— Это очень трудно. Собственные чувства меняют видения — вот одна из причин, по которой колдуны создали магические окна или пруды.

— Я могу убить его, — пробормотал Зиниксо. В тусклом золотистом свете качающихся фонарей его грубое лицо вновь заблестело от пота. Распнексу приходилось еще хуже. Маленькая гоблинка почесала голову обеими пятернями, окончательно испортив прическу. Дракон превратился в тонкий желтый язычок и сверкал на ее плече.

— Выбор есть всегда, — проскрежетала она, — только не всегда он бывает мудрым. Под развернутыми знаменами... Видишь фавна?

— Нет.

— Иди дальше, на север. Снег! Теперь видишь? Все дороги ведут к фавну.

— Почти все.

— Ха! — Волшебница каркнула, словно прочищая горло. — Ну ладно, почти все. Никогда еще не видела более ясной судьбы.

Вся эта болтовня казалась Рэпу бессмысленной, но он думал о болоте, о котором упомянула Оотиана, и о множестве рек, впадающих в него. Этот образ был гораздо понятнее. А слова о нем звучали, как третье пророчество окна. По крайней мере, во всей этой неразберихе не послышалось ни слова про Инос.

— Так что же? — Это шипение мог издать любой из гномов.

— Что же дальше? — прошептала старуха.

Без предупреждения группа распалась. Распнекс неуклюже попятился назад, вращая глазами и задыхаясь, словно только что бежал. Зиниксо запрокинул голову и разразился гулким смехом, подобным грохоту падающих камней. Волшебница наклонилась, обхватила лицо Маленького Цыпленка обеими ладонями и поцеловала его. Гоблин сразу открыл глаза.

— Понял! — воскликнул волшебник.

— Теперь видишь? — Блестящая Вода взобралась на колени Маленькому Цыпленку, поглаживая его кожу ладонью, напоминающей сухой корень. Дракон раздулся, излучая бледно-розовое сияние. По-видимому, недовольный близостью гоблина, он переполз на затылок старухи, некоторое время балансировал на ее спине, а затем устроился на другом плече.

— О да! — Зиниксо одарил Оотиану широкой детской улыбкой. Смена его настроений вызывала изумление. — Гоблин разделается с фавном — в этом нет сомнений. А потом... — Он снова расхохотался, повернувшись к своему дяде, который ухмылялся, показывая крупные зубы.

— Значит, — произнес старший из гномов, — мы увидели нечто новое, ваше величество! — Он поклонился, и оба волшебника разразились злорадным хохотом.

Глаза Маленького Цыпленка теперь выглядели как очень крупные треугольники. Старуха, устроившаяся у него на коленях, снова нежно поцеловала его.

— Это правда, дорогой. Король-гоблин!

— Я убью Плоского Носа?

Она усердно закивала, сияя от счастья:

— О да! Дома, в племени Ворона.

— А боль будет долгой?

— Очень долгой, судя по виду. Отличное зрелище.

Маленький Цыпленок удовлетворенно вздохнул и улыбнулся Рэпу.

— Это хорошо, Плоский Нос. — Он вновь перешел на язык гоблинов.

— Король-гоблин! — Волшебница у него на коленях вздохнула.

Так вот в чем дело! Рэп ощутил, как ужас закипает в нем, подступая к горлу, словно рвота. Император не желает, чтобы Калкор стал королем Краснегара, таны не позволят присоединить королевство к Империи, но обе стороны могут пойти на компромисс. Если не имп и не джотунн, значит, гоблин! Надо выдать Инос за Маленького Цыпленка, и все будут счастливы.

Зиниксо нахмурился.

— Давай поговорим о деле. Ты хочешь получить обратно этого гоблина?

Волшебница потрепала Маленького Цыпленка по щеке.

— Птица Смерти — мой любимчик, мой дорогой.

— Но ты отдала его мне. Ты отправила его сюда, на мою землю. Я еще могу его убить — мы это видели.

Старуха надулась и обхватила морщинистой рукой голову гоблина, заботливо прижимая ее к тому месту, где у нее некогда была грудь.

— Нет, милый! Нет, мы спасем тебя и ты станешь королем!

Выражение на лице Маленького Цыпленка позволяло предположить, что такая перспектива его не радует.

Зиниксо мрачно улыбнулся.

— И конечно, ты хочешь снабдить его другими словами?

— Другими? Зачем? Нет, никаких слов! — Блестящая Вода явно удивилась.

— Он уже украл одно!

Волшебница метнула взгляд в сторону Рэпа, а затем вновь повернулась к Маленькому Цыпленку... и опять к Рэпу...

— Вот как? Птица Смерти получил слово? — Она негромко хихикнула.

Она была чем-то поражена. Оправившись, она потрясла головой так, что волосы разметались.

— Нет, нет, нет! — Выпустив свою жертву, она сползла с ее колен. — Ты предсказал неправильно! Слова тут не помогут. Дай ему слова, и он не станет королем!

— Тогда зачем же ты отправила его сюда? — Гном выглядел озадаченным и сердитым.

Старуха пожала костлявыми плечами и хмыкнула.

— Надо же было его куда-нибудь послать — и подальше, туда, где безопаснее! Я думала, на Севере его оставлять нельзя. Там Олибино.

Зиниксо скрестил руки.

— Что же ты предлагаешь? Во сколько оценишь его?

— А! Терпелива цапля, бредущая в серебристых водах! — Старуха подняла одну руку высоко над головой, повернулась на месте, но потеряла равновесие и зашаталась, оступившись в громоздких башмаках. Выпрямившись, она поклонилась пустому месту. — Прошу прощения, госпожа! — Затем она хитро уставилась на гнома. — А какова твоя цена?

— Яйца эльфа на вилке.

Старуха разразилась визгливым смехом.

— Какая мерзость! Все вы, мальчишки, одинаковы! Он пожелал привязать к твоим якорь.

Гном нахмурился, не находя в этом ничего забавного. Он скрестил руки на груди.

— Чем ты заплатила ему за дракона?

— Я? Ничем! — Старуха с оскорбленным видом вздернула длинный гоблинский нос.

Рэп бросил взгляд на Оотиану, которая хмурилась и сжимала ладони. Он решил, что Блестящей Воде удалось запутать всех, в том числе и саму себя. Рэп не поверил почти ничему, что услышал, только согласился, что гном и эльф ненавидят друг друга, но об этом он знал и прежде.

Но была ли волшебница так безумна, как казалась? Рэп испытывал нелепое ощущение, что Блестящая Вода крадется за ним со времен их первой встречи в племени Ворона. Она уверяла, что заботится только о Маленьком Цыпленке, но прежде являлась только Рэпу. Каковы же ее истинные намерения? Какое ей дело до Краснегара и его правителя? Теперь у Рэпа возникла странная уверенность: Блестящей Воде было известно о девочке из деревни в джунглях, но она ожидала, что слово узнает Рэп, а не Маленький Цыпленок. Вероятно, он заразился всеобщим безумием.

А еще Блестящая Вода заявляла, что не может предсказать будущее Рэпа. Он надеялся, что старуха промолчит, поскольку гном, несомненно, примет ее слова за вызов, и если тоже потерпит неудачу, то может насторожиться. По-видимому, гнома настораживало почти все вокруг, несмотря на его могущество.

— Ты лжешь! — наконец решил Зиниксо. — Ты купила этого дракона. — Тень на его щеках подразумевала, что гном вспыхнул.

Волшебница вскинула голову и потрясла растрепанными медными волосами.

— Я отдала ему девчонку, — призналась она.

Рэп разинул рот, но невидимые губы прошептали ему на ухо:

— Тише! Слушай! — Голос принадлежал Оотиане, но она не пошевелилась и, казалось, была всецело увлечена спором.

— Девчонку из Краснегара? — переспросил Зиниксо. — Иносолан? Но почему?

— Почему? — легкомысленно повторила Блестящая Вода. — Потому, что он предложил мне Прелесть. — Она погладила пламя на плече, оно замурлыкало и стало фиолетовым. — Так, так, так... А почему это сделал он? Кто знает? Никогда не задавай таких вопросов про эльфов, сынок. Объяснения эльфов — самая частая причина самоубийств среди молодежи.

— Значит, ты объединилась с ним против меня!

Старуха усмехнулась.

— Ерунда! Он в союзе с Хранителем Востока. Если я присоединюсь к ним, сынок, тебе крышка.

Гном завопил:

— Вот как? Что ж, посмотрим!

— Выслушай меня, парень! Оставь желтобрюхого на время в покое. Может, ты примиришься на импе?

Стул заскользил по полу, словно влекомый ветром, и остановился за спиной волшебника. Он сел, скрестил толстые ноги и уставился на Блестящую Воду с неожиданным спокойствием.

— Хватит болтовни. Твоя дорогая Птица Смерти или как там его зовут у меня в руках. Он может принести мне большую пользу. Ты хочешь получить его обратно — тогда называй цену.

Блестящая Вода с жалостью покачала головой. Она отвернулась, и Рэп уже думал, что она шагает на волшебный ковер и исчезнет, но старуха помедлила — казалось, передумала.

— Быть волшебником нелегко, — проговорила она, усмехаясь в пустоту, а может, одному из незримых наблюдателей. — Это он уже понял. Он думал, что так будет безопаснее, но ошибся. Теперь о нем знают все, и все хотят разделаться с ним. Потому ему нужны прислужники, чтобы защищаться. Он считал, что быть волшебником Запада просто — ведь он способен создать целую армию прислужников. Но все оказалось гораздо труднее. Никто не знает, когда вырастет чудовище!

Зиниксо обнажил зубы.

— Продолжай. Уже поздно, я устал.

— Нет, еще рано, рано, рано! — Блестящая Вода закружилась в нелепом па-де-де и остановилась лицом к Оотиане. — Куда легче красть помощников у своих врагов, чем создавать собственных, верно? — Она погрозила пальцем. — Разве не так? Люди об этом не знают.

Оотиана издала недоуменное восклицание.

Круглые глаза гнома вспыхнули ярче.

Волшебница вздохнула.

— Помнишь, в конце совета император решил отозвать войска из Краснегара?

Рэп напрягся. Если Четверка встречалась с императором по поводу положения в Краснегаре, это важная новость. Возможно, дальше старуха скажет что-нибудь про Инос.

Оотиана растерянно взглянула на волшебника и ответила:

— Меня там не было, госпожа.

На заднем плане Зиниксо скептически усмехнулся.

— Волшебник Олибино согласился отправить приказ. А Блестящая Вода пообещала задержать Калкора и нордландцев еще недели на две, чтобы дать импам время. Но помнит ли она о своем обещании?

Старуха издала пронзительный, безумный хохот.

— Об этом незачем помнить, — шепотом объяснила она Оотиане. — Калкор на другом краю земли.

— Что? Но ведь ты сказала... — Молодой гном потер подбородок. — Нет, не говорила. Только намекнула.

Распнекс осклабился, словно забавляясь выходками старухи.

Блестящая Вода повернулась, показала Рэпу два ряда крупных крепких зубов и опять зашептала:

— Калкор на юге, промышляет возле Кобла. И я не говорила, что задержу гоблинов! Они готовы вымостить скальпами импов всю дорогу до Пондага. Как жаль бедненьких пленников!

Рэп передернулся. Старуха от удовольствия пускала слюни, а Маленький Цыпленок с вожделением слушал ее, несомненно припоминая свое отмщение Иггинги. Мирные обычаи гоблинов оказались забытыми.

Зиниксо был явно заинтригован.

— Значит, Олибино попытается прикрыть отступление войск? Тогда ему понадобится отправить туда прислужников!

— А я отказала ему в своем милостивом позволении! — Блестящая Вода затанцевала перед Рэпом. — А он все равно рискнул! Ты не гном! Где же он? — Она крутнулась и отыскала Зиниксо. — Значит, они тебе нужны?

Волшебник бросил взгляд на своего дядю, который хмыкнул и кивнул, а затем на Оотиану.

Она покачала головой.

— Он превратит их в легионеров. Тогда ты не сможешь прикоснуться к ним.

— Но их можно обнаружить! — радостно заорала старуха. — Ты увидишь их сразу же, едва они пустят стрелу точно в цель или избегут засады... Вернувшись в Хаб, они будут отпущены на отдых, и ты сможешь захватить их, когда пожелаешь. А потом выпустишь Олибино кишки! Фанфары и летающий конский навоз!

— Почему бы тебе не сделать это самой? — спросил Зиниксо со своим обычным подозрением.

Надувшись, старуха отошла к Маленькому Цыпленку.

— Я и собиралась. Ты же сказал, чтобы я назвала цену. Мне нужен мой милый. — Она пригладила волосы гоблина, а крошка-дракон, уязвленный ревностью или чувствуя волнение хозяйки, снова вспорхнул с ее плеча. Он опять направился к Рэпу, но вдруг круто изменил курс и начал спиралью подниматься к дико раскачивающемуся фонарю.

Золото! Если взрослый дракон мог опустошить страну, отведав золота, то тогда такой малыш способен уничтожить Бельведер. Не задумываясь Рэп позвал его к себе, подальше от металла. Ему никогда не удавалось как следует ладить с птицами — гораздо послушнее ему были четвероногие, особенно лошади и собаки, а с кошками приходилось потруднее. Но вероятно, дракон принадлежал к четвероногим существам, поскольку Рэп услышал ответ и увидел, как сверкающая искра изменила направление, приближаясь к нему.

Нечто вроде невидимого кожаного ремня хлестнуло его лицу — так, что голова Рэпа дернулась. Он вскрикнул о боли и неожиданности. Еще один резкий удар по другой щеке отбросил его на колени Оотиане.

— Болван! — прошипела она, помогая ему подняться.

Ошеломленный, он поднес руку к лицу, не осмеливаясь вскрикнуть — казалось, на него плеснули кипятком. Блестящая Вода зло уставилась на него, а малыш-дракон уже сидел у нее на плече.

— Держись подальше от моей Прелести, недоумок! Если ты не понадобишься Птице Смерти, я набью тебе брюх червями, переломаю тебе все кости и...

— Оставь его! — рявкнул Зиниксо. — Тебе же нужен король-гоблин. Ты позволишь мне послать туда Распнекса? Не откуда мне знать, что ты не захватишь моего прислужника, чтобы помочь Востоку или Югу?

Старуха снова визгливо захохотала и повернулась, отыскивая Распнекса.

— Так предскажи его судьбу!

На этот раз предсказание было кратким. Зиниксо просто уставился на своего дядю, а затем приглушенно хохотнул. Его смех был таким же низким, как рокот прибоя на берегу.

— Да, ты вернешься. Если будешь держаться подальше от женщин.

— Зеленые мне не по вкусу, — отозвался Распнекс. Волшебница погрозила ему узловатым пальцем.

— Придержи язык, гном! Превращайся в гоблина.

Колдун пожал плечами. Он начал стаскивать рубашку, и она растаяла на глазах. Серая кожа приобрела зеленоватый оттенок, кудрявые волосы удлинились и стали прямыми, сгустились и упали ему на сально поблескивающую грудь. Голова гнома уменьшилась в размерах, ноги удлинились. Нос и уши стали крупнее и заострились. Через несколько минут он превратился в гоблина среднего возраста, в кожаной набедренной повязке. Улыбнувшись, Распнекс показал, что его зубы, прежде похожие на камни, стали острыми. Волна обычного для гоблинов запаха протухшего жира заставила сморщить носы всех присутствующих в Бельведере.

— О, красавчик! — завизжала старуха. — Но смотри, чтобы иллюзия не исчезла! — Она протянула палец, и на лице бывшего гнома появился сложный рисунок татуировки. — Бегун из племени Волка!

Зиниксо поднялся.

— Встань вон там, Бегун, против ветра! Еще одно, волшебница. — Он с усмешкой взглянул на Маленького Цыпленка. — Он забрал слово, которое принадлежит мне.

Йоделло сказал: «Я украл слова у гнома».

— Подумаешь! У тебя останется третий — заколдованные пятеро знают слово. Отними его взамен.

Долгую минуту волшебник колебался, затем кивнул:

— Решено. Действуй, дядя. Вот тебе шанс искупить вину. Вы хотите забрать гоблина с собой, ваше всемогущество, или я должен доставить его вам?

Блестящая Вода пожала костлявыми плечами, и дракончик забеспокоился. Ветер бросил на лицо старухи прядь рыжих волос.

— Нет. Просто отправь их на материк. С такой судьбой он не пропадет.

Бормоча что-то под нос, она направилась к волшебному ковру.

— Не их, — поправил Зиниксо, — а его.

Рэп ощутил внезапный прилив надежды. Блестящая Вода повернулась и нахмурилась.

— Фавн нужен мне! Птица Смерти убьет фавна. Иначе ничего не выйдет, ты же видел.

Волшебник покачал своей крупной головой и торжествующе заявил:

— Ты купила одного! Второй остался мне.

— Зачем он тебе?

— И тебе он не понадобится, если я убью его. А я это сделаю! И немедленно!

— Нет!

— Можешь не сомневаться. Считаю до трех! — Гном указал на Рэпа. — Один!

Оотиана вскочила с дивана и быстро отошла на безопасное расстояние. Горло у Рэпа перехватило так, что он едва дышал. Зиниксо мог уничтожить его, даже не задумавшись.

— Чего еще ты хочешь? — зло спросила Блестящая Вода. Похоже, первый раз она проиграла.

— Тебе достанется твой король. А я заберу королеву.

— Зачем? Чего ты хочешь от нее?

Гном фыркнул.

— Решу позднее. Она — ценное приобретение, и этого пока достаточно. Два!

Оотиана застыла в ужасе, прижав руки к губам. Рэп попытался шевельнуться, но какая-то незримая сила приковала его к дивану. С другой стороны, зачем бороться? Эта смерть будет гораздо быстрее, чем смерть от рук волшебницы-гоблинки или ее любимчика Птицы Смерти.

— У меня ее нет, — мрачно заявила Блестящая Вода.

— Зато ты знаешь, где она.

Волшебница кивнула с явным нежеланием.

— Говори! — потребовал волшебник и не завершил отсчет.

— Ее забрала какая-то Раша. И пыталась продать Олибино. Но Восток не устроила цена.

Зиниксо зашипел и склонил голову, словно предвидя схватку.

— Что это была за цена?

— Можешь гадать сколько влезет. — Безумная уверенность, казалось, возвращалась к Блестящей Воде. — Но теперь королевы нет ни у кого, так что можешь успокоиться, сынок.

Волшебник вовсе не выглядел успокоенным, но разжал невидимые руки на горле Рэпа, и Оотиана испустила вздох. Холодный ветер взъерошил пропитанные потом волосы Рэпа.

Волшебница погладила дракона, который снова стал розовым. Рэпу опять послышалось мурлыканье.

— Эльф захотел ее, и я сказала, где ее найти.

— Где же?

— Она была в Зарке, в Араккаране. У Литриана в городе как раз был прислужник, и он уволок крошку из-под самого носа Олибино.

— Что это делал прислужник Юга во владениях Востока? — прорычал Зиниксо, озадачившись и переполнившись подозрениями больше, чем прежде.

— Кто знает? Хочешь сказать, что ты никуда не рассылаешь прислужников? О Боги, да этот парень честнее, чем он выглядит! Этот прислужник — всего лишь маг, но каким-то образом ему удалось сманить королеву. Теперь она в пустыне и, полагаю, направляется к владениям Юга. Восток не знает, куда она девалась, и потому не может отдать ее императору, как пообещал.

— Что же задумал Юг? — Вспомнив об эльфе, гном вновь хищно оскалился.

Рэпа мучил тот же вопрос. Ему не было дела ни до судьбы войск импов в Краснегаре, ни до того, что сделают с ними гоблины, когда появятся; но участь Инос его тревожила. Если волшебник Юга так же плох, как остальные два Хранителя, то Инос грозит ужасная опасность. Рэпу было ненавистно думать о том, что она оказалась в лапах Раши, но теперь он считал, что оказаться во власти Хранителей еще хуже. Они собирались выдать Инос замуж за гоблина, и, похоже, император был готов согласиться с ними.

— Я же предупреждала тебя, — издевательски произнесла Блестящая Вода, — никогда не спрашивай об эльфах. Их мысли перепутаны, как у пьяных мотыльков. Но Восток считает, что ему следует позаботиться о Калкоре и гоблинах, которые сожгли Пондаг и двинулись через перевал, и потому теперь он не может доставить девчонку императору. Бедняжка стала краснокожей, как джинн.

Зиниксо задумчиво жевал ноготь. Казалось, этой ночью его подозрения многократно усилились.

— Покажи! — попросил он.

Блестящая Вода пожала плечами, чуть не сбросив дракона. Она оглядела комнату и снова закружилась в своем диком танце вокруг волшебного ковра, пока не остановилась перед огромным овальным зеркалом, висящим на стене. Старуха уставилась в зеркало, поглаживая дракона, а тот приобрел грязновато-розовый оттенок.

— Должно быть, в Зарке скоро рассветет, — пробормотала она. — Может, они уже сворачивают шатры.

Зеркало засияло, и вид в нем изменился. Рэп обнаружил, что сидит, вонзая ногти в ладони — это зрелище было отвратительным напоминанием о волшебном окне в Краснегаре, которое причинило им столько бед.

Вскоре до него донесся странный шум, подобного которому Рэпу еще не доводилось слышать. Шум исходил из зеркала — чудовищный рев, отдаленный и приглушенный, словно слышимый сквозь толстое стекло. Все в Бельведере наблюдали за действиями волшебницы.

Неожиданно мохнатая морда появилась в раме, обнажила великанские зубы и заревела.

Зиниксо вскочил.

— Что это за Зло?

— Это верблюд! — крикнула Оотиана, а Блестящая Вода залилась пронзительным хохотом. Чудовище исчезло в темноте. Теперь за стеклом разлился серый свет, словно зеркало было обращено в то место, где было светлее, чем вокруг Бельведера. Тень Блестящей Воды легла на пол, фонари погасли.

Затем появился новый вид — ряд темных силуэтов под деревьями. Рэп узнал деревья — это были пальмы, а Тинал говорил, что в Зарке должны быть пальмы. Он вытер лоб и взглянул на Маленького Цыпленка — тот ухмылялся. Оотиана была явно очарована. Зиниксо по-прежнему грыз ноготь. В дальнем конце комнаты стоял мнимый гоблин Распнекс, скрестив толстые зеленоватые руки на голой груди.

Темные силуэты приблизились и стали четче, превратившись в ряд черных шатров.

— По-моему, вот этот, — решила волшебница. Несмотря на сумасшествие, ее колдовство впечатляло. Шатер, который теперь появился в зеркале, ничем не отличался от других, разве что его полотнища хлопали сильнее — должно быть, веревки были слабо натянуты да занавеску у входа трепал ветер. — Посмотрим, посмотрим... Королева Иносолан! — От крика старухи все вокруг подскочили.

Рэп подвинулся поближе к краю дивана. Никто этого не заметил.

Минуту слышался лишь шум ветра и моря да крики чудовищных животных из-за зеркала. Рэп затаил дыхание. Неужели Инос жива и здорова? Он слышал, как стучит его сердце. Волшебница позвала снова:

— Королева Иносолан!

Занавеска шатра задергалась. Кто-то выбирался наружу на четвереньках, затем поднялся и застыл — закутанная в черное фигура с блестящими глазами. Неизвестная огляделась, словно гадая, откуда донесся голос. Даже в предрассветной мгле Рэп узнал ее. Слезы навернулись ему на глаза.

— Вот она! — торжествующе воскликнула Блестящая Вода, отступая в сторону, чтобы все могли видеть.

Они хотят выдать Инос замуж за Маленького Цыпленка!

— Какая прелесть! — заявил Зиниксо. — Нежная и аппетитная! Она будет моей гостьей, пока Четверка не устроит ее брак.

Нет! Нет! Рэп вскочил на ноги, пренебрегая предостерегающим жестом Оотианы, и бросился через комнату к зеркалу.

— Инос! — вскричал он. — Это я, Рэп!

Инос огляделась с озадаченным видом. Зеркало приглушало его голос. Затем, должно быть, она разглядела Рэпа. У нее приоткрылся рот, и Рэп услышал слабый вскрик.

Вцепившись в раму обеими руками, он завопил изо всех сил:

— Инос! Это ловушка! Беги, Инос! Не оставайся с ними!

Ему едва хватило времени заметить еще одну фигуру, вывалившуюся из шатра. Она бросилась прямо к нему, размахивая кривым мечом. Но изображение в зеркале не могло повредить Рэпу.

А магия могла. Прежде чем он издал еще хотя бы слово, его отбросил невидимый удар, резкий и сильный, как атака разъяренного быка.

Он рухнул на пол вдалеке от зеркала.