Глава нулевая

Персия

Давным-давно

Чудище всегда появлялось в час между закатом и полной темнотой. Когда на исходе дня свет начинал понемногу меркнуть, бросая серо-лиловые тени на двор конюшни у подножия башни, где он работал, Реза начинал дрожать от тревожного ожидания. Каждый день с приближением вечера память настойчиво переносила его на шестьдесят лет назад в объятия кормилицы. В час сумерек джинны начинают беспокоить добрых людей, говаривала она ему. Она была турчанкой и никогда не выплескивала помои из окна, заранее не извинившись перед невидимыми прохожими, которые могли в тот момент оказаться внизу. Если бы она этого не делала, разгневанные чудища могли напустить на ее маленького подопечного жуткое проклятие вроде слепоты или черной оспы.

В юности, когда Реза учился и еще не познал глубин мудрости, он считал ее страхи невежественными суевериями.

Теперь же он сделался стариком, у которого осталось мало зубов. Когда солнце ослепительно сверкнуло на куполе шахского дворца, стоявшего на другой стороне площади, он ощутил знакомый холодок под ложечкой. Его ученик копошился где-то в заднем углу комнаты, представлявшей собой нечто среднее между мастерской и импровизированным кабинетом, поедая остатки обеда своего наставника. Реза инстинктивно чувствовал на себе презрительные взгляды прыщавого юнца, хотя стоял к нему спиной и смотрел в окно, следя за тем, как солнце медленно закатывается за горизонт.

– Принеси рукопись, – приказал он, не оборачиваясь. – Поставь мне чернильницу и тростниковые перья. Приготовь все для работы.

– Слушаюсь, хозяин, – угрюмо ответил мальчишка.

Он был третьим сыном какого-то мелкого вельможи и не проявлял ровным счетом никакой склонности ни к светским наукам, ни к богословию. Однажды, всего лишь однажды, Реза позволил мальчишке остаться, когда его посетило чудище. Он надеялся, что тот сам все увидит, поймет и расскажет всем, что Реза не безумец. Но его надежды не оправдались. Когда существо появилось, замерев внутри волшебного круга, очерченного Резой в центре комнаты мелом пополам с золой с целью вызывать чудище, парнишка, казалось, вообще ничего не заметил. Он с тупым раздражением таращил глаза на своего наставника, в то время как тень внутри круга начала увеличиваться в размерах. У нее стали расти конечности, и постепенно она обрела некое карикатурное подобие человека. Когда Реза сказал видению несколько слов, мальчишка расхохотался. В его звонком смехе явственно слышались насмешка и презрение.

– Но почему? – в отчаянии обратился Реза к чудищу. – Почему ты не позволяешь ему увидеть себя?

В ответ у существа начали расти зубы. Они появлялись ряд за рядом, пока чудище не осклабилось в жуткой ухмылке.

– Он сам не хочет меня видеть, – произнесло оно.

Реза очень опасался, что мальчишка донесет о тайных занятиях своего наставника отцу, после чего обо всем узнают ярые ревнители истинной веры, сидящие во дворце, которые, в свою очередь, бросят его в темницу за колдовство. Но его ученик никому ничего не сказал и день ото дня продолжал являться на уроки. Только по его нерасторопности и презрительному тону Реза догадался, что навсегда потерял уважение мальчишки.

– Чернила окончательно высохли на страницах, что я написал вчера, – сказал Реза, когда ученик вернулся с перьями и чернильницей. – Они готовы к сохранению. Ты смешал лак?

Мальчишка посмотрел на него, бледнея на глазах.

– Я не могу, – угрюмо прохрипел он. – Пожалуйста… Это такой ужас. Я не хочу…

– Ну хорошо, – вздохнул Реза, – я сам все сделаю. Можешь идти.

Парнишка опрометью ринулся к двери.

Реза сел за стол, пододвинув к себе большую каменную чашу. Работа отвлечет его, пока не наступит вечер. В чашу он налил немного драгоценной канифольной мастики, которая с раннего утра томилась на угольной жаровне. Затем он добавил несколько капель темного масла из семян дамасской чернушки и стал помешивать образовавшуюся жидкость, чтобы она не застыла. Когда смесь достигла необходимой густоты, Реза осторожно поднял льняной холст, прикрывавший ничем не примечательный металлический горшок, стоявший на самом краю стола.

Комната сразу наполнилась ароматом: жгучим, тревожным, маняще женским. Реза вспомнил свою жену, живую, цветущую, носившую в себе ребенка, умершего вместе с ней. Этот аромат успел насквозь пропитать их ложе, прежде чем Реза приказал слугам вынести его и сжечь. На какое-то мгновение он ощутил себя потерянным. Усилием воли взяв себя в руки, он отделил то, что нужно, от вязкой массы и, подняв это металлическими щипцами, решительно опустил в остывавшую чашу с лаком. Он выждал несколько минут, постукивая пальцами по столу, и снова заглянул в чашу. Лак сделался светлым и блестящим, как мед.

Реза аккуратно разложил страницы, написанные им после последнего посещения чудища. Он писал по-арабски, а не на фарси, надеясь, что подобная предосторожность не позволит использовать его творение во зло, попади оно в руки невежд или непосвященных. Таким образом, рукопись представляла собой двойной перевод: сначала на фарси с безмолвного языка, которым изъяснялось чудище, который звучал в ушах Резы как ночные отголоски детства, когда сну предшествовало одинокое, немного пугающее путешествие из бодрствования в мир сновидений. Затем следовал перевод с фарси на арабский, язык ученых людей, столь же четкий и ясный, сколь расплывчатой и многословной была речь чудища.

В результате получалось нечто запутанное и не совсем понятное. Рассказы и истории в рукописи присутствовали, переданные настолько точно, насколько это удавалось Резе, но что-то все же терялось, чего-то не хватало. Когда чудище говорило, Реза впадал в некое состояние транса, видя затейливые множившиеся фигуры и очертания, которые превращались то в горы, то в неведомые морские берега, то в морозные узоры на стекле. В эти моменты он ощущал уверенность, что его желания осуществились и до истинного знания было рукой подать. Но как только он переносил повествования на бумагу, они непонятным образом менялись. Как будто главные герои – принцесса, нянька, птичий царь и все остальные – делались хитрыми и коварными, ускользая от Резы, в то время как он пытался описать их и их действия доступными человеку средствами.

Реза обмакнул кисть из конского волоса в каменную чашу и начал покрывать новые страницы тонким слоем лака. Масло из дамасской чернушки предохраняло толстые листы от скручивания и трещин. Другой ингредиент, который его ученик раздобыл с сильным предчувствием чего-то дурного, надолго сохранит рукопись после того, как самого Резы не станет, защищая ее от тления. Если он не смог разгадать истинный смысл слов чудища, то когда-нибудь кому-нибудь это удастся.

Реза так увлекся работой, что не заметил, как солнце проскользнуло за куполом дворца и исчезло среди вершин видневшихся на горизонте Загроских гор. В комнате стало свежо, и это напомнило Резе, что близятся сумерки. Сердце его забилось быстрее. Пытаясь опередить момент, когда страх по-настоящему овладеет им, он осторожно положил покрытые лаком страницы сушиться на решето. Рядом на полке расположились их собратья – толстая пачка листов, замершая в ожидании финала повествования. Когда Реза закончит свой труд, он сошьет их шелковой нитью и скрепит с обеих сторон прямоугольными кусочками обтянутого холстиной картона.

– И что потом?

Голос раздался, как всегда, в его голове. Реза выпрямился, хрустнув старческими суставами. Он старался дышать как можно ровнее.

– Потом я стану изучать их, – спокойным голосом ответил он, – я буду снова и снова перечитывать каждую историю, пока не запомню их все до единой и не познаю их истинный смысл.

Его слова, казалось, развеселили чудище. Оно появилось бесшумно и тихо сидело в очерченном мелом и золой «загоне» в центре комнаты, глядя на Резу своими желтыми глазами. Реза подавил бившую его дрожь. Вид чудища до сих пор вызывал у него смешанное чувство ужаса и торжества. Когда Реза вызвал его в самый первый раз, он едва поверил в то, что такое могущественное существо можно удержать в узде с помощью нескольких тщательно подобранных слов, начертанных на полу. Слов, которые его неграмотная домоправительница сметет безо всякой злобы или сожаления. Однако сам факт подобного «сдерживания», как полагал Реза, являлся свидетельством глубины его познаний. Ему удалось «привязать» к себе чудище, которому теперь приходилось день ото дня возвращаться до тех пор, пока оно не закончит свое повествование.

– Я стану изучать их, – говорит он. В голосе чудища сквозила злоба. – Но чего он надеется достичь? «Альф Яум» недоступен его пониманию.

Реза поплотнее запахнул халат и расправил плечи, пытаясь принять величавый вид.

– Ты утверждаешь, что это так, однако ваше племя никогда не славилось честностью.

– По крайней мере мы честны перед собой и не жаждем чужого. Человек был изгнан из райского сада за то, что съел один-единственный плод, а ты сейчас предлагаешь вырвать с корнем целое дерево, да так, чтобы ангелы ничего не заметили. Ты просто старый дурак, а Лжец нашептывает тебе в уши.

– Да, я старый дурак, – согласился Реза, тяжело опускаясь на скамью. – Но теперь уже поздно что-то менять. Единственный путь вперед – закончить работу. Дай мне завершить мой труд, и я отпущу тебя.

Чудище жалобно завыло и с силой врезалось в границу круга. Его тотчас же отбросило назад, словно оно столкнулось с невидимой преградой, которую воздвиг Реза.

– Чего ты хочешь? – захныкало чудище. – Зачем ты заставляешь меня рассказывать тебе то, чего мне нельзя говорить? Это не ваши истории. Они наши.

– Они ваши, но вы их не понимаете, – парировал Реза. – Только Адам был наделен настоящим умением мыслить, и только человеки облечены властью давать вещам и явлениям названия и имена. Те, кого ты называешь птичьим царем, ланью и оленем, – всего лишь символы, призванные утаить скрытый смысл. Точно так же поэт может сочинить аллегорический стих о беззубом льве, чтобы высмеять слабого правителя. В ваших историях скрыта тайная сила невидимого.

– Истории – суть смыслы сами по себе, – ответило чудище, издав нечто похожее на вздох. – Вот в чем тайна.

– Я присвою номер каждой части каждого рассказа, – сказал Реза, не обратив внимания на столь угрожающее заявление, – и таким образом создам код, определяющий их количественное соотношение друг с другом. Я обрету власть над ними…

Он вдруг умолк. До него донесся прохладный ветерок, подувший в открытое окно, и запах подсыхающего лака. Реза снова вспомнил жену.

– Ты лишился чего-то очень дорогого, – лукаво произнесло чудище.

– Не твое дело.

– Никакой рассказ, код или тайна на свете не могут воскресить мертвых.

– Я не хочу воскрешать мертвых. Я просто хочу знать… Я хочу…

Чудище внимательно слушало. Его желтые глаза сверлили Резу немигающим взором. Реза вспомнил травяные настои, банки, запах ладана, чтобы очистить воздух, суетливое перешептывание повитух, сновавших у залитой кровью постели и поднимавших чадру надо ртом, чтобы поговорить с ним, стоявшим рядом, беспомощным и охваченным отчаянием.

– Власти над знанием, – закончил он.

Чудище устроилось поудобнее, обхватив подобие колен подобием рук, и посмотрело на него.

– Возьми перо и бумагу, – произнесло оно, – я расскажу тебе последнюю, заключительную историю. Только учти, в ней есть предупреждение.

– Какое именно?

– Когда ты его услышишь, ты станешь совсем другим.

– Чушь какая-то.

Чудище улыбнулось.

– Бери перо, – повторило оно.

Глава первая

Алиф сидел на бетонном подоконнике в своей спальне и купался в лучах жаркого сентябрьского солнца. Его свет преломлялся сквозь бахрому пушистых ресниц юноши. Когда он смотрел на Город, чуть прищурившись, мир казался искаженным рисунком, составленным из белых и голубых ворсинок. А если смотреть вот так слишком долго, начинал болеть лоб. Тогда Алиф закрывал глаза и сосредотачивался на расплывающихся тенях за веками. Возле его ног лежал тоненький хромированный смартфон, пиратский экземпляр. Правда, как именно ему пришлось путешествовать сюда – на запад из Китая или на восток из Америки, – сам Алиф точно не знал. Да его и не сильно интересовали телефоны. Ему доставил его другой хакер, ловко справившийся с шифрами, которыми снабдил аппарат неведомый гигант-монополия, тщательно оберегавший свой патент. На экране высветились четырнадцать посланий, которые Алиф отправил Интисар за последние две недели. Он занимался самодисциплиной и заставлял себя писать ей не более одного раза в день. Но все четырнадцать так и остались неотвеченными.

Он взглянул на смартфон сквозь полусомкнутые веки. Если Алиф сейчас заснет, она может позвонить. Он вздрогнет и проснется от звонка и, конечно, неумышленно столкнет аппарат вниз, и тот обязательно упадет во внутренний дворик. И тогда Алифу придется быстро бежать вниз и искать его в густых жасминовых кустах. Впрочем, эти маленькие неприятности могут предотвратить большую: а вдруг она вообще не позвонит?

– Закон энтропии, – произнес юноша, обращаясь к смартфону. Аппарат продолжал сверкать на солнце и молчать. Далеко внизу черная с рыжим кошка, которая весь день охотилась на жуков в кустах, быстро перебежала двор. Теперь она, сойдя с пропеченной солнцем земли, по очереди поднимала лапы с розовыми подушечками, чтобы хоть немного остудить их. Алиф позвал ее, но кошка сердито заурчала и ловко проскользнула в заросли жасмина.

– Слишком жарко и для кошек, и для людей, – заметил Алиф.

Он зевнул и ощутил во рту неприятный металлический привкус. Воздух казался сгущенным и маслянистым, словно на землю его ровно выдыхала какая-то неведомая машина. Этот воздух насильственно вторгался в легкие, не производя при этом никакого облегчения, а в сочетании с удушающей жарой создавал в организме самую настоящую панику, рожденную инстинктом. Когда-то Интисар говорила Алифу, что город ненавидит своих жителей и пытается задушить их. Она радуется, когда они начинают задыхаться. Именно «она». Интисар почему-то была убеждена в том, что этот город имеет женский род. Так вот, она будто бы помнит еще те времена, когда чистые умы порождали чистый воздух. Это было еще в годы правления шейха Абдель Сабура, который так доблестно сражался с наступлением сюда толп европейцев. Это были годы расцвета великого университета Ямар аль Башира. Или даже еще раньше, во времена дворов Пари-Неф, Ониери и Бес. Да и названия у нее были более ласковые и приятные для слуха, чем сейчас. Ислам принес сюда святой джинн. Ну, по крайней мере так гласит легенда. Город расположен на полпути между обыкновенным миром и Пустым Кварталом, обиталищем гулов и ифритов, которые способны принимать звериное обличье. Город мог бы стать засильем потусторонних обитателей, как сейчас он переполнен туристами и нефтяниками, но этого не произошло. И все из-за того, что святой джинн услышал послание пророка, долго плакал, благословил его и впоследствии был погребен под мечетью Аль Башира.

– Я почти что решил, что ты и в самом деле веришь во все это, – сказал тогда Алиф Интисар.

– Конечно, верю, – ответила ему Интисар. И действительно, могила казалась достаточно реальной. По пятницам ее было разрешено навещать. Сверху на гробнице до сих пор оставался нетронутым тюрбан джинна.

На западе свет начал постепенно бледнеть у горизонта, там, где за Новым Кварталом начиналась пустыня. Алиф сунул телефон в карман, соскользнул с подоконника и очутился у себя в комнате. Наверное, когда окончательно стемнеет, он все же попытается связаться с ней. Интисар всегда предпочитала вечерние встречи. Впрочем, общество вовсе не возражало против того, что кое-кто нарушает общепринятые правила, главное, нужно было признавать их существование. А встречаться с девушкой после захода солнца мог только очень смелый человек. То есть они оба должны были давать себе отчет в том, что именно они совершают. И уж конечно, следовало позаботиться о том, чтобы оставаться непойманными. Аристократка Интисар, причинившая Алифу столько хлопот, черноволосая и сладкоголосая, была вполне достойна его стараний соблюдать осмотрительность.

Алиф понимал ее стремление оставить их встречи в секрете. Он сам вот уже сколько времени прятался за псевдонимом, в качестве которого выбрал одну-единственную букву алфавита. Он даже перестал думать о себе, как о человеке. Кто он такой? Всего лишь алиф, который по написанию напоминает прямую линию или, может быть, некую стену. Сейчас его настоящее имя казалось юноше каким-то невыразительным пустым звуком. Сам акт сокрытия тайны стал важнее самой тайны. Понимая это, он потворствовал Интисар. Что ж, раз ей хочется оставить их свидания в секрете, пусть будет так. Сам он уже успел устать от всевозможных тайн. Ну а если такая секретность разжигает ее любовь еще сильней, он и вовсе не собирается сопротивляться. Он подождет еще час или даже два.

Терпкий запах овощного супа и риса проник к нему в комнату через окно. Надо спуститься вниз, на кухню, и поесть – он сегодня только завтракал, и больше ничего не съел за весь день. Он уже двинулся к двери, но тут его остановил стук в дверь. Стучали из соседней квартиры, с обратной стороны той самой стены, где у него висел плакат с изображением Роберта Смита. Алиф с досады закусил губу. Может быть, ему удастся проскользнуть вниз и остаться незамеченным? Но стук повторился, и на этот раз он услышал в нем условный сигнал. Значит, она услышала, как он спустился с подоконника в комнату. Алиф вздохнул и два раза постучал по зернистому черно-белому колену Роберта Смита.

Когда он выбрался на крышу дома, Дина была уже там. Она смотрела на восток, в сторону моря. Вернее, в ту сторону, где оно находилось и было бы видно, если бы не мешали джунгли жилых домов.

– Что ты хотела? – без предисловий начал Алиф.

Она повернулась к нему, наклонила голову набок, и ее брови сдвинулись в узкой прорези никаба, почти полностью закрывающего ее лицо.

– Вернуть тебе книгу, – ответила Дина. – Что с тобой?

– Ничего. – Он раздраженно отмахнулся. – Ну, так давай тогда книгу.

Дина сунула руку в глубь длинного халата и извлекла из глубокого кармана потрепанный экземпляр «Золотого компаса».

– А разве ты не собираешься спросить меня, что я думаю по этому поводу? – требовательно произнесла Дина.

– Мне все равно. Наверное, английский язык оказался для тебя слишком сложным.

– Ничего подобного. Я поняла там все до последнего слова. Эта книга, – тут она помахала томиком в воздухе, – переполнена языческими образами. Это опасно.

– Не будь такой невежественной. Это же метафоры. Я же говорил, что ты ничего в ней не поймешь.

– Метафоры тоже могут быть опасными. Когда ты называешь что-то ложным именем, ты меняешь его сущность, а метафора – это и есть своеобразный способ называть вещи фальшивыми именами.

Алиф выхватил у нее книгу из руки. Зашуршала ткань, Дина нагнула голову и прикрыла глаза густыми ресницами. Хотя Алиф не видел ее лица вот уже десять лет, он знал наверняка, что в этот момент Дина надула губы.

– Ну прости, – искренне произнес он, прижимая книгу к груди. – Я сегодня неважно себя чувствую.

Дина молчала. Алиф бросил нетерпеливый взгляд за ее плечи. Там, вдали, за вычурными кварталами жилых домов, на холме виднелась сверкающая в сумеречном свете часть Старого Квартала. Где-то там, в одном из домов, находилась сейчас Интисар, как бесценная жемчужина, спрятанная в своей древней раковине с моллюском, стены которой целуют морские волны. Возможно, она сейчас работает над своей диссертацией, зарывшись в книги о раннем мусульманстве. А может быть, она решила отдохнуть и поплавать в бассейне на вилле своего отца. И скорее всего она сейчас думает о нем.

– Я ничего не собиралась говорить, – раздался голос Дины.

Алиф часто заморгал.

– О чем? – поинтересовался он.

– Наша служанка вчера случайно подслушала разговор соседок на базаре. Они говорили, что твоя мама индуска, хотя продолжает это скрывать. Они видели, как она покупала свечи для пуджи в том маленьком магазинчике на улице Насера.

Алиф молча уставился на нее, так крепко стиснув зубы, что они заныли. Через несколько секунд он резко развернулся и зашагал прочь по пропыленной крыше, мимо спутниковых антенн и растений в глиняных кадках. Не остановился он и тогда, когда Дина позвала его по имени.

На кухне мама стояла рядом со служанкой и ловко шинковала зеленый лук. На ее шее сзади, там, где начинался вырез ее длинной туники, на коже скопились капельки пота.

– Мама. – Алиф осторожно коснулся плеча женщины.

– Что такое, сынок? – Нож продолжал мелькать в ее руке, не останавливаясь ни на секунду.

– Тебе ничем не нужно помочь?

– Хороший вопрос. Ты что-нибудь ел?

Алиф уселся за крохотный стол на кухне и молча наблюдал за тем, как служанка проворно поставила перед ним тарелку с едой.

– Ты там на крыше с Диной разговаривал? – поинтересовалась мать, одновременно сгребая в кучку нарезанный лук и пересыпая его в большую миску.

– И что с этого?

– Не надо больше так делать. Очень скоро ее родители будут выдавать свою дочь замуж. А в хорошей семье может не понравиться то, что она проводит время на крыше дома с каким-то посторонним парнем.

Алиф поморщился.

– Что значит «с каким-то»? Я не посторонний парень, мы живем вместе в этом дурацком двухквартирном дуплексе еще с тех пор, как были детьми. Да мы с ней все время играли у меня в комнате.

– Тогда вам было по пять лет. А сейчас она уже почти женщина.

– У нее, наверное, все такой же большой нос.

– Не надо так говорить, сынок. Это грубо.

Алиф посмотрел на еду в тарелке и лениво потыкал ее вилкой.

– А я вот мог бы выглядеть, как Амр Диаб, и все равно это бы никого не волновало, – пробормотал он себе под нос.

Мама повернулась к нему и недовольно нахмурилась. Ее круглое лицо исказилось.

– Ты говоришь, как ребенок. А вот если бы тебе удалось сделать карьеру и накопить денег, тогда нашлось бы много индийских девушек, которые сочли бы за честь…

– Но только не арабских.

– А что такого особенного ты находишь в арабских девушках? – спросила мама. – Они очень много строят из себя, а уж красятся так, как танцовщицы в кабаре. А что бы они представляли собой без своих денег? Ни красоты, ни ума. Сомневаюсь, чтобы хоть одна из них умела хорошо готовить…

– А мне и не нужна повариха! – Алиф встал со стула и отодвинул его назад. – Я пойду наверх.

– Иди! И не забудь взять с собой тарелку.

Алиф резким движением схватил тарелку со стола, да так, что вилка со звоном упала на пол. Он переступил через служанку, которая нагнулась, чтобы поднять ее.

Вернувшись в свою комнату, юноша внимательно посмотрел на себя в зеркало. Индийская и арабская кровь гармонично сочетались, по крайней мере на его лице. Кожа у него была ровного бронзового цвета. Глаза достались ему от кочевников-бедуинов, а рот – от южноиндийских дравидов. Подбородок также казался ему вполне изящным. Да, довольно приятное, не лишенное привлекательности лицо, но его обладатель никогда не сможет сойти за чистокровного араба. Именно чистокровного, за которым бы стояли многие поколения эмиров и шейхов, – а о ком-то другом Интисар и слышать не желала.

– Сделать карьеру, – сказал Алиф своему отражению, раздраженно повторив мамины слова.

В зеркале он увидел, как вдруг ожил компьютерный монитор. Алиф нахмурился, глядя на ползущие по экрану строчки, показывавшие IP-адрес и пользовательскую статистику кого-то, кто пытался прорваться сквозь его криптографическую программу.

– Кто стучится в дверь ко мне? Ай-ай-ай, озорничать нехорошо.

Он сел за стол и внимательно посмотрел на плоский дисплей, почти новый, разве что с небольшой трещинкой, которую он сам устранил, купленный за полцены у Абдуллы в «Радио Шейх». IP-адрес злоумышленника определился как сервер, расположенный в Виннипеге, и это была его первая попытка проникнуть в операционную систему Алифа. Значит, простое любопытство. По всей видимости, «охотник» являлся таким же хакером, как и сам Алиф. Потыкавшись пару минут в системы защиты, он отступил, но с «подарком» в виде трояна, который Алиф замаскировал так, что он выглядел как дырка в брандмауэре. Если этот незваный гость хоть чего-то стоил, он скорее всего несколько раз в день запускал какой-нибудь навороченный антивирус. Однако если повезет, Алифу понадобится всего несколько часов, чтобы досконально изучить все его методы хождения по Интернету плюс любимые маршруты.

Алиф включил небольшой вентилятор, стоявший у его ног, и направил его на системный блок. Процессор частенько перегревался, и на прошлой неделе Алиф чуть не сжег материнскую плату. Он не мог позволить себе расслабляться. Один-единственный день в офлайне – и его клиенты могли подвергнуться опасности. Власти Саудовской Аравии несколько лет гонялись за пользователем с ником Jahil69, разъяренные тем, что его сайт любительской эротики никак не поддавался блокировке и ежедневно собирал больше посетителей, чем любой другой интернет-сервис в королевстве. В Турции некие TrueMartyr и Umar_Online призывали к исламской революции из таких мест, определить которые стало для сидящих в Анкаре чиновников непосильной задачей. Алиф был чужд всякой идеологии. С его точки зрения, каждый, кто мог платить за свою защиту и безопасность, мог рассчитывать на его услуги и называться как его душе угодно.

Вот цензоры – совсем другое дело. Именно из-за них Алиф скрипел зубами во сне, из-за тех, кто душил любые новые мысли, возвышенные или циничные. Полмира жило под их виртуальным колпаком из нулей и единиц, лишившись свободного доступа к информационным ресурсам. Алиф и его друзья читали слезливые послания своих изнеженных американских и английских коллег, выставлявших себя «активистами». Но вся их «активность» сводилась к пустой болтовне и раздраженному негодованию по поводу очередного законодательного акта, касавшегося мониторинга Сети. Это не вызывало ничего, кроме смеха. Абдулла, когда ему вдруг хотелось поговорить по-английски, называл их «тупыми моноглотами»[1]. Они и представить себе не могли, что значит работать именно в Городе, а не в каком-то городском раю с четкими почтовыми индексами и нормальными законами, созданными для людей. Им бы и в голову не пришло, что значит жить в мегаполисе, похвалявшемся одной из самых передовых систем отслеживания активности в Сети, но в котором обычная почта работала из рук вон плохо. Эмираты с правителями в серебряных лимузинах и районами, где нет водопровода. С Интернетом, где каждый блог, каждый чат, каждый форум отслеживается на предмет незаконного выражения чьего-то несчастья или недовольства.

– Когда-нибудь придет и их час, – как-то сказал ему Абдулла.

Они наслаждались хорошим кальяном, сидя на ступеньках позади «Радио Шейх» и наблюдая за тем, как две дико ревущих кошары спаривались на мусорной куче.

– В одно прекрасное утро они проснутся и поймут, что их цивилизацию просто вытянули у них из-под ног – сантиметр за сантиметром, доллар за долларом, – точно так же, как и нашу.

– Но нам-то это не поможет, – произнес Алиф.

– Не поможет, – согласился Абдулла. – Но я-то уж точно почувствую себя гораздо лучше.

Тем временем их одолевали кошмары куда менее вселенского масштаба. Сидя на лекциях в университете и донельзя раздраженный громадными пробелами в курсе информационных технологий, который им читали те самые правительственные чиновники, что занимались зачистками киберпространства, Алиф решил поступать им назло. Он сам научится тому, чему его не научат они. Он поможет забивать их серверы порнороликами или призывать на их головы воинов Аллаха – для него не имело значения, что именно он станет делать. Лучше хаос, чем медленное удушение.

Всего лишь пять лет назад, даже меньше, цензоры действовали вяло и неповоротливо, стараясь вычислить их с помощью сайтов с социальным медиаконтентом и полагаясь при этом на старомодные методы розыскной работы. Однако со временем кто-то все больше и больше снабжал их самыми передовыми и вместе с тем жуткими технологиями. Бесчисленные чаты и форумы буквально взорвались: кто их так хорошо обучил? ЦРУ? Скорее всего МОССАД, поскольку у ЦРУ не хватало широты мышления, чтобы придумать столь изощренные методы деморализации интернет-смердов. Вера их уж точно не объединяла: в Сирии этим занимались баасисты, в Тунисе – госчиновники, в Саудовской Аравии – сунниты-ортодоксы. И тем не менее их методы были столь же идентичны, сколь несоразмерны были их цели. Обнаружить, взломать, подавить.

В самом Городе зачистка киберпространства шла по нарастающей. Она, словно ядовитый туман, окутывала блоги и форумы недовольных, иногда проявляясь в виде непонятных глюков или серверных сбоев, а временами в резком падении скорости коннекта. Алифу и другим городским хакерам понадобилось несколько месяцев, чтобы понять, что за этими на первый взгляд вполне банальными вещами скрывается нечто большее. Тем временем были вычислены и взломаны хостинговые аккаунты нескольких глубоко законспирированных городских оппозиционеров, что лишило их доступа к собственным веб-сайтам. Все понимали, что это дело рук правительства. Прежде чем навсегда покинуть киберпространство, самый известный в Городе блоггер NewQuarter01 назвал все происходящее деяниями Руки Господней. По поводу того, что же представляла собой эта таинственная Рука, кипели жаркие споры: это программа, какой-то человек или же группа людей? Некоторые предполагали, что «Рукой» являлся сам эмир: разве не говорили, что Его Высочество прошел хорошую школу у китайцев, авторов знаменитого «Золотого Щита»[2]? Как бы то ни было, Алиф ясно видел, что очередная волна киберзачисток закончится катастрофой. Взломанные аккаунты – только первые ласточки. В конечном итоге цензоры неминуемо доберутся до живых людей.

Как и все остальное, даже как сама цивилизация, аресты начались в Египте. На несколько недель, которые в конечном итоге привели к Революции 2011 года, интернет-пространство превратилось в поле битвы. Наиболее уязвимыми оказались блоггеры, использовавшие бесплатные программы и операционные системы. Алиф никоим образом не удивился тому, что их быстро обнаружили и бросили в тюрьмы. После этого начали исчезать более изобретательные нерды[3], которые шифровали свои сайты. Когда насилие выплеснулось из Интернета на улицы, превратив широкие проспекты Каира и площадь Тахрир в арену кровавых схваток, Алиф безо всяких церемоний отказался от своих египетских клиентов. Стало очевидно, что каирский режим превзошел его возможности скрывать диссидентов в дебрях киберпространства. «Отсеки руку и спаси тело», – сказал себе Алиф. Если его имя станет известно какому-нибудь ретивому офицеру службы безопасности, то разномастное сообщество блоггеров, порнографов, исламистов и активистов других движений от Палестины до Пакистана окажется под ударом. Он, разумеется, заботился вовсе не о собственной шкуре, хотя ему было, по большому счету, наплевать, что случится через неделю. Конечно же, речь шла не о его собственной шкуре.

Потом он смотрел на канале «Аль-Джазира», как его друзей, которых он знал только по псевдонимам, забирали по тюрьмам. Все они стали жертвами агонизирующего правящего режима. Каждый из них имел свое лицо, но всякий раз Алиф ловил себя на том, что они сильно отличались от тех образов, которые рождались у него в голове. Они были или намного моложе, или, наоборот, старше тех, кого он себе представлял, или удивительно бледные, или с бородой, или с глубокими морщинами возле глаз. Одним из его заочных друзей оказалась девушка. Скорее всего ее изнасилуют в тюремной камере. Она, возможно, до сих пор оставалась девственницей и должна была пережить насилие.

Лучше отсечь себе руку.

Пальцы Алифа сами собой скользнули над клавиатурой.

– Метафоры, – негромко повторил он и напечатал по-английски это слово. Как всегда, Дина оказалась права.

По этой же причине Алифу не принесла радости ни победа египетской революции, ни ряд последовавших за ней мятежей. Триумф его безликих коллег во взломе системы за системой, принадлежавших разным правительствам, только лишний раз напоминал ему о его собственном малодушии. Город, когда-то являвшийся тираном-эмиратом среди других себе подобных, будто бы оказался вне времени. Наружу всплыли воспоминания о старых временах. Это стало больше походить на сон, от которого жители Города так и не сумели пробудиться. Алиф и его друзья продолжали борьбу, неизменно ослабляя цифровую крепость, созданную Рукой в надежде защитить загнивающее правительство эмира. И все же общая аура поражения никак не покидала сознание Алифа и его товарищей. История двигалась вперед, позабыв своих героев.

Краем глаза Алиф заметил, как загорелся где-то рядом зеленый огонек надежды. Интисар вошла в систему и теперь была доступна для связи. Алиф нервно выдохнул и приготовился к общению.

Юноша почувствовал, как у него мгновенно вспотели ладони.

Минута тянулась мучительно долго, но Интисар не отвечала. Алиф прижался лбом к краю стола в ожидании негромкого звоночка, который сообщил бы ему о том, что она наконец ответила.

Алиф опрометью бросился к двери.

Он нанял такси, доехал на нем в дальний конец стены Старого Квартала, а оттуда направился пешком к заветному местечку. Стену с обеих сторон облепили любопытные туристы. Лучи заходящего солнца осветили ее полупрозрачные камни и окрасили их в ярко-розовый цвет. Это уникальное явление все приезжие пытались запечатлеть на свои мобильники и цифровые камеры, хотя и не слишком профессионально. Вдоль стены по всей улице выстроились сувенирные лавки и чайные забегаловки. Алиф с трудом протискивался через группу японок в одинаковых футболках. От кого-то из прохожих сильно несло пивом. И тут Алиф чуть не закричал от отчаяния. Прямо перед ним вырос местный гид со своим флажком, а это свидетельствовало о том, что за ним тянулась огромная группа туристов.

– Попрошу посмотреть налево! Сто лет назад эта стена окружала весь город. Тогда к нам туристы на самолетах не прилетали. Их сюда привозили настоящие верблюды! Представьте себе, вы едете верхом на верблюде через всю пустыню, и вдруг – на тебе! Море! А на берегу моря стоит прекрасный город, окруженный стеной из настоящего кварца! Это может показаться миражом. Да и все поначалу думали, что это самый настоящий мираж!

– Прости меня, брат, – обратился к гиду Алиф на урду. – Но я вовсе не мираж. И позволь мне пройти.

Гид молча уставился на него, но потом пришел в себя и заговорил:

– Мы все приезжаем сюда, чтобы заработать себе на жизнь, брат. – Он презрительно поджал губы. – Не спугни мне барыш.

– Я сюда не приезжал. Я здесь родился и вырос.

– Маша Аллах! Извини меня. – Он расставил ноги пошире, и вся его группа послушно выстроилась позади него в линейку, как цыплята за наседкой. Алиф устремился мимо них вниз по улице. Он уже почти видел крышу из гофрированного железа той самой чайной, где они должны были встретиться с Интисар.

– Да всем уже глубоко наплевать на то, что несколько старомодных толстяков Викторианской эпохи когда-то приезжали сюда посмотреть на стену, – выпалил он, проходя мимо гида. – Они давным-давно умерли. Зато у нас теперь тут полно живых европейцев, которые наводнили наши нефтяные поля. Ты лучше туда их своди на экскурсию.

– Ты просто сумасшедший, – поморщился гид. Он стоял в стороне, одной рукой придерживая свой выводок. Алиф за пару секунд сумел доказать ему, что классовая связь куда более крепкая, чем какое-то стремление сделать свой бизнес. Прижав руку к сердцу в знак благодарности, Алиф проскочил мимо группы и помчался дальше своей дорогой.

Чайная была ничем не привлекательна и особо не запоминалась. Ее стены были разрисованы акриловыми красками с размытыми изображениями знаменитых городских пейзажей Нового Квартала. Владелец этого сомнительного заведения – малаец, который не говорил ни слова по-арабски, – потчевал своих гостей «настоящими» напитками на основе гибискуса, которые вышли из моды несколько десятилетий тому назад. Ни один уважающий себя житель Города и ногой бы не ступил в это жалкое заведение, носящее гордое имя чайной. Именно по этой причине Интисар и Алиф и выбрали его местом своих тайных встреч. Когда Алиф вбежал в чайную, Интисар уже стояла в дальнем углу спиной к залу и рассматривала маленькую витрину с пыльными открытками. Алиф почувствовал, как кровь прилила к его голове и в висках застучало.

– Ассалам алейкум, – поздоровался юноша. Она повернулась, и бусины из черного янтаря, окаймляющие ее никаб, нежно стукнулись одна с другой, производя довольно приятный звук. Огромные черные глаза уставились на вошедшего.

– Прости меня, – прошептала она.

Он одолел небольшой зал в три размашистых шага и взял ее ладонь, закрытую перчаткой. Малаец возился с чем-то возле умывальника в другом конце чайной, низко опустив голову. Алиф подозревал, что Интисар дала ему деньги за молчание.

– Ради Бога, – начал он, с трудом переводя дыхание от быстрого бега, – что случилось?!

Она опустила глаза. Алиф провел пальцем по ее ладони в сатине и почувствовал, как девушка задрожала. Ему захотелось сорвать с нее никаб и прочитать все по ее лицу, непроницаемому и непонятному из-за черного крепа. Он до сих пор помнил аромат ее кожи. Правда, с тех пор прошло не так много времени. Но одна мысль о том, что их разделяет эта ткань, была для Алифа невыносимой.

– Я ничего не могла поделать, – пояснила девушка. – Все устроили без меня. Я пыталась, Алиф, клянусь, я пыталась сделать все возможное. Я говорила отцу, что сначала хочу окончить университет, а потом путешествовать. Но он смотрел на меня, как на сумасшедшую. Это его приятель, и отказать ему было бы равносильно оскорблению…

Алиф затаил дыхание. Он взял ее за руку и начал снимать перчатку, не обращая внимания на ее легкое сопротивление. Через несколько секунд он уже смотрел на ее белоснежные пальцы. На одном из них сияло кольцо, свидетельствующее о помолвке. Сейчас оно казалось Алифу тяжелым камнем, брошенным жестокой рукой на мягкую почву. Он чуть не задохнулся от возмущения и неожиданности.

– Нет, – замотал головой юноша. – Нет, ты не можешь так поступить. И он тоже не может. Мы сбежим отсюда… Мы уедем в Турцию. И для того чтобы пожениться там, нам не потребуется согласие твоего отца. Интисар, послушай…

Но она тоже упрямо замотала головой:

– Мой отец все равно найдет способ, чтобы уничтожить тебя.

К своему ужасу, Алиф вдруг почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы.

– Нет, ты не можешь выйти за него замуж, – прохрипел он. – Ты моя супруга в глазах Господа Бога и уже не можешь принадлежать никому больше.

Интисар горько рассмеялась:

– Мы просто подписали какую-то бумажку, которую ты распечатал на своем компьютере, – напомнила она. – Это была детская забава, шалость. Ни одно государство не признает ее как документ.

– Шейх признает. И религия признает тоже!

Малаец зашевелился, шаркая ногами. Ничего не говоря, Интисар увлекла Алифа в маленькое подсобное помещение в дальнем углу зала и закрыла за ними дверь.

– Не кричи, – зашипела она. – Ты нарываешься на скандал.

– Он уже начался.

– Хватит! Не надо все превращать в трагедию.

– А ты не веди себя со мной так снисходительно. – Алиф гордо вскинул подбородок. – Кстати, сколько ты заплатила этому малайцу? По-моему, он во всем готов услужить тебе.

– Прекрати. – Интисар приподняла ткань своего никаба. – Я не собираюсь сражаться с тобой. – Одна непослушная прядь волос прилипла к ее щеке, и Алиф осторожно поправил ее, прежде чем нагнулся и поцеловал девушку. Он наслаждался вкусом ее губ, ее зубов и языка. Наконец она отпрянула прочь. – Слишком поздно, – сообщила Интисар.

– Ничего подобного. Я буду защищать тебя. Пойдем со мной, и я всегда и везде стану защищать тебя.

Ее губы чуть дрогнули.

– Ты еще совсем мальчишка, – негромко произнесла она. – Но это уже не игра. Мы можем обидеть человека.

Алиф изо всех сил ударил кулаком по стене, и Интисар пронзительно вскрикнула. В течение бесконечной секунды они смотрели друг на друга. Снаружи малаец начал сам колотить по закрытой двери.

– Как его зовут? Скажи мне, – потребовал Алиф.

– Нет, не скажу.

– Мать твою!.. Как его зовут?!

Интисар побледнела.

– Аббас, – наконец сдалась она. – Аббас аль-Шахаб.

– То есть Аббас Метеор? Какое глупое имя. Я убью его. Он будет пронзен мечом, который я сделаю сам из его собственных костей…

– Ты говоришь, как какой-то герой из комиксов. Ты даже сам не понимаешь, что говоришь. – Она прошла мимо него и открыла дверь кладовки. Малаец начал что-то лепетать на непонятном диалекте. Не обращая на него внимания, Алиф последовал за девушкой в зал чайной. Интисар расплакалась.

– Иди домой, Алиф, – дрожащим голосом произнесла она, закрывая лицо никабом. – И сделай так, чтобы я больше никогда не видела твоего имени. Пожалуйста, ради Бога, сделай это. Я… Я этого больше не выдержу.

У юноши заплетались ноги, он наткнулся на ножку стула и чуть не потерял равновесие. В тот же миг Интисар исчезла в сумерках наступающего вечера, как черное неясное знамение в темнеющем воздухе.

Глава вторая

В глубине шкафа у Алифа хранилась заветная коробка. Он прятал ее за кипой зимнего белья, которое выгладила и аккуратно сложила для юноши служанка еще весной. Отодвинув свитеры и шерстяные штаны, Алиф извлек коробку из недр шкафа и водрузил на кровать. В горле у него встал комок, но молодой человек никуда не торопился. Он терпеливо выжидал. Горло снова неприятно сдавило. Но плакать он не мог, иначе женщины насядут на него и забросают своими бесконечными вопросами. Алиф давно занимался управлением своим собственным телом. Когда он понял, что ему удалось справиться с собой, он осторожно приподнял крышку коробки. Внутри лежала сложенная в несколько раз ситцевая простыня. Развернув ее наполовину, он увидел небольшое пятнышко. Теперь оно стало бурым и совсем не напоминало кровь, а по форме походило на индийский субконтинент.

Пятно образовалось в один из дней той самой недели, когда мама Алифа сопровождала его отца в одной из его бесчисленных командировок. Алиф уговорил служанку навестить ее родителей, которые жили в соседнем эмирате, пока его собственные отсутствовали в доме. При этом он убедил ее в том, что прекрасно справится с хозяйством сам. Служанка отнеслась к его доводам скептически, но ее понадобилось чуть-чуть подтолкнуть, и она все же согласилась на время уехать в родной дом. Алиф передал Интисар ключи от ворот во двор и предупредил ее, чтобы она оделась попроще. Если соседи заприметят ее, то примут за Дину. Когда она приехала в первый же вечер, Алиф, не говоря ни слова, сразу же приподнял ткань ее никаба. Его сразило ее прекрасное лицо, которое он представлял себе много раз в течение нескольких месяцев и долго фантазировал на данную тему. В ту же секунду он позабыл обо всех ливанских поп-звездах и египетских актрисах. Конечно, у нее должно было быть именно такое лицо, и никакое другое. Эта ямочка на подбородке, то появляющаяся, то вдруг исчезающая, эти губы, может быть, даже чересчур пухлые, эти изящные изогнутые брови. Алиф и прежде подозревал, что эта женщина удивительно красива, ведь она разговаривала именно так, как это умеют только прекрасные женщины. Но даже он не был готов увидеть такую ослепительную красавицу.

– О чем ты думаешь? – прошептала она.

– Я не могу сейчас думать, – ответил он и рассмеялся.

Смущенно улыбаясь, они подписали брачный контракт, который Алиф нашел в Интернете и распечатал для них двоих. Эта бумага вполне удовлетворяла мужчин, которые жили в зоне Персидского залива, но уже переживали за то, каким образом им придется очиститься от грехов, которые они собирались совершать в других уголках земли. И хотя этот псевдодокумент немного прибавил Алифу смелости, все же ему понадобилось еще три дня для того, чтобы он отважился обнажить другие части ее тела, не считая лица. Они оба казались себе крайне неловкими и даже неуклюжими. Алиф был сражен красотой ее тела, несмотря на то что даже без одежды кое-что все равно по-прежнему оставалось скрытым от его глаз. Девушку, в свою очередь, тоже изумил и заинтриговал вид обнаженного юноши. Итак, руководимые инстинктами, они и совершили все то, в результате чего и образовалось вот это самое пятно. Кровь принадлежала Интисар, но Алифа не оставляло странное чувство, что и капля его крови пролилась сверху пятна, как невидимое свидетельство его прежнего незнания и невежества. Уже потом он повторял и повторял, что любит ее, пока она не попросила его замолчать. Интисар сама испугалась той силы, которую приобрела над молодым человеком.

Алиф нагнулся и принялся что-то искать в ящике письменного стола. Контракт лежал под другими документами в папке без названия, между двумя пустыми коричневыми конвертами. Он вынул из папки единственный листок с текстом и пальцами на ощупь нашел то место, где бумага чуть продавилась от давления на нее шариком ручки. Здесь Интисар поставила свою подпись. Его собственная напоминала каракули первоклассника. Тогда она еще расхохоталась, когда увидела его настоящие имя и фамилию. Они казались обычными и очень скучными в отличие от его звонкого псевдонима, которым Интисар всегда называла молодого человека. Именно его она произносила уже под утро, когда они оба лежали в его кровати бок о бок и перешептывались в тусклом свете уличного фонаря в ожидании рассвета.

Алиф положил листок на место и закрыл ящик стола.

Интисар он открыл для себя несколько месяцев назад, на одном из интернет-форумов, где такие же хакеры, как и он сам, изливали желчь на эмира и его правительство, скрываясь при этом под разными умными псевдонимами. Интисар аккуратно встряла в их обсуждение, и сделала это довольно красиво. Временами она бросала в их сторону мягкие упреки, защищая эмира, а иногда, наоборот, раззадоривала и делала критику еще более изощренной. Она обладала обширными знаниями, и ее арабский был безупречен. Поэтому Алиф очень быстро опознал в ней истинную аристократку. Но раньше ему почему-то казалось, что высший свет старается обходить Интернет стороной, полагая – и не без оснований, – что там «ошивалась» одна шпана и социальные отбросы общества. Интисар сразу же заинтриговала юношу. Он начал отсылать ей электронные послания, куда вписывал на свое усмотрение цитаты из Ататюрка и Джона Адамса, она отвечала ему цитатами из Платона. Алифа покорила такая необычная переписка. Он переслал ей деньги на новый дорогой мобильный телефон, чтобы она могла звонить ему без страха быть застигнутой врасплох своими родственниками. Затем в течение нескольких недель вечерами они подолгу разговаривали друг с другом, иногда по нескольку часов.

Потом они договорились встретиться в той самой чайной, где Интисар объявила ему о разрыве. Алиф тогда чуть было не сорвался – его нервы были уже на пределе. Но он раньше никогда не проводил свое свободное время с девушками, если не считать Дины, конечно. Когда он впервые увидел Интисар, то позавидовал ей, вернее, тому, что ее лицо скрывал никаб. Сам Алиф не мог знать, дрожат ли у нее руки, как у него самого, покраснели ли щеки и не подкашиваются ли у нее ноги, отказываясь повиноваться, как это происходило с ним самим в тот ответственный момент. Получалось, что Интисар обладала значительными преимуществами. Она могла хорошенько рассмотреть его и решить для себя, находит она его красивым или просто привлекательным. Она могла, не торопясь, принять к сведению, что он носит только черное, и отсюда сделать вывод, оскорбляет ли данный факт ее чувства или все-таки нет. Самому же Алифу не оставалось ничего другого, как влюбиться по уши в лицо, которое он еще и не видел.

Он достал простыню из коробки и вдохнул ее аромат. Она пахла нафталином, запах духов девушки давным-давно выветрился. Исчезли и напоминания от их ноющих тел и переплетенных конечностей. Юношу теперь смущало еще и то, как странно складывались для него обстоятельства. Ведь еще год назад он не был даже знаком с ней, а еще через год может получиться так, как будто они и вовсе никогда не встречались. Ярость, охватившая его в чайной у малайца, затихла, и ее место занял самый настоящий ступор. Сколько времени она планировала это формальное свидание? В какой-то из дней, когда он сидел перед своим компьютером и ни о чем не подозревал, она, оказывается, успела с кем-то обручиться! Что уже успело произойти между ней и этим незнакомцем? Успел ли он прикоснуться к ней или пока нет? От одной этой мысли Алифу становилось тяжело. Он тихо взвыл и согнулся, словно свернувшись в комок вокруг простыни. В висках застучала кровь.

В дверь спальни кто-то громко постучал. Прежде чем Алиф успел отреагировать, в комнату вошла мать, прижимая к груди длинный конец своего шарфа.

– Боже всемогущий, сынок, что это за звуки раздавались из твоей комнаты? Что-то случилось?

Алиф одним быстрым движением швырнул простыню в коробку.

– Все в порядке, – неуверенно произнес он. – У меня что-то в боку закололо.

– Может, тебе стоит принять парацетамол? Или просто попить содовой?

– Нет-нет, ничего не нужно. – Он попытался улыбнуться, давая матери понять, что с ним ничего плохого не произошло.

– Ну хорошо. – Мама еще раз критически осмотрела его, поджав губы, потом повернулась и ушла. Алиф выпрямился и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Затем он снова вынул из коробки простыню и аккуратно сложил ее, постаравшись при этом запрятать пятно в самую ее середину. Затем в ящике своего стола он отыскал клочок бумаги, на котором вывел: «Это принадлежит тебе. Может, оно тебе нужно».

Подписываться он не стал, а просто сунул записку вместе с простыней в коробку, которую тут же тщательно обмотал липкой лентой. Сверху обернул газетой «Аль Хали», которую нашел у себя на полке, и сразу же постучал в стену, выбивая для Дины условный сигнал.

Прошло десять минут, прежде чем Дина появилась на крыше. Алиф пристроил коробку у ног. Сам он сейчас покачивал ногой в кроссовке с развязанными шнурками, чем сразу заинтересовал черную с рыжим кошку. Это создание появилось здесь между кадками с растениями как по волшебству, словно кошке для этого даже не пришлось пользоваться лестницей. Вот он снова резко дернул ногой, невольно наблюдая за тем, как кошка метнулась вверх за взлетевшими в воздух грязными шнурками. Алифа раздражало сейчас все, в том числе и опоздание Дины, ведь он подал ей условный сигнал, означавший, что ему срочно требовалась ее помощь. И когда она появилась на крыше возле лестницы, он был готов наговорить ей много неприятного.

– Ты будь с ней поосторожней, – предупредила Дина, нагибаясь к кошке и таким образом приветствуя ее. – Все кошки наполовину джинны, а вот эта – на три четверти, как мне кажется.

– Ты где была так долго? – потребовал Алиф ответа, перекладывая коробку под мышку.

– Молилась на Магриб, – фыркнула девушка.

– Бог велик. Мне нужна твоя помощь.

Дина подошла к самому краю крыши и присела на корточки, чтобы стряхнуть пыль с карликового бананового деревца, растущего в одной из кадок. Кошка послушно следовала за ней, успевая прижиматься к ногам девушки и громко урча от удовольствия.

– Ты довольно грубо со мной обошелся, – заявила Дина, даже не глядя в сторону юноши, – а я всего лишь хотела поговорить с тобой о книге.

Алиф присел рядом с девушкой.

– Извини. Я самый настоящий осел, – начал он. – Прости меня. Мне надо сделать одну важную вещь, и я не знаю, кого еще я мог бы попросить об этой услуге. Пожалуйста, Дина, помоги мне. Если бы у меня была сестра, я бы, конечно, доверился ей, но ведь ты…

– У тебя есть сестра. Я сама танцевала на ее свадьбе.

Алиф грустно рассмеялся.

– Она мне сестра только наполовину, да и видел я ее раза четыре в жизни. Ты прекрасно знаешь, что та, другая семья моего отца меня попросту ненавидит. Что же касается Фатимы, я для нее темнокожий дальний родственник, а никакой не брат.

Взгляд у Дины заметно потеплел.

– Да, пожалуй, я привела плохой пример. Пусть Бог простит их за все, что они успели нагрешить в отношении тебя и твоей матери.

– Грехи, – негромко произнес Алиф, легонько шлепнув ладонью по банановому листу. В воздух взлетело небольшое облачко пыли. – Но ведь ты сама совсем недавно назвала мою маму индуской.

Дина вскрикнула и закрыла лицо руками:

– Как я могла забыть! Я сердилась тогда и…

– Не надо, перестань. Ты святая. Не мучайся так.

Она положила ладонь на землю рядом с коленом юноши.

– Ты же сам знаешь, что моя семья никогда не осуждала ее за веру, – напомнила Дина. – Мы любим ее. Она для меня как родная тетя.

– У тебя есть настоящая тетя. Она меня даже как-то раз угощала своей стряпней.

Дина от досады прищелкнула языком:

– Ты всегда найдешь что ответить. – Она обхватила руками колени и теперь совсем перестала походить на женщину. Сейчас со стороны она больше напоминала какое-то ее абстрактное изображение при помощи чернил на мятой бумаге. Алифу вспомнилось, как однажды, в возрасте двенадцати лет, Дина вдруг объявила, что с этого дня будет носить никаб. Тоненькая стенка между квартирами не скрыла от ушей Алифа ни слез ее матери, ни грозных упреков отца. В Старом Квартале аристократки вроде Интисар, разумеется, носили никаб, но так было принято издавна. И этот шелковый, усыпанный дорогими бусинами кокон символизировал не религиозные убеждения, а лишь подчеркивал ее общественное положение. Что же касается Дины – она была девушкой совсем другого ранга. Это просто рабочая сила, приезжие из Александрии. В будущем Дина должна была бы стать украшением офиса какого-нибудь бизнесмена или нянькой для его детей. Она никогда бы не носила никаб, а время от времени становилась бы доступной и для своего благодетеля, который платил бы ей за работу гораздо меньше, чем она того заслуживала. Для нее объявить себя посвященной и начать носить никаб не из-за денег, а ради Господа Бога было не то что странным – это означало попросту «выпендриваться» среди равных себе. Алифу тогда исполнилось четырнадцать, но даже он – прыщавый подросток – сразу понял, почему так сильно расстроились родители Дины. Быть святым в наше время совсем не выгодно.

– И что же это за услуга? – наконец поинтересовалась Дина.

Алиф поставил коробку перед ней.

– Мне нужно, чтобы ты отнесла вот это на одну виллу в Старом Квартале и передала девушке, которая там живет.

Когда Алиф произносил эти слова, он почувствовал что-то вроде сожаления, но отступать было уже нельзя. Когда Интисар увидит, что он решил передать ей, она будет считать его мерзавцем. Может быть, именно этого он и добивался: чтобы окончательная сцена в их отношениях стала куда более отвратительной, чем та, которую срежиссировала в чайной сама Интисар. Да, он напомнит ей, кем они были друг для друга раньше, он накажет ее по-настоящему.

– Это в Старом Квартале? Но откуда у тебя знакомые в Старом Квартале? Там ведь одни аристократы живут.

– Ее зовут Интисар. Не важно, откуда я ее знаю. Адрес такой: улица Малика Фарука, дом семнадцать. Это напротив небольшого майдана с фонтаном из черепицы в самом центре. Очень важно, чтобы ты передала ей это из рук в руки. Именно ей, а не ее слуге или брату. Договорились?

Дина подняла коробку и внимательно осмотрела ее.

– Я даже не знакома с этой Интисар, – пробормотала девушка. – Она не возьмет у меня вот это из рук без разумного объяснения. Может, там бомба лежит внутри.

Алиф горько усмехнулся. Что ж, она не так уж и далека от истины.

– Интисар знает, кто ты такая, – спокойно ответил он.

Дина изучала выражение его лица из-под бахромы своих ресниц.

– Ты сегодня какой-то странный. Мне не очень нравится, что ты рассказываешь обо мне разным подружкам из Старого Квартала с такими вычурными именами.

– Ни о чем не беспокойся. После того как ты поможешь мне, мы больше никогда не будем о ней вспоминать.

Дина поднялась на ноги, отряхивая халат от пыли, и сунула коробку под мышку.

– Хорошо, я все сделаю так, как ты сказал. Но если я совершу грех и ты об этом знаешь, вся вина ляжет на тебя.

Алиф горестно улыбнулся:

– Моя голова уже гудит от огромного числа грехов. Плюс один маленький грешок уже не будет иметь никакого значения.

Дина недовольно нахмурилась: меж ее бровей нарисовалась сердитая складочка.

– Ну что ж, я все равно это сделаю, но только ради тебя.

– Спасибо.

Он наблюдал за тем, как она удаляется по крыше и скрывается в лестничном проеме. Когда ее шаги стихли, Алиф прислонился лбом к краю глиняной кадки с банановым деревом и тихо заплакал.

На следующий день Алиф не выходил из дома. Он взял свой нетбук на крышу и долго медитировал, наблюдая за мигающим курсором на пустом экране редактора Комодо. Он совсем не обращал внимания на служанку, которая медленно передвигалась к бельевой веревке и назад, вывешивая один за другим ковры, чтобы дать им возможность немного проветриться на свежем воздухе. Снова появилась все та же кошка, аккуратно вышагивая по бордюру крыши. Она остановилась возле Алифа и посмотрела на него так, словно в ее желтых глазах отразилось некое участие к молодому человеку и его незавидной судьбе. Уже ближе к вечеру на крышу вышла Дина, и они вместе с ее матерью принялись шелушить горох. Но, завидев его, босоногого, с лицом, освещенным мертвенным голубым светом монитора, тут же перешли на противоположную сторону крыши, о чем-то едва слышно перешептываясь.

Алиф проигнорировал женщин. Он сосредоточился и ждал наступления вечера. Молодой человек наблюдал за тем, как солнце, опускаясь за пустыню, становилось все краснее. Начиналось священное время, город слово принялся мерцать в дымке пыли. Там вдали, между неровными рядами жилых домов, виднелась часть знаменитой стены Старого Квартала. В лучах заходящего солнца она окрасилась в такой изумительный оттенок, название которому было трудно подобрать. Нет, это был не розовый, как его банально называли все вокруг, а скорее золотисто-розоватый, таким цветом отливает свадебное одеяние невесты из нежнейшего шелка. И в этот торжественный миг в центре Старого Квартала, с высоты древней мечети послышался призыв к намазу. Его подхватили голоса сотни других муэдзинов со всех мечетей, расположенных за стеной Старого Квартала, и каждый следующий голос казался чуть тише предыдущего. Но Алиф выслушал только первый мягкий баритон, после чего решительно надел свои наушники. Ему даже показалось, что в голосе прозвучал некий упрек, ведь юноша желал того, о чем не смел даже думать.

Когда на улице стемнело, Алиф пошел в дом. Он умылся, побрился и взял у заглянувшей к нему служанки тарелку с рыбой под соусом карри. Наскоро перекусив, он снова вышел из дома. На углу улицы он на секунду остановился, подумав о том, не стоит ли ему нанять такси, но потом передумал. Вечер выдался чудесный, и он не мог отказать себе в удовольствии прогуляться пешком. С другой стороны улицы Алифа рассеянно поприветствовал сосед по дому. В районе Бакара (названном так из-за находившегося здесь когда-то рынка скота) селились все те, кто прибыл сюда из других стран в надежде найти работу – из Индии, Бангладеш, Филиппин и маленьких арабских государств Северной Африки. Другими словами, это был самый обыкновенный район, похожий на многие другие, тоскливо тянущиеся между Старым и Новым Кварталами и чем-то напоминающие руки просящих милостыню.

В сумерках уже вспыхнули неоном рекламы, возвращая Город к жизни и призывая посетить булочные и аптеки сразу на нескольких языках мира. Алиф быстро миновал и их тоже. Скоро он очутился в переулке, где сильно пахло озоном. Наверху отчаянно работали кондиционеры, и капли фреона попадали прямо на голову Алифа. Добравшись почти до самого тупика, юноша постучался в какую-то не слишком заметную и ничем не привлекательную дверь жилого дома. Внутри послышались шаги. Затем Алиф понял, что этот «кто-то» начал рассматривать его особу в дверной глазок.

– Кто там? – раздался голос мальчика, который уже мог называться юношей.

– Абдулла дома? – поинтересовался Алиф.

Дверь чуть приоткрылась, в щели появился нос и свисающие вниз усы.

– Это Алиф, – послышался другой голос из глубины комнаты. – Впусти его.

Щель увеличилась. Алиф прошел мимо подозрительного мальчика-юноши и очутился в просторной комнате, до потолка уставленной вдоль стен коробками с комплектующими для компьютеров. На большом рабочем столе-верстаке в центре этой комнаты были навалены такие же запчасти: материнские платы, оптические дисководы, крошечные прозрачные микропроцессоры в бета-версии и многое другое. Абдулла сидел верхом на краю верстака с лазерной ручкой в руке и возился с печатной схемой.

– Что же привело тебя на «Радио Шейх»? – осведомился он, даже не глядя в сторону гостя. – Не видели тебя, кажется, уже несколько недель. Мы уж подумали, не схватил ли тебя сам Рука?

– Господь этого не допустит, – машинально произнес Алиф.

– Господь велик. Ну, как жизнь?

– Как дерьмо.

Абдулла поднял на приятеля удивленные глаза и глупо улыбнулся, демонстрируя крупные заячьи зубы.

– Скажи: «Брат, прости меня». Я обычно слышу в ответ только «хвала Всевышнему». Только один тип как-то раз ответил мне примерно так же, как и ты. Но у него был сифилис в последней стадии и член уже буквально отваливался. Надеюсь, у тебя причина не менее весомая.

Алиф уселся на полу.

– Мне нужен твой совет.

– Вряд ли я тебе смогу помочь. Но все равно выкладывай.

– Мне нужно сделать так, чтобы один человек никогда не обнаружил меня онлайн.

Абдулла презрительно фыркнул:

– Да перестань ты. В этом вопросе ты разбираешься лучше всех остальных, вместе взятых. Заблокируй все его ники, поставь фильтры, короче, сделай так, чтобы с его IP-адреса невозможно было проникнуть к тебе на сайты…

Но Алиф не стал дослушивать. Он уже отрицательно мотал головой.

– Нет. Это не совсем то. Я имею в виду не ники и не адрес. Это вопрос не из цифрового мира. Я имею в виду самого человека как личность.

Абдулла отложил работу и внимательно посмотрел на гостя.

– Меня так и подмывает сказать тебе, что это попросту невозможно, – медленно произнес он. – Ты хочешь научить компьютерную программу определять человека вне зависимости от того, каким компьютером, логином или адресом он пользуется.

– Да, именно это я и имел в виду, – подтвердил Алиф, и глаза его заблестели. – И кстати, этот человек не «он», а «она».

– Она? Она! Вот почему у тебя все так плохо! – рассмеялся Абдулла. – У брата Алифа, оказывается, неприятности с девчонкой! Ах ты, несчастный отшельник! Я же знаю, что тебя и из дома-то не вытащить никуда. Как же тебе удалось еще и в проблему вляпаться?

Лицо Абдуллы мелькало у Алифа перед глазами размытым пятном.

– Заткнись, – нахмурился Алиф. – Или, клянусь Богом, я вколочу тебе в горло твои никчемные заячьи зубы.

Абдулла чуть не поперхнулся от неожиданности.

– Ну ладно, ладно, я понимаю, что это все очень серьезно. Я все уже понял, – поспешно пролепетал он. Алиф промолчал, и молодой человек нервно заерзал на верстаке. – Раджаб! – позвал он второго парнишку, который отошел в дальний угол комнаты и возился там с какими-то деталями. – Пожалуйста, побудь немного хозяином, угости нас чаем.

– Чтоб твоя мама такой хозяйкой побыла, – недовольно буркнул Раджаб, но все же послушно выскользнул за дверь. Когда замок за ним защелкнулся, Абдулла снова повернулся к Алифу.

– Давай думать вместе, – предложил он. – Теоретически каждый человек обладает уникальным стилем набора текста на клавиатуре. Это и количество ударов в минуту, это интервалы между ударами и все такое прочее. Нужна хорошая программа регистрации нажатия клавиш, соответствующим образом настроенная. И тогда она, возможно, сумеет определить человека по стилю набора текста. Конечно, не надо забывать и о возможных погрешностях и ошибках.

Алиф размышлял с минуту, прежде чем заговорил.

– Может быть, – наконец произнес он. – Но для этого нужно иметь много исходного материала. Только тогда удастся распознать характерный стиль определенного человека.

– Может, так, а может, и нет. Все зависит от того, насколько уникален этот стиль. Это еще никто не изучал.

– А что, если пойти еще дальше, – увлекся Алиф, поднимаясь с пола и начиная расхаживать по комнате. – Усовершенствовать программу так, чтобы потом она могла сравнивать этот стиль с использованием грамматических правил, синтаксиса, правописания…

– Доля использования определенных лингвистических единиц в процессе общения в Сети? Сравнить, например, английский с арабским, с урду, хинди, малайским и так далее. Это весьма трудоемкая задача, Алиф. Даже для тебя.

Они оба замолчали, думая теперь о чем-то своем. В это время в дверях появился парнишка с металлическим подносом, на котором стояли две чашки ароматного чая. Алиф взял одну и, зажав между ладонями, прокатил чашку по коже, наслаждаясь ее теплом.

– Если бы такая программа заработала… – негромко произнес он.

– Если бы она заработала и об этом стало известно, все разведслужбы на земле начали бы охотиться за тобой, чтобы заполучить ее для себя.

Алифа даже передернуло от такой перспективы.

– Может, и заморачиваться не стоит, брат? – высказал свое предположение Абдулла. Потом он вытянул из-под верстака свои огромные ступни и встал на ноги. – Это всего-навсего девица, и все.

Алиф посмотрел в чашку на темные чаинки и бросил туда кусочек сахара. Глаза его затуманились.

– Это не просто какая-то девица. Это королева, философ, красавица, достойная самого султана…

Абдулла поморщился и покачал головой:

– Никогда и подумать не мог, что этот день все же наступит. Посмотри на себя, ты же превратился в какого-то безвольного хнычущего хлюпика.

– Ты ничего не понимаешь.

– Я все понимаю. – Абдулла приподнял брови. – у тебя есть то, что отсутствует у всех нас, – благородная цель. И не надо забывать о ней во имя сиюминутной прихоти своего члена.

– А я больше не хочу служить во имя благородной цели. Я просто хочу стать счастливым.

– И ты полагаешь, что женщина сможет сделать тебя счастливым? Сынок, посмотри в зеркало. Она уже сделала тебя самым несчастным.

Алиф неспешно приблизился к коробкам у стены.

– Сколько ты хочешь вот за это? – поинтересовался он, вынимая внешний жесткий диск. – Мне понадобится дополнительное пространство.

Абдулла тяжело вздохнул:

– Бери просто так. Да пребудет с тобой Господь!

Очутившись снова в своей комнате у себя дома, Алиф извлек из ящика стола пачку сигарет, ароматизированных гвоздичным маслом. Но сначала он раскрыл пошире окно, и уже потом, удобно устроившись на подоконнике, закурил и выпустил в ночной воздух колечки голубоватого дыма. Внизу, на листьях жасминовых кустов, что росли во дворе, блестели капельки росы. Запах жасмина смешивался с гвоздикой и с легким ветерком возвращался в комнату. Алиф набрал полные легкие воздуха. В раннем детстве ему казалось, что из этого окна будто бы можно увидеть море, светящееся и чуть дрожащее огнями жилых кварталов. Теперь он понимал, что свет окон отражался не на поверхности моря, а в густом смоге Города. Тем не менее образ моря по-прежнему успокаивал его. Внизу кусты жасмина начали тихонько подрагивать. Алиф посмотрел во двор и увидел, как по нему крадется черная с рыжим кошка. Он позвал ее. Она подняла голову, окидывая его взглядом глаз-блюдец, и тихонько мяукнула. Алиф протянул вперед руку. Кошка беззвучно легким прыжком взлетела на подоконник и принялась тереться мордочкой о ладонь юноши.

– Хорошая киска, – похвалил ее Алиф. – Ласковая киска.

Он выкинул окурок в окно и отвернулся, вытирая руки о джинсы. Кошка уютно устроилась на подоконнике и продолжала наблюдать за Алифом, наполовину закрыв глаза.

– Оставайся там, – предупредил Алиф, усаживаясь за стол. – Только не спрыгивай вниз. Нашей служанке религия не позволяет разрешать кошкам ходить по комнатам. Ей от твоей шерсти может даже плохо стать.

Кошка моргнула словно в знак согласия. Алиф дотронулся до беспроводной мыши, и тут же послышались легкие щелчки, означавшие, что экран вернулся к жизни. В ящике у него обнаружилось несколько новых сообщений. Подтверждение о переводе 200 дирхем от клиента, представление некоего сирийского активиста, который заинтересовался услугами Алифа. Нашлось письмо от одного русского хакера, с которым Алиф играл в виртуальные шахматы. Русский сделал ход и теперь угрожал единственному слону Алифа. Заблокировав продвижение русского вперед при помощи своей пешки, Алиф создал новый файл и задумался.

– Интисар, – произнес он, обращаясь к кошке. – Растини. Сар Инти.

Кошка раскрыла глаза и снова зажмурилась.

– Тин Сари, – продолжал Алиф, одновременно набирая все произнесенные им слова на экране. – Да, вот это то, что надо. Я думал не на том языке. Вуаль из тины для капризной принцессы.

Почти всю ночь он модифицировал имеющуюся у него программу регистрации нажатия клавиш при помощи целого набора генетических алгоритмов. Он надеялся, что с их помощью она сможет распознавать стиль печатания на клавиатуре определенного человека. Только один раз он пробрался на кухню, чтобы сварить себе чашечку турецкого кофе, куда он добавил немного кардамона, предварительно измельчив его с помощью ложки и гранитной столешницы. Когда он вернулся в свою комнату, то заметил, что кошка с подоконника уже исчезла.

– Все они уходят, – пробормотал юноша. – Даже те, кто в кошачьем обличье.

Затем из меню он выбрал компьютер, принадлежащий Интисар. Когда он работал с ним в первое время, то использовал удаленный доступ, чтобы Голливуд, его индивидуально настроенный гипервизор, мог отслеживать ее статистические данные. Время от времени он благодушно проводил с компьютером что-то вроде профилактической работы. Алиф уничтожал все вредоносное программное обеспечение, которое не вылавливал ее коммерческий антивирус, включал свои собственные программы дефрагментации, стирал временные файлы. Другими словами, делал все то, что среднестатистический пользователь либо вообще забывает сделать, либо просто не может этому научиться по каким-то причинам. Как только он замечал, что система отслеживания активности в Интернете начинала проявлять повышенное внимание к его клиентам, Алиф мог не спать ночами и в эти дни свести общение до минимума. Интисар, как правило, обвиняла его в том, что он совсем не уделяет ей времени. Его это не обижало, но все равно он так и не признался ей в том, что, работая с ее компьютером, все же оказывает ей вот такие крохотные знаки внимания, если это можно так назвать. Она и не знала, что экземпляр ее незаконченной диссертации находится за одним из его межсетевых экранов, что гарантировало сохранность ее трудов даже в случае апокалипсиса. Вот такие действия имели для него некий смысл. Остальное казалось недосягаемым и попросту непереводимым.

Он проскользнул в ее компьютер и создал там узел для Тин Сари (версия 1.0) и соединил его с ботнетом компьютеров своих клиентов. Ботнет будет обрабатывать поступающую от нее информацию, отсылая результаты Алифу через Голливуд. Алиф испытал что-то вроде угрызений совести за то, что без спроса использовал машины своих клиентов, да еще для таких эгоистичных целей. Но никто из них и не заметит новой программы, работающей где-то на задворках их систем. Ну а если кто и заметит, то все они давно и достаточно хорошо знают Алифа, и никто не станет задавать ему лишних вопросов. Как только Тин Сари начнет передавать свои данные, он сможет очистить алгоритмы, исправить ошибки и добавить новые параметры. Конечно, на это потребуется и время, и терпение, но если Абдулла прав, в конце Алиф получит самый настоящий цифровой портрет Интисар. Затем Алиф сможет проинструктировать Голливуд, чтобы тот отфильтровывал всех пользователей Интернета, которые подходили под ее описание, делая их, таким образом, невидимыми друг для друга. В итоге получится, что он выполнил ее просьбу – она больше никогда и ничего о нем не услышит и не узнает.

– Это взлом, – негромко произнес Алиф. – Я повешу между нами занавес. Дина сказала бы, что нам двоим не стоит смотреть друг на друга.

Да, так сказала бы Дина, но не он сам. Его собственные мотивы были попросту смехотворными, и он не стал бы говорить о них вслух. Прячась таким образом от Интисар, он делал невозможным ее возвращение. Даже если бы она и захотела все изменить, то уже ничего не смогла бы сделать. Таким образом, он исключал возможность испытать унижение от сознания того, что она и не пыталась вернуться к нему.

Боковым зрением он начал наблюдать какие-то яркие вспышки. Алиф часто заморгал. Значит, он слишком долго смотрел на экран монитора. Голова у него гудела. Небо тем временем успело поменять цвет. Скоро муэдзины начнут призывать совершить намаз. Он выключил монитор и отодвинулся от стола. Не раздеваясь, Алиф упал на кровать, чувствуя, как усталость и страшная слабость одолевают его.

Глава третья

На следующее утро Алиф проснулся от звуков музыки, несущейся из колонок, присоединенных к плоскому монитору. Он открыл глаза и увидел на экране последний клип ливанской восходящей звезды по имени то ли Дания, то ли Рания, а то и вовсе Хания. Причем сначала на экране возникла ее попка, и только потом появилась вся певица. Она перекатывалась с боку на бок на постели, усыпанной розовыми лепестками, и страдала из-за того, что ей очень хотелось персиков, а бананов почему-то нет. Алиф дотронулся до резинки своих трусов и потянул за нее. Но тут в дверь постучали, и ему пришлось вставать. Он открыл дверь ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель принять поднос с завтраком от служанки.

Он поел за письменным столом, слыша, как мать внизу на кухне гремит кастрюлями и сковородками. Она уже начала готовить обед, еще не закончив переваривать завтрак. Алиф попытался посчитать, сколько недель назад к ним приходил отец, и не смог. В детстве он всегда с приятным чувством ждал, когда в прихожей послышатся шаги отца. Мать заранее готовила для него кожаные тапочки, и если отец надевал их, это означало, что он явился к ним надолго. Тогда он часто приходил к ним. Теперь, когда отец оказывался в Городе, он звонил из богатой квартиры в Старом Квартале, принадлежавшей его первой жене. Несколько раз эту квартиру он называл домом. В то время, когда Алифу еще было не все равно, он поинтересовался, почему их маленькое двухквартирное жилище он не считает своим домом. Тогда отец дипломатично ответил сыну: «Это твой дом».

Покончив с завтраком, Алиф выпил чая и снова плюхнулся на кровать, намереваясь погрузиться в сладкий сон. За стенкой было слышно, как Дина говорит с кем-то по телефону, ее голос привычно то повышался, то понижался, в зависимости от эмоций. Он положил ладонь на отслаивающуюся штукатурку рядом с плакатом Роберта Смита и задумался. Дина тоже, как и он сам, была единственным ребенком в семье. Ее мать тщетно ждала пополнения семейства – один выкидыш следовал за другим. Мать Алифа тихим вкрадчивым голосом докладывала об этом его отцу в те давнишние времена, когда уговаривала его завести еще одного ребенка. Но Алифу, как и Дине, не суждено было обзавестись родным братом или сестрой к тому же у его отца уже была Фатима и Хазим и Ахмед – светлокожие потомки его первой жены. И конечно, ни они, ни его кошелек не выдержали бы появления еще одного отпрыска. Алиф думал о том, не стала ли Дина чем-то вроде упрека для своей матери, напоминания о единственной радости за все долгие годы бесплодия.

Дина замолчала, потом Алиф услышал, как открылась и снова закрылась дверь в ее комнату. Алиф убрал ладонь со стены. Он встал, включил компьютер и уселся за работу.

Первая версия программы Тин Сари ничего толком Алифу не рассказала о том предмете, на который была нацелена. Интисар постоянно писала электронные письма на арабском и сидела в чатах, где общалась, как правило, на английском. То же самое с микроблогами. Но это можно было сказать почти о каждом пользователе в Городе. Ее система набора текста оказалась настолько сложной, что программа отказывалась находить закономерности. Получалось, что одни письма она писала стремительно, над другими часто задумывалась и никуда не торопилась. Вероятно, все зависело от самого текста и того факта, как срочно ей нужно было отправить то или иное послание. В течение нескольких недель Интисар словно ускользала от него. Это дало повод Алифу еще раз подумать о том, что, наверное, эта девушка была сделана из более тонкой материи, чем та, которую сумела бы распознать его компьютерная программа.

Данные продолжали поступать. Алиф четко представлял себе, как Интисар сидит за своим столом, небрежно собрав волосы в пучок, чтобы они не попадали ей на лицо и не мешали. Она одета только в футболку и легкие спортивные штаны для бега. Девушка сосредоточенно пишет письма друзьям, строя всевозможные планы, или работает над своей диссертацией. Она трудилась над ней и проводила всяческие исследования уже тогда, когда он с ней только познакомился. Девушка должна была закончить университет, получив самые высокие оценки, на какие только может рассчитывать студент. Таким образом, имея отличное образование и происхождение, она станет идеальной женой для человека, имя которого Алиф возненавидел до такой степени, что ему самому стало страшно.

Без Интисар Алиф как будто поплыл по течению. Его жизнь снова ограничилась общением с женщинами в доме и мужчинами за его пределами. Он выслушивал то, что говорила ему мать или служанка, потом так же безразлично воспринимал сальные шуточки Абдуллы и других своих приятелей. Все это уже не имело большого значения, потому что он был лишен голоса Интисар – такого высокого и соблазнительного, в особенности в те мгновения, когда Алиф исследовал ее и обнаруживал все новые характеристики ее великолепного тела. Работа стала ему в тягость. Она как будто напоминала Алифу о его смешанном происхождении. Он считал себя нежеланным в этом мире, второсортным человеком, недостойным более интересной и высокооплачиваемой работы. Он машинально проводил диагностику, занимался рутинной работой и одновременно размышлял над тем, что теперь, видимо, его безутешное горе останется с ним до последнего дня его никчемной жизни.

Он вынимал их брачный контракт и смотрел на него каждый день, каждый раз чувствуя себя глуповато. Какая наивность – решить, будто эта бумажка может иметь хоть какое-то значение. Да, видимо, он насмотрелся всяких египетских фильмов и начитался дешевых книжек. Раньше его переполнял романтизм – как это заманчиво – устроить тайный брак. И как сейчас это казалось смешно и нелепо! Он сам почему-то составил у себя в голове целую цепочку чудесных происшествий, достойных составить волшебную сказку с счастливым концом. Отец выгоняет Интисар из дома, как говорится, в том, что на ней в ту минуту было надето. Алиф проявляет мужество и берет всю ответственность за несчастную девушку на себя. Он оставляет ее на попечительство своей заботливой матушки, а сам в это время готовит для них семейное гнездышко. Но шли недели, и эта сказка постепенно вытиралась из его памяти, вызывая теперь лишь болезненные отрывочные воспоминания.

Но затем программа Тин Сари показала ему нечто такое, чего он от нее уже и не ожидал. Примерно через месяц после того, как он установил на компьютер Интисар ее рабочую версию, пасмурным днем, ему пришло сообщение. Алиф в это время занимался переработкой некоторых кодов, куда попал вирус, и эти новости были ему совершенно ни к чему.

– Что ты от меня хочешь? – недовольно буркнул он, но тем не менее нажал на нужные клавиши, чтобы выяснить причину такой активности своей программы. Она сообщила ему, что на одном из ноутбуков нашелся паттерн, соответствующий заложенному в программе. Не желает ли Алиф присвоить ему название?

Алиф смотрел на мигающий курсор и словно не верил своим глазам. Потом он машинально напечатал «Интисар».

Создать фильтр для «Интисар» в диагностической программе Голливуда?

Ввод.

В системном блоке раздались щелчки и поскрипывание. Алиф закрыл все программы, с которыми работал, и сосредоточился на экране.

– Не может быть! Господь всемогущий! – выдохнул он. Затем он нажал на клавишу, чтобы просмотреть отчеты Тин Сари. Программа наблюдала за Интисар в течение пяти недель и сделала вывод, что девушка пользуется арабским и английским в соотношении 2,21165 к 1, избегала сокращений и, что самое странное, когда печатала на своем родном языке, выбирала именно те слова, где буква «алиф» занимала положение в середине слова. Алиф снова задумался. Интересно, какой вывод можно сделать из такой подсознательной любовной поэзии? Словно загипнотизированный, он предложил программе изучить несколько электронных писем от его двоюродных братьев, пару статей из спортивной колонки популярного еженедельника и еще какие-то тексты, чтобы выяснить, нет ли тут ошибки, но Тин Сари безукоризненно отыскала в них все слова, которые использует Интисар.

Алиф попытался сообразить, что именно стараются сообщить ему полученные алгоритмы. Может быть, где-то в глубине мозга существует нечто похожее на лингвистическую ДНК, некий набор связанных между собой завитков и спиралей, который принадлежит только одной-единственной личности, и никому более на всем свете? Прошло несколько дней, но Алиф за все это время так и не смог взять себя в руки и начать работать. Он не написал ни одного электронного письма, ни единой строчки кодов, а только думал о том, какая же часть его души расположена на кончиках пальцев, набирающих тексты. Получалось, что любое слово, напечатанное им, вместе с другой информацией сообщало и его собственное имя. Скорее всего стать другой личностью становится невозможным, и не важно при этом, за каким аватаром или псевдонимом ты пытаешься спрятаться.

Программа вела себя так, что Алифу стало не по себе. Он писал ее, используя некую сомнительную логику, используя серых посредников в черно-белом цифровом мире программирования. Алиф умел разговаривать в черно-белом формате и заставлять нули и единицы распознавать друг друга. Наверное, поэтому он так преуспел в своей работе. Но Тин Сари не должна была сработать именно так, как у него получилось, несмотря на то что он втайне именно на это и рассчитывал. Она смогла опознать совершенно эзотерический паттерн, невзирая на свои недостатки. Алиф ничего не понимал, и законы математики ему в этом не помогали. Впервые в жизни он разработал программу и не понимал, как и почему она работает.

Когда Тин Сари безошибочно определила Интисар по одному предложению, которое та написала в день низкой активности, Алиф позвонил Абдулле.

– Брат, – начал он, – ты должен прийти ко мне и увидеть все своими глазами.

– Что именно? – поинтересовался Абдулла. Было слышно, что он отчаянно что-то грызет.

– Ты помнишь, я тебе рассказывал про один ботнет? Языковой фильтр или что-то вроде того.

– Когда у тебя возникли проблемы с твоей девчонкой?

Алиф гневно сверкнул глазами:

– Ну да.

– И что там такого необычного?

– У меня просто душа в пятки ушла, когда программа заработала. Где-то я, наверное, допустил ошибку. Я хочу, чтобы ты сам просмотрел алгоритмы и убедил меня в том, что я еще не сошел с ума.

– Что-то не то получилось? – Тут в трубке раздался хруст, словно приятель что-то энергично жевал.

– Не совсем так. Дело в том, что… послушай, что ты там грызешь?

– Морковку. У меня теперь спортивный режим.

– Поздравляю. Короче, приходи.

Абдулла подъехал через полчаса, в старой армейской форме и с рюкзаком через плечо, который безо всяких церемоний тут же швырнул прямо на постель Алифа. Затем он так же лихо перевернул пустую корзину для бумаг и уселся на нее перед компьютером рядом с товарищем.

– Дай мне глянуть на твое творение. Ты в чем его писал?

Алиф включил для него Тин Сари (версия 5.2).

– С++, но все остальное я сделал сам, так что система совершенно новая, если можно так выразиться. Там полно всяких модификаций и усовершенствований.

– Ничего не понял, ну да ладно. – Абдулла принялся быстро просматривать строки кодов. Его глаза блестели в свете монитора. Но внезапно выражение его лица сменилось на удивленное.

– Алиф, – медленно проговорил он, – а вот это что такое?

Алиф поднялся со своего места и принялся нервно расхаживать взад-вперед по комнате.

– Не знаю. Представляешь, сам не знаю! Первая версия никуда не годилась. Но я все возился и возился с ней. Под конец я уже сам слабо соображал, что я пишу и для каких целей. Я просто решал бесконечные проблемы по мере их поступления. Параметры и исключения стали для меня одним и тем же. Я устал повторять одно и то же: «так, так, но не так» – и начал твердить просто: «вот так, так и еще вот так». И программа стала слушаться меня!

– Мы с тобой сейчас говорим о кодах?

– Я уже запутался сам.

Абдулла в отчаянии принялся стучать ногой по полу.

– Так ты говоришь, что программа заработала?

Алифа передернуло, но он промолчал.

– Она не только работает, брат. Она меня пугает. Сегодня она безошибочно определила ту девчонку, о которой я тебе рассказывал. Причем только лишь по одному напечатанному ею предложению. По одному-единственному, Абдулла. Это невероятно, так не бывает. Ни одна математическая программа не в состоянии это сделать, потому что слишком мало исходных данных.

– Значит, ты где-то что-то сделал не так.

– Но почему такой результат?

Абдулла «подъехал» поближе к другу на корзине для бумаг.

– Это что же – такой изощренный способ напроситься на комплимент? Ты хочешь, чтобы я во всеуслышание назвал тебя гением? Если бы я знал, что ты зовешь меня сюда только для того, чтобы потешить твое самолюбие, я бы купил смазки, наверное.

Алиф со стоном повалился на кровать и потер уставшие глаза.

– Мне на него наплевать, – произнес он. – Я только хочу понять, что произошло. И может быть, мне важно мнение стороннего наблюдателя, так сказать.

Абдулла сложил губы трубочкой, закрывая заячьи зубы.

– О чем ты говоришь? о системе распознавания личности? Мы это делаем машинально, автоматически. Я, например, мгновенно узнаю твой голос по телефону. Наверное, я бы узнал твои письма даже без того, чтобы поглядеть на адрес отправителя. Так поступает каждый, у кого голова на месте и кто не страдает душевным расстройством. Но машина этого делать не умеет. Им обязательно нужен адрес или псевдоним, чтобы опознать того, кто прислал тебе то или иное сообщение. Если изменить эти показатели, человек станет для машины чем-то вроде невидимки. Но если все то, что ты мне наговорил, – правда, то получается, что ты научил бездушную машину думать. Скажу больше. При помощи своей программы ты снабдил свой комп не чем иным, как интуицией!

Алиф смотрел на Абдуллу краем глаза. Тот сидел перед компьютером, чуть согнувшись и скрючив пальцы ног там, где они касались корзины для бумаг.

– И ты так спокойно можешь об этом рассуждать? – удивился Алиф.

Абдулла поднялся на ноги.

– Да, потому что я не верю в правдивость твоих слов. Это невозможно, хотя ты и сам это прекрасно понимаешь. И тому, что твоя программа так четко сработала, должно найтись другое, вполне разумное объяснение. Но в любом случае то, что у тебя получилось, просто замечательно, и я тебя с этим поздравляю. – Он подхватил с кровати свой рюкзак и напоследок заметил: – Тебе надо почаще выходить из дома и гулять на свежем воздухе, Алиф. Ты неважно выглядишь.

Он сдержал свое обещание стать невидимым для нее. Используя созданный Тин Сари профиль Интисар, он отправил инструкции для Голливуда сделать для этой девушки невидимым свое цифровое присутствие в Сети. Если она захочет посетить его страничку (ну, если это вообще когда-либо произойдет), он спрятал ее так далеко и глубоко в Паутине, что ее браузер просто не отыщет ее и сообщит, что такая попросту не существует. Интисар может создавать тысячи новых адресов и посылать ему кучи писем, но все они вернутся к ней назад неотправленными. Поиск его имени – и данного при рождении, и вымышленного – ни к чему не приведет. Со стороны все будет выглядеть так, будто он навсегда исчез из электронного мира.

Он не мог осмелиться и повернуть против себя свое же оружие. Слишком страшно было сознавать, что она станет буквально невидимой для него. Он оставил Голливуд подключенным к компьютеру Интисар, рассчитывая на то, что дополнительная информация не помешает Тин Сари дополнить цифровой портрет девушки. Кроме того, это, возможно, каким-то образом поможет ему самому быстрей разобраться в непонятных паттернах и языке-вне-языка, который он создал. Нет, он не шпионил за ней. Он не читал ее электронную почту, не проверял ее на чатах. Он просто изучал паттерны, которые Тин Сари обнаружила в ее словах. Алиф твердо сказал себе, что перешел от состояния горестного переживания за свою судьбу в чистую науку. Иногда он даже начинал сам верить в это.

В октябре из глубины континента в Город принесло песчаную бурю. Все утро Алиф пролежал в кровати. До его слуха доносились разрозненные звуки с крыши: Дина вместе со служанками бегали взад-вперед, чтобы поскорей унести белье в квартиру, прежде чем в него успеет набраться песок. Алиф стиснул зубы и почувствовал между ними крошечные песчинки. Не важно, как бы тщательно ты ни заклеивал окна, песок все равно проникал в квартиру через мельчайшие щели вопреки всем законам природы. Скоро ему придется встать и обработать внутренности своего компь-ютера при помощи маминого фена, включенного без обогрева воздуха. Этому его научили вот такие песчаные бури. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого противного тусклого серого света дня. Можно еще немного полежать.

Удар в окно заставил его мгновенно вскочить с кровати. Он в один прыжок очутился у подоконника, откуда с улицы на него жалобно смотрела черная с рыжим кошка. Она прижала уши, всю ее шерсть покрывал желтовато-сероватый слой пыли.

– Боже мой! – Алиф быстро отклеил часть липкой ленты с окна, которое плотно закрыл от песка, и кошка тут же пролезла в образовавшуюся щель и впрыгнула к юноше в комнату. Она приземлилась возле ножки кровати и тут же чихнула.

– Ты только посмотри на себя, какая ты грязная! Я тебя не узнал сразу. От тебя сейчас везде песок будет оставаться.

Кошка снова чихнула и принялась отряхиваться.

– Тебе лучше вести себя тихо, а то сюда служанка заявится с метлой, чтобы выгнать тебя прочь. И пожалуйста, не надо нигде писать. – Алиф снял длинную, до пола, рубаху, которую надевал на ночь, и выбрал себе черную футболку. Одевшись, он открыл дверь и забрал поднос с чаем, домашним сыром и аппетитной лепешкой, который оставила ему служанка. Чай давно остыл и Алиф опустошил стакан одним глотком. Присев на корточки возле компьютера, он осторожно снял корпус и принялся изучать его внутренности. Тонкий слой пыли покрывал лопасти вентилятора, и юноша дунул на него в качестве эксперимента.

– Не так уж и плохо, как могло быть, – пробурчал он себе под нос. Кошка принялась тереться о его ногу. Но как только Алиф поставил корпус назад на системный блок, из колонок раздался сигнал, означавший тревогу в системе безопасности.

– Черт! Вот черт! – Алиф бросился к столу и вернул к жизни дремавший до сих пор монитор. Скорость соединения падала на глазах. Голливуд прислал отчет о целой серии ошибок.

Значит, это снова Рука действует.

Алиф почувствовал, как его бросает в пот, и его капельки тут же выступили у него на верхней губе. Юноша попытался сосредоточиться: ему нужно было защитить всех тех, кто полностью зависел сейчас от него. Одного за другим он отключал своих клиентов от Голливуда. Это оставит их незащищенными в каком-то смысле, но несколько таких часов лучше, чем стопроцентная гарантия быть обнаруженным. Его собственные пальцы казались сейчас Алифу до омерзения медленными и какими-то неловкими. Он выругался про себя. В тот же момент был обойден первый межсетевой экран Голливуда, и снова прозвучал сигнал тревоги.

– Но как? Как это стало вообще возможным? – Алиф в ужасе уставился на экран монитора и ничего не мог понять. – Именем Господа, скажи мне, как это у тебя получается? – Только четверо клиентов оставались подключенными к его оперативной системе. OpenFist99, отключить соединение? Да. TheRealHamada, отключить соединение? Да. За эти секунды Рука зашел еще глубже в его систему.

– Но это невозможно, – прошептал Алиф.

Jai_Pakistan, отключить соединение? Да. Алиф взглянул на список своих клиентов. Единственным подключенным компьютером оставался тот, что принадлежал Интисар. Но у Алифа кончалось время.

– Не надо волноваться, – заверил он сам себя. – Они охотятся не за тобой. – С этими словами он вынул вилку из розетки. Жалобно заскулив, компьютер выключился, монитор стал темным. Алиф посмотрел на неясное отражение в его черном экране, едва переводя дыхание. Он слышал, как снаружи бесится буря, швыряя ему в окно горсти песка. От кошки исходило приятное урчание – сигнал удовлетворения. Оказывается, на подносе для завтрака она обнаружила сыр. Время шло вперед, мир по-прежнему продолжал вращаться, как будто и не случилось ничего такого уж необычного. Алиф потряс головой, чтобы прояснить разум. Так что же все-таки произошло? Некая серия электрических импульсов, вкл-выкл, вкл-выкл. Вот и все, но это могло означать длительное тюремное заключение для кое-кого на всю оставшуюся жизнь.

Алиф выждал полчаса и только после этого снова отважился включить компьютер. Сначала он трижды проверил всю систему, шепча молитвы, и три раза ему ответили, что никаких ошибок обнаружено не было. Тогда он снова подсоединил всех своих клиентов и подумал о том, стоил ли сообщить им через электронную почту об этом происшествии. В конце концов юноша решил этого не делать. Ну, чем бы это им помогло? Они бы только начали паниковать. Лучше он сам постарается выяснить, каким образом Руке удалось пробиться через его защиту. Значит, нужно снова и снова пересмотреть каждую строчку кодов.

– Я сам справлюсь, – пробормотал Алиф, глядя на экран монитора. Тут его накрыла волна боли и тошноты. Застонав, молодой человек нагнулся и коснулся лбом холодного края своего компьютерного стола. В доме где-то по-прежнему свистел ветер и задувал песок в невидимые щели, и этот свист напоминал некий призрачный голос, очень похожий на человеческий. Потом Алиф услышал, как Дина включила музыку у себя в комнате. Это была веселая танцевальная мелодия, как будто девушке тоже становилось не по себе от бури за окном, и она таким образом пыталась успокоиться. Алиф поднялся со своего места и прислонился к той самой стене, которая разделяла их комнаты. Когда его компьютер оставался включенным, Алиф никогда не чувствовал себя одиноким. Миллионы людей, таких же, как он сам, находились в этот момент в своих комнатах, стараясь связаться друг с другим именно так, как это делал и он сам. Теперь такая связь показалась ему надуманной и весьма обманчивой. Значит, он жил в выдуманном мире, придуманном им самим.

Кошка осторожно подошла к нему и дотронулась лапой до его колена, словно сочувствуя и жалея приютившего ее молодого человека.

В ту ночь ему приснилась женщина с волосами, выкрашенными черно-рыжими прядями. Она проскользнула в его комнату уже обнаженная и при этом ничуть того не стеснялась. Затем она начала что-то говорить Алифу на непонятном языке, но настолько успокаивающее, что его это нисколько не удивило и не насторожило. Ее глаза сверкали в темноте. Алиф слушался ее и даже не смущался, словно происходящее его не удивило. Женщина довольно урчала, а он быстро отыскал ее губы и впадинку на горле. Она провела рукой по его бедру и взглянула на юношу приглашающе. В этот момент он ощутил что-то вроде сожаления.

– Интисар, – тихо произнес он.

Женщина нахмурилась, издала какой-то неприятный звук, свидетельствующий о ее легком раздражении, и прикусила ему плечо. И тут его обуяла страсть. Он навалился на ее гибкое тело, накрыв его своим, их ноги сплелись. По его мышцам стали накатываться волны наслаждения одна за другой. Он стал действовать более энергично, и женщина вскрикнула. Он пригнулся к ней и зашептал ей на ухо слова на том же самом странном языке, на котором она сама разговаривала с ним. Алиф объяснил ей, что они должны вести себя тихо. Она послушно спрятала лицо у него на шее и негромко застонала. Конец наступил довольно быстро. Алиф еще раз дернулся и замер на ее теплом теле. Женщина рассмеялась, и было видно, что она одержала в эту минуту свою маленькую победу. Потом она поцеловала его и улыбнулась. Алиф умолял ее назвать свое имя, но она уже исчезла в темноте, оставив после себя аромат, вызывающий в памяти теплый мех.

Алиф проснулся от непонятного звука и сразу увидел, что это кошка била лапой по стеклу. Он испытывал полное удовлетворение и был на удивление спокоен. Ветер утих, буря закончилась, и Город погрузился в глубокую тишину, словно восстанавливая силы. Юноша поднялся и сразу поморщился от боли – у него нестерпимо заныли мышцы голеней. Как только он открыл глаза, кошка, напоследок многозначительно моргнув юноше, выпрыгнула во двор. Алиф высунулся на улицу и глубоко вдохнул. Воздух стал чище и свежей и уже не казался таким жарким. На востоке заря уже раскрасила небо. Затем он услышал металлический скрежет и тут же повернулся. Дина открыла свое окно и закашляла. Одной рукой она стряхивала пыль, которая собралась на раме во время бури. Дина надела длинный зеленый шарф, который она кокетливо придерживала свободной рукой, как служанка во дворце из какого-то египетского фильма. Ее образ покорил Алифа.

Он тихо позвал ее. Девушка повернулась и удивленно поглядела на него.

– О! Ты почему не спишь?

– А мне… – Он покраснел. – Я просто проснулся так рано, вот и все.

– С тобой все в порядке?

– Да, но не совсем, в общем. – Он снова глубоко вдохнул. – Как жаль, что не всегда так хорошо. Светло и свежо.

– Это верно. – Она тоже принялась разглядывать Город. Небоскребы Нового Квартала выглядели так, будто их строили из жемчуга и пепла. Через несколько часов сюда придут рабочие и сотрут всю пыль, превращая здания в одинаковые и безымянные стеклянные строения. Но сейчас они еще казались неотъемлемой частью пустыни, естественным продолжением дюн континента.

– Это как в сказке, – задумчиво произнесла Дина. – Как будто мы очутились в городе джиннов.

Алиф усмехнулся.

– В самом деле, как в городе джиннов, – согласился он.

– Я пойду совершать намаз на крышу, – сообщила Дина. – Всего тебе хорошего.

– Пусть Господь дарует тебе рай, – отозвался Алиф.

Глаза Дины чуть сузились – она улыбалась. После этого окно в ее комнате закрылось. Алиф постоял еще с минуту, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас он примет душ, выпьет чаю. Не было смысла снова ложиться в постель, когда впереди ждал такой ясный день. Удвоить защиту перед Рукой было делом непростым и потребовало от Алифа большого напряжения. Впрочем, можно начинать прямо сейчас, пока он чувствовал себя уверенно, а голова оставалась ясной. Не стоит задумываться над тем, какая опасность могла ожидать его уже в ближайшем будущем. В любой момент к нему могли постучаться. А когда он откроет дверь, то увидит перед собой двух сотрудников службы безопасности в форме цвета хаки. Или, что еще хуже, все это произойдет без предусмотрительного стука. Они могут явиться сюда и среди ночи, чтобы схватить его и скрутить, потом напялить ему на голову нечто вроде капюшона и уволочь в одну из безымянных тюрем для политзаключенных, выстроенных на западной стороне Города. Алиф закрыл глаза и попробовал отделаться от жуткого видения. Но расслабляться себе он тоже не позволил.

Помывшись и насытив организм кофеином, он сел за стол и открыл одну из своих программ-редакторов. Где-то здесь должно было найтись объяснение тому, каким образом Рука сумел так быстро проникнуть в его систему. Может быть, устарели некоторые функции его межсетевых экранов? Или произошла ошибка где-то в его программах? Теперь Алиф размышлял о том, была ли эта атака Руки простым совпадением или тот целенаправленно стремился узнать секреты именно Алифа? Неужели его имя просочилось и стало доступно всем? Но никаких намеков на то, что в Городе был пойман очередной хакер, он не обнаружил. Нет, никто под пытками его не выдал и не рассказал о его тайнах. Все его клиенты находились в полной безопасности. Словом, все продолжало казаться таким же, как это было до появления Руки. Нет, вряд ли именно Алиф был его намеченной целью.

– Что ж, от этого мне не легче, если не хуже, – сказал Алиф, обращаясь к своему компьютеру. Даже если Рука и не собирался прорываться сквозь защиту именно его, Алифа, все равно оставалось непонятным, как ему вообще удалось проникнуть в систему. Вероятно, этот Рука просто волшебник, раз у него это получилось без особых усилий, и при этом он практически не оставил о себе никакой информации. Поверить в такое было очень трудно. Алиф не мог бы назвать ни одного человека с подобными способностями. В сравнении с неведомым Рукой его собственный талант казался детской забавой, шалостью малолетнего. Он откинулся на спинку стула и потер глаза.

– Выход все равно есть, – уверенно произнес он. – Надо помнить о том, что выход есть, и тогда этот выход проявится сам собой. – Но как только он услышал свои слова, они показались ему наивными и неуместными.

Он работал до полудня, проверяя и перепроверяя каждую строчку кодов. Даже ему самому это показалось фанатичным занятием. Как только служанка позвала его на ленч, он остановился. Алиф неспешно спустился вниз и увидел, что мать сидит за кухонным столом и моет целую кастрюлю красной фасоли, чтобы приготовить ужин. Она напевала какую-то известную песенку из репертуара болливудских фильмов, а сама перебирала фасоль пальцами, чтобы вся грязь осталась внизу и была смыта потоком воды.

– Привет, мама. – Он остановился и поцеловал ее в макушку.

– Еду возьми на плите, – отреагировала женщина. – Служанка старалась специально для тебя. Это сыр со шпинатом, ты всегда его любил. А как сейчас?

– Да, и продолжаю любить до сих пор, – пожал плечами Алиф, хотя вопрос вызвал у него легкое раздражение. Он взял из буфета тарелку и положил себе столько еды, сколько мог съесть.

– Твой отец сейчас в Джедде, – продолжала мать. – Он прислал мне фото на компьютер. Он сильно загорел, весь день проводит на солнце, проверяет новый газопровод. Нельзя так загорать, это уже неприлично. Я велела ему пользоваться кремами от загара.

– Хорошо. Отлично.

– Ты бы ему позвонил.

– А почему он сам мне не позвонит? – презрительно фыркнул Алиф.

– Ты же знаешь, как сильно он занят. Лучше позвони ему ты.

Алиф наклонился над тарелкой, чтобы поесть, и тут же принялся рассматривать мать с такого непривычного ракурса. Она продолжала промывать фасоль, гоняя ее в миске взад-вперед с совершенно безразличным выражением на лице. Разве что только появилась вот эта складочка-морщинка меж бровей, что означало высокую степень сосредоточенности. Он подумал о том, уж не эта ли присланная фотография так расстроила ее? Это же простой снимок отсутствующего в доме мужа, ничего более… У нее оставались и другие фотографии его отца. Она хранила их у себя в комнате, в шкатулке из сандалового дерева, и показывала их сыну, когда тот был еще совсем маленький. На этих снимках эта пара была запечатлена вместе. Они ходили по улицам Старого Квартала, возле знаменитой стены, покупали цветы на рынке. И мама выглядела на них великолепно. Она просто вся светилась. Это была обожаемая женщина, но вместе с тем вторая, а потому почти бесправная.

Алиф задумался над тем, в какое именно время жизнь женатого мужчины наскучила его отцу? Он подозревал, что это произошло одновременно с его собственным появлением на свет. Проблематичный сын, темнокожий, в жилах которого текла кровь язычника… Он родился в том браке, который был неугоден его бабушке и дедушке. С таким родством нечего было и думать о хорошем обществе. С дочкой гораздо проще, ее можно было бы выдать замуж, да и дело с концом. А вот с сыном такого не получится. Сыну самому нужно думать о своем будущем.

В этот момент Алиф услышал, как наверху зазвонил его телефон.

– Мне надо послушать, кто это там, – объяснил он, отодвигая от себя тарелку. – Передай служанке, что ленч удался на славу.

Он бегом отправился в свою комнату и тут же ответил на звонок. На экране вспыхивал номер Абдуллы. Алиф прижал трубку к уху.

– Да?

– Я не могу разговаривать. Ты не мог бы приехать ко мне?

Алиф почувствовал, как бешено заколотилось сердце у него в груди.

– Что случилось?

– Я уже сказал, что не могу сейчас разговаривать, – нетерпеливо повторил Абдулла. – Короче, я тебя жду. – И он повесил трубку. Алиф закинул мобильный телефон в карман и выругался. Затем он отыскал ботинки, обулся и вышел на улицу.

Когда Алиф приехал к приятелю, он застал его нервно расхаживающим по комнате «Радио Шейх». Здесь же находился и еще один арабский юноша с выбеленными волосами.

– Алиф, ну слава Богу! – Абдулла в два прыжка очутился рядом с другом и от души пожал ему руку. Тот насупился.

– Рукопожатие? Мы что же, стали с тобой дальними родственниками или как я должен это понимать? Что тут вообще происходит?

– Не обращай внимания, – отмахнулся Абдулла. – Я разнервничался, вот и схватил тебя за руку чисто машинально. Алиф, познакомься, это Фарис. Фарис, расскажи ему все то, что ты говорил мне.

Араб быстро оглядел комнату бегающим взглядом.

– Ты уверен, что ему можно доверять? – осторожно начал он.

– Что значит «доверять»?! Мой дорогой, Алиф в одной связке с нами с самого первого дня. Он обязательно должен обо всем узнать, это жизненно важно.

Алиф и Фарис с подозрением уставились друг на друга.

– Ну хорошо, – сдался Фарис. – Вот что я уже успел рассказать. Я работаю в Министерстве информации.

– Это один из моих кротов, – пояснил Абдулла.

– Работа у меня не очень важная, я разбираю документы, сортирую их, отвечаю на телефонные звонки. Но во вторник мне довелось присутствовать на одном собрании…

– Там, где выступал сам помощник министра! – почему-то восторженно воскликнул Абдулла.

– …и услышал там нечто очень странное. На собрании присутствовало два человека из госслужбы безопасности. Они рассказали о какой-то чудовищной программе, которую используют для антитеррористической деятельности, и о том, какая она замечательная. Они попросили, чтобы министр лично поблагодарил разработчика этой программы за ее создание и внедрение.

У Алифа все поплыло перед глазами.

– Ты имеешь в виду…

– Я имею в виду Руку, – победно закончил за друга Абдулла. – Только вот что это? Программа? Или живой человек? Теперь понятно: это и то и другое вместе. Рука в перчатке, если можно так выразиться.

К этому времени Фарис, похоже, несколько успокоился.

– Когда они говорили об этом человеке, то называли его не иначе как «ибн аль шейх».

– Он что же, аристократ? – изумился Алиф.

– Вот именно! – подтвердил Абдулла. – Нас почти растерзал насмерть какой-то аристократишка в шелковых пеленках!

– А ты этому и рад, как я погляжу, – поморщился Алиф.

– Ничего подобного, – обиделся Абдулла. – Мне самому страшно становится. А то, что ты сейчас наблюдаешь, – самая настоящая истерика.

Алиф уселся верхом на стол-скамейку посреди комнаты и обхватил голову руками.

– Вчера Рука сумел пробраться ко мне в компьютер, – тихо произнес он.

Абдулла широко раскрыл глаза. Фарис сочувственно прокашлялся и добавил:

– Теперь это происходит все чаще и чаще. Тебе нужно сделать все, что только можно. Поменять псевдоним, сменить все пароли сразу, найти себе нового интернет-провайдера или даже сменить адрес. В общем, действовать надо очень быстро. У тебя остается самое большее двадцать четыре часа.

Абдулла побледнел и печально покачал головой:

– Алиф в этом деле соображает лучше всех нас остальных, вместе взятых. И если Рука доберется до него, мы все будем обречены.

Алиф поднял глаза на Фариса:

– Когда мы узнаем его настоящее имя?

Фарис тяжело вздохнул:

– Этого я не могу точно сказать. В министерстве должны быть какие-то записи о его работе, и мне теперь нужно их каким-то образом раздобыть. Я сейчас как раз и занимаюсь дома тем, что штудирую все их документы на своем компьютере.

– Хорошо. – Алиф поднялся со своего места. Он вспотел, и футболка прилипла к его спине. – Мне пора. Позвоните мне сразу же, как только что-нибудь прояснится.

– Держись. – Абдулла криво усмехнулся. Алиф по-дружески хлопнул его по плечу.

– Спасибо, брат.

По дороге домой Алифу нужно было успокоиться, и он выбрал окольный путь. У самого края его района находился довольно большой орошаемый участок с финиковыми пальмами. Он представлял собой остатки фруктового сада, который в свое время отказался продавать некий торговец скотом, в те давние времена, когда Город еще целиком окружала стена. Так как сделок с этим участком земли так и не было совершено, он так и остался здесь в сохранности, некое напоминание о сельской жизни среди застроек жилых домов. Затем таксист по имени Гуджарат занялся опылением пальм, и теперь все окрестные любители фиников снимают здесь небольшой урожай, сушат их и хранят, как самые настоящие сельские жители.

Правда, в этом году все финики были уже сорваны, и на участке царила тишина. Алиф бродил вдоль двух мелких каналов, прорытых в саду для орошения земли, и вдыхал свежий воздух, одновременно представляя себе, как он заряжается энергией и восстанавливает силы. Он подумал о женщине с черно-рыжими прядями, и в паху у него заныло. Легкий ветерок раздувал пальмовые листья у него над головой, а их тени метались по земле, как конечности непонятных существ. И эти деревья, и женщина из его сна принадлежали какому-то иному миру и были не совсем реальны. Алиф лег на землю и закрыл глаза. Он пробудет здесь до тех пор, пока стресс не выйдет из его тела вместе с потом, чтобы он мог ясно соображать.

Звук топающих женских ног где-то неподалеку привел его в чувство. Алиф сразу узнал Дину по легкой неповторимой походке. Он поднялся и бросился бежать по направлению к улице, пока не услышал привычный звук городского транспорта.

– Сестра! – окликнул он девушку. Дина обернулась. Он увидел у нее под мышкой знакомую коробку, и его охватили дурные предчувствия.

– Как забавно! – без предисловия начала она. – А я как раз к тебе шла. Я иду из Старого Квартала. – И она продемонстрировала ему коробку.

Алиф нервно сглотнул.

– Что ты там делала? – прохрипел он.

– Твоя подруга позвала меня.

– Ты ей дала свой номер?

– Она попросила. А мне показалось невежливым отказать ей. Кроме того, за ней все время наблюдал ее отец.

Алиф почувствовал, как ему защипало глаза.

– Она сказала, что ей нужно кое-что передать тебе, – продолжала Дина. – Поэтому мне снова пришлось отправиться к ее дому. Она выглядела так, как будто полдня стояла на голове… Волосы спутаны, под глазами круги. Она отдала мне ту самую коробку, которую ты послал ей. Правда, теперь она намного тяжелей. Потом она сразу указала мне на дверь. Даже не предложила выпить чашку чаю или что-то в этом роде. С ее стороны это было грубо.

Алиф принял коробку у нее из рук.

– Мне не нравится, когда меня вызывают такие девушки и ведут себя так, словно я им служанка, – заметила Дина. – Не понимаю, почему она не могла позвонить тебе или написать по электронной почте письмо, если ей так уж нужно было что-то передать тебе.

– Она не может мне написать, – пробормотал Алиф. Внутри коробки что-то переместилось. Он огляделся. Несколько женщин, шедших на базар, с любопытством смотрели на него. – Пошли отсюда. – Алиф не стал даже дотрагиваться до плеча Дины, она понимала его даже на расстоянии и знала, куда он хотел провести ее.

– Что? Но зачем?

– Надо пройти в финиковый сад. Я не могу открыть это прямо здесь, на улице. – Он устремился в сад, и Дина, вздохнув, покорно последовала за ним.

– Ты не можешь потерпеть до дома? Люди нас неправильно поймут, если мы начнем тут прятаться.

– Да пошли они…

Дина чуть не задохнулась от возмущения. Но Алиф как будто и не заметил этого. Он уселся на землю, достал из кармана армейский нож и прорезал заклеенные липкой лентой швы. Потом заглянул внутрь коробки.

– Что за черт… – пробурчал он.

– Что там такое? – Дина заглянула через его плечо как раз в тот момент, когда Алиф доставал из коробки книгу, завернутую в синюю ткань. Книга была очень старая, с шершавым переплетом и потертостями. От страниц исходил какой-то странный, едва уловимый запах. На какую-то долю секунды Алифу представилась Интисар и ее бледные руки в мягком свете после того, как они занимались с ней любовью.

– Это книга, – негромко произнес он.

– Сама вижу. Но название стерлось, я не могу его прочитать.

Алиф поднял рукопись и перенес ее на свет. Он прищурился и принялся разбирать название, которое было написано скорее всего от руки, старинным шрифтом арабской каллиграфии золотыми чернилами. Но за долгие годы чернила кое-где осыпались, и буквы стали едва различимы. Алиф очень удивился, увидев, что первое слово было его собственным именем.

– Алиф, – возбужденно произнес он. – Тут написано «Алиф».

Дина выхватила книгу у него из рук.

– Ничего подобного, – через секунду доложила она. – Здесь написано «альф». Альф Яум ва Яум. «Тысяча и один день».

Глава четвертая

Алиф сел на корточки.

– Это какая-то шутка, – неуверенно высказал он свое предположение.

– А мне кажется, что все это очень серьезно, – возразила Дина. Она продолжала вертеть рукопись в руках. – Ты видишь, какая она старая? И пахнет, как будто… как будто…

– Сам знаю, – быстро добавил Алиф и покраснел. – Но что все это означает? Зачем она передала ее мне?

Дина закатила глаза к небу:

– Ты меня об этом спрашиваешь? Я видела ее всего два раза в жизни. И мне было не очень приятно сознавать, что я связалась с этой заносчивой особой. Да еще ее отец постоянно находился рядом. Неудивительно, что ты все так странно…

– Ну ладно, хватит. – Алиф выхватил книгу из ее рук. Солнце безжалостно обжигало его темные волосы, да так, что голова у него вспотела. Ему хотелось выпить кофе и очутиться в своей прохладной спальне, среди мирного и такого знакомого гудения компьютеров. – Не обращай внимания, – спохватился он. – Спасибо, что принесла это мне. Прости, что я втянул тебя в это дело.

Дина бросила на него обиженный взгляд. Она поднялась и изящным движением поправила складки своего длинного халата.

– Ну погоди. – Алиф чувствовал себя виноватым. – Я пройдусь с тобой до дома. Если мы спокойно выйдем отсюда вдвоем, ничего не стыдясь, люди подумают, что мы и вправду собирали остатки фиников.

– Спасибо. – Дина шла по саду, не глядя в его сторону. Алиф сунул книгу в коробку и зашагал за девушкой. Они миновали пальмовый островок, и тут же их буквально оглушил шум городского транспорта, беспощадно обрушившийся на них со стороны улицы. Какой-то тощий мужчина на мопеде, проносясь мимо них, попытался сорвать с Дины никаб или хотя бы заглянуть под него. Алиф выругался вслед шутнику и бросился вслед за ним, но Дина остановила его.

– Это просто тупой осел, которого мама неправильно воспитала, – пояснила девушка, поправляя черную ткань на переносице. – В Городе таких полно.

– Не надо было меня останавливать, я бы его обязательно схватил, – недовольно пробурчал Алиф. – Я бы научил его тому, чему не смогла мамочка.

Дина подошла ближе к молодому человеку. Дальше они шли молча по известным улицам и безымянным переулкам, пока вдали, за перекрестком, не возник их дом.

– Мне надо зайти в аптеку, – заявила Дина. – У отца снова печень пошаливает. Это займет всего одну минуту.

– Хорошо. – Алиф ждал, наблюдая, как Дина исчезла в маленькой белой аптеке, рекламирующей свои товары на тамильском языке. Как только они придут домой, он сразу же примет душ и сразу же переоденется в свою любимую домашнюю серую курту, которую ему прислала бабушка из Индии, такую мягкую, будто ее сшили из детского одеяльца. Потом он положит на глаза холодный компресс и попробует проанализировать все события сегодняшнего дня.

Из небольшой забегаловки на углу доносился аромат печеных лепешек пападам из чечевичной муки, смешиваясь с запахом бензина и пыли. Эту странную, но успокаивающую смесь запахов Алифу довелось познать и привыкнуть к ней еще в детстве. В их квартале все было по-прежнему. Казалось, никакие происшествия последних тридцати шести часов не коснулись этого благословенного местечка. Создавалось такое впечатление, что все трагедии юноши рождались в каком-то другом измерении, к которому этот район не имел ровным счетом никакого отношения.

Алиф перевел взгляд на маленький садик возле их дома, едва видимый отсюда из-за соседних домов. У ворот лениво прохаживался взад-вперед какой-то мужчина. Алиф подозрительно прищурился. Незнакомец вел себя так, словно поджидал здесь своего знакомого или курьера с доставкой заказа. Алиф и сам сотни раз стоял вот так перед домом в ожидании помощника мясника, или рассыльного из прачечной, или торговца свежими фруктами. Но в этом не было ничего странного, потому что он жил в этом доме.

– В чем дело? – насторожилась Дина, выходя из аптеки с коричневым пакетом в руке.

– Перед нашим домом стоит, вернее, прохаживается какой-то мужчина, – пояснил Алиф, – и вид у него такой, как будто он успел приобрести этот дом и является его истинным владельцем.

Дина устремила взгляд в сторону дома.

– Наверное, ждет кого-то, – высказала она свое предположение. – Может, это друг моего папы. А что, если он ищет твоего отца?

– Не думаю… – в этот момент в кармане у Алифа зажужжал мобильный телефон, и юноша замолчал. Он вынул его и чуть дотронулся до экрана. Пришло сообщение от Абдуллы. Он тут же раскрыл его и прочитал: «Фарис говорит: Аббас аль-Шахаб». Перед глазами Алифа заплясали маленькие световые точки.

– С тобой все в порядке? – заволновалась Дина. – Ты так побледнел! – При этом она назвала его настоящим именем, но он, казалось, не реагировал ни на имя, ни на девушку и как будто не узнавал ее.

– Пожалуйста, прошу тебя. – На этот раз ее голос словно вытянул его из тумана на солнце. – Отвечай. Мне становится страшно.

Он прочитал про себя молитву, беззвучно шевеля при этом губами. Выброс адреналина в кровь походил на выстрел. Ответ сам собой пришел в голову, прояснив ее в одно мгновение. Он схватил Дину за руку.

– Ты должна кое-что сделать для меня, – поспешно проговорил он. – Только действовать надо быстро и безошибочно.

Дина перевела взгляд от его руки на лицо.

– Хорошо, – прошептала девушка.

– Постучись ко мне домой и скажи служанке, что тебе срочно нужна книга, которую ты дала мне почитать. Добавь, что она лежит в моей комнате. Зайди туда и забери мой нетбук. Он лежит на столе рядом с основным компьютером. И еще возьми, – сглотнув, продолжал он, – мою курту из шкафа, она висит с левой стороны.

Дина быстро задышала.

– Что случилось? – негромко спросила она.

– Этот человек ждет меня.

– Что ты сделал? Что ты натворил?

Алиф попытался успокоиться. Дыхание его стало более ровным.

– Клянусь, что я все расскажу тебе. Я расскажу буквально все, что только ты пожелаешь. Но только сначала сделай все то, о чем я тебя попросил. Мне теперь самому возвращаться домой небезопасно.

Дина ушла, не говоря ни слова. Алиф наблюдал за тем, как она перешла на другую сторону улицы, крепко прижимая к груди коричневый пакет из аптеки. Он затаил дыхание, увидев, как незнакомец возле ворот остановил ее. Дина переминалась с ноги на ногу, трясущейся рукой указывая куда-то в сторону Нового Квартала. Потом она повернулась и уже собиралась идти в дом, но странный мужчина схватил ее за руку.

Ничего не соображая, Алиф бросился вперед. Уже подходя к Дине, он увидел, что она старается остановить его взглядом. Это был страшный взгляд, полный предупреждения об опасности. Зрачки ее сузились и превратились в черные точки. В этот миг он заметил, что вокруг зрачков заблестели зеленые крапинки, и в целом этот странный рисунок напомнил ему о взрыве сверхновой звезды. Алиф мог бы сам схватить араба за руку или даже ударить его, но взгляд Дины не допустил этого. Он почти почувствовал его физически. Алиф невольно попятился и очень скоро оказался на углу перекрестка.

Дина ловко выкрутила руку, отделываясь от хватки незнакомца, и отправилась в дом. Араб отвернулся и с раздражением встряхнул рукой, словно пытаясь разгладить рукав. Потом он посмотрел в сторону Алифа. И тот успел заметить, как блеснул свет на стеклах его солнцезащитных очков. Юноша быстро завернул за угол соседнего жилого дома, взволнованно дыша. Он крепко прижимал к груди коробку, в которой хранилась книга Интисар. Незнакомец, однако, за молодым человеком бежать не стал.

Проход между двумя домами был уставлен мешками с мусором, ожидавших, когда их заберут отсюда. Под ними успели образоваться лужицы вонючей желтоватой жижи, стекающие ручейками во все стороны по незаасфальтированной земле. Алиф закашлялся от мерзкого запаха, выпрямился и снова кашлянул, ощутив во рту неприятный привкус желчи. Он никак не мог успокоить дыхание. Через некоторое время Алиф почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Дина вернулась из дома.

– Ничего не говори, – прошептала она. – Он все еще там стоит. Иди вперед по этому переулку.

Алиф покачнулся, но повиновался ей. Они шли друг за другом по узкому проходу, стараясь не наступать на зловонные ручейки. Дине приходилось поддерживать руками подол своего халата, чтобы не испачкать ткань. Когда они дошли до конца переулка и свернули на широкую улицу, Дина больно ущипнула Алифа за руку.

– Что за черт! – Он сверкнул глазами на Дину и потер руку.

– Ты тупой эгоист и сукин сын! – дрожащим голосом произнесла девушка. – Ты всех нас подставил! И наши семьи, и наших соседей тоже. Ты хоть знаешь, кто этот человек? Это детектив из государственной службы безопасности. Да-да, именно так. – Она вложила ему в руку рюкзачок. – Вот, забирай свои вещи.

Алиф смотрел на нее с раскрытым ртом.

– Не верю собственным ушам, ты ведь только что выругалась. Я и думать не смел, что ты знаешь такие словечки.

– Не старайся казаться идиотом и не отходи от темы.

Алиф покраснел и прижал рюкзак к груди еще крепче.

– Что тут? – поинтересовался он.

– То, о чем ты просил, плюс чистые носки и зубная щетка. И еще пакет фиников.

– Спасибо, – отозвался молодой человек. – Правда. Ты просто… Я теперь переживаю за твою руку. – Он посмотрел на ее длинный черный рукав, и ему стало совестно. – Вот уже второй случай за сегодня, когда я должен был бы защитить тебя, а не смог. В общем, теперь я у тебя в долгу.

– Ты мне должен все объяснить, если помнишь.

– Прекрасно. Конечно, ты права. – Алиф огляделся по сторонам и спрятал коробку с книгой в рюкзак. – Но только не здесь. Мы пойдем к моему другу Абдулле.

Дина с тревогой посмотрела на него.

– Это не квартира, – убедительно произнес Алиф. – Ну, по крайней мере официально это так. Это что-то вроде магазина, но только для своих, что ли. Я не заставляю тебя нарушать общепринятые правила. Ну, мы оставим дверь открытой или придумаем еще что-нибудь.

– Ладно.

Алиф повел ее окольными путями через район Бакара, то и дело отступая назад и ходя по кругу. Каждый раз, когда он замечал мужчину, одетого в такой же костюм, как и тот детектив, все внутри у него сжималось. Когда они дошли до «Радио Шейх», солнце уже начало клониться к горизонту, а птицы в Городе уже усаживались на низкорослые деревья, устраиваясь на ночевку. Алиф постучался, но у него это вышло гораздо громче и настойчивей, чем он рассчитывал.

– Да? – Дверь чуточку приоткрылась, и Алиф увидел, как удивленно смотрит на него Абдулла. Глаза его сияли в розовом свете.

– Нам нужно зайти к тебе, – отозвался Алиф. – Дело срочное.

– Нам?

Алиф распахнул дверь, несмотря на неуверенное сопротивление недоумевающего Абдуллы, и втолкнул Дину внутрь. Абдулла шарахнулся от нее в сторону и вопросительно взглянул на друга.

– Это Дина, – пояснил тот. – и веди себя прилично.

– Салам алейкум, мисс, – пробормотал парень и уставился в пол.

– Алейкум салам, – ответила Дина. Тут выражение лица Абдуллы резко изменилось.

– Неужели это… это и есть… – Он не договорил и замолк, густо покраснев. Только тогда Алиф догадался, что приятель имеет в виду.

– Нет! Это не она. Это дочь моих соседей.

– А-а-а. Ну хорошо. – Абдулла облегченно вздохнул. – Кто-нибудь хочет чаю? Дина?

– Послушай, – начал Алиф, – у меня серьезные неприятности. Я могу угодить в тюрьму и сгнить там. На этот раз все гораздо реальней. Эти гады подобрались ко мне слишком близко. В общем, они меня практически уже сделали.

Дина невольно попятилась к двери.

– Это снова Рука? Что случилось?!

– За моим домом уже следит тип из службы безопасности. Вернее, за нашим домом. Семья Дины живет в этом же доме. И когда она сегодня попыталась зайти внутрь, он обошелся с ней достаточно грубо.

Абдулла дошел до стола-скамейки и сел.

– Продолжай, – попросил он товарища, стараясь сохранять хладнокровие.

– Девушка… Интисар… В общем, когда Рука добрался до моего компьютера, я был соединен только с ее аппаратом. Я подумал, что раз уж она принадлежит аристократии, то их вряд ли заинтересует. Вот почему я и не волновался. Но вот когда Фарис… – Тут Алиф нервно сглотнул. – В общем, этот тип, оказывается, ее жених, Абдулла. Аббас аль-Шахаб – именно так зовут ее жениха. Только вообрази себе его состояние в тот момент, когда он обнаружил, что к компьютеру его невесты подключился хакер. Вся наша переписка, чаты… В общем, скандал будет грандиозный.

– Погоди минуточку, – перебил его Абдулла, соединив ладони «домиком». – Я никак не пойму, что ты хочешь мне сказать. Пожалуйста, говори помедленней и начни все с самого начала. Иначе я готов подумать, что ты спишь с невестой самого Руки.

Алиф устало опустился на пол и закрыл лицо ладонями.

– Алиф, – негромко обратился Абдулла к товарищу, – в это время у тебя была включена та самая программа распознавания паттернов? Ну, которую ты недавно сочинил?

– Да, она стоит на ее компьютере. И кстати, прекрасно функционирует.

– Значит, ты сам лично передал Руке оружие. С помощью которого враг нас обязательно выследит, и не важно, сколько компьютеров и логинов мы будем менять?

– Да, – еле слышно выдавил Алиф один-единственный короткий слог. – Да.

– И ты, таким образом, дал ему повод, по которому он имеет полное право отрезать тебе не только член, но и башку тоже.

– Да.

– Вот теперь я полностью согласен с тобой. Они тебя сделали, а ты успел сделать всех нас, мать твою!

– Пожалуйста, не выражайтесь, – попросила Дина.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросил Абдулла, начиная нервно расхаживать по комнате. – Здесь тебе оставаться нельзя. То есть, конечно, сегодня можно, но потом придется куда-то перемещаться.

– Спасибо, для меня сейчас и одна ночь имеет очень…

– Не надо меня благодарить, – перебил его Абдулла. – Это не услуга приятелю. Я так зол на тебя, что готов вмять твой полуарабский нос тебе в лицо одним ударом. Вот только все то, что с тобой теперь будет происходить, будет прямо отражаться и на нас всех. А мне очень не хочется попадать в тюрьму, кстати говоря.

– А как насчет Дины?

– А что с Диной? – ответила за себя сама девушка. – Дина прямо сейчас пойдет домой. Я достаточно выслушала, с меня хватит.

Алиф бросил на нее тревожный взгляд:

– Не думаю, что это самое лучшее решение. В особенности если учесть, что за нашим домом идет слежка. Они могут разозлиться и решить, что твой арест повлияет на мое поведение и я начну делать одну ошибку за другой. К тому же не забывай: твой сосед – террорист. А людей казнят и куда за меньшие провинности.

– Ну а что мне еще делать? Неужели ты хочешь сказать, что мне теперь нельзя вернуться в мой собственный дом?

– Пожалуйста, разговаривайте потише, – попросил Абдулла, нервно выкручивая себе руки.

– Бедная мама! – застонал Алиф. – Моя бедная мамочка!

– Надо было сначала о маме подумать, а потом ложиться в постель с чужой невестой.

– Замолчи!

Юноши притихли и молча смотрели на Дину. Она сжала кулаки и тяжело дышала.

– Прекратите говорить такие отвратительные вещи! Вы просто мальчишки, которые пытаются вести себя, как взрослые мужчины. Но вы никого не обманете своей глупой беседой! – Она еще пару раз нервно выдохнула и разжала ладони. – Надо спокойно обсудить обстановку и сообща решить, как мы должны поступить дальше.

Алиф был потрясен. Короткая речь Дины произвела на него сильное впечатление, и сейчас он смотрел на соседку поверх своих коленей с большим уважением. Девушка присела на скамейку, разгладила свой халат и только после этого снова заговорила:

– Брат Абдулла, по-моему, сейчас самое время выпить чаю.

В течение часа они обсуждали все варианты, предложенные Алифом, отвергая их один за другим. Может быть, он мог бы сбежать из страны? Нет. Сейчас его имя уже стоит в черном списке неблагонадежных лиц во всех портах и на всех границах. Может быть, он мог бы заплатить некую сумму бедуину, чтобы тот отвез его через пустыню, и тогда Алиф смог бы незамеченным попасть в Оман или, например, в Саудовскую Аравию? Дина посчитала это фантазией чистой воды. Может быть, у Алифа есть друзья или родственники, влиятельные лица в политике, кто мог бы оказать ему протекцию? Алиф вспомнил о другой семье своего отца. У его первой жены были какие-то троюродные братья – чиновники в правительстве. Но она сама никогда бы не стала помогать Алифу.

После намаза Абдулла покинул их минут на пятнадцать и вернулся с сандвичами из шаурмы. К этому времени у Алифа уже изменилось настроение. Он успел поразмышлять о том, что в связи с последними событиями может произойти с Интисар. Или уже произошло. Все зависело от того, станет ли ее жених раскрывать карты перед ее отцом или нет. Официально Рука еще не имеет над девушкой никакой власти. С другой стороны, отец обладал всеми правами и мог бы при желании избить дочь до полусмерти. Алиф даже осмелился подумать о том, что Рука решит отменить помолвку и замять это дело, не предавая его огласке.

– Когда ты встречалась с ней, – обратился за ужином Алиф к Дине, – я имею в виду Интисар, она выглядела хорошо? Какое у нее было настроение? Ты не заметила у нее на теле или на лице ушибов или кровоподтеков? Может быть, она прихрамывала?

– Нет, – сразу же отозвалась девушка. – Она не хромала. Просто она была чем-то расстроена, как мне показалось.

– Ну, тогда, может быть, не все так плохо, – решил Алиф, продолжая рассуждать про себя. Если Интисар свободна от обязательств перед женихом, но при этом была социально унижена, не исключено, что теперь они с Алифом могли бы составить достойную пару. Он бы бросил свое прежнее занятие, устроился на хорошую работу в солидной компании и изготовлял бы микрочипы для всяких болванов. И может быть, они с Интисар были бы счастливы вместе.

– Конечно, не страшно! – презрительно фыркнул Абдулла. – Теперь тебе до конца жизни придется нанимать личного телохранителя. Если, конечно, ты вообще останешься в живых.

– Да мне плевать на это, – признался Алиф. – Самое главное, чтобы Интисар оставалась в безопасности. Ее нельзя наказывать за то, что сделал я. Она в своей жизни ни разу не произнесла слова против эмира или правительства. Если они причинят ей боль, я убью себя. – Сказав это, он закрыл руками лицо.

– Ты говоришь, как маленький ребенок, – пробормотала себе под нос Дина.

Абдулла скатал в комок оберточную бумагу от своего сандвича и провел рукой по губам.

– Послушай, – начал он. – Вот что я придумал. Сегодня вы оба переночуете здесь. Я отгорожу занавеской один угол в комнате для Дины, а моя сестра одолжит ей пижаму или что-то еще. А завтра с утра вы пойдете на базар, зайдете в старую его половину и там отыщете себе помощника. Вам потребуется защитник.

– Но кто будет нам помогать? И с какой стати?

– Вам нужен вампир Викрам.

Алиф нервно расхохотался:

– Ты, наверное, решил подшутить надо мной? Вампир Викрам? Нам что, по десять лет исполнилось?

– А я тоже в детстве играла в эту игру со своими двоюродными братьями и сестрами. Надо было погасить свет в комнате, трижды повторить это имя, а потом сплюнуть. Но он так ни разу нам и не явился. Конечно, когда я подросла, то все поняла и еще долго ругала себя за такое ребячество.

– Он на самом деле не настоящий вампир, – обиженно начал свои объяснения Абдулла. – Просто так его называют. Ну, из-за старой легенды, как вы догадываетесь. Он самый настоящий головорез, а работает на черном рынке. Он даже знаком с моим приятелем Наргизом, который достает и перепродает контрабандные комплектующие к компам из Китая. Ну, ему тогда денег не хватало. Наргиз тогда явился сюда с выбитыми зубами и сломанной челюстью. Он клялся еще, что у этого парня желтые глаза.

– Ну и зачем мы будем его разыскивать? – удивился Алиф. – Я не хочу, чтобы мне кто-то ломал челюсть.

– Ты будешь ему платить, идиот. Ты ему платишь, а он тебя охраняет.

– Один парень не сможет выстоять перед Рукой, даже если у него и вправду желтые глаза.

– Ты можешь спокойно меня выслушать? Наверняка у него появится такой план, о котором мы даже и не подумали. Контрабандисты, рабочие в доках… Кто знает, где у него еще есть связи. Эти головорезы такие же проныры, как и люди в правительстве. А Викрам среди них самый крутой.

– А нельзя нам найти кого-нибудь нормального?

– Нет, – решительно замотал головой Абдулла. – с нормальными теперь у вас не может быть никаких дел. Чем дальше вы от них будете отходить, тем даже лучше.

Алиф в изнеможении вздохнул:

– Ну хорошо, пусть будет так. Допустим, мне удастся обнаружить этого вампира Викрама. Остается еще проблема с книгой.

– Какой еще книгой?

Поймав взгляд Алифа, Дина чуть заметно покачала головой.

– Не важно, это я так… – запнулся Алиф. – Просто мысли вслух. Мне надо кое-что проверить.

– Ну, этим ты займешься потом, когда у тебя появится свободное время. А теперь тебе надо позаботиться о том, чтобы избежать тюрьмы и не посадить туда всех нас.

Алиф безвольно опустил голову.

– Вампир Викрам… Я сегодня утром, перед тем как проснуться, совершил грех. Это единственная причина, почему сегодняшний день заканчивается так ужасно.

– Ты говоришь совершенно непонятно, – пожурила его Дина.

В сгущающихся сумерках они вытерли со стола крошки, убрали чашки. Абдулла с Диной отправились к сестре юноши, а Алиф воспользовался случаем, чтобы загрузить свой компьютер. Он уже приготовился обнаружить в почте какого-нибудь коварного червя или таинственную программу, при помощи которой Рука смог бы выследить его при малейшем движении молодого человека. Но ничего подобного не произошло. Чуть дыша от напряжения, он вернул связь с Голливудом, который, к счастью, все еще находился в позиции онлайн. Только тогда Алиф позволил себе выдохнуть и немного расслабиться. Он установил динамичный IP-адрес, хотя это был дорогой и ненадежный способ скрыть свое местонахождение. Но зато он таким образом мог выиграть время. Рука увидит, что Алиф пользуется своим почтовым ящиком и облачными аккаунтами, но пока он не взломает его алгоритмы, ему будет казаться, что Алиф работает то в Португалии, то в Тибете, а то и вовсе на Гавайях.

Затем Алиф принялся уничтожать собственное изобретение. Он загрузил все, что только мог, на довольно слабый жесткий диск своего нетбука, добавил еще несколько программ, бесполезных без определенных элементов, в облако, которое делил с некоторыми другими хакерами. Этого было достаточно для новой версии Голливуда. Затем он перенес программу Тин Сари на объемистую флешку, которую всегда носил с собой в кармане на всякий случай. Эту флешку в свое время благословил один беззубый дервиш из Сомали, который схватил Алифа за руку, когда тот сидел в одном из уличных кафе. Теперь оставалось только выяснить, сбывается ли такое благословение или нет.

Потом он очистил жесткий диск своего домашнего компьютера, оставив одну-единственную программу, которая должна была бы разогнать процессор, пока компьютер не расплавится окончательно. Это должно будет произойти в тот момент, когда начнется его загрузка. Агентам Руки достанется лишь груда горячего кремния. Они ничего от него не получат.

– Господи, он же плачет!

Абдулла с Диной уже вернулись и стояли в дверях, уставившись на своего друга. Только тогда Алиф осознал, что щеки его стали влажными.

– Все, ее больше нет, – печально доложил он. – Я уничтожил всю систему.

Абдулла опустился на корточки рядом с другом, сочувственно глядя на него.

– Все будет хорошо, и ты все восстановишь со временем.

– Но я уже не смогу помогать своим клиентам. Мне предстоит написать кучу неприятных писем.

– Алиф, они тебя поймут. Такая угроза всегда существовала.

Алиф рассеянно поглаживал белый пластиковый корпус своего нетбука.

– Я занимался своим делом четыре года, а свернуться мне пришлось за сорок восемь часов. Ты об этом знал? Теперь я просто призрак в машине. На следующей неделе все хакеры и компьютерные гении, которых я хорошо знаю, уже позабудут обо мне. Такова природа нашей работы. Это суть Интернета вообще.

– Но у тебя все равно остаются настоящие друзья, – напомнила Дина. В ответ на это оба юноши многозначительно засопели.

– Но друзья в Интернете тоже реальные, – поспешил возразить Абдулла. – Так как твои набожные братья и сестры уже захватили половину планеты, Интернет остался последним местом, где можно откровенно побеседовать на любые темы.

– Даже при условии, что через пару недель они все о тебе забудут?

– Даже так.

Абдулла принес с собой два тоненьких матраса и большое легкое покрывало, которым они вместе с Алифом отгородили угол в комнате, прикрепив ткань к стенам простыми кнопками. Алиф выбрал один из матрасов, что был получше (на втором обнаружилось какое-то подозрительное пятно), и положил его в углу, в импровизированной палатке, созданной при помощи постельного покрывала.

– Иди сюда, – сообщил он Дине. – Мы уйдем ненадолго, пока ты подготовишься ко сну.

– Все это неправильно как-то, – огорчилась Дина. – Я сказала матери, что остаюсь в доме у Мариам Абдель Басит. Но если она выяснит, что я ее обманула, она сильно расстроится.

– Не лишай себя приключений. Увидимся утром. – И, обняв друга за плечи, он вышел из комнаты вместе с ним.

Когда Алиф вернулся, в комнате было совсем темно. Он снял обувь и прилег на второй матрас, чувствуя себя так, будто его подвергли физическим пыткам. Ноги у него болели, спину ломило. Как только он пытался забыть Интисар, мысли о ней тут же заполняли всю его голову. Вместе с этим его посещали чувства вины и физического возбуждения. Он как будто предвидел беду, большую беду, которая вскоре должна была обрушиться на него. Теперь жизнь самой Интисар оказалась в опасности, и сомнений на этот счет быть уже не могло. Самое страшное заключалось в том, что Алиф оказался бессилен перед болью, которую сам навлек на свою любимую. Он не мог помочь ей при помощи своих хитроумных программ, а ничего другого он делать не умел.

– Мне не нравится называть тебя Алифом.

Молодой человек бросил взгляд в дальний угол комнаты, отгороженный легким покрывалом.

– Почему?

– Это не твое имя.

Алиф перевел взгляд на потолок.

– Но могло бы запросто стать моим именем.

– Но ведь это не так. Это просто буква алфавита.

– Это первая буква суры Аль-Бакара в Коране. Ты-то, в отличие от многих других, должна понять меня и поддержать.

Он услышал, как Дина заворочалась на своем матрасе. Если учесть тот угол, под которым падал свет из окна, она в принципе могла видеть его из своего «укрытия», в отличие от самого Алифа, который никак не мог бы разглядеть девушку, даже если бы и захотел этого.

– Нет, не поддерживаю и не одобряю, – возразила Дина. – Твое настоящее имя гораздо лучше.

– Алиф, лям, мим. – Алиф принялся рисовать буквы пальцем в воздухе. – Символические замены размером в одну цифру. Бог, Джабраил, Пророк. Я назвал себя первой строкой самого первого кода, который был когда-либо написан. Для программиста это совсем неплохое имя.

– А зачем программисту нужно второе имя?

– Есть такая традиция. Это называется псевдоним, а не имя, между прочим. Стать анонимным для программиста более безопасно. Если ты будешь пользоваться своим настоящим именем, то быстрей навлечешь на себя разные неприятности.

– Но ты используешь не свое настоящее имя, а все равно попал в неприятное положение.

Алиф нервно сглотнул и помолчал, испугавшись, что у него может дрогнуть голос.

– Как бы там ни было, я желаю тебе доброй ночи, Дина.

Когда она заговорила, Алиф уже едва осознавал разницу между своими мыслями и сновидениями.

– Я совсем не то, что ты думаешь. Я не хочу быть надоедливой или казаться отсталой. Я не то, что ты думаешь.

– Я знаю, – сонно ответил он, не совсем понимая смысл сказанного.

Проснувшись на следующее утро, Алиф не сразу сообразил, где он находится. Он тут же резким движением сел на матрасе и, часто моргая, огляделся по сторонам, пытаясь поскорей привыкнуть к тусклому свету, проникающему в комнату через окно. Где-то уголком глаза он заметил Дину. Она, как таинственная птичка, порхала по комнате, напевая популярную египетскую песенку. Покрывало, которое надежно отделяло ее угол от остального помещения ночью, теперь было аккуратно сложено прямо на ее матрас. Алиф ощутил запах крепкого чая. На подоконнике стоял чайник, разогревающийся на походной плите. Рядом красовалась тарелка с яичницей и свежевыпеченными лепешками.

– Абдулла оставил нам завтрак, – пояснила Дина. – Мы не хотели тебя будить. А сейчас уже почти десять часов.

– А куда он ушел? – спросил Алиф, потирая глаза.

– Ему нужно было куда-то звонить. И еще он сказал, чтобы мы не забыли запереть за собой дверь.

Они позавтракали в тишине. Алиф в задумчивости смотрел в окно, пытаясь рассчитать свои дальнейшие действия. И этот день, и все последующие грозили стать невыносимыми, слишком уж многое от него сейчас требовалось. Он с сожалением посмотрел на свой рюкзак. Если бы ему побольше времени, он бы успел сообразить, что из вещей может понадобиться в ближайшие дни.

– Почему ты не хочешь ничего рассказать Абдулле про книгу? – вспомнил Алиф, обратив внимание на контуры четырехугольного предмета, выступающие на его рюкзаке.

Дина неопределенно пожала плечами:

– А зачем ему надо о ней знать? Чем меньше он будет знать, тем меньше ему придется лгать, когда за ним придут. К тому же твоя знакомая явно дала понять, что эта книга является некой тайной. И на это у нее наверняка имелась своя причина.

– Когда за ним придут, – машинально повторил Алиф. – Боже, мне сейчас сделается дурно.

Дина принялась убираться в комнате. Она убрала все после завтрака и расставила коробки по стенам, которые им пришлось сдвинуть, когда они устраивались на ночь. Алиф наблюдал за ней, плотно стиснув зубы.

– Ты поешь и слушаешь музыку, – внезапно произнес он.

– И что с этого?

– Мне всегда казалось, что женщины, носящие никаб, считают, что музыку им слушать запрещено.

– Некоторые действительно так думают, но я с ними не согласна.

– Почему? Вы ведь все читаете одни и те же книги. Это Ибн Таймия, да? И еще Абдул Ваххаб.

– Птицы поют, камыши на ветру создают свою музыку. Младенцы тоже. Ну как Бог мог бы запретить то, что является естественным для невинных созданий?

– Ну хорошо, – усмехнулся Алиф.

Дина выхватила у него из рук пустой стакан и прищелкнула языком:

– Ты постоянно насмехаешься надо мной.

– Неправда. Я смеюсь, когда ты удивляешь меня.

– А это разве лучше?

– Ну ладно. Я смеюсь, когда тебе удается произвести на меня впечатление.

Дина ничего не ответила ему, но пока она наливала ему новую порцию чая, Алиф почувствовал, что его ответ ее устроил. Он залпом выпил свой чай и помог девушке убраться в комнате. Когда все было закончено, он надел рюкзак на спину и осторожно приоткрыл дверь. Никого на улице, никого на крыше соседнего дома. Даже вдалеке на перекрестке он не заметил ни единого пешехода. Только на соседней улице какой-то старичок вез тележку с фруктами, запряженную ослом. Кроме него, казалось, во всей округе не было ни единой живой души.

– Пошли. – Он тихонько подтолкнул Дину вперед, а сам успел повернуть замок так, чтобы он защелкнулся и дверь, таким образом, оказалась заперта. Они двинулись вперед, то выдерживая значительное расстояние между собой, то снова сближаясь. В воздухе витал острый запах химикатов с какой-то фабрики, смешивающийся с ароматом нагретого солнцем моря. И еще тут было очень пыльно, в Новом Квартале постоянно шла какая-то стройка. Алиф шел в направлении порта по узким улочкам, ведущим к морю.

– Мы приближаемся к базару, – заметила Дина.

– Ну да. По-моему, именно таким и был наш план.

– План? Неужели ты хочешь сказать, что мы и в самом деле будем искать вампира Викрама? Даже твоя затея с бедуином была куда приятней.

Алиф сердито пнул ногой кусок сухого навоза, возникший у него на пути.

– А я не знаю, Дина, что можно еще придумать. Я действительно не представляю, что мы еще можем сейчас предпринять.

– Но это же не кино. Ты не можешь вот так запросто подойти к головорезу и попросить его сделать для тебя услугу. К тому же сам Абдулла вообще его никогда в глаза не видел. Может, он все выдумал!

– Ну а ты что хочешь? – огрызнулся Алиф, резко останавливаясь и внимательно глядя на Дину. – У нас, в конце концов, вариантов не так-то и много, черт! Не утомляй меня.

Он повернулся и продолжил путь. Через минуту до него донеслось приглушенное всхлипывание. Только сейчас он обратил внимание на то, что девушка идет, наклонив голову и прикрывая лицо одной рукой.

– Боже мой! – Алиф увлек Дину в переулок, схватив ее за руку. – Пожалуйста, не плачь. Я не хотел тебя обидеть.

– Не прикасайся ко мне. – Девушка высвободила руку. – Ты считаешь, что для меня все это не ужас? Я могла бы, например… – Тут она замолкла, и дыхание ее стало прерывистым.

– Что такое? – нахмурился Алиф.

– Тот самый детектив, – тихо ответила Дина. – Он еще сказал, что со мной и моей семьей ничего плохого не произойдет, если мы тебя выдадим. А ты тогда стоял совсем рядом, на улице. И если бы я…

Алиф машинально снова взял ее за руку и поцеловал маленькую ладошку. Они посмотрели друг на друга, потом Дина отвернулась и вытерла слезы с глаз.

– Все в порядке, – негромко произнесла Дина. – Хорошо, пойдем и отыщем Викрама.

Базар Аль Медина находился рядом с верфью, что давало торговцам свободный доступ к рыбацким лодкам, приходящим сюда на восходе и закате. Сам базар был старинным, как и весь Старый Квартал. Он действовал еще в те годы, когда Город казался лишь крохотным знаком препинания на шелковом пути. Здесь отдыхали купцы и странники, направлявшиеся в Мекку. Алифу это место было знакомо с раннего детства. Он хорошо помнил, как цеплялся за концы маминой шали, чтобы не потеряться, пока она покупала тут живых цыплят, рыбьи головы для бульона и разные специи, которые продавались на граммы.

Они шли с Диной по улицам, которые никто никогда не мостил. Их ноги временами утопали в грязи, пахнущей навозом. Довольно часто на пути попадались арки из известняка, остатки когда-то крытого рынка. Но уже давно камень растащили на строительство разных зданий, остались лишь воспоминания о былых строениях в виде вот этих самых арок. Впрочем, никто тут не заботился об истории этого древнего места. Женщины со своими служанками пришли сюда с первыми лучами солнца, чтобы пополнить домашние запасы. Черные никабы и пестрые платья мельтешили у Алифа перед глазами, и ему приходилось то и дело оглядываться через плечо, чтобы не потерять Дину из виду.

– Мне кажется, нам сразу надо идти к верфи, – заметил Алиф, стараясь говорить так, чтобы его голос показался девушке уверенным. – Я знаю там парочку импортеров смартфонов, которые могли бы нам помочь.

– Импортеров?

– Это контрабанда.

– А, теперь понятно.

Алиф зашагал увереннее в направлении к верфи мимо торговцев рыбой, которые нахваливали свой свежий товар заезженными шуточками в стихах. За морем закрытых в черное голов Алиф увидел знакомый магазинчик с рекламой о продаже и ремонте мобильных телефонов. Молодой человек с облегчением выдохнул – у дверей маячила фигура Раджа – бенгальца-продавца, который в свое время достал смартфон и для самого Алифа. Радж стоял у дверей и скучал.

– Радж! – позвал его Алиф, вздернув вверх подбородок, что, по его мнению, было изысканной манерой. – Давненько не виделись!

Радж посмотрел на юношу безо всякого интереса, потом бросил подозрительный взгляд на Дину.

– Привет, – буркнул он, вертя в руке новенькую сим-карту.

– Послушай, – прокашлявшись, начал Алиф. – у меня к тебе есть весьма странный вопрос. Ну, то есть он поначалу может показаться странным. Тебе случайно не знаком…

– Человек по имени Наргиз? – закончила за него Дина.

Радж снова бегло оглядел ее. Алиф переминался с ноги на ногу и молчал.

– Тебе нужно что-то у него купить? – поинтересовался Радж.

– Нет, – снова ответила за юношу Дина. – Мы хотим с ним поговорить кое о чем.

– Сюда на беседы никто не приходит, – насупился Радж.

Дина вздохнула, явно выражая свое нетерпение.

– У нас мало времени, – пояснила она. – Так тебе знаком этот тип или нет?

Похоже, это произвело на бенгальца некоторое впечатление.

– Да, я его знаю. Но он обычно приходит сюда ближе к вечеру. Давайте я ему сейчас позвоню. – Он выпрямился и зашел внутрь магазина.

– Зачем ты все это начала? – зашипел Алиф на Дину. – При чем тут Наргиз?

– Давай предположим, что Абдулла все-таки сказал нам правду. Так не лучше ли побеседовать с тем, кто нам больше пригодится? А если мы будем шататься по всему базару и говорить, что ищем вампира Викрама, нас примут за парочку идиотов.

Алиф снова почувствовал прилив восхищения. Эта девушка действительно обладала незаурядным мужским умом. Он выпрямился, увидев, что Радж снова появился в дверях магазина и теперь жестом приглашает их войти.

– Наргиз скоро будет здесь. А вы пока проходите сюда. Хотите чаю? – Последнее слово он протянул так, как обычно это делают бенгальцы, и Алифу почудилось, что здесь таится какой-то тайный смысл, граничащий с сарказмом.

– И погорячей, – подхватила Дина, присаживаясь на складной стул у стены. – И сахару побольше, – закончила она.

Радж залился краской и нырнул в одну из комнат. Через пару минут он появился снова с двумя стаканами ароматного чая. Передав их своим гостям, сам он тут же устроился за письменным столом у самого входа в магазин. Алиф молча пил чай и наблюдал за тем, как ловко Дина справляется со стаканом, быстро просовывая его под никаб. Через несколько минут в дверях показался невысокий нервный мужчина неопределенного возраста. Радж тут же поднялся со своего места.

– А вот и Наргиз, – представил он мужчину и что-то добавил на бенгальском, чего Алиф уже не смог понять.

Наргиз вошел в магазин, боязливо оглядываясь по сторонам, словно ожидая удара. Алиф обратил внимание на то, что нижняя челюсть у него была когда-то сломана, и сейчас смотрелась довольно странно.

– Привет, – поздоровался с ним Алиф.

– Что вы хотели? – поинтересовался Наргиз. – Я с вами не знаком.

– Я… Вернее, мы – друзья Абдуллы. Нам нужен один человек, и Абдулла подумал, что как раз ты и мог бы нам помочь.

Радж добавил что-то на бенгальском.

– Ты не мог бы оставить нас на пару минут? – сладким голосом пропела Дина. – И большое спасибо тебе за чай, было очень вкусно.

Радж снова скрылся где-то в глубине своего магазинчика.

– Абдулла говорил нам, что у тебя произошла одна неприятная стычка с вампиром Викрамом. Это действительно так? – без предисловий начал Алиф.

Наргиз дотронулся до своей челюсти.

– Никаких вампиров не существует, – коротко сообщил он.

– Мы не собираемся впутывать тебя ни в какие истории, – включилась в разговор Дина. – Нам только нужно отыскать его.

Внезапно Наргиз разразился каким-то тоненьким истеричным смехом. Примерно так же мерзко кричала гиена в королевском зоопарке, которую сейчас вспомнил Алиф.

– Да вы оба сумасшедшие, – вытер слезы Наргиз. – Он вас пополам разорвет, если вы его все-таки найдете. Вы не знаете, кто он такой. Вы вообще представляете, кого вы задумали разыскать?!

– Головореза, – неуверенно произнес Алиф.

– Вы точно чокнутые, – убедительно добавил Наргиз.

– Ты нам только скажи, куда идти, – продолжала Дина. – Вот и все. Больше мы тебя никогда не побеспокоим.

– Вы даже не представляете себе, что он сотворит со мной, когда узнает, что это я помог вам.

– Он тебя только поблагодарит за это. Мы заплатим ему уйму денег за небольшую помощь с его стороны.

После этих слов Наргиз немного успокоился. Он нервно облизал губы и заметил:

– Ну, так это совсем другое дело. Если вы хотите нанять его, тогда, конечно… Но он дорого запросит с вас.

– Вот и хорошо, – нетерпеливо перебил его Алиф. – Но сначала нам нужно его отыскать, верно? Итак, где он может находиться?

Наргиз долго смотрел на него, но потом заговорил:

– В западной части базара есть полуразрушенная арка. Вот где-то там он и обитает.

Алиф еле сдерживал ликование. Краем глаза он посмотрел на Дину, но та держалась на удивление хладнокровно. Девушка встала со своего места и заявила:

– Мы очень благодарны тебе за помощь. Спасибо.

Она кивнула Алифу и направилась к выходу из магазина. Тот быстро поднялся, споткнулся и тут же проклял себя за неуклюжесть.

– Ты была великолепна! – восхищенно произнес он, когда они снова очутились среди рыночной толпы. – Ты так вела себя, Дина, как будто и не волновалась совсем. Я даже на минуту забыл о том, что ты девушка.

Дина презрительно фыркнула. Солнечный свет как будто обрел физическую силу и давил на все то, куда попадал. День обещал быть жарким. Молодые люди перешли на улицу, где гофрированные крыши рядов магазинов образовывали тень. Сейчас они перемещались в сторону верфи. В конце одного из переулков они обнаружили старое бетонное здание, переделанное под молельню. О его новом назначении явно свидетельствовала обувь, выставленная у входа внутрь. Дина сняла сандалии и, извинившись, отправилась совершать намаз. Алиф остался ждать ее снаружи. Одна только мысль о том, что надо снимать ботинки и носки, а потом снова надевать их в такую жару убивала в нем всякое желание молиться. Он прислонился к прохладной стене здания и слушал заунывный голос имама, взывавшего к полусонным рыночным торговцам. Вскоре появилась и Дина среди многочисленных мужчин, разыскивающих свою обувь в большой общей куче туфель и сандалий.

Она не стала ругать его за то, что Алиф отказался от намаза, но ему самому стало неловко за свое поведение. Они продолжили свой путь в гавани. В воздухе уже витал аппетитный запах жареной рыбы и лука, говоривший о том, что приближается время для ленча. Дина первая предложила перекусить и потом продолжить поиски, и Алиф возражать не стал. Все это время его мучило какое-то нехорошее предчувствие. Юноше почему-то казалось, что он окончательно лишился силы воли и теперь вообще не знает, как действовать дальше и довести свой план до логического завершения. Раньше он гордился тем, что знает все обо всех хакерах в Городе. Но вот встреча с самым настоящим бандитом серьезно пугала его и делала каким-то беспомощным. Он никогда не держал в руке оружия, да и вообще видел пистолет только по телевизору да пару раз, возможно, в кобуре у пограничника.

Алиф постарался успокоиться и расслабить мышцы лица. Когда он нервничал, то сильно сжимал зубы или собирал губы трубочкой. Даже Дина замечала этот его недостаток. Сейчас он заметил, что она смотрит на него, словно пытается узнать его настроение. Нет, он не позволит ей заметить свою неуверенность. Он бы не выдержал, если бы Дина сейчас вздохнула и закатила глаза к небу. Ведь это бы означало, что она поняла его страх и решила все взять на себя. Нет, он больше не будет вести себя, как ребенок. Он приподнял подбородок и постарался принять вид человека, на все сто процентов уверенного в себе.

– Рыбу на вертеле? Или с соусом карри? – предложил он.

– Пожалуйста, на вертеле. Карри у них стоит на солнце целый день.

Алиф подошел к ближайшей закусочной, где работал невысокий мальчишка, которому едва хватало роста, чтобы обмахивать решетку и поддерживать жар у поджаренной рыбы. Алиф приобрел у него две прекрасные рыбины на деревянных палочках и две баночки колы и сразу же поделился трапезой с Диной. После этого они направились к гавани, где взрослые мужчины и мальчики швыряли камни в пролетающих чаек. Алиф нашел уютное местечко в виде старомодной лодки на берегу и сел на ее борт, свесив ноги к зеленой морской воде.

– Девушки на доках не садятся, – сообщила Дина, стоя рядом с ним и переминаясь с ноги на ногу.

– Нет такого закона, который запретил бы тебе это сделать, а если кто-нибудь из этих ослов посмеет вмешаться, я его поколочу.

– Это как же?

Алиф бросил на девушку испепеляющий взгляд. Дина что-то пробормотала себе под нос, но все же присела, хотя и на почтительном расстоянии от юноши. Она сразу же ловко приподняла край своего никаба, чтобы поместить туда рыбу. Они ели молча, потом облизывали пальцы, перепачканные маслом, и слушали, как звенят колокольчики проплывающих мимо рыбацких лодок. Один прыщавый паренек застонал и зацокал языком на Дину, когда его лодка миновала девушку. Алиф швырнул в него смятую баночку из-под колы и попал ему точно в бритую макушку. Паренек вскрикнул, но останавливаться не стал.

– Ох уж мне эти рыбаки! – рассердился Алиф. – Ты что же, специально выставляешь индийцев идиотами перед этими дерьмовыми арабами? – крикнул он вслед пареньку, но его лодка уже унеслась по морской глади.

– Неужели мы все дерьмовые? – Дина вытерла руки салфеткой и поднялась на ноги.

Алиф нетерпеливо махнул рукой.

– Ты прекрасно поняла, что именно я хотел сказать. Я имел в виду арабов Персидского залива и все такое прочее. Египтяне на самом деле и не арабы вовсе. Ну, не такие, во всяком случае. А вы приехали сюда работать, как и мы.

– Но ты сам частично араб.

– Частично не считается. Ты можешь представить, что меня взяли на работу в банк, например?

– Ну, если только чай разносить.

Алиф шутливо хлопнул ее по лодыжке, она вскрикнула и вывернулась. Алиф поднялся на ноги и осмотрелся. Несколько рыбацких лодок возвращались в гавань с уловом, вдали появился танкер, груженный нефтью. Алиф дожевал рыбу и выкинул деревянную палочку в воду, где она сразу же прибилась к куче плавающего мусора. Алифу не хотелось возвращаться на базар. Дина, покачиваясь, смотрела на него и ждала, когда молодой человек скажет ей, что они будут делать дальше.

– Ну ладно, – наконец произнес Алиф. – Пока что все идет, как задумано.

День близился к вечеру, когда они наконец нашли ту самую арку, по описанию похожую на нужную им. Она находилась на аллее, где располагались магазины тканей. Здесь на витринах были выставлены побитые молью материи, а у всех продавцов руки были перепачканы краской, которой они пользовались для окрашивания своего товара. На улице было очень тихо. Только несколько покупателей бесцельно брели вдоль магазинов, отчего все место казалось каким-то пустынным, словно забытое Богом. Алиф ощутил во рту неприятный привкус желчи. Он пытался определить по лицам продавцов, кто же из них осмелился приютить у себя настоящего бандита, и теперь думал над тем, как будет лучше всего выяснить это.

– Смотри-ка! – Дина указала на палатку, стоявшую рядом с аркой, сделанную точно из такого же материала, которым торговали в ближайшем магазинчике. У входа в нее стояла плоская канистра, на ней лежал автомат АК-47.

Алиф колебался.

– Я не буду это делать, – заговорил он. Теперь ему было все равно, выглядит он как идиот или нет. – Давай не обращать внимания. Это же безумие какое-то. Я не могу. Я даже подумать не смею…

– А я вообще ничего этого не хотела, – перебила его Дина. – Ты сам сказал, что у нас нет другого выбора. И мы не можем просто так стоять вот тут и ничего не предпринимать.

Тем не менее они оставались на месте и продолжали пялиться на палатку. Алиф рассуждал о том, что именно сейчас о них думают продавцы тканей, пока они вот так стоят на одном месте и ничего не предпринимают. Тишина начинала раздражать его.

– Иди, – чуть слышно произнесла Дина.

Алиф приблизился к палатке так, словно подходил к неразорвавшейся бомбе. Ему показалось, что он заметил какое-то движение внутри ее. Он прищурился: внутри перемещалось какое-то крупное четвероногое, возможно собака. Он хотел поделиться своими наблюдениями с Диной, но в тот же момент услышал ее пронзительный крик.

Он резко повернулся и сразу же его буквально ослепила невыносимая боль. Он покачнулся, словно его схватила чья-то мощная рука, и в следующий миг земля стремительно приблизилась к его лицу. Он вздрогнул, а когда стал что-то соображать, то понял, что его и Дину кто-то увлекает вслед за собой в палатку.

Глава пятая

– Алиф.

Голос был мужской, ровный и низкий, с каким-то неузнаваемым акцентом. Алиф попытался сосредоточиться и сфокусировать зрение. Рукой он ощупал жесткий шерстяной ковер и даже сумел различить на нем красно-белый орнамент. Он часто заморгал. Дина находилась где-то слева от него. Она часто дышала и, судя по всему, была сильно напугана. Он протянул руку в ее сторону, машинально пытаясь хоть как-то защитить девушку. В тот же момент он услышал чей-то смех.

– Она пока что вне опасности. Так же, как и ты сам. Сядь и будь мужчиной, раз уж тебе хватило мужества явиться сюда ко мне.

Впереди мелькала какая-то тень. Алиф увидел желтые глаза на красивом мужском лице, национальность которого определить было невозможно. Кожу его нельзя было назвать ни белой, ни темной. Волосы у хозяина палатки оказались черными и длинными, как у женщины.

– В-в… – попытался было выговорить одно слово Алиф, но язык ему не повиновался.

– Ну какой же ты слюнтяй все-таки. Я же тебя даже и не ударил по-настоящему.

К Алифу протянулась рука и ухватила его за рубашку на груди, приподнимая и усаживая на ковер. Юноша сделал несколько глубоких вдохов и понял, что в голове у него начинает все понемногу проясняться. Внутри в палатке все было обставлено так, как у простого бедуина. На складной табуретке стоял медный поднос. Здесь же Алиф разглядел походную плитку и тонкий матрас на полу. В одном углу обнаружилась целая куча сваленного как попало огнестрельного автоматического оружия. Дина машинально держалась за его штанину, но смотрела она сейчас не на Алифа, а тупо уставилась на хозяина, не в силах отвести от него взгляда.

– В… Викрам? – наконец сумел выдавить молодой человек.

– Джордж Буш. Санта-Клаус, – ухмыльнулся мужчина, демонстрируя свои ослепительно белые зубы.

– Ты же не сделаешь нам ничего плохого? – тоненько пропищала Дина. В этот момент Алиф не смог даже узнать этот голос.

– Мог бы. С легкостью. Да и сейчас могу. Да так, что никто ничего и не поймет. – Мужчина зашевелился, и Алиф с ужасом обнаружил, что колени у него сгибаются не как у человека, а в другую сторону. Он тут же перевел взгляд на лицо хозяина палатки, стараясь поскорей забыть увиденное.

– Прости, – заговорил он. – Прости, что я побеспокоил тебя, Викрам-сагиб. Я никоим образом не хотел оскорбить тебя или обидеть чем-то, я…

– Боже мой, ты только сам себя послушай! Твоя девушка потеряет к тебе всякое уважение, послушав нас. Ты явился сюда, чтобы попросить меня кое о чем. Скорее всего я откажу тебе, после чего ты сможешь убраться отсюда в целости и сохранности. Или не совсем в целости. Так что давай закончим наши дела побыстрей.

Алиф заставил себя смотреть мужчине прямо в глаза. Там он увидел задорный блеск и радость хищника. Так, наверное, ощущает себя леопард в загоне у коз.

– У меня серьезные неприятности, – начал Алиф. – Я простой программист, и я сам не могу… В общем, мне нужен кто-то такой, кто смог бы защитить меня от Руки. Так мы называем основного цензора в Интернете. Мы – я имею в виду себя и других хакеров. Мы все программисты, но работаем не в компаниях, а на частных лиц. Понимаешь? А такое имя мы ему придумали, когда еще точно не знали – кто это такой или что такое – человек или просто компьютерная программа. А может, и то и другое вместе. Я влюблен в женщину, которую он мечтает заполучить, и он об этом узнал. Теперь он может упрятать меня в тюрьму, если только этого пожелает. Я исчезну навсегда, и ты больше меня никогда не увидишь…

Мужчина поднял руку, жестом останавливая словоохотливого незваного гостя.

– Я тебе верю. Никто бы никогда не посмел явиться сюда с такой глупой историей, а следовательно, это все – правда. Но я не стану помогать тебе. Во-первых, потому, что ты не в состоянии позволить себе подобную роскошь, а во-вторых, потому, что из-за моей помощи ты попадешь в еще более сложную и опасную ситуацию. Поэтому пошел вон.

Алиф посмотрел на Дину. Казалось, еще немного, и девушка попросту потеряет сознание. На секунду он забыл обо всем, и забота о девушке победила его желание поскорей выкарабкаться отсюда и убежать куда-нибудь подальше.

– Можно сначала попросить дать ей немного воды? – осмелился Алиф.

Мужчина обернулся и выкрикнул что-то на непонятном языке. Откуда-то снаружи ему ответил кто-то женским голосом. Через пару секунд в палатку вошла женщина с глиняной чашкой в руке. На ней было надето цветастое платье со множеством ярких юбок, какие носят дикие кочевые племена на юге, а голову и лицо закрывал спускающийся на плечи красный шарф. Она посмотрела на Алифа и тихонько вскрикнула. Алифу стало почему-то неуютно, когда по ее золотистым глазам он понял, что она узнала его.

– Это моя сестра Азалель, – пояснил мужчина. – Конечно, это не настоящее ее имя, впрочем, меня тоже зовут не Викрам, но по крайней мере оно несколько напоминает его и близко к тому, что можно выговорить на вашем языке.

– Алиф тоже не настоящее мое имя, – вставил юноша и тут же пожалел об этом.

– Я знаю. Твоя девчонка уже обо всем мне поведала, пока ты тут раскисал на полу. А еще она мне сообщила твое настоящее имя, что было непростительной ошибкой с ее стороны. Никогда не говори незнакомцу свое настоящее имя, если ты сам не знаешь, как на самом деле зовут его.

Азалель вручила Дине чашку с водой. Дина послушно выпила все содержимое и скромно поблагодарила женщину.

– А теперь вам лучше уйти отсюда, – произнес Викрам. – я весь день ничего не ел.

Алиф не стал рассуждать о том, что бы могло означать это замечание. Поддерживая Дину под локоть, он помог ей встать на ноги. Они тут же бросились к выходу из палатки и почти в тот же миг очутились на улице. Не сговариваясь, они молча быстрым шагом прошли несколько кварталов, прежде чем обменяться мнениями о происшедшем.

– Ты видел… ты видел… – Дина никак не могла успокоиться и перевести дыхание, словно бежала спринтерскую дистанцию.

– С тобой все в порядке? Он же не посмел тебя ударить, да?

– Сама не знаю. – Дина рассеянно коснулась лба. – Мне показалось, что я увидела что-то жуткое, я закричала, а потом очнулась уже внутри палатки. Может быть, я лишилась чувств. А ты валялся рядом и молча открывал и закрывал рот, как рыба. Мне стало страшно за тебя, я подумала, что тебе, наверное, очень больно.

Алиф почувствовал, как по его рукам побежали мурашки.

– Теперь самое главное – не паниковать, – заявил он, обращаясь скорее к самому себе. – Надо все хорошенько обдумать и разобрать по частям. Ну, раздробить на маленькие элементы, пока мы не сможем все разумно объяснить.

– Разумно? Ты с ума сошел! Это существо было не человеком!

– Это был самый обычный мужчина. Ну а кто же еще?

– Ты просто дитя наивное. Ты что же, не видел его ноги?!

И тут же перед мысленным взором Алифа возникли звериные колени Викрама, сгибающиеся, как у хищников. У молодого человека сразу же закружилась голова.

– Это можно объяснить как хочешь. Там освещение было каким-то странным и необычным. Мы с тобой здорово расстроились и плохо соображали. Ну а когда ты рассеян, в голову может прийти что угодно.

Дина остановилась и, нахмурившись, внимательно посмотрела на Алифа.

– Не могу поверить своим ушам. Ты читаешь романы в стиле фэнтези, то есть сплошной куфр, и при этом отрицаешь то, о чем говорится в священной книге.

Алиф присел на каменные ступеньки жилого дома. Молодые люди успешно миновали западную часть базара и вышли к окраине Нового Квартала, на чудесную опрятную улицу.

– Мы, наверное, не поняли друг друга. Так что же я отрицаю? Слушаю твои инструкции. Поясни мне, как я должен себя вести и во что именно верить.

– Ну, таким противным становиться совсем не обязательно. Разве ты не помнишь такие слова: «И джинн был создан нами в давние времена из бездымного пламени».

Алиф поднялся со ступенек и продолжил свой путь по улице. Он внезапно рассердился на Дину, а она по-прежнему шла сзади, в отчаянии время от времени тихо вздыхая.

– Ты же сам дал мне прочитать «Золотой компас»! А там очень много всего связанного с джиннами и их фокусами. Теперь ты сердишься на меня за то, что я назвала все это опасным. Ну почему ты злишься, когда сама религия подсказывает тебе, что все, что тебе хочется считать настоящим, и есть на самом деле настоящее?

– Когда все это становится настоящим, мне уже не забавно и не смешно. Теперь понятно? Когда это происходит в действительности, это страшно.

– Ну, если ты испугался, не надо просить от меня быть разумной. Страх не следует законам разума.

– Но не все же такие, как ты, Дина. Не все же святые. – Алиф привычным жестом завел руку за плечо, чтобы достать свой смартфон из рюкзака, и только теперь понял, что тот отсутствовал. Он повернулся и в ужасе уставился на Дину.

– Мой рюкзак, – прошептал он.

Алиф послушно прошел за Диной в египетское кафе, расположенное в паре кварталов, и молча выслушивал, как она заказала фасолевый суп, лепешки и крепкий кофе. Потом так же смиренно после недолгих уговоров он согласился поесть. В кафе собралась довольно пестрая толпа. Здесь были представители западных стран и местные работяги, лениво перемещавшиеся по залу. Алиф смотрел на них, но почти ничего вокруг не замечал. Он чувствовал себя крайне дискомфортно, оказавшись без своих инструментов, без удостоверения личности и даже без тех скудных пожитков, которые ему удалось прихватить с собой в эту странную ссылку.

Дина была единственной женщиной в кафе, одетой по-мусульмански. У всех остальных дам лица и головы были не закрыты, а их наряды представляли собой в основном льняные брюки и футболки. Впрочем, так одевались очень многие в теплую осеннюю погоду. Хотя здесь было много мужчин, Дина чувствовала себя довольно уютно среди всех этих инженеров и архитекторов. Она даже второй раз подозвала официанта и попросила у него добавить льда в воду и принести ей еще одну салфетку. При этом она совершенно спокойно устраивалась на стуле, поправляя свой длинный черный халат без тени смущения и подбирая его под себя.

– Разве тебе не жарко? – удивился Алиф.

– Ты, наверное, смеешься. Тут замерзнуть можно. Они, наверное, кондиционер вообще никогда не выключают.

Алиф беззвучно посмеялся и облокотился о стол.

– Ты такая храбрая, – заметил он. – Такое впечатление, что ты просто вышла в магазин за покупками. А я уже почти падаю. Наверное, он забрал рюкзак, когда я был без сознания. И мой нетбук, и книгу Интисар. Одним словом, все то, что могло бы хоть как-то помочь нам.

– Я не видела, чтобы он что-то забирал, – призналась Дина. – Но я была так напугана, что, возможно, даже и не заметила.

– Не важно. Без доступа в Интернет мне ничего другого не остается, как просто бежать отсюда. А может, мне лучше сразу сдаться? Вдруг повезет…

Но Дина отчаянно замотала головой:

– Нет, этого делать нельзя ни в коем случае. Это же служба безопасности! Они будут пытать тебя, а потом выкинут твое бездыханное тело в море. Ты же знаешь, чем такие дела заканчиваются.

Алиф оглядел изящные стены кафе лимонного цвета и желтые цветы на столиках.

– Твой джинн существует на самом деле, – негромко произнес он. – А вот это все – вымысел.

Он почувствовал, как она улыбается. Дина ничего ему не ответила, только подняла руку и подозвала официанта, попросив его дать ей счет. Алиф вздохнул. Дина расплатилась сама, а ему ничего не оставалось другого, как позволить ей сделать это и забыть обо всех принципах мужчины и галантного кавалера. Когда они вышли из кафе, на Город уже опускались сумерки. В ближайшей мечети муэдзин прокашлялся в микрофон и начал свой призыв совершить намаз. Очень скоро похожие голоса зазвучали и в стороне Аль Баширы, наполняя воздух жалобной меланхолией. Одна за другой все мечети зазвенели настоятельной просьбой: иди молись, иди молись…

– Мы сегодня можем переночевать в мечети, – заметил Алиф.

– Даже не знаю, что потом скажу своим родителям, – сокрушалась Дина. – Я даже не проверяла свой телефон. Наверняка там уже полно сообщений от них, они, наверное, так испуганы!

– Во всяком случае, не говори им, что помогаешь мне. И про Викрама тоже ничего не рассказывай, иначе они подумают, что ты сошла с ума.

Дина только покачала головой и достала из кармана своего кармана мобильный телефон. Они шли в глубь Нового Квартала, минуя жилые дома, спроектированные каким-то чудаковатым архитектором, несомненно мечтавшим о Калифорнии, и выкрашенные либо в розовый, либо в светло-зеленый цвет. Алиф редко захаживал сюда. Город, как однажды язвительно заметил Абдулла, был поделен на три части: люди с капиталом, унаследованным от предков, люди, сами сделавшие себе деньги, и люди вообще без денег. В Городе практически не было среднего класса, а если такие встречались, то это были или приезжие сюда откуда-то из азиатского государства и отсылавшие основную часть своей зарплаты отчаявшимся родственникам, либо потомки тех, кто успел разбогатеть на нефти. Хотя Алиф принадлежал к людям, которые сами зарабатывают себе на жизнь, сам он мало видел отцовских денег. Те, кто обитал в районе Бакара, больше сами заботились о себе и смотрели правде в глаза, ничего не приукрашивая.

– Я хочу домой, – внезапно произнес он. – Все это смешно даже. Я теперь буду более трепетно относиться к нашей второсортной улице и дому.

Дина громко фыркнула, но ничего не сказала.

Со стороны гавани подул, как ему и следовало, легкий ветерок, точно во время заката. Алиф уловил в воздухе запах соли и горячего песка. Он глубоко вдохнул. Но им нужно было продолжать идти дальше и подумать о том, где найти ночлег. Он надеялся на то, что мечети Нового Квартала, которые были не такие старые, не станут отвергать бедных путников и одна из них обязательно приютит их хотя бы на одну ночь. Он продолжал рассуждать на эту тему, как вдруг заметил впереди себя человека в длинной белой рубашке и солнцезащитных очках. «Как странно видеть человека в темных очках после захода солнца», – успел подумать он. Но уже в следующий момент он вдруг вспомнил, кто это такой.

– Беги, – прошептал он Дине, увлекая ее за угол дома. – Беги скорей!

– Что случилось?

– Там тот самый детектив из службы безопасности.

Она заскулила, потом закрыла рот рукой и бросилась вслед за Алифом в переулок, обсаженный с обеих сторон кустами гибискуса. Алиф не осмелился остановиться, пока они не промчались несколько кварталов, а потом еще вернулись на пару домов назад, заметая следы. Он замер у магазина тканей и женской одежды, который уже закрылся на ночь. Дина, как тень, остановилась рядом с ним, прислонясь к запертым стеклянным дверям магазина. Алиф пригнулся и через переплетения ног манекенов у входа вгляделся в противоположную сторону улицу. Там не было никого, если не считать дворника в пыльной одежде, уныло подметающего асфальт метлой из срезанных свежих веток.

– Он там? – прошептала Дина.

– Думаю, что н…

В тот же миг где-то неподалеку раздался громкий хлопок. Взглянув вниз, Алиф увидел идеально круглое отверстие, выбитое в бетонном здании магазина, буквально в нескольких сантиметрах от его левой руки. Дина громко закричала. Ни о чем не думая, он навалился на нее всем телом, и они оба упали на землю. В следующее мгновение витрина позади них разлетелась вдребезги. Алиф почувствовал дыхание девушки на своем лице, ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась, и на какой-то миг Алиф даже немного возбудился.

Послышалось еще три выстрела в сторону магазина. Алиф изогнулся и увидел, что детектив в белой рубашке по-прежнему стоял на противоположной стороне улицы и спокойно целился в них, как будто не делал ничего предосудительного, а просто подзывал к себе такси. Дина отчаянно барахталась под телом юноши. Наконец ей удалось выкатиться из под него. Она оттолкнула Алифа в сторону и хотела подняться на ноги, но молодой человек тут же схватил ее за руку и крикнул:

– Пригнись!

И тут детектив снова выстрелил. Но на этот раз послышался не хлопок, а крик Дины, и она упала на землю. У Алифа перехватило дыхание, ему показалось, что сейчас у него разорвется сердце. Где-то поблизости будто зарычал дикий зверь. Алифу даже почудилось, что этот звук исходил из его собственной груди, но тут рядом откуда-то возникла коричневатая тень и метнулась на детектива, опрокидывая его прямо на асфальт. Дрожа всем телом, Алиф сгреб в охапку обмякшее тело Дина и, зарывшись лицом в складки ее никаба, принялся отчаянно молиться. Где-то отчаянно закричал мужчина, потом что-то жутко забулькало и послышался хруст костей. Крик прекратился. Алиф еще крепче прижал к себе Дину.

– Пошли, ребята, – услышал он ясный и довольный голос. Потом он почувствовал, как что-то обхватило его за шею, как будто огромные птичьи или звериные когти, от которых пахло кровью и каким-то дерьмом, и толкнуло вперед, отнимая у него Дину. Потом он то ли шел, то ли летел по улице, едва касаясь асфальта ногами. При этом его шаги становились все шире и шире, пока окончательно не оторвались от земли.

– Дай мне свою руку.

– Нет! Оставь меня в покое…

– Девочка, послушайся дядю Викрама. Руку надо перевязать. Если ты будешь сопротивляться, я все равно оторву тебе руку, перевяжу, а потом пришью назад.

Послышался такой звук, будто кто-то рвал ткань. Алиф попытался сесть, но его тут же накрыла волна тошноты. Он застонал и снова лег на прежнее место. Он не понимал, где находится, но сейчас ему было все равно. Повернувшись, он увидел Дину. Она стояла на коленях рядом с Викрамом, а один рукав ее халата был закатан до самого плеча. На руке зияла кровоточащая рана от пули, как раз между плечом и локтем. И тут Алиф испытал такой душевный подъем, что ему стало наплевать и на тошноту, и на собственный страх. Она выжила! Она жива. В глазах защипало.

Длинными пальцами Викрам держал пинцет и смотрел на рану Дины странным взглядом, не совсем напоминающим взгляд лекаря.

– Можешь покричать, – разрешил он. – Это нормально. – И безо всяких предупреждений погрузил пинцет прямо в руку Дины. Она дернулась и сжала руки в кулаки, но не издала при этом ни единого звука.

– А вот и она. – С этими словами Викрам продемонстрировал окровавленную пулю, которую только что извлек из раны при помощи пинцета. – Видишь? Вот кусочек ткани от твоего халата, он прилип к пуле, она его втянула внутрь. Все это могло бы вызвать заражение и нагноение. – Он швырнул пулю в небольшую кастрюльку, стоявшую возле его звериных конечностей. – Теперь рану надо промыть и зашить. Ты мне обязана жизнью, но меня вполне устроит и твоя девственность.

– Только попробуй, и я убью тебя, – пробормотал Алиф.

– Боже всемогущий, оно проснулось. – Презрительный взгляд желтых глаз буквально пригвоздил его к месту. – Ты еще смеешь угрожать мне! Да у этой девушки смелости в сто раз больше, чем у тебя. Ты там чуть не обделался от страха.

Алиф сел и сглотнул, стараясь подавить тошноту. Дина смотрела на него и словно не видела, ее глаза остекленели от боли. Они находились в палатке Викрама, которая светилась сейчас розовым светом от больших светильников, стоявших у основания арки. Откуда-то неподалеку шел запах горящего дерева. Викрам согнулся возле Дины и обрабатывал ей рану куском ваты, как некая демоническая сиделка. Потом он достал из коробочки кривую иглу и вдел в нее нитку.

– Это самое неприятное, – предупредил он. – Швов десять надо будет сделать, как мне кажется. То есть двадцать уколов иглой и еще немножко я буду тянуть за нитку. Ты и в самом деле можешь покричать. – Последние слова он произнес с оттенком мольбы в голосе.

Алиф отвернулся. Дина кричала. Это была целая серия коротких воплей, от которых все мускулы Алифа напрягались в бессильном желании помочь и пожалеть.

– Маленький человечек, слепленный из глины, – негромко сказал Викрам скорее всего самому себе. – Такой же хрупкий, как глиняный горшок. Ну, теперь можешь посмотреть, брат.

Алиф поднял глаза и увидел, что рука Дины была уже забинтована, причем было заметно, что это делал весьма опытный специалист. Здоровой рукой, трясущимися пальцами она натягивала на бинт рукав халата.

– Спасибо, – прошептала девушка.

– Почему ты передумал? – Алиф старался смотреть на Викрама безо всякого страха. – Почему ты явился к нам на помощь?

Викрам криво ухмыльнулся, обнажая с одной стороны очень острые передние зубы.

– Моя сестра сказала, что знает тебя.

– Она знает меня? – Алиф занервничал. – Я бы обязательно запомнил такую яркую личность, как она.

– Конечно. Она говорит, что ты как-то раз приютил ее во время песчаной бури.

Алиф тупо уставился на Викрама. Он открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но потом передумал и снова закрыл его.

– Я просматривал твои вещи, – продолжал Викрам, убирая инструменты. – И тут выясняется, что ты меня в какой-то степени, оказывается, интересуешь. Ты же не сказал, что у тебя при себе имеется экземпляр книги «Альф Яум». В этом мире практически ни одного не осталось. И вообще, не предполагается, что такой книгой может обладать человек. Я полагаю, что это как раз одна из тех, что была переведена и записана древними персидскими мистиками? Как опрометчиво с твоей стороны таскать ее вот так с собой. Я бы мог тебе, кстати, предложить за нее неплохую цену.

– Ты имеешь в виду книгу в моем рюкзаке?

Викрам пробежался по палатке на четвереньках и, остановившись возле Алифа, внимательно посмотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, что это такое? – Он извлек из ниоткуда книгу Интисар и бросил ее на колени молодому человеку. – Мне это кажется странным, ведь кто-то уже снабдил ее для тебя примечаниями.

Алиф нахмурился, переводя взгляд от книги на Викрама и назад. Потом он осторожно раскрыл рукопись и перелистал несколько страниц, между ними он успел заметить желтые квадратики липучек-бумажек, исписанных аккуратным почерком Интисар.

– Наверное, она делала заметки для своих исследований, – пробормотал Алиф. – Ничего не понимаю. Девушка, которая передала мне эту книгу, сказала, что не хочет больше видеть меня. Зачем же ей отдавать навсегда что-то настолько важное и ценное, тем более что эта книга нужна была ей для работы?

Викрам резко и по-птичьи повернул голову:

– Может быть, она сделала это для того, чтобы книга не попала в чьи-то руки.

– Наверное. – Алиф поднес книгу поближе к свету и принялся читать первую страницу.

– Дикость какая-то, – отреагировал Алиф, просматривая текст дальше. – После этого король попросил кормилицу своей дочери рассказывать Фарухуаз разные истории, чтобы она снова поверила в мужчин и выбрала одного из иноземных принцев себе в мужья. Это просто сборник старых сказок, как «Тысяча и одна ночь».

Дина поднялась и, пошатываясь, подошла к матрасу, на котором устроился Алиф. Она легла на него и сжалась в комочек, бережно прижимая к груди раненую руку.

– Глупец исключительной редкости, – прокомментировал Викрам. – «Тысяча и один день» – это не сборник сказок, недоумок ты этакий. И название это не случайное. Это инверсия, намек на «Ночи». Здесь скрыты параллельные знания моего народа, сохраненные на благо будущих поколений. Это не труд человеческий. Эту книгу наговорил джинн.

Глава шестая

Алиф настоял на том, чтобы повесить в палатке большой кусок ткани и таким образом разделить ее на две половинки, пока Дина спала. Он разбудил ее и сообщил, что теперь она может устроиться поудобней, чтобы отдохнуть. Она согласилась на это только после того, как он твердо обещал ей не оставлять ее в палатке наедине с Викрамом. Она стала снимать обувь, и он оставил ее, перейдя на другую половину и опуская за собой кусок материи. Викрам сидел в противоположном углу с задумчивым видом и, вытянув ноги, потирал мохнатые пальцы.

– Лучше сразу скажи, если ей будет что-то грозить с твоей стороны, – предупредил Алиф. – И если ты меня обманешь, я сразу это почувствую. Несмотря на то что ты… не такой, как мы.

– У меня не было намерения насиловать твою подругу, – равнодушно ответил Викрам, выглядывая на улицу и осматривая притихший на ночь рынок. – Если я бы этого хотел, то уже давно все сделал.

Алифа передернуло. Похоже, Викрам этого даже не заметил, а только принялся принюхиваться к чему-то в темно-фиолетовом воздухе.

– Мне кажется, ты многое знаешь об этой книге «Альф Яум», – заговорил Алиф, нарушая напряженную тишину.

– Достаточно, чтобы оценить ее по достоинству.

1

Моноглот – человек, владеющий или говорящий только на одном языке. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Проект «Золотой Щит» – система фильтрации содержимого Интернета в КНР.

3

Нерд – человек, помешанный на чем-то, в данном случае на компьютерах.