Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Жизнь замечательных людей - Крылов

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Драган Илья / Крылов - Чтение (стр. 19)
Автор: Драган Илья
Жанр: Биографии и мемуары
Серия: Жизнь замечательных людей

 

 


      В одну из первых таких поездок Николай Иванович близко познакомился с новым командиром 45-го стрелкового корпуса, Николаем Ивановичем Ивановым. Ему понравился этот спокойный, уверенный в себе человек, участник первой мировой и гражданской войн, уже в Великую Отечественную командовавший мотострелковой бригадой, стрелковой дивизией и корпусом.
      Беседы с генералами и офицерами, поездки в войска помогли Николаю Ивановичу в кратчайший срок войти в курс дела. «У меня такое впечатление, — говорил он своим товарищам, — что мой истосковавшийся по работе мозг, как губка, сам по себе впитывает все, что касается положения дел в армии. Проходит до смешного. Лег спать, а перед глазами всплыли цифры снабжения бойцов... табачным довольствием. Откуда они? И тут вспомнил, когда был у Казарцева, увидел на столе какую-то бумагу. Вот на ней-то были эти цифры. Но дело в том, что я не читал этот второстепенный документ, а лишь мельком взглянул на него...»
      Уже в первые дни своего возвращения в армию Николай Иванович начал разрабатывать замысел предстоящей операции. У него еще не было оперативной директивы фронта (она пришла только 29 декабря), но он помнил разговор с Иваном Даниловичем Черняховским, который вполне определенно обрисовал все то, что должна выполнить в планируемой фронтовой операции 5-я армия. И, исходя из него, Крылов и прикидывал возможные варианты действия — свои и противника.
      Когда замысел операции окончательно оформился, Крылов провел с руководящим составом армии, командирами корпусов и дивизий занятия на картах и местности, а потом потребовал от них отработать возможные варианты действий с подчиненными войсками на учениях.

* * *

      Крылов ставил перед участниками занятий и учений задачи, которые они будут решать в наступлении и в первую очередь при прорыве основной полосы Гумбиненского района и ликвидации тильзитской группировки врага. Командиры корпусов и дивизий, полков и батальонов, рот и взводов «прорывали» главную полосу обороны, состоящую из трех позиций с бетонными фортификационными сооружениями и прикрытую плотными противотанковыми и противопехотными заграждениями, организовывали отражения контратак резервов противника на пятнадцатикилометровом участке между первой и второй полосой, затем преодолевали эту вторую полосу, не менее мощную, чем предыдущая, «форсировали» реку Инстер, «захватывали» плацдарм на противоположном берегу и с него «наносили» решающий удар по частям, занимающим хорошо оборудованную в инженерном отношении и надежно защищенную третью полосу... Командарм, не терпевший шаблонных, «обкатанных» в других сражениях решений, требовал от командиров всех степеней творчества, инициативы, решительности действий. Он часто и неожиданно менял обстановку, заставлял соединения, части и подразделения «воевать» ночью, ставил сложные задачи перед штурмовыми группами по блокировке и уничтожению железобетонных дотов, капониров и блокгаузов, а перед противотанковыми резервами — по отражению контратак танков противника, учил командиров организовывать взаимодействие, в любых условиях осуществлять гибкое управление подчиненными войсками... Напряженная работа в период подготовки к наступлению принесла ощутимые результаты. В последний день сорок четвертого года, 31 декабря, в 5-ю армию приехал командующий фронтом генерал армии И. Д. Черняховский, член Военного совета генерал-лейтенант В. Е. Макаров, командующий артиллерией генерал-полковник М. М. Барсуков и командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал-лейтенант А. Г. Родии. Иван Данилович выслушал Крылова, который на карте доложил свое решение, удовлетворенно произнес:
      — Не могу сделать ни одного замечания, как говорится, ни убавить, ни прибавить.
      Когда же генералы Барсуков и Родин, скрупулезно проанализировав задачи артиллерии и порядок использования танков в предстоящей операции, сделали заключение, что и здесь командование 5-й армии оказалось на высоте, Черняховский уже не скрывал своей радости.
      — Не подвел, Николай Иванович, не подвел, — улыбаясь, говорил он Крылову. — Хороший новогодний подарок приготовил.
      Иван Данилович Черняховский уезжал из 5-й армии в приподнятом настроении. В машине он шутил, смеялся, говорил о том, что наступающий Новый год для него один из самых радостных. Он сказал Макарову: «Нам просто повезло, что 5-й армией командует такой генерал, как Крылов. У него все есть, чтобы быть хорошим полководцем: и светлая голова, и глубокие военные знания, и боевой опыт, и незаурядные организаторские способности».
      Всю ночь на 13 января Крылов провел на командном пункте армии.
      Из-за плохой видимости пришлось отменить бой передовых батальонов, запланированный на семь часов утра. Артиллерия стреляла вслепую, и, конечно, эффект от ее огня был далеко не таким, каким ожидался. Не смогла действовать и наша авиация. Тем не менее артиллерийское наступление началось вовремя и велось по плану. В девять часов утра был произведен мощный огневой налет по всему переднему краю неприятеля. Затем наступила заранее намеченная 15-минутная пауза. Ее хорошо использовали разведчики. Под покровом тумана они проникли в первую траншею противника и установили, что находившаяся там пехота являлась лишь прикрытием. Основная же ее масса, как оказалось, была отведена во вторую и третью траншеи с вполне понятной целью заставить нашу артиллерию впустую израсходовать боеприпасы. Но этот прием уже не мог спасти положение. В 9.20 артиллерия всей своей мощью накрыла вторую и третью траншеи, а затем продолжала бить по запланированным и заранее пристрелянным целям. В 10 часов 50 минут, за десять минут до конца артиллерийской подготовки, дали общий залп гвардейские минометы.
      Это было сигналом к атаке.
      Со своего наблюдательного пункта Крылов видел, как двинулись на штурм вражеской обороны стрелковые полки и сопровождавшие их танки и самоходки. Но вскоре эту лавину людей и машин поглотил туман. Он непроницаемой стеной скрыл от командующего все то огромное пространство, на котором разворачивалось одно из труднейших для 5-й армии сражений.
      Вскоре стали поступать доклады от командиров корпусов: «Войска армии, с ходу, практически без потерь, заняли первую траншею...», «Развивают наступление в глубину...», «Темп продвижения снижается...», «Дивизии первого эшелона армии, несмотря на значительное усиление артиллерией и танками, продвигаются медленно...», «Борьба, вплоть до рукопашной, идет за каждое здание, за каждый дот, за каждый участок траншеи...».
      Каждый метр своих позиций враг отстаивал с невиданным упорством. Его сопротивление не ослабевало ни на минуту. Больше того, он не только не хотел отступать, но и контратаковал. Бросал на взводы, роты и батальоны 5-й армии танки и пехоту, вел по наступающим огонь прямой наводкой из орудий, стремился там, где то или иное подразделение вырывалось вперед, нанести ему удар с фланга и даже с тыла.
      Осложнилось управление и атакующими частями. Исход боя за любой объект, будь то отдельный дот, фольварк или большой опорный пункт, целиком и полностью зависел теперь от умелых действий штурмовой группы, роты, батальона. Ни командарм, ни командиры корпусов и дивизий не могли им достаточно эффективно помочь — хотя они имели в своих руках мощные средства подавления, но использовать их в полную меру не было никакой возможности: вдобавок к густому туману к полудню пошел снег. Скованной такой погодой оказалась и авиация.
      Весь этот недолгий зимний день, в первый день наступления, Крылов находился на пределе нервного напряжения. Командиры корпусов и дивизий докладывали, что противник сопротивляется упорно, потеснить его удалось лишь на два-три километра.
      По всему чувствовалось, что в не меньшем напряжении находился и генерал армии Черняховский. Дважды докладывал ему Крылов о том, как развивается наступление, и оба раза командующий фронтом ни слова не говорил в ответ. Лишь по коротким, отрывистым «понял» Крылов определял, что Черняховский его слушает. Только во время телефонного разговора, который состоялся уже поздно вечером, когда стихли бои по всему фронту 5-й армии, Иван Данилович высказал то, что его беспокоило.
      — Мы дали противнику понять, где у нас направление главного удара, — голос командующего фронтом, измененный телефонной трубкой, звучал глухо. — За ночь он подтянет резервы и еще больше укрепит здесь оборону. Так что завтра тебе, Николай Иванович, будет еще труднее.
      В эту ночь долго не гас огонь на наблюдательном пункте командующего армией. Вместе с генералом Прихидько Крылов искал слабые места во вражеской обороне, определял, с каких направлений следует ждать контрударов, какие силы привлечь к их отражению. А утром, едва забрезжил рассвет, командарм выехал в войска. Он решил управлять войсками не со своего НП, а с командных пунктов корпусов и дивизий. Только так можно было своевременно реагировать на мгновенные и неожиданные изменения обстановки, в которых, как подсказывал Крылову опыт, недостатка не будет.
      Второй день сражения начался с резкого осложнения обстановки. Как и предполагал командующий фронтом, немецкое командование подтянуло к месту прорыва свои резервы. Ими оказалась 5-я танковая дивизия, имевшая в своем составе до трех с половиной сотен танков и немало штурмовых орудий. Этот танковый таран был направлен своим острием против частей и соединений 65-го стрелкового корпуса. Одновременно на других направлениях гитлеровцы бросили в контратаки свежие, подошедшие за ночь к переднему краю, усиленные танками пехотные части. Потребовалось срочно предпринять ответные меры. Необходимо было ввести в сражение вторые эшелоны 45-го и 65-го стрелковых корпусов. И скоро на пути контратакующих резервов противника встали 159-я и 97-я стрелковые дивизии генерала Калинина и полковника Цукарева.
      Эти соединения помогли частям первого эшелона отразить контратаки врага и даже продвинуться в глубь его обороны. Но продвижение было незначительным — лишь несколько сот метров. Потом несколько часов армия, стоя, по сути дела, на месте, вновь перемалывала атакующие гитлеровские цепи. И опять на считанные метры продвинулась вперед.
      Но вскоре противник все же не выдержал. Он начал пятиться все быстрее и быстрее. К вечеру 15 января ударной группировке фронта, в которую входила и армия Крылова, удалось прорвать главную полосу вражеской обороны, на 15 километров продвинуться в глубь занятой противником территории и выйти к гумбиненскому укрепленному рубежу.
      Поздно ночью в блиндаже командарма собрались Крылов, начальник штаба армии генерал Прихидько и командующий артиллерией генерал Федоров.
      — Впереди еще восемь оборонительных полос, — сказал Николай Иванович, подходя к столу, на котором была разложена оперативная карта. — С такими темпами до Кенигсберга мы не скоро доберемся.
      — Не все они одинаковы, — откликнулся Федоров. — Будут и послабее.
      — Несомненно, будут и послабее, — Крылов, подвинув стул, сел на него. — А некоторые, возможно, и покрепче. Поэтому главное для нас — сломить упорство врага.
      — Тяжело будет преодолеть гумбиненский и инстербургский рубежи, а потом станет легче — выйдем на оперативный простор, — вступил в разговор генерал Прихидько. — Быть сильными на всех рубежах немцы не смогут. Резервы-то его мы перемалываем. Даже по самым скромным подсчетам, противник потерял больше сотни танков.
      — И все же завтра нам предстоит тяжелый день, — 1 Крылов взял в руку остро отточенный красный карандаш и, пригласив генералов Прихидько и Федорова присесть к столу, добавил: — Давайте посмотрим, что мы можем противопоставить врагу.
      Двух мнений не было. Все сошлись на том, что прорвать вторую полосу обороны противника имеющимися силами будет практически невозможно. Настало время ввести в сражение резерв армии — 157-ю стрелковую дивизию полковника Катюшина. И лучше всего на стыке 45-го и 65-го стрелковых корпусов. Кроме того, пора использовать и второй эшелон 72-го стрелкового корпуса генерала Казарцева. Перед началом наступления планировалось также провести сорокаминутную артиллерийскую, а если позволит погода, то и авиационную подготовку.
      Когда решение полностью оформилось, Крылов доложил командующему фронтом. Иван Данилович Черняховский все внимательно выслушал и тихо сказал:
      — Одобряю. Для развития успеха в полосе вашей армии в прорыв войдет корпус Бурдейного. Увяжите с ним взаимодействие.
      Слова командующего фронтом воодушевили Крылова. Он рассказал о разговоре с Черняховским и добавил:
      — Так что можно надеяться на успех. А чтобы он был как можно весомее, давайте продумаем, как организовать взаимодействие с танкистами...
      Утром 16 января все потонуло в грохоте разрывов. Сорок минут артиллерия обстреливала вражеские позиции. Столько же времени штурмовики и истребители двух авиационных дивизий — 303-й истребительной генерала Г. И. Захарова и 1-й гвардейской штурмовой подполковника С. Д. Пруткова — «обрабатывали» передний край обороны противника. Казалось, ничто живое не может уцелеть в этом неистово бушующем море огня и металла. Но едва в атаку пошли танки и пехота, передовая врага ощетинилась ответным огнем. Стреляла неподавленная артиллерия, гулко раздавались выстрелы закопанных в землю танков, зло бились и амбразурах железобетонных дотов несущие смерть языки пламени на концах стволов станковых пулеметов, по всей первой траншее с характерным цокающим звуком трещали вражеские автоматы.
      Враг не хотел сдаваться. Немецкие солдаты и офицеры верили, что подтянутые сюда, на гумбиненский рубеж обороны, огромные силы и средства, помогут им выстоять, не дадут возможности наступающим русским прорваться в глубь Восточной Пруссии и даже отбросить их назад, за первую оборонительную позицию. Но, несмотря на упорное сопротивление противника, 5-я армия про двигалась вперед. Медленно, с жестокими боями, но продвигалась. Противник не выдержал натиска и стал отходить. Вскоре Крылову доложили, что части армии овладели мощными опорными пунктами врага — Радшеном и Куссеном.
      — Теперь танки Бурдейного выйдут на оперативный простор и протаранят оборону противника, — облегченно сказал он генералу Прихидько, который, как и Крылов, все это время не покидал армейского НП, помогая командующему управлять войсками.
      Последующие дни на наблюдательный пункт поступали обнадеживающие сведения — армия с боями, но уверенно продвигалась вперед. И все же коренной перелом произошел не на инстербургском направлении, в котором наступала 5-я армия, а на правом крыле фронта в полосе 39-й армии генерала Людникова.
      Командующий фронтом генерал армии Черняховский сразу же отреагировал на это несколько непредвиденное изменение обстановки. Он ввел в сражение 11-ю гвардейскую армию генерала Галицкого — второй эшелон 3-го Белорусского фронта. Ее задачей было выдвинуться в полосу 39-й армии и, развернувшись на рубеже реки Инстер, нанести удар по флангу гитлеровской группировки.
      Черняховский изменил и задачу 5-й армии. Теперь она должна была, сбивая со своего пути вражеские заслоны и обходя лесные массивы, в которых сосредоточивались отступившие войска противника, выйти к Инстербургу, разгромить его гарнизон и овладеть городом раньше, чем к нему выйдут немецкие части.
      — Темп вашего продвижения должен быть самым высоким. От него зависит успех всего фронта в целом, — напутствовал Крылова Черняховский.
      Темп продвижения... Как его обеспечить в условиях, когда, казалось, стреляют даже камни, когда отходящий противник делает нее возможное, чтобы задержать войска армии. Крылову доложили, что немцы заминировали практически все дороги. А на асфальтированном шоссе Куссен — Мельвишен они не только заложили фугасы под мостами и в трубах, но и подвесили заряды на высоких липах, стоящих по обеим сторонам дороги. Саперы обнаружили этот смертоносный «сюрприз» и тут же обезвредили его. Но на это ушло время. То самое драгоценно(c) время, которого не хватает.
      Недолго размышлял командующий 5-й армией над тем, какой выход найти из создавшегося положения. Он решил: едва части и соединения армии выйдут на рубеж реки Инстер, направить на Инстербург с севера и востока подвижные отряды, в которых будут и танки, и артиллерия, и, конечно же, саперы. Они на максимально возможной скорости, лишь обозначая минные поля и обходя их, должны будут выйти к городу, завязать там бои с противником и не дать отходящим частям врага соединиться с осажденным гарнизоном. Пока будет длиться бой, основные силы армии совершат форсированный марш по очищенным от мин дорогам и также подойдут к городу. Зажатые со всех сторон, изолированные от помощи извне, гитлеровцы вряд ли долго продержатся. А когда Инстербург будет захвачен, армия продолжит свое движение вперед.
      21 января к Инстербургу вышли подвижные отряды, которые завязали бои с гарнизоном города и одновременно отбивали атаки подходящих сюда частей и подразделений противника, а в ночь на 22-е в сражении участвовала уже вся 5-я армия и ее правый сосед — 36-й гвардейский стрелковый корпус генерала П. К. Кошевого из 11-й гвардейской армии. К шести часам утра Инстербург был полностью очищен от вражеских войск.
      Впереди новый укрепленный пункт противника — город Алленбург. После его взятия 5-я армия в таком же порядке выдвинулась к Фридланду, который немцы превратили в настоящую крепость.
      Наступавшая южным берегом Прегель 11-я гвардейская армия вырвалась далеко вперед. В этих условиях не использовать успех соседа — значит упустить шанс на вполне реально ощутимую победу. Крылов понимал, чем грозит 11-й армии неприкрытый левый фланг. Противник мог ударить по нему и смять боевые порядки левофланговых дивизий. В этих условиях наиболее правильным было бы оставить у Фридланда один из корпусов, а основные рилы армии вывести в стык с 11-й гвардейской армией на реку Фришминг и оттуда нанести удар на Кройцбург.
      Черняховский, исходя из сложившейся боевой обстановки, утвердил изменения плана операции. Вскоре части и соединения 5-й армии, совершив в том же порядке — впереди подвижные отряды, а за ними в колоннах основные войска — сорокакилометровый марш-бросок, вышли к Кройцбургу и после непродолжительного, но жестокого боя овладели им.
      Вечером 31 января командарм, член Военного совета, начальник штаба и командующий артиллерией собрались на своем новом командном пункте, в полуразрушенном здании очищенного от противника Кройцбурга. Все ждали очередного сообщения Совинформбюро — за несколько часов до этого Крылову позвонил командующий фронтом и настоятельно посоветовал «послушать радио».
      Раздались знакомые позывные, и в полутемную комнатушку с опаленными степами и наскоро забитыми окнами ворвался знакомый голос московского диктора. Он торжественно зачитал приказ Верховного Главнокомандования, в котором сообщалось о том, что войска 3-го Белорусского фронта штурмом овладели сильными опорными пунктами Хайльсберг и Фридланд, что в боях отличились войска генералов Шафранова, Лучинского и Крылова.
      В те первые февральские дни казалось, что достаточно сделать еще один рывок, и 5-я армия выйдет к морю и отрежет кенигсбергскую группировку противника от хайльсбергской, и тогда останется только завершить разгром вражеских войск в образовавшихся «котлах». Но рывка на этот раз не получалось.
      Анализируя результат столь трудного продвижения в оперативных документах, Крылов указал на три главные причины снижения темпов наступления.
      Первая — это хорошо подготовленная оборона немцев. Каждый поселок, городок, фольварк они превратили в мощные опорные пункты, прикрытые противотанковыми и противопехотными заграждениями. Практически это были своеобразные форты с множеством расположенных вокруг дотов и дзотов. Вторая причина: репрессии и обман, Гитлер пригрозил (и угрозы исполнялись), что каждый сдавшийся в плев или оставивший свои позиции будет объявлен предателем и приговорен к расстрелу, а его семья будет отправлена в концлагерь с полной конфискацией имущества. И, наконец, в наступавших войсках 5-й армии ощутимо давали себя знать большие потери и усталость людей — непрерывные бои шли уже месяц, и численность дивизий сократилась до двух с половиной — трех тысяч человек.
      Ставка провела реорганизацию фронта. Из состава 3-го Белорусского фронта были выведены ослабленные 43, 39 и 11-я гвардейские армии, а вошли в нее более боеспособные 50, 3, 48-я общевойсковые и 5-я гвардейская танковая армии из 2-го Белорусского фронта. Это позволило усилить натиск на врага. 17 февраля, после некоторого перерыва, вновь прозвучал по радио приказ Верховного Главнокомандования, в котором говорилось об овладении войсками 3-го Белорусского фронта городами Ворледитт и Мельзак.
      А 18 февраля произошло непоправимое.
      В этот день Иван Данилович Черняховский выехал в 3-ю армию генерала А. В. Горбатова. Его командный пункт находился в только что взятом войсками фронта Мельзаке. Когда машина командующего подъехала к самому городу, рядом с ней разорвался шальной снаряд. Осколок попал прямо в сердце...
      13 марта, после непродолжительных оборонительных действий, в ходе которых удалось восстановить боеспособность частей и соединений, пополнить их людьми, оружием и боеприпасами, войска 3-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза А. М. Василевского перешли в решительное наступление. А уже 29-го перестала существовать хайльсбергская группировка противника — самая мощная и многочисленная из всех восточнопрусских группировок врага. В ходе этих боев войска фронта уничтожили 93 тысячи и взяли в плен 46 448 немецких солдат и офицеров и захватили 605 танков и штурмовых орудий, 3559 полевых орудий, 1441 миномет, 128 самолетов. Эти цифры были названы в вечерней сводке Совинформбюро 29 марта 1945 года.
      После этого перед войсками 5-й армии встала задача в составе 3-го Белорусского фронта разгромить оперативную группу противника «Земланд», которая еще удерживала Кенигсберг и Земландский полуостров. 25 апреля войска 11-й гвардейской армии овладели крепостью и портом Пилау — последним опорным пунктом врага на Земландском полуострове.

 Глава шестая. Талант

1

      16 апреля 1945 года 5-я армия заняла прибрежный город Поленек. Полностью очищать Земландский полуостров довелось 11-й гвардейской армии Галицкого. 5-я отводилась на отдых, но вскоре был получен приказ: «Погрузиться в эшелоны и следовать на восток!»
      Как известно, на Ялтинской конференции на встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля было оговорено, что после окончания боев на германском фронте советские войска помогут ускорить разгром японских милитаристов.
      В годы войны японское командование не раз рассматривало возможность нападения на Советский Союз. Военные действия на советско-германском фронте не создали предпосылок для вторжения, поэтому все эти годы японское командование в регионе расположения Квантунской армии возводило мощные укрепления, понимая, что в случае падения гитлеровского режима у Советского Союза будет немало веских оснований для вступления против Японии в войну.
      Эшелоны продвигались быстро. Первая остановка была в Кубинке. Крылов сразу же направился в Генеральный штаб. Там ему было объявлено, что армия передислоцируется на Дальний Восток. В эти же дни Михаил Иванович Калинин вручил ему орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.
      И опять в путь.
      В Свердловске догнало долгожданное известие о том, что в Карлхорсте, пригороде Берлина, подписан акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил фашистской Германии.
      Во второй половине мая войска 5-й армии прибыли на Дальний Восток в назначенный пункт дислокации.
      Вся подготовка к наступлению велась в строжайшей тайне. Даже командующий Приморской группы Маршал Советского Союза К. А. Мерецков встретил Крылова в форме генерал-полковника.
      Кирилл Афанасьевич, уловив некоторую иронию у Крылова, заметил:
      — Так надо до поры до времени... Тебя, Николай Иванович, заботит, конечно, что японцы заметят прибытие новых контингентов войск в Приморье. Тут себя мы не утешаем. С одной стороны — это вполне естественно. Войска высвобождаются с германского фронта. В свое время мы отсюда перебросили немало дивизий. Заполняется некий вакуум. Но в японском генеральном штабе не могут же не оценивать общую обстановку, не могут не принимать во внимание, что мы союзники США и Англии. И все же надо делать максимум возможного, чтобы они не разгадали наших намерений. Известно, что иной раз союзнический долг ограничивается всего лишь демонстрацией передвижения войск...

2

      Нет, не верил Крылов, что наступление советских войск, несмотря на все принимаемые меры, будет внезапным для японского командования.
      ...Началась привычная работа. Ее можно назвать предварительной рекогносцировкой. Вместе с начальниками родов войск Федоровым, Семенюком, Лейманом, Приходаем и группой офицеров штаба Крылов объезжал участок советско-маньчжурской границы, на котором должна была действовать 5-я армия. Николай Иванович, укрывшись в блиндажах, окопах, а то и просто за холмиком земли или поваленным деревом, внимательно всматривался в занятую противником территорию. Он старался до мельчайших подробностей запомнить то, что видел в мощную оптику стереотруб или бинокля, о чем рассказывали ему командиры пограничных застав или офицеры дислоцировавшихся около границы воинских частей. Многое, не надеясь на память, записывал, зарисовывал в свой рабочий блокнот.
      В эти дни сказывалась перемена климата, вновь разболелись раны. Николай Иванович плохо спал ночами, по утрам просыпался с головной болью, но тем не менее не давал себе ни дня отдыха. Несмотря на двадцатипятиградусную жару, которая усугублялась большой влажностью (она была такая, что кожаные вещи — чемоданы, сапоги, ремни — за несколько часов покрывались плесенью), постоянные грозовые ливневые дожди, Крылов с рассвета и до темна пропадал на переднем крае.
      Но постепенно организм приспособился к новым для него условиям. Наладился сон, исчезли боли. К середине июня 5-я армия закончила сосредоточение в отведенном ей районе в ста двадцати километрах от государственной границы. Настала пора ее комплектования и обучения.
      Несколько беспокоило пополнение из призыва 1927 года. Мальчишки военного времени. Горькой была их юность, выпали на них тяжелые испытания, и вот теперь и они в строю. В их патриотических чувствах Крылов нисколько не сомневался, но в восемнадцать лет человек обычно горяч, тороплив и нерасчетлив, а задача перед армией стояла одна из труднейших. 5-й армии поручался прорыв Пограничненского укрепрайона, наиболее мощного во всей обороне Квантунской армии.
      * * *
      Однажды Крылов приехал на так называемый натурный полигон — участок местности, на котором по его приказу были оборудованы доты, дзоты, вырыты окопы, поставлены различные заграждения. Все это с достаточной степенью приближенности имитировало реальные укрепления и оборонительные узлы, которые располагались по ту сторону границы. Здесь войска учились вести наступательный бой с прорывом сильно укрепленных полос, а также маневрировать — обходить отдельные укрепления и опорные пункты, выходить противнику во фланг и тыл, преследовать его, если он начнет отходить.
      К приезду Крылова «наступающим» подразделениям удалось «прорвать» передний край обороны «противника» и завязать «бой» в глубине. Здесь им мешал продвинуться вперед мощный узел сопротивления, состоящий из соединенных траншеями артиллерийских и пулеметных дотов.
      Командующий, наблюдавший за учебным боем в бинокль, понял, в какое трудное положение попали новички, — а это были, как доложили Крылову, в основном молодые солдаты, которыми командовали сержанты-фронтовики. Но он своим опытным взглядом увидел и другое. Вплотную к оборонительному узлу условного противника приближалась неглубокая лощина. По ней можно проползти к дотам и, сбив охранение, забросать их гранатами. Но найдет ли это решение командир — фронтовик-сержант? А если найдет, смогут ли новички сделать это незаметно для обороняющихся (в окопах и дотах сидели солдаты, многие из которых прошли школу войны)?
      Командующий армией увидел, как одна группа наступающих залегла на гребне небольшой сопки и открыла огонь холостыми патронами по амбразурам сооружений «противника», а вторая, значительно больше первой, броском выдвинулась в лощину. Там солдаты легли в рыжую глину (в бинокль Крылов видел, как увязли в этом месиве их тела) и осторожно поползли в глубь обороны «противника». Вот они поравнялись с выстроившимися в цепочку «долговременными огневыми точками» и одновременно бросились к ним. В амбразуры, из которых вместо стволов торчали бревна, полетели гранаты. Этот учебный бой понравился Крылову. Новобранцы выглядели молодцами...
      В конце июля вернулся из Москвы Кирилл Афанасьевич Мерецков. Он участвовал в работе сессии Верховного Совета СССР, в Параде Победы. Но, конечно, большую часть времени он провел в Генеральном штабе над разработкой операции по разгрому Квантунской армии. В штаб Приморской группы он вернулся опять под псевдонимом Максимов.
      Теперь он мог обрисовать Крылову задачу 5-й армии. В общем плане операции ей предназначалось прорвать Волынский узел сопротивления Пограничненского укрепрайона, возведенного на горных хребтах.
      — Задача не из легких, — сказал Мерецков. — Точнее — труднейшая задача. Весь расчет на опыт 5-й армии! К нам вы попали не случайно! Прорыв 5-й армии в Восточной Пруссии замечен давно в Генеральном штабе. Ты дальневосточник, Николай Иванович, до войны сам занимался здесь сооружением Благовещенского укрепрайона. Ты имеешь представление, что такое здешние сопки и как их можно использовать для обороны... Думай!
      ...Много, очень много сопок, безымянных и нареченных самыми разнообразными, порой причудливыми именами, разбросано по дальневосточной земле. Но две из них запомнятся Николаю Ивановичу Крылову на всю жизнь. Это сопки Верблюд и Острая. Сколько времени он провел над картой, всматриваясь в сходящиеся к центру параллели, около которых стояли эти два названия?! Сколько раз, переодевшись в солдатскую форму, пробирался на нейтральную полосу, чтобы тщательно прощупать взглядом каждый квадратный метр этих высот с помощью самых мощных биноклей?!
      Обе они, и Верблюд, и Острая, явились мощнейшими опорными пунктами и составляли так называемый Волынский узел сопротивления, который, в свою очередь, входил в Пограничненский укрепрайон.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23