Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Школа наследниц (№1) - Не соблазняй повесу

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Джеффрис Сабрина / Не соблазняй повесу - Чтение (стр. 19)
Автор: Джеффрис Сабрина
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Школа наследниц

 

 


Облегчение, испытанное Амелией, было таким сильным, Что у нее ослабли колени.

– Но где же Лукас? – спросила она.

– Поехал в Дартмурскую тюрьму, сказал, что хочет взглянуть на нее сейчас, когда она опустела.

– И ты отпустил его одного? – вскричала Амелия. – Ты с ума сошел? Там к нему вернутся все его мучительные переживания, помилуй меня Боже!

Она приказала слуге принести ее шляпу и мантилью. Отец смотрел на нее с нескрываемой тревогой.

– Да пойми ты, теперь с ним все в порядке. Есть, знаешь ли, вещи, которые мужчина должен совершать в одиночку.

– Наверное, есть, – согласилась она, хоть и весьма вызывающим тоном. – Но эта не принадлежит к их числу.

– Амелия... – начал было отец.

– Пусть она едет, Джордж, – произнесла Долли, к полному удивлению Амелии. – Всего-то несколько часов в карете, и если это успокоит Амелию, пускай она едет. – Она склонила голову на грудь мужа. – Нам с ней ожидание показалось невероятно долгим.

Отец Амелии смягчился. Он никогда не мог отказать Долли.

– Ну, как ты хочешь, сердце мое, – обратился он к дочери. – Мы причалили в Плимуте, но Уинтер попросил подбросить его до Принстауна, это тридцать миль. Там я его и оставил. Так что если ты уедешь прямо сейчас в моей карете, то доберешься до места немногим позже его. Возьми с собой выездного лакея.

– Разумеется, – сказала Амелия, целуя отца в щеку. – Спасибо, папа.

Скоро она добралась до Принстауна. Хотя Дартмурская тюрьма и находилась в Девоне, Амелия ни разу не была в этих местах. Двумя часами позже, когда карета все еще двигалась по дороге, ведущей в гору, Амелия поняла, почему так вышло. Ни один разумный человек не захотел бы добровольно посетить эти унылые, пустынные края.

Эта все еще не освоенная часть Англии стала легендарной благодаря своим угрюмым скалистым холмам, непроходимым болотам и гибельным трясинам. Амелия слышала, что здесь часто бывают непроглядные туманы, но на сей раз погода стояла ясная, и наконец на горизонте показались угрюмые гранитные стены тюрьмы, к которой примыкал с одной стороны городок Принстаун, жители которого в свое время в основном обслуживали исправительное заведение. Когда карета проезжала через город, Амелия почти не заметила в нем признаков хоть какого-то оживления. Теперь, когда узников в тюрьме не осталось, город казался совершенно заброшенным.

Когда карета подъехала к самой тюрьме, у Амелии защемило сердце при мысли о том, что Лукас был заперт в этих негостеприимных стенах, что он страдал от сырости и холода и мог видеть всюду, куда доставал глаз, лишь самые неприютные окрестности. Но, подумав о том, сколько унижений и притеснений ему – с его-то гордым и непокорным нравом! – пришлось вытерпеть от тех, кто являл собой здешнюю власть, она почувствовала еще более сильную душевную боль. И если Лукас заставил себя забыть о мести, то вид этих мест вполне мог возродить это чувство. Как же иначе?

Найти здесь Лукаса не составило для Амелии труда, ибо он стоял неподвижно возле каменной арки над въездом в тюремный двор. Он явно пришел пешком из города, так как поблизости Амелия не заметила никакого экипажа.

Если Лукас и услышал, как подъезжает карета, то ничем этого не показал, продолжая сохранять военную стойку. Только руки он держал за спиной, а ноги слегка расставил в стороны и молча созерцал запертые деревянные ворота.

Он был одет в военную форму, но не в ту, которая была на нем во время приснопамятного бала, а в другую, без красного пояса. Она была ему слишком свободна, и Амелия с чисто женской озабоченностью подумала, что его не мешало бы как следует подкормить и к тому же дать ему выспаться, потому что морской переезд во Францию, вероятно, вынудил его спускаться в каюту.

Лукас настолько погрузился в раздумье, что Амелия не без опаски и очень тихо окликнула Лукаса перед тем, как показаться ему.

Он помедлил не больше секунды, потом резко повернулся, и на лице у него выразилось величайшее удивление.

– Амелия? Что ты здесь делаешь?

Она сумела улыбнуться, хотя его сильно осунувшееся лицо вызвало у Амелии желание заплакать.

– Я не думала, что это самое подходящее место для того, чтобы тебе приехать сюда одному.

К ее огромному облегчению, Лукас улыбнулся в ответ.

– Ты боялась, что я сойду с ума от этих болот?

– Скорее боялась другого: вдруг ты забудешь, что у тебя есть жена, – ответила она беспечно, хотя сердце у нее сильно билось.

Он протянул руки, Амелия бросилась к нему в объятия и даже не пикнула, когда он сжал ее так крепко, что ей стало почти невозможно дышать.

– Я тосковал о тебе, – бормотал он, целуя ее волосы. – Тосковал каждый миг во все время нашей разлуки.

– Вижу я, как ты тосковал, – поддразнила она, еле удерживаясь от слез. – Вместо того чтобы приехать домой, ко мне, ты отправился в эту отвратительную старую тюрьму.

Лукас усмехнулся, но не отпустил Амелию, а лишь слегка отпрянул, удерживая ее одной рукой за талию, и сказал, глядя на тюремные ворота:

– Я приехал попрощаться.

– С чем?

– Со всем, С войной. С моими родителями. – Он тяжело вздохнул. – С моим желанием отомстить. Видишь ли, ты была права. Я преследовал Фрайера не столько ради справедливости, сколько и главным образом из чувства мести. Но из мести не только ему. Англичанам за их... предательство. За то, что держали не просто в плену, а в тюрьме мужчин, которым не позволяли вернуться к их семьям после того, как война уже кончилась. За мужчин, хладнокровно убитых.

– За мужчин, замкнутых в подземных туннелях, где они задыхались без воздуха.

Он кивнул:

– Я считаю, что Дартмур обозначил начало всех моих бед. Если бы не тюремное заключение, я был бы дома и сумел помочь своим родным. Фрайер не был способен украсть деньги, а если бы и украл, то я успел бы его задержать до того, как он начал их тратить, и спас бы честь моего отца.

Лукас умолк и о чем-то задумался.

– Но, по правде сказать, – продолжил он, – после окончания войны я бы мог застрять и в другом месте. Морские пехотинцы вернулись в Алжир в 1815 году. Могли меня удержать вдали от дома и другие события, особенно потому, что я никогда особо не стремился состоять при родителях и быть свидетелем их бесконечных ссор. Дартмур не есть начало моих бед – это лишь одна из трагедий войны. – Прерывистое дыхание сотрясало Лукаса. – Это и есть самое трудное и самое страшное. Некого винить и некого карать.

– Даже Теодора Фрайера? – помедлив, спросила Амелия.

– Даже его, – ответил Лукас с невеселой улыбкой. – Ведь он умер, как ты знаешь.

Амелия тесно прильнула к нему.

– Он Мертв, как и это вот место. – Лукас поглядел на заржавленный замок на воротах. – Я ожидал увидеть здесь все, как в те времена, когда был узником этой тюрьмы, – марширующих солдат в красных мундирах и заключенных в мешковатых, уродливых желтых куртках. Но разумеется, этого быть не могло. Потому что жизнь продолжается. – Он указал жестом на сорные травы, растущие в щелях заброшенных стен. – Время разрушает все.

– Не все, – тихо проговорила Амелия. – Оно не может убить любовь.

– Да, только не любовь. – Лукас повернул ее лицом к себе и прижал ладонь к ее щеке. – Вот зачем я здесь сегодня: хочу убедиться, что оставил все это позади, и понять, тот ли я человек, который тебе нужен.

– И что же ты решил? – спросила Амелия еле слышно.

– У меня нет выбора. Я люблю тебя, Амелия. – Он глянул в ее глаза, полные нежности и печали. – Я не смогу прожить без тебя ни одного дня. Если удержать тебя означает забыть прошлое, я постараюсь его забыть.

Сердце Амелии преисполнилось радостью.

– Я не прошу тебя забыть твое прошлое, любимый. Я прошу лишь о том, чтобы ты не позволил ему разрушить твое настоящее. – Она обвила руками его шею. – И наше будущее.

– Не позволю, – пообещал он и поцеловал ее с любовью.

Покашливание кучера напомнило Амелии, что они не одни, и она отстранилась, покраснев.

– Нам, наверное, пора вернуться в более уединенное место.

– Скажем, в консульство в Марокко? – произнес он с вопросительной интонацией.

Амелия подняла на мужа удивленные глаза.

– В почте, ожидавшей меня в Лондоне ко времени нашего возвращения из Шотландии, было письмо с предложением занять там пост американского консула. Я прочел его только рано утром, перед отъездом во Францию.

– Ты имеешь в виду то утро, когда ты удалился, даже не попрощавшись со мной? – спросила она лукаво.

Лукас виновато улыбнулся:

– Я боялся тебя разбудить, боялся, что зрелище твоего нагого великолепия лишит меня решимости, хоть ты и называла меня своим большим и сильным солдатом. Ведь было такое?

Амелия положила ему на плечи руки.

– Но ты и есть мой самый большой, самый сильный солдат.

– Вскоре готовый стать твоим большим и сильным консулом. – Озорной огонек промелькнул в его взгляде. – Если надоедливая жена, которой я обзавелся и которая злится, если я принимаю какое-нибудь решение против ее воли, на это согласится. Потому я и не ответил до этих пор на письмо. – Он посерьезнел и продолжал: – Я знаю, что ты любишь приключения, дорогая, но после всего, через что мы прошли со времени нашего знакомства, жизнь за границей может в некоторой степени утратить свою привлекательность. Условия могут оказаться примитивными, а поскольку твое приданое уйдет на частичное возмещение того, что украл Фрайер, наш бюджет будет скромным. Мы не сможем себе позволить...

– Лукас... – заговорила она с укором, но он продолжал:

– Я только хочу сказать, что глиняная посуда, которую мы будем приобретать, – это единственное, что мы можем найти на дешевых базарах Танжера.

Танжер! Уже одно это слово вызывало представление о мозаиках, о раковинах каури и о восхитительно опасных путешествиях по пустыне.

– Я смогу поехать на верблюде?

Лукас заулыбался:

– Если захочешь, дорогая. И черт побери, милая, если уж ты согласна жить со мной в Марокко, то я почти уверен, что ты привыкнешь есть верблюжатину.

– Проехаться на одном из них вполне для меня достаточно, благодарю тебя. Очень хорошо, я согласна с тем, чтобы ты занял этот пост, но при одном условии.

– И какое же это условие?

– Не жди от меня, чтобы я была покорнойженой.

Лукас рассмеялся и, взяв ее под руку, повел к карете.

– Я не думаю, что смог бы жить с тобой, если бы ты была такой. Последний случай едва не убил меня.

– Правда? – Перед мысленным взором Амелии пронеслись возможные сцены их будущих ласк. – Ну тогда...

– О нет, не надо! – прорычал он, подсаживая ее в карету. – На этот счет ты тоже оказалась права, дорогая моя. Мне вовсе не нужна покорная жена. – Он усадил ее на сиденье и обнял. – Я хочу, чтобы у меня была любящая жена.

– Благодарение Богу. Потому, мой супруг, что такая у тебя уже имеется.

Эпилог

Дорогой кузен!

На прошлой неделе я получила очаровательный подарок от Амелии Уинтер – чайник в виде верблюда. Она также сообщила, что снова ждет ребенка. Утверждает, что майор Уинтер просто восхитителен и что он не ограничивает слишком строго ее передвижений. Зная нашу Амелию, можно с уверенностью сказать, что при всех обстоятельствах она поставит на своем.

Ваш друг

Шарлотта.

Солнце уже склонялось к горизонту на запад от Танжера, когда шум в холле здания американской дипломатической миссии побудил Лукаса отойти от распахнутых французских дверей-окон в его новом кабинете. Через несколько секунд его жена и кареглазая дочка Изабелла буквально ворвались в комнату; за ними следовала молоденькая нянька-марокканка, которую наняли вскоре после того, как Амелия узнала, что ждет второго ребенка.

– Где это вы были, юная леди? – спросил Лукас, сделав строгую мину, хотя его не в меру озорная дочка уже смеялась во весь рот, а ее каштановые кудряшки так и подпрыгивали. – Только не говори мне, что ты убежала от беды.

– Никакой беды, папочка! – заявила шалунья. – Приключение!

Лукас не знал, смеяться ему или огорчаться. Его маленькой радости нет еще трех лет, а она уже выговорила слово «приключение», хоть и шепеляво. Он посмотрел на довольную ухмылку своей супруги и поднял одну бровь.

– Это все твоя вина. Только вообрази: если наша дочь жаждет «приключений» в трехлетнем возрасте, то наш сын может выбраться из материнской утробы, размахивая пистолетом.

– Будь готов и к тому, что это может быть не мальчик, – сказала Амелия, погладив округлившийся живот, и глаза ее заблестели. – Долли говорила, что когда она была беременна Томасом, то почувствовала первое движение плода в пять месяцев, а ее Джорджиана заявила о себе позже. У меня уже пять месяцев, а я ничего такого не чувствую. Значит, может родиться девочка.

– Помилуй Бог, если это так, – пошутил Лукас. – Я и с двумя созданиями женского пола еле управляюсь. – Он повернулся к дочке: – Ну что, дорогая? Как ты думаешь, что будет, если мама подарит тебе сестричку?

– Новое приключение, папочка! – крикнула Изабелла.

– Наверное, так оно и будет, – засмеялся Лукас и, засунув большие пальцы в карманы брюк, посмотрел на девчушку с высоты своего роста. – А что за приключение было сегодня днем у вас с мамой, пока папа находился на приеме у султана? Вы пасли стаю рыбок в заливе? Писали письма пиратам? Поколотили разбойника?

– Мы обошли все комнаты и составили список того, что нам понадобится, – ответила ему Амелия. – Владение удивительное. Имеет ли представление твое правительство, насколько это ценная собственность?

– Если они этого не понимают, я постараюсь их вразумить. – Он усадил смеющуюся Изабеллу к себе на колено и принялся ее покачивать. – Значит, тебе нравится?

– Нравится? Здесь просто чудесно! Комнат так много, что мы можем обзавестись любым количеством детей, каким Нам захочется. И мы в самом центре города. А какие дворики, фонтаны и...

– И вот еще что. Посмотри. – Лукас подошел к французской двери и поманил к себе жену. Держа Изабеллу на руках, Лукас вывел Амелию на балкон. – Когда погода ясная, как теперь, отсюда виден Гибралтар.

– Милостивый Боже, – прошептала Амелия, когда перед ними открылась широкая панорама – оживлённая гавань, сияющий голубизной Гибралтарский пролив и даже сам древний город.

Пока они втроем любовались живописной картиной, чувство великого покоя снизошло на Лукаса. Он никогда не ожидал, что обретет этой райский приют, что у него будут горячо любимая жена и веселая дочка, а в будущем и другие дети. Дартмур стал далеким воспоминанием, как и его ночные кошмары, – ни один из них не посетил его с тех пор, как он три года назад вернулся из Франции. Он даже мог – при необходимости – спуститься в трюм корабля.

Лукас был доволен должностью консула, работой хоть и хлопотливой, но включающей в себя периоды затишья, пе-ремежаемые различными сюрпризами. Жалованья хватало на все необходимое, и, по существу, жили они весьма обеспеченно. Они не прикасались к деньгам, на ежемесячной присылке которых настоял тесть Лукаса, желая вернуть то, что украл брат его жены. Амелия имела даже возможность покупать экзотическую керамику, не говоря уже об экзотических берберских коврах, экзотических визитах к султану и экзотических прогулках верхом на верблюде.

А теперь еще это. Прожив три года вполне скромно, они были поражены, когда султану пришло в голову подарить американскому консульству настоящий дворец. Они перебрались в него только сегодня, но Амелия уже принялась за превращение дворца в уютный дом.

Изабелла завозилась у отца на руках – ей наскучило любоваться видом.

– Папочка, пусти меня!

Весело смеясь, Амелия взяла девочку за руку и отвела в дом, к няньке, наказав ей накормить ребенка ужином и уложить в постель.

Когда она вернулась к Лукасу, он обнял ее за талию, и они еще долго стояли на балконе, любуясь морем.

– Вот возьму и напишу лорду Помрою, что могу смотреть на Гибралтар сколько захочу, – со смехом произнесла Амелия.

Помрой? Лукас давно не вспоминал об этом мерзавце.

– А что поделывает генерал? Никто из твоих многочисленных корреспондентов не писал тебе о нем?

– Он в конце концов нашел себе жену, можешь ты этому поверить? Итальянскую графиню, очень богатую. Думаю, они будут счастливы вместе, если она не станет противиться тому, чтобы время от времени полировать его трубку для опиума.

Выслушав это замечание, Лукас наклонил голову и заметил, как блестят у Амелии глаза, На ней было одно из тех ее марокканских многоцветных платьев, при одном взгляде на которые у Лукаса закипала кровь. Судя по соблазнительной улыбке Амелии, она прекрасно знала, какое воздействие на мужа оказывают эти ее наряды.

– Кстати, о полировке, – заговорил Лукас, уводя жену с балкона в комнату. – В последние несколько дней мы были настолько заняты подготовкой к переезду, что моя «сабля» малость заржавела. Она требует к себе внимания.

– Да ну? – отозвалась Амелия, все так же блестя глазами. – Сейчас принесу подходящую тряпочку.

– Зачем она нужна? – возмутился Лукас, заключая жену в объятия. – Достаточно твоих рук.

– Для такой отменной «сабли»? Вряд ли. Тут нужны тряпочка, и политура, и...

Лукас закрыл ей рот поцелуем, более жарким, чем солнце пустыни. Когда Амелия через некоторое время высвободилась из его объятий, она улыбалась так, как могла улыбаться только его леди Далила.

– Я думаю, мы можем обойтись моей рукой. Или моими губами. Или любым количеством того, что пригодно для «почитания» отличного мужского оружия.

– Жаждешь маленького приключения? – пробормотал он, в то время как его «отличное оружие» уже приготовилось к действию.

– Всегда, – ответила она, увлекая его к дверям их новой спальни. – Когда речь идет о мужчине, которого она любит, для женщины не бывает слишком много приключений.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19