Глава 1

В поле зрения Кена Холланда попала высокая стройная блондинка в белом летнем платье. Он внимательно смотрел на волнообразные изгибы ее тела, потом быстро отвел взгляд. С тех пор как встретил Энн, он остерегался женщин, чтобы не поддаваться соблазну.

«Что это со мной? – изумился он. – Я становлюсь похожим на Паркера».

Кен снова посмотрел на блондинку. «А неплохо бы провести с ней вечерок, – подумал он. – «То, что не видит глаз, не ранит сердце», – любит повторять его коллега Паркер. Это верно. Энн никогда бы об этом не узнала. В конце концов, развлекаются же другие женатые мужчины на стороне – и ничего. А чем я хуже?» Но вот девушка перешла улицу и скрылась из виду. Кен с сожалением оторвался от своих легкомысленных мечтаний и стал думать о письме от Энн, которое получил утром.

Энн уехала к заболевшей матери и жила там уже пять недель. В письме она сообщала, что матери не становится лучше и поэтому она не имеет представления, когда вернется домой.

И почему только ее мамаша живет в такой забытой Богом дыре? И почему она так упряма и независима, черт побери? Кен задавал себе эти вопросы, быстро шагая к банку. Никто после семидесяти не должен жить один. Когда старики заболевают, их многострадальные дочери приезжают, чтобы за ними поухаживать, а еще более многострадальные мужья их дочерей вынуждены сами о себе заботиться.

Пять недель! И Кену опротивело самому вести хозяйство, а еще больше осточертело одиночество. Он сбежал по лестнице в раздевалку для служащих и увидел Паркера, который, глядя в зеркало над раковиной умывальника, поправлял галстук.

– Привет, – сказал Паркер, улыбаясь во весь рот. – Как жизнь у нашего холостяка? Когда Энн возвращается домой?

– Бог ее знает, – буркнул Кен, моя руки. – Мамаша и не думает поправляться. А Энн ее не оставит.

Паркер вздохнул:

– Как бы мне хотелось, чтобы моя Мейзи уехала куда-нибудь на месяц! Вот уже четырнадцать лет, как она ни шагу из дома без меня. – Он внимательно осмотрел в зеркале свой подбородок. – Тебе так повезло, а ты, похоже, этого и не осознал. Просто ума не приложу! Похоже, ты до сих пор не понял, для чего тебе дано то, что в штанах.

– Да заткнись ты! – огрызнулся Кен.

Его раздражали сальные шуточки Паркера. А с тех пор как уехала Энн, Паркер прохода ему не дает. И дня не проходит без того, чтобы Паркер не предложил ему провести ночку на стороне.

Паркеру было сорок пять лет. Он был склонен к полноте и быстро лысел. Всегда к месту и не к месту вспоминал свои бурные похождения в молодости, женщин, которые не могли устоять перед ним и которые по сей день теряют от него голову.

– Ты зануда, – сказал Паркер, пристально глядя на Кена. – И я тебя за это не виню. Тебе просто нужно выпустить пар. По пути на работу я беседовал со стариком Хемингуэем. Он говорит, что лучше всего провести вечерок в «Цикаде». Я, к сожалению, там ни разу не был. Так он говорил, что там можно хорошо развлечься. Хорошая еда, дешевая выпивка и полно дамочек, ищущих приключений. Думаю, мы не пожалели бы, если бы побывали там. Время от времени мужчине нужно менять женщину.

– Ну так в чем же дело? Можешь менять сколько угодно, – парировал Кен. – А я доволен тем, что имею.

Однако в то утро он не мог справиться с раздражением, которое испытывал последние несколько недель. С того дня, как он женился на Энн, Кен всегда с нетерпением ждал конца рабочего дня, когда пойдет домой, откроет дверь и с радостью и удовольствием увидит Энн, вышедшую встретить его. Но за эти недели все переменилось. Мысль о том, что ему придется возвращаться в пустой дом, приводила его в раздражение.

Кен вспомнил разговор с Паркером. «Цикада». Он несколько раз проходил мимо ночного клуба, расположенного в одном из переулков на Мейн-стрит, – безвкусное здание, разукрашенное неоновыми огнями и сверкающее хромом. Кен вспомнил непристойные фотографии девиц из шоу, которые видел мельком, когда проходил мимо.

Это не то место, куда ходят развлекаться респектабельные женатые банковские служащие. И когда Кен запирал свою кассу, чтобы отправиться на обед, твердо решил больше не думать о «Цикаде». Он отправится домой и будет скучать в одиночестве у телевизора.

Кен спустился в раздевалку за шляпой. Когда он туда вошел, Паркер мыл руки.

– А вот и ты, – сказал Паркер, протягивая руку за полотенцем. – Ну, ты решил? Что это будет? Вино, женщины и песни, ночь любви с одной барышней?

– Я иду домой. Мне нужно подстричь лужайку.

Паркер скривился:

– Что за черт! Ты, должно быть, слишком сильно погряз в трясине быта. Подумать только, подстригать лужайку, когда жена в отъезде! Серьезно, Холланд, у тебя слишком развито чувство долга. То, что не видит глаз, не ранит сердце. Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным.

– Отстань! – рявкнул выведенный из себя Кен. – Твоя беда в том, что ты до сих пор сохранил юношеские привычки.

– И слава Богу. Когда единственным моим развлечением станет стрижка газона, значит, мне пора на тот свет.

Кен, не дослушав его, поднялся по лестнице, ведущей к служебному выходу. Постоянные насмешки Паркера раздражали его, и, следуя по раскаленному тротуару в ресторан, где всегда обедал, Кен хмурился.

«Конечно же Паркер прав, – размышлял он. – Я погряз в рутинном болоте быта. Я завяз в нем с того дня, как только женился. Он прав. Когда еще у меня будет шанс развлечься вне дома. Энн не оставит меня больше одного, во всяком случае, в ближайшие несколько лет». Ну что из того, что он пойдет в «Цикаду»? Если бы знать, когда Энн вернется! Ее отсутствие может растянуться еще на несколько недель.

«Может, это твой последний шанс, пока ты не состарился и не стал ни на что негодным», – сказал Паркер. И это правда. Энн никогда об этом не узнает. Почему бы сегодня не развлечься? Что в этом такого?

Кен внезапно почувствовал возбуждение и возросшее желание. Он так и сделает! Возможно, его приключение может обернуться фиаско, но в любом случае это лучше, чем возвращаться в пустой дом.

Он отправится в «Цикаду» и выпьет стаканчик. Возможно, какая-нибудь блондинка захочет составить ему компанию.

Это будет, говорил он себе, единственная ночь на стороне, его лебединая песня.

День тянулся медленно. В первый раз работа показалась ему скучной, и он ловил себя на том, что то и дело поглядывает на висящие на стене часы. Душный, жаркий воздух, проникающий с улицы, рев проезжающего транспорта, потные лица клиентов раздражали его.

– Отличный вечерок для стрижки газонов, – с ухмылкой заметил Паркер, когда посыльный закрывал двери банка. – Ты вспотеешь, как конь.

Кен ничего не ответил на его выпад, продолжая считать деньги.

– Тебе не хватает инициативы, Холланд, – продолжал распространяться Паркер. – Найти человека, который подстрижет твою лужайку, пока ты будешь развлекаться, плевое дело!

– Кончай! – обрезал его Кен. – Это уже не смешно.

Паркер задумчиво посмотрел на него, вздохнул и покачал головой:

– Бедняга! Ты даже не представляешь, как много теряешь!

Они оба работали в полном молчании, проверяя наличность, потом Паркер сказал:

– Если ты на машине, подвезешь меня домой.

Паркер жил на соседней улице, и, хотя Кену уже опротивела его компания, отказать он не мог.

– Хорошо, – сказал он, убирая книги и запирая ящик кассы. – Но пошевеливайся! Устал я сегодня!

Пока они двигались в общем потоке машин, Паркер просматривал вечерние газеты и делился с Кеном наиболее интересными новостями.

Кен слушал вполуха.

За стенами банка по дороге домой его обычная осторожность взяла верх над соблазном.

«Буду подстригать лужайку, – говорил себе Кен, – а остаток вечера проведу дома. Должно быть, у меня крыша поехала от жары, когда я размышлял о том, чтобы провести вечер в «Цикаде». Один неверный шаг – если меня кто-нибудь увидит или я окажусь втянутым в какую-нибудь историю – не только разрушит мой счастливый брак, но и положит конец моей карьере».

– Не надо подвозить меня, – неожиданно перебил его размышления Паркер. – Хочу размять ноги. Я выйду около твоего дома, а там пройдусь пешком.

– Мне совсем нетрудно подвезти тебя.

– Нет, я пройдусь немного пешком. Не предложишь мне выпить? Дома как раз кончилось виски.

Кен хотел сказать, что у него тоже закончилось спиртное. Он хотел как можно быстрее отделаться от Паркера, но сдержался. Теперь, когда они уже выехали из оживленного транспортного потока, он увеличил скорость, и через несколько минут они подъехали к аккуратному небольшому домику, стоящему в ряд с другими точно такими же.

– Лужайку и правда не мешает подстричь, – заметил Паркер, когда они вылезли из машины.

– Это займет немного времени, – заметил Кен и поспешил к дому. Открыл входную дверь, и они вошли в маленькую прихожую.

В доме было жарко и душно, Кен распахнул окна.

– Уф! Окна были закрыты весь день, верно? – заметил Паркер, входя за Кеном.

– Только после обеда, – уточнил Кен, снимая пиджак и бросая его на стул. – Домработница приходит только по утрам.

Он пошел и приготовил два стакана виски со льдом. Они закурили и подняли стаканы.

– Твое здоровье! – сказал Паркер. – Не могу задерживаться. Жена будет волноваться, куда это я запропастился. Знаешь, Холланд, я иногда думаю: зачем я женился? Конечно, в браке есть свои преимущества. Но женщины так взыскательны! Похоже, они никак не хотят понять, что мужчинам время от времени нужно давать свободу.

– И не пытайся меня уговорить, – отрезал Кен.

Паркер покончил с выпивкой, вздохнул и выжидающе посмотрел на Кена.

– Очень даже неплохо.

– Еще?

– Я бы не отказался.

Кен допил свой стакан, встал и налил себе и Паркеру еще.

– Энн давно у матери? – спросил Паркер, беря стакан.

– Пять недель.

– Долго. А что там такое с ее матерью?

– Думаю, просто старость. Это может продлиться Бог весть сколько.

– Ну так как насчет небольшого приключения сегодня ночью? – спросил Паркер, хитро поглядывая на Кена.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, между нами, у меня есть определенная договоренность, которая неплохо срабатывает. Мог бы включить в цепочку и тебя.

– Договоренность? Какая?

– У меня есть подружка, о которой моя жена не знает. Это не всегда легко устроить, но время от времени, когда Мейзи отправляется навестить свою матушку, я навещаю ее.

Кен изумленно посмотрел на него:

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть другая женщина?

– Да. Мне устроил ее старик Хемингуэй. Все продумано, никакого риска, что тебя кто-нибудь увидит. Это девушка дорогая. Но тебе не нужно изображать пылкого любовника, если ты не в настроении. Она знает, как поднять настроение одинокому парню. Ты можешь вечером пойти с ней в бар, ночной клуб, а потом просто проводить до квартиры и расстаться с ней у двери, ну а если у тебя будет настроение, можешь и остаться на ночь. Это очень удобно и совершенно безопасно. – Паркер вытащил свой бумажник, нацарапал что-то на своей визитной карточке и положил ее на стол.

– Вот ее телефон. Ее зовут Фей Карсон. Стоит тебе только позвонить, сказать, что хочешь с ней встретиться, и она назначит тебе свидание. Берет она дорого, но это стоит того.

– Нет уж, спасибо, – решительно возразил Кен.

– Бери, может, потом передумаешь. – Паркер одним залпом покончил со своей выпивкой и встал. – Хочу, чтобы она не водилась с кем попало. Обещал порекомендовать ее своим друзьям. А свое слово я всегда держу.

Кен смахнул карточку со стола.

– Спасибо, не надо, – повторил он опять.

– Сохрани, пригодится. Пойди с ней куда-нибудь, не пожалеешь. Она – то, что нужно одинокому парню. Что в этом плохого? Я не стал бы предлагать тебе какую-нибудь дешевую шлюху. Эта малышка замечательная во всех отношениях.

– Не сомневаюсь, – отрезал Кен. – Но мне это совсем неинтересно.

– Ну что ж, увидимся завтра. Спасибо за выпивку. – Паркер кивнул на карточку, лежащую у камина. – Не оставляй ее тут. Спрячь. Вдруг понадобится.

– Забери ее. Мне она не понадобится.

– Ты уверен? Ладно. Я пошел.

Пока Кен поднимал карточку с пола, Паркер прошел через прихожую, открыл дверь и вышел.

Кен бросил взгляд на номер телефона, написанный на карточке. «Риверсайд, 3-33-44». Он задумался на секунду, потом разорвал карточку пополам и бросил в мусорную корзину. Затем взял пиджак и прошел по коридору в спальню. Встал на пороге, заглянул в просторную комнату. Она показалась ему невероятно чистой и покинутой. Кен бросил пиджак на кровать и разделся. Тело было липким от пота. Сквозь занавешенное окно было видно, как заходящее солнце заливает густую траву на лужайке.

«Возиться с газонокосилкой еще рановато», – подумал он и пошел в ванную принять душ.

После душа Кен надел рубашку с отложным воротничком и старые слаксы, прошел в гостиную. Двадцать минут седьмого. Спать рано, и одиночество нахлынуло на него.

Кен прошел к столу и плеснул в стакан немного виски, потом направился со стаканом в руке к креслу, включил радио, уселся и закурил сигарету.

Значит, у Паркера есть подружка. Это удивило Кена. Он всегда считал Паркера болтуном.

Голос по радио пугал всех ужасами последствий взрыва водородной бомбы. Кен нетерпеливым жестом выключил радио. Встал, прошелся к окну и посмотрел в сад. У него не возникло ни малейшего желания подстригать загон или полоть клумбу с розами, которую давным-давно нужно было бы привести в порядок.

Кен оставался некоторое время у окна, и лицо его недовольно хмурилось. Потом посмотрел на наручные часы, пожал плечами и прошел через комнату в прихожую, открыл дверь и вышел на крыльцо.

Воздух был жаркий и душный.

«Вероятно, будет гроза, – подумал он. – Подстригать лужайку слишком жарко. Лучше это дело отложить. Может, завтра будет попрохладнее».

И как только Кен принял такое решение, он успокоился.

«Как тихо в доме», – подумал он, возвращаясь в прихожую. Потом прошел в гостиную и допил оставшееся в своем стакане виски, затем машинально плеснул в пустой стакан еще и отправился на кухню.

«Еще одни скучный вечер», – подумал он, открывая холодильник, чтобы посмотреть, что Кэрри, их приходящая домработница, оставила ему на ужин. Взглянув на пустые полки, он понял, что женщина забыла приготовить ему ужин, и в раздражении захлопнул дверцу. В кладовке были консервы, но есть консервы ему не хотелось. Кен вернулся в гостиную и включил телевизор.

На экране прохаживалась с важным видом какая-то блондинка в коротенькой юбочке с оборочками. Кен стал внимательно ее разглядывать. Она напомнила ему ту стройную блондинку, которая утром встретилась ему на улице. Он в течение получаса безразлично смотрел передачу и за это время дважды вставал, чтобы наполнить свой стакан. Потом выключил телевизор, встал и принялся медленно расхаживать по комнате.

Банальная фраза Паркера не шла у него из головы: «То, что не видит глаз, не ранит сердце».

Кен снова посмотрел на часы. Через час совсем стемнеет. Он вернулся к бутылке с виски. Там оставалось на донышке, и Кен вылил остатки в свой стакан. Выпитое виски оказало свое действие, и его настроение улучшилось.

«Если я позвоню подружке? – спрашивал он себя. – Паркер сказал, что она умеет поднять настроение одинокому парню. А разве я сейчас не одинок?»

Кен отнес выпивку в спальню, уселся перед зеркалом и взял из ящика свежую рубашку.

Какой там номер телефона?

Он закрыл глаза и попытался вспомнить. И к своему удивлению, понял, что пьян больше, чем думал. «Риверсайд, 3-33-44».

«Все зависит от ее голоса, – сказал Кен себе, – и от того, что она ответит. Если у нее голос неприятный, я повешу трубку. Если никто не ответит, пойду стричь газон. Посмотрим». Застегивая на ходу рубашку, он направился в гостиную и набрал номер. Прислушиваясь к длинным гудкам, неожиданно понял, что сердце у него бьется учащенно.

«Ее нет дома, – сказал Кен себе спустя несколько секунд и почувствовал одновременно и облегчение и разочарование. – Ну что ж, не судьба, придется оставить эту затею и идти стричь лужайку». И тут в трубке раздался щелчок.

Женский голос сказал:

– Хэлло?

– Это мисс Карсон?

– Да. С кем я разговариваю?

Ему было приятно слышать ее нежный голосок.

– Вы меня не знаете. Один мой друг… – Кен замолчал, запутавшись в объяснениях.

– О! – рассмеялась девушка.

Это был дружелюбный смех, и Кен неожиданно почувствовал себя абсолютно непринужденно.

– Да не стесняйтесь вы так! Хотите ко мне прийти?

– Ну, я хотел бы… Но вы, быть может, заняты?

– Нет, нет. Когда вы придете?

– Я не знаю, где вы живете.

Девушка снова рассмеялась:

– Лессингтон-авеню, 25. Вы знаете, где это?

– После Гранбург-стрит, да?

– Вот-вот. Я живу наверху, надо мной только небо. У вас есть машина?

– Есть.

– Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.

Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится двадцать минут, чтобы доехать туда. Сейчас было чуть больше восьми.

– Я буду у вас в девять часов.

– Буду ждать. Парадная дверь открыта.

– Договорились. Итак, в девять.

Девушка положила трубку, он медленно сделал то же самое, потом достал носовой платок и вытер лицо. Есть еще сорок минут на раздумья.

Он вернулся в спальню и закончил туалет. Завязывая галстук, Кен думал о ее голосе и старался представить себе ее внешность. Блондинка ли она? Высокая ли? Судя по голосу, она казалась очень молодой. Паркер говорил, что она потрясающа. Должно быть, очень красива, раз он так отзывался от ней.

Кен надел пиджак и вышел из спальни в гостиную. Там он долго стоял, раздумывая.

«Я ведь могу поехать и посмотреть, – решил он. – Если она мне не понравится, я не останусь».

Он вынул бумажник и проверил его содержимое. Руки немного дрожали, и он иронически усмехнулся.

Выходя из дому, он старался не смотреть на фотографию Энн в серебряной рамке, стоящую на письменном столе.

Глава 2

На большой автостоянке в конце улицы было всего четыре машины.

Сторож, старик в белой блузе, вышел из своей будки и сделал знак Кену поставить машину позади старого «бьюика». Кен выключил мотор и вышел из машины.

– Вы надолго, мистер?

– Не знаю. Зависит от того, дома ли мой друг, – осторожно ответил Кен. – А на сколько я могу оставить здесь машину?

Сторож многозначительно улыбнулся:

– Да хоть на всю ночь. Здесь многие оставляют машины до утра.

Кен с беспокойством подумал: неужели старик догадался, куда он идет? И оплатил стоянку.

– Могу поспорить, что эти парни загуляли на всю ночь. – Сторож показал рукой на машины. – В этом квартале захватывающая ночная жизнь.

Кен смущенно улыбнулся:

– Что вы говорите? А я и не знал!

Сторож подмигнул ему:

– Они тоже.

На улице уже стемнело, и Кен, шедший по Лecсингтон-авеню, мог не беспокоиться, что его узнают.

Это была спокойная улочка, по обе стороны ее росли тенистые деревья, скрывающие прохожих. Дома с виду казались аккуратными и респектабельными, и Кен никого не встретил, пока шел к дому номер 25.

Паркер говорил, что никакой опасности нет, что все схвачено. Похоже, он был прав.

Кен остановился и, прежде чем подняться по ступенькам к дому номер 25, оглядел улицу. Довольный, что там никого не оказалось, он поднялся, повернул ручку входной двери и поспешно шагнул в вестибюль.

Внизу на стене, рядом с лестницей, выстроились почтовые ящики. Кен остановился. Над каждым ящиком имелась карточка с именем владельца.

Он прочел: «Мей Кристи, Гей Хордерн, Эва Баркли, Глория Голд, Фей Карсон».

«Пташки одного полета, – подумал он смущенно. – И куда это меня занесло?»

Кен в замешательстве остановился у лестницы. Решимость его куда-то улетучилась, и он было решил вернуться назад, к своей машине.

«Какая глупость, – говорил он себе, – что я притащился в этот дом, не имея ни малейшего представления даже о том, как выглядит эта девица!»

И если бы не выпитое виски, он повернул бы назад, но спиртное придало ему храбрости.

Паркер говорил, что все при ней. Паркер регулярно ее навещает. Значит, с ней все в порядке.

Кен начал подниматься по лестнице.

На площадке третьего этажа сквозь выкрашенную красной краской дверь доносились приглушенные звуки музыки. Должно быть, работало радио. Кен продолжал подниматься и, когда ему оставалось всего четыре ступеньки до четвертого этажа, услышал, как какая-то дверь сначала открылась, а потом резко захлопнулась, и на лестничной площадке показался невысокий, толстоватый, лысый мужчина одних лет с Кеном. В руке держал шляпу с отвисшими полями, которую прижимал к бедру. Он остановился.

В его внешности было что-то неприятное. Он был похож на засохшую булочку с кремом. Черные глаза навыкате, белки с красными прожилками, тонкогубый омерзительный рот, небольшой нос с горбинкой и остроконечные уши, близко прилегающие к голове, производили отталкивающее впечатление. Таких ушей видеть Кену еще не доводилось. На мужчине был мешковатый засаленный костюм с оранжевым в синюю клетку галстуком, заляпанным жирными пятнами.

В руках он держал рыже-коричневого пекинеса, длинная шелковистая шерсть которого говорила о тщательном уходе. Пес был настолько ухожен, насколько небрежен в одежде хозяин.

Толстяк отступил назад.

– Проходите, сэр, – сказал он тихим, почти женским голоском. – Вы, случайно, идете не ко мне?

Черные глаза с красными прожилками оглядели Кена, и у него возникло неприятное ощущение, что толстяк разглядывает его, стараясь запомнить.

– Нет. Мне выше, – поспешно ответил Кен.

– В доме нужен лифт, – пожаловался толстяк. – Эта жуткая лестница разрушает мое сердце. Лео тоже ее ненавидит. – И он погладил голову пса толстым грязным указательным пальцем. – Посмотрите, какой красавчик! – Мужчина протянул пса Кену, чтобы тот смог его получше рассмотреть. – Вы любите собак, сэр?

Кен обошел толстяка сбоку.

– Думаю, да. Замечательная собака.

– У него много призов, – продолжал толстяк. – А в этом месяце он получил золотую медаль.

Пес уставился на Кена. Его глазки были похожи на глаза хозяина – черные, навыкате и белки с красными прожилками.

Кен продолжал подниматься по лестнице. Добравшись до верхней площадки, остановился. Пока он поднимался, то все время прислушивался: спускается ли вниз толстяк, но шагов не услышал.

Кен тихонько подкрался к перилам и посмотрел вниз.

Толстяк стоял на лестничной площадке и смотрел вверх. Их взгляды встретились. Владелец пекинеса улыбнулся лукавой, всепонимающей улыбкой, которая испугала Кена. Пекинес тоже смотрел вверх. Его плоская черная мордочка оставалась бесстрастной и выражала полнейшее равнодушие.

Кен поспешно отпрянул и повернулся лицом к двери, выкрашенной зеленой краской. Сердце его бешено колотилось, а нервы были на пределе. Встреча с толстяком потрясла его.

Если бы толстяк не стоял внизу, Кен ушел бы немедленно. Но мысль о том, что ему еще раз придется пройти мимо толстяка, приводила его в ужас. Сожалея о собственной глупости, которая привела его в этот дом, Кен робко нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу же.

Девушка, открывшая дверь, оказалась темноволосой, живой и хорошенькой. На вид двадцати трех – двадцати четырех лет. Черные как вороново крыло волосы распущены по плечам. Глаза – синие, широко расставленные, губы в ярко-алой помаде, улыбка дружелюбная. И эта улыбка вернула Кену его самообладание.

Бледно-голубое летнее платье соблазнительно обрисовывало ее изящную фигуру. И у Кена сильнее забилось сердце.

– Привет, – сказала она, отступая в сторону. – Проходите.

Девушка осмотрела его с головы до ног. И было видно, что он ей понравился, потому что она одарила его ослепительной улыбкой. Кен, смущаясь, вошел в большую просторную комнату.

Перед пустым камином стоял массивный, обтянутый кожей диван. Три глубоких кресла, радиоприемник, телевизор, большой, орехового дерева бар и обеденный стол, стоящий у окна с видом на залив, завершали обстановку. На столе, на каминной полке и на радиоприемнике красовались вазы с цветами.

Девушка закрыла дверь и, виляя бедрами, направилась к бару. Она обернулась и посмотрела на Кена, чтобы видеть его реакцию.

Он не скрывал восхищенного взгляда.

– Чувствуйте себя как дома, – сказала девушка. – Садитесь и отдыхайте. Не надо меня бояться. Не стесняйтесь.

– Я вас не боюсь, – возразил Кен. – Просто я не привык к подобным вещам.

Девушка рассмеялась:

– Надеюсь, что нет. Такому красавчику не нужны такие, как я. – И пока разговаривала, быстро смешала два хайбола. – Так в чем же дело? Подружка бросила вас?

Кена бросило в жар.

– Не то чтобы совсем…

Девушка принесла напитки и села с ним рядом.

– Извините, у меня вырвалось. Не имею привычкам совать свой нос в чужие дела, когда меня не просят, – сказал она. – Просто вы не похожи на моих клиентов. – Она подала ему высокий стакан. – Сегодня мне повезло. Выпьем за радости жизни!

Кен обрадовался выпивке. Он не ожидал ничего подобного. У него поднялось настроение. Комната обставлена лучше его гостиной. Девушка похожа на барышень из его банка, и даже гораздо красивее. Кен никогда бы не догадался, кто она на самом деле.

– Вы торопитесь? – спросила девушка, закидывая ногу на ногу и аккуратно расправляя юбку на коленях.

– Да нет. Дело в том…

– Прекрасно. Нет ничего хуже тех парней, которые вихрем врываются сюда и скорее обратно. Большинство только так и поступают. Видимо, их ждут жены. А вы не хотите остаться на ночь?

Кен замялся. Ничего другого он бы не желал, однако решил, что не будет ввязываться ни во что, о чем потом будет жалеть.

– Не могу, нет, – неловко отказался он. – Дело в том, что я… только хотел… Я подумал, что мы могли бы сходить куда-нибудь вместе…

Девушка бросила на него насмешливый взгляд и улыбнулась:

– Конечно, конечно. Это дело ваше. Но в любом случае это стоит одних и тех же денег. Поэтому можно и развлечься.

– Давайте-ка все-таки куда-нибудь сходим, – сказал Кен, чувствуя, что его бросает в жар, и, вытащив бумажник, спросил: – Давайте я вам сразу заплачу. Сколько?

– Двадцать долларов. Я не разорю вас? – спросила девушка улыбаясь.

– Не разорите, – ответил Кен и протянул ей две десятки.

– Хорошо. Если вы не передумали, – сказала она, вставая, – тогда пойдемте.

Девушка прошла через гостиную в другую комнату, но тотчас же вернулась назад.

– Ну а теперь, – сказала она, присаживаясь на ручку его кресла, – что будем делать?

Девушка волновала Кена. И его решимость вести себя в рамках дозволенного стала постепенно уменьшаться.

– Может быть, сходим в какой-нибудь ночной клуб? – предложил он. – Но я не хотел бы, чтобы меня там увидели знакомые.

– Не волнуйтесь. Мы пойдем в «Голубую розу». Могу поспорить, что ни один из ваших приятелей не ходит в такие места, как это. Там можно неплохо поразвлечься, да и пойло – не такая уж отрава. Я должна переодеться. Хочешь посмотреть?

Кен ничего подобного не ожидал.

– Я подожду вас здесь.

– Какой ты смешной. От других клиентов приходится отбиваться, а ты… Не смущайся, ладно?

– И совсем я не смущаюсь, – промямлил Кен, не глядя на нее.

Девушка удивленно посмотрела на него, покачала головой и вошла в спальню, оставив дверь широко открытой.

Кен сидел неподвижно и боролся со своей совестью. Было бы гораздо проще, если бы она вела себя так, как он ожидал от шлюхи, и без всяких этих уловок. Если бы она вела себя как обычная уличная девка, он не почувствовал бы влечения.

– Ради Бога, парень, – сказала девушка, появляясь из двери спальни. – Почему такое похоронное настроение? В чем дело? – Она подошла к Кену, взяла у него стакан и поставила на стол, встала на колени и приникла к нему. – У нас еще полно времени. В клуб пойдем позднее. Поцелуй меня.

Забыв об осторожности, Кен обнял ее и поцеловал.

Когда они вышли из дома, было уже половина одиннадцатого. На лестнице им никто не встретился, и у входа они поймали проезжающее мимо такси.

– В «Голубую розу», – сказала девушка. – Сто двадцать вторая улица.

В темном салоне такси она прижалась к Кену и взяла его за руку.

– Ты мне нравишься, парень, – сказала она. – Ты и представить не можешь, до какой степени ты не похож на тех, кто ко мне приходит.

Кен улыбнулся ей, но ничего не сказал. Он чувствовал себя счастливым и расслабленным. Это был необыкновенный вечер – часы, проведенные с девушкой, не имели ничего общего с его рутинной жизнью. Кен радовался, что ему повезло познакомиться с такой девушкой, как Фей. К завтрашнему утру все будет в прошлом, но счастливое воспоминание о ней он сохранит до конца своих дней. «Такого больше не повторится, – говорил сам себе Кен, – я ничего подобного больше не допущу». И сейчас было бы глупо отказываться от такого удовольствия. Кен посмотрел на Фей. Когда они проезжали мимо неоновой рекламы диетической пищи, синие, зеленые и красные огни осветили салон такси. Она была очень красива в длинном платье цвета электрик с глубоким вырезом, открывающим кремовые плечи. Ожерелье из больших темно-синих бусин на ее шее оттеняло синеву глаз.

Кен уже забыл, что заплатил двадцать долларов за эту ночь. У него возникло странное ощущение, словно время повернуло вспять, на пять лет назад, когда он еще до встречи с Энн частенько проводил ночи с подружками.

– Ты любишь танцевать, милый? – неожиданно спросила Фей.

– Конечно, а вы?

– Обожаю. Я была танцовщицей, зарабатывала на жизнь танцами, а потом дела пошли плохо. От меня ушел партнер, другого найти не смогла. Танцы пришлось бросить. У нас был номер в «Голубой розе». Это неплохой ночной клуб. Думаю, тебе там понравится.

– А что произошло с вашим партнером? – спросил Кен, желая поддержать разговор.

– О, он уехал. Он был не из тех, кто подолгу задерживается на одном месте, – дрогнувшим голосом ответила Фей.

Кен инстинктивно почувствовал, что это ее больное место, и сменил тему:

– А что за толстяк живет под вами? Владелец пекинеса?

Фей резко повернула голову и посмотрела на него:

– Так, значит, ты его уже видел?

– Встретился с ним на лестнице.

Фей сделала гримаску:

– Мерзкий бездельник. Никто не знает, на что он существует. Его имя Рафаэль Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице. Использует свою собачонку в качестве предлога, чтобы поговорить.

Такси затормозило и подъехало к высокому темному зданию.

Они вышли из машины, и Кен расплатился с шофером.

– Это здесь? – спросил он, рассматривая здание.

– В конце аллеи, – уточнила Фей, беря его под руку. – Не бойся, своих знакомых ты здесь не встретишь. Доступ сюда ограничен, клиенты не из твоего круга.

Кен пошел с ней по узкой аллее. Дойдя до конца, они оказались перед тяжелой дубовой дверью с глазком. Над дверью красовалась стилизованная голубая роза из неоновых трубок. Синий свет от нее слабо отражался в медных дверных украшениях.

Фей нажала на кнопку звонка.

Они стояли и ждали, когда им откроют.

Где-то вдали послышались раскаты грома.

– Слышите? – спросил Кен.

– Я весь вечер ждала грозы. Надеюсь, станет попрохладнее.

Глазок приоткрылся, и на краткий миг в нем появилось бледное худое лицо с жестким взглядом, потом открылась и дверь.

– Добрый вечер, мисс Карсон.

Дверь открыл толстяк-коротышка с шапкой светлых вьющихся волос. Он оглядел Кена с головы до ног.

– Хэлло, Джо, – ответила Фей улыбаясь. – Народ есть?

– Полно, – ответил Джо. – Но твой столик свободен.

Фей кивнула и провела Кена через пустой вестибюль по коридору к еще одной двери. Она открыла ее, и до них донеслась танцевальная мелодия.

Они спустились по покрытой красной ковровой дорожкой лестнице, где девушка из гардероба взяла у Кена шляпу. Потом прошли в большой, аляповато раскрашенный бар.

В баре было много посетителей, и Кен смутился. Но, оглядевшись, понял, что опасаться нечего. Фей была права, эти люди действительно не его круга. Женщины – развязные, раскрашенные и шумные. Мужчины – крутые, спортивного вида. Некоторые были в вечерних нарядах. На Кена никто не обратил внимания. Несколько мужчин поприветствовали Фей и сразу же отвернулись.

К ним подошел бармен и вытер тряпкой блестящую поверхность стойки.

– Добрый вечер, мисс Карсон.

– Два мартини, Джек.

Она забралась на табурет, а Кен встал рядом.

Бармен подал две порции мартини, а потом удалился, чтобы обслужить нового клиента – высокого негра, который зашел в бар.

Кен с любопытством посмотрел на негра.

Это был высокий мужчина почти двухметрового роста, с широкими плечами. Бритая голова, а на лице – зигзагообразный шрам, который начинался под глазом и доходил до уголка рта. В вельветовом пиджаке лавандового цвета, черных брюках, белой нейлоновой рубашке и розовато-лиловом галстуке-бабочке. При каждом его движении сверкала воткнутая в галстук бриллиантовая булавка.

– Хэлло, Сэм, – сказала Фей, подняла руку и помахала негру.

Он широко улыбнулся, обнажив ряд зубов в золотых коронках.

– Желаю хорошо поразвлечься, конфетка, – сказал он звучным басом.

Его черные глаза на мгновение задержались на Кене, а потом он коротко ему кивнул. Негр взял свой стакан и подошел к худощавой мулатке в декольтированном зеленом вечернем платье, курившей сигарету в длинном мундштуке. Она увидела Фей и помахала ей рукой.

– Это – Сэм Дарси, – сказала Фей Кену. – Он – владелец клуба. Здесь я выступала в первый раз. Он отличный парень. А рядом Клодетта, его жена.

– Вот это великан! – заметил Кен. Негр явно произвел на него впечатление.

– Он одно время бы спарринг-партнером Джо Луиса. Построил клуб буквально на голом месте. Видел бы ты этот клуб, когда я начинала выступать! Сырой подвал с несколькими столиками и пианистом. А через пять лет вот во что превратился! – Фей допила свой мартини и соскользнула с табурета. – Пойдем перекусим. Умираю с голоду.

Кен расплатился за выпивку и пошел за ней через бар в ресторан. Почти все столики были заняты, несколько пар танцевали.

Метрдотель, смуглый итальянец с ястребиным взглядом, бросился к ним, подчеркнуто вежливо раскланялся с Фей и проводил их к столику у стены.

Они заканчивали омлет с грибами и креветками, когда Кен увидел входящую в ресторан девушку редкой красоты. Взгляды мужчин, сидящих в ресторане, переключились на нее.

Она была высокая и стройная, в вечернем платье цвета морской волны с таким глубоким вырезом, что Кен не мог отвести взгляда от девушки. От такой фигуры старец под восемьдесят мог бы запросто отдать концы. Светлые локоны, собранные на макушке, подчеркивали совершенную форму головы. Длинные, загибающиеся вверх ресницы оттеняли огромные изумрудно-зеленые глаза. Кена девушка просто потрясла.

– Вот это да! Кто она? – спросил Кен.

– Потрясная, правда? – откликнулась Фей, и Кен с изумлением заметил, как помрачнело ее лицо. – Ты видишь перед собой самую знаменитую шлюху в городе.

– Вы пристрастны, – сказал Кен и рассмеялся.

Кен рассматривал блондинку. Та бросила на него безразличный взгляд, посмотрела на Фей, потом повернулась и вышла.

– Скажите ее имя.

– Гилда Дорман, – ответила Фей. – Мы когда-то вместе снимали квартиру. Она сейчас поет. С ее фигурой и моральными принципами я бы тоже далеко пошла!

Горечь и злость в ее голосе привели Кена в недоумение. Он отодвинул свой стул:

– Давайте потанцуем.

Фей выдавила улыбку:

– Прости, я наговорила лишнего. Не выношу эту потаскушку! Это из-за нее мне пришлось бросить танцевать. – Она встала. – Пойдем потанцуем.

Когда Кен и Фей вернулись в бар, было двадцать минут первого.

– Быстренько пропустим по стаканчику, а потом домой, – сказала Фей.

– Какой замечательный вечер, – заметил Кен, заказывая виски с содовой. – Я получил массу удовольствия.

Фей бросила на него изумленный взгляд:

– Ты хочешь бросить меня здесь?

Кен не колебался. Он уже не мог остановиться. Ему не хотелось возвращаться в свою пустую квартиру.

– Вы говорили, что я могу передумать. Так вот, я передумал.

Фей обнялся его:

– Признайся, ты в первый раз ушел от жены?

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Кен.

– Могу поспорить, ты женат и твоя жена в отъезде. Я угадала, верно?

– Неужели это у меня на лбу написано? – спросил Кен, досадуя, что Фей так быстро обо всем догадалась.

Она похлопала его по плечу:

– Мне не следовало этого говорить. Но мне с тобой хорошо. Я провела такой приятный вечер. Просто хотела убедиться в том, что ты не свободен. В противном случае я бы уж тебя не выпустила.

Кен покраснел:

– Верно, я женат.

Фей пожала плечами и улыбнулась:

– Вот так всегда: всех хороших парней уже разобрали. – Она взяла его под руку. – Пойдем.

Когда Кен забирал свою шляпу, в вестибюле находился Сэм Дарси.

– Раненько нас покидаешь, красавица, – тихо шепнул он Фей.

– Для меня это поздно, Сэм. До завтра.

– Всего хорошего.

Портье Джо открыл дверь и отступил в сторону:

– До свидания, мисс Карсон.

– Пока, Джо.

И они вышли в тихую жаркую ночь.

– Как в пекле, верно? – заметила Фей, крепко держась за руку Кена.

Они вышли с аллеи на главную улицу.

– Подождем такси, – сказала Фей, открыла сумочку и достала пачку сигарет. Она предложила сигарету Кену, и они одновременно закурили.

Кен случайно бросил взгляд через дорогу, на какого-то человека, который будто чего-то испугался и поспешил уйти из освещенного фонарем места в тень. Но Кен заметил, что это был высокий, худой, светловолосый парень, без шляпы, молодой и, насколько Кен мог рассмотреть, довольно симпатичный.

Тогда Кен не придал этому значения, но позднее ему придется вспомнить этого человека.

Из-за угла появилось такси, и Фей замахала рукой.

В такси Фей положила Кену голову на плечо и взяла его за руку.

«Удивительно, – подумал он, – у меня такое ощущение, словно я ее знаю много лет».

В обществе Фей Кен чувствовал себя совершенно свободно и понимал, что ему будет нелегко противостоять соблазну увидеться с ней снова.

– Сколько времени вы занимаетесь этим? – спросил он.

– Около года. – Фей бросила на него удивленный взгляд. – Милый, не пытайся меня перевоспитывать. Это старая песня, и я устала от советов, которые непрестанно дают мне мужчины.

– Полагаю, что и от такой жизни вы тоже устали. Да, это не мое дело, но я лично считаю, что вы могли бы добиться успеха в любом другом начинании. Вы прекрасно танцуете. Неужели вы не сможете выступать в шоу?

– Я не хочу возвращаться в шоу. Без хорошего партнера номер не сделать. А чем ты зарабатываешь себе на жизнь?

Кен почувствовал опасность. В городе всего три банка. Не так уж трудно будет вычислить, где он работает. Он читал множество историй о том, как шантажируют деловых людей.

– Я работаю в одной конторе, – осторожно ответил он.

Фей посмотрела на Кена и рассмеялась:

– Не пугайся. Я же тебе уже говорила: я совершенно безобидна. – Она отодвинулась от Кена и посмотрела ему в лицо. – Ты сегодня ужасно рискуешь. Понимаешь?

Он неестественно рассмеялся:

– О, я не знаю…

– Но это так. Ты счастлив в браке, и у тебя есть определенное положение в обществе, свой круг друзей. И вдруг под влиянием момента ты звонишь девице, о которой ничего не знаешь и которую ты никогда прежде не видел, и назначаешь ей встречу. С таким же успехом ты мог бы выбрать другую женщину и нарвался бы на одну из хищниц. А уж она как пиявка так присосалась бы к тебе, что пришлось бы здорово постараться, чтобы заставить ее выпустить добычу.

– Ну, я не настолько глуп. Вас мне рекомендовал один мой друг.

– Странный у тебя друг, милый, – сказала Фей серьезно. – Мой отец всегда призывал меня к осторожности и любил повторять одну поговорку, которая как нельзя лучше относится к тебе: «Смотри, не тяни тигра за хвост». Я никогда не забываю этого мудрого совета. И ты ее не забывай. Вычеркни нашу встречу из своей жизни. Забудь обо мне. И не звони мне. Я не стану с тобой больше встречаться. – Фей взяла его руку и сжала. – Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

Кен был растроган.

– Вы странная девушка и слишком неиспорченная для такого ремесла.

Фей покачала головой:

– Если бы все было так! Это все случайно, милый. Просто твоя наивность тронула меня, вот я и дала слабинку. – Она рассмеялась. – Еще немножко, и мы с тобой начнем рыдать на плече друг у друга. Ну, мы приехали.

Кен расплатился с водителем, они вместе поднялись по ступеням, открыли входную дверь и стали подниматься по лестнице.

Кена охватила тревога. Вероятно, потому, что Фей подчеркнула, что он рискует. Поднимаясь по лестнице, Кен заколебался. Надо было проводить ее до двери дома, а самому вернуться. Они провели вместе прекрасный вечер. И не надо дальше испытывать судьбу. «Не тяни тигра за хвост» – так, кажется, она сказала. А что, если этот тигр внезапно проснется? Но, несмотря на свои колебания, Кен поднимался вслед за Фей по лестнице. На верхней площадке прямо перед ними оказался рыже-коричневый пекинес. Пес окинул их безразличным взглядом своих выпученных, налитых кровью глаз и вдруг так пронзительно тявкнул, что Кен вздрогнул.

Словно ожидая сигнала, дверь открылась, и на площадку вышел Рафаэль Свитинг в черной пижаме и накинутом сверху блестящем шелковом халате. Незажженная сигарета свисала с его толстой нижней губы.

– Лео! – строго сказал он. – Как тебе не стыдно! – И он улыбнулся Кену лукавой заговорщицкой улыбочкой. – Воображает себя сторожевым псом, – продолжал он. – Несколько амбициозно для такой крошки, верно?

Свитинг наклонился и взял собаку на руки.

Ни Фей, ни Кен ничего не ответили. Они продолжали подниматься, отлично зная, что Свитинг провожает их взглядом, а его неукротимое любопытство, словно паяльная лампа, прожигало в их спинах дырки.

Кен вспотел. В облике этого мерзкого толстяка было что-то угрожающее и тревожное, хотя он не мог точно объяснить, почему у него возникло такое чувство.

– Грязный шпион! – бросила Фей, открывая входную дверь. – Всегда появляется в тот момент, когда меньше всего нужен. Но не волнуйся, он совершенно безобидный.

Кен в этом сомневался, но промолчал. Когда они вошли в квартиру и захлопнули дверь, Кен почувствовал настоящее облегчение.

Бросив шляпу на стул, он подошел к камину и неожиданно почувствовал смущение.

Фей, обняв его за шею, крепко поцеловала в губы.

Кен колебался мгновение, а потом поцеловал ее. Фей, закрыв глаза, прижималась к нему, но у него вдруг пропало желание.

Фей словно почувствовала это и отодвинулась от него.

– Через две секунды я буду к твоим услугам, милый, – улыбнулась она. – Выпей что-нибудь и мне налей, – и ушла в спальню.

Кен закурил сигарету и подошел к бару. Теперь он был уверен, что зря вошел в ее квартиру. Непонятно почему, но вечер потерял для него свою прелесть. Ему вдруг стало стыдно за свое поведение. Он подумал об Энн. Его поступок – непростительное предательство по отношению к Энн. Если она об этом узнает, он не сможет смотреть ей в глаза.

Кен налил себе неразбавленного виски и сделал большой глоток.

«Но, по крайней мере, еще не поздно уйти домой», – сказал он себе и стал медленно расхаживать по комнате. Он бросил взгляд на часы, стоящие на каминной полке: без четверти час.

Да, надо пойти домой, окончательно решил Кен и почувствовал легкое тщеславие, принеся такую жертву, на которую, как он чувствовал, пошли бы немногие мужчины. Он сел в кресло и стал ждать Фей. Внезапный сильный удар грома заставил его подскочить.

От квартиры Фей до парковочной площадки было довольно большое расстояние. Ему надо спешить. Промокнуть совсем не хотелось. Вспышка молнии проникла сквозь белые занавески на окне, раздался новый удар грома. Кен встал, раздвинул занавески и посмотрел на улицу. При свете фонаря он увидел мокрый от дождя тротуар. Зигзаг молнии осветил крыши домов, и снова раздался громкий раскат грома.

– Фей! – позвал он, отодвигаясь от окна. – Вы скоро?

Ответа из спальни не последовало, и, решив, что она пошла в ванную, Кен снова выглянул в окно. Пошел сильный дождь, и тротуар уже блестел в свете фонарей. По окну, заливая стекло, стекали струйки дождя.

«Да, в такой ливень выходить нельзя, – сказал он себе, – придется переждать, пока не кончится дождь».

И его решимость не оставаться с Фей на ночь стала понемногу ослабевать. «Все равно дело уже сделано, – подумал он и загасил сигарету. – К чему мокнуть? Она рассчитывала, что проведет ночь со мной. Если уйти, она может обидеться. Кроме того, безопасней провести ночь здесь, чем возвращаться домой в такой поздний час». Миссис Филдинг, их соседка, наверняка услышит шум подъезжающей машины и, без сомнения, насплетничает Энн, когда та приедет, что он вернулся домой так поздно.

Кен выпил виски и подошел к бару, чтобы приготовить себе новую порцию.

«Она специально тянет время», – решил Кен, поглядывая на дверь спальни.

– Поторопитесь, Фей. Чем это вы там занимаетесь?

Молчание, которое последовало в ответ на его вопрос, привело его в недоумение. Уже десять минут, как ее нет. Кен прислушался, но ничего не услышал, кроме размеренного тиканья стоящих на каминной полке часов и стука дождя об оконное стекло.

Неожиданно свет погас, черная темнота окутала комнату. На мгновение Кен испугался, но, сообразив, что, должно быть, перегорели пробки, стал ощупью искать стол, чтобы поставить стакан.

– Фей! – крикнул он. – У вас есть запасной предохранитель? Я починю пробки.

Ему показалось, что он услышал скрип двери, словно ее кто-то осторожно открывает.

– У вас есть фонарик? – громко спросил он.

Тишина.

По спине у него медленно поползли мурашки.

– Фей! Вы меня слышите?!

И снова тишина.

Он сунул руку в карман за зажигалкой. Где-то рядом скрипнул паркет.

Кен, испугавшись, поспешно отступил назад, наткнулся на стол и услышал, как разбился его стакан с виски.

– Фей! что еще за шутки?! – охрипшим голосом спросил он.

Он явно слышал чьи-то шаги, потом кто-то подтолкнул стул. У него волосы встали дыбом.

Кен вытащил зажигалку, но у него так дрожали руки, что он выронил ее на пол.

Нагнувшись, чтобы поднять ее, услышал, как щелкнул замок, а потом заскрипела дверь.

Он посмотрел на входную дверь, но в окутывавшей его темноте ничего не увидел. Дверь хлопнула. Кен вздрогнул, а потом ясно услышал шаги человека, бегущего вниз по лестнице.

– Фей!

Теперь он был напуган не на шутку.

Кен непослушными руками нашарил зажигалку. Огонек был маленьким, но ему все-таки удалось разглядеть, что комната пуста.

Кто же тогда вышел из квартиры? Фей или кто-то другой?

– Фей!

Жуткая тишина повергла его в настоящую панику.

Прикрывая пламя зажигалки рукой, Кен медленно прошел по комнате к двери спальни.

– Вы здесь, Фей?

Он поднял зажигалку над головой. Пламя медленно угасало. Через несколько минут зажигалка выдохнется. Кен пошел вперед, вглядываясь в темную комнату. Посмотрел на кровать. От того, что он там увидел, у него перехватило дыхание.

Фей лежала поперек кровати, закинув руки за голову. Узкий ручеек крови тек у нее между грудей и стекал на пол, образуя небольшую лужицу.

Кен застыл, как парализованный, не в силах сдвинуться с места.

Мерцающее пламя зажигалки неожиданно потухло.

Глава 3

Зигзагообразная вспышка молнии осветила комнату ярким сине-голубым светом, а от раската грома задрожали оконные стекла. В это короткое мгновение Кен заметил на прикроватном столике электрический фонарик, схватил его и включил. Круг яркого света упал на распростертую на кровати Фей.

Кен склонился над ней. Ее полуоткрытые глаза смотрели прямо на него. Кровь из небольшой раны над левой грудью больше не текла струйкой, а только медленно капала. Губы Фей дрогнули, потом ее тело сотрясла судорога, спина выгнулась дугой, а руки с силой сжались в кулаки так, что суставы пальцев побелели.

– Ради Бога, Фей! – выдохнул Кен.

В ее затуманенном взгляде промелькнул ужас, потом глаза лишились всякого выражения, закатились, а лицевые мышцы ослабли. Сквозь сжатые зубы вырвался тихий вздох, Фей как бы вся уменьшилась и почему-то стала похожей на куклу.

Кен тупо смотрел на нее. Луч фонарика заметался – Холланда била дрожь, у него тряслись руки. Он коснулся ее груди слева, перепачкав пальцы в крови. Сердце уже не билось.

– Фей!

Его затошнило, и он почувствовал горечь во рту. Кен закрыл глаза, стараясь справиться с тошнотой. Немного успокоившись, он нетвердыми шагами стал отходить от кровати и коснулся ногой чего-то твердого, направил фонарик на пол и увидел на ковре нож для колки льда с синей ручкой. Короткое острое лезвие ножа было обагрено кровью.

Затаив дыхание, Кен смотрел на него.

Это преднамеренное убийство!

Этого Кен уже не мог перенести. У него подогнулись колени, и он сел на пол.

Не переставая гремел гром, а дождь лил как из ведра. Кен услышал шум проезжающей машины. Ее двигатель издавал какой-то пронзительный звук на высокой ноте. Затаив дыхание, он прислушивался. Машина пронеслась мимо дома не останавливаясь, и Кен расслабил окаменевшие мышцы.

Убийство!

Он поднялся на ноги.

«Я напрасно теряю время, – размышлял он. – Нужно позвонить в полицию».

И снова направил луч фонарика на Фей. Надо убедиться, что девушка мертва. Кен встал, подошел к кровати, наклонился над ней, потрогал артерию на шее и не почувствовал никакой пульсации.

К горлу снова подкатила тошнота.

Кен отшатнулся и ступил ногой во что-то липкое, его бросило в дрожь: он стоял в луже крови.

Кен вытер ногу о ковер, а потом нетвердой походкой направился в гостиную.

Жаркая, чернильно-черная темнота, разрезаемая тонким лучом фонарика, давила на его легкие. Он подошел к бару, налил себе неразбавленного виски и одним глотком осушил стакан. Алкоголь немного успокоил его.

Кен обвел лучом комнату, отыскивая телефон. Аппарат стоял на маленьком столике у кушетки, он бросился было к нему, но остановился.

А если полиция не поверит? Вдруг его обвинят в убийстве Фей? При этой мысли он похолодел. А если поверят его рассказу и если поймают убийцу, он станет главным свидетелем на суде. Как он сможет объяснить свое присутствие в квартире в момент совершения убийства? Вот тогда-то правда выплывет наружу. И Энн обо всем узнает. Узнают обо всем и в банке. И всего его друзья.

У Кена пересохло во рту. Его имя будет на первых страницах газет. И все узнают, что, пока Энн была в отъезде, он ходил к девице по вызову.

«Уноси ноги! – приказал он себе. – Ей уже ничем не поможешь. Она мертва. О себе нужно думать! Убирайся отсюда, и как можно быстрее!»

Кен устремился к входной двери, потом резко остановился. Не оставил ли он чего, что может навести полицию на его след? Нельзя бежать в панике. Наверняка остались отпечатки его пальцев. Кен стоял в темноте, борясь с приступом панического ужаса, вспоминая, чего он касался. Отпечатки пальцев остались на стакане, из которого он пил виски. Фонарик Фей он чуть было не унес с собой, а это могло бы его погубить. На бутылке с виски тоже остались его отпечатки. Кен вытащил носовой платок и вытер вспотевшее лицо.

О том, что Фей мертва, знает только он да ее убийца. Значит, время у него есть. Нельзя поддаваться панике. Прежде чем уйти, нужно все проверить в гостиной и в спальне, удостовериться, что не осталось никаких признаков его пребывания здесь, которые могли бы навести полицию на его след.

А для этого ему необходим свет.

Кен отыскал щит с пробками на кухне. Он сменил перегоревшую пробку и повернул выключатель. На кухне вспыхнул свет.

Носовым платком Кен тщательно протер щиток, а потом вернулся в гостиную. Осмотревшись, он увидел шляпу, которая лежала на стуле. Кен совершенно забыл о ней! Если бы он поддался панике и ушел, то оставил бы ее здесь, на стуле. А там имеется метка с его именем и фамилией. Кен надел шляпу. Потом собрал осколки разбившегося стакана, завернул их в газету, раздавил каблуком в порошок и бросил в мусорное ведро.

В раковине он обнаружил губку и прихватил ее в гостиную. Протер стакан, из которого пил, и бутылку с виски.

В пепельнице остались окурки сигарет, которые он выкурил. Кен сложил их в карман, а потом вытер пепельницу губкой.

Он попытался вспомнить, не касался ли он чего-нибудь еще в этой комнате. Телефон! Он тщательно протер телефонную трубку.

Похоже, здесь ему больше делать нечего.

Кен боялся возвращаться в спальню, но это было необходимо сделать. Он взял себя в руки, медленно прошел по гостиной и включил свет в спальне. Стараясь не смотреть на мертвое обнаженное тело Фей, тщательно вытер фонарик и положил его на прикроватный столик – туда, где он лежал раньше. Потом внимательно осмотрел все в спальне. В спальне Кен ничего не касался, кроме фонарика. Он в этом уверен. Кен посмотрел на нож для колки льда с синей ручкой, лежащий на ковре. Откуда он тут взялся? Неужели его принес с собой убийца? Кен решил, что это маловероятно. Если бы убийца принес его с собой, он наверняка унес бы его. А как убийца попал в квартиру? Уж конечно не через окно! У него был ключ, или он открыл замок входной двери отмычкой.

«Какая разница? – подумал Кен. – Время идет. Надо уходить».

Уверенный, что не оставил больше нигде отпечатков пальцев и никаких других улик, которые могли бы навести полицию на его след, Кен решил уходить.

Но сначала нужно смыть кровь с рук и проверить, нет ли пятен на одежде. Кен пошел в ванную. Предусмотрительно накрыв носовым платком вентиль водопроводного крана, он включил воду и смыл засохшую кровь с рук. Вытер руки полотенцем, а потом подошел к большому зеркалу, чтобы внимательно осмотреть одежду.

Сердце сбилось с ритма, когда он заметил маленькое красное пятнышко на внутренней стороне обшлага левого рукава и еще одно на манжете левой брючины.

Кен смотрел на пятна и чувствовал, как его охватывает паника. А если их кто-нибудь заметит!

Он налил воды в раковину, взял губку и принялся лихорадочно отмывать пятна. Они приобрели темно-коричневый цвет, но не исчезли.

Сойдет, решил Кен, споласкивая губку. Когда вода в раковине стала светло-розовой, он поморщился. Потом спустил воду и положил губку на место.

Выключив свет, Кен быстрыми шагами прошел через спальню в гостиную.

Пришло время уходить.

Он еще раз огляделся.

Гроза прошла. Раскаты грома теперь слышались откуда-то издалека, но дождь еще стучал в окна.

Кен сделал все, что мог. На часах было без двадцати два. Вряд ли он кого-нибудь встретит в такое время на лестнице. Кен подошел к входной двери, выключил свет и протянул руку к дверной ручке. Но если кого-нибудь встретит… Кен вынужден был сделать над собой усилие, чтобы повернуть ручку. И услышал какой-то шум по ту сторону двери, который поверг его в панику и заставил застыть на месте.

Приложив ухо к двери, Кен услышал скребущие звуки – кто-то царапал дверь с обратной стороны. Он прислушался, затаив дыхание. Сердце громко стучало в груди.

Его напряженный слух уловил какой-то тихий звук, похожий на прерывистое дыхание, словно принюхивалась собака. Точно, за дверью был пес. Кен сразу же вспомнил о рыже-коричневом пекинесе, а потом и о его владельце – Рафаэле Свитинге. Как он мог забыть о Свитинге!

Свитинг видел, как они с Фей возвращались. Кен вспомнил, как толстяк рассматривал его, словно старался запомнить во всех подробностях. Когда полиция обнаружит тело Фей, Свитинг, несомненно, даст им подробнейшее описание Кена.

Он закрыл глаза, стараясь совладать с растущей паникой.

«Соберись! – приказал он себе. – Сотни мужчин похожи на тебя. Даже если он и даст полиции твое описание, как они смогут тебя отыскать?»

Кен прислонился к двери, прислушиваясь. Пес возился около двери, пытаясь просунуть нос под дверь. Кен услышал, как скрипнули ступени.

– Лео!

От женоподобного голоса Свитинга сердце Кена забилось в бешеном ритме.

– Лео! Иди сюда!

Пес продолжал пыхтеть под дверью.

Кен выжидал. Сердце билось так отчаянно, что он опасался, что Свитинг услышит его биение.

– Если ты не спустишься, я поднимусь сам, – сказал Свитинг. – Это очень плохо, Лео! Ты непослушный пес!

Заскрипели ступени. Кен поспешно отошел от двери и затаил дыхание.

– Иди сюда, Лео! Что ты там вынюхиваешь?

Наступило долгое мучительное молчание, потом Кен услышал тихие шаги около двери. Снова молчание, и у Кена возникло жуткое подозрение, что Свитинг подслушивает у двери, приложив к ней ухо.

Пес прекратил принюхиваться. Теперь Кен слышал только биение собственного сердца да шум дождя, стучавшего по оконным стеклам.

И тут он услыхал звук, от которого у него по телу поползли мурашки. Дверная ручка скрипнула и начала поворачиваться. Он вспомнил, что дверь не заперта. Когда дверь начала тихонько приоткрываться, Кен нажал на нее ногой, и дверь, хлопнув, закрылась. Он навалился на дверь плечом, придавив ее всем телом, в отчаянии шаря руками в поисках цепочки. Нажим на дверь с обратной стороны прекратился.

– Пошли, Лео! – сказал Свитинг, чуть повышая голос. – Пошли домой! Мы можем разбудить мисс Карсон.

Кен стоял, прислонившись к двери, и чувствовал, как пот заливает его лицо. Он прислушивался к тихому поскрипыванию ступеней под ногами Свитинга, когда тот спускался, и в этот момент, когда расшатавшиеся нервы начали было успокаиваться, раздался телефонный звонок.

Раскатов грома больше не было слышно, весь дом погрузился в полнейшую тишину, и на фоне этой тишины телефонный звонок звучал резко и настойчиво. «Весь дом может услышать этот звонок, – в ужасе подумал Кен. – Кто может звонить в такой поздний час?» Он, весь похолодев, ждал, но телефон продолжал звонить.

«Перестанет, – думал Кен. – Не может же он звонить бесконечно?..» Он включил свет, устремился к телефону и снял трубку.

– Фей? Это Сэм.

Кен узнал мощный бас Сэма Дарси, негра-велика-на, которого они встретили в «Голубой розе».

– Слушай, детка, – нетерпеливо продолжал Дарси. – Джонни в городе. Он тебя разыскивает. Мне передали, что он спрашивал твой адрес в клубе «Парадиз».

Кен крепко прижимал трубку к уху. Он ничего не мог понять.

Кто такой Джонни? Может, этот Джонни и убил Фей?

– Фей! – В голосе Дарси слышалось нетерпение. – Ты меня слушаешь?

Дрожащей рукой Кен положил трубку.

Он был уверен, что Дарси обязательно перезвонит. Нужно приглушить звонки.

Кен схватил газету, лежащую на столе, и свернул треугольничком. Потом подсунул в аппарат между мембраной звонка и молоточком. Не успел он закончить это дело, как телефон снова ожил. Но сейчас звонок походил на приглушенное жужжание.

Кен окинул взглядом комнату в последний раз, выключил свет, отпер дверь и приоткрыл ее на несколько дюймов. Потом выглянул на лестницу. Никого. Он вспомнил, что нужно протереть дверную ручку носовым платком, быстро вытер ее и закрыл за собой дверь.

Кен постоял на лестничной площадке, прислушиваясь. В доме стояла мертвая тишина. Пройдя на цыпочках по лестнице, он перегнулся через перила и посмотрел на нижнюю площадку. Там тоже никого, но дверь Свитинга была приоткрыта.

Кен не сводил глаз с приоткрытой двери, сердце его бешено колотилось.

Эта полуоткрытая дверь могла означать только одно: Свитинг сидит в прихожей и наблюдает за лестничной площадкой.

Выйти из дома другим путем невозможно, в любом случае придется спускаться по лестнице. Кен колебался. Стоит ли ему переждать, пока Свитинг заснет, или попробовать спуститься сейчас?

Ему хотелось переждать, но он понимал, что рискует. Он еще слышал приглушенное жужжание телефонного звонка. Дарси может приехать к Фей, чтобы узнать, почему она не отвечает на его настойчивые звонки. А Кену нужно оказаться как можно дальше от этого дома, пока не обнаружили тело Фей. И это возможно, нужно пройти по лестнице мимо квартиры Свитинга так тихо, чтобы тот его не услышал.

Это его единственная надежда.

Кен стал спускаться по лестнице, стараясь держаться как можно ближе к стене, подальше от перил. Он опасался, что деревянные перила могут заскрипеть, когда он коснется их рукой.

Он спускался медленно, шаг за шагом, стараясь не производить ни малейшего шума.

Добравшись до последней ступеньки, остановился и прислушался.

Сейчас из полуоткрытой двери его не было видно. Если Свитинг сидит в прихожей, то заметит, как Кен будет проходить по лестничной площадке. Но а если повезет и он задремал, то Кен может добраться до следующего лестничного пролета незамеченным.

Собрав все свое мужество, Кен сделал шаг, и именно в этот момент из двери вышел рыже-коричневый пекинес и остановился, уставившись на него.

Кен застыл на месте.

Несколько секунд они с псом пристально смотрели друг на друга. Не успел Кен найти выход из создавшегося положения, как дверь широко распахнулась и на лестничную площадку вышел Свитинг.

– Иди сюда, Лео, – позвал он тихо. – Маленьким собачкам давно пора спать.

Он бросил на Кена лукавый взгляд и улыбнулся.

– Вы даже представить себе не можете, сэр, – сказал он, – сколько хлопот мне стоит уложить моего друга спать.

Кен ничего не ответил. Он просто не мог. Во рту у него было сухо, словно он наглотался пыли.

Свитинг взял пса на руки. Черные глазки пекинеса буравили Кена.

– Думаю, дождь уже кончился, – продолжал Свитинг, ласково поглаживая собачонку по голове. – Какая сильная гроза была! – Он посмотрел на дешевые блестящие часы, которые носил на своем толстом волосатом запястье. – Не думал, что так поздно. Уже почти два часа ночи.

Кен сделал над собой огромное усилие, чтобы перебороть охватывающую его панику. Он пошел через лестничную площадку к следующему пролету ступеней.

– Должен принести вам извинения. Я слишком много болтаю, – продолжал Свитинг, следуя за Кеном. – Простите. Это недостаток всех одиноких людей. Если бы не Лео, я был бы совсем один.

Кен продолжал свой путь, борясь с непреодолимым желанием стремглав броситься вниз по ступеням, вон из этого дома.

– Как вы насчет того, чтобы зайти ко мне и пропустить по стаканчику? – спросил Свитинг, удерживая Кена за рукав. – Вы доставите мне огромное удовольствие. Не так уж часто у меня бывают гости.

– Нет, спасибо, – выдавил из себя Кен, высвобождая свой рукав.

– У вас какое-то пятно на пиджаке, сэр! – крикнул ему вдогонку Свитинг, перегнувшись через перила. – Коричневого цвета. Вы его видели? У меня есть средство для выведения пятен.

Не оборачиваясь, Кен ускорил шаги. Он уже достиг второй лестничной площадки и, не выдержав, ринулся вниз, перескакивая сразу через три ступеньки.

Кен проскочил лестничную площадку к следующему пролету, мимо двери на первом этаже, и выскочил в тускло освещенный вестибюль. Он рывком распахнул дверь и столкнулся с входящей в дом накрашенной девицей.

Кен отскочил в сторону.

– Вы чуть не сбили меня с ног, – заметила девица, поправляя элегантную шляпку. Она ощупью нашла выключатель, и вестибюль осветился ярким светом.

Это была полноватая блондинка со стальным взглядом серых глаз. Черное платье подчеркивало пышные формы ее тела.

– Привет, – сказала она, одаривая его профессиональной улыбкой. – Куда так торопишься, дорогой?

– Простите, я вас не заметил, – выдохнул Кен.

Он сделал шаг вперед, но блондинка загородила ему дорогу.

– Теперь-то уж наверняка заметил, – сказала она, с видимым интересом оглядывая Кена с головы до ног. – Не хочешь поразвлечься? – и указала на дверь слева от входной двери. – Пошли, выпьем чего-нибудь.

– Простите, я тороплюсь.

– Не стесняйся, мальчик.

Блондинка двинулась прямо на него.

– Пустите! – в отчаянии прошептал Кен, отталкивая ее рукой.

– Эй! Не распускай руки, сопляк! – завопила девица.

Кен выбежал на улицу, а она продолжала посылать ругательства ему вслед.

Когда Кен торопливо шел по блестящему от воды тротуару, дождь все еще шел, но черные грозовые тучи постепенно рассеивались. Время от времени проглядывала луна, то появляясь, то исчезая в гонимых резким ветром тучах. Стало прохладнее.

Кен размышлял. «Эта парочка меня наверняка вспомнит. Они дадут полиции мое описание. И все газеты опубликуют мои приметы. Но кто подумает, что я как-то связан с убийством Фей? У меня не было мотива ее убивать. Ведь именно мотив преступления – ключ к его разгадке. Фей была проституткой. А убийство проститутки всегда трудно объяснить. Но, предположим, Свитинг или эта девица случайно зайдут в банк…»

При этой мысли он похолодел. «Узнают ли они меня? Узнают ли они меня без шляпы? Ведь это будет совершенно неожиданная встреча. Я должен быть осторожен. Я могу отойти от кассы, как только увижу, что один из них входит в банк. Я всегда должен быть начеку».

Кен с ужасом представил себе свое будущее. Все время придется быть в напряжении, всегда бояться этих двоих. И это будет длиться не неделю, не месяц.

Поняв весь ужас своего положения, Кен резко остановился. Он стоял у края тротуара, тупо смотрел на мокрую улицу, и в его душу закрадывалась смутная тревога.

Ведь пока он будет работать в банке, он будет жить в этом городе. И при виде любого толстяка с собакой или блондинки со стальным взглядом ему придется спешно прятаться. У него не будет ни минуты покоя. Единственный выход – перевестись в филиал банка в другом городе. Но тогда ему придется продать дом. А возможно, придется бросить банковское дело и поискать другую работу.

А что подумает Энн? Кен никогда ничего от нее не скрывал. Неужели он надеется, что она не заметит? Когда у него было что-нибудь не так, она всегда замечала. Был случай, когда у него произошла недостача в сорок долларов. Он ей ничего не сказал. Снял деньги со своего счета и покрыл недостачу, но долго держать это втайне от Энн не смог.

«Каким я был дураком! – думал Кен. – Зачем я влез во все это! Какого черта мне понадобилось идти к ней? Почему я не уехал, проводив ее до дома?»

На другой стороне улицы он заметил какую-то фигуру и поспешно отошел в тень. У него пересохло во рту, когда он разглядел плоскую фуражку и блестящие пуговицы полицейского.

Кен заставил себя идти размеренным шагом. Когда он проходил мимо полицейского, который бросил на него взгляд через дорогу, сердце Кена забилось сильнее, и ему показалось, что тот посмотрел на него подозрительно. Он еле сдержался, чтобы не броситься бежать. Кен продолжал путь, постоянно оглядываясь, ожидая каждую секунду, что коп окликнет его. Но тот молчал. Полицейский продолжал свой путь, помахивая дубинкой, и Кен с облегчением вздохнул.

Эта встреча показала ему, какое ужасное будущее его ожидает. Теперь при каждой встрече с полицейским Кен будет испытывать страх.

Не лучше ли сразу покончить со всем этим? Может, ему стоит пойти в участок и рассказать о случившемся?

«Возьми себя в руки, бесхребетный дурак! – со злостью приказал Кен себе. – Подумай об Энн. Сохранишь хладнокровие, и все будет в порядке. Никто не станет тебя ни в чем подозревать. Убирайся отсюда, да как можно скорее! Возвращайся домой, и ты будешь в безопасности».

Кен распрямил плечи и ускорил шаг. Через минуту он был уже у автостоянки.

И тут ему в голову пришла мысль, от которой он застыл на месте как вкопанный. У сторожа наверняка есть книга, в которую он заносит номера машин, оставленных на стоянке. Если сторож записал номер его машины он пропал! Полиция сразу же допросит сторожа. Они дадут ему описание Кена, и тот его вспомнит. Им останется только полистать регистрационную книгу и найти номер машины Кена. И через полчаса полиция будет у него дома. Пораженный этой мыслью, Кен вошел в темную аллею, где попытался обдумать свои дальнейшие действия. С того места, где он стоял, был виден въезд на стоянку. Кен мог отчетливо видеть маленькую сторожку у ворот. Внутри горел приглушенный свет, и Кен рассмотрел склонившуюся над газетой фигуру сторожа. Нужно узнать, есть ли у него регистрационная книга. Мысли о том, чтобы уехать, не узнав, записал ли сторож номер его машины, Кен не допускал. Если такая книга существует, он должен ее уничтожить.

Прислонившись к забору, Кен стал наблюдать за сторожкой. Возможно, кто-нибудь придет за своей машиной, и сторожу придется покинуть помещение, тогда Кену представится шанс проскользнуть в будку и посмотреть там книгу. Но было уже четверть третьего, и вероятность того, что кто-нибудь придет за своей машиной, казалась нереальной. Он теряет время. Ждать больше нельзя.

Кен собрался с духом, вышел из аллеи, перешел на противоположную сторону дороги и вышел на стоянку.

Дверь сторожки была открыта, и он вошел.

Старик сторож поднял голову, осмотрел его с головы до ног и удивленно кивнул.

– Вы что-то припозднились, мистер.

– Да, – сказал Кен, обшаривая глазами сторожку.

У окна стоял стол. На столе между стопкой старых газет, нагроможденных кастрюлек, газовой плиткой, несколькими грязными фарфоровыми кружками и еще более грязным ручным полотенцем лежал какой-то замусоленный, открытый почти на середине блокнот.

Кен подошел поближе.

– Какая была гроза! – заметил он. – Я ждал, когда прекратится дождь.

Кен впился глазами в открытую страницу блокнота. Она состояла из столбцов аккуратно записанных номеров, и номер его машины был третьим снизу.

– Дождь еще не кончился, – заметил сторож, раскуривая зловонную трубку. – Но мы, я думаю, не размокнем. У вас есть сад, мистер?

– Конечно, – ответил Кен, стараясь говорить спокойно. – За последние десять дней это первый дождь.

– Верно, согласился сторож. – Вы выращиваете розы, мистер?

– Только их и выращиваю. Розы да еще траву на газоне, – ответил Кен, подойдя к столу, и встал к нему спиной.

– Я тоже люблю розы, – сказал старик, с усилием поднимаясь на ноги и подойдя к двери взглянуть на дождевые тучи.

Кен схватил блокнот и спрятал его за спину.

– Во сколько придет ваш сменщик? – поинтересовался Кен, присоединяясь к старику у двери.

– Около восьми. В моем возрасте плохо спится.

– Вы правы. Ну, прощайте.

Кен шагнул в темноту и почувствовал капли дождя на вспотевшем лице.

– Подождите, я отмечу вас в своем блокноте, – сказал старик. – Какой номер у вашей машины?

На какое-то мгновение сердце Кена перестало биться, потом сильно заколотилось.

– Номер? – переспросил он безразличным тоном.

Старик подошел к столу и принялся перекладывать газеты.

– Куда я ее засунул? – бурчал он себе под нос. – Только что тут была…

Кен сунул блокнот в карман, потом посмотрел на «паккард», стоящий у ворот.

– Номер ТХ 3345, – сказал он номер «паккарда».

– Этот проклятый блокнот только что был тут! Вы, случайно, не видели его, мистер?

– Нет. Я тороплюсь. – Кен протянул старику полдоллара. – Прощайте.

– Спасибо, мистер. Так какой ваш номер?

Кен повторил еще раз и проследил, как сторож записывает его на полях старой газеты.

– Все время я что-нибудь теряю!

Кен еще раз попрощался и быстро пошел к своей машине.

Он сел, завел двигатель, включил только задние габаритные огни и направил машину к выходу.

Старик вышел из сторожки и помахал ему рукой.

Кен выключил задние огни, вдавил педаль газа и быстро выехал через ворота. Он не зажигал фар, пока не добрался до главной автострады. Затем на средней скорости поехал домой.

Глава 4

Настойчивый звонок будильника пробудил Кена от тяжелого сна. Он нажал на кнопку, открыл глаза и осмотрел ярко освещенную знакомую спальню. Когда в его сонном мозгу воссоздалась картина событий предыдущей ночи, он моментально проснулся, и на него навалился холодный тошнотворный страх.

Кен посмотрел на часы. Стрелки перевалили за семь. Отбросив простыню, он спустил ноги с кровати, сунул их в шлепанцы и пошел в ванную.

У него болела голова, и, посмотрев на себя в зеркало, Кен увидел, что осунулся и побледнел, глаза покраснели, а под ними залегли черные круги.

После бритья и холодного душа вид у него стал получше, но головная боль не прошла.

Кен пошел в спальню одеться. Поправляя галстук, он размышлял, через сколько времени обнаружат труп Фей. Если она жила одна, то может пройти не один день. И чем дольше, тем лучше для него. Воспоминания людей стираются со временем. Сторож с автостоянки, скорее всего, не сможет дать полиции убедительное описание, если только они не допросят его по горячим следам. Пухленькая блондинка тоже была не слишком внимательна, а вот насчет Свитинга Кен не строил никаких иллюзий. Он был уверен: память у этого типа отличная. Он самый опасный.