Не исключено, что Тиваникси с остальными вместе ломали головы, какому Богу принесен этот обет. - Привела, - признал Уолли и заметил, что подозрения ослабли, замешательство же возросло. - Ну а как насчет Пло? - спросил он. - Зови своих герольдов. Лорд Тиваникси. - Я из Пло, милорды, - произнес чей-то голос. Нервного вида Третий прокладывал себе дорогу к первому ряду. Он салютовал кастеляну, а потом Уолли. Его перевязь была украшена топазами. Уолли обернулся к Тиваникси. - Менестрели. Кастелян махнул рукой в сторону кучки гражданских. Менестрели бывают разного пола и веса. Уолли увидел полную пожилую женщину. Четвертую, и двоих костлявых мужчин в желтых килтах, да еще очень высокого юношу на заднем плане, внимательно всех разглядывающего. Менестрели носили длинные волосы и лютню за спиной. Лютня же и была их меткой на лбу. Взяв у Джии тюк с килтами и перевязями и два меча от Катанджи, Уолли начал свой рассказ. Он не упомянул о своем совете Полини, но рассказал о долгом дневном противостоянии этого человека врагам. Потом спросил Ннанджи, не хочет ли тот чего-нибудь добавить. И Ннанджи начал патетический пересказ своего разговора с умирающим - слово в слово. Воины позабыли о других делах. Пока говорил Ннанджи, Уолли разглядел проходивших в ворота новых любопытных. Но вот в живых никого не осталось, и Ннанджи закончил повествование. Менестрели задали пару вопросов, после чего поклонились и отправились вырабатывать официальную версию. Менестрелям необходима память, как у Ннанджи, не меньше, чем хороший голос. Они взяли с собой для получения информации о прошлом, как предположил Уолли, Третьего из Пло, который забрал тюк и мечи и даже не пытался скрыть рыданий. Тиваникси выглядел сердитым и ничего не понимающим. Лорд Шонсу, оказывается, мог постоять за честь воинов, когда хотел того. Но почему двух, а не сорока девяти? - Займемся твоими продвижениями, милорд, - заявил он, - потом созовем еще больше менестрелей послушать про события в Ове. Уолли кивнул. Тиваникси взглянул на речной костюм Таны и понимающе улыбнулся. - Адепт Ннанджи, у нас широкий выбор противников для тебя, но проблема с местом. Ты видишь, что здесь, как в овечьем загоне. Нам пришлось ограничить поединки на этой территории, но если ты не против пройти на торговую площадь, мы можем это организовать. Ннанджи улыбнулся и сказал, что постарается показать свои достижения и в стесненных условиях. Несомненно, выполнение программы потребовало личного внимания кастеляна, который уделял его в основном Уолли. Тот устал от бесконечных подозрений, чувствуя себя как мышь в клетке питона. Тиваникси откровенно не спускал глаз с Шонсу, но и Шонсу был счастлив стоять поближе к Тиваникси. Конечно, необходимо было соблюсти большое число формальностей. Шестой, против его воли, был выбран вторым судьей и теперь стоял рядом. Уолли убедился, что Джия находится в безопасном месте - между Таной и Катанджи за каменной скамьей. Потом последовал за Ннанджи и обоими судьями на фехтовальную площадку. Толпа растянулась вдоль изгороди, образуя одну из сторон арены, а вдоль скамей и статуй - две другие. Тиваникси внимательно посмотрел на зрителей и выбрал в противники Пятого, откровенно старше Ннанджи на несколько лет. Ннанджи равнодушно улыбнулся и ничего не сказал. Не было необходимости объявлять правила кандидат выдерживает два боя, лучше - три. Тиваникси скомандовал начинать. - Выпад! - Раз! - воскликнул Ннанджи. - Согласны! - ответили судьи, пытаясь хоть что-то понять. Продолжай! Выпад! Паррэ! Защита! - Два! - объявил Ннанджи. - Следующий, пожалуйста. Пятый удалился ошеломленный. Толпа застыла в тишине, но по ней пронесся ропот, и внезапно Пятых стало отыскать не легче, чем динозавров во дворе. Тиваникси послал Уолли открытую и вполне дружелюбную улыбку. Он оценил его по заслугам. На мгновение подозрения растаяли в удовольствии видеть отличного воина и делить с ним положение высокоранговых. - Странно! - сказал он. - Только что еще они были. Он взобрался на скамью, взглянул поверх голов и позвал кого-то по имени. Толпа расступилась, давая проход тяжеловесному Пятому, явно недовольному тем, что не успел скрыться. Следующий поединок продолжался не дольше. Двор взорвался криками. Когда улыбка Ннанджи показалась из-под маски, Уолли встретил ее и пожал ему руку. Теперь пришла пора экзамена по сутрам, который был уже не так интересен. Толпа занялась разговорами. Стандарты ложи были высоки. Судьи требовали сутру за сутрой. Ннанджи отвечал им на предельной скорости, не колеблясь ни мгновения. Они попытались задавать хитроумные вопросы, но он даже не задумывался перед ответом. Тиваникси поднял руки и встал. - Я слышал, что Лорд Шонсу - великий учитель, - сказал он. - Мастер Ннанджи, поздравляю тебя с самым впечатляющим продвижением из всех, что я когда-нибудь видел. - Благодарю, милорд, - просиял Ннанджи. Кастелян взглянул на Уолли, потом - опять на новоиспеченного Пятого. - Ты не хотел бы попробоваться на Шестого? Ннанджи бросил укоризненный взгляд наставнику. - К сожалению, я не знаю всех сутр, требующихся для этого ранга, милорд. Тиваникси, похоже, удивился, но смотрел по-прежнему с симпатией. - Многие хорошие воины находят эту часть трудной. - Совершенно верно, - грустно подтвердил Уолли, получив за это разъяренный взгляд Ннанджи. - А теперь моя жена, - потребовал Ннанджи. Тиваникси внимательно посмотрел Уолли в лицо, размышляя, не скрыт ли здесь какой-нибудь подвох, за которым может последовать вызов. Очевидно, решив, что нет, он снова улыбнулся. - Я никогда не слышал, чтобы женщина-воин даже приходила в ложу, не говоря уже о попытках продвижения. Однако для тебя. Мастер Ннанджи, я сделаю исключение. Представь ее. Зрители зароптали, но Тана была представлена, и Тиваникси обнаружил, что поддается ее очарованию против своего желания. - Двое Третьих, как я понимаю? - сказал он, улыбаясь. - Четвертых! - ответила Тана. Уолли передернулся. Тана наверняка могла продемонстрировать неплохое фехтование, тем более что это тесное пространство больше подходило ее стилю морских крыс и сильно мешало ее противникам. Но он был почти уверен, что она не знала всех сутр и третьего ранга... Он повернулся с вопросом к Ннанджи и получил в ответ широкую улыбку. Ннанджи дал ей больше уроков, чем было дозволено. Уолли вздрогнул, и шанс вмешаться был упущен. Потом он подумал, что улыбка Ннанджи была какой-то странной... Тиваникси перевел взгляд на Шестого. Тот принялся выискивать противников. Первые двое Четвертых, к которым он обратился, отвели глаза. Он посмотрел на Уолли взглядом "а-что-ты-думал", но с третьей попытки нашел одного. Известие о том, что красивая женщина ищет продвижения, вызвало много разговоров и смешков. Тем не менее толпа снова собралась, а юнцы позалезали на деревья, чтобы лучше видеть. Тана начала успешно - ее противник явно не видел до этого женщин-воинов. Кроме того, он плохо понимал ее манеру и проиграл первый удар, потом она выиграла и второй. Теперь уже в толпе заключались пари, и всякие разговоры о допустимости женщин-воинов прекратились. Трудно было найти еще одного Четвертого, согласившегося бы рискнуть своей репутацией. Но Тана действовала по-своему: выбрав высокого молодого человека, она обольстительно ему улыбнулась. Он хотел отказаться, но товарищи со смехом вытолкали его вперед. Внезапно Уолли догадался, и догадка его тут же подтвердилась - Тана попала на человека, чье умение было выше его ранга. Он мог бы стать неплохим Пятым, а может, даже собирался сразу продвинуться на Шестого. Он был так же хорош, как Ннанджи! Совершенно ясно, что он мог прогнать Тану с площадки столь же легко, как Ннанджи разделывался со своими противниками. Но он решил поиграть с ней. Толпа поняла, и смех возобновился. Тана делала выпады, рубила и колола, а Четвертый еле переставлял ноги, и видно было, что он мог так провести целый день. Он не подпускал ее даже близко к себе.., кошка, сражающаяся с радугой. Лицо Ннанджи налилось кровью, он выругался по поводу передержанных воинов. Даже судьи усмехались. Тана была молодой и сильной, но под конец она начала уставать. В толпе раздались требования остановить поединок, они становились громче и многочисленнее. Претендентка доказала свое мастерство, а формальная победа не являлась обязательным требованием. Судьи согласились. Настроения изменились. Предубеждение сменилось профессиональным восхищением и даже симпатией. Кроме того, созерцание красивого женского тела в движении тоже подействовало на мужчин. После небольшой паузы, давшей возможность претендентке восстановить дыхание (Уолли успел взглядом сказать Ннанджи, что тому не нужно вызывать на поединок насмешника Четвертого), наступило время экзамена по сутрам. Двое судей сели пред Таной, три меча скрестились перед ними на земле. Толпа потеряла интерес и несколько поредела. Тиваникси начал шестьсот тридцать пятую "О Планах Крепостей", и у Уолли упало сердце - это была длинная, скучная и тяжелая для заучивания сутра, ему никогда не приходилось слышать, чтобы ее кто-нибудь читал. Тана улыбнулась Уолли через плечо и начала петь, медленно и старательно выговаривая слова. Дважды она спотыкалась, поправлялась и успешно дошла до конца. Шестой начал следующую, и она справилась с этой тоже. Уолли недоумевал, как она это делает. Он оглянулся на Ннанджи и наткнулся на улыбку победителя. Что-то в этой улыбке было тоже не так. Не похоже, чтобы она говорила только о радости наставника. Ннанджи шагнул вперед, проверить, как идет экзамен - шестьсот тринадцатая, "О Маршах на Длинные Дистанции", - и загадочно улыбнулся. Внезапно догадка поразила Уолли, как удар грома. Тана использовала колдовство.
      Глава 4
      Когда Уолли сошел на берег в Аусе, колдун знал, о чем он разговаривал с Джией перед тем, как покинуть палубу "Сапфира". Колдун, поднявшийся на борт в Уоле, знал имя Броты. Портовые службы везде следили за порядком, кроме Ова; в Ове даже окна лавок, выходящие на причал, были закрыты. Когда Катанджи проник в башню Сена, он видел там колдуний, перетиравших что-то на тарелках - зелье, решил он. Размолотая чечевица? Уолли посмотрел снова на ряд зрителей за собой. Не меньше половины их шевелили губами. Ннанджи - точно, он всегда так делал. Уолли оглянулся на Тану, ее глаза бегали туда и сюда по галерее лиц. Когда она взглянула на него, он сказал одними губами: - Ты мошенничаешь, Тана. Претендентка вздрогнула и прекратила пение. - Я не могу выдавать секретов Ннанджи, - продолжал шевелить губами Уолли в тишине, - он мой названый брат. Она снова начала и опять споткнулась. Зрители затаили дыхание, как на спектакле, когда герои должны вступить в бой. Губы снова беззвучно задвигались. - Он убьет тебя, Тана. Конечно, это было преувеличением, хотя кто знает? Хонакура и Уолли много поработали над смягчением нрава Ннанджи. От них он научился милосердию и терпимости, он даже мог простить теперь гражданским убийство воинов - в исключительном случае. Тана откровенно мошенничала. Ярость и стыд Ннанджи могли перейти все границы. - Начни сначала, - ободряюще предложил Тиваникси. - Нет, думаю, не стоит, милорд, - вспыхнула Тана. Ннанджи подбежал помочь ей подняться и крепко обнял ее, утешая. Судьи вежливо пожелали ей удачи в следующий раз и поздравили ее с проявленным мастерством в фехтовании. Уолли ликовал. Последнее покрывало упало с колдовских трюков, и все благодаря тщеславию Таны. Уолли снова перевел взгляд на Тиваникси. - Прошу прощения, милорд. Тот держал руку на плече юного Первого, принесшего рапиры. - Не хочешь ли один-два боя провести сам, Лорд Шонсу? Мы оба знаем, как трудно Седьмому найти хорошую практику. Уолли уже собирался отказаться, когда заметил, что Тиваникси разглядывает его с явным подозрением. Возможно, мысли о том, что перед ним зомби колдунов, оставили кастеляна, но теперь он хотел проверить туманную репутацию пришельца. Ннанджи уже доказал, что он гениальный воин, - был ли таким же его товарищ, или он самозванец? Уолли, со своей стороны, проникся симпатией к этому любезному изящному воину. - Почему бы и нет? - ответил он. - Большее из пяти? Он выбрал рапиру, самую длинную из всех. Тиваникси, не желая обременять себя, снял меч и передал его стоящему рядом Шестому. Уолли вслед за ним передал свой меч Ннанджи. Потом снова проскользнул мимо скамей на фехтовальную площадку. Если предводительство должно решаться в бою, то Седьмые, конечно, будут стараться проверять друг друга в рапирных поединках под видом тренировок. Собственно бой состоится, конечно, на настоящих клинках, но будет уже пустой формальностью. Потом менестрели распишут его для широкой публики и грядущих поколений как кровавую драму. Воины, конечно, восхищаются мужеством, но не безмозглы же они совершенно. Поединок был объявлен, и толпа снова собралась. Люди на балконах, видимо, обладали какого-то сорта телепатией, так как они тоже притихли. Противники стали лицом к лицу, салютовали друг другу рапирами, несколько мгновений выждали. Кастелян обладал грацией балетного танцора и легкостью снежинки. Он действительно был очень хорош и очень быстр. И он собирался впервые по-настоящему проверить Уолли с тех пор, как Бог сделал его воином. Они сошлись в поединке, совсем не похожем на смертельный, сражаясь в закрытом пространстве, как морские крысы. У Тиваникси, конечно, была постоянная возможность практиковаться с другими Седьмыми, тогда как Шонсу не имел практики с тех пор, как Уолли вселился в него. Толпа изредка переговаривалась и вскрикивала, но в основном молча смотрела. Удар - выпад - паррэ - защита - отступление, звенели рапиры. - Раз! Уолли увидел несколько новых приемов, кое-какие из них стоило перенять, но если и был где-то воин, равный Шонсу, то это был не он. - Два! Они остановились на мгновение перевести дух, потом снова кинулись в бой. Лязг.., лязг... Чей-то громкий голос, какое-то замешательство в толпе отвлекли внимание Уолли от этого серебряного смерча, - и кастелян уколол. - Раз! - воскликнул Тиваникси. Проклятье! Шонсу должен был выиграть этот бой по всем позициям. Уолли рассердился и повел поединок жестче, оттеснив Тиваникси к изгороди, где ногам не хватало места для разворота. - Три! - объявил Уолли; большее из пяти. Они сняли маски и, задыхаясь, поблагодарили друг друга. Толпа громко захлопала в знак одобрения блестящему поединку и тут же принялась обсуждать его - вне сомнения этот Шонсу, хотя и потерял армию, все еще был хорош в делах с металлом. Уолли отдал маску с рапирой Первому, потом, усталый и задыхающийся, повернулся к своим, ожидая увидеть улыбки. Вместо них его встретили тревожные лица и взгляды, бросаемые за его спину. Он оглянулся. Двое Седьмых стояли за дальней изгородью. Проклятье! Он почти уже растерял дьявольскую энергию Шонсу. Правда, он показал свой стиль и свои способности Тиваникси, но это был честный поединок. Он не собирался устраивать сеанс массовой игры с этими двумя. Они находились здесь по праву, тогда как Уолли чувствовал себя кем-то вроде шпиона на чужой территории. Признаки ярости подкатили к горлу, и в глазах замелькали красные пятна. Громадным усилием подавил он это сумасшествие берсерка, стиснув кулаки, чтобы удержать руки от знака вызова. Один из Седьмых был на взгляд не опасен. Зато второй... Популярного фаворита звали Боарийи, говорил Ннанджи. Этот другой был выше Шонсу, и это было нечестно; Уолли не встречал никого выше себя в этом Мире. Еще он был моложе. Снова нечестно - Шонсу был очень молодым Седьмым, и Уолли гордился этим. Боарийи напоминал богомола в человеческом облике. Килт его походил на узкую трубку вокруг сильных бедер, жестких, как бейсбольная бита. У него были челюсти слишком большие для его головы и рот слишком большой для этих челюстей. Прямая линия темных бровей завершала жесткое выражение лица. Он стоял, расслабив одну ногу и скрестив руки игрока в гольф на мощной груди, голова слегка поворачивалась, в то время как глаза разглядывали Уолли с нескрываемой насмешкой. В этот яростный момент решение появилось само собой. Гаденыш! Нахальный юнец! Так подумал Уолли, и это все, что он мог сделать, удерживаясь от крика. Думаешь, сможешь взять меня? Ладно же, мистер Боарийи, если тебя так зовут, вот что я тебе скажу: "Ты возглавишь этот сбор только через мой труп!" Минуту спустя Уолли уже стоял посреди фехтовальной площадки, боясь, что его ярость проступает на лице и видна окружающим. Потом немая картина разрушилась приветствиями вновь пришедших. Он должен был обнажить меч и салютовать как равному... Зоарийи, воину Седьмому. Это был небольшой, легкий и жилистый человек, среднего возраста, с седыми волосами. Как бы ни было велико его мастерство и высока его скорость, они уже оставили его. Вот почему инстинкты Шонсу не отметили угрозы с его стороны. Облачен он был в простую одежду свободного, украшали его только шрамы. Брови его срослись в такую же линию, как и у его приятеля, да и звали их похоже - отец и сын? Уолли вытащил рапиру из рук Первого и приветствовал ею. Это можно было посчитать оскорблением, и Зоарийи нахмурился. Потом салютовал верзила - он небрежно вытащил свой меч и проделал приветствие, не меняя своей неуклюжей стойки. Насмешливое выражение лица его не изменилось. Он действительно оказался Боарийи, популярным фаворитом. С такими-то руками - понятно, почему. Уолли снова использовал для приветствия рапиру. Возмущение юнца возросло. Одна из его меток на лбу еще даже не зажила. Наверное, он был немногим старше Ннанджи, смешно - для Седьмого. Тридцать - это нормально. На самом деле система предотвращала слишком быстрое продвижение молодежи. Требовалось время на то, чтобы овладеть тысячью ста сорока четырьмя сутрами, пройти путь Шестого, найти Седьмого в наставники, а потом еще двоих чрезвычайно редко встречающихся Седьмых сразу, чтобы проэкзаменоваться. Весь этот путь можно было пройти к тридцати годам, не раньше. Как Шонсу удалось сделать это быстрее непонятно. Ннанджи будет легче - у него наставник, действительно о нем заботящийся и умеющий хорошо учить. Все указывало на то, что Зоарийи управлял Боарийи. Уолли еще раз взглянул на старшего и решил, что да, этот человек может оказаться куда более проницательным, чем его спутник. Потом он повернулся и, пройдя между скамей, остановился перед Ннанджи. - Мой меч, пожалуйста. Ннанджи с сомнением взглянул на своего наставника, но отдал меч. - Разреши взглянуть! - резко потребовал Тиваникси. Ннанджи инстинктивно отреагировал на авторитетный тон и протянул седьмой меч кастеляну. Тот внимательно изучил грифона на рукоятке, сапфиры на ее тыльной стороне, а потом - клинок. Уолли вернул рапиру Первому, ухмылку - Катанджи и улыбку Джие и продолжал спокойно вытираться полотенцем. Толпа ждала. - Шонсу! - тревожно шепнула Тана, и все удивленно на нее посмотрели. Она стояла за ним, глядя на Боарийи. - Не вызывай! - прошипела она. Уолли отогнал искушение отступить. - Ни под каким видом! - добавила она тем же шепотом. - Отличный меч, Лорд Шонсу! - со странным выражением на лице сказал кастелян. Уолли улыбнулся и кивнул. - Могу я спросить, откуда он у тебя? - Мне его дали, - ответил Уолли. - Он выглядит так, как будто вчера лежал на наковальне. - Не совсем так - у него был предыдущий хозяин. Тиваникси побледнел: - Имеешь ли ты в виду то, что я думаю? - Да. Кастелян посмотрел на него долгим взглядом: - И ты все еще не присоединяешься к сбору? - Пока не решил. Тиваникси взглянул на Зоарийи и Боарийи, потом снова на Уолли. - Я бы не рисковал носить его, - сказал он тихо. Уолли вспомнил юного Арганари и топаз Чиоксина. Мальчик держал чудесный приз только несколько минут. Потом его у него отобрали и дали взамен другой. - Все мы должны нести свое бремя, - ответил Уолли. Он забрал седьмой меч у Тиваникси, все еще смотревшего на него в замешательстве. - Имя Шонсу хорошо известно в ложе, - раздался голос. Уолли повернулся лицом к Боарийи и спокойно убрал меч в ножны. - Про имя Боарийи этого не скажешь. Глаза юноши налились яростью. - Не все репутации хороши. - А ничто - это всего лишь ничто. Рука Боарийи поднялась, и старший что-то ему тихо сказал. Лес зеленых Шестых вырос за спинами двух Седьмых, и пустыня красных Пятых легла за ними. Призыва к баррикадам не прозвучало. Воины стояли в боевой готовности, ожидая приказа. Боарийи, как известный фаворит, собрал большую армию последователей и ввел в ней дисциплину. Уолли оглянулся на своих. Ннанджи хмурился и шевелил губами, как будто повторял сутры. Катанджи потерял улыбку. Тана, бросив очередной предостерегающий взгляд Уолли, отступила, разглядывая противников. - Его дядя, - тихо сказал Тиваникси, ни к кому особенно не обращаясь. С теплым чувством облегчения Уолли понял, что кастелян теперь на его стороне. Боарийи снова через фехтовальную площадку обратился к Уолли: - Я полагаю, ты пришел присоединиться к сбору, Лорд Шонсу? - Нет. Это было сюрпризом, и Боарийи в замешательстве взглянул сверху вниз на человека, который должен был приходиться ему дядей, если замечание Тиваникси что-нибудь значило. - Это благородное занятие для благородного человека. - Не сомневаюсь в этом, - спокойно ответил Уолли. - Испугался колдунов? Наблюдатели ахнули в унисон. Это был повод к отворению артерий. Рука Уолли начала подниматься, но тут он вспомнил предостережение Таны. Разве же это поединок за лидерство? Никаких формальностей вульгарная провокация на вызов. И тогда его осенило. Его хотят вынудить бросить вызов, а Боарийи отклонит его, заявив, что Лорд Шонсу - бесчестный человек. При отсутствии свидетелей и подготовленности противников обвинение - опасная вещь. Если обвиняемый не сможет оправдаться, он вынужден будет поплатиться. Это тем более безопасно, что судить должен будет Тиваникси как гость и промежуточный предводитель сбора, значит, суд состоится немедленно, и времени у подсудимого не будет. Все, чем рисковал Боарийи в этом случае - принять вызов, но он-то выиграет время, чтобы собрать все грязные слухи и укрепить свою позицию. Это был змеино-хитрый план, и он мог быть только детищем Зоарийи. Если же Уолли не поддастся на провокацию, его обвинят в трусости. Единственный выход - постараться получить вызов от Боарийи, так как, бросив его, он тем самым признает Уолли честным человеком. Нельзя сказать, чтобы это было легко сделать, но это единственное, что ему оставалось. Он прошел медленным шагом на середину фехтовальной площадки, мучительно стараясь придумать оскорбление и с горечью понимая, что бой почти немыслим теперь.., и что Боарийи чувствует свое превосходство. - Позволь задать тебе вопрос, сынок, прежде чем отвечу на твой. Ты когда-нибудь видел колдунов? Боарийи яростно глянул ему в лицо. - Нет еще. Но... - Ну так а я - видел! - заорал Уолли. - И я отвечу на твой вопрос. Да, я боюсь колдунов. Ты это видел? - Он махнул рукой в сторону килтов, висевших над двором за спиной Боарийи, - Любой человек, знающий, что такое колдуны, и все еще не боящийся их, - полный идиот, которого нельзя выпускать из-под присмотра. Но бояться - это не значит отказаться от сражения с ними! В Ове, мой юный друг, мы убили четырнадцать, но я все еще не расплатился с ними за это. Еще четырнадцать я оставляю тебе. - Нет, Шонсу! Тридцать пять. Ого! А этот юнец не совсем такой дурак, как кажется. - Хочешь возглавить сбор, не так ли, сынок? - Если на то будет воля Богини. Боарийи, конечно, был уверен, что таковая будет. Теперь уже почти все слушали, затаив дыхание, перепалку Седьмых. - Тебе бы получше научиться считать, - прогрохотал Уолли, заставив свой голос отразиться от стен. - Одиннадцать лет назад в Аусе: восемнадцать воинов убиты двадцатью колдунами, швырявшими молнии, потом была убита еще дюжина. За четыре года до этого в Уоле: тридцать два воина убиты двадцать одним колдуном. А два года назад группа воинов сошла на берег... Он научился обходиться без записной книжки - использовал Ннанджи: оба они повторяли эти цифры по сотне раз. Один за другим перечислял он города петли, рассказывая о потерях... Аус, и Уол, и Сен, и Ка, и Гор.., целый гарнизон от одной молнии в Горе. Не исключено, что где-нибудь в библиотеках Вула существовал подобный список, но воины, наверное, слышали обо всем этом впервые. Он проверил эту информацию - Катанджи, Хонакура и моряки помогли ему, осторожно расспрашивая жителей колдовских городов. Пятнадцать лет колдовского влияния и пятнадцать лет тупости воинов. Ни один из них ничему не научился за пятнадцать лет. И Амб, и Ов.., сорок человек разлетелись на куски в Ове... - Так что можешь увеличить этот список, сынок, - завершил он, добавь еще сорок девять к тремстам тридцати погибшим воинам. Все, что я могу тебе посоветовать. Как далеко ты хотел бы его продолжить, может, до тысячи трехсот тридцати? Последние отзвуки эха замерли в гробовой тишине. Боарийи и его дядя были потрясены не меньше других. Да, абсолютно все были потрясены. Лорд Шонсу своим списком погибших разбил пафос сбора в Касре по поводу связки килтов. Первым опомнился Зоарийи. - Ты был кастеляном здесь. Лорд Шонсу! Почему не действовал быстрее? Почему не созвал такой же святой сбор? Какую-то секунду Уолли размышлял, не вызвать ли его, несмотря на его седины, но проблема была та же - он мог отказаться. - Благодари Богиню, что я не сделал этого, Лорд Зоарийи! - Он снова махнул в сторону килтов. - Тогда здесь бы висела их тысяча, а не пятьдесят. Я не знал тогда, как бороться с колдунами. Теперь знаю. Я доказал это в Ове! Он повернулся и пошел назад. Есть надежда, что его оставят пока в покое - им надо подумать. Тиваникси стоял бледный - Шонсу доказал бессмысленность сбора. Он еще шел, когда Боарийи снова заговорил: - Но ты не штурмовал башню в Ове! Что это за военачальник, отзывающий своих людей, когда победа уже почти в руках? Упоминание об Ове не пугало его. Уолли кивнул Катанджи, который подпрыгнул от возмущения, звякнув своей гипсовой повязкой по рапирам, и невольно шагнул вперед. Уолли повернул его лицом к Боарийи и, обняв за плечи, встал рядом. - Это, милорды, Новичок Катанджи, подопечный моего названого брата, а значит, и мой тоже. Я не могу представить его, потому что он не сможет салютовать искалеченной рукой. - (А ты можешь ему не ответить, что вынудит меня бросать вызов.) - Он покалечен молнией колдунов. - Уолли возвысил голос над появившимся ропотом. - Вы все примите к сведению! Это храбрейший человек из всех, здесь собравшихся. Он сходил на берег в каждом колдовском городе, ежеминутно рискуя жизнью. Его поймали в Ове, и мы его спасали. Он был внутри башни и видел там все - наверное, это единственный воин за всю историю Мира, вернувшийся оттуда живым. Он подождал, пока утихнет волна восклицаний, порожденных сенсацией. - Как велика башня, Лорд Боарийи? Как толсты ее стены. Лорд Боарийи? Как много в нее входов, Лорд Боарийи? Как высоко нижние окна, Лорд Боарийи? Не знаешь, Лорд Боарийи? А вот Новичок Катанджи знает! Он знает о колдунах больше, чем ты когда-нибудь слышал, Лорд Боарийи. И я говорю, что он лучше бы справился с предводительством сбора, чем ты. - Стоп! - Тиваникси выступил вперед, встав между врагами. - Это не тема для обсуждения на публике. Лорд Зоарийи, Лорд Боарийи, вы должны простить меня. Лорд Шонсу, я хотел бы переговорить с вами наедине. Уф! Спасен! Тиваникси повернул Уолли и Катанджи лицом к остальным. - Мастер Ннанджи, тебе нужно встретиться с клеймовщиком. Здесь у нас есть портной, который сошьет тебе нужный килт. Лорд Шонсу, не могли бы мы удалиться в музей? - Вы уверены, что моим людям не станут докучать? Тиваникси нахмурился и пальцем подозвал Шестого. Отдал несколько приказов и повернулся снова, глядя только лишь на одного Уолли. - Прошу тебя. Лорд Шонсу. - Только после тебя. Лорд Тиваникси, - вежливо отозвался Уолли.
      Глава 5
      Тиваникси прошел в юго-западный угол, быстрыми взглядами показывая Уолли двери в каждом углу огромного прямоугольника. По форме окон тот понял, что каждая ведет на лестницу. Простой, хороший архитектурный план, насмешливо подумал Уолли, ничего такого, что могло бы запутать воинов. Лестница поднималась все выше и выше, края ступеней были стоптаны сапогами нескольких поколений. Везде сидели и стояли воины, было шумно, пахло человеческими телами. Но как только приближались двое Седьмых, голоса стихали. Чем выше, тем прохладнее и чище становился воздух. Наконец они забрались наверх и остановились, оценивая, кто больше запыхался. - Попробуем сдвинуть стол? - предложил кастелян. Здесь была одна-единственная дверь, которую подпирал гигантский железный стол о шести, а не о четырех ножках. - Одной рукой, - легко отозвался Уолли. Но двум сильным мужчинам оказалось довольно тяжело сдвинуть этого монстра, не повредив ноги и другие жизненно важные для воинов части тела. Пол вокруг был заметно выщерблен и покорежен, Уолли заметил несколько каменных заплат. Посещать музей можно было только в компании двух-трех крепких мужчин. Мир не знал замков. Массивная дверь распахнулась с мучительным скрежетом. Воины вошли в длинную галерею, пахнущую мышами, плесенью и древностью. С одной стороны были заросшие пылью окна, с другой - панели, увешанные сотнями ржавых мечей. Пол был скользок от грязи и плесени. Вдоль стен стояли столы, заваленные безымянными реликвиями, над головой висели изъеденные молью знамена, от старости потерявшие свои цвета - теперь они все были окрашены в одинаковый серый. Даже воздух здесь казался древним. Одно из окон протяжно поскрипывало на ветру. Уолли содрогнулся, переступив вслед за Тиваникси порог этой мертвой комнаты. Кастелян остановился и снял обломок меча со стены. - Рубин, - сказал он. - Пятый. Как говорят. Он положил его бережно на ближайший стол, предварительно смахнув им же кучу тряпья на пол. Тучи пыли поднялись в воздух. Уолли положил рядом седьмой меч. Тиваникси стал их сравнивать. Уолли, оставив его за этим занятием, принялся разгуливать по комнате из конца в конец. Он никогда не видел помещения, действовавшего на него более подавляюще; вот все, что осталось от молодых, сильных, доблестных людей, чьи имена потомки уже и не помнят. Возвеличенные килты когда-нибудь будут принесены сюда, наверное, с помпезной церемонией и пустыми словами. Мыши проедят их, и станет еще одной кучей тряпья больше. Он повернулся, чтобы разглядеть ржавые мечи на стене. Они были всевозможного фасона и качества. Среди них попадалось много длинных. Может, народ Мира раньше был крупнее. Скорее нет, боеспособные мечи стали делать короче. Он вернулся к Тиваникси, который счистил точильным камнем ржавчину с обломка и теперь разглядывал клинок. Рукоятки у него не было. Выплыло почти неопределенное воспоминание... Казалось - это единственный проблеск личной памяти Шонсу: половина меча без рукоятки и опознавательных знаков. Никаких опознавательных знаков.., как и на всем в этой угнетающей комнате. Сравнить мечи было нетрудно. Воины, сражающиеся с чудовищами, - на одной стороне и девы, играющие с ними, - на другой. Разными были сюжеты, да и позы не повторялись в точности, но мастерство спутать с другим было невозможно.