Глава 23

Первые недели своего выздоровления Шарлотта была поглощена ребенком — она изучала каждую припухлость и каждую складочку, очаровательный изгиб бровей, крепкое тельце, недовольство в глазах, когда девочка была голодна, и блаженное причмокивание, когда она ела. Шарлотта думала об Алексе с благодарностью: он вставал в темноте и шел открывать дверь Кейти, приносившей Сару для кормления, а днем он играл с Пиппой. По ночам Алекс с Шарлоттой спали, тесно прижавшись друг к другу, пока не наступало время кормить Сару. Уже через несколько недель Сара просыпалась ночью всего лишь один раз. Шарлотта пробуждалась, искала Сару, а находила теплую мужскую руку, обнимавшую ее живот, или мускулистую ногу, небрежно лежавшую на ее ноге. И у нее теплело на сердце. Сара отличалась спокойным характером, не доставляла хлопот и была нетребовательна.

Шарлотта на удивление легко пришла в себя после родов.

Однажды утром, когда Саре было около двух месяцев, Шарлотту разбудил легкий толчок, это муж спустил с кровати ноги.

Мари побывала в комнате еще рано утром и раздвинула гардины. Утреннее солнце освещало ковер. Серебряные пряди Алекса блестели в лучах. Он стоял голый у окна и смотрел в сад. Сонная Шарлотта оглядела его — с длинных крепких ног до широких плеч. За последние месяцы волосы у него отросли и закрывали шею.

— Алекс, — не успев подумать, позвала Шарлотта.

Алекс резко обернулся на нежный звук ее голоса, словно услышал выстрел. Она оперлась на локоть, и ее мягкие волосы рассыпались по плечам. Тонкая батистовая рубашка с широким воротом, удобным для кормления, соскользнула, обнажив плечо. Тело Алекса тотчас же напряглось. Шарлотта как зачарованная молча смотрела на него. Ее шея порозовела.

Алекс подошел к кровати, стараясь не выдавать своей походкой, что выступающая часть его тела беспокоит его.

— Шарлотта?

Шарлотта ничего не сказала. Она дрожала, не в силах оторвать от него взгляда. Глаза Алекса стали совершенно черными — такими, что невозможно было разглядеть зрачки, — а бровь вопросительно приподнялась. Не услышав ее ответа, он сел на постель.

Протянув руку, он медленно погладил ее шею и груди, двумя холмиками цвета слоновой кости выступавшие из-под кружев ночной рубашки. Осторожно, затаив дыхание, чтобы не испугать, Алекс прикоснулся к ее розовым губам.

Шарлотта инстинктивно раскрыла губы, и язык Алекса не замедлил этим воспользоваться. Шарлотта притянула мужа за шею и почувствовала на себе восхитительную тяжесть его тела. Она уже думала, что никогда больше не ощутит этой возбуждающей твердости, заставляющей ее одновременно трепетать и сгорать от желания.

Быстрым движением Алекс отбросил рубашку с ног Шарлотты. Он стремился не дать ей времени вспомнить, что она его ненавидит. Они уже обсудили все, что произошло до рождения Сары, но Алекс знал, что в глубине души Шарлотта должна его ненавидеть. Она позволила ему остаться с ней, пока их ребенок еще так мал… но в душе жена должна ненавидеть его за то, что он чуть не убил ее и Сару, за то, что не доверял ей и покинул ее.

Но то, что он сознавал это, не мешало ему любить Шарлотту и желать ее. Сара была его дочерью, он чувствовал это всем своим существом. Его не волновало, на самом ли деле она была его дочерью, как не волновало, что Шарлотта не была девственницей. Он хотел только одного — чтобы эта милая, веселая, изумительная женщина была рядом с ним всю его жизнь.

Он дотронулся до нее, и Шарлотта застонала, прижимаясь к его ладони. Сознание Алекса затуманилось: она была готова принять его.

— Шарлотта, — прошептал он, — ты уверена, что уже можно? Ведь Сара родилась лишь два месяца назад…

Шарлотта открыла глаза и увидела тревогу во взгляде Алекса. Его лицо застыло в усилии сдержать себя. Вместо ответа она провела языком по его губам. Возбуждающее, дразнящее, провоцирующее приглашение! Алекс прижался к ее губам и вошел в нее. Хриплый стон вырвался из его груди.

Он больше не шелохнулся, и Шарлотта чуть подтолкнула его бедрами. Ее сердце бешено стучало. Она не чувствовала ничего, кроме невероятного обжигающего жара, исходившего от ее бедер и живота. Этот жар требовал от него отклика — такого же яростного ритма, о каком она вспоминала в своих снах. Почему он неподвижен?

Алекс смотрел на длинные трепещущие ресницы Шарлотты, а она растерянно смотрела на него;

— Я не могу… — Голос его прерывался. — Шарлотта, пожалуйста…

Шарлотта смотрела на мужа в полном недоумении. О чем он просит? Она прижалась к нему бедрами; на минуту закрыв глаза, — убеждая и прося его. Но Алекс не двигался. Она вновь посмотрела на него.

Он молчал. В его глазах она увидела страх и беспомощность.

— Алекс? — спросила она нерешительно. — В чем дело? Разве… ты не хочешь?

— О Боже, — простонал Алекс. — Разве ты не чувствуешь? Я — не хочу?

Он вошел в нее, чтобы показать ей, насколько велико его желание. И не смог остановиться, Но как только с губ Шарлотты сорвался стон, он замер.

— Алекс! — Шарлотта с ужасом увидела, что в его глазах блестят слезы. — Алекс!

Уронив голову на руки, Алекс сел на краю кровати.

— Алекс, в чем дело? — Шарлотта торопливо прикрыла рубашкой ноги и села рядом с мужем.

Он поднял голову, и по его глазам она поняла, как жестоко он себя осуждает.

— Я чуть не отнял жизнь у тебя и у Сары, Шарлотта. Я не могу заниматься любовью, словно ничего не случилось. Я не должен быть здесь с тобой; тебе давно следовало вышвырнуть меня за дверь. Бог свидетель, я этого заслуживаю.

Шарлотта скрыла улыбку. Боже, она вышла замуж за человека, впадающего в крайности! Когда Алекс отстранился от нее, она испугалась, подумав, что сейчас начнется приступ гнева. Хотя теперь, когда она твердо убедилась в том, как сильно он ее любит, даже припадок ревности не мог нарушить ее счастья.

— Ты меня любишь?

Алекс наклонился и слегка коснулся ее губ.

— Ты знаешь, что люблю.

— А думаешь ли ты, что я люблю тебя?

Мимолетная улыбка озарила взгляд Алекса.

— В светлые минуты жизни.

Шарлотта взяла лицо Алекса в свои ладони, в этом жесте были и чувственность, и доверчивость.

— Разве ты не понимаешь, Алекс? Разве ты не понимаешь, как нам повезло? Ты любишь меня так сильно, что смог спасти мне жизнь — ты вытащил меня из небытия. А я люблю тебя так, что послушалась твоего голоса и вернулась оттуда, хотя уже сдалась.

Шарлотта дотронулась до губ Алекса с нежностью и верой в глазах. Она прошептала:

— «Иметь и хранить, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит нас».

Алекс молча заключил жену в объятия, пряча лицо в ее душистых волосах. У него сжималось горло, и слезы жгли глаза, но мягкое прикосновение шелковистых волос успокоило его.

— Я не стою твоей любви, Шарлотта. Я ревнивый идиот, — сказал он. — Для меня невыносима сама мысль, что кто-то еще может коснуться тебя. Эта мысль лишает меня рассудка. Прости меня. Я так раскаиваюсь в своей жестокости…

Мучительное сознание своей вины мешало Алексу говорить. Шарлотта ласково потерлась щекой о его плечо.

— Ты действительно идиот, Алекс. Зачем мне желать, чтобы до меня дотрагивался другой мужчина, когда мы так любим друг друга?

Но Алекс продолжал:

— Ты не знаешь, Шарлотта, как я был глуп. Я восхищался собой потому, что собирался тебя простить, хотя это ты должна была прощать меня. Если… если я пообещаю больше не сходить с ума, ты будешь доверять мне?

— Я доверяю тебе, — просто сказала Шарлотта. — И в постели, и вне ее.

— Я бы никогда не смог спать с другой женщиной, — ответил Алекс, продолжая тему постели.

— Ну, — спросила Шарлотта с насмешливой улыбкой, целуя смуглое плечо Алекса, — а ты можешь представить, что спишь со мной?

Она покрыла быстрыми поцелуями шею мужа. Затем, откинув голову, взглянула в его черные как уголь глаза:

— Я люблю тебя, Александр Фоукс. Я так тебя люблю, что, без сомнения, буду прощать тебя снова и снова — за все, что ты сделаешь.

Алекс смотрел на нее пронзительным взглядом.

— Ты не можешь любить меня так, как я люблю тебя.

Они помолчали. Теперь влага блеснула в глазах Шарлотты. Наклонив голову, Алекс стал страстно целовать ее глаза, щеки, уши. Он поцелуем стирал с ее нежной кожи каждую слезинку.

Наконец они вместе упали на кровать. Шарлотта сжала плечи Алекса, и он погрузился в ее теплую глубину.

Эпилог

Август 1803 года

В теплых осенних сумерках Алекс ехал верхом вместе с Люсьеном Бошем и Уиллом Холландом. Все трое наслаждались поездкой. Солнце садилось за край густого леса, окружавшего загородное поместье барона Холланда. Чувствуя после долгого дня пути близость дома, их лошади побежали резвее.

— А славное у тебя местечко, Уилл.

Уилл улыбнулся. Когда они подъехали к домику привратника, он придержал лошадь:

— Прошу прощения, я на минуту. Жена привратника заболела, и я хотел бы справиться о ее здоровье.

Уилл соскочил с лошади и исчез в крытом соломой домике. Люсьен натянул поводья и повернулся к Алексу.

— Ты так и не позволил мне поблагодарить тебя, — сказал он.

— Не за что меня благодарить, — ответил Алекс.

— Нет, есть, — настаивал Люсьен. — Я знаю о скандале, в котором пострадала твоя жена. Если бы я не попросил тебя, ты не оставил бы ее — особенно в такой момент. Если бы только ты сказал мне, что она ждет ребенка…

— Мы не знали. Кроме того, все разрешилось само собой. Шарлотта столкнулась кое с какими сплетнями, но сейчас все улеглось: никто и думать не осмелится, что Сара не моя дочь!

(Сара была его дочерью — каждой черточкой лица и изгибом бровей.)

— Да, но я очень сожалею, что…

— Люсьен, ничего не было.

Разговор прервал Уилл: он вышел из домика и вскочил в седло. Алекс пустил лошадь галопом, стремясь скорее добраться до дома. Он отсутствовал несколько часов, осматривая земли и новые прядильные фабрики Уилла. Он соскучился по детям… и Шарлотте.

Люсьен снова поравнялся с Алексом.

— Насколько я понял, сегодня твой день рождения, — лукаво заметил он. — Думаю, тебе приготовили сюрприз.

Алекс искоса взглянул на него:

— Откуда ты знаешь?

Люсьен загадочно улыбнулся:

— Я так предполагаю.

В том, что Пиппа бросилась ему навстречу прямо через зеленую лужайку, расстилавшуюся перед домом Уилла, не было никакого сюрприза. Возможно, что «бросилась» в данном случае было преувеличением: Пиппа мелкими шажками направилась к нему, тоненьким голоском крича: «Папа! Папа!» Алекс соскочил с лошади и, подбросив дочь, посадил ее себе на плечо, и она зашептала ему в ухо свои пахнувшие ежевикой секреты о котятах в амбаре и ягодах в саду.

Не было никакого сюрприза в том, что жена смотрела на него со смешанным чувством любви и желания, и Алексу с трудом удавалось держать себя в руках. Ему пришлось на какое-то время отойти в сторону и сделать вид, что он углублен в изучение фарфора Хлои Холланд (как будто он снова стал подростком). В журчащем смехе жены тоже не было ничего необычного, как и в его желании поскорее перекинуть ее через плечо и унести в спальню.

Ничего не произошло и за обедом. Сидевшая во главе стола Хлоя вела себя с очаровательной простотой — она без труда вошла в роль баронессы Холланд. Гости обсуждали возможное вторжение Наполеона и позорную смерть епископа Бернама в объятиях женщины сомнительного поведения. Никто даже не упомянул о дне рождения Алекса Он чуть не обиделся. Но может быть, Шарлотта приготовила ему что-то особенное в спальне? Скажем, огромный бант, а внутри — жена. Ему весьма понравилась эта мысль.

Дамы встали и удалились в гостиную. Алекс, Уилл и Люсьен расположились в библиотеке с бокалами виски: Внезапно двери библиотеки распахнулись, и вошел дворецкий Уилла — француз, утверждавший, что не говорит по-английски.

Алекс вопросительно посмотрел на него.

— Милорд. — В руке, затянутой в перчатку, дворецкий держал белый конверт. Он величественно поклонился и подал ее Алексу.

Алекс взглянул на Люсьена и снова заметил на его лице лукавую улыбку.

— Мой день рождения? — Совершенно верно, — подтвердил друг.

Алекс сломал печать и быстро прочел записку. Затем, вопросительно подняв бровь, взглянул на Люсьена:

— Я должен пройти наверх и «нарядиться надлежащим образом»…

Уилл с улыбкой заговорщика встал со своего места.

— В таком случае, Алекс, позволь нам тебя не задерживать.

— Кто-нибудь знает, что задумала моя жена?

Взглянув на друзей, он увидел в их глазах озорные огоньки и понял, что ответ получил. Он быстро взбежал по мраморным ступеням, на ходу пытаясь представить себе этот фантастический «надлежащий» наряд. Интересно, как будет одета Шарлотта?

Но в спальне, кроме Китинга, не было никого — ни одетой, ни восхитительно раздетой жены. Китинг разложил на постели вечерний костюм. Алекс собирался возразить, но слова замерли у него на губах: очевидно, это было частью сюрприза, задуманного Шарлоттой. С его стороны было бы неблагодарностью не подчиниться. Он все же нахмурился, когда Китинг набросил ему на плечи старое зеленое домино.

— Разве я еду на маскарад? Маскарад в этом забытом Богом краю?

— Не знаю, милорд. Я лишь выполняю распоряжение графини.

Китинг не упомянул, что Шарлотта еще два месяца назад попросила его достать с чердака зеленое домино, а поездка в день рождения была задумана ею еще раньше.

Наконец Китинг вывел своего озадаченного хозяина из спальни. В холле их ожидал дворецкий Уилла — с «дьявольски французской», как сердито подумал Алекс, улыбкой на лице. Дворецкий почтительно проводил его до кареты.

Наконец-то, подумал Алекс, ускоряя шаги. Оттолкнув руку лакея, он сел в карету.

Но и в карете никого не оказалось, и, прежде чем он это понял, дверца закрылась, и лошади тронулись. Алексу стало не по себе.

Они ехали недолго, минут двадцать. Для Алекса была приготовлена корзина со снедью, и он воспользовался ею. Но даже бокал великолепного шампанского не вернул ему хорошего расположения духа. Где его жена? Какое удовольствие пить шампанское в одиночестве? Он представил, как она сидит в карете напротив него, и его глаза потемнели. Затем он хищно улыбнулся: он отомстит за этот день рождения, проведенный в одиночестве! Домой ведь она должна будет ехать вместе с ним…

К тому времени, когда карета остановилась, Алекс уже не сердился. Выпив почти целую бутылку шампанского, он даже повеселел.

Алекс распахнул дверцу, спрыгнул на землю и оказался лицом к лицу с Китингом. Быстро оглянувшись, он увидел, что они остановились на ухоженной аллее, ведущей к загородному дому.

— Китинг!

— Милорд, — тихо ответил слуга.

Похоже, он только что слез с козел: щеки и нос его покраснели от холода.

— Господи, что ты тут делаешь? И где мы?

Китинг замялся, в руках он держал кусок черной материи.

— Милорд, я должен попросить вас повернуться спиной, — ответил он.

Алеке увидел материю и перевел взгляд на смущенного слугу. Шарлотта затянула эту шутку с маскарадом. Пожав плечами, он повернулся и позволил плотно завязать себе глаза.

Китинг вновь усадил его в карету, и они поехали по направлению к дому — так по крайней мере показалось Алексу. Все это начинало раздражать его. Если жена хотела, чтобы у него были завязаны глаза… или чтобы он был связан, то почему бы ей не сделать это самой? Зачем понадобилась канитель с участием слуг?

Карета остановилась, и Китинг взял его под локоть. Алекс стряхнул с себя его руку и самостоятельно вышел из кареты. Странно, но, судя по шуму, они приехали на званый вечер: он слышал пронзительный женский смех и звуки игры небольшого оркестра.

— Милорд, — тихо произнес Китинг.

На этот раз Алекс разрешил взять себя под локоть и повести наверх по ступенькам, как ему показалось, в зал, полный людей. Алекс услышал, как гостей очень заинтересовал человек с завязанными глазами. Но он невольно обратил внимание и на довольно странный выговор собравшихся: здесь явно находились не одни только дворяне! Алекс уже готов был сорвать повязку и потребовать объяснений, когда Китинг остановил его, сказав:

— Осторожно, милорд. Вы стоите перед лестницей.

Затем повязка ослабла и упала с его глаз. Алекс стоял наверху мраморной лестницы, перед ним был бальный зал, заполненный танцующими. В зале было жарко, и жару усиливал острый запах сальных свечей и разгоряченных танцоров. Он с удивлением огляделся. В нем пробудились давно забытые воспоминания. Кажется, он уже был здесь раньше.

В зале пышные юбки боролись за место с потрепанными туниками. Некоторые женщины прятали лица под маленькими масками, но большинство отдавало предпочтение толстому слою грима. Алекс нахмурился: где, черт побери, он оказался?

Зеркальные окна завешены потертым бордовым бархатом… Конечно! Это же Стюарт-Холл… и, должно быть, бал проституток. Субботний бал проституток — ведь сегодня же суббота, вспомнил пораженный Алекс.

Он поднял глаза и застыл на месте. Она была там. Рядом со статуей Нарцисса стояла стройная женщина, одетая в черное домино. Напудренные волосы были улажены в высокую прическу. Алекс обошел группу бурно веселящихся гостей и спустился в зал. Он шел сквозь толпу танцующих, задевая зеленым домино напудренные плечи и пышные оборки «ночных бабочек». Но он не смотрел по сторонам. Он не мог оторвать взгляд от своей жены.

Шарлотта же чувствовала, что ждала этой минуты всю жизнь: вот он, ее любимый «лакей», с серебрящимися волосами, в зеленом домино, стоит там, на лестнице. Но на этот раз он искал ее. И когда их взгляды встретились, в них была такая нежность и страсть, что она задрожала и схватилась за холодную руку каменного Нарцисса.

И тут же улыбнулась: Алекс уверенно шел к ней через зал — словно не существовало всех этих проституток, торговцев, слуг и прочих. Никто при всем желании не смог бы принять его за лакея, глядя на его врожденную надменность и спокойную грацию. Даже старый плащ он нес с непринужденностью, свойственной благородному происхождению и благородному уму.

Прошла вечность, и он подошел к ней.

Ее волосы были напудрены, а кожа отличалась настолько ослепительной белизной, что заставляла предполагать, что у ее обладательницы рыжие волосы. В черном домино она пряталась в тени статуи. Она была сама собой — «девушкой из сада» и… Шарлоттой.

Не теряя ни минуты, Алекс накрыл ее своим зеленым домино и принялся целоватв с такой страстью, с такой любовью и так властно, что у Шарлотты подогнулись колени, и она была вынуждена прижаться к нему, чтобы не упасть. Она просунула руки под его черный фрак и, поглаживая чуть шероховатую батистовую рубашку, ощущала твердые мускулы его спины.

Алекс взглянул на нее из-под черных ресниц.

— Я должен убить тебя за эту шутку, — хриплым от волнения голосом произнес он. — Или я должен убить себя за то, что так долго был безнадежным идиотом!

Шарлотта, прижимаясь к его груди, улыбнулась:

— С днем рождения, любовь моя.

— Лиса! — Алекс снова наклонился к ней.

Едва ли кто из танцоров, веселившихся на популярном балу проституток, обратил внимание, как один из гостей прошел через зал и направился к лестнице, держа на руках женщину. А то, что эта пара села в карету и человек в зеленом домино посадил свою любовь к себе на колени, тем более никого не удивило. Лишь гораздо позже, ночью (или, скорее, уже утром), граф и графиня Шеффилд и Даунз нашли время и силы обсудить подарок, полученный графом в день его рождения.

— Видишь ли, — сказал Алекс, прижимая голову Шарлотты к своему плечу, чтобы можно было чередовать слова и поцелуи, — я знал, что ты похожа на Марию, но мне не хотелось об этом думать. Моя ошибка состояла в том, что я никогда не задумывался, что женился на Марии из-за ее сходства с «девушкой из сада». А это значило, что и ты похожа на нее… А следовательно, ты и была той девушкой… — Полный отвращения к себе, он поморщился. — Я идиот, дорогая. Ты вышла замуж за идиота.

Шарлотта, поднеся руку Алекса к губам, поцеловала его ладонь, скрыв таким образом свою неотразимую улыбку.

— К счастью, мне всегда нравились дураки, — поддразнила она мужа, не отнимая губ от его ладони.

— Я идиот, олух! — настойчиво продолжал Алекс. — Было много случаев, когда мне следовало понять. Помнишь, когда в желтой гостиной я просил выйти за меня, а потом до тебя дотронулся?

Краска залила лицо Шарлотты, но она кивнула.

— Потом ты поблагодарила меня. — Голос Алекса прерывался от мучительной ненависти к самому себе. — И хотя в ту минуту ты напомнила мне мою девушку-мечту, я — дурак! — не задумался над этим странным сходством. Понимаешь, та девушка тоже поблагодарила меня, и вы были единственными женщинами, которые были настолько любезны… Я заслужил, чтобы меня высекли! — с ожесточением добавил он. — Я причинил тебе столько горя…

Шарлотта прервала его, действуя самым верным способом — зажав ему рот.

— Прекрати! — воскликнула она. — Разве ты не видишь… Разве ты не знаешь, какой счастливой ты меня сделал? Единственное, что имеет значение, — что это был ты… Что это всегда был ты. И разве важно, что ты не вспомнил сразу? Ты все время хотел меня, неужели не понимаешь? — с болью в голосе прошептала она. — Если бы ты вернулся, если бы вспомнил, что лишил меня невинности, я бы никогда не смогла поверить, что ты хочешь меня ради меня самой. Я бы постоянно сомневалась, не женился ли ты из-за своих понятий о чести джентльмена. Знаешь, что мне больше всего запомнилось из нашего пребывания в желтой гостиной?

Алекс покачал головой, очарованный ее сверкающим взглядом.

— Ты сказал… Ты сказал, что больше не поцелуешь меня, потому что можешь меня погубить, а ты этого не хотел. И я могла лишь поблагодарить Бога за то, что ты не помнишь, что это уже служилось раньше, потому что это значило, что в ту минуту ты хотел меня. Не ради того, чтобы заплатить за то, что случилось в саду, а только ради меня!

Алекс обнял ее, пряча лицо у нее на груди.

— Я тебя недостоин. Я не заслуживаю тебя.

Они помолчали.

— Но все было бы иначе, не будь я так самоуверен и так несообразителен, — успокаиваясь, заговорил Алекс. — Мою дальнейшую жизнь во многом определила та девушка в саду — ты. Знаешь, после этой встречи ты долго снилась мне. Ты плакала, а я старался успокоить тебя. Или же ты лежала в моих объятиях, а я целовал тебя. Но любой из этих снов был для меня мукой. Спустя неделю я заставил Патрика поехать со мной на этот бал проституток, но не нашел тебя там. За две недели я побывал на пяти светских балах, но и на них не сумел тебя найти. А потом я уехал в Рим, и я думал, что нашел кого-то, похожего на тебя, и потому женился на ней… Но это тоже не была ты. И наконец, я встретил в Лондоне дочь некоего герцога, и хотя я и понятия не имел, что она и есть моя «девушка из сада», я не хотел никого, а лишь ее. Я решил жениться на тебе через две минуты после того, как впервые тебя увидел. — Он улыбнулся, глядя в затуманившиеся глаза жены. — Ты моя судьба, дорогая.

Шарлотта прижалась к нему, наслаждаясь его объятиями. Теперь ничто больше не разделяло их.

— Мне не хватало тебя, — прошептала она. — Мне так тебя не хватало.

— Мне тоже не хватало тебя. Мне не хватало тебя даже в минуты сильного гнева. Я всегда верил, что мы снова будем вместе. Даже когда я бушевал в доме и говорил тебе ужасные глупости, я знал: что бы ты ни сделала, я должен вернуть тебя, потому что ты — в моем сердце. Потерять тебя для меня то же, что потерять себя.

Его жена улыбнулась, ее ясные глаза были полны любви.

— Ты не можешь потерять меня, дорогой. Теперь, когда ты бросишься вон из дома, я последую за тобой, куда бы ты ни поехал.

— Только никогда не покидай меня, Шарлотта. Я этого не перенесу.

— Не покину.

— Я буду нежно любить тебя, — прошептал Алекс, — пока мы не состаримся и не поседеем, и после того, и всегда.

Шарлотта не ответила, ибо обещания, которыми они обменялись, были даны и приняты с любовью. Они не нуждались в словах и оставались в сердце навечно.

Примечание

О ПОТЕНЦИИ И РАДОСТЯХ СКАНДАЛА

Неудачный брак Роберта Деверо, третьего графа Эссекса, заключенный в 1612 году, вызвал громкий и продолжительный скандал. Фрэнсис, супруга графа, во всеуслышание заявила, что Эссекс — импотент и в их браке отсутствуют брачные отношения. Лондонская светская хроника сообщала: «Ближайшая сессия суда рассмотрит дело о разводе графа Эссекса. Граф выразил готовность (искреннюю или притворную) признать свой недостаток».

Но когда дело дошло до суда, Эссекс отказался признать себя импотентом, делая исключение лишь для своих отношений с женой. Суд пригласил группу джентльменов стать свидетелями мужской потенции графа, и те пришли к выводу о полной действенности его органа. Дамы по очереди освидетельствовали закутанную в вуаль Фрэнсис и объявили ее девственницей. После нескольких месяцев злословия король Яков приказал считать брак расторгнутым на основании его недействительности. Лорд Чемберлен не без злорадства отмечал: «Это правда — в пере графа нет чернил». Но многие лондонские сплетники твердо придерживались мнения, что Фрэнсис требовала развода с мужем только потому, что была влюблена в графа Сомерсета — блестящего красавца, за которого она и вышла вскоре после того, как ее первый брак был аннулирован.