Ранним утром следующего дня сержант отпирает дверь маленькой пустой приемной в городской ратуше, где разместился штаб английских войск, и приглашает Джудит войти. Она провела мучительную ночь, вероятно, полную лихорадочных видений, потому что даже сейчас, в реальной обстановке серенького, пасмурного утра, как только внимание ее перестают привлекать посторонние вещи, у нее вновь появляется тот же неподвижный, устремленный в пространство взгляд. По мнению сержанта, ее чувства заслуживают, уважения, и он относится к ней с добродушной участливостью солдата. Ладно скроенный мужчина, гордый своим чином и своим мундиром, он чувствует в себе все данные для того, чтобы, оставаясь в рамках почтительности, утешить и подбодрить ее.
      Сержант. Вот, мэм, здесь вы можете поговорить с ним спокойно и без помех.
      Джудит. Мне долго придется ждать?
      Сержант. Нет, мэм, минутку, не больше. Ночь он у нас пробыл в тюрьме, а сейчас его привели сюда, на суд. Вы не беспокойтесь, мэм: спал он, как дитя малое, а утром позавтракал на славу.
      Джудит (недоверчиво).Он в хорошем настроении?
      Сержант. В самом что ни на есть лучшем, мэм. Вчера вечером наш капеллан заходил к нему, и он у него выиграл семнадцать шиллингов в «три листика». И все поделил между нами, как настоящий джентльмен. Служба службой, мэм, это конечно; но вы тут среди друзей.
       Слышен приближающийся солдатский шаг.
      Ну, вот и он.
       Входит Ричард, непринужденно, без тени тревоги или подавленности. Сержант кивает сопровождающим его конвойным и показывает на ключ от комнаты, который он держит в руке. Конвойные уходят.
      Хозяйка ваша, сэр.
      Ричард (направляясь к ней).Как! Моя жена! Моя милая женушка! (Берет ее руку и целует с развязной, преувеличенной галантностью.)Сколько же времени вы дадите безутешному супругу на последнее прощанье, сержант?
      Сержант. Сколько можно будет, сэр. Мы вас не станем тревожить, покуда не соберется суд.
      Ричард. Но ведь уже время.
      Сержант. Время-то время, сэр, но вышла задержка. Только что прибыл генерал Бэргойн – Джонни-джентльмен, как он у нас прозывается, сэр, – а ему не меньше получаса понадобится, чтобы во всем найти непорядки. Уж я его знаю, сэр: я с ним в Португалии служил. Двадцать минут верных у вас есть, сэр, и, с вашего разрешения, я больше ни одной из них не отниму. (Выходит и запирает дверь).
       Ричард тотчас же оставляет свой развязный тон и обращается к Джудит и сердечно и искренне.
      Ричард. Миссис Андерсон, вы очень добры, что пришли. Как вы себя чувствуете после вчерашнего? Мне пришлось уйти, когда вы еще лежали без памяти, но я дал знать Эсси, чтобы она пошла вам помочь. Поняла она, что от нее требовалось?
      Джудит (задыхаясь и торопясь).О, забудьте про меня: я не для того пришла сюда, чтобы говорить о себе. Скажите мне, они в самом деле вас… (Она не договаривает: «повесят».)
      Ричард (с усмешкой).Ровно в полдень. По крайней мере именно в этот час они разделались с дядюшкой Питером.
       Джудит содрогается.
      Что, ваш муж вне опасности? Где он?
      Джудит. Он больше не муж мне.
      Ричард (широко раскрывает глаза).Что?
      Джудит. Я ослушалась вас. Я рассказала ему все. Я думала, он придет сюда и спасет вас. А он бежал.
      Ричард. Но ведь именно на это я и рассчитывал. Что толку, если бы он остался? Они повесили бы нас обоих, и только.
      Джудит (серьезно и укоризненно).Ричард Даджен, скажите мне по всей совести, что сделали бы вы на его месте?
      Ричард. То же самое, конечно.
      Джудит. Ах, почему вы не хотите говорить со мной попросту – честно и откровенно! Если вы так своекорыстны, зачем же вы допустили, чтоб вас арестовали вчера?
      Ричард (весело). Честное слово, миссис Андерсон, я и сам не знаю. Со вчерашнего вечера задаю себе этот самый вопрос и не могу никак найти причину – зачем я это сделал.
      Джудит. Нет, вы знаете – вы сделали это ради его спасения, потому что считали, что он достойнее вас.
      Ричард (смеясь).Ого! Ну нет! Это было бы очень возвышенно, слов нет, но я не настолько скромен. Нет, я сделал это не ради него.
      Джудит (после паузы, во время которой она смотрит на него со смущением во взгляде и медленно, мучительно краснеет).Тогда – ради меня?
      Ричард (рыцарски).Да, пожалуй, нельзя сказать, что вы тут вовсе ни при чем. Отчасти это было ради вас. Кстати сказать, вы дали им арестовать меня.
      Джудит. О, вы думаете, я не твердила себе это целую ночь? Ваша смерть будет у меня на совести. (В невольном порыве протягивает ему руку и говорит с глубоким чувством.)Если бы я могла спасти вас, как вы спасли его, самая жестокая казнь меня не испугала бы.
      Ричард (улыбаясь, берет Джудит за руку, но удерживает ее на расстоянии вытянутой руки).Я бы вам никогда этого не позволил.
      Джудит. Но ведь я могу спасти вас.
      Ричард. Как? Обменяться со мной платьем?
      Джудит (высвобождает руку и прикладывает палец к его губам).Не надо… (Она хочет сказать: «Не надо шутить».)Нет – открыть суду, кто вы такой на самом деле.
      Ричард (нахмурившись).Бесполезно: меня все равно не помилуют, а ему это может помешать уйти. Они твердо решили вздернуть тут сегодня кого-нибудь на страх всем нам. А мы вот, на страх им, покажем, что умеем стоять друг за друга до самого конца. Это единственная сила, которая может прогнать Бэргойна обратно за океан и сделать Америку свободной страной.
      Джудит (нетерпеливо).Какое все это имеет значение!
      Ричард (смеясь).В самом деле, какое это имеет значение? И что вообще имеет значение? Видите ли, миссис Андерсон, у мужчин иногда бывают чудные идеи, но женщины сразу видят их нелепость.
      Джудит. Женщины из-за них теряют тех, кого любят.
      Ричард. Ну, всегда можно полюбить кого-нибудь другого.
      Джудит (возмущенная).О! (С силой.)Вы понимаете, что идете на самоубийство?
      Ричард. Это единственный вид убийства, на который я имею право, миссис Андерсон. Не огорчайтесь: с моей смертью ни одна женщина не потеряет любимого человека. (Улыбаясь.)Обо мне, слава богу, некому пожалеть. Вы слыхали, что моя мать умерла?
      Джудит. Умерла!
      Ричард. Сегодня в ночь, от болезни сердца. Ее последним словом, обращенным ко мне, было проклятие. Что ж, вряд ли я предпочел бы ее благословение. Другие родичи не слишком станут сокрушаться по поводу моей смерти. Эсси поплачет день или два, но я позаботился о ней – я вчера тоже составил завещание.
      Джудит (после паузы, глухо). А я?
      Ричард (изумленный).Вы?
      Джудит. Да, я. По-вашему, мне все равно?
      Ричард (весело и грубовато).Ну, разумеется! Вы вчера довольно откровенно говорили о своих чувствах ко мне. То, что произошло потом, быть может, несколько смягчило их, но поверьте мне, миссис Андерсон, ни капли моей крови, ни волоска на моей голове вам не будет по-настоящему жаль. Вы еще порадуетесь, что избавились от меня, – вчера ли, сегодня ли, разница невелика.
      Джудит (голос у нее дрожит).Что мне сделать, чтоб вы поняли, как вы ошибаетесь?
      Ричард. Не беспокойтесь. Я готов вам поверить, что теперь вы ко мне относитесь чуть получше, чем прежде. Я только хочу сказать – сердце ваше не разобьется оттого, что я умру.
      Джудит (почти шепотом).Откуда вы знаете? (Кладет руки ему на плечи и пристально смотрит на него.)
      Ричард (пораженный – он угадал истину).Миссис Андерсон!
       На городских часах бьет четверть.
       (Овладевает собой, снимает ее руки со своих плеч и говорит почти холодно.)Простите, сейчас за мной придут. Слишком поздно.
      Джудит. Нет, не поздно. Вызовите меня как свидетельницу. Они не посмеют убить вас, когда узнают, как геройски вы поступили.
      Ричард (почти с усмешкой).В самом деле! Но если я не доведу дело до конца, где же тут героизм? Они увидят, что я просто-напросто провел их, и повесят меня за это как собаку. И поделом мне будет!
      Джудит (вне себя).Нет, вы просто хотите умереть!
      Ричард (упрямо).Совсем не хочу.
      Джудит. Так почему же не попытаться спасти себя? Я умоляю вас! Послушайте! Вы только что сказали, что спасли его ради меня – да, да (хватает его за руку, уловив его отрицательное движение), отчасти ради меня. Так спасите же теперь самого себя ради меня. И я пойду за вами на край света.
      Ричард (взяв ее за обе руки и слегка отстранив от себя, смотрит ей прямо в лицо).Джудит!
      Джудит (едва дыша, радостно вздрогнув при звуке своего имени). Да?
      Ричард. Если я сказал, желая доставить вам удовольствие, что то, что я сделал, я сделал хотя бы отчасти ради вас, – я солгал, как все мужчины лгут женщинам. Вы знаете, я много жил среди недостойных мужчин, да и среди недостойных женщин тоже. И вот я видел, что каждый из них становится порой и лучше и добрее именно тогда, когда он влюблен. (Он произносит это слово с чисто пуританским презрением.)Это научило меня не слишком ценить людей за добро, которое делается сгоряча. То, что я сделал вчера, я сделал с холодной головой, и сделал не столько для вашего мужа или (с беспощадной прямотой)для вас (она поникает, сраженная), сколько для самого себя. Никаких особых причин у меня не было. Знаю только одно: когда дело обернулось так, что надо было снять петлю со своей шеи и надеть ее на чужую, я попросту не смог. Не знаю, почему, – я сам себе кажусь дураком после этого, – но я не мог; и теперь не могу. Я с детства привык повиноваться закону собственной природы, и против него я не могу пойти, хотя бы мне угрожали десять виселиц, а не одна.
       Она медленно подняла голову и теперь смотрит ему прямо в лицо.
      То же самое я сделал бы для кого угодно и для чьей угодно жены. (Отпускает ее руки.)Теперь вам ясно?
      Джудит. Да. Вы хотите сказать, что не любите меня.
      Ричард (он возмущен; с бесконечным презрением).И это все, что вы поняли из моих слов?
      Джудит. Что же еще я могла понять… и что может быть хуже для меня?
       Сержант стучит в дверь. Этот стук отдается у нее в сердце.
      О, еще одну минуту! (Бросается на колени.)Умоляю вас…
      Ричард. Тсс ! (Кричит.)Войдите.
       Сержант поворачивает ключ в замке и отворяет дверь. Конвойные стоят у порога.
      Сержант (входя).Пора, сэр…
      Ричард. Я готов, сержант. Ну, моя дорогая. (Хочет поднять ее.)
      Джудит (цепляясь за него).Еще только одно – молю вас, заклинаю вас! Позвольте мне присутствовать на суде. Я была у майора Суиндон а; он сказал, что меня пустят, если вы попросите. Вы сделаете это. Это моя последняя просьба. Я никогда больше ни о чем не попрошу вас. (Обнимает его колени.)Вы должны, вы не можете мне отказать!
      Ричард. А если я сделаю это, вы будете молчать?
      Джудит. Буду.
      Ричард. Обещаете?
      Джудит. Обещаю… (Рыдания одолевают ее.)
      Ричард (наклоняется и берет ее под руку).Сержант, прошу вас, помогите мне.
       Выходят все трое: Джудит посередине, судорожно всхлипывая, мужчины поддерживают ее с обеих сторон.
       Между тем в зале совета все уже приготовлено для военного суда. Это большая комната с высокими стенами; посреди, на почетном месте, стоит кресло под балдахином красновато-коричневого цвета, на котором вытканы золотом корона и королевский вензель G. R… Перед креслом стол, накрытый сукном того же красновато-коричневого цвета; на нем колокольчик, массивная чернильница и письменные принадлежности. Вокруг стола несколько стульев. Дверь находится по правую руку от сидящего в почетном кресле – когда кто-нибудь в нем сидит; сейчас оно пусто. Майор Суиндон, бесцветный блондин лет сорока пяти, судя по виду, добросовестный, исполнительный служака, сидит у стола сбоку, спиной к двери, и пишет. Некоторое время он один в комнате; затем сержант докладывает о прибытии генерала, и по его приниженному тону можно догадаться, что Джонни-джентльмен успел сделать свое пребывание здесь довольно ощутимым.
      Сержант. Генерал, сэр.
       Суиндон поспешно встает. Генерал входит, сержант выходит. Генералу Бэргойну пятьдесят пять лет, он очень хорошо сохранился. Это светский человек, обладающий врожденной галантностью, что в свое время привело его к романтической женитьбе с увозом невесты; незаурядным остроумием, что позволяет ему писать комедии, которые имеют успех; и аристократическими связями, что помогло ему сделать блистательную карьеру. В его лице особенно примечательны глаза – большие, блестящие, умные и проницательные; без них, пожалуй, тонкий нос и маленький рот наводили бы на мысль о несколько большей разборчивости и меньшей твердости, чем требуется для первоклассного генерала. В данный момент глаза смотрят гневно и мрачно, губы сжаты, ноздри раздуваются.
      Бэргойн. Майор Суиндон, я полагаю?
      Суиндон. Так точно. Генерал Бэргойн, если я не ошибаюсь?
       Церемонно раскланиваются.
      Очень рад именно сегодня получить поддержку в вашем лице. Не очень веселое занятие – вешать этого злосчастного священника.
      Бэргойн (с размаху усаживается в кресло Суиндон а).Да, сэр, совсем не веселое. Публичная казнь – слишком большая честь для него; даже будь он служителем англиканской церкви, вы не могли бы придумать ничего более лестного. Мученичество, сэр, как раз по вкусу таким людям – это единственный способ прославиться, не обладая никакими талантами. Но, так или иначе, вы нас вынуждаете повесить его; и чем скорее он будет повешен, тем лучше.
      Суиндон. Казнь назначена на двенадцать часов дня. Все уже готово, Остается только судить его.
      Бэргойн (глядя на него с плохо сдерживаемым гневом).Да, только это – и еще, пожалуй, спасти собственную шкуру. Как вам нравятся спрингтаунские новости?
      Суиндон. Ничего заслуживающего внимания. Последние донесения были удовлетворительны.
      Бэргойн (встает в изумлении).Удовлетворительны, сэр? Удовлетворительны?! (Секунду смотрит на него в упор, затем добавляет, зловеще подчеркивая свои слова.)Очень рад, что вы так расцениваете положение вещей.
      Суиндон (озадаченный).Должен ли я понимать, что ваше мнение…
      Бэргойн. Я не высказывал своего мнения. Не в моих правилах употреблять те крепкие выражения, пристрастие к которым, увы, столь присуще людям нашей профессии. Если б не это, я, может быть, сумел бы высказать вам свое мнение о спрингтаунских новостях – новостях, о которых вы (строго), по-видимому, еще не слышали. Сколько времени вам требуется, чтобы узнать новости от ваших подчиненных? Вероятно, не меньше месяца?
      Суиндон (обиженно).Должно быть, сэр, донесение было доставлено вам вместо меня. Что-нибудь серьезное?
      Бэргойн (достает из кармана донесение и показывает ему).Спрингтаун в руках мятежников. (Бросает донесение на стол.)
      Суиндон (потрясенный).Со вчерашнего дня!
      Бэргойн. С двух часов ночи. Очень может быть, что сегодня к двум часам ночи в их руках окажемся и мы. Об этом вы не подумали?
      Суиндон (твердо).Если б это случилось, генерал, британский солдат сумеет постоять за себя.
      Бэргойн (желчно).А потому, вероятно, британскому офицеру незачем знать свое дело: британский солдат исправит все его промахи своим штыком. На будущее, сэр, я просил бы вас несколько больше щадить жизнь ваших людей и несколько меньше щадить собственные умственные способности.
      Суиндон. Прошу простить меня, сэр. Конечно, я не могу равняться с вами по уму и развитию. Я могу лишь делать все, что в моих силах, в остальном положившись на верность моих соотечественников.
      Бэргойн (с неожиданным сарказмом).Позвольте спросить вас, майор Суиндон, вы не пишите мелодрам?
      Суиндон (вспыхнув).Нет, сэр.
      Бэргойн. Какая жалость! Какая жалость! (Оставив саркастический тон и глядя ему прямо в глаза, веско и внушительно.)Сэр, отдаете ли вы себе отчет в том, что только два обстоятельства служат нам пока защитой от катастрофы – наша собственная бравада и неорганизованность колонистов? Но ведь они такие же англичане, как и мы с вами; и, кроме того, их шестеро на каждого из нас (с ударением)– шестеро против одного, сэр. А наши войска наполовину состоят из гессенцев, брауншвейгцев, прусских драгун и индейцев с томагавками. Вот те соотечественники, на верность которых вы собираетесь положиться! Теперь представьте себе: вдруг у мятежников найдется вождь? Вдруг спрингтаунские вести означают, что такой вождь уже нашелся? Что мы тогда будем делать? А?
      Суиндон (мрачно).Я полагаю, сэр, – исполнять свой долг.
      Бэргойн (с прежним сарказмом, махнув на него рукой, как на безнадежного дурака).Да, да, разумеется. Благодарю вас, майор Суиндон, благодарю вас. Вы вполне разрешили вопрос, сэр; пролили яркий свет на создавшееся положение. Как отрадно сознавать, что рядом со мною находится верный и опытный офицер, на которого я вполне могу опереться в столь серьезный момент. Я думаю, сэр, для нас обоих полезно будет, если мы без отлагательства приступим к казни вашего диссидента (звонит в колокольчик), – это даст выход нашим чувствам, тем более что мои правила лишают меня возможности отвести душу привычным для военного способом.
       Сержант появляется на пороге.
      Введите арестованного.
      Сержант. Слушаю, сэр.
      Бэргойн. И скажите всем офицерам, которые вам попадутся по дороге, что суд больше не может их ждать.
      Суиндон (сдерживаясь с большим трудом).Все члены суда давно готовы, сэр. Они уже больше получаса дожидаются, когда вам будет угодно открыть заседание. Все давно готовы, сэр.
      Бэргойн (кротко).И я тоже.
       Входят несколько офицеров и занимают места за столом. Один садится сбоку, напротив двери, и готовится вести протокол судебного заседания. Судя по мундирам, здесь представлены 9-й, 20-й, 21-й, 24-й, 47-й, 53-й и 62-й британские пехотные полки. Один из офицеров в чине генерал-майора королевской артиллерии. Среди прочих есть и немецкие офицеры – из полков Брауншвейгекого, Прусского драгунского и Гессенских стрелков.
      С добрым утром, джентльмены. Крайне сожалею, что пришлось побеспокоить вас. Вы очень любезны, что согласились уделить нам несколько минут своего времени.
      Суиндон. Угодно вам председательствовать, сэр?
      Бэргойн (теперь, на людях, он проявляет еще больше учтивости, внешнего лоска, изысканности в выражениях и язвительности в тоне).Нет, сэр. Я слишком ясно сознаю свое несовершенство, чтобы брать на себя так много. Я, если позволите, займу место у ног Гамалиила. (Подходит к крайнему стулу со стороны двери и, жестом пригласив Суиндон а занять почетное кресло, стоит, выжидая, покуда тот сядет первым.)
      Суиндон (крайне раздосадованный). Как вам угодно, сэр. Я лишь стараюсь исполнить свой долг при весьма затруднительных обстоятельствах. (Садится в почетное кресло.)
       Бэргойн, на время оставив свой деланный тон, садится тоже и, озабоченно нахмурив брови, углубляется в бумаги, размышляя о критическом положении, в котором он очутился, и о полнейшей никчемности Суиндона. Вводят Ричарда. Джудит идет рядом с ним. Их конвоируют четверо солдат под командой сержанта – двое впереди и двое сзади. Они проходят через всю залу, направляясь к противоположной стене; но Ричарда, как только он минует почетное кресло, сержант останавливает движением руки и сам становится за его спиной. Джудит робко жмется к стене. Четверо конвоиров выстраиваются в нескольких шагах от нее.
      Бэргойн (подняв голову и увидя Джудит).Что это за женщина?
      Сержант. Жена подсудимого, сэр.
      Суиндон (нервничая). Она просила меня разрешить ей присутствовать, и я подумал…
      Бэргойн (договаривая за него, с иронией).Вы подумали, что это доставит ей удовольствие. Понятно, понятно. (Мягко.)Подайте стул даме и устройте ее по возможности удобнее.
       Сержант приносит стул и ставит неподалеку от Ричарда.
      Джудит. Благодарю вас, сэр. (В благоговейном ужасе приседает перед Бэргойном, который отвечает величественным наклоном головы.)
      Суиндон (Ричарду, резко).Ваше имя, сэр?
      Ричард (с добродушным озорством).Полно вам! Что ж, вы меня привели сюда, даже не зная, кто я такой?
      Суиндон. Форма требует, сэр, чтобы вы назвали свое имя.
      Ричард. Ну, если форма требует, то мое имя Антони Андерсон, я священник пресвитерианской церкви.
      Бэргойн (с интересом).Вот как! Скажите, мистер Андерсон, в чем суть вашего учения?
      Ричард. С удовольствием изложу вам, если у вас хватит времени. Для полного вашего обращения мне потребуется не менее двух недель.
      Суиндон (обрывая его)›. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши убеждения.
      Бэргойн (с изысканнейшим поклоном в сторону злополучного Суиндона).Принимаю ваш выговор.
      Суиндон (смутившись).Но я не вам, я…
      Бэргойн. Ничего, пожалуйста. (Ричарду, крайне вежливо.)У вас есть политические убеждения, мистер Андерсон?
      Ричард. Насколько я понимаю, мы собрались здесь именно для того, чтобы это выяснить.
      Суиндон (строго). Вы намерены отрицать, что вы мятежник?
      Ричард. Я американец, сэр.
      Суиндон. Что, по-вашему, я должен думать после такого заявления?
      Ричард. По-моему, солдатам вообще думать не полагается, сэр.
       Бэргойна этот ответ приводит в такой восторг, что он почти готов примириться с потерей Америки.
      Суиндон (позеленев от злости).Арестованный, предлагаю вам воздержаться от дерзостей.
      Ричард. Ничего не поделаешь, генерал. Если вы решили повесить человека, вы тем самым даете ему в руки преимущество. Зачем мне быть с вами вежливым? Все равно – семь бед, один ответ.
      Суиндон. Вы не имеете права утверждать, будто у суда имеется заранее принятое решение. И потрудитесь не называть меня генералом. Я майор Суиндон.
      Ричард. Тысяча извинений! Я полагал, что имею честь беседовать с Джонни-джентльменом.
       Движение среди офицеров. Сержанту большого труда стоит удержаться от смеха.
      Бэргойн (с отменной любезностью).Кажется, Джонни-джентльмен – это я, сэр, к вашим услугам. Друзья обычно зовут меня генералом Бэргойном.
       Ричард отвешивает ему изысканно вежливый поклон.
       Надеюсь, вы, как джентльмен и человек разумный, несмотря на ваше призвание, поймете, что если мы будем иметь несчастье повесить вас, это произойдет исключительно в силу политической необходимости и военного долга, без малейшего личного недоброжелательства с нашей стороны.