ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Во имя Артора

— За Горгрила! — раздался зловещий шепот.

Борнхелд всмотрелся в туман, держа меч наготове. Вот он, скрелинг: светящиеся глаза над разинутым хищным ртом, из которого капает омерзительная слюна. Борнхелд изловчился и пронзил скрелингу глаз. Из глазницы потекла кровь. Герцог потянул меч на себя, и почти в тот же миг что-то упало в снег и откатилось немного в сторону. Борнхелд вгляделся: голова скрелинга, щелкающая зубами в предсмертной агонии.

Герцог огляделся по сторонам. Скрелинги атаковали патруль около получаса назад, а бой все еще продолжается. Хорошо, что солдаты не пали духом. Головы скрелингов валяются там и сям, но и патруль поредел. Борнхелд вздохнул. Как это Аксис обходится без потерь? Еще не было случая, чтобы он потерял хотя бы одного человека.

Размышления Борнхелда прервал Готье, осадивший рядом взмыленного коня.

— Туман рассеивается, — прохрипел лейтенант. — Скрелинги отступают.

— Сколько мы потеряли людей?

Готье не успел ответить. Его опередил подъехавший Тимозел.

— Восьмерых, и еще двое ранены.

Борнхелд кивнул, оценил Тимозела взглядом. Возмужал, держится молодцом. В бою за спины других не прячется. А главное — предан, предан ему, не Аксису.

— Милорд, каковы будут распоряжения? — подал голос Готье.

— Продолжим патрулирование. Мертвых и раненых заберем на обратном пути. Собирай людей.

Через несколько минут патруль двинулся дальше, на север, углубляясь в Горкен-проход.

Скрелингов видно не было. Царившая кругом тишина дала другое направление его мыслям, и Борнхелд вспомнил о Фарадей. Верная, преданная жена. Любит его без памяти. А с каким презрением она относится к Аксису! Не удостаивает его даже взглядом. Вот только будет ли она в безопасности в Горкен-форте? Йорг советует отправить ее к отцу. Да нет, в Горкен-форт скрелингам не проникнуть. Скрелинги! Оказалось, что монахи правы. Не отверженные, а скрелинги во главе с Разрушителем напали на королевство. Те самые существа, о которых говорится в пророчестве. Да только во всем остальном это дьявольское пророчество наверняка нагромождение лжи. Скорее всего, целенаправленный вымысел коварных отверженных, а Горгрил и скрелинги — их мерзостные наемники, прокладывающие им путь для вторжения в королевство. Отверженные — вот кто истинные враги. Об этом ясно и убедительно говорится в Книге Поля и Борозды. Но даже если они не в сговоре с Разрушителем, союз с ними категорически исключен. Он справится и без них, одержит победу во имя Артора, спасет королевство. Артор не оставит его своим покровительством.

Размышления Борнхелда прервал громкий возглас:

— Так и будет!

Борнхелд встрепенулся. Тимозел! О чем он? Да еще не испросив дозволения обратиться. Герцог нахмурился.

— Я видел сон, ниспосланный Артором, — продолжил восторженно Тимозел, не обращая внимания на раздраженный вид Борнхелда. — Под твоим руководством, милорд, мы одержим блистательные победы. Ты пошлешь меня в бой, и я поведу за собой огромное войско. Враг будет наголову разбит. А после битвы мы усядемся у костра и станем пить изысканное вино. С нами будет и Фарадей.

Борнхелд опешил. Неужто Тимозел помешался? А может, он говорит по вдохновению свыше? Вполне вероятно. Стоило ему самому подумать об Арторе, и он отозвался божественным откровением.

— Артор время от времени ниспосылает мне вещие сны, — доверительно пояснил Тимозел. — В этих снах ты неизменно одерживаешь победу над неприятелем. Помяни мои слова, милорд, именно ты спасешь Ахар от Разрушителя и отверженных. Поверь мне.

Борнхелд выпрямился в седле.

— Я верю тебе, Тимозел, — напыщенно сказал он. — Я, и никто иной, спасу королевство. И разобью гнусное войско Горгрила, не вступая в союз с отверженными. Пусть с ними якшается Аксис. Он уже опустился до тесного общения с помешанными монахами, несущими ересь, и скоро докатится до измены.

— Мы обойдемся без Аксиса, — подхватил Тимозел. — И победим, потому что будем сражаться во имя Артора!

В тот день скрелингов они больше не встретили.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

У Матери

— Сейчас самое время, Ир, — убежденно произнесла Фарадей, расхаживая в ночной рубашке по спальне. — Борнхелд уехал на патрулирование и вернется не скоро, — она подошла к большому железному сундуку и вынула из него деревянную чашу, подарок Серебристого Рогача.

— Не забудь снять рубашку, — подала голос Ир.

Фарадей кивнула. Раздевшись, она налила в чашу воды, а затем взяла нож и провела лезвием по большому пальцу левой руки. Склонившись над чашей и выдавливая из пореза на пальце кровь, она прошептала:

— О Всемогущая Мать, пусть эта кровь утолит твою жажду. Прими меня в свои благостные объятия.

И едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот стал разрастаться, словно туман, подымаясь все выше и выше и заполняя собою комнату. Ее очертания расплылись. Потолок исчез, стены распались.

Но вот туман стал рассеиваться, и Фарадей увидела, что идет по мягкой траве. Посмотрела наверх — небо, а на нем яркие звезды. Впереди показались вековые деревья — тот самый дремучий лес, за которым находилась Священная роща. Фарадей быстро нашла тропинку и углубилась в чащобу. Мрачные, толстые, в несколько обхватов деревья постепенно сменялись веселыми тонкими деревцами. Священная роща!

Внезапно Фарадей услышала музыку, нежную музыку ритмических переливов, раздававшуюся без внешнего звука, но легко и ясно воспринимаемую, ибо она передавалась струнам сердца. Фарадей охватило чувство восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло.

Но вот и поляна. Фарадей улыбнулась: ее уже ждут. На другой стороне поляны она увидела Серебристого Рогача.

— Друг Леса, мы заждались тебя, — степенно произнес он.

Рогач подошел к Фарадей и, обняв ее за плечи, потерся щекой о ее щеку.

— Мне было не вырваться, — смущенно ответила Фарадей. — Я как-то раз собралась, но мне помешали.

— Нам известно об этом. Ты служишь пророчеству. У тебя много дел. Но сегодня твой день. Ты встретишься с Матерью. Иди по этой тропе, — Серебристый Рогач показал рукой на тропинку и внезапно исчез.

Фарадей удивилась: откуда взялась тропинка? Она могла поклясться, что когда впервые оказалась в Священной роще, тропа была лишь одна — та, что вела сюда из дремучего леса.

Фарадей пожала плечами и пошла между деревьями. Но вот впереди, в дальнем конце тропинки, забрезжил смутный блекло-голубой свет, и в этом призрачном свете отчетливо возникла фигура женщины. Всемогущая Мать! Фарадей пришла в возбуждение. Ее дыхание участилось, губы дрогнули, на глаза навернулись слезы. Она ускорила шаг. С каждым шагом становилось светлее. Но вот стало слепить глаза, пахнуло жаром. Фарадей заморгала, зажмурилась.

— Дочь моя, — послышался женский голос.

И тут свет померк, а жара сменилась прохладой. Фарадей открыла глаза. Перед ней в пятне желтого света стояла миловидная женщина, чуть старше среднего возраста, с голубыми глазами и каштановыми волосами, собранными в корону. На ней было длинное лиловое платье, перехваченное широким цветистым поясом.

— Фарадей, — сказала она, — Всемогущие Рогачи зовут тебя Другом Леса. Борнхелд называет женой, Аксис — возлюбленной, а я стану звать тебя дочерью.

— Спасибо, — чуть слышно ответила Фарадей.

— Пойдем, дитя мое, погуляем. Посмотришь мой сад.

Внезапно ночь сменилась ярким солнечным днем, и Фарадей увидала ухоженные дорожки, посыпанные золотистым песком, ряды причудливых клумб с фантастическими цветами всех тонов и расцветок, раскидистые деревья с сочными привлекательными плодами. По саду летали птицы с ослепительно ярким оперением. Стрекотали цикады. Женщина повела Фарадей по берегу извилистого ручья, с веселым журчанием низвергавшегося небольшими уступами к миниатюрному озерцу. Дойдя до этого водоема, окруженного живописными валунами, женщина предложила:

— Давай искупаемся.

Ответом послужила радостная улыбка. Женщина сняла платье и вместе с Фарадей вошла в воду, держа в руке кусок душистого мыла. Оказалось, что мыло для Фарадей. Ее тело намылили и стали нежно массировать.

— Как приятно, — отозвалась Фарадей.

— До сих пор ты чувствовала грубые прикосновения Борнхелда, проявление похоти, а сейчас тебя касаются руки матери, несущие умиротворение и любовь, — ответила женщина.

— У меня к тебе просьба.

— Какая?

— Я не хочу ребенка от Борнхелда. Сделай так, чтобы я от него не зачала.

Женщина нагнулась и поцеловала Фарадей в лоб.

— Не тревожься. У тебя будут дети только от любимого человека.

— Спасибо, — лицо Фарадей расцвело в улыбке.

— Ты чувствуешь себя лучше?

— Намного.

— Тогда давай еще погуляем, но сначала оденься. На берегу, рядом с моим, лежит еще платье. Это мой подарок тебе.

Платье пришлось впору. Оно было сшито из мягкой ткани, переливавшейся всеми цветами радуги. Фарадей поблагодарила и пошла рядом с Матерью.

— Это платье следует надевать только в особых случаях, — улыбнувшись, сказала женщина. — В каких — узнаешь потом. Храни его.

— Это твой подарок, — взволнованно ответила Фарадей. — Я стану беречь его.

— У меня для тебя есть и другой подарок. Остановись на минуту.

Женщина зажала руками голову Фарадей и пронзила ее пламенным взглядом.

— Я передала тебе заряд силы. Эта сила поможет тебе выполнить свое великое предназначение. Как ею пользоваться, также узнаешь со временем. Прислушивайся к голосу сердца, — женщина отвернулась, насторожилась, а затем тревожно продолжила: — Борнхелд возвращается. Тебе пора в Горкен-форт.

— Неужели он уже возвращается? — растерянно произнесла Фарадей.

— Ты у меня три часа. Я рада, что тебе не наскучила. Мы еще увидимся, Фарадей. Если у тебя дрогнет сердце, если тебя охватит отчаяние, позови меня, и я помогу тебе. Если над тобой нависнет нешуточная опасность, если ты растеряешься, позови меня, и я помогу тебе. Ты моя дочь. А теперь запомни стихи:

Женщина ободряюще улыбнулась и попросила:

— Повтори эти стихи.

Фарадей прочла стихи без запинки. Женщина удовлетворенно кивнула и мягко произнесла:

— Не забудь их. Они тебе пригодятся.

— Я не забуду, — уверила Фарадей и… оказалась у себя в спальне.

— Куда ты запропастилась? — в сердцах воскликнула Ир. — Я думала, ты уже не вернешься. Борнхелд во дворе, а тебя нет и нет, — Ир всплеснула руками. — А откуда на тебе платье? Снимай сейчас же, вот-вот придет Борнхелд. Да не ходи нагишом — это же неприлично. Надень ночную рубашку и залезай в постель. Притворись спящей.

За дверью раздались тяжелые шаги. Ир схватила платье, снятое Фарадей, и поспешно положила его в сундук. Едва она захлопнула крышку, как вошел Борнхелд.

— Поди прочь! — гаркнул герцог, свирепо взглянув на Ир.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Утро Йула

Наступило утро седьмого дня третьей недели Снежного месяца, и если бы ахары продолжали, как в стародавние времена, отмечать те же праздники, что и икарийцы с аварами, для них пришло бы время Йула. Но если бы даже ахары не отказались от Йула, защитникам Горкен-форта и Горкентауна в этот день было бы не до праздника.

Вот уже неделю мела метель, сопровождавшаяся лютыми холодами, непривычным явлением при длительном снегопаде. Подвоз топлива и продовольствия со складов, вытянувшихся цепочкой от столицы до Горкентауна, прекратился. Солдаты мерзли, недоедали. Борнхелд отменил патрулирования, сосредоточив все свои мысли на обороне форта и города. Он опасался нападения Разрушителя.

В это утро Аксис, граф Йорг и лорд Магариз стояли на крыше самой высокой башни и, ежась от холода, всматривались в мутную мглу, сквозь которую летели белые хлопья снега.

— Если скрелинги нападут, придется стрелять вслепую, — мрачно произнес Магариз.

— Вряд ли это поможет, — не менее мрачно ответил Йорг. — Попасть стрелой скрелингу в глаз можно только случайно.

— Можно воспользоваться и маслом, — добавил Магариз, кивнув на стоявший у ограждения большущий закопченный котел с топкой под днищем.

— Сомневаюсь, что скрелинги станут карабкаться по стене, — угрюмо возразил Аксис. — Они могут напасть на форт сверху, воспользовавшись нисходящим потоком воздуха. Кроме того, у части скрелингов имеются крылья.

— Похоже, мы сами ничего не решим, — сказал Магариз. — Пошли к Борнхелду. Пусть и он пошевелит немного мозгами.

Командир форта заковылял к лестничному проему. Аксис и Йорг последовали за ним.

— Что нового? — спросил Борнхелд, склонившись над камином и потирая над огнем руки. Невдалеке от него стояли Готье, Роланд и Велиар. Все были в кольчугах и латах.

— Метель не утихает, милорд, а мороз все крепчает, — ответил Магариз. — Не сомневаюсь, это происки Горгрила. Непрекращающаяся метель наводит на солдат ужас, а мороз холодит не только тела, но и души. Солдаты теряют мужество. Надо что-то предпринимать.

— Что предпримешь в такую погоду? — угрюмо произнес Борнхелд. — Вылазка не поможет. Не пройдет и пяти минут, как все солдаты замерзнут.

— Пожалуй, сейчас и Горгрил не решится на энергичные действия, — задумчиво сказал Аксис. — Как я заметил, духи активизируются в тихую, маловетреную погоду.

Магариз кивнул.

— Мы не раз патрулировали в ненастье, правда, не в такую метель, как сейчас, и ни разу не подверглись нападению неприятеля. Возможно, Аксис, ты прав, и Горгрил пока не будет атаковать.

— Тогда зачем Разрушитель наслал эту дьявольскую метель? — нахмурившись, спросил Роланд.

— Горгрил хочет посеять панику среди наших солдат, а заодно показать и свою силу, — ответил Йорг.

— А может, просто беснуется, пестует свою ненависть, — предположил Боевой Топор. — Вероятно, бросит в бой скрелингов только после метели.

— Не станем гадать, когда нападет на нас Горгрил, — угрюмо сказал Борнхелд. — Наша задача — быть постоянно во всеоружии. Горгрил должен получить по заслугам, а для этого Разрушителю должны противостоять боеспособные воины, а не окоченелые трупы. Готье, распорядись, чтобы в городе во всех нежилых домах выломали деревянные переборки, а вместе с ними и двери. Пустите их на дрова.

— Слушаюсь, сэр, — повиновался Готье.

О том, что солдаты мерзнут, недоедают, ему было известно не хуже, чем Борнхелду, но в отличие от него, он был осведомлен и о том, что вопреки запрету главнокомандующего, солдаты то и дело обсуждают пророчество, высказывая при этом противоречивые мнения. Одна часть солдат по-прежнему считала своими первейшими врагами жестоких вероломных отверженных, полагая, что скрелинги — их мерзостные наемники, прокладывающие им путь для вторжения в королевство. Эти солдаты верили в Борнхелда, считая, что только он может спасти Ахар. Зато другие солдаты, узнав, что «отверженными» называют аваров и икарийцев, которые в стародавние времена жили в мире с ахарами на территории одного государства, а затем стали жертвами безжалостного гонения со стороны Сенешаля, не только перестали относиться к отверженным как к врагам, но и стали сочувствовать им, рассудив, что в прошлом те незаслуженно пострадали, а теперь находятся в не меньшей опасности, чем ахары. Эти солдаты верили в Звездного Человека, который, объединив ахаров, аваров и икарийцев, сможет победить коварного Разрушителя. Особняком стояли топороносцы. Они тоже сочувствовали аварам и икарийцам, но считали, что к победе над Разрушителем их приведет Боевой Топор.

Стоит ли рассказать о настроениях солдат Борнхелду? Готье не раз размышлял об этом, но всякий раз откладывал тягостный разговор, приходя к неприятной мысли, что окажется единственно виноватым. Не уследил за солдатами! Не пресек крамольные разговоры! Вот и сейчас лейтенант решил, что разумнее промолчать. Зачем нарываться на неприятность?