Глава 26

Они ждали уже почти двадцать минут, а принца все не было. К удивлению Регины, его опоздание, по-видимому, нисколько не раздражало Маркуса — в отличие от Луизы.

Она бросила встревоженный взгляд на золовку, нетерпеливо метавшуюся из угла в угол, словно тигрица в клетке.

— Луиза, дорогая, уверяю тебя, он приедет. Не заводись. Маркус удобно устроился в кресле.

— Это всего лишь еще один способ напомнить, кто он, а кто мы, вот и все.

— Похоже, вы хорошо меня знаете, — раздался откуда-то сзади знакомый им всем голос, в котором сквозила нескрываемая горечь.

Регина поспешно встала, и Маркус, хотя и нарочито медленно, последовал ее примеру. В комнату вошел принц. Его, как тень, сопровождал Саймон.

Последовали церемонные поклоны и неизбежный обмен любезностями, но как только с этим было покончено, принц нетерпеливо повернулся к Луизе:

— Разве ты не поцелуешь своего дядюшку Джорджа, малышка? Я помню, когда ты была еще совсем кроха, ты всегда так радовалась моему приезду.

Луиза шагнула к принцу и приложилась губами к его щеке.

— Если ваше высочество не разгневается, я бы хотела спросить, почему мне было позволено звать вас «дядюшка Джордж», если между нами никогда не было родства?

Саймон чуть слышно застонал. Маркус прикрыл ладонью рот, скрывая смешок, а Регине стоило немалых усилий, чтобы не улыбнуться.

Зато сам принц в отличие от остальных и не думал скрывать улыбку.

— А ты нисколько не изменилась, крошка. Всегда такой была, с самого детства — что на уме, то и на языке. — Он грузно опустился в кресло.

Регина незаметно покосилась на Маркуса. Ее супруг не сводил глаз с принца, молча наблюдая затем, как его высочество с болезненной гримасой на лице поудобнее устраивает на низком табурете опухшую ногу. Растерянность исчезла с его лица, сменившись беспокойством и, как ей вдруг показалось, участием. Состраданием?!

Принц Георг заметил его взгляд.

— А вот я изменился, не так ли, Дрейкер? Постарел, да… как будто не девять лет прошло, а все двадцать. Вот что регентство делает с людьми…

Маркус презрительно фыркнул.

— Это делает не регентство, а распутная жизнь, ваше высочество.

«Святители небесные, что он такое говорит?!» — ужаснулась Регина. Их обоих вышвырнут отсюда еще до того, как Луиза успеет сказать то, ради чего они явились сюда.

Но Георг только насупился:

— О Боже, мой сын опять собрался читать мне мораль! Нет, нет, избавь меня от своих проповедей! Я уже успел забыть, как часто ты делал это в прошлые годы.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Все застыли, гадая: заметил ли принц, что только что в присутствии нескольких человек назвал Маркуса сыном?

А вот Саймон заметил, в этом не было никаких сомнений. На лице его и до того была написана тревога, а сейчас, после этих слов, вид у него стал, что называется, краше в гроб кладут. Регина не сводила с брата глаз, пытаясь угадать, в чем тут дело.

Принц сделал знак Луизе подойти.

— Ну, малышка, твой брат написал мне, что ты хочешь задать мне несколько вопросов. И вот я здесь. Слушаю тебя.

Луиза испуганно глотнула, но заставила себя сдвинуться с места и подойти к принцу.

— Регина сказала мне о вашем желании видеть меня при дворе и…

— Вы сообщили леди Дрейкер о наших планах, Фоксмур? — бросив в сторону Саймона тяжелый взгляд, перебил ее принц.

— У меня не было выбора, ваше высочество, — с виноватым видом признался Саймон. — Регина сама догадалась о многом и пригрозила, что расскажет обо всем Дрейкеру. Вот мне и пришлось объяснить ей все откровенно и попросить ее выполнить свой долг.

— Попросить?! — рявкнул Маркус. — Ах ты, лживая ско… Ты ведь шантажировал ее, не так ли?! Ты пригрозил, что расскажешь мне о ней кучу всяких небылиц, и тогда, мол, я немедленно брошу ее! Разве нет?

— Это так? — Принц повернулся к Регине. Она молча кивнула.

— Я поступил так, как велел мне долг, — упавшим голосом пробормотал Саймон.

— А целоваться со мной вам тоже велел ваш долг?! — бросила ему в лицо Луиза. — Или говорить мне о любви? Клясться, что мы, мол, направляемся в Гретна-Грин, в то время как вы собирались отвезти меня в дом его высочества и устроить мне встречу с принцем?

Лицо Саймона стало мертвенно-бледным.

— Ну ответь же ей! — С каждым словом, слетавшим с уст разъяренной Луизы, лицо принца бледнело все больше. Сейчас оно стало совсем бескровным. — Что же ты молчишь, Фоксмур? Расскажи ей правду. Ты действительно это сделал? Выходит, ты играл ее чувствами?

В глазах Саймона сверкнул огонек.

— У меня были связаны руки. Они оба вовсе не оставили мне выбора. — Он кивнул в сторону Маркуса. — Ее братец заставил Луизу пообещать, что она не станет встречаться со мной, а она уперлась, заявив, что ни за что не нарушит слова. Каким-то чудом мне удалось улучить момент на балу и уговорить ее… — Он осекся, сообразив, что этим признанием сам роет себе могилу. На мгновение в комнате вновь воцарилась тишина. Потом, повернувшись к принцу, Саймон с каменным лицом добавил: — Вы ведь сами, ваше высочество, говорили мне, что желаете видеть ее при дворе! — В голосе его чувствовалась едва сдерживаемая ярость. — Вы сами попросили устроить так, чтобы могли встретиться с ней наедине. Я делал только то, что вы мне…

— Я не приказывал вам целоваться с ней. Саймон сжал руки в кулаки:

— Это правда, ваше высочество. Я сделал это по собственной воле.

— Я также не приказывал вам давать ей какие-либо обещания. А вы это делали.

— Проклятие, у меня не было выхода!

— Ну, мне кажется, по крайней мере один у вас точно был. Вы могли сначала посоветоваться со мной.

— Вы этого хотели, и вы, ваше высочество, это знаете! — прорычал Саймон.

Принц застыл. Потом медленно, как бы с неохотой отвел взгляд в сторону.

— Благодарю вас, Фоксмур. Я подумаю, что тут можно сделать, и позже дам вам знать о своем решении. А сейчас я хочу поговорить с нашими гостями. Без свидетелей.

Это прозвучало как пощечина. На лице Саймона появилось оскорбленное выражение, на скулах загорелись два красных пятна.

— Но… как же так?! Это… это неправильно!

— Довольно, сэр! — ледяным тоном отрезал принц. — Если вы немедленно не удалитесь, я буду вынужден позвонить и…

— Я ухожу, — выдавил из себя Саймон. Щеки его побагровели от пережитого унижения, в глазах полыхал огонь. Гордость его была больно задета.

Регина, пожалуй, даже пожалела бы его, если бы его хитроумные планы не доставили ей столько боли.

Он уже повернулся было к двери, когда Луиза окликнула его:

— Саймон…

— Что? — не оборачиваясь, бросил он через плечо.

— Во всем этом была хоть крупица правды? Ты хоть что-то чувствовал ко мне? Или это все только ради того, чтобы угодить его высочеству?

Саймон вздрогнул, как от удара. Потом медленно повернулся и оглядел Луизу с ног до головы таким жарким, раздевающим взглядом, что ее кинуло в дрожь. Именно так Маркус смотрел на Регину.

— Я целовал тебя по собственной воле! — прорычал он. — Слышишь? Принц тут ни при чем. Ну, довольна? — И, круто повернувшись, выскочил за дверь.

Луиза, потрясенная до глубины души, только молча смотрела ему вслед.

— Скажите, что я могу сделать для вас, чтобы как-то загладить проступок моего чересчур… хм… услужливого друга? — неловко спросил принц.

Луиза словно очнулась. Она расправила плечи и повернулась к принцу. На лице ее была написана твердая решимость.

— Прежде всего скажите, для чего вы хотели видеть меня при дворе.

Лицо принца потемнело.

— Иными словами, ты желаешь знать, действительно ли я твой родной отец?

Луиза покраснела, но во взгляде ее читалась непреклонная решимость. — Да. Маркус с Региной обменялись тревожными взглядами.

— Ваша мать всегда настаивала на том, что ты моя дочь. Мы действительно были с ней… хм… близки. Так что такое возможно. Но не исключено, что и нет. Если честно, я и сам этого не знаю. — Заметив, как вытянулось у Луизы лицо, принц поспешно добавил: — Но в своем сердце, поверь мне, девочка, я всегда считал тебя своей дочерью. Именно поэтому мне так хотелось видеть тебя при дворе. И я до сих пор этого хочу. Желаю узнать тебя получше, ведь ты стала совсем взрослая.

Луиза вдруг улыбнулась, и Регина услышала позади себя сдавленный стон, сорвавшийся с губ Маркуса. Она мгновенно догадалась, о чем он думает… как изменчивы чувства молодой девушки, в том числе и Луизы, и как легко опытный человек может манипулировать ими. Похоже, он и на этот раз оказался прав. Регине оставалось только надеяться, что присущий Луизе здравый смысл поможет ей сообразить это самостоятельно.

— Я подумаю над вашим предложением, ваше высочество, — лучезарно улыбнулась Луиза. — Я понимаю, какая это честь для меня — оказаться при вашем дворе. Но если я соглашусь… могу ли я надеяться, что взамен вы благосклонно отнесетесь к одной моей просьбе?

Принц пожевал губами.

— Ты получишь это, малютка. Я готов выполнить любую твою просьбу.

— Насколько я знаю, заветная мечта Саймона стать премьер-министром, не так ли? Регина и Маркус вновь обменялись встревоженными взглядами.

На лице принца отразилось сомнение.

— Да.

— Думаю, из него получится прекрасный премьер… в свое время, конечно. После того как он немного лучше узнает жизнь. Я имею в виду за пределами Англии, — сладко улыбнулась Луиза.

Принц подозрительно уставился на нее.

— Да… возможно, ты и права, — задумчиво протянул он.

— Место посла или пост губернатора в одном из отдаленных уголков империи позволили бы ему обзавестись столь необходимым ему жизненным опытом, не так ли, ваше высочество? Где-нибудь в Вест-Индии, например. Или даже в Индии. В общем, где-нибудь подальше от Англии, где ему было бы весьма затруднительно играть с чувствами юных и невинных английских леди.

— А ты еще меня считала драконом! — шепнул Маркус на ухо Регине.

— Саймон никогда ей этого не простит, — прошептала в ответ Регина.

— Вот и хорошо. Чем раньше до него дойдет, что члены моей семьи, и ты в том числе, не игрушка, тем лучше для него и для нас. — Маркус незаметно пожал ее руку.

Она ответила ему Тем же.

— А что, если Фоксмур просто откажется от нового назначения? — спросил принц.

— Не откажется, — дерзко улыбнулась Луиза, склонившись к уху принца. — В особенности если вы, ваше высочество, намекнете ему, что это лишь ступенька к креслу премьер-министра.

Принц смерил ее тяжелым взглядом:

— Ты заставляешь меня сделать выбор между тобой и моим ближайшим другом?

— Вовсе нет. Просто покорнейше прошу заметить, что я не смогу бывать при дворе вашего высочества и вращаться в тех же кругах, что и человек, которому я не в состоянии доверять, — естественно, я имею в виду герцога, — пояснила она. И тут нижняя губа у нее выразительно задрожала — вот-вот заплачет, мелькнуло в голове у Регины. — Это было бы слишком мучительно, — душераздирающим тоном добавила Луиза.

«М-да, похоже, Маркус зря волновался, — ядовито подумала Регина. — За нее не стоит беспокоиться. Малышка вполне может за себя постоять!»

— Ладно, — с томительным вздохом кивнул принц. — Губернаторство так губернаторство. — И поудобнее устроился в кресле. — А ты получишь место при дворе.

— Она сказала, что подумает, — не утерпел Маркус. Луиза даже ухом не повела.

— Если герцог Фоксмур уедет, я сочту за честь служить вам, ваше высочество.

— Будь все проклято, Луиза… — начал Маркус.

— Успокойтесь, Дрейкер! — Принц с трудом поднялся на ноги. — Если она сама этого хочет, то это уже вас не касается.

— Но я пока что ее опекун! — нахохлился Маркус.

— Конечно. И вы славно поработали, — буркнул принц. — Замуровали бедняжку в своем Каслмейне и держали там взаперти. Неудивительно, что такому краснобаю, как наш юный друг Фоксмур, потребовался всего лишь месяц, чтобы она согласилась бежать с ним в Гретна-Грин!

— По вашей же собственной просьбе!

— Это уже не важно, — отмахнулся принц. — Сейчас пришло время показать ей, что такое настоящая жизнь. А для этого нет лучше места, чем мой двор!

— Ваш двор! — фыркнул Маркус. — Сущий вертеп…

— Маркус, умоляю тебя! — вмешалась Луиза.

— Довольно! С меня хватит! Зря мы приехали. — Маркус в упор посмотрел на принца. — Вы нисколько не изменились, ваше высочество, — все так же любите одного себя и обожаете играть судьбой других. — Повернувшись к Луизе, он схватил ее за руку: — Пойдем. Мы возвращаемся домой. Пошли, Регина.

Регина мысленно застонала. Именно этого она и боялась. Если речь шла о его высочестве, Маркус был просто не в состоянии вести себя как разумный человек.

— Вернись! — крикнул в спину Маркуса принц. — Ты не можешь вот так взять и уйти!

— Можешь сам посмотреть, как я это сделаю! — рявкнул Маркус в ответ. Волоча за собой Луизу, он широкими шагами направился к двери. Регина поспешно двинулась за ним.

— Пропади ты пропадом, упрямая твоя башка! Я ведь ничего не знал об этом вашем донжоне! — прорычал ему вслед Принни.

Маркус словно врос в землю. Каждый дюйм его тела, казалось, превратился в камень. В комнате стало так тихо, что каждый мог слышать биение собственного сердца. Все оцепенели. Тишину разорвал недоумевающий шепот Луизы:

— Это он наш донжон имеет в виду?

— Луиза, дорогая, — охрипшим голосом попросил принц, — выйди ненадолго. Леди Дрейкер составит тебе компанию.

— Регина не пойдет, — ледяным тоном заявил Маркус. — Или она остается, или мы покинем Карлтон-Хаус вместе.

Принц посерел:

— Хорошо. Луиза, если ты пройдешь вот в эту дверь, там ты найдешь одну из придворных дам. Думаю, она не откажется показать тебе мое владение.

У Луизы хватило здравого смысла послушаться. Как только за ней захлопнулась дверь, принц повернулся к ним и устремил взгляд на Маркуса.

— Я так понимаю, твоей жене все известно о… о том печальном происшествии… хм… в донжоне.

— Три дня… — прохрипел Маркус. — Я просидел в этом каменном мешке целых три дня. И ты, черт возьми, прекрасно это знаешь!

— Клянусь тебе, я ничего не знал. Не знал до того самого дня, когда твоя мать ударила тебя по лицу кочергой. А почему, ты думаешь, она тогда пришла в такую ярость?

— Потому что я велел ей убираться и забыть дорогу в этот дом, — сквозь зубы проговорил Маркус. — И забрать с собой своего чертова любовника.

Принц дернулся, как от ожога, и Регина незаметно коснулась руки Маркуса. Он демонстративно взял ее руку в свою, и их пальцы переплелись.

— Это само собой, — тяжело вздохнув, согласился принц. —

Однако это не единственная причина. Ей было хорошо известно, как я отнесусь к тому, что она на три дня посадила тебя под замок, и не где-нибудь, а в донжоне! — Внезапная боль судорогой исказила его лицо. — Боже мой, Маркус, неужели ты решил, что вся эта кутерьма с Луизой и Саймоном только ради того, чтобы твоя сестра получила возможность блистать при дворе?! Естественно, нет, можешь поверить мне на слово. Я ведь никак не мог найти способ поговорить с тобой. Заставить тебя выслушать меня. Еще в тот самый день я собирался поклясться тебе, что ничего об этом не знал. Но она ударила тебя кочергой… а после этого все разговоры стали попросту невозможны.

Тяжело ступая на опухших ногах, он приблизился к ним.

— Я решил ждать, пока ты остынешь, придешь в себя, потом отправил тебе письмо. Оно вернулось нераспечатанным. Черт возьми, они все возвращались нераспечатанными! Тогда я отправил письмо с нарочным, но ты вышвырнул его за дверь, пригрозив отрезать ему уши. — Голос принца задрожал. — Но даже тогда я надеялся, что рано или поздно ты решишь воротиться в общество. Я непременно узнал бы об этом. И тогда у меня появился бы шанс встретиться с тобой…

Маркус сжимал руку Регины так крепко, что она даже испугалась, как бы он не сломал ей пальцы.

— Но ты не сделал этого, — вздохнул его высочество. — А потом я вдруг услышал, что Луиза начала выезжать, и усмотрел в этом возможность увидеться с вами обоими. Я не сомневался, что ты будешь рядом, ведь ты готов на все, чтобы защитить ее, верно? Ты не задумываясь сровнял бы с землей и мой Карлтон-Хаус, лишь бы вырвать ее из моих объятий.

Маркус молчал — только смотрел на принца в упор немигающим взглядом.

— Неужели ты так никогда и не простишь меня? — хриплым шепотом спросил Принни. — Клянусь тебе, я ничего не знал! Я бы никогда этого не допустил!

— Думаешь, я поверю?! — взорвался Маркус. — Как ты мог ничего не знать? Или ты даже не заметил, что я куда-то пропал?

— Заметил. И твоя мать объяснила, что в качестве наказания велела тебе сидеть в своей комнате. Она сказала, что еду тебе приносят и у тебя там полно книг.

Маркус коротко фыркнул.

— А когда она притащила меня извиняться, тебе ничего не показалось странным? Разве по моему виду не было ясно, что я провел эти дни не у себя за книгами?

— Наверное, ты прав. И я непременно обратил бы на это внимание, если бы не был слишком зол на тебя. Ты просил прощения, а в глазах у тебя застыла ненависть…

— А чего ты ожидал?! Я три дня подыхал в этом каменном мешке с крысами! Подобрав под себя ноги, я сидел в полной темноте в старом кресле, которое мать оставила мне, и размышлял, когда же они доберутся до меня! При каждом шорохе меня бросало в дрожь — мне казалось, что они вот-вот набросятся на меня. А днем… днем было еще хуже, потому что днем приходила мать — посмотреть, достаточно ли я напуган, чтобы проглотить свою гордость и попросить прощения у ее любовника…