1

Наше время

18 мая, 13 часов 32 минуты

Скалистые горы, штат Юта

Это было похоже на вход в преисподнюю.

Двое молодых парней стояли на гребне, нависшем над глубокой расселиной, погруженной в тень. Им потребовалось восемь часов, чтобы подняться из крошечного поселка Рузвельт до этого глухого места в самом сердце Скалистых гор.

– Ты уверен, что это то самое место? – спросил Трент Уайлдер.

Чарли Рид достал сотовый телефон, сверился с навигатором, затем изучил старинную индейскую карту, нарисованную на куске оленьей шкуры и запаянную в прозрачный пластиковый пакет.

– Думаю, да. Если верить карте, на дне этого ущелья течет ручей. Вход в пещеру должен быть там, где ручей резко поворачивает на север.

Поежившись, Трент смахнул с волос снег. Хотя в долине пестрый ковер полевых цветов уже возвестил о приходе весны, здесь, высоко в горах, зима еще держалась крепкой хваткой. Воздух оставался холодным, и горные вершины вокруг были покрыты снегом. Что еще хуже, с самого утра небо было затянуто низкими тучами, и наконец повалил снег.

Трент окинул взглядом узкое ущелье. Казалось, оно бездонное. Далеко внизу из моря тумана поднимался черный сосновый лес. Со всех сторон вокруг вздымались голые скалы. Хотя ребята и захватили веревки и альпинистское снаряжение, Трент надеялся, что оно не понадобится.

Однако на самом деле его тревожило не это.

– Может, лучше все-таки не спускаться туда, – промямлил он.

Чарли удивленно поднял брови.

– И это после того, как мы лезли сюда целый день?

– А что насчет проклятия? Твой дед…

Чарли небрежно махнул рукой.

– Старик уже одной ногой в могиле, а голова у него насквозь проспиртована. – Чарли похлопал друга по плечу. – Так что не надо марать штаны от страха. Скорее всего, в пещере лишь несколько наконечников стрел да разбитые горшки. Может быть, даже пара костей, если нам повезет. Пошли.

Тренту ничего не оставалось, кроме как последовать за Чарли вниз по узкой оленьей тропе, которую они обнаружили раньше. Пробираясь вперед, Трент хмуро смотрел на спину ярко-красной куртки Чарли с двумя вышитыми орлиными перьями – эмблемой Университета штата Юта. Сам он по-прежнему был в своей школьной куртке с изображением пумы. Ребята дружили еще с начальной школы, однако в последнее время их пути стали расходиться. Чарли только что окончил первый курс университета, в то время как Трент работал в авторемонтной мастерской своего отца. Уже этим летом Чарли собирался устроиться помощником юриста резервации Юинта.

Его друг был восходящей звездой, и Тренту скоро понадобится телескоп, чтобы наблюдать за ним из крошечного поселка Рузвельт. Но чему тут удивляться? Чарли с юных лет затмевал своего друга. Разумеется, дело усугублялось и тем, что он был наполовину юта и унаследовал смуглую кожу и длинные черные волосы своего народа. Рыжий ежик Трента и буйная россыпь веснушек на носу и щеках навеки отвели ему роль ведомого Чарли на всех школьных вечеринках.

Хотя вслух этого никто не говорил, похоже, оба сознавали, что теперь, когда им на плечи легла тяжесть взрослой жизни, детской дружбе пришел конец. Поэтому в качестве ритуального прощания они согласились на это последнее приключение – поиски пещеры, священной для племени юта.

По словам Чарли, лишь нескольким старейшинам племени было известно об этом погребальном святилище в горах Юинта. И те, кто знал, не имели права никому об этом рассказывать. Сам Чарли проведал о тайне исключительно благодаря тому, что его дед слишком любил бурбон. Чарли сомневался, что дед вообще помнил о том, как однажды показал ему старинную карту на оленьей шкуре, спрятанную в пустотелый бизоний рог.

Впервые Трент услышал этот рассказ, когда они с Чарли только перешли в среднюю школу. Они с другом залезли в палатку, и Чарли, для пущего эффекта поднеся к подбородку фонарик, поделился жуткой тайной.

– Мой дед говорит, в этой пещере по-прежнему обитает Великий дух. Охраняет таинственное сокровище нашего народа.

– Какое еще сокровище? – с сомнением спросил Трент.

В ту пору его гораздо больше интересовал журнал «Плейбой», тайком взятый в отцовском шкафу. Вот что было для него настоящим сокровищем.

Чарли пожал плечами.

– Не знаю. Но на него наложено проклятие.

– Что ты имеешь в виду?

Его друг поднес фонарик ближе к подбородку и зловеще изогнул брови.

– Дедушка говорит, что тому, кто проникнет в пещеру Великого духа, никогда уже не вернуться обратно.

– Это еще почему?

– Потому что если кто-нибудь выйдет из пещеры, миру наступит конец.

Как раз в этот момент старая охотничья собака Трента испустила душераздирающий вой, и оба мальчика вздрогнули от испуга. Правда, потом они рассмеялись и проговорили далеко за полночь. В конце концов Чарли отмахнулся от рассказа деда как от пустых предрассудков. Современный индеец, Чарли изо всех сил старался избавиться от подобных глупостей.

И тем не менее он взял с Трента клятву хранить тайну и отказывался провести его к месту, обозначенному на карте, – вплоть до этого дня.

– Тут становится теплее, – заметил Чарли.

Трент протянул ладонь. Его друг был прав. Снегопад усилился, повалили крупные хлопья, однако по мере того как друзья спускались вниз, воздух становился теплее и в нем начинал смутно чувствоваться запах тухлых яиц. В какой-то момент снегопад перешел в моросящий дождь. Трент вытер ладонь о штаны и вдруг понял, что туман, который он видел на дне ущелья, на самом деле является паром.

Вскоре внизу за деревьями показался и источник пара – маленький ручей, бурлящий в каменистом русле.

– Чувствуешь запах сероводорода? – спросил Чарли, принюхиваясь. Добравшись до ручья, он попробовал воду пальцем. – Горячая. Наверное, берет начало из геотермального источника.

Его слова не произвели на Трента никакого впечатления. В окрестных горах было полно таких горячих ванн.

Чарли выпрямился.

– Здесь должно быть то самое место.

– Это еще почему?

– Такие горячие источники считаются у моего народа священными. Поэтому разумно предположить, что они выбрали именно это место для важного погребения. – Чарли направился вперед, перепрыгивая с камня на камень. – Пошли. Это уже совсем близко.

Вдвоем они двинулись вверх по течению ручья. С каждым шагом воздух становился горячее. Сернистые испарения обжигали Тренту глаза и ноздри. Неудивительно, что никто так и не нашел это место.

У Трента слезились глаза. Ему хотелось повернуть обратно, однако Чарли внезапно остановился у крутого изгиба ручья. Он описал полный круг, держа в вытянутой руке сотовый телефон, словно прут лозоходца, затем еще раз сверился с картой, которую сегодня утром выкрал из спальни деда.

– Мы на месте.

Трент осмотрелся по сторонам. Никакой пещеры не было. Только деревья и еще раз деревья. Наверху снег уже лег покрывалом на склоны, но здесь по-прежнему моросил противный дождь.

– Вход в пещеру должен быть где-то рядом, – пробормотал Чарли.

– Или это просто древняя легенда.

Перепрыгнув на другой берег ручья, Чарли принялся пинать ногой густые заросли папоротника.

– Нужно хотя бы осмотреться.

Трент нехотя принялся за поиски на своем берегу, удаляясь от воды.

– Я ничего не вижу! – крикнул он, упершись в гранитную стену. – По-моему, нам пора…

И тут он что-то заметил краем глаза, когда поворачивался назад. Это было похоже просто еще на одну тень на поверхности скалы, вот только в ущелье дул легкий ветерок, ветви колыхались и тени шевелились.

А эта тень не двигалась.

Трент шагнул к ней. Вход в пещеру был низким и широким, словно рот, застывший в вечном оскале. Он начинался в четырех футах от подножия скалы, прикрытый каменным выступом.

Плеск воды и ругательство возвестили о появлении друга.

Трент указал на щель.

– Она действительно здесь, – пробормотал Чарли, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность.

Они долго стояли, уставившись на вход в пещеру, и вспоминали связанные с нею легенды. Оба слишком волновались и не решались идти вперед, однако гордость не позволяла им отступить.

– Так мы войдем в нее? – наконец спросил Трент.

Его слова разбили патовую ситуацию.

Чарли расправил плечи.

– Черт побери, конечно войдем.

Не давая себе времени передумать, друзья подошли к скале и взобрались на каменный выступ перед входом в пещеру. Достав фонарик, Чарли посветил внутрь. Крутой проход уходил в глубь горы.

Чарли просунул голову в пещеру.

– Идем же за сокровищем!

Подхлестнутый прозвучавшей в голосе друга бравадой, Трент последовал за ним.

Проход быстро сузился, и друзьям пришлось пробираться гуськом. Воздух внутри был еще горячее, но, по крайней мере, здесь было сухо и воняло не так сильно.

Протискиваясь через одно особенно узкое место, Трент даже сквозь куртку ощутил жар, исходящий от гранита.

– Ого, – пробормотал он, выбираясь на свободу, – даздесь самая настоящая сауна, черт побери.

Чарли просиял.

– Точнее, парилка. Не исключено, что мой народ именно так и использовал эту пещеру. Готов поспорить, горячий источник прямо у нас под ногами.

Тренту это совсем не понравилось, но теперь пути обратно уже не было.

Еще несколько шагов – и проход привел в зал с низким потолком размером с баскетбольную площадку. Прямо впереди в каменном полу был выдолблен грубый очаг; на граните все еще оставалась копоть от пламени древних костров.

Чарли непроизвольно схватил друга за руку. Его хватка была железной, однако рука дрожала. И Трент понимал почему.

Пещера не была пустой.

Вдоль стен и на полу простиралось поле человеческих тел, мужских и женских. Одни сидели прямо, скрестив под собой ноги, другие повалились на бок. Кожа высохла, обтянув кости, глаза провалились в глазницы, губы растянулись, обнажая пожелтевшие зубы. Все тела были обнажены по пояс, в том числе и женщины, их иссохшие груди падали на животы. Некоторые мертвецы были в головных уборах из перьев, с ожерельями из камней, нанизанных на жилы.

– Мой народ, – хриплым от уважения голосом произнес Чарли, осторожно приближаясь к одной из мумий.

Трент последовал за ним.

– Ты уверен?

В ярком свете фонарика кожа казалась слишком бледной, волосы были чересчур светлыми. Однако Трент не был знатоком. Возможно, насыщенный химическими испарениями горячий воздух, высушивший тела, также каким-то образом отбелил кожу.

Чарли осмотрел мужчину с ожерельем из черных перьев на шее. Он поднес фонарик ближе.

– А этот какой-то красный.

Чарли имел в виду не кожу мертвеца. В ярком пятне света спутанные волосы на высохшем черепе определенно выглядели огненно-рыжими.

Но Трент обратил внимание на другое.

– Взгляни на его шею.

Голова мертвеца откинулась назад, к гранитной стене. Под подбородком зиял страшный разрез, обнаживший кости и высушенные ткани. Разрез был слишком ровным, и причина его не оставляла сомнений. В скрюченных пальцах мертвец сжимал сверкающее стальное лезвие. Оно казалось отполированным и отражало свет.

Чарли медленно обвел лучом подземный зал. Такие же лезвия валялись на полу или оставались в других окостенелых пальцах.

– Похоже, они покончили с собой, – пробормотал потрясенный Трент.

– Но почему?

Трент указал на противоположный конец пещеры. Там в каменной стене начинался другой проход, ведущий в глубь горы.

– Быть может, они спрятали там что-то, что-то такое, о чем никто не должен был знать?

Оба парня уставились за зияющую щель в скале. По телу Трента пробежала дрожь, на руках выступили мурашки. Друзья стояли не шелохнувшись. Ни у кого из них не было ни малейшего желания пересекать этот зал смерти. Даже обещанное сокровище потеряло свою привлекательность.

Чарли первым нарушил молчание:

– Давай уйдем отсюда.

Трент не возражал. Для одного дня с него хватило ужасов.

Развернувшись, Чарли торопливо направился к выходу, унося с собой единственный источник света.

Трент последовал за ним в узкий проход, то и дело оглядываясь назад из опасения, что Великий дух вселится в одно из мертвых тел и с ножом в руке бросится за ним в погоню. Сосредоточенный на том, что оставалось позади, Трент поскользнулся на осыпающихся камешках и, упав на живот, сполз по крутому склону обратно в пещеру.

Чарли не стал его ждать. Похоже, ему не терпелось как можно скорее уйти отсюда. К тому времени как Трент поднялся на ноги и отряхнул колени, Чарли уже добрался до конца прохода и выскочил на свободу.

Трент хотел было закричать, протестуя против того, что его бросили, но тут снаружи донесся чужой крик, резкий и полный ярости. Здесь был кто-то еще. Трент застыл на месте. Последовал гневный обмен фразами, но Трент не сумел разобрать ни слова.

Затем прогремел выстрел.

Подскочив от неожиданности, Трент отступил на два шага в темноту.

Когда затихли отголоски выстрела, воцарилась гнетущая тишина.

«Чарли?..»

Дрожа от страха, Трент попятился назад в пещеру, прочь от входа. Его глаза успели привыкнуть к темноте, и он смог добраться до зала с мумиями, не издав ни звука. Трент остановился, зажатый между мраком позади и тем, кто ждал его снаружи.

Тишина затянулась, время замедлило свой бег.

Затем послышался шорох и тяжелое дыхание.

«Нет, только не это…»

В отчаянии Трент зажал себе рот. Кто-то спускался в пещеру. Трент, у которого гулко колотилось сердце, понял, что у него нет выбора, кроме как отступить еще дальше в темноту… но сперва нужно было раздобыть оружие. Задержавшись на мгновение, Трент выдернул нож из стиснутой руки мертвеца, ломая ему пальцы, словно сухие ветки.

Вооружившись, он сунул нож за ремень и пробрался через поле мертвых тел. Трент шел, вытянув вперед руки, вслепую натыкаясь на колючие перья, высохшую кожу, жесткие волосы. Он воочию представлял, как к нему тянутся окостеневшие руки, но упорно двигался вперед.

Ему нужно где-нибудь спрятаться.

И есть лишь одно спасительное место.

Проход в дальнем конце пещеры…

Однако эта мысль приводила Трента в ужас.

В какой-то момент его нога шагнула в пустоту. Трент едва не вскрикнул, но вовремя спохватился, что это всего-навсего древний очаг. Быстрый прыжок – и он перескочил через углубление в каменном полу. Отталкиваясь от местонахождения очага, Трент попытался сориентироваться в темноте, однако оказалось, что в этом нет необходимости.

У него за спиной вспыхнул яркий свет, озаряя подземный зал.

Получив возможность видеть, Трент бросился напрямик через пещеру. Когда он достиг входа в тоннель, позади раздался глухой стук. Он оглянулся.

Из прохода выкатилось тело и застыло ничком на полу. Усиливающийся свет озарил орлиные перья, вышитые на спине красной куртки.

Чарли.

Зажав кулаком рот, Трент нырнул в спасительный мрак тоннеля. С каждым шагом обуявший его ужас становился сильнее.

«Знают ли убийцы, что я тоже здесь?»

Проход был прямым и ровным, однако он оказался слишком коротким. Всего через пять шагов Трент оказался в другом зале.

Метнувшись вбок, он прижался к стене, пытаясь унять судорожное дыхание, слышимое, несомненно, даже у входа в пещеру. Собравшись с духом, Трент осторожно выглянул из-за угла.

Кто-то вошел в зал с мумиями, держа в руке фонарик. В дрожащем свете фигура нагнулась и оттащила тело друга Трента к очагу. Значит, убийца был один. Опустившись на корточки, он положил фонарик на землю и прижал тело Чарли к груди. Подняв лицо к сводам пещеры, убийца принялся раскачиваться взад и вперед, напевая что-то на языке юта.

Трент прикусил губу, едва не вскрикнув от изумления. Он узнал это высохшее морщинистое лицо.

У него на глазах дед Чарли приставил к виску сверкающий пистолет. Трент поспешил отвернуться, но не успел. В замкнутом пространстве выстрел прогремел оглушительно. Череп старика взорвался фонтаном крови, осколков кости и мозгового вещества.

Пистолет со стуком упал на каменный пол. Старик тяжело повалился на тело своего внука, словно оберегая его и в смерти. Обмякшая рука толкнула брошенный фонарик, направив луч света прямо туда, где укрывался Трент.

Объятый ужасом, Трент опустился на колени, вспоминая зловещее предостережение деда Чарли: «Тому, кто проникнет в пещеру Великого духа, никогда уже не вернуться обратно».

Определенно, старейшина племени позаботился о том, чтобы это было верно и в отношении Чарли. Судя по всему, старик каким-то образом прознал о краже карты и проследил за своим внуком.

Трент закрыл лицо руками, учащенно дыша сквозь пальцы. Он отказывался поверить в то, что сейчас произошло у него на глазах. А вдруг здесь есть кто-то еще? Трент прислушался, однако ответом ему была лишь тишина. Так он прождал целых десять минут.

Наконец, убедившись в том, что он здесь один, Трент поднялся на ноги. Он оглянулся. Луч фонарика проникал до самого конца маленькой пещеры, открывая то, что было спрятано здесь столько веков.

В глубине пещеры были составлены рядами каменные ящики размером с коробку для обеда. Похоже, они были промаслены и обернуты корой. Однако внимание Трента привлекло то, что возвышалось посреди подземного зала.

На гранитном постаменте лежал здоровенный череп.

«Тотем», – подумал Трент.

Он уставился в пустые глазницы, отмечая высокий лоб и неестественно длинные клыки, каждый длиной в целый фут. Трент еще не забыл уроки палеонтологии и сразу же узнал череп саблезубого тигра.

Однако в первую очередь его поразил странный вид этого черепа. Нужно немедленно сообщить об убийстве и самоубийстве – но также и об этом сокровище.

Сокровище, которое не имеет смысла…

Трент торопливо выбежал из прохода, пересек зал с мумиями и бросился навстречу дневному свету. У входа в пещеру он остановился, вспоминая последнее предостережение деда Чарли насчет того, что случится, если кто-то проникнет в пещеру и выйдет из нее.

«Миру наступит конец».

С мокрыми от слез глазами Трент затряс головой. Предрассудки убили его лучшего друга. Он не допустит, чтобы то же самое произошло и с ним.

Одним прыжком Трент вернулся обратно в мир.

2

30 мая, 10 часов 38 минут

Горный район в резервации Юинта

Штат Юта

Только убийство может собрать подобный цирк.

Маргарет Грантхем шла по импровизированному лагерю, наспех разбитому на высокогорном лугу на краю ущелья. Она немного запыхалась в разреженном воздухе, и пораженные артритом колени ныли от холода. Порыв ветра едва не сорвал у нее с головы шляпу, но она удержала ее и заправила выбившиеся пряди седых волос.

Вокруг на площади в несколько сотен акров раскинулись палатки, разделенные на различные группы, от правоохранительных органов до местных средств массовой информации. Подразделение Национальной гвардии, поднятое по тревоге, было готово обеспечить порядок, однако даже его присутствие лишь усиливало общую напряженность.

На протяжении последних двух недель сюда стекались со всей страны группы индейцев, привлеченные разгорающимся конфликтом. Люди приходили пешком и приезжали верхом на лошадях, собранные под знаменами с различными аббревиатурами: АСАИ, НКАИ, ООКА, НИС[4]. Но в конечном счете все эти буквы служили одной цели – защите прав коренных жителей Америки и сохранению их культурного наследия. Среди современных палаток кое-где встречались вигвамы, возведенные группами, придерживающимися более традиционного уклада.

Мэгги хмуро проводила взглядом вертолет местного телевидения, приземлившийся на открытом поле на окраине лагеря, и печально покачала головой. Подобное внимание еще больше усугубляло ситуацию.

Профессор антропологии Университета Бригема Янга, Мэгги была приглашена сюда ютским отделением Управления по делам индейцев, для того чтобы оказать помощь в решении юридического спора по поводу открытия, совершенного в этих местах. Поскольку она больше тридцати лет руководила университетской программой изучения коренного населения, местные племена знали, с каким уважением она относится к их проблемам. К тому же Маргарет частенько приходилось работать вместе с известным историком и естествоиспытателем профессором Генри Каношем, индейцем шошоном по национальности.

И сегодняшний день не был исключением.

Хэнк Канош ждал ее у начала тропы, ведущей вниз, к системе пещер. Как и Мэгги, он был в сапогах, джинсах и рубашке защитного цвета. Его тронутые сединой волосы были забраны в хвостик. Мэгги была одной из немногих, кто знал его индейское имя Кайвъу-вухнух, Непоколебимая Скала. И сейчас застывший на окраине лагеря Хэнк как нельзя больше соответствовал своему имени. Хотя ему было уже под шестьдесят, его тело ростом шесть футов четыре дюйма по-прежнему состояло из одних накачанных мышц. Казалось, его лицо высечено из гранита, смягченного лишь пляшущими золотистыми искорками в глазах цвета карамели.

Его собака, крепкая австралийская овчарка, закаленная невзгодами, с одним голубым глазом и одним карим, сидела у его ног. Кличка собаки – Кауч – происходила от слова «нет» на языке юта. Мэгги улыбнулась, вспомнив объяснение Хэнка: «Когда он был щенком, мне приходилось постоянно на него кричать, вот кличка и пристала».

– Итак, какое здесь настроение? – спросил Хэнк, когда Мэгги подошла к нему и они поздоровались, заключив друг друга в объятия.

– Ничего хорошего, – ответила она. – И скорее всего, дальше будет еще хуже.

– Почему?

– Сегодня я разговаривала с шерифом округа. Пришли результаты токсикологического анализа крови деда.

Хэнк принялся яростно жевать зажатую в зубах дешевую сигару. Свои сигары он никогда не закуривал, а только жевал. Законы мормонов категорически запрещали табак, но иногда приходилось идти на уступки. Чистокровный индеец из западной ветви шошонов, крещенных еще в начале девятнадцатого века после побоища у Бэр-Ривер[5], Хэнк был воспитан в вере мормонов.

– И что там в этих результатах? – спросил он, не выпуская сигару изо рта.

– Анализ дал положительный результат на мескалин.

Хэнк покачал головой.

– Замечательно. Это еще подольет масла в огонь. Сумасшедший индеец, накачавшийся наркотиками, убивает своего внука и себя самого в приступе религиозного безумия.

– Пока что результаты анализа не преданы огласке, однако рано или поздно правда всплывет. – Мэгги обреченно вздохнула. – Уже на предварительный отчет реакция была достаточно плохой.

Первыми на место прибыли сотрудники полиции округа, которые и провели расследование убийства и самоубийства молодого парня-юты и его деда. Поскольку в деле имелся свидетель, друг убитого подростка, оно было закрыто, и тела переправили вертолетом в морг штата в Солт-Лейк-Сити. В своем первоначальном заключении коронер назвал причиной трагедии помутнение рассудка, вызванное хроническим алкоголизмом. Вслед за тем в местных и общенациональных газетах появились редакционные статьи, посвященные проблеме злоупотребления спиртным среди коренных жителей Америки и зачастую представлявшие карикатурный образ пьяницы индейца.

Все это только усиливало напряженность. Маргарет знала, с какой деликатностью нужно затрагивать подобные вопросы, особенно здесь, в Юте, где история взаимоотношений индейцев и белых была кровавой и жестокой.

Но это был лишь край политической трясины. Оставался еще вопрос об остальных телах, обнаруженных в пещере, о сотнях мумифицированных останков.

Хэнк махнул в сторону тропинки, ведущей к пещере. Его пес засеменил первым, подняв вверх лохматый хвост. Хэнк двинулся следом.

– Геодезисты подготовили свой отчет сегодня утром. Ты его видела?

Покачав головой, Мэгги поспешила за ним.

– Судя по их данным, – продолжил Хэнк, – вход в пещеру находится на федеральной земле, однако сама система пещер уходит под территорию резервации.

– Что окончательно размывает границы юрисдикции.

Хэнк кивнул:

– Хотя по большому счету особой разницы нет. Я ознакомился с докладом, подготовленным Управлением по делам индейцев. Все эти земли в тысяча восемьсот шестьдесят первом году входили в состав резервации Юинта и Утрей. Однако за прошедшие сто пятьдесят лет территория резервации существенно усохла и съежилась.

– То есть у Управления по делам индейцев есть все основания настаивать на том, что содержимое пещеры принадлежит ему.

– Все по-прежнему зависит от других параметров: возраста тел, времени погребения и, разумеется, того, принадлежат ли они вообще индейцам.

Мэгги кивнула. Именно с этой целью ее в первую очередь и пригласили сюда – определить расовую принадлежность останков. Вчера она произвела беглый осмотр. Судя по оттенку кожи, цвету волос и структуре костей лица, останки принадлежали европеоидам, однако одежда и предметы определенно были индейскими. Но все дальнейшие исследования – анализ ДНК, химические тесты – крепко завязли в юридических баталиях. Даже перемещение тел было запрещено специальным постановлением, вынесенным в соответствии с Законом о сохранении и восстановлении захоронений индейцев.

– Снова повторяется история с Кенневикским человеком, – вздохнула Мэгги.

Хэнк вопросительно поднял брови, и она пояснила:

– Еще в тысяча девятьсот девяносто шестом году на берегу реки Кенневик в штате Вашингтон был обнаружен древний скелет. Антропологи и криминалисты, первыми осмотревшие останки, определили, что они принадлежат европеоиду.

Удивленно посмотрев на нее, Хэнк пожал плечами.

– И что с того?

– Радиоуглеродный анализ установил, что телу больше девяти тысяч лет. Оно оказалось одним из самых древних, когда-либо обнаруженных в обеих Америках. Эта находка вызвала бурю интереса. Согласно нынешней теории, первобытный человек пришел в Северную Америку по сухопутному мосту, в далеком прошлом соединявшему Чукотку и Аляску. Обнаружение древнего скелета с европеоидными чертами лица противоречит этому предположению. Эта находка могла бы переписать заново историю ранней Америки.

– И что произошло?

– Пять местных индейских племен предъявили права на тело. Они потребовали захоронить останки без дальнейших исследований. Юридическая баталия продолжается до сих пор, спустя больше чем десять лет. Были и другие случаи обнаружения останков европеоидов в Северной Америке, и во всех случаях они становились предметом столь же жарких схваток. – Мэгги стала перечислять, загибая пальцы: – Мумия из Пещеры духов в Неваде, Орегонский древний человек, Женщина из Арлингтон-Спрингс. Большинство этих тел так и не было должным образом исследовано. Другие навсегда сгинули в безымянных индейских могилах.

– Будем надеяться, что здесь такого не произойдет, – заметил Хэнк.

К этому времени они достигли дна ущелья. Кауч ждал их внизу с поднятым хвостом, высунув язык и учащенно дыша.

Мэгги поморщилась, учуяв запах тухлых яиц, поднимающийся над сероводородным ручьем, согревающим долину. Ее лицо покрылось капельками пота, и она начала обмахиваться ладонью.

Заметив, что ей нехорошо, Хэнк поспешил ко входу в пещеру. Там дежурили двое солдат Национальной гвардии с автоматическими винтовками и пистолетами в кобурах. Поскольку случившееся получило широкую огласку, главной заботой оставались расхитители могил, особенно если учесть, что в пещере предположительно были спрятаны сокровища.

Один из часовых шагнул вперед – румяный молодой парень с золотисто-рыжей щетиной на щеках. Рядовой Стинсон провел здесь целую неделю и узнал приближающихся ученых.

– Майор Райан уже внутри, – сказал он. – Он дожидается вас, чтобы приступить к транспортировке артефактов.

– Хорошо, – заметил Хэнк. – Обстановка здесь достаточно напряженная.

– И не надо забывать про телекамеры, – добавила Мэгги. – Будет мало хорошего, если кто-нибудь увидит, как человек в форме американской армии скрывается, унося с собой священную для индейцев реликвию. Тут необходима тонкая дипломатия.

– То же самое сказал майор Райан. – Стинсон отступил в сторону, затем добавил вполголоса: – Но он уже начинает терять терпение. Он не слишком лестными словами отзывался о том, что здесь происходит.

И чему тут удивляться?

Майор Райан с самого начала был занозой в заднице.

Хэнк помог Мэгги взобраться на приподнятую площадку перед входом в пещеру. Его здоровенные руки крепко обхватили ее бедра, вызывая волну тепла, разлившуюся по всему телу вместе с уколом горестно-сладких воспоминаний. Однажды эти же самые руки прикасались к ее обнаженному телу – краткий роман, рожденный долгими ночами, проведенными вместе, и глубокой дружбой. Однако быстро выяснилось, что такие отношения не устраивают обоих. Им лучше было быть друзьями, чем любовниками.

И все же когда Хэнк присоединился к ней, легко запрыгнув на каменный выступ, щеки Мэгги пылали огнем. Он же, судя по всему, даже не заметил ее реакцию, что обрадовало ее, но в то же время причинило легкую боль.

Хэнк приказал Каучу оставаться снаружи. Собака разочарованно опустила голову.

Не успели Мэгги и Хэнк войти в подземный проход, как оттуда до них донесся приглушенный крик. Они переглянулись. Хэнк закатил глаза. Как всегда, майор Райан был чем-то недоволен. Командира подразделения Национальной гвардии нисколько не волновало археологическое значение находки, и он всем своим видом показывал, что недоволен этим назначением. К тому же Мэгги подозревала, что тут не обошлось без расовой неприязни. Как-то она случайно услышала замечание Райана по поводу индейцев, собравшихся в лагере: «Надо было сбросить их всех в Тихий океан, когда у нас была такая возможность».

Однако она была вынуждена работать вместе с этим человеком, по крайней мере до тех пор, пока сокровища не будут доставлены в надежное место. В частности, именно поэтому им с Хэнком дали разрешение забрать тотем и переправить его в музей Университета Бригема Янга. Такую огромную ценность нельзя было оставлять без присмотра. Как только тотем будет увезен отсюда, меры безопасности можно будет ослабить и, надо полагать, кипящие страсти несколько поостынут.

Войдя в главный зал, Мэгги остановилась, в который уже раз пораженная зловещим зрелищем мумифицированных останков. Пещера освещалась яркими лампами, запитанными от аккумуляторов. Пространство было разделено на отдельные сектора желтой полицейской лентой. Посредине проходила огороженная дорожка, ведущая к тоннелю в противоположном конце.

Мэгги направилась туда, однако ее внимание снова привлекли останки, лежащие вокруг. Было просто поразительно, как же хорошо они сохранились. Постоянное тепло от геотермальных источников выпарило всю влагу, высушило ткани и повысило концентрацию солей, выступивших в роли естественных консервантов.

В тысячный раз Мэгги задумалась над тем, почему все эти люди покончили с собой. Она вспомнила историю осады Масады, когда повстанцы-евреи покончили с собой, не желая покориться римскому легиону у ворот города[6].

«Неужели здесь произошло нечто подобное?»

Ответа у Мэгги не имелось. Это была лишь еще одна загадка в ряду других.

Мэгги встрепенулась, краем глаза заметив мелькнувшую тень. Она остановилась и всмотрелась в сплетение тел в дальнем углу. Внезапно кто-то тронул ее за плечо, и она вздрогнула от неожиданности.

Хэнк успокаивающе стиснул пальцы.

– В чем дело? – спросил он.

– Мне показалось, я увидела…

Ей не дал договорить крик, донесшийся из прохода:

– Наконец-то вы здесь!

В темноте тоннеля показался дрожащий свет. В пещеру вышел майор Райан с фонариком в руке. Он был в полной полевой форме, включая каску, скрывавшую его глаза в тени. Однако его рот кривился от раздражения.

Махнув фонариком, Райан развернулся и первым направился обратно в тоннель.

– Давайте шевелиться. Контейнер для транспортировки уже приготовлен, как вы и просили. Двое моих солдат вам помогут.

– Я тоже рад вас видеть, майор, – проворчал себе под нос Хэнк, следуя за ним.

Задержавшись у входа в тоннель, Мэгги оглянулась назад. В пещере больше ничего не двигалось. Мэгги покачала головой. «Наверное, просто игра света. Я уже начинаю пугаться теней».

– У нас проблема, – сказал Райан, привлекая ее внимание. – Случилась неприятность.

– Какая еще неприятность? – встрепенулся Хэнк.

– Сами увидите.

Обеспокоенная, Мэгги поспешила за ними.

«Ну что еще произошло?»

11 часов 40 минут

Диверсантка пряталась в тенях, пока все трое не скрылись в подземном проходе. Она облегченно вздохнула, стараясь подавить дрожь страха. Ее едва не обнаружили, когда она прятала свой рюкзак за двумя телами.

Ее терзали сомнения.

«Что я здесь делаю?»

С самого утра она сидела здесь на корточках, скрываясь в темноте. Ее имя было Кай, на языке индейцев навахо «ива». Чтобы унять гулко колотящееся сердце, она пыталась почерпнуть силы у своей тезки, набраться у дерева терпения, а также его легендарной гибкости. Кай медленно распрямила затекшую левую ногу. Однако боль в спине не проходила.

Ждать осталось совсем недолго, заверила она себя.

Кай пряталась здесь с самого рассвета. Двое ее друзей, притворившись пьяными, отвлекли внимание часовых, заставив их отойти на несколько шагов от входа в пещеру. Воспользовавшись этим, Кай быстро выскочила из укрытия и нырнула в подземный проход.

Бесшумно добраться до места было очень нелегко. Однако в свои восемнадцать Кай была стройной и гибкой и мастерски умела прятаться в тенях – этому искусству она научилась у своего отца, еще когда была ему ростом по пояс. Отец, бостонский таксист, обучал ее всем древним обычаям – до тех пор, пока его не убили.

Это воспоминание вызвало резкую обжигающую боль.

Через год после гибели отца девушка вступила в «Вахийю», воинствующую группировку, выступающую за права индейцев. Это название означало «волк» на языке индейцев чероки. Ловкие и смелые, все как один моложе тридцати лет, члены «Вахийи» нетерпимо относились к пресмыкательству официальных индейских организаций перед властью.

Прячась в темноте, Кай ощутила, как по ее телу разлилась горячая волна ярости, растопившая все страхи. Она вспомнила пламенные слова Джона Хокса, основателя и предводителя «Вахийи»: «Почему мы должны ждать, когда правительство Соединенных Штатов соизволит вернуть нам наши права? Зачем опускаться на колени и принимать жалкие крохи?»

«Вахийя» уже несколько раз по мелочам попадала в газетные заголовки. Члены группировки сожгли американский флаг на ступенях здания суда штата Монтана, после того как там был осужден индеец кроу, признанный виновным в употреблении галлюциногенных грибов во время религиозной церемонии. Не далее как в прошлом месяце активисты «Вахийи» разрисовали баллончиками с краской кабинет конгрессмена от Колорадо, выступающего за ограничение в штате игорного бизнеса, принадлежащего индейцам.

Однако здешние события, по словам Джона Хокса, предлагали отличную возможность заявить о себе на общенациональном уровне. Привлеченная разгорающимся противостоянием, «Вахийя» выйдет из тени и возьмет дело в свои руки, окажет решительное сопротивление вмешательству государства в дела племен.

Внезапно Кай услышала крик, донесшийся из глубины тоннеля.

Девушка внутренне напряглась. Незадолго до появления этой новой пары в дальней пещере уже звучал грохот, вслед за которым раздалась яростная ругань. Определенно, там что-то произошло. Кай молилась о том, чтобы это не поставило под угрозу срыва ее задание.

Особенно после того, как она столько времени прождала здесь.

Девушка перенесла вес тела на другую ногу, стараясь обрести терпение в ожидании условного сигнала. Она протянула руку и нащупала рюкзак, наполненный взрывчаткой Си-4 с уже вставленным беспроводным детонатором.

Ждать осталось совсем недолго.

11 часов 46 минут

– Ну, что вы тут натворили? – спросил Хэнк, и его разгневанный голос раскатился по всему небольшому пространству.

Мэгги положила ему на плечо руку, успокаивая друга. Она поняла, в чем дело, как только вошла в дальнюю пещеру.

Вдоль противоположной от входа стены были составлены ряды каменных ящиков, совершенно одинаковых, объемом около кубического фута. Вчера Мэгги осмотрела один из них. Ящик напомнил ей маленькую раку, шкатулку, в которой хранятся святые мощи. Ни один ящик нельзя было открывать до тех пор, пока не будет получено разрешение от специальной комиссии, призванной наблюдать за соблюдением Закона о сохранении и восстановлении захоронений индейцев. Все ящики были промаслены и завернуты в высушенную кору можжевельника.

Однако обстоятельства изменились.

Мэгги уставилась на по л десятка ящиков, разбросанных по полу пещеры. Ближайший к ней раскололся пополам, и обломки держались только благодаря обертке из коры.

Шумно вздохнув, Хэнк хмуро посмотрел на майора Райана.

– Вам было строжайше запрещено прикасаться к чему бы то ни было. Вы понимаете, какие это породит неприятности? Вам известно, какая пороховая бочка собирается наверху?

– Я все понимаю, – раздраженно ответил Райан. – Когда эти тупицы разворачивали транспортировочный контейнер, они зацепили углом ящики, и весь ряд рухнул.

Мэгги взглянула на двух солдат Национальной гвардии. Оба застыли с виноватым видом, уставившись на носки своих ботинок. Рядом стоял зеленый пластиковый контейнер с откинутой крышкой, заполненный изнутри пенопластовыми шариками и готовый принять для перевозки необычное сокровище, обнаруженное в пещере.

– Что будем делать? – угрюмо спросил Райан.

Мэгги ничего не ответила. Она не могла удержаться. Ноги сами собой подвели ее к разбитому каменному ящику на полу. Она опустилась на корточки.

Хэнк подошел к ней.

– Лучше оставить все как есть. Можно описать и зафиксировать повреждения, затем…

– А можно просто заглянуть одним глазком внутрь. – Мэгги подобрала расколотый ящик с прилипшей корой. – Что сделано, то сделано.

Взяв отбитый кусок камня, она осторожно отложила его в сторону. Впервые за несколько столетий внутрь ящика проник свет.

Затаив дыхание, Мэгги убрала второй осколок, открывая то, что находилось внутри. Похоже, в ящиках лежали металлические пластины, почерневшие от времени. Склонившись к ящику, Мэгги покачала головой.

Странно…

– Это что, какие-то надписи? – спросил Хэнк, также не устояв перед любопытством.

– Возможно, просто следы коррозии.

Мэгги осторожно потерла большим пальцем угол пластины. Под черным маслом показался знакомый желтоватый блеск. Мэгги отпрянула назад.

– Золото, – в благоговейном почтении прошептал Хэнк.

Мэгги посмотрела на него, затем перевела взгляд на ряды каменных ящиков, представляя себе, что в них лежат такие же пластины. У нее учащенно забилось сердце, к горлу подступил комок. Сколько же здесь золота?

Женщина выпрямилась, пытаясь оценить размеры сокровища.

– Майор Райан, – предупредила она, – похоже, теперь вам и вашим людям придется проводить здесь гораздо больше времени.

У офицера вырвался непроизвольный стон.

– Значит, золота здесь гораздо больше.

Мэгги повернулась к гранитному столбу посреди пещеры. Наверху покоился массивный череп саблезубого тигра. Сам по себе этот доисторический артефакт являлся ценной находкой – священный тотем уничтоженного племени, имевший такое большое значение, что всю поверхность черепа гигантской кошки покрыли золотом.

Мэгги медленно обошла вокруг драгоценного идола. У нее по спине пробежала дрожь страха. Тут явно что-то было не так. Мэгги не могла выразить словами, что же ее беспокоит, однако ощущение не проходило.

К сожалению, у нее не было времени ломать голову над загадкой.

– В таком случае давайте хотя бы заберем отсюда этот череп, – распорядился Райан. – Ящиками можно будет заняться потом. Хотите, мои люди вам помогут?

Хэнк резко выпрямился.

– Мы сами справимся.

Мэгги кивнула, и они приблизились с двух сторон к золотому тотему. Мэгги провела пальцами по позолоченным клыкам.

– Я ухвачусь спереди, – сказала она. – А ты бери череп за основание. По моему счету поднимаем и кладем в контейнер.

– Понял.

Оба взялись за артефакт. Мэгги схватила клыки у основания, там, где они присоединялись к черепу. Ее пальцы с трудом сомкнулись вокруг огромных зубов.

– Раз, два… взяли!

Вдвоем они подняли череп. Покрытый золотом, он оказался гораздо тяжелее, чем предполагала Мэгги. Она почувствовала, как внутри что-то перемещается, пересыпается, словно мелкий песок. Они с Хэнком шагнули вбок, исполняя типичный танец грузчиков, переносящих какую-то тяжесть, и осторожно опустили череп в заполненный пенопластом контейнер. Артефакт тяжело погрузился в маленькие белые шарики.

Выпрямившись, Мэгги и Хэнк переглянулись. Вытерев руки о джинсы, Хэнк многозначительно покачал головой. Значит, он тоже обратил на это внимание. Не только на пересыпающийся песок, а на нечто еще более странное. Поскольку в пещере было жарко, можно было ожидать, что череп окажется теплым. Однако, несмотря на тепло геотермальных источников, его поверхность была холодной.

Чертовски холодной…

В глазах Хэнка Мэгги прочитала тревогу, вторившую тому чувству, которое испытывала она сама.

Прежде чем они успели обменяться своим беспокойством, Райан захлопнул крышку контейнера с сокровищем и указал на выход.

– Мои люди вынесут череп из пещеры. А дальше это будет уже ваша проблема.

12 часов 12 минут

Присев на корточки, Кай проводила взглядом процессию, прошедшую через поле мумий. Возглавляла ее пожилая женщина с волосами, забранными под широкополую шляпу. За ней следовали трое солдат Национальной гвардии. Двое из них тащили зеленый пластиковый сундук.

«Золотой череп», – подумала девушка.

Они выносят череп из пещеры, как ее и предупреждали. Пока что все шло в соответствии с планом. Когда черепа здесь не будет, пещера останется полностью в распоряжении Кай. Она разместит заряды взрывчатки, дождется наступления ночи и незаметно выберется отсюда. Когда пещера опустеет, они ее взорвут и заново погребут своих предков. «Вахийя» громко заявит о себе. Индейцы устали просить разрешения у американского правительства, особенно по таким основным вопросам, как право хоронить мертвых.

Кай изумленно уставилась на высокого мужчину, замыкавшего шествие. Ее захлестнуло раздражение. Как и большинство коренных жителей Америки, она знала этого человека. Отношение к профессору Генри Каношу было противоречивое; его личность вызывала сильные эмоции. Никто не ставил под сомнение то, что он был последовательным борцом за права индейцев. По некоторым оценкам, только благодаря ему одному площадь резерваций в западных штатах увеличилась на целых десять процентов. Однако, подобно своим предкам, Канош принял веру мормонов, отказался от древних обычаев ради того, чтобы примкнуть к религиозной группе, которая когда-то жестоко преследовала и истребляла индейцев в Юте. Уже одно это делало его изгоем среди более консервативных членов местных племен. Кай однажды слышала, как Джон Хоке назвал Каноша «индейским дядей Томом».

Когда процессия подошла к выходу из пещеры, профессор Канош указал назад.

– До тех пор пока мы с этим не разберемся, никто не должен и словом обмолвиться о золоте, обнаруженном в этих ящиках. Держите язык за зубами. Меньше всего нам нужна новая вспышка «золотой лихорадки».

Кай встрепенулась, услышав это слово. Золото?

Как ее предупредили, единственным золотом в пещере было покрытие доисторического черепа. «Вахийя» ничего не имела против того, чтобы тотем забрали отсюда. Артефакту предстояло занять место в одном из музеев индейской культуры, так что с этим все было в порядке. К тому же если бы взрыв похоронил вместе с мумифицированными останками позолоченный череп, у кого-нибудь, возможно, возникло бы желание произвести раскопки с целью его найти и покой умерших предков снова был бы нарушен.

Но что, если здесь есть еще золото?..

Дождавшись, когда все скроются в проходе, Кай встала и надела на плечо рюкзак. Она быстро прошла через поле тел, направляясь к дальней пещере. Ей нужно было все увидеть самой. Если там действительно залежи золота, это все меняет. Как и череп, такая жила могла привлечь искателей сокровищ начать раскопки.

Необходимо узнать правду.

Кай нырнула в погруженный во тьму подземный проход, и тут ее с новой силой охватила тревога. Если здесь полно золота, солдаты непременно вернутся, чтобы его охранять, и это существенно осложнит ей отступление. Она окажется в ловушке. Если ее схватят, как она объяснит, что ее рюкзак полон пластида? Ей придется провести за решеткой годы, а то и десятилетия.

Страх разгорался сильнее, заставляя девушку ускорять шаги.

Войдя в дальнюю пещеру, Кай включила маленький фонарик и обвела лучом крошечный зал, окутанный мраком. Сперва она не увидела ничего, кроме старинных каменных ящиков и опустевшего гранитного столба. Но затем искорка отраженного света привлекла ее внимание к тому, что лежало прямо под ногами. На полу валялся разбитый ящик.

Опустившись на колено, Кай поднесла фонарик ближе. В ящике лежала стопка металлических пластин толщиной в полдюйма каждая. У верхней угол был оттерт от грязи, и под слоем черного масла открывалось золото. Потрясенная, Кай опустилась на землю. Она провела лучом света по рядам ящиков.

«Что мне теперь делать?»

Погребенная глубоко под землей, Кай не имела возможности воспользоваться рацией. Она почувствовала себя в ловушке. Решение предстояло принять ей самой. Чувствуя давление времени и опасаясь возвращения солдат, девушка не могла рассуждать хладнокровно. Ее дыхание стало учащенным. Темнота вокруг сгустилась.

Услышав отдаленный крик, Кай вздрогнула и повернулась к выходу. Снаружи послышались приглушенные голоса. Кто-то снова закричал.

Кай вскочила на ноги.

Что происходит?

Она схватила свой рюкзак, чувствуя, как тщательный план «Вахийи» разлетается вдребезги. Паника нарастала, сердце гулко колотилось. Страх полностью затмил способность рассуждать. Нагнувшись, Кай раскрыла каменный ящик и выхватила из него три золотые пластины размером приблизительно восемь квадратных дюймов каждая. Пластины оказались очень тяжелыми, и она засунула их за пазуху, прижимая к телу, и застегнула молнию.

Ей нужны доказательства, чтобы объяснить Джону Хоксу, почему она не выполнила задание. Вряд ли он обрадуется, однако золото пригодится, особенно если правительство попытается умолчать о находке. Кай вспомнила последние слова профессора Каноша.

«Держите язык за зубами».

Она собиралась сделать то же самое, но сначала было необходимо выбраться отсюда. Сломя голову девушка бросилась обратно в главную пещеру. Гневные голоса снаружи звучали все громче. Кай понятия не имела, что послужило толчком к этому смятению, однако в нем была ее единственная надежда на бегство. Она понимала, что ей придется рискнуть, иначе она окажется здесь в ловушке, когда вернутся солдаты.

Оставалось надеяться лишь на одно, на ее самую сильную сторону – природную быстроту.

«Если только я смогу выскочить из пещеры и добежать до леса…»

Но что окажется у нее на пути?

До Кай долетели отголоски раскатистого рыка профессора Каноша:

– Назад!

12 часов 22 минуты

Мэгги стояла всего в нескольких ярдах от входа в пещеру. Они успели отойти совсем недалеко, и тут начался самый настоящий цирк.

Вспыхнули яркие прожекторы, пригвоздив всех к месту. В каком-то шаге от себя Мэгги увидела знакомые точеные черты лица, седые волосы и ледяные голубые глаза корреспондента Си-эн-эн, известного своими журналистскими расследованиями. Его сопровождал губернатор Юты. Неудивительно, что Национальная гвардия не помешала телевизионной группе спуститься сюда. Что может быть лучше такого сенсационного сюжета в борьбе за переизбрание на второй срок?

Разумеется, вместе с телевизионщиками пришли и все обычные смутьяны, пляшущие перед объективами камер общенациональных выпусков новостей.

– Вы похищаете наше культурное наследие! – послышался крик из толпы.

Мэгги заметила крикуна в одежде из оленьих шкур и с раскрашенным лицом. Он держал над головой сотовый телефон и фотографировал происходящее. Можно не сомневаться: меньше чем через час все это будет выложено в Интернете.

Мэгги прикусила язык, сознавая, что любой ее ответ лишь подольет масла в огонь.

Несколько минут назад, когда процессия вышла из пещеры и была замечена, толпа хлынула вперед, едва не смяв губернатора, который как раз давал интервью на свежем воздухе. Нескольких человек сбили с ног. Тут и там начались потасовки, возникла угроза серьезных волнений. Майор Райан вызвал оцепление солдат Национальной гвардии, усмиряя людской поток и восстанавливая некое подобие порядка.

Тем временем Хэнк и солдаты образовали живую стену, отгородив Мэгги от телекамер и протестующих.

Хэнк поднял руку.

– Если кто-либо хочет посмотреть артефакт, – громовым голосом произнес он, – мы вам его покажем. Но затем доктор Грантхем отправится с ним прямиком в Университет Бригема Янга, где его будут изучать историки из Смитсоновского музея американских индейцев…

Его перебил новый гневный крик:

– Значит, вы собираетесь сделать с этим черепом то, что сделали с телом Черного Ястреба!

Мэгги поежилась. Это было больное место в истории Юты. Черный Ястреб, вождь индейцев юта, погиб в стычке с поселенцами в середине девятнадцатого столетия. Затем его тело выставлялось на обозрение в различных музеях и в конце концов было утеряно. И лишь относительно недавно какой-то бойскаут, занимаясь историческим проектом, наткнулся на истлевшие останки вождя в кладовой мормонского храма.

Мэгги поняла, что услышала уже достаточно. Шагнув к зеленому контейнеру, она подняла руку. Все взгляды и объективы телекамер обратились на нее.

– Нам нечего прятать! – громко произнесла она. – Несомненно, эта находка породила сильные эмоции. Но позвольте заверить всех в том, что мы будем действовать с предельным уважением.

– Довольно разговоров! Если вам нечего прятать, покажите нам череп!

Этот крик был подхвачен толпой и превратился в скандирование.

Мэгги поймала взгляд губернатора. Тот едва заметно кивнул, предлагая ей подчиниться. Она подозревала, что для большинства собравшихся золотой тотем потерял историческую ценность, превратившись просто в невиданную диковинку. Что ж, если это цирк, кто мешает ей стать инспектором манежа?

Повернувшись к толпе спиной, Мэгги склонилась над контейнером и принялась возиться с тугими защелками. Пораженные артритом пальцы плохо слушались. К тому же морось потихоньку переходила в настоящий дождь. По пластиковой крышке контейнера забарабанили крупные капли. Толпа притихла.