Пустынные ветры могут создавать естественные пирамиды, так называемые венты, но они, как правило, имеют трехгранную форму, причем самый острый из углов ориентирован в сторону, обратную направлению преобладающих ветров. Но Пирамида ДМ имела пять граней, да еще — по огромному контрфорсу на каждом углу. Поверхность ее к данному моменту так сильно пострадала от эрозии, что ныне нельзя было сказать, как она выглядела изначально, но в конструкции и величии ее с первого взгляда чувствовалась рука разума.

Однако наилучшим подтверждением этого, с точки зрения Гарроуэя, служил факт намеренного разрушения пирамиды. Прямо под шаттлом, в нескольких сотнях метров от восточной ее грани, под землю уходил туннель, кратер… но вовсе не натуральный. Тысячелетия назад что-то ударило здесь в поверхность планеты, ушло под землю гораздо глубже, чем обычный метеорит, и там, в глубине, взорвалось. И часть восточной грани пирамиды слегка вспучилась… Сколько же осколков осыпалось вниз, соскользнув по этой неестественно ровной грани?

Оторвавшись от иллюминатора, Гарроуэй увидел Александера в гражданском скафандре, прижавшегося лицом к другому иллюминатору, неподалеку. Археолог вызвался послужить отряду проводником по незнакомой местности, и Гарроуэй был рад этому. Он уже обсуждал с Александером признаки, указывающие на попытки разрушения этой монументальной постройки. Археологические группы некоторое время назад произвели предварительный обзор окрестностей Пирамиды ДМ, но лишь подтвердили, что постройка явно была разрушена взрывом изнутри, а кратер-туннель завален обломками. Однако о назначении пирамиды или о том, кто пытался уничтожить ее и зачем, до сих пор ничего не было известно.

Александер, — размышлял Гарроуэй, — сущий крестоносец науки, посвятивший себя отысканию и обнародованию истины, чего бы это ни стоило ему… или всем остальным. Сам Гарроуэй тоже всегда держался принципа «правда — лучше, чем ложь» и был согласен с ученым.

«Вот только интересно, — подумал он, — что теперь творится из-за этой находки на Земле? ООН определенно хотела скрыть ее от всего мира, и ведь — не просто так… А и хрен с ними. Если идет война за свободу речи и научного поиска, за свободу нести истину всему миру, я знаю, на чьей стороне воевать».

Шаттл резко встряхнуло: пилот увеличила подачу топлива в двигатель, замедляя спуск. Гарроуэю пришлось отшатнуться от иллюминатора, чтобы сохранить равновесие. Снаружи взметнулись в воздух клубы оранжевой пыли, заслонив лучи солнца, клонившегося к западу.

Последовал толчок. Шаттл приземлился.

— Порядок, парни! — воскликнул лейтенант Кинг. — На берег!

— Марш-марш-марш! — подхватил сержант Джейкоб. — Шевели жопами!

Гарроуэй влился в общий поток, хлынувший к трапу, ведшему в грузовой отсек. Вскоре отряд оказался под открытым небом. Гарроуэй прогрохотал по трапу, спрыгнул на песок, держа винтовку — новенькую, с отбитого кандорского склада — наперевес, и оглядел окрестности. Он полагал, что недели, проведенные в Валлес Маринерис, навсегда избавили его от способности восхищаться марсианскими пейзажами. Но ландшафт Сидонии был совсем не похож на каньоны и рили экваториальных земель. Здесь горизонт был далек и ровен, однако горы, месы и прежде всего черно-серая громада Пирамиды ДМ, гигантским клыком вонзавшаяся в багряно-красное небо, заставляли в полной мере почувствовать, сколь мал и ничтожен в сравнении с ними человек.

Едва высадившись, морские пехотинцы рассредоточились, образовав просторное оборонительное каре. После быстрой разведки посредством разнообразных сенсоров в бронекостюмах и на борту шаттла, к Гарроуэю рысцой подбежал лейтенант Кинг:

— Все чисто, сэр. Наверное, дрыхнут еще.

Гарроуэй улыбнулся:

— Если и так, они уже проснулись. Помнится мне, система радарного оповещения на «Си-один» — очень приличная. Значит, прибытие наше заметили и точно знают, где мы сели. Поднимай людей, выступаем.

— Есть, сэр!

— Сержант Джейкоб!

— Да, сэр?

— Ставь маяк.

— Есть, сэр!

Шаттл приземлился примерно в километре к северу от Пирамиды ДМ. «Сидония-1» располагалась еще на семь километров севернее, но Гарроуэй ожидал, что отряд будет остановлен задолго до того, как достигнет базы.

Впрочем, план это предусматривал. Он проверил часы. 12:29.

Оставалось лишь надеяться на то, что «Харпер’с Бизарр» прибудет вовремя. Если нет, предсказания Бержерака насчет исхода этого предприятия сбудутся по всем пунктам.

16:57 по времени гринвичского меридиана.

«Сидония-2»; борт шаттла «Харпер’с Бизарр»;

над Ликом;

14:12 по марсианскому солнечному времени.

— Как вы там, упаковались? — раздался в наушниках Нокса голос Эллиотт.

— Да, — проворчал Нокс в ответ, повернувшись к штаб-сержанту Островски, пристегнутой к соседнему противоперегрузочному креслу. Она, усмехнувшись, сжала кулаки и оттопырила большие пальцы. — Упаковались, лучше не скажешь. Хотя я лично никогда не думал, что придется на старости лет метать бомбы с воздуха.

Капитан Харпер Эллиотт рассмеялась:

— Я тоже не думала, что мне когда-нибудь доведется обеспечивать поддержку с воздуха вам, каскоголовым. Держитесь. Сейчас начнется.

Ядерные двигатели шаттла взревели, превращая жидкий метан в раскаленную добела плазму, и бросили злополучный транспорт вверх. Нокс почувствовал знакомую, сдавливающую грудь тяжесть. Через несколько секунд перегрузки прекратились: «Харпер’с Бизарр» вышел на суборбитальную траекторию. Теперь они неслись над марсианской пустыней на высоте около тысячи метров.

Шаттл взлетел из ущелья Кандор сразу вслед за «Рокки Роуд», но шел иным маршрутом, чтобы через тридцать минут совершить посадку в кратере Дейтеронилус, примерно в сотне километров на восток от сидонийского комплекса. Там капитану Эллиотт около часа придется дозаправлять шаттл из запасных баков, после чего «Харпер’с Бизарр» будет полностью готов к выполнению своей миссии.

Да топливо им понадобится. Дальше шаттл, взлетев, будет держаться как можно ближе к марсианской поверхности, едва не цепляя вершины самых высоких гор и порой подрабатывая главными двигателями, так чтобы идти почти по прямой. На это потребуется гораздо больше топлива, чем на обычный суборбитальный полет, однако такой маневр значительно снизит вероятность того, что их засекут радары «Сидонии-1».

Шло время. Нокс старался не думать о постороннем, сосредоточившись на полете и своем задании. Наконец Эллиотт снова заговорила:

— О’кей, парни. Есть маяк.

— Ну, блеск, — отозвалась Островски. — Значит, все идет по плану.

— Похоже на то, — согласился Нокс.

Сигнал маяка означал, что Гарроуэй со своими совершил посадку и направляется к «Сидонии-1». Отсутствие сигнала означало бы, что операцию пришлось прервать и приземлиться в пустыне.

— Могу обещать вам еще пару минут без резких движений, — сказала Эллиотт, — так что готовьтесь, пока есть время.

— Роджер вас, — отвечал Нокс. — Давай, Ости.

Нокс осторожно спустился по трапу в грузовой отсек. Створки главного грузового люка были сняты заранее; внизу виднелись проплывавшие мимо барханы и горы.

— Пять минут, сержант, — сообщила Эллиотт. — Ты должен уже видеть их.

Вцепившись в леер, надежно привязанный к скобе на переборке, Нокс наклонился и выглянул в проем люка. Шаттл шел на запад, к солнцу, а в юго-западном направлении возвышались над испещренным кратерами песком гигантские ровные пирамиды Сидонии. Взглянув прямо вниз, Нокс с трудом удержался от изумленного возгласа. Там, менее чем в трех сотнях метров от него, взирал вверх загадочный Лик во всем своем титаническом величии. Глаза (каждый — размером с футбольный стадион! ) провожали невидящим взглядом крохотный лоббер, пролетавший над ними. Губы были слегка приоткрыты, обнажая неровные плоскости — должно быть, зубы (каждый — размером с городской квартал! ).

Нокс был потрясен открывшимся зрелищем. С такого близкого расстояния были видны все неровности и шероховатости, отчего Лик казался более натуральным, естественным. Какое-то время сержант был почти готов согласиться с теми, кто до сих пор настаивал на природном происхождении огромного монумента.

Сержант Нокс не отличался богатством воображения и совсем не склонен был видеть человеческие лица в облаках, силуэтах скал, кляксах теста Роршаха или разводах грязи на полу. Но монумент определенно был похож на человеческое лицо, с тяжелыми надбровьями и тупым коротким носом, и взгляд его внушал ощутимую тревогу, заставляя чувствовать себя пушинкой одуванчика, парящей в воздухе над лицом лежащего в траве человека.

Ерунда ! Нет, эта проклятая штука — наверняка просто игра природы. Ну да, странная, однако странных вещей и на Земле хватает. Разве что — не таких больших…

Что же в ней обнаружилось такого, что ООН решила вот так, немедля, начать из-за нее войну? Чушь какая-то…

Нокс оторвал взгляд от притягивающих, завораживающих очей Сидонийского Лика и принялся смотреть вперед, прямо по курсу. В восьми милях впереди высились стены Крепости, и на песке лежал загадочный, похожий на спираль ДНК Корабль. В искусственном происхождении Корабля сомневаться не приходилось, хотя полмиллиона лет и превратили его в искореженный спиральный каркас, наполовину погребенный под песком и обломками.

Шаттл шел под углом в сорок пять градусов относительно поверхности планеты, чтобы держать курс прямо и притом оставаться в воздухе. Люк был открыт настежь, и Нокс мог выйти на площадку, которую люди из НАСА еще семьдесят лет назад, во времена первых полетов на Луну, окрестили «парадным крыльцом». Он принялся тщательно пристегивать к карабинам бронекостюма ремни безопасности, крепившиеся к наружной обшивке у самого люка. Западный край Лика тем временем исчез из виду; внизу, в семистах метрах под шаттлом, простерлась ровная песчаная пустыня.

— О’кей, капитан, — доложил он. — Я готов.

— Роджер вас. Три минуты.

Они приближались к загадочному спиралеподобному остову Корабля, лежавшему на песке, наполовину заваленному обломками незавершенной, либо поврежденной взрывом пирамиды, которую ученые называли Крепостью. Их цель, «Сидония-1», лежала на открытой местности, в полумиле к югу от Крепости. Среди титанических, отшлифованных песком и временем монументов база совершенно терялась и казалась вовсе неуместной.

— Ты готов меня страховать? — окликнула его Островски по интеркому. — Или просто любуешься пейзажем?

— Готов, штаб-сержант, — ответил Нокс. — Осторожнее — падать тут высоко.

Секунду спустя в проеме люка возникла громоздкая фигура облаченной в бронекостюм Островски. Нокс для страховки загородил собой проем, пока она застегивала ремни безопасности.

— Ну как, сержант? Готов к празднику?

— Ага. Станцуем рок-н-ролл. Дай винтовку.

Отстегнув от карабина свою М-29, Островски передала ее Ноксу.

Включив систему передачи изображения, он поднял оружие к плечу.

На дисплее шлемофона появилось телевизионное изображение базы: наполовину зарытые в грунт топливные баки от «Шаттла-2», мачта микроволновой антенны, рассеянные по территории марсоходы, буровые скважины, топливоперерабатывающие установки, посадочная площадка, подъемный кран, склады и прочее, необходимое человеку для первого крупномасштабного исследования и эксплуатации иной планеты.

Нокс нажал клавишу, укрупняя изображение. Теперь он мог различить солдат ООН — крохотные красно-коричневые фигурки, выходящие из главного модуля сидонийской базы и направляющиеся в пустыню.

Сместив прицел, он взглянул в сторону Пирамиды ДМ, черневшей милях в семи к югу от Крепости. Другого шаттла, который должен был сесть два часа назад в двух милях севернее пирамиды, видно не было. Нокс оглядел пустыню между пирамидой и Крепостью, в поисках майора и остальных, но ничего не заметил. Что ж, неудивительно. Активно-камуфляжное покрытие их брони позволяет слиться с пустыней не хуже, чем сам песок и валуны. Однако солдаты ООН явно отлично понимали, откуда ждать противника. Нокс видел, как они разворачиваются в цепь и укрываются за невысоким песчаным гребнем в миле к югу от базы. Черт, они даже захватили с собой шанцевый инструмент и начали окапываться!

Отключив прицел, он осмотрел район невооруженным глазом.

— Невероятно, — сказал он. — На дворе — середина двадцать первого века, а гальюнники возрождают окопную тактику!

Островски хмыкнула:

— Майор это заранее предвидел, помнишь?

— Это точно.

Теперь тактика ооновцев казалась вполне предсказуемой, но, когда составляли план операции, Нокс так и не понял, отчего Гарроуэй настолько уверен, что противник поступит именно таким образом. Личный опыт показывал, что противник никогда не предпринимает того, чего от него ждешь.

Но на сей раз у Бержерака и его людей просто не было иного выбора. Если бы они предприняли глубокий рейд и штурм «Марса-1», то обнаружили бы там полностью подготовленную оборону. Гораздо лучше — подождать, пока враг не придет к тебе сам. Стало быть, ооновцам оставалось лишь дождаться, когда морская пехота высадится неподалеку, а затем выйти наружу и сформировать линию обороны, останавливая продвижение морских пехотинцев. Если бы шаттл приземлился прямо посреди базы, солдаты Иностранного легиона выскочили бы из жилых модулей и атаковали морских пехотинцев, пока те еще не успели покинуть транспорт. Ну, а если шаттл, чтобы обезопасить высадку, приземлится в отдалении, силы ООН успеют создать линию обороны… чем они в данный момент и занялись. На глаз, примерно половина «голубых касок» спешно грузилась в марсоходы, стоявшие возле жилых модулей. Значит, это у Бержерака будут мобильные силы. Как только отряд будет остановлен, эти, на марсоходах, обойдут его с флангов и либо возьмут в кольцо, либо устремятся вперед и захватят лоббер, единственное, что связывает МЭОМП с «Марсом-1». Возле двух сидонийских лобберов, стоявших на посадочной площадке, никакой активности не наблюдалось, и это также полностью оправдывало ожидания майора: Бержерак не станет рисковать своими орбитальными силами в бою.

По крайней мере, так, как рискнул своими Гарроуэй.

— Держитесь!

Лоббер резко прибавил скорости, и Нокс ухватился за скобу, чтобы не помяло ремнями безопасности. Эллиотт повела машину вниз, балансируя на реактивной струе ядерно-плазменного двигателя. Островски, стоя на пороге грузового отсека, подняла один из больших пластиковых контейнеров для запчастей, размерами и формой очень похожих на портативный холодильник для пикника, с ручками и крышкой на петлях, и подтащила его к краю люка. Они принялись ждать, следя за тем, как Эллиотт идет на сближение, с интересом более чем чисто академическим.

— Получила «отлуп» и предупреждение из центра управления базой, — сообщила Эллиотт. — Сказала, что мы — научно-исследовательская группа, возвращающаяся с Утопии Планитии, но мне, кажется, не поверили.

История о научной группе была придумана загодя, чтобы выиграть время. Бержерак не может быть уверен, что владеет всей информацией обо всех исследовательских группах на Марсе, и наличие одной, отправленной в другое полушарие еще до прибытия сил ООН, могло показаться ему вполне правдоподобным.

Однако вскоре он либо сверится с компьютерным бортжурналом базы и убедится, что такой группы не существует… либо решит, что не может рисковать, и прикажет своим людям открыть огонь.

Хоть так, хоть эдак — времени оставалось немного.