Пролог

Мартин собирается убить ее.

Спускаясь по сходням на элегантный двухмоторный катер, она пыталась понять, почему холодное отчаяние так сильно завладело всем ее существом. Если и можно чему-то выучиться, когда тебя воспитывает государство, так это тому, что рассчитывать можно только на себя. Семья, взявшая тебя на воспитание, и улица – это единственные университеты, где присваиваются суровые степени в самых основных науках взаимодействия с людьми. Когда ты в этом мире предоставлен самому себе, законы выживания очень просты. И она хорошо их выучила.

Она считала, что прошлое подготовило ее ко всем неожиданностям, в том числе и к тому, что единственный мужчина, которому она когда-либо доверяла, может в один прекрасный день предать ее. Оказывается, она ошибалась.

Из каюты показался Мартин. Его очки с зеркальными стеклами сверкали в лучах ослепительного карибского солнца. Он увидел ее и одарил такой знакомой обаятельной улыбкой.

– А вот и ты, – сказал он, поднимаясь наверх, чтобы взять у нее сумку с компьютером. – Ты опоздала. – Он перевел взгляд на мужчину в белой рубашке и синих брюках, который спускался по сходням с ее чемоданчиком. – Проблемы с погодой?

– Нет, сэр. – Эрик Шефер поставил на палубу чемодан. – Мы приземлились вовремя. Но местные что-то праздновали. На улицах была страшная давка. Вы же знаете, как это бывает здесь, на островах. От аэропорта ведет одна дорога, и идет она через город. Никак не объедешь.

Эрик вытер пот со лба. Сегодня утром, когда он садился за штурвал маленького корпоративного самолета в Майами, его рубашка с вышитым крохотным логотипом «Крокер уорлд» была накрахмалена и тщательно выглажена. Сейчас же на жаре она совсем потеряла вид.

– Праздник дня и ночи, – сказал Мартин. – Я совсем забыл о нем. Здесь это важное событие. Нечто среднее между Марди-Гра и Хэллоуином.

Он лжет, подумала она, наблюдая, как в его ауре пульсирует странная темная энергия. Все это – часть его плана убить ее. Праздник станет идеальным прикрытием для убийства. На острове слишком много чужаков, и местные власти в этой суете не заметят, что мистер Крокер вернулся со своего частного острова один.

– Какие будут указания, сэр? – спросил Эрик.

– Где Баннер?

– Я оставил его в аэропорту. Он приглядывает за самолетом.

– Вы оба можете лететь обратно в Майами. Нечего вам целую неделю тратить на ожидание. Ваши жены и дети наверняка будут рады видеть вас. В последние месяцы у вас, ребята, было слишком много работы.

– Слушаюсь, сэр. Спасибо.

Благодарность Эрика была искренней. Щедрые зарплаты, премии и природное обаяние Мартина привлекали людей. Она часто говорила себе, что он мог бы успешно возглавить какую-нибудь секту. Но вместо этого выбрал другую карьеру.

Мартин поднялся по ступенькам из тикового дерева и направился к штурвалу.

– Отдай концы! – крикнул он Эрику.

– Слушаюсь, мистер Крокер. – Эрик наклонился и принялся сматывать с кнехта канат, державший мощный катер.

Интересно, спросила она себя, что подумает он и остальные, когда она исчезнет? Мартин уже наверняка заготовил для них убедительную историю. Что-нибудь о человеке за бортом. И коварном течении вокруг острова.

Она ощутила под ногами вибрацию, и двигатели вспенили воду. Эрик дружелюбно помахал ей и снова стер пот со лба.

Судя по выражению его лица, он не строил никаких предположений по поводу того, чем она и Мартин будут заниматься на острове. Эрик не подмигнул и не усмехнулся ей. Когда он вернется в аэропорт, то не станет обсуждать со своим вторым пилотом, Джоном Баннером, тот факт, что босс уплыл с подружкой. Никто из подчиненных Мартина никогда не воспринимал ее как одну из его многочисленных любовниц. Он предпочитал блондинок, причем высоких и стройных. Она же к таковым не принадлежала. Она была наемным сотрудником.

Официально она являлась дворецким Мартина, тем человеком, который повсюду путешествует с ним. Она следила за порядком в его жизни и контролировала, как управляются его многочисленные резиденции. Занималась она и более важным делом: обеспечивала радушный прием его друзьям, деловым партнерам и навещающим его время от времени политикам, лоббистам и представителям администрации штата.

Она прощально помахала Эрику и сглотнула слезы. Она знала: что бы сегодня ни случилось, его она больше никогда не увидит.

Катер грациозно отвалил от причала и устремился к выходу из бухточки.

Мартин владел несколькими домами и содержал апартаменты в различных городах мира. Особняк в Майами был его главной резиденцией, но своим домом он считал маленький островок, купленный пару лет назад. И добраться туда можно было только на катере. Взлетно-посадочной полосы на острове не было, только одинокий пирс.

В отличие от других резиденций, всегда готовых принять хозяина, на острове прислуги не было. Дом был значительно меньше и скромнее, чем остальные жилища Мартина. Он считал это место своим убежищем.

Когда катер миновал каменные столбы, обозначавшие вход в бухту, Мартин прибавил газу. Катер быстро набрал скорость и весело заскользил по бирюзово-голубой воде. Стоя у штурвала, Мартин сосредоточился на управлении судном и не обращал на нее никакого внимания. Она полностью открыла свое восприятие и еще раз взглянула на его ауру. Пульсация темной энергии усилилась. Он активировался.

Катер казался крохотным на бескрайнем водном просторе. На нем негде спрятаться; здесь некуда бежать.

Она уже несколько дней – нет, недель, если быть абсолютно честной, – знала, что Мартин планирует избавиться от нее. И она даже знала почему. Однако маленькая частица ее продолжала хвататься за соломинку, отказываясь верить в это. А вдруг всем этим вселяющим опасения изменениям в его ауре есть логические объяснения? А вдруг темная пульсация – это признак душевной болезни? Если это так, это, конечно, ужасно, но зато она может жить спокойно, сознавая, что прежнего Мартина, того, который был в здравом уме, больше нет; что настоящий Мартин никогда бы не замыслил ее смерть.

Но остро заточенный инстинкт самосохранения уже не позволял ей обманываться. Пусть когда-то Мартин и испытывал к ней теплые чувства, однако в глубине души она всегда знала: их отношения строятся только на том, что он считает ее полезной. Сейчас же он пришел к выводу, что она стала для него обузой, и решил избавиться от нее. В его сознании сложившаяся ситуация выглядит несложной.

Она стояла на корме и смотрела, как гавань и городок быстро уменьшаются в размерах. Когда они стали совсем крохотными и почти неразличимыми, она повернулась. Частный остров Мартина был совсем близко. Она даже разглядела дом, стоявший на склоне холма.

Мартин сбавил скорость и повел катер к деревянному пирсу.

– Прими концы, – велел он, сосредоточенно маневрируя.

И тут это случилось. По какой-то необъяснимой причине простой, рутинный приказ сломал последний заслон в ее голове. В одно мгновение жуткая смесь боли, грусти, сомнения и терзающего мозг страха, которая уже много дней разъедала ее душу, была снесена ледяной яростью. От прилива адреналина тут же пробудились все чувства.

Этот сукин сын собирается убить ее. Сейчас. Сегодня.

– Хорошо, Мартин, – сказала она, удивленная и обрадованная тем, как спокойно и холодно звучит ее голос.

Хотя чего удивляться, она давно уже научилась скрывать свои эмоции и реакции под вежливостью и любезностью. Она уже могла бы давать уроки современной гейши. Но она не гейша.

Она взяла канат, легко перепрыгнула на узкий пирс. На то, чтобы обмотать канат вокруг причального столба, ушли мгновения. Ведь она делала это бессчетное количество раз.

Мартин отошел от штурвала и спустился по ступенькам.

– Вот, возьми это, – сказал он, протягивая ей компьютер. – А я возьму твой чемодан и провизию.

Она взяла компьютер. Мартин перекинул на пирс ее чемодан и две сумки с продуктами, затем огляделся, чтобы убедиться, ничего ли не забыто на катере.

– Готова? – спросил он, перепрыгивая на пирс.

Не дожидаясь ответа, Мартин легко подхватил сумки. Его аура мерцала нетерпением и каким-то жутким возбуждением. Пульсация темной энергии усиливалась с каждым мгновением. Тут не просто деловая необходимость, догадалась она. Ему не терпится убить ее. Ее ярость вспыхнула с новой силой.

– Конечно. – Она одарила Мартина лучшей из профессиональных улыбок, той, которой приветствовала его гостей и деловых партнеров. Она считала эту улыбку сценической. – Спрашиваю из простого любопытства: когда ты планируешь совершить это?

– Что совершить? – сказал Мартин. Он уже успел повернуться к ней спиной и шел к небольшому внедорожнику, припаркованному у начала пирса.

– Убить меня.

Его будто пригвоздили к месту. Она увидела, как шок вихрем пронзил его ауру. В спектре замелькали цвета, не поддающиеся описанию. А она действительно застала его врасплох. Неужели он думал, что она не почувствует, как он замышляет ее смерть? Очевидно, на этот вопрос можно ответить только твердым «да». Ведь она никогда не раскрывала все свои секреты.

Его лицо выражало смесь гнева и нетерпения.

– Что, черт побери, ты несешь? – спросил он. – Таково твое представление о плохой шутке?

Она обхватила себя руками.

– Мы оба знаем, что это не шутка, – тихо проговорила она. – Ты привез меня сюда с намерением убить.

– У меня на это нет времени. Мне нужно работать.

– Допускаю, что я стану жертвой несчастного случая с утоплением. – Она слабо улыбнулась. – Как грустно. Дворецкий отправился купаться и утонул. Такое иногда бывает.

Мартин пристально смотрел на нее, как будто пытаясь понять, не бредит ли она от высокой температуры, а потом помотал головой:

– Просто не верится.

– Мне тоже. Но я уже несколько недель вижу, как это приближается.

– Ладно, давай все проясним раз и навсегда, – сказал Мартин с видом человека, вынужденного иметь дело с сумасшедшей. – Мы с тобой долгое время были одной командой. Двенадцать лет. Зачем мне понадобилось бы убивать тебя?

– Думаю, парочка причин найдется. Главная, конечно, состоит в том, что я обнаружила, что в течение последних месяцев ты позволял одним очень плохим людям пользоваться ресурсами «Крокер уорлд» для нелегальной торговли оружием. Все это сельскохозяйственное оборудование, которое ты щедро передавал в дар различным развивающимся странам, – разве это не прикрытие? Получается, что все эти тракторы и плуги стреляют настоящими пулями. Представь мое удивление.

На мгновение ей показалось, что он собирается продолжить этот фарс. Но Мартин остался верен себе. Она не встречала людей, которые умели бы так быстро переходить к сути.

Он улыбнулся с точно отмеренной долей сожаления и поставил на пирс сумки.

– Я знал, что у меня возникнут проблемы с моим маленьким приработком. Именно поэтому я и не подключил тебя в самом начале.

– Дело не в том, как ты зарабатываешь, хотя и это плохо. Дело в людях, на которых ты работаешь.

И в его взгляде, и в его ауре сверкнула ярость.

– Я ни на кого не работаю, – процедил Мартин. – «Крокер уорлд» принадлежит мне. Я сам построил компанию, черт побери! «Крокер уорлд» – это я!

– Ты был «Крокер уорлд». Но потом передал компанию, которую сам построил и которую помогала строить я, одной преступной организации.

– Ты не имеешь никакого отношения к моим успехам. Тебе следовало бы броситься мне в ноги и благодарить за то, что я сделал для тебя. Если бы я не оказался на твоем пути, ты бы до сих пор работала в той жалкой цветочной лавке и жила бы с парой кошек одна-одинешенька – ведь стоит тебе познакомиться с мужчиной, как он в скором времени начинает шарахаться от тебя. Даже мне иногда бывает страшно.

Его слова будто встряхнули ее.

– От чего?

– От того, как ты смотришь на человека и сразу же вычисляешь, чем он живет. Из-за чего может убить. Чего до смерти боится. Каковы его сильные и слабые стороны. Это же полнейшая жуть. Почему ты решила, что я собираюсь избавиться от тебя?

– Мартин, ты кое о чем забыл. Если бы двенадцать лет назад ты не предложил мне работу, ты и сейчас продолжал бы управлять заштатным казино в Бинге, Невада. Именно я вычислила мошенников, которые тайком обкрадывали тебя. Именно я помогла тебе отомстить вожаку этой шайки. Если бы не я, ты бы уже давно лежал в могиле где-нибудь в пустыне.

– Это ложь.

– И именно я нашла для тебя тех первых инвесторов, тех венчурных капиталистов, которые поддержали тебя, когда ты решил продать казино и начать строить многоквартирные высотки.

Аура Мартина запылала адским огнем.

– Я и сам нашел бы инвесторов! – заорал он.

– Ошибаешься. У тебя средненький стратегический дар. Ты умеешь чувствовать возможности и строить планы с непревзойденным мастерством, потому что у тебя есть экстрасенсорные способности в этой области. Но ты полный ноль в том, что касается чтения людей.

– Захлопни пасть!

– Без этого дара деловой инсайт бесполезен. Строительство финансовой империи не ограничивается расчетами и сроками. Главное в этом – определить слабые и сильные места своего конкурента и эксплуатировать их себе во благо.

Мартин хищно ухмыльнулся:

– Думаешь, я нуждаюсь в лекции по искусству заключать сделки?

– Двенадцать лет я была твоим личным составителем профилей. Именно я сообщала тебе, что у твоего делового партнера возникли проблемы, финансовые или в частной жизни. Я предупреждала, когда кто-то пытался обмануть тебя. Я выявляла слабые и сильные места твоих конкурентов и партнеров. Я подробно разъясняла, что кому нужно предложить, чтобы довести сделку до конца, и именно я говорила тебе, в каких ситуациях лучший выбор – отойти в сторону.

– От тебя была определенная польза, этого у тебя не отнимешь. Но ты мне больше не нужна. Однако, прежде чем мы покончим с этим, мне хотелось бы узнать, как ты натолкнулась на мой маленький побочный бизнес.

– Твои деловые партнеры и гости воспринимают меня как обычную прислугу. Они практически не замечают меня. Я же внимательно наблюдаю за ними. В конце концов, ты же мне за это платишь. Иногда я кое-что вижу, а иногда – слышу. Ты забыл, что мне нет равных в изучении людей?

– Как много ты знаешь?

– О людях, с которыми ты связался? – Она слегка дернула одним плечом. – Мало. Только то, что это своего рода картель, которым управляют очень мощные экстрасенсы, и что они заманили тебя, чтобы ты делал за них грязную работу.

Аура Мартина стала еще ярче.

– Никто меня не заманивал.

– До недавнего времени я бы не поверила, что тебя можно купить, – сказала она. – Ну что шайка гангстеров может предложить такого особенного одному из успешнейших людей планеты, чтобы заставить его ради этого рискнуть своей свободой, репутацией и жизнью?

Теперь ярость отражалась и во взгляде Мартина.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. Эта организация – не шайка.

– Нет, Мартин, шайка. В тот первый раз, когда ты притащил ту парочку в резиденцию в Майами, я сказала тебе, что они очень-очень опасны.

– Я тоже опасен, – прошипел Мартин и медленно снял зеркальные очки. – Более опасен, чем ты думаешь, и все это благодаря моим новым деловым партнерам. И благодаря им я в тебе больше не нуждаюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Организация, которую представляют те двое, – это нечто большее, чем деньги. Это власть, реальная власть, такая, о какой все мировые лидеры, военные диктаторы и миллиардеры только мечтают.

Неожиданно она все поняла. Почему-то она думала, что больше ничто не может ее ужаснуть. Как выясняется, она ошибалась.

– Теперь ясно, чем объясняются те изменения в твоей ауре, что произошли за последние два месяца, – сказала она.

Мартин был поражен.

– Какие изменения? – возмущенно спросил он.

– Я предполагала, что ты стал жертвой какого-то душевного заболевания, которое и повлияло на твои паранормальные чувства.

– Я не болен, черт побери!

– Нет, болен, но не потому, что болезнь естественным путем воздействует на организм. Ты сам воздействуешь на него. Не без помощи своих новых друзей, конечно.

Мартин шагнул к ней. Ее слова не ужаснули его. Напротив, подстегнули. Подтолкнули к действию.

– Ты видишь влияние препарата на мою ауру?

– Препарата, – повторила она. – Да, это единственное логическое объяснение. Те двое снабдили тебя каким-то препаратом, который воздействует на твою парасенсорную область.

– Существует огромная вероятность, что он еще и увеличит продолжительность жизни, возможно, лет на двадцать. На двадцать замечательных лет, потому что я не стану старым и дряхлым. Потому что я сохраню силу.

– Просто не верю своим ушам! Мартин, ты выдающийся бизнесмен. Неужели ты не чувствуешь, когда тебе морочат голову? Обещание долголетия – эта уловка стара как мир.

– Ученые не уверены в том, что новый препарат продлит жизнь, потому что период его применения слишком короток для того, чтобы делать выводы. Те, кто наверху, применяют его всего несколько лет. Но данные лабораторных исследований очень многообещающие.

– Ты глупец, Мартин.

– Это правда, – настаивал он. – Даже если они и ошибаются насчет того, что препарат продлит мне жизнь, факт остается фактом: формула работает. Она способна поднять мой стратегический дар седьмого уровня аж на девятый или десятый.

– У тебя нет ни девятого, ни десятого уровня. Я бы знала. Однако что-то в твоей ауре изменилось. Что бы это ни было, твоя аура… – Она замолчала, подыскивая нужное слово. – Она нечистая.

– Нечистая? – Мартин расхохотался. – Какое глупое, старомодное слово. Ты думаешь, меня беспокоит, насколько я чист? К твоему сведению, ты права. Препарат, который мне дали, не поднял мой дар на новый уровень. Он для этого не предназначен.

– Не понимаю.

– Этот препарат можно менять генетически в ту или иную сторону, в зависимости от психического профиля индивидуума. Тот вариант, что принимаю я, дал мне совершенно новый дар.

– Если ты веришь в это, значит, у тебя точно съехала крыша.

– Я в своем уме! – завопил Мартин.

Его крик отдался эхом. Через несколько секунд наступила жуткая тишина. А потом аура Мартина наполнилась отвратительным жаром.

И она поняла, что момент настал. Вот сейчас он попытается убить ее. Остается вопрос: голыми руками или из оружия? Ясно одно: бежать ей некуда, она стоит на пирсе, а Мартин преграждает ей путь.

Из ниоткуда в нее вихрем ворвалась энергия и принесла с собой сбивающую с толку боль и обещание бесконечного падения в преисподнюю.

Не из оружия. Она упала на колени под натиском силы, молнией опалившей ее чувства. И не голыми руками. Ошибочка в расчетах.

Мартин таращился на нее, порабощенную его же мощью.

– Они были правы, – выдохнул он. – Они не врали насчет препарата. Мои поздравления. Ты первой увидишь, что я могу делать со своим новым даром.

– Не прикасайся ко мне.

– А я и не собираюсь. В этом нет надобности. Я испепелю твои парапсихические чувства. Ты впадешь в кому и умрешь.

– Мартин, не делай этого. – Ее голос зазвучал увереннее. И чувства обрели стабильность. Она каким-то образом оправилась от первоначального удара. Боль стала притупляться, и это означало, что она волнами выталкивает из себя чужеродную энергию. – Может, еще не поздно. Специалисты Общества помогут тебе.

– Давай умоляй. Мне это нравится.

– Я не собираюсь просить тебя о пощаде. Но прежде чем ты переступишь черту, тебе следует кое о чем узнать.

– И о чем же?

– Если бы ты не появился на моем пути, сейчас я уже владела бы цветочным магазином, вернее, целой сетью.

– В этом твой главный порок, – заявил Мартин. – Твои мечты и амбиции всегда были меньше моих.

Он усилил накал темной энергии, которую сам же и генерировал. Его лицо исказилось от напряжения. Сосредоточившись, она принялась выталкивать его энергию из своей ауры. Боль заметно ослабла.

– Умирай, черт бы тебя побрал! – прошипел Мартин и на шаг приблизился к ней. – Почему ты не умираешь?

К ней возвращались силы. Теперь она могла сконцентрироваться на укреплении энергетического щита, который выстроила ее аура.

У Мартина, судя по всему, возникли какие-то сомнения, однако он так и не заметил, что она защищается. Он явно был сбит с толку.

В следующее мгновение на него накатила злость, и он сделал еще шаг. Приблизившись к ней почти вплотную, он влил энергию в темный клубок генерируемых им молний.

– Да что же ты не умираешь?! – закричал он.

Мартин наклонился к ней, собираясь придушить. Она машинально выставила перед собой поднятые руки. Он схватил ее за предплечья. Она вцепилась ему в запястья.

Ее ладони горели. Мир взорвался, из нее толчками вырывались шоковые волны.

Мартин Крокер дернулся. Он смотрел на нее так, будто видел перед собой ад.

– Нет! – завопил он.

Он зашатался, потерял равновесие и свалился с пирса в воду. Его аура угасла с пугающей быстротой.

Она встала. Ее сердце бешено стучало. Во второй раз в жизни она убила человека. На этот раз не просто какого-то человека, а очень могущественного, влиятельного мультимиллиардера, который по воле случая оказался втянутым в опасное и преступное предприятие.

Ее ладони все еще горели.

Глава 1

Через пять минут крупный мужчина в цветастой фиолетово-оранжевой рубашке с короткими рукавами станет большой проблемой. Не надо было обладать паранормальными способностями, чтобы ощутить напряженную, взрывоопасную энергию, пронизывающую воздух вокруг пятого столика. Любой опытный бармен почувствовал бы ее. Для бармена же, который был экстрасенсом да к тому же когда-то служил в полиции, невидимые предупреждающие сигналы замерцали неоновыми вспышками полчаса назад, когда мистер Фиолетово-оранжевый вошел в «Темную радугу».

Лютер Малоун помешал коктейльной палочкой май-тай и поставил его на поднос рядом с пивом и «Голубыми Гавайями». Прежде чем взять поднос, Джули перегнулась через стойку и достала из охлажденного контейнера вишенку и ломтик ананаса.

– У нас проблемы на пятом, – тихо сказала она. – Тот идиот привязался к Безумному Рею. К счастью для безмозглого громилы, Рей этого еще не заметил.

– Я займусь им, – сказал Лютер.

Хотя это небольшое питейное заведение находилось в Вайкики, туристы не были его основным источником доходов. «Радуга», стоявшая в глубине крохотного дворика недалеко от оживленной Кухио-авеню, отдавала предпочтение чудаковатым завсегдатаям. Некоторые клиенты, в том числе и Безумный Рей, были особенно эксцентричными. Давным-давно Рей посвятил себя богам серфинга. Когда он не занимался серфингом, то входил в нечто, весьма напоминающее состояние «дзен». Все, кто его знал, утверждали, что лучше бы он из потусторонней зоны и не выходил.

– Будь осторожен, – сказала Джули. Она украсила май-тай вишенкой и ломтиком ананаса. – Это сплошная гора мышц, там ни капли жира.

– Да я и сам вижу. Ценю заботу.

Джули улыбнулась:

– Мне бы очень не хотелось, босс, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Мой график здесь позволяет мне совмещать две работы.

Как и большинство занятых в туристической индустрии на Гавайях, она трудилась в двух местах. Жизнь на островах имеет свои преимущества, но она очень дорогая. В «Темную радугу» Джули приходила по вечерам пятницы и субботы, когда был самый большой наплыв посетителей, и помогала подавать ужин. Днем же она работала администратором в одной из множества маленьких поблекших бюджетных гостиниц, которым удавалось выживать в тени крупных береговых отелей и высоток с апартаментами.

Кроме Джули, на два вечера в неделю «Радуга» нанимала посудомойку. Однако в настоящий момент это место было вакантным. Опять. Посудомойки приходили и уходили с такой неимоверной быстротой, что владельцы, Петра и Уэйн Гроувз, уже отказались от идеи запомнить их имена. И ограничились тем, что стали всех звать Бадами – обычно на эту работу нанимались мужчины. Последний Бад уволился вчера. Очевидно, работа мешала его регулярным встречам с продавцом метамфетамина.

Дверь кухни распахнулась, и оттуда появился Уэйн Гроувз, совладелец «Радуги». Он нес поднос, уставленный тарелками с сильно прожаренной едой.

Уэйн резко остановился, его внимание привлек мужчина в фиолетово-оранжевой рубашке.

Уэйн был высок и худощав, а лицом с жесткими, резкими чертами походил на вооруженного бандита из вестернов. Глаза его тоже соответствовали этому образу. Они были ледяными. Ему уже исполнилось шестьдесят пять, но он все еще мог прочитать последнюю строчку в таблице у окулиста. Если честно, он смог бы прочитать и несколько строчек ниже, но для людей с исключительным зрением таблицы не разрабатывались.

С головы до ног Уэйна покрывали татуировки, среди которых самой яркой была красноглазая змея, свернувшаяся на его лысом черепе. Голова змеи спускалась на его лоб.

Уэйн отличался умением концентрироваться. Большую часть времени он был сосредоточен на приеме заказов на рыбу, жареную картошку и гамбургеры или полировании стеклянной посуды. В настоящий же момент его внимание было направлено на другую цель. Цветастая Рубашка не знал, что попал в поле зрения человека, который когда-то служил снайпером в одном тайном правительственном агентстве.

Лютер взял трость, которую он всегда вешал за рукоятку на прилавок. Пора за дело. «Радуге» меньше всего нужны неприятности, которые наверняка закончатся визитом полиции Гонолулу. Соседям – а вокруг сплошные деловые офисы – это вряд ли понравится. Все предпочитают не высовываться. А постоянные клиенты, большинство которых сильно искалеченные экстрасенсы вроде Безумного Рея, будут недовольны вдвойне.

Лютер вышел из-за стойки и на мгновение остановился около неподвижного и безмолвного Уэйна.

– Все в порядке, – сказал он. – Я все улажу.

Уэйн моргнул и мгновенно вынырнул из своего смертоносного спокойствия.

– Как знаешь, – бросил он и, повернувшись, направился к ближайшему столику.

Дверь кухни снова открылась и выпустила волну пропахшего жиром жара. Появилась Петра Гроувз, шеф-повар и совладелица ресторана. Вытирая руки о грязный фартук, она со снисходительным видом оглядела зал.

– Что-то почудилось, – сказала она. Петра еще в детстве уехала из Техаса, но характерный для техасцев акцент звучал в каждом ее слове.

Интуиция Петры, а также умение Уэйна попадать в цель из винтовки с нереально большого расстояния были значительно сильнее обычных. Можно сказать, паранормальными.

И Уэйн, и Петра были экстрасенсами среднего уровня; оба ушли в отставку из одного и того же безымянного агентства. В те дни, когда Уэйн работал снайпером, Петра была его наводчиком. Вместе они составляли смертоносную команду. Потом они образовали команду другого рода – партнеров по жизни.

Петре, женщине крепкого телосложения с длинной седой косой, было слегка за шестьдесят. В одном ухе у нее поблескивала золотая сережка, на голове возвышался пожелтевший поварской колпак. В отличие от Уэйна, который носил в ножной кобуре пистолет, Петра предпочитала нож, причем большой. И носила его в ножнах под фартуком.

– Я все улажу, – сказал Лютер.

– Ясно. – Петра кивнула и удалилась на кухню.

Постукивая тростью по выложенному плиткой полу, Лютер пошел вперед. Напряжение, разлившееся по залу, усиливалось с каждой секундой. Толпа забеспокоилась. Изучение парапсихологии было в значительной мере дискредитировано современными влиятельными научными кругами. Из-за этого очень многие шли по жизни, игнорируя, подавляя или упрямо не замечая парапсихологическую сторону своей натуры. Но в ситуациях вроде нынешней даже люди со стандартным восприятием начинали искать глазами ближайший выход. Что касается толпы в «Радуге», то она была далека от стандартной.

Цветастая Рубашка, судя по всему, не ощущал энергии беспокойства, исходившей от завсегдатаев. Он слишком увлеченно тыкал Безумного Рея острой словесной палкой.

– Эй ты, задница серфера! – громко произнес он. – Ну, каково это – трахать туристок? Хорошо на этом зарабатываешь? Сколько стоит перепих на твоей узенькой дощечке?

Рей игнорировал его. Он сидел ссутулившись и ел сильно зажаренную рыбу с картошкой, запивая все это пивом. Он был широкоплеч, загар сразу выдавал в нем человека, который целыми днями катается верхом на волнах. Под ярким гавайским солнцем его длинные каштановые волосы выгорели почти добела. Цветастая Рубашка не виноват, что выбрал не ту цель, подумал Лютер. По виду Рея и не скажешь, что он безумен, для этого нужно взглянуть на его ауру.

– Что это с тобой? – продолжал Цветастая Рубашка. – Не можешь ответить на простой вопрос? А где же ваше хваленое гостеприимство? Мне о нем все уши прожужжали.

Рей поставил на стол пиво и начал оборачиваться. Лютер усиливал свое восприятие, пока не увидел ауры всех, кто был вокруг. Светлое и темное поменялось местами, но не так, как на фотографическом негативе. Когда он активировался вот так, как сейчас, то видел все цвета, кроме белого и черного. Оттенки возникали из разных точек паранормального спектра. Чтобы описать все это, слов не хватало. Вокруг каждого из тех, кто находился поблизости, пульсировала, мерцала и переливалась энергия.

Напряжение, царившее в зале, ощущалось стандартным восприятием, но, пропущенное через паранормальные чувства, выглядело как вихрь, который вбирал в себя нарастающие по мощи опасные потоки.

Головокружение, всегда сопровождавшее переключение с одного восприятия на другое, прекратилось в мгновение ока. Лютер давно привык к таким кратким периодам дезориентации. Он жил со своим даром с тех пор, когда подростком обрел его.

Сначала он сконцентрировался на Рее. Хотя предосудительно вел себя Цветастая Рубашка, Рей был непредсказуем. В его пульсирующей ауре, заполненной мрачными оттенками, было хорошо видно кипящее, плохо контролируемое безумие. Наибольшую тревогу вызывали мерзкого зеленовато-желтого цвета нити, которые появлялись и исчезали в хаотичном порядке. Рей быстро сползал в свою особенную параноидальную вселенную.

– Держись от меня подальше, – тихо проговорил он.

Услышав этот тон, умный человек тут же отступил бы, но Цветастая Рубашка ухмыльнулся, не подозревая, что еще секунда, и он выпустит из бутылки изменчивого, непредсказуемого джинна.

– Не дергайся, задница серфера, – сказал он. – Я к тебе и близко не подойду. Мне совсем не улыбается заразиться от тебя какой-нибудь дрянью, что ты подхватил, обслуживая туристок.

Рей начал вставать. Под мятой майкой стали перекатываться мышцы. Лютер уже был менее чем в двух футах от него. Он сконцентрировался на нездоровых зеленовато-желтых нитях, рассекавших ауру Рея. С исключительной точностью – ошибки часто вызывали крайне неприятные последствия – он послал из собственной ауры волну подавляющей энергии, которая резонировала с энергией Рея по схеме контрапункта. Пульсация зеленовато-желтых нитей заметно ослабла.

– Допивай пиво, – сказал ему Лютер. – Я тут сам справлюсь.

– Э, да. – Рей перевел взгляд на бутылку на столе. – Пиво.

Благодарный за спасительное указание, данное в тот момент, когда он уже не выдерживал натиска глубочайшей обиды, Рей взял бутылку и сделал большой глоток.

Лишенный жертвы Цветастая Рубашка отреагировал вспышкой ярости. Его лицо приняло злобное выражение. Наклонившись вбок, он стал заглядывать за Лютера.

– Эй ты, я с тобой разговариваю, задница серфера! – заорал он Рею.

– Нет, – тем же тихим голосом произнес Лютер. – Ты разговариваешь со мной. Мы обсуждаем твое настоятельное желание побыстрее уйти отсюда.

Аура Цветастой Рубашки значительно стабильнее, чем у Рея. Это добрая весть. А плохая весть в том, что она раскрашена в цвета разочарования и ярости.

Политкорректное мнение утверждало, что задиры страдают от низкой самооценки и пытаются компенсировать это тем, что превращают других людей в свои жертвы. Что до Лютера, то он считал эту точку зрения полной чушью. Типы вроде Цветастой Рубашки считали себя выше остальных, у них отсутствовал даже намек на эмпатию. Они задирают не из некоего подсознательного желания компенсировать низкую самооценку. Они делают так, потому что у них получается и им это нравится.

Единственный способ остановить задиру – напугать его. У этих типов сильно развит инстинкт самосохранения.

В энергии ауры Цветастой Рубашки ничего сложного или таинственного не было. Горячее неконтролируемое желание наносить словесные уколы пульсировало очень четко. Лютер сгенерировал подавляющую энергию. Непреодолимая потребность причинить боль Рею и возвыситься над ним тут же исчезла под разрушающим давлением, однако Цветастая Рубашка уже успел вскочить, и теперь все его внимание было сосредоточено на Лютере.

– С дороги, бармен, если не хочешь получить по роже!

Он схватил Лютера за руку, намереваясь отшвырнуть его в сторону. Это было ошибкой. Физический контакт усилил действие энергии, которую излучал Лютер.

Цветастая Рубашка покачнулся и, чтобы не упасть, оперся о край стола.

– Что это? – выдохнул он. – Мне плохо.

– Забудь о счете, – сказал Лютер. Он взял Цветастую Рубашку под локоть и подтолкнул к двери. – Выпивка за счет заведения.

– А? – Цветастая Рубашка помотал головой – он никак не мог сосредоточиться. – Что происходит?

– Ты уходишь.

– О… – Цветастая Рубашка вздернул брови. – Ладно. Что-то я устал.

Он даже не пытался сопротивляться. В зале установилась гробовая тишина. Посетители молча наблюдали, как Лютер вывел Цветастую Рубашку на ночную улицу.

Когда дверь за ними закрылась, «Темная радуга» вновь наполнилась обычным для этого времени дня гулом.

– Что происходит? – Цветастая Рубашка потер глаза. – Куда мы идем?

– Ты возвращаешься в свою гостиницу.

– Да? – В его тоне не было вызова, лишь удивление и замешательство.

Лавируя между горшками с чахлыми пальмами – их выставил Уэйн в тщетной попытке создать вокруг заведения аутентичный островной ландшафт, – Лютер вывел Цветастую Рубашку за пределы дворика.

Время приближалось к десяти. Владелец стрелкового клуба на втором этаже когда-то повесил вывеску для туристов, сулившую «все условия для безопасной стрельбы, настоящее оружие, заводские боеприпасы» и «великолепное обслуживание клиентов». По каким-то причинам, которые Лютер так и не понял, в Вайкики процветали заведения, где гостям острова предоставлялась возможность пострелять в закрытых помещениях.

Салон татуировок «Красный череп», «Салон пирсинга» и «Комиксы Дзен» также были закрыты, но ржавые оконные кондиционеры видеосалона для взрослых продолжали скрежетать. Это был единственный способ выяснить, открыто заведение или нет. В его грязных затемненных стеклах никогда не было света. Посетители проскальзывали внутрь и наружу, как привидения, предпочитая ночное время суток.

Лютер провел своего похожего на зомби спутника под старой деревянной доской для серфинга, перекрывавшей вход во дворик, и по узкому переулку пошел к Кухио-авеню. В этот час движение было оживленным, в ресторанах и кафе было много посетителей.

Он прикинул, не довести ли Цветастую Рубашку до Калакауа, куда стекались толпы туристов, привлеченные сияющими витринами бутиков ультрамодных дизайнеров и ресторанами более высокого класса. Хотя не надо нарываться на проблемы, решил он. То, что нужно, можно сделать и здесь.

К сожалению, Цветастую Рубашку невозможно было просто вышвырнуть на улицу. Воздействие подавляющей энергии длилось недолго. Лютер знал: стоит ему выпустить Цветастую Рубашку из-под своего влияния, как этот тип снова вернется в нормальное для него состояние.

Скоро он вспомнит, что его попытка затравить Рея каким-то образом была пресечена и что у него на пути возник бармен. Он также вспомнит, что какой-то хромой калека с позором выгнал его из заведения. Этих воспоминаний хватит, чтобы возжаждать мести и вернуться в «Радугу».

Страх – одна из самых примитивных эмоций, основной инстинкт выживания, который, как и другие подобные инстинкты, глубоко въелся в мозг. Это означает, что его ощущает весь спектр чувств, от стандартных до паранормальных. Кроме того, зародить страх проще простого, если есть сноровка. И вот, зародившись, страх еще некоторое время держится в человеке.

Задиры хорошо понимают страх, потому что тратят силы на то, чтобы заронить его в других.

Лютер вдохнул и медленно выдохнул. У него не было желания делать эту часть работы, но любой бармен должен выполнять свои обязанности.

Он активировался, усилил свои чувства, затем повернул своего безвольного зомби так, чтобы тот оказался лицом к переулку, ведшему к «Радуге».

– Ты больше никогда не захочешь зайти сюда, – сказал он. – В этом ресторане одни сумасшедшие. Они способны на всякое. Даже войти в комнату с нитроглицерином. Ты слишком умен, чтобы возвращаться.

Лютер сопровождал слова легкими импульсами энергии, направленной на спящие точки страха в паранормальном спектре Цветастой Рубашки. Он старался пробудить как можно больше точек. «Кнопка паники» – это не образное выражение. Он работал до тех пор, пока Цветастая Рубашка не задрожал, обливаясь холодным потом и тупо глядя на ресторан, как будто это были ворота ада.

Если повезет, то, когда он очнется, в воспоминаниях переулок и «Темная радуга» для него навсегда будут связаны с подсознательным ощущением глубокой тревоги. Цветастая Рубашка никогда не сможет объяснить причину этой тревоги; наверное, даже и пытаться не будет. Но если он еще раз окажется в этом районе, он будет инстинктивно избегать переулка. Вот так страх работает на парапсихическом уровне. Обычно.

Но есть одна проблема. Когда пытаешься установить ответный страх, всегда существует вероятность, что он рикошетом ударит по тебе. Некоторые люди принуждают себя преодолеть свои страхи. Но по опыту Лютер знал, что такое поведение не в характере задир.

Он ослабил психическое давление. Цветастая Рубашка успокоился.

– Тебе хочется поскорее вернуться в гостиницу, – сказал Лютер. – Ты слегка перепил. Иди проспись.

– Ага, ладно, – прошептал Цветастая Рубашка, опять забеспокоившись. – Слишком много алкоголя.

Он поспешил к перекрестку и перешел улицу. Вскоре он исчез за углом, направляясь к Калалауа, где яркий свет береговых отелей сулил безопасность.

Лютер тяжело оперся на трость, ощущая тяжелый груз только что содеянного. Он ненавидел эту часть работы. Всегда приходится платить за то, что он применяет свой дар на таких, как Цветастая Рубашка.

Пусть этот мерзавец заслужил то, что получил, но факт остается фактом: битва изначально была неравной. У Цветастой Рубашки не было шансов, ни одного, даже если бы он знал, чем шандарахнуло по нему.

М-да, отвратительно.

Глава 2

Закрыв ресторан на ночь, они, следуя традиции, отправились по Кухио-авеню в «Удон-Пэлас». Милли Окада, владелица ресторана, принесла им по огромной порции горячего, ароматного мясного супа и сытной лапши. Ставя миску перед Лютером, она с пониманием посмотрела на него.

– Ты как? – спросила она.

– В порядке, Милли. – Лютер взял палочки. – Очень хочется твоей лапши. Ночь была долгой.

– Ты опять в депрессии, – сказала Милли. – А по идее настроение у тебя должно бы улучшиться – ведь нога почти зажила.

– Это точно, – согласилась Петра. – Но настроение у него не улучшилось. Напротив, ухудшилось.

Рана действительно зажила, но нога никогда уже не станет прежней. До конца жизни ему придется ходить с тростью. Лютер почти смирился с этим фактом, однако сегодня причина плохого настроения заключалась в другом. Он не знал, как всем объяснить, в чем состоит реальная проблема.

– Я чувствую себя лучше, – возразил он. – Просто немного устал, вот и все. Я же сказал: ночь была длинной.

– Принесу-ка я тебе еще пива, – сказала Милли.

Она исчезла за красно-белыми занавесками, отделявшими кухню от обеденного зала.

– Милли и Петра правы, у тебя опять депрессия. – Уэйн палочками подцепил порцию лапши. – Согласись на ту работу в «Джонс и Джонс». Тебе сразу станет лучше.

– Верно, – сказала Петра. – Это поможет тебе выбраться из уныния, в котором ты вязнешь последние два месяца.

Лютер обвел их взглядом.

– То, что предлагает Джонс, это не работа, она высосана из пальца. Так, пару дней понянчиться на Мауи с какой-то фифой.

– И что? – Уэйн постучал палочками о край миски. – Это все равно работа. Это означает, что ты снова вернешься в игру.

– Нет, – сказал Лютер. – Это означает совсем другое – что Фэллону Джонсу жалко меня, что, возможно, его даже грызет совесть за то, что произошло со мной на прошлом задании. И он решил бросить мне кость.

Петра хмыкнула:

– Смотри на вещи реально. Фэллон Джонс никого не жалеет, и он никогда не признал бы своей вины, даже если бы его приперли к стенке.

– Ладно, согласен, Фэллону не дано испытывать высокие чувства, – сказал Лютер. – Тогда остается только одно объяснение тому, зачем он оставил свое сообщение на моей голосовой почте.

– И какое же? – спросила Петра.

– Работа настолько неквалифицированная, что он не хочет зря тратить деньги на агента с материка.

– Гм. – Петра пожала плечами. – Вполне возможно. Мой совет: взять кость.

– Почему? – спросил Лютер.

– Потому что тебе надо отвлечься от своих мыслей. Выполняя работу для «Джонс и Джонс» – пусть всего два дня, пусть простым телохранителем, – ты почувствуешь себя лучше.

– Ты думаешь?

– Да, – ответила Петра. – И есть еще одна причина.

– Какая?

– У меня предчувствие.

– В прошлый раз, когда я взялся за работу, у тебя тоже было предчувствие, – напомнил ей Лютер.

Все посмотрели на трость, висевшую на спинке стула.

– Сейчас предчувствие другое, – сказала Петра.

Глава 3

Только к двум часам ночи Лютер доковылял до старого двухэтажного дома под названием «Закатный прибой» и поднялся на второй этаж. Чудо-собака Бруно дико залаял, когда он проходил мимо квартиры домовладельца. Бруно был маленьким и пушистым и весил, вероятно, не больше двух килограммов, но обладал охранными инстинктами добермана. Никто не мог пройти на территорию «Закатного прибоя» без ведома Бруно.

В квартире 2-Б Лютер щелкнул выключателем. В глаза сразу бросились потертый ковер, поблекшая краска на стенах и мебель, купленная на гаражной распродаже два года назад, когда он переехал на острова. В то время у него состоялся второй развод, и он выплатил отступные, поэтому денег не хватало. Не хватает их и сейчас.

Лютер периодически работал на «Джонс и Джонс», чтобы пополнить свой банковский счет. Ситуация начала выправляться, и он уже подумывал о том, чтобы переехать в квартиру получше, когда Фэллон Джонс предложил новую работу. Это было два месяца назад. Пулевое ранение принесло не только адскую боль, но и серьезные финансовые проблемы.

Уэйн и Петра правы. Ему следует согласиться на предложение Фэллона. Его гордости будет нанесен удар, зато у него появятся деньги. Ведь «Джонс и Джонс» платит хорошо.

Лютер прошел в крохотную кухоньку и достал бутылку виски, подаренную Уэйном и Петрой на день рождения. Налив себе приличную порцию, он вышел на микроскопический балкончик.

Лютер облокотился на перила и глотнул виски. Шелковая ночь обнимала его, как невидимая возлюбленная, и утешала. «Закатный прибой» был одним из бессчетного количества многоквартирных домов, разбросанных по лабиринту грязных переулков Вайкики. Из его окон не было видно ни заката, ни прибоя. Кроме того, у него отсутствовала система кондиционирования и бассейн. Зато он стоял под высоким и ветвистым баньяном, который и защищал дом от летней жары.

В соседних квартирах жили домовладелец, пожилой мужчина, о котором Лютер знал только то, что его зовут Би, пара пенсионеров с Аляски, состарившийся серфер, существовавший на незнамо какие доходы, и тип, утверждавший, будто он пишет роман. Вряд ли такое общество можно назвать хорошей компанией.

Виски постепенно делало свою работу. Лютер если не повеселел, то хотя бы перестроился на философский лад.

Будто в ответ на это завибрировал его мобильный. Он отстегнул его от ремня и открыл, даже не взглянув на дисплей, чтобы узнать, кто звонит. Его номер был только у троих, а Петра и Уэйн сейчас уже наверняка спали.

– Фэллон, ты знаешь, который час? – спросил Лютер.

– В это время года на Гавайях на два часа меньше, чем в Калифорнии. – Судя по голосу, Фэллон был раздражен – нормальное для него состояние. – И вообще, при чем тут это?

Фэллон Джонс был главой «Джонс и Джонс», бюро паранормальных расследований, которое предпочитало вести свою работу тихо и незаметно. Недостатки Фэллона искупались рядом достоинств, в том числе мощным даром выявлять схемы и связи там, где другие видели лишь неопределенную возможность или неясное совпадение. Такие положительные качества, как хорошие манеры, заботливость и терпение, у него напрочь отсутствовали.

– Я собирался позвонить тебе утром, – сказал Лютер.

– Сейчас уже почти четыре. Утро наступило. Я больше не могу ждать, когда ты решишь, браться за работу или нет. Мне нужен ответ немедленно. У меня нет времени на то, чтобы нянчиться с чувствительной натурой вроде тебя.

– Если перевести на нормальный язык, у тебя под рукой больше никого нет.

– Да, и это тоже. Ты хорошо работаешь, и ты подходишь. Это самая настоящая комбинация «выиграл-выиграл» [1]. В чем проблема?

Почему он колеблется, недоумевал Лютер. Фэллон прав. На него это не похоже. Он уже два года, с тех пор как ушел в отставку из полиции Сиэтла, выполняет разные задания для «Джонс и Джонс». И ему нравится эта работа. Ну, кроме того, что его могут подстрелить. По сути, он тоскует по этой работе, когда на него нападает настроение вроде нынешнего.

Ведь бюро уникально. Оно было создано в викторианскую эпоху, и его главным клиентом стал Управляющий совет Общества Аркан. Главной задачей бюро было охранять глубинные тайны Общества.

Но на каком-то этапе этого пути Совет признал, что у большинства полицейских подразделений просто не хватает оснащения, чтобы иметь дело с определенными типами психических социопатов. Небольшая группа представителей правоохранительных органов даже была готова допустить, что некоторые киллеры наделены даром. В общем, Совет счел эту готовность добрым знаком. Паранормальные явления и так довольно широко освещались в прессе, главным образом в виде возмущенных статеек в таблоидах и обсуждений на дурацких телевизионных ток-шоу. Никому не хотелось, чтобы полиция делала серьезные заявления о киллерах с паранормальными способностями.

Руководствуясь теорией, что гораздо лучше решать все проблемы внутренними силами, чем идти на риск, позволяя действовать опасным, одаренным талантом ренегатам, Совет еще в Викторианскую эпоху с неохотой принял на себя обязанность выслеживать таких фанатиков.

Работа в качестве телохранителя на Мауи может оказаться простой и необременительной, но это хоть что-то. У него появятся деньги. И у Петры есть предчувствие.

– Я возьмусь за нее, – сказал Лютер.

– Ты вовремя взялся за ум, – пробурчал Фэллон. – Кстати, на этот раз ты будешь работать с напарником.

– Ого! Постой-ка! В голосовом сообщении ты говорил, что это самая примитивная охрана объекта.

– Скорее, сопровождение.

– Что это значит, черт побери?

– Лицо, о котором тебе предстоит позаботиться, не является моим постоянным агентом. Она из тех, кого называют специалистами. Консультант. Она впервые будет работать в полевых условиях. Твоя задача – проследить, чтобы она не попала в беду. Помочь ей выполнить ее работу и убраться отсюда. Все просто.

– Я не нянька, Фэллон.

– Ты мне тут в позу не вставай, Малоун. Я тебя хорошо знаю: сейчас набычишься и упрешься рогом. Ответственным за операцию будешь ты, это однозначно.

– Ты этим хочешь утешить меня? Опыт подсказывает мне, что специалисты и консультанты очень плохо воспринимают приказы.

– Проклятие, у нас появилась отличная возможность прищучить Юбэнкса. Я не допущу, чтобы она провалилась только из-за того, что тебе не улыбается работать со специалистом.

Юбэнкс подозревался в недавнем убийстве молодой женщины, чьи ближайшие родственники были действительными членами Общества. После того как полиция официально объявила ее гибель несчастным случаем, родители жертвы обратились в «Джонс и Джонс» с просьбой расследовать ее смерть. Экстрасенс-профайлер, побывавший на месте преступления, подготовил справку по психическому профилю преступника, которую Фэллон передал специалисту в Бюро по генеалогии Общества. Специалист пропустил данные через последнюю версию компьютерной программы и вычислил троих возможных подозреваемых. Имя Юбэнкса стояло первым.

– Советую тебе найти кого-нибудь другого, – сказал Лютер.

– Больше никого нет. Ты понадобишься мне и Грейс Ренквист завтра. Юбэнкс должен прилететь послезавтра. Если он опасается, что за ним будут следить, он, вероятнее всего, будет наблюдать за теми, кто вселился в гостиницу после него, а не до.

– Я знаю, как ведется слежка, – сдерживая себя, сказал Лютер. – Кто такая Грейс Ренквист?

– Среди прочих достоинств у нее такой же дар видеть ауру, как у тебя, только с одной особенностью.

– У всех талантов есть особенность. И какая же у нее?

– Я не встречал людей, которые умели бы так читать ауру. – В голосе Фэллона явственно слышалось восхищение. – Когда она посмотрит на Юбэнкса, то сразу определит, подходит ли он под психический профиль, составленный агентом, изучавшим место преступления. Более того, она, вероятно, сможет определить, совершал ли Юбэнкс действия с крайней жестокостью за последние несколько месяцев. Дочь нашего клиента убили полтора месяца назад.

– Притормози. Никому не дано видеть такие подробности в ауре.

– А Грейс Ренквист дано. Ты же знаешь старую истину, что убийство всегда оставляет следы. Она говорит, что это так, ну, в том смысле, что убийство как-то нестандартно окрашивает ауру.

– Гм. И как она об этом узнает?

– Грейс не из тех, кому можно задавать много личных вопросов, – ответил Фэллон.

– Послушай, даже если она и сможет получить для тебя точные личные данные по Юбэнксу, от этого все равно не будет большой пользы. Тебе нужны твердые доказательства, чтобы сдать его полиции. Как ни странно, власти не склонны арестовывать людей только на основе данных считывания ауры.

– И это моя основная головная боль, – ворчливо признался Фэллон. – Но я буду думать, как раздобыть твердые доказательства, только когда узнаю, того мы взяли или нет. Ведь в нашем списке еще два подозреваемых.

– Ты сказал, что Грейс Ренквист не из твоих постоянных агентов. Откуда она?

– Она библиотекарь-референт в Бюро генеалогических архивов Общества.

– Библиотекарь?

– Специализируется на изучении генетически наследуемых семейных моделей парапсихологических свойств.

Общество Аркан имело обширные генеалогические архивы своих членов, записи велись с конца семнадцатого века. Сильвестр Джонс, основатель Общества и блестящий, хотя и с несколько извращенным подходом, алхимик, обратил внимание на то, что парапсихологический дар передается по наследству. За последние несколько лет Бюро по генеалогии перенесло информацию из многочисленных пыльных томов, хранивших генеалогические древа всех поколений членов Общества, на компьютер и создало базу данных.

– Просто не верится, – сказал Лютер. – Ты хочешь поставить меня в пару с какой-то седой старой девой из Генеалогии? Это ты так шутишь?

– Теперь ты видишь суть проблемы? Я не могу послать милую, невинную старушку библиотекаршу на такую операцию. Она же ничего не умеет. Еще выдаст себя Юбэнксу, и он прикокнет ее и выбросит ее труп. А потом, как ты понимаешь, на меня будет орать Старый Кочет и отчитывать за то, что я недоглядел и допустил, чтобы убили его человека.

Харли Бикмен был крайне дотошным и могущественным начальником Бюро генеалогических архивов. Его прозвали Старым Кочетом много десятилетий назад из-за одного вполне очевидного факта биографии: он обладал характером злобного и задиристого петуха.

– Можешь пропустить эти трогательные подробности, – устало проговорил Лютер. – Я тебя понял.

– Я завишу от Генеалогии из-за своих исследований. Я вынужден сотрудничать со Старым Кочетом и его подчиненными. Если я допущу, чтобы что-то случилось с кем-то из его сотрудников, он сотрет меня в порошок.

– Я восхищаюсь, Фэллон, ты всегда думаешь о других.

– Послушай, ведь работа непыльная и простая, займет максимум два дня. Ты и мисс Ренквист поедете на Мауи, поживете в гостинице. Ты послоняешься рядом, пока она будет собирать данные, потом, пока она не испортила мое расследование, посадишь ее в самолет. Неужели так сложно?

– Как я понимаю, мне предстоит изображать из себя послушного сынка, проводящего отпуск на Гавайях в обществе пожилой мамочки, верно? Только не говори, что я буду играть роль сорокалетнего типа, живущего с матерью.

– Я уже распорядился, чтобы твои документы сегодня вечером доставили Ренквист, – излишне поспешно проговорил Фэллон. – Завтра, когда вы с ней встретитесь в Гонолулу, они будут у нее.

– Точно не сегодня утром?

– С моей стороны такие ошибки исключены. Ей заказан билет на рейс из Портленда, штат Орегон, вылетающий завтра утром в восемь. Есть ручка?

Лютер вернулся в помещение. Он нашел на кухонном прилавке ручку и блокнот.

– Диктуй, – сказал он.

Фэллон продиктовал номер рейса и повторил дату.

– Она сядет в Гонолулу в одиннадцать тридцать пять. Затем вы оба – ты с новыми документами – летите на Мауи и селитесь в гостиницу.

– Она живет в Портленде? – спросил Лютер.

Хотя его не очень интересовало, где живет Ренквист.

– Нет, в городке на побережье Орегона, – ответил Фэллон. – Называется Эклипс-Бей.

– Никогда о таком не слышал.

– Ну, у меня сложилось впечатление, что именно поэтому мисс Ренквист и нравится там жить.

– Здесь с самолетов сходят просто толпы пожилых, – сказал Лютер. – Как я узнаю ее?

– Скорее всего на ней будут перчатки.

– Перчатки? На Гавайях? Да здесь же жара, завтра будет двадцать семь.

– Мисс Ренквист любит носить перчатки, – сказал Фэллон. – Она немного эксцентрична в этом плане.

– Ну, тогда она точно будет выделяться из толпы. Передай ей, что я буду в брюках цвета хаки и темно-коричневой рубашке.

– С цветочками или без?

– Без.

– Уверен, вы оба узнаете друг друга без проблем.

Фэллон закончил предложение странным хмыканьем и отключился.

Лютер оставил листок с номером рейса Грейс Ренквист на столе и снова вышел на балкон. Он несколько часов поспит, а потом позвонит Петре и Уэйну и сообщит, что взялся за работу на Мауи. Хоть они будут довольны.

Он допил виски и попытался проанализировать странное хмыканье, которым Фэллон закончил разговор.

Если бы дело касалось кого-то еще, а не Фэллона Джонса, он бы назвал это странное хмыканье смехом.

Глава 4

Она заведет собаку, когда выполнит задание на Мауи и вернется.

Приняв такое решение, Грейс Ренквист упаковала в чемодан аккуратно сложенную ночную сорочку. Простого покроя, с длинными рукавами и подолом до щиколоток, рубашка была сшита из белого хлопка. В ней не было ни намека на сексуальность. И куплена она была не для соблазнения и обольщения. Грейс выбрала ее за практичность. Зимние ночи на орегонском побережье довольно холодные.

Однако для Гавайев эта рубашка совсем не подходила. Как и все остальное, что Грейс укладывала в чемодан, особенно запасная пара черных лайковых перчаток. Год назад она сбежала от прошлой жизни лишь в том, что было на ней. И сейчас у нее даже нет купальника – в Эклипс-Бей он не нужен. Но она не станет покупать новый гардероб ради очень короткой, как ей было сказано, поездки на Мауи. Общество Аркан платит хорошие деньги, но не такие большие, как на предыдущем месте. В новой жизни, работая специалистом по генеалогии, она вынуждена ограничивать себя в расходах.

Работа нравилась Грейс и приносила удовлетворение, но не помогала избавиться от нарастающей тоски и одиночества. Надо было давным-давно завести собаку. Она знала, почему так упорно противостоит этому искушению. Первый год существования в качестве Грейс Ренквист нес с собой слишком много неопределенностей. А вдруг власти Флориды выследят ее? А вдруг те двое, чья аура пульсировала темной энергией, найдут ее? А вдруг ее новая биография не пройдет проверку в «Джонс и Джонс»? Надо быть готовой к любым неприятностям. А наличие собаки усложнило бы план бегства.

Прошло чуть более года со смерти Мартина Крокера. Если бы ее искали, она бы наверняка это почувствовала. Инстинкт самосохранения очень прочно связан с конкретно ее вариантом дара считывать ауру. Оба качества обострились, когда ей было четырнадцать. Это же подтвердила проверка по архивам «Джонс и Джонс». Теперь она в безопасности; в пыльных хранилищах, официально известных как Бюро по генеалогии, ей ничего не грозит. Да, содержимое всех этих фолиантов переведено в электронную форму, и искать нужную информацию можно с помощью компьютера, но метафора не утратила своей сути.

Она в безопасности. Так что теперь можно завести собаку.

Зазвонил мобильный. Грейс взглянула на номер и тут же ответила.

– Доброе утро, мистер Джонс, – сказала она. Соблюдение формальностей дошло у нее до автоматизма – это был один из способов установить определенную дистанцию между собой и остальными.

– Вы собрали вещи?

Грейс никогда лично не встречалась с этим человеком. Фэллон Джонс руководил «Джонс и Джонс» из крохотного офиса, затерянного в маленьком городке на побережье Северной Калифорнии. Некоторые называли его одержимым параноидальным отшельником. Другие утверждали, что он живет и работает в одиночестве потому, что никто не может выдержать его общество более пяти минут. И правда, у него был характер растревоженного носорога. Но при этом он обладал замечательным даром.

Грейс провела неофициальное генеалогическое исследование вскоре после того, как босс, Харли Бикмен, начал передавать ей запросы Джонса. Очевидно, она была единственной во всем департаменте, у кого хватало терпения спокойно выполнять все требования главы «Джонс и Джонс», славившегося сложным характером.

Ей не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что Фэллон был прямым потомком Калеба Джонса, основателя «Джонс и Джонс». Да это и не было большой тайной. Не вызывало сомнения и то, что Фэллон обладает очень высоким уровнем способностей по шкале Джонса, вероятно, значительно выше обычного. Грейс по своей работе знала, что члены семейства Джонсов, многие из которых стали легендами Общества, считали необходимым занижать уровень своего дара, чтобы выглядеть менее могущественными в паранормальном плане, чем на самом деле. Она их не осуждала за это. Она и сама тайком переправила свой уровень в сторону более респектабельного и менее устрашающего седьмого.

Однако Грейс так и не смогла точно охарактеризовать природу таланта Фэллона, скорее всего потому, что еще никто не придумал учтивый, научно нейтральный термин для того, что большинство людей называло «специалист – теоретик по разработке заговоров».

От клинических заговорщиков-фанатиков Фэллона отличал тот факт, что все таинственные схемы, которые он выявлял и вплетал в свои тщательно подготовленные теории, не были продуктом его болезненной фантазии. Они были реальны. В большинстве случаев.

– Почти закончила, – ответила Грейс. – Примерно через час я буду на пути в Портленд. Перед отъездом мне нужно заскочить на почту и попросить миссис Уэггонер забирать мою корреспонденцию. А еще мне нужно предупредить домохозяйку, что меня не будет в городе два или три дня. И все.

– Вы должны оповестить о своем отъезде весь свой чертов город? – сердито осведомился Фэллон.

– Поверьте, если я не предупрежу домохозяйку и почтальоншу, пойдут разговоры. И завтра же в мою дверь будет стучаться начальник полиции, проверяя, жива ли я. Городок-то маленький.

– Да, я знаю, каково это – жить в маленьком городке. Здесь, в Скарджилл-Коув, та же история. Поступайте, как считаете нужным, и отправляйтесь в путь.

– Хорошо, сэр.

– На эту ночь вам забронирован номер в гостинице аэропорта Портленда. Документы для вас и для Малоуна доставит вам курьер Общества. Ваш рейс на Гонолулу вылетает завтра утром. Малоун встретит вас на выходе из международного терминала в Гонолулу. Там же вы оба сядете на самолет до Мауи.

– Как я узнаю мистер Малоуна?

– Ну, давайте прикинем. У него дар чтения ауры восьмого уровня. С вашим восприятием вы сможете найти его в толпе. Вряд ли в аэропорту Гонолулу много восьмерок.

Лютер Малоун был тем самым фактором, который тревожил Грейс. У нее не было возможности изучить его фамильное древо, однако тревожил ее вовсе не восьмой уровень. Он свидетельствовал о силе выше среднего, и в этом не было ничего необычного, во всяком случае, для тех, кто имел отношение к Обществу. Беспокойство вызывало то, что прежде Малоун служил в полиции, в частности, следователем убойного отдела. Более того, количество закрытых дел было у него на удивление высоким. Копы хитры. Но за много лет она научилась справляться с ними. Справится и с еще одним.

– Хорошо, буду искать ауру восьмого уровня, – сказала Грейс. – Что еще?

– Его фотография будет на водительских правах, которые вечером доставит вам курьер, – ответил Фэллон. – Да, кстати, кажется, он говорил, что будет одет в брюки цвета хаки и коричневую рубашку. Без цветочного рисунка. Я сказал ему, что на вас будут перчатки. Не волнуйтесь. Вряд ли вы с ним разминетесь в аэропорту.

Грейс посмотрела на перчатки, лежавшие в чемодане, и вздохнула. Как и все ее нынешние знакомые, Лютер Малоун решит, что она со странностями. Как же надоело считаться странной!

– Хорошо, – сказала она.

– Думаю, нелишним будет предупредить вас, что Малоун не в восторге от перспективы работать с напарником. Он захочет выяснить как можно больше. Даже, вероятно, попытается допросить вас. Он же бывший полицейский. Ему трудно с собой справиться.

Все будет в порядке, подумала Грейс. Если ей удалось обмануть Мартина Крокера и не выдать свою тайну Фэллону Джонсу, с экстрасенсом восьмого уровня, умеющим читать ауры, проблем не возникнет. Как бы то ни было, Малоуна не интересует смерть Крокера. У него нет причин подозревать ее, им наверняка будет двигать присущее всем копам любопытство и желание побольше узнать о своем напарнике.

– Уверена, мы отлично поладим, – сказала Грейс, переходя на бесстрастный деловой тон. У нее отлично получалось быть бесстрастно деловитой. Напрактиковалась за двенадцать лет работы у Мартина.

– Вы впервые будете работать в полевых условиях в качестве агента «Джонс и Джонс», – продолжал Фэллон. – На этой работе вам придется предпринять кое-какие активные действия, но я не хочу, чтобы вы шли на риск. Для этого у вас будет Малоун.

– Чтобы идти на риск?

– Нет, чтобы не позволить рисковать вам. Это рутинная операция по наблюдению и установлению личности, а не погоня со стрельбой. Как только вы подтвердите психический профиль Юбэнкса, ваша работа будет закончена. Малоун доставит вас с Мауи и посадит на самолет до Орегона. Понятно?

– Да, мистер Джонс.

– Вот что я вам скажу, только чтобы это осталось между нами: Малоун может стать занозой в заднице, но он мастер своего дела. Если он примется отдавать приказы – а так скорее всего и случится, – просто заткнитесь и делайте, что он говорит. Вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Мне нравится, когда мои агенты обращаются ко мне «сэр». Да, чуть не забыл, есть еще кое-что, что поможет вам с первого взгляда идентифицировать Малоуна.

– Да?

– Он ходит, опираясь на трость.

Грейс похолодела.

– Вы назначили мне в телохранители человека, который не может ходить без палки?

– Не так давно он попал в неприятность. К сожалению, врачи сказали ему, что нога полностью не восстановится. Он до конца дней будет ходить с палкой.

– Ясно. Мистер Малоун носит с собой оружие?

– Нет, после того как ушел из полиции. Однажды он сказал мне, что с оружием чувствует себя неуютно. Между нами говоря, он был мазилой.

Великолепно. У нее будет хромой телохранитель, который не умеет метко стрелять.

– У меня сложилось впечатление, что это задание не первостепенной важности для «Джонс и Джонс», – сказала Грейс.

– Все верно. – Фэллон тяжело вздохнул. – Только не поймите меня неправильно. Если Юбэнкс убил ту молодую женщину, я хочу его изолировать. Но, по сути, это рутинное дело. У «Джонс и Джонс» таких десятки за год. Ко мне приходят клиенты, и я передаю их одному или нескольким агентам из моего списка. Это их работа – добывать доказательства, которые можно предъявить на суде.

– Но у вас есть первоочередные дела?

– Да, Грейс, есть. – Голос Фэллона звучал мрачно и на удивление устало.

Грейс хотела спросить, что это за первоочередные дела, но она достаточно хорошо знала Фэллона: маловероятно, что она получит ответ. Фэллон мог быть до ужаса скрытен.

– Ясно, сэр, – покорно проговорила она. – Вы уверены, что мистер Малоун – это тот человек, который нужен для задания? Судя по вашим рассказам, ему давно пора задуматься об отставке.

– Дело в том, что он здесь, на Оаху. Это удобно, облегчает ситуацию. Кроме того, ему нужны деньги.

– Значит, он ко всему прочему еще и банкрот?

– Два развода за четыре года любого мужчину доведут до такого положения. Он работает барменом в ресторанчике под названием «Темная радуга».

– Ясно. Фактор удобства действительно играет важную роль.

– Абсолютно верно, – согласился Фэллон. – Мне пора – на другой линии магистр Общества. Желаю хорошо провести время на Мауи.

В ухе Грейс послышался странный булькающий звук. А затем раздался щелчок – Фэллон разъединил связь.

Она закрыла телефон и задумалась на несколько секунд. Неужели она только что слышала смех Фэллона Джонса?

Невозможно. Все знают, что у Фэллона Джонса нет чувства юмора.

Грейс положила телефон в сумочку и занялась сборами. Последним она упаковала компьютер. На задании никогда не знаешь, когда понадобится провести исследования. Закрыв чемодан, она застегнула молнию.

Целый год она пряталась и зализывала раны. И вот теперь она снова готова жить. Шанс испытать захватывающее приключение был преподнесен ей на блюдечке с голубой каемкой, и она, к собственному удивлению, ухватилась за него. Пора жить настоящим.

Двадцать минут спустя Грейс вышла из почтового отделения и поспешила к машине. На парковку въехал внедорожник, окрашенный в камуфляжные зеленый и коричневый. Водительская дверь открылась, и из машины вылезла пожилая женщина бодрого вида. Из-под бейсболки торчали серебристо-стальные мелко завитые кудряшки. На ней была рабочая одежда военного покроя и тяжелые черные ботинки. Глаза от солнца защищали зеркальные очки. На ремне, стягивавшем талию, болтались всевозможные полезные предметы, в том числе бинокль, фонарик и мощный фотоаппарат.

Так Аризона Сноу выглядела в дневное время суток. В ночное, отправляясь в долгое разведывательное патрулирование по Эклипс-Бей, она переодевалась в черные брюки, а к оборудованию на ремне добавляла очки ночного видения.

– Доброе утро, Грейс, – окликнула ее Аризона. – Слышала, ты решила устроить себе небольшие каникулы.

Грейс улыбнулась. Аризона Сноу считалась местной чудачкой. Ей было слегка за восемьдесят, но все признаки старения у нее отсутствовали, кроме, наверное, небольших проблем с артритом. Ее приверженность делу защиты города от неких таинственных, безымянных заговорщиков, существовавших, как все знали, только в ее фантазиях, никогда не ослабевала.

– Быстро у нас разлетаются новости, – сказала Грейс, подходя к Аризоне.

– Не вся информация, что слышишь вокруг, точна, – грозно произнесла Аризона. Сунув руку в один из многочисленных карманов, которыми была оснащена ее униформа, она достала блокнот и ручку. – Едешь на Гавайи, да?

– Все верно.

Аризона сделала пометку.

– Дата возвращения?

– Ну, я еще не знаю. Но вряд ли я задержусь надолго. Дня на два, максимум на три. А в чем дело?

Аризона подняла на нее глаза и покачала головой, сокрушаясь наивности вопроса.

– Я должна знать дату возвращения, чтобы вовремя предупредить нашего шефа полиции в том случае, если ты не вернешься.

Грейс была тронута. Аризона с самого начала проявила к ней живейший интерес и с радостью сдала ей коттедж. Как правило, Аризона с подозрением воспринимала всех чужаков, появлявшихся в городе. Но к Грейс она отнеслась с дружеским пониманием. Как будто решила, что у них двоих много общего. Например, тайны, которые не следует обсуждать.

Этот вывод недалек от истины, подумала Грейс. За прошедшие с приезда месяцы она выяснила одну удивительную вещь: хотя Аризона жила в Эклипс-Бей уже несколько лет, никто не мог точно сказать, когда она появилась в городе, и никто не знал, откуда она приехала.

О ней ходило много слухов, и самый драматичный состоял в том, что некогда она работала на какое-то таинственное правительственное разведывательное агентство. Предполагали, что она, навсегда заблудившись в собственном странном мире, либо сама ушла в отставку, либо подала в отставку под давлением руководства.

– Боюсь, дату моего возвращения придется оставить открытой, – кротко проговорила Грейс.

– Ясно. – Аризона захлопнула блокнот и огляделась по сторонам, удостоверяясь, не подслушивают ли их.

Убедившись, что в пределах слышимости никого нет, она слегка придвинулась к молодой собеседнице, правда, не нарушая той дистанции, которую Грейс предпочитала устанавливать между собой и остальными. Аризона была одной из немногих знакомых Грейс, которые, казалось, интуитивно чувствуют, что ей не нравится, когда к ней прикасаются. Кожаные перчатки обеспечивали определенную степень защиты, но они были ненадежны. Соприкосновение с не тем индивидуумом, пусть и мимолетное, могло стать тяжелым испытанием.

– Значит, агентство наконец-то решило поручить тебе полевую работу, – понизив голос, сказала Аризона. – Будь осторожна, детка. Ведь ты, насколько мне известно, аналитик, а не тренированный оперативник. Весь твой опыт ограничивается письменным столом и компьютером. Надеюсь, они позаботились о том, чтобы за тобой приглядывала гора мышц?

Ирония ситуации вызвала у Грейс улыбку. Аризона все пропускала через свое искаженное видение мира. И поэтому она оказалась единственной во всем Эклипс-Бей, кто ближе всех подошел к правде. Если Аризона когда-нибудь узнает, что Общество Аркан – это засекреченная организация с многовековой историей, занимающаяся изучением и исследованием паранормальных явлений, она без проблем вплетет его в свое мировоззрение.

– Не беспокойтесь за меня, – сказала Грейс. – У меня будет напарник.

– Человек с опытом полевой работы. – Аризона удовлетворенно кивнула. – Замечательно. Передай ему, что я настаиваю, чтобы он хорошо позаботился о тебе.

– Ладно. – С какой стати она будет просить Лютера Малоуна заботиться о ней? Она не нуждается ни в чьей помощи. Она давно научилась сама заботиться о себе, с тех пор как умерла мама.

– Я пригляжу за твоим домом, пока ты будешь в отъезде, – добавила Аризона. – Прослежу, чтобы эти сукины дети даже не пытались забраться в твои файлы.

– Спасибо, я ценю ваше внимание.

– Будешь настороже – останешься жива, – сказала Аризона. Резко отсалютовав Грейс, она решительным шагом направилась к стеклянным дверям почты.

Грейс села в свою машину. Выезжая со стоянки и поворачивая на шоссе, ведущее в Портленд, она думала о домовладелице.

Аризона была сильным экстрасенсом, хотя, вероятно, и не подозревала об этом. Она обладала таким же даром, как и Фэллон. Могла разглядеть четкие схемы в хаосе. Но где-то на жизненном пути она потеряла контроль над паранормальной стороной своей натуры. Возможно, если бы она воспитывалась как полноценный член Общества Аркан, жизнь сложилась бы у нее по-другому. Возможно, ее научили бы управлять своим даром. Возможно, и нет.

Однако так вопрос уже не стоял – поздно было вмешиваться. Аризона слишком глубоко погрузилась в свой странный личный мир. Теперь уже дар управлял ею.

Интересно, спросила себя Грейс, а задумывался ли Фэллон Джонс над тем, что и он однажды может навсегда увязнуть в собственном мире заговоров и контрзаговоров и не найти путь обратно в реальность? Он слишком многое пытается делать самостоятельно. За последние несколько месяцев она не раз слышала бесконечную усталость в его голосе. Управлять подразделением «Джонс и Джонс» на Западном побережье – это явно слишком тяжелое бремя для одного человека. Ему нужен помощник.

Начался дождь. Огромные капли застучали по лобовому стеклу. Грейс включила «дворники». Интересно, на Гавайях идут дожди? Когда ей наскучило размышлять о погоде на островах, она задалась вопросом, а не оттолкнула ли она свою удачу тем, что согласилась на задание «Джонс и Джонс»? В ее воображении маячило больно много «а что, если». А что, если она не справится с заданием? А что, если Лютер Малоун выведает ее тайны?

«Не смей так думать, – осадила себя Грейс. – Ну какие проблемы может доставить тип с клюкой? Ты и так слишком долго пряталась в Эклипс-Бей».

Курьер из Общества Аркан – молодой человек, который, казалось, был в полнейшем восторге от возможности оказать услугу, пусть и маленькую, легендарному бюро «Джонс и Джонс», – доставил Грейс пакет в гостиницу при аэропорте. Они встретились в вестибюле, и чтобы вручить пакет, он подошел к ней довольно близко. Она ощутила пульсацию и мощь его дара. Пара-охотник, подумала она. Ей не понадобилось раскрывать свое восприятие, чтобы понять, насколько он силен.

– Как вас зовут? – спросила Грейс, машинально отступая на шаг, чтобы увеличить дистанцию между ними.

– Шон Джонс, мэм, – ответил молодой человек.

Ну конечно, мысленно усмехнулась Грейс. Фамильное древо Джонсов буквально увешано охотниками различного типа.

Она поблагодарила молодого человека и поспешила к лифту. Едва войдя в номер, она тут же разорвала конверт и высыпала его содержимое на стол. Водительские права Лютера Малоуна оказались наверху. Грейс взяла их и стала изучать фотографию. Ее охватило любопытство, однако чем оно вызвано, она объяснить не могла.

Как и все фото на документах, снимок не был предназначен для того, чтобы передать достоинства внешности. Можно было допустить, что это вспышка сделала лицо Лютера Малоуна жестким, но интуиция подсказывала Грейс, что наяву резкие и суровые черты будут выглядеть так же. Его темные волосы были коротко подстрижены. Глаза были карими, и на снимке их взгляд был непроницаем, как у одинокого волка.

В общем, фотография отталкивала. Малоун выглядел холодным, как камень. Но почему-то Грейс все никак не могла оторвать взгляд от снимка.

Наконец она с неохотой положила права на стол и взяла свой билет на самолет и листок с гостиничной бронью.

Примерно шестьдесят секунд спустя – столько времени ей потребовалось, чтобы унять дрожь в пальцах, – она набрала теперь уже знакомый номер в Скарджилл-Коув.

– Вы не предупреждали, что мы с Малоуном поселимся в гостинице как мистер и миссис Карстэрс, – возмущенно, несмотря на решение держаться холодно и официально, заявила она. – Забронирован только один номер.

– Успокойтесь, – произнес Фэллон с нехарактерной для него теплотой. – Я позаботился о том, чтобы вам забронировали апартаменты. Поселитесь в спальне. Там есть отдельная ванная. Скажете Малоуну, чтобы он спал на раскладном диване в гостиной.

– Я не уверена, сэр, что такое положение дел меня устраивает. Вам следовало бы предупредить меня.

– Я знал, что вы впадете в панику, как только я скажу, что вам с Малоуном предстоит изображать из себя мужа и жену. – Голос Фэллона зазвучал удрученно, как у начальника, уставшего иметь дело с трудным, неуравновешенным и импульсивным подчиненным.

– Вы не ошибались.

– Вам не о чем беспокоиться. Малоун – профессионал. Он направлен туда в качестве вашего телохранителя, и только проживание вместе с вами позволит ему выполнить свою работу.

Грейс судорожно сглотнула. Фэллон прав. Малоун – профессионал. А она дилетант. И если она хочет стать настоящим агентом и работать на «Джонс и Джонс», ей следует и вести себя как настоящий агент.

– Мистер Малоун согласен на такой план? – сухо спросила она.

– Я с ним все улажу.

– Постойте, вы хотите сказать, что он еще не знает, что нам в этой операции предстоит играть роль супружеской пары?

– Я решил, что вы сообщите ему об этом, – ответил Фэллон.

– О, благодарю покорно. – Грейс отключилась первой.

Она еще некоторое время стояла неподвижно, глядя на поддельные права Малоуна и листок с бронью.

Пора учиться жить настоящим.

Глава 5

Главный зал аэропорта был забит туристами и командированными с разных уголков земного шара. Самолеты с эмблемами самых разных стран, причем даже таких, чьи названия ничего не говорили большинству людей, проживавших за пределами этого региона Тихого океана, взлетали и садились один за другим. Теплый ласковый ветер нес запахи самолетных выхлопов и легкую дымку, спускавшуюся с гор.

Опираясь на трость, Лютер привалился к стене и наблюдал за темноволосой женщиной, шедшей в его сторону. Пару минут назад она появилась в дальнем конце коридора. Почему-то она привлекла его внимание, он снова и снова переводил на нее взгляд.

Черт возьми, ему нужно просто убить время. Судя по табло на мониторах, самолет Грейс Ренквист недавно приземлился по расписанию. Пассажиров высадят в главный терминал, а ей надо добраться до международного. Дама она пожилая, так что наверняка предпочтет дождаться автобуса, курсирующего между терминалами, а не идти пешком по длинным переходам.

Темноволосая женщина скрылась за группой пожилых туристов с цветочными гирляндами на шеях. Лютеру не терпелось вновь увидеть ее. Наконец она появилась в поле его зрения, уже значительно ближе, и он мог разглядеть ее. Одной рукой незнакомка везла за собой маленький чемодан. Ее походка была легкой, целеустремленной, но при этом эротичной. Его чувства – все чувства – пронзил восторженный трепет. Он уже не помнил, когда такое случалось с ним.

Волосы женщины были подстрижены под необычным углом, который начинался от затылка и спускался ниже скулы. Черт возьми, недоумевал Лютер, чем же она его зацепила? Женщина была привлекательна – правда, ее красота отличалась неординарностью и не поддавалась четкому определению, – однако никто не назвал бы ее моделью с обложки журнала. Четкие линии носа и скул говорили о ее гордости и решительном характере; всем своим обликом, как бы предупреждавшим «только попробуй дотронься до меня», она излучала чувственный вызов, во всяком случае, для Лютера. Ее глаза скрывали темные очки. Этот атрибут, вполне обычный для Гавайев, где все носят солнцезащитные очки, почему-то придавал незнакомке некую экзотичность и окружал ее ореолом таинственности.

Наверное, прилетела с материка, заключил Лютер, откуда-то, где шел дождь, – ведь на ней легкий плащ. Детектив он или не детектив? Плащ был расстегнут, и в распахнутых полах виднелись темные брюки и медно-красная блузка классического покроя. Воротник блузки был высоким и слегка расширялся кверху; он как бы обрамлял шею незнакомки, защищая ее. Черная кожаная сумка с бронзовыми пряжками висела на плече. Свободную руку женщина сунула в карман плаща.

Лютер не мог отвести от нее глаз. Наверное, такая реакция на нее только у него. Никто вокруг не обращает на нее никакого внимания. Самое подходящее время для того, чтобы его сексуальный аппетит пробудился от долгой спячки и отправился на охоту. Уж больно мирной была его жизнь с тех пор, как он погрузился в собственный колодец уныния. Вероятно, Уэйн, Петра и Милли правы. Он действительно все это время заигрывал с депрессией. Зато жизнь была спокойной.

И чертовски неинтересной.

Незнакомка подошла довольно близко. Лютер включил восприятие. Светлое и темное поменялись местами. Большинство людей превратились в человекообразных жуков-светляков, их ауры замерцали и запульсировали в тех же оттенках и по тем же схемам, которые Лютер научился ассоциировать с теми, кто не обладал сильным психическим даром.

А вот вокруг темноволосой женщины растекалась сила. Она выделялась из толпы, как яркая бабочка, окруженная роем бледных, безликих мотыльков.

У нее мощный дар. Наверное, именно на это и отреагировали его чувства. Даже на стандартном уровне он ощутил удивительную силу ее паранормальной энергии. А на паранормальном она стала непреодолимой. Лютеру захотелось оказаться поближе к женщине.

Он обхватил рукоятку трости и оттолкнулся от стены. У него есть еще несколько минут до появления пожилой генеалогини.

Он сделал шаг и замер как вкопанный. О чем он только думает? Ведь он на задании. Оставь ее в покое, идиот. Ну, встретились два экстрасенса в ночи. Такое тоже случается.

Да, но с ним-то никогда не случалось. Он знал многих экстрасенсов. Два месяца назад один даже пытался убить его. Но он никогда так бурно не реагировал на них.

Женщина уже была в полутора метрах от Лютера. Он приготовился преградить ей путь, как вдруг она резко остановилась и обдала огнем, который едва не воспламенил его чувства. Он понял, что она тоже узнала в нем экстрасенса.

Проклятие. Какова вероятность?

– Мистер Малоун? – тихо спросила она.

Лютер переключился на нормальное видение. Радужное сияние вокруг женщины исчезло, а вот его жаждущее восхищение – нет. В памяти тут же всплыл смех Фэллона Джонса. Это же надо! Пожилая седовласая библиотекарша.

– Да, я Малоун, – ответил он. – А вы Грейс Ренквист?

– Да.

– Гм, оказывается, у Фэллона Джонса есть чувство юмора.

Она слабо улыбнулась:

– Боюсь, сильно искаженное.

– Этого и следовало ожидать. Он был и остается Фэллоном Джонсом. – Лютер протянул руку. – Рад познакомиться, мисс Ренквист. Ведь мисс, не так ли? Или здесь я опять ошибся?

– Все правильно, мисс. – Она вежливо склонила голову. – А кого вы ожидали увидеть?

Опустив взгляд, Лютер обнаружил, что одной рукой в перчатке Грейс все еще сжимает ручку чемодана, а другую упорно держит в кармане плаща. Он опустил свою руку.

– Ну, скажем, я предполагал, что вы будете выглядеть более… зрелой, – ответил он.

Она сняла солнцезащитные очки. В серовато-зеленых глазах промелькнуло сдержанное удивление.

– Наверное, седовласой? – уточнила она. – И со слуховым аппаратом?

– Фэллон подтолкнул меня к некоторым умозаключениям.

– Если вы думаете, что мой облик стал для вас сюрпризом, то не обольщайтесь, впереди вас ждут еще большие сюрпризы, когда вы увидите наши новые документы.

Она впервые за все время вынула руку из кармана плаща. Рука тоже была обтянута перчаткой из тонкой кожи.

– Здесь немного жарко для плаща и перчаток, – нейтральным тоном произнес Лютер.

Грейс проигнорировала его замечание точно так же, как и протянутую руку. Она сняла с плеча кожаную сумочку, открыла ее и достала конверт. Подавая его Лютеру, она старалась не прикасаться затянутыми в перчатку пальцами к его обнаженной коже.

Вот невезуха. В его жизни впервые появилась такая потрясающая женщина – и нате вам, какой-то вид фобии, мешающий ей прикасаться к другим людям. «Хотя я тоже не совсем нормальный», – тут же подумал Лютер.

Он открыл конверт и достал водительские права, кредитные карточки и сложенный листок с гостиничной бронью. Одного взгляда на права и карточки ему было достаточно, чтобы уяснить: теперь его зовут Эндрю Карстэрс и он живет в Лос-Анджелесе. Как утверждалось в листке с бронью, он был женат. Лютер поднял взгляд.

– Рад познакомиться, миссис Карстэрс, – сказал он, складывая листок. – Что ж, придется переходить на ты.

К его удивлению, Грейс покраснела и быстро сунула руки в карманы плаща.

– Мистер Джонс слишком поздно сообщил мне, под каким прикрытием мы будем действовать, иначе я бы отказалась от задания.

– Джонс умеет добиваться того, что ему нужно, от своих агентов. – Лютер посмотрел на часы. – У нас есть немного времени до вылета на Мауи. Есть хочешь?

– Не очень, но чашку кофе выпила бы.

– Вот и замечательно.

Они прошли в располагавшийся неподалеку бар. Лютер обратил внимание, что Грейс заказала черный кофе. Такой же, как пьет он. Ну, хоть что-то общее. Нужно искать положительные стороны.

Они сели за крохотный столик.

Грейс взяла чашечку, и Лютер пристально посмотрел на все еще затянутую в перчатку руку.

– Тебе придется избавиться от перчаток до того, как мы сядем в самолет на Мауи, – тихо проговорил он.

Рука с чашкой замерла на полдороге.

– Почему?

– Потому что если ты будешь упорствовать, то станешь выделяться, как, гм, как нарыв на большом пальце.

Грейс моргнула и перевела взгляд на свою руку в перчатке.

– Я боялась, что ты это скажешь.

– Неужели проблема так велика? – спросил Лютер.

– Ну, есть некоторые вопросы, – холодно ответила она.

Лютер дернул головой в сторону трости, которая висела на краю стола.

– У меня тоже. У меня физические. А у тебя?

– Психические. Проблема связана с моим осязанием, которое временами здорово осложняет жизнь.

– Ты консультировалась у психиатров Общества?

Грейс прищурилась. Лютер почувствовал, как она мысленно отшатнулась от него.

– Нет, – ледяным тоном ответила она.

– Послушай, я понимаю, что при обычных обстоятельствах это выглядело бы так, будто я лезу не в свое дело, но нам предстоит работать на Мауи, и мне нужно знать, чего ждать от тебя.

Грейс словно окаменела.

– У тебя нет поводов для беспокойства. Уверяю тебя, моя фобия никак не влияет на мой дар чтения ауры.

– Замечательно. И все же тебе придется расстаться с перчатками. Сможешь?

На секунду Лютеру показалось, что сейчас Грейс пошлет его ко всем чертям. Однако вместо этого она неспешно сняла сначала одну перчатку, потом другую, бросила их в сумочку и взяла чашку.

– Удовлетворен? – осведомилась она.

Ее руки с коротко подстриженными ногтями без лака и без колец оказались на удивление изящными.

– Да, – ответил Лютер. И выдохнул. – Искренне прошу прощения.

– Гм. – Судя по всему, его извинение не произвело на нее впечатления.

– Выдержишь? – спросил Лютер.

– Не беспокойся обо мне, – холодно произнесла она. – Я могу о себе позаботиться.

– Ты всю жизнь сама заботишься о себе, не так ли?

– Да, – ответила Грейс. – Именно так.

Глава 6

Машина, взятая напрокат на имя Эндрю Карстэрса, ждала в аэропорту Мауи. А «Джонс и Джонс» знает свое дело, подумала Грейс.

– Включить кондиционер? – спросил Лютер, садясь за руль.

– Нет, спасибо. Я не люблю кондиционеры и терплю их только при крайней необходимости. Предпочитаю открытые окна.

– Я тоже. – Он включил передачу и выехал с парковки.

Грейс анализировала свои первые впечатления о Лютере Малоуне. Их можно было описать тремя емкими словами: сильный, сдержанный, обаятельный. Ладно, на ум приходило и четвертое: интересный. В воздухе присутствовало электричество неопределимой природы, во всяком случае, в зоне ее сиденья. В различные периоды жизни некоторые мужчины пробуждали у нее теплые чувства, однако она никогда не испытывала этого сладостного трепета, вызванного ожиданием плотских радостей. Он необычным и интересным образом будоражил все ее чувства.

Сила всегда интересна, а сила, управляемая с таким неподражаемым умением, как у Лютера, интересна вдвойне, во всяком случае, для нее. Одного взгляда на его ауру было для нее достаточно, чтобы понять: у него не восьмой уровень, а десятый или даже выше. Очевидно, ему удалось утаить эту мелочь при заполнении анкет. И его нельзя осуждать за это. Ведь она тоже занизила свой уровень. В Обществе на людей с мощным даром сразу же навешивают ярлык «экзот». В этом термине нет ни восхищения, ни уважения. В лучшем случае другие экстрасенсы относятся к ним настороженно, в худшем – избегают их. Да, сила интересна, но она и опасна.

Фотография на новых правах Лютера не лгала. В действительности он был таким же жестким, как и на снимке. И глаза оказались карими, только с золотистыми оттенками дикого янтаря. При виде их сразу вспоминались непроходимые джунгли и запретная страсть. Хотя в первом она не бывала, а второго не испытывала.

– Какой вкусный воздух, – сказала Грейс, глубоко вдыхая. – От него можно опьянеть. Сразу хочется высунуть голову в окно, как собака.

– Гавайи так действуют на многих. – Лютер на мгновение повернулся к ней. По его глазам трудно было что-то понять, так как их скрывали темные очки. – Ну, как ты себя чувствуешь без перчаток?

Вопрос вызвал у Грейс раздражение. Она бросила быстрый взгляд на руки, сложенные на коленях, а затем гордо вскинула голову.

– Я же сказала, что справлюсь.

– Уверена? Я заметил, что во время полета ты прятала руки под плащ.

– Я бы не взялась за это задание, если бы думала, что не справлюсь с ним.

– Извини.

– Не извиняйся. – Грейс пренебрежительно поморщилась. – Ты нервничаешь. Я действую тебе на нервы.

– Может, я просто осторожничаю?

– Ты нервничаешь, – ровным голосом повторила Грейс. – Думаю, я не должна осуждать тебя за недостаток уверенности, но попытайся встать на мое место и взглянуть на ситуацию по-моему.

– То есть?

Она изогнула брови.

– Моему телохранителю не нравится носить оружие, а для ходьбы ему требуется палка.

– Фэллон рассказал тебе об оружии?

– Да.

Лютер довольно надолго задумался и кивнул:

– Знаешь, ты права. С твоей точки зрения, все эти факты на первый взгляд кажутся довольно обескураживающими.

– К счастью для меня, – холодно произнесла Грейс, – я не ограничилась первым взглядом и бросила второй.

– На мою ауру, – сказал Лютер. Это не было вопросом.

– У меня дар читать ауру. Именно этим я и занимаюсь.

К ее удивлению, на губах Лютера появилась слабая улыбка.

– И что же обнадеживающего ты там увидела?

Грейс откинула голову на подголовник и наслаждалась вкусным воздухом.

– Я увидела массу безрассудной решимости, – наконец ответила она.

– А безрассудная решимость – это хорошее качество?

– Оно означает, что ты сделаешь все необходимое, чтобы выполнить задание. Более того, ты хорошо знаешь, какова твоя сила, и умеешь ею управлять. Ты уверен в своем даре, как и я.

Грейс увидела гораздо больше, но пока была не готова вдаваться в детали. Есть вещи, о которых не говорят на первом свидании. Эта мысль вызвала у нее улыбку.

Лютер какое-то время молчал, обдумывая ее слова. Неожиданно он крепко стиснул руль.

– Ты можешь видеть в ауре такие вещи, как решимость? – спросил он, отчасти из любопытства, отчасти из недоверия.

Грейс повернулась к нему.

– Разве мистер Джонс не рассказывал о небольшой особенности моего дара?

– Он сказал, что ты умеешь читать психический профиль человека. Признаться, я не совсем понял, что это значит. И меня удивляет, почему они не наняли тебя как парапсихолога.

– У меня нет академического образования, чтобы работать консультантом.

– А как ты оказалась в Генеалогии?

– Я подала заявление на работу в Бюро. Мне нравится генеалогия. Очень хорошо сочетается с моим даром. А как ты оказался барменом в Вайкики?

– Это хорошо сочетается с моим даром.

Грейс понимала, что разговор зашел в тупик, только когда оказывалась в этом тупике.

– Ясно. Что касается талантов, каков наш план поисков плохого парня? – спросила она. – Мне предстоит слоняться по территории курорта и, как собака, вынюхивающая наркотики, высматривать ауры?

Уголки его рта дернулись.

– Мы попробуем кое-что покруче.

– Вряд ли поиски Юбэнкса займут много времени, даже с этим «покруче». Сильные дары очень редки. Какова вероятность, что на территории окажется больше одного человека с девятым уровнем?

– Именно так и говорил Фэллон Джонс.

– Если кто и разбирается в вероятностях, так это мистер Джонс.

– Открою тебе один маленький секрет о Фэллоне Джонсе, – сказал Лютер.

– И какой же?

– В большинстве случаев он прав, но иногда может напортачить, и когда это случается, возникают крупные проблемы.

Грейс задумалась.

– Наверное, это потому, что он слишком уверен в себе и своем даре и не всегда допускает другие возможности. Или потому, что он переутомился. У меня сложилось впечатление, что в последнее время он находится под сильным давлением.

– Ты ведь понимаешь, что он первоклассный теоретик заговоров, у которого просто хороший послужной список?

– Да. – Грейс прокашлялась. – Но признаю, что мне неловко думать о мистере Джонсе в таком ключе.

– Зато платит хорошо, – сказал Лютер.

Она улыбнулась:

– Это верно.

Глава 7

Был пятый час, когда они зарегистрировались в гостинице первой линии на курорте Уэйлея. Из номера на четвертом этаже открывался вид на бассейн, сад и океан. В обеих комнатах – спальне и гостиной – имелись балконы с тентом. Идеальное место для медового месяца, мрачно подумал Лютер. Жаль, что он об этом не знал. Оба раза ездил в Вегас.

Он принес свой кожаный несессер во вторую ванную и поставил его рядом с раковиной. Грейс распаковывала вещи в спальне. На мгновение Лютер позволил себе немного пофантазировать и подумал, что было бы здорово оказаться здесь на настоящий медовый месяц с настоящей женой.

«Ты заходишь слишком далеко. Она тебе не жена, она напарник, который тебе совсем не нужен и который не имеет опыта работы в поле. А это плохо».

А еще она единственная женщина, которой удалось разжечь его чувства. И это совсем не плохо. Хотя и приводит в смятение. Придется работать изо всех сил, чтобы сохранить сосредоточенность.

Нога болела. Перелет из Гонолулу и необходимость вести машину нанесли ей тяжелый урон. Раздосадованный Лютер достал противовоспалительные таблетки из несессера и высыпал себе на ладонь четыре штуки. Ему удалось побороть почти непреодолимое желание швырнуть пузырек об стену. Чертова нога больше никогда не станет прежней. С этим надо смириться.

Он бросил пузырек обратно в несессер, оперся на трость и вышел из ванной. Грейс ждала его. Она успела переодеться в легкие брюки и блузку с длинными рукавами. Хорошо еще, что не надела плащ.

Тут Лютер догадался, что гостиничный номер не произвел на нее особого впечатления. А вот на него – да. Несколько лет он служил в армии, потом – в полиции, сейчас работает барменом и выполняет разовые задания для «Джонс и Джонс». Ни на одном поприще он не заработал столько, чтобы хоть раз пожить в таком «люксе». Грейс же, кажется, совершенно равнодушна ко всей этой роскоши. Может, стоит подумать о месте в Генеалогии?

– Ты куда-то собралась? – спросил Лютер.

– Я хотела бы прогуляться по пляжу, – ответила Грейс. – Я почти сутки в дороге – сначала перелеты, потом поездка в машине. Мне хотелось бы расслабиться перед ужином.

Пора открывать реалии жизни, решил Лютер.

– У меня есть одно правило для этого задания, – сказал он. – Назовем его Правилом номер один.

Грейс вопросительно изогнула бровь.

– И в чем же оно?

– Я отдаю приказы, и вот мой первый приказ: ты не выходишь из номера в одиночку. Уходить можно только с моего разрешения.

Грейс вежливо наклонила голову.

– Как я понимаю, это означает, что ты идешь на пляж со мной.

– Какого черта? Хотя мне все равно нужно прощупать почву. – Лютер открыл перед ней дверь. – Но приказ остается в силе. Ты не выходишь отсюда в одиночку. Ясно?

Грейс прошла мимо него, тщательно избегая всяческого контакта.

– Фэллон Джон говорил, что ответственным за операцию будешь ты.

– Я воспринимаю это как «да».

Лютер вышел вслед за ней в коридор, закрыл дверь и прислушался, проверяя, щелкнул ли замок, а затем вместе с Грейс пошел к лифтам. Он с трудом преодолевал искушение вторгнуться в невидимую зону неприкосновенности, окружавшую ее, как своеобразная аура. Он обратил внимание, что она на всякий случай сложила руки на груди, причем так, чтобы пальцы были не видны.

Лютер задумался. Что может заставить женщину так страшиться прикосновения другого человеческого существа? Мысль, что контакт с ним способен причинить ей психическую боль, вызвала у него разочарование. Если его прикосновение для нее непереносимо, это неправильно. Ведь ему-то такое прикосновение принесло бы одно удовольствие.

– Меня начинает грызть совесть из-за твоих перчаток, – сказал он.

– И поделом.

– Проклятие…

– Не беспокойся, я понимаю, – остановила его Грейс и иронично улыбнулась. – Надевать их на задание – это непрофессионализм.

Лютер попытался нащупать другой путь, чтобы пробиться в зону неприкосновенности.

– Ты давно работаешь в Генеалогии? – спросил он.

– Год.

– Всего лишь? А Фэллон дал понять, что считает тебя очень ценным работником.

Грейс зарделась.

– Я польщена. Мистер Джонс не из тех, кто склонен давать положительные характеристики.

– Ему никогда не завоевать звания Начальник года, это точно. Но поверь мне, он не стал бы часто пользоваться твоими профессиональными услугами, если бы ты не произвела на него впечатления.

– Приятно это слышать.

– А чем ты занималась до того, как стала работать на Общество?

– Разве мистер Джонс тебе не рассказывал? – спросила Грейс.

– Фэллон может опускать детали, которые считает несущественными.

– Я работала на компанию, которая называлась «Крокер уорлд».

Они подошли к лифтам, и Лютер нажал кнопку.

– На компанию Мартина Крокера?

– Да. – Грейс была явно удивлена. – А ты знаешь ее?

– Смерть Крокера наделала много шума. Для Общества это тоже стало важным событием. Ведь он был его членом. Финансировал множество исследовательских проектов.

– Да, знаю.

– А чем ты занималась в «Крокер уорлд»?

– Работала в корпоративной научно-технической библиотеке. После смерти мистера Крокера стало ясно, что у фирмы проблемы. Все поняли, что, лишившись главы, компания вот-вот развалится. Я умею видеть предзнаменования, поэтому сразу же начала искать новую работу.

Все это было сказано без запинки и небрежным тоном, но Лютер все же учуял некий неприятный запашок. Он открыл чувства, и вокруг Грейс появилась четкая аура. В отличие от нее он не мог видеть мелкие детали, однако ему удалось разглядеть сильные эмоции. В энергетическом поле, мерцавшем вокруг нее, присутствовало напряжение, которое он за годы работы в полиции привык ассоциировать с тщательно продуманной ложью.

– И давно ты состоишь в членах Общества? – спросил он.

– Мама зарегистрировала меня, когда я родилась. – Грейс мгновение помолчала. – А ты?

– Мои предки оба были членами Общества. И зарегистрировали меня при рождении.

Двери лифта открылись. Кабина была забита людьми. Лютер моментально оценил ситуацию. Грейс нельзя в толпу, так как есть вероятность, что кто-то все же случайно прикоснется к ней. Лютер чувствовал, как она напряглась.

Он мило улыбнулся обращенным к ним лицам.

– Мы подождем следующего, – сказал он.

Двери лифта закрылись.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Грейс.

– Всегда пожалуйста, – ответил Лютер. – Я бы предложил спуститься по лестнице, но… – Он замолчал, с отвращением глядя на трость. Ему претило признаваться, что нога плохо работает и что спуск по четырем лестничным пролетам только ухудшит положение. – Я бы мог спуститься, но зрелище будет не из приятных, – наконец договорил он.

– Все в порядке, – заботливо произнесла Грейс. – Мы же никуда не спешим.

Они стояли в полном молчании и следили, как загораются цифры над тремя лифтами. Лицо Грейс было спокойным и сосредоточенным. По нему трудно было понять, о чем она думает.

А Лютер тем временем гадал, почему она солгала насчет своей работы в «Крокер уорлд».

Глава 8

Они расположились на открытой террасе одного из ресторанов и съели по порции красного луциана с гарниром из имбиря и соусом мисо. На столиках горели свечи, океан освещала луна, тихо играла гавайская гитара. Если закрыть глаза и отдаться сладостным фантазиям, можно сделать вид, что это настоящее свидание, думала Грейс. Естественно, при этом нужно не обращать внимания на то, что она не решится прикоснуться к руке своего спутника. Хотя, напомнила она себе, Лютер не сделал ни одной попытки инициировать столь интимный контакт. Он, кажется, прилагает все усилия, чтобы держать между ними наибольшую дистанцию. Он, несомненно, опасается, что от случайного прикосновения она придет в ярость и тем самым разрушит их прикрытие.

Грейс немало удивило его предложение после ужина прогуляться по дорожке вдоль океана. Первым ее порывом было отказаться. После наступления темноты она всегда чувствовала себя более уязвимой. Старый страх, что кто-то подкрадывается к ней из мрака, усиливался по ночам, вероятно, потому, что именно ночью Чудовище появился в ее спальне. Однако сегодня она окажется в ночи не одна. Несмотря на все ее тайны, с Лютером она испытывала удивительное спокойствие.

Они шли по слабо освещенной дорожке, которая соединяла стоявшие на берегу гостиницы, и Лютер старался держаться как минимум в футе от нее. Тишину вокруг нарушало мерное постукивание его трости. Грейс ощущала его раздражение и догадывалась, что он с трудом сдерживает его.

– Нога болит? – спросила она.

– Просто слегка онемела, – буркнул он.

Он лжет, подумала Грейс. Но ведь и она солгала ему, когда он пытался допрашивать ее. Она знала, что ее ответы не удовлетворили его. Именно такие разговоры, как тот, что состоялся по дороге к лифту, беспокоили ее сильнее всего. Она то и дело прокручивала его в голове и приходила к выводу, что провела его на пятерку. Может, у Лютера и сработала его полицейская интуиция, но уж если Фэллону Джонсу не удалось проникнуть через тщательно сотканную завесу, скрывавшую ее прошлое, то маловероятно, что Лютер сможет обнаружить правду.

– Ты давно живешь на Гавайях? – спросила она, наблюдая, как пенистый прибой разбивается о камни.

– Уже пару лет. Переехал сюда после второго развода. И одновременно уволился с работы в департаменте. Решил, что мне нужна смена обстановки.

– Сожалею, что тебе пришлось пройти через развод, – тихо сказала Грейс.

– Ну, в общем, это была не такая уж большая неожиданность.

– Ты сильно любил?

– То, что я испытывал к Трейси – что бы это ни было, – умерло, когда я обнаружил ее в постели со своим напарником.

– Забавно: стоит человеку узнать, что тот, кому он доверял, предал его, и отношениям приходит конец.

– Побывала в такой же ситуации? – спросил Лютер.

– Да.

– Бывший муж?

– Нет. Мы были не женаты.

Великий Боже, что она творит? Несмотря на измененные имя и фамилию, объяснять ее сложную связь с Мартином Крокером не только трудно, но и крайне опасно. Она хранила свои тайны большую часть жизни. Она стала в этом профессионалом. Но сейчас она ведет себя беспечно – видимо, действует присутствие Лютера и теплая южная ночь.

– Дар чтения ауры в твоей семье передается по наследству? – спросила Грейс.

– Время от времени. Мой дед имел сильный дар. Он рассказывал, что у моего отца был мощный дар стратега, а у мамы – дар к дизайну и подбору расцветок, правда, среднего уровня.

– Парапсихологический дар как таковой является сильной генетической чертой, а вот характер дара часто предсказать трудно. Дед рассказывал тебе о твоих родителях?

– Мои предки погибли в автомобильной аварии, в них влетел пьяный водитель. Я тогда был младенцем. Так что я не знал их. Меня воспитал дед.

– Он жив? – спросила Грейс.

– Нет. Умер через год после того, как я, окончив школу, записался в армию.

Грейс сказала себе, что вот здесь можно остановиться, но справиться с собой не смогла.

– А у тебя еще есть родственники?

– Может, где-то есть дальние кузены. – Голос Лютера звучал равнодушно. – Если они и существуют, они ни разу не удосужились объявиться после гибели родителей.

– Другими словами, их нет?

– У меня есть парочка близких друзей на Оаху. Они владеют рестораном, в котором я и работаю барменом. А у тебя?

– Мама умерла, когда мне было тринадцать. От какой-то редкой инфекции.

– Сурово, – сказал Лютер.

– Да, было сурово.

– А твой отец?

– Я его никогда не знала. – Она придала голосу нейтральные интонации. – Когда мама решила родить ребенка, она отправилась в клинику, где имелся банк спермы.

– О, черт, – тихо произнес Лютер.

Грейс едва не улыбнулась. Этими двумя короткими словами Лютер в самой красноречивой форме дал ей понять, что ему все ясно.

– Именно так все и было, – сказала она.

– В общем, у тебя в жизни есть психическая прореха. – Он повернулся к ней. – Ты специалист по генеалогии. Ты пыталась найти своего отца?

– Естественно. Большинство детей, зачатых через банк спермы, принимаются за поиски своих отцов. Мне удалось найти название той конторы, куда обратилась мама. Это клиника Бернсайда. Ее основал член Общества. Доктор Бернсайд обслуживал клиенток, принадлежавших к членам Общества. Он гарантировал, что все его доноры обладают высоким уровнем экстрасенсорных способностей того или иного характера. Он также обещал и донорам, и клиенткам абсолютную конфиденциальность.

– Тебе удалось выйти на карту отца? – спросил Лютер.

– Нет. Несколько лет назад в клинике случился сильнейший пожар. Все карты были уничтожены огнем. Подозревали поджог, но никого так и не арестовали.

– Вероятно, это дело рук одного из доноров, не желавшего, чтобы его нашли.

– Ты думаешь? Мне тоже приходила такая мысль.

– Есть и иные предположения, – задумчиво произнес Лютер. – Возможно, кто-нибудь из матерей не захотел, чтобы донор нашел своего отпрыска. Или, может, кто-нибудь из детей не нашел своего отца и решил отомстить. Поджигателем мог быть и некто, кто не одобрял деятельность клиники, предлагавшей такого рода услуги.

– Другими словами, список подозреваемых может быть очень длинным.

– Именно так.

Грейс некоторое время молчала.

– Мне так и не удалось выяснить имя отца, но, придя на работу в Генеалогию, я нашла кое-какую информацию о нем, то, что мама внесла в анкету для архива, когда вступала в Общество. В основном сведения о здоровье и даре.

– И?

Грейс пожала плечами:

– Что можно сказать? Мой отец происходил из рода с очень сильной генетической наследственностью. Это неудивительно: доктор Бернсайд требовал, чтобы такими качествами обладали все его доноры.

– Естественно.

– Мне от него достались глаза, – после короткой паузы прошептала Грейс. – И больше ничего. Он даже не обладал даром чтения ауры. Как указала мама, он был стратегом.

– Получается, что ты, зеленоглазая с даром читать ауру, произошла от зеленоглазого стратега. Как я понимаю, этой информации было недостаточно, чтобы идти дальше.

– Да, – ответила Грейс. – Недостаточно. Стратегический дар широко распространен в Обществе. Среди действительных членов таких тысячи. Я сузила зону поисков возрастом и цветом глаз, но это не помогло. В конечном итоге я сдалась.

Навстречу им по центру дорожки шла пара. Мужчина и женщина держались за руки и, увлеченные друг другом, не замечали ничего вокруг. Лютер несколько раз громко стукнул тростью. Будто очнувшись, мужчина и женщина торопливо сдвинулись к краю дорожки.

Грейс давно научилась стряхивать с себя меланхолию, накатывавшую на нее всякий раз, когда она задумывалась о собственном происхождении.

– А здорово у тебя получилось, – сказала она.

– В этом есть свои преимущества. Люди предпочитают побыстрее убраться с моего пути. Никому не хочется нести ответственность за то, что по их вине упал инвалид. Дело-то подсудное.

– А как получилось, что теперь ты не можешь обходиться без трости? Фэллон упоминал какую-то случайность.

– Я проявил беспечность.

И это, поняла Грейс, конец разговора на эту тему. Во всяком случае, на настоящий момент. Она прикидывала, как бы половчее копнуть глубже, когда неожиданно ощутила на макушке прикосновение призрачных пальцев. Она тут же напряглась и, сложив руки на груди, спрятала пальцы.

По дорожке в обе стороны то и дело проходили люди, но мужчина, появившийся в тусклом круге света из темноты, двигался чуть иначе, чем остальные. Он был уже в нескольких ярдах. Из-за недостатка освещения Грейс не смогла разглядеть его черты, но что-то в его походке взбудоражило ее чувства. Он не прогуливался, не спешил и не просто шел. Он передвигался скользящим шагом хищника и напоминал большую дикую кошку, отправившуюся на охоту.

Грейс почувствовала, что и Лютер насторожился. Она поняла, что он тоже обратил внимание на идущего мужчину.

Она включила свое паранормальное восприятие на полную мощность. Ей хватило одного взгляда на ауру, окружавшую мужчину, чтобы понять: он именно тот, кем кажется. Пара-охотник.

Все инстинкты подталкивали ее к тому, чтобы бежать прочь, но логическая сторона сознания знала, что это ничего не даст. Если этот мужчина охотится на нее, он запросто догонит ее. Люди, наделенные даром такого рода, конечно, не супермены, но их естественные для человека охотничьи способности психически усилены. Они отлично видят в темноте. По рефлексам они не уступают диким хищникам. Они способны чуять психические следы преследуемого, и их излюбленной жертвой являются люди.

Множество охотников служат в армии или трудятся в области безопасности. Но Грейс слишком хорошо знала: некоторые из этих очень одаренных людей неизбежно становятся опасными хищниками.

Аура Лютера тоже активировалась, однако внешне он никак не выказывал своего напряжения. Его хромающая походка не изменилась, однако он успел незаметно приблизиться к Грейс и сдвинуть ее к краю дорожки, чтобы мужчина обошел их с его стороны, то есть как можно дальше от нее.

«Успокойся, – подумала Грейс. – Кто бы он ни был, он охотится не за тобой. Если бы они тебя нашли, они бы отправили кого-нибудь в Эклипс-Бей. Они не стали бы ждать до Гавайев».

Более того…

Охотник уже был в двух ярдах, и расстояние быстро сокращалось. Грейс подладилась под неторопливый шаг Лютера. В мерном постукивании трости ничего не изменилось.

Она немного успокоилась. Логика и здравый смысл постепенно одерживали верх над более примитивной стороной ее сознания.

Нет, не логика и здравый смысл, а что-то еще нейтрализовало ее страх. В иной ситуации она бы уже была напугана до полусмерти. Здесь что-то не так. Но что? Эта мысль пугала не меньше, чем приближающийся охотник.

Грейс инстинктивно попыталась сбросить с себя успокоенность. Надо бояться. Это реакция, соответствующая сложившимся обстоятельствам. Проклятие, она обязательно вернет свой страх.

Неестественное спокойствие всколыхнулось и улетучилось. Вернулся ужас, присущий всем преследуемым, но с ним вернулось и ощущение правильности происходящего. Именно так она и должна была бы чувствовать себя.

Грейс еще не успела приспособиться к овладевшему ею состоянию страха, как вдруг увидела ауру Лютера. Она пульсировала в совершенно неожиданных точках спектра. От ее мощи воздух буквально вибрировал.

Мужчины сблизились, между ними было расстояние вытянутой руки. Неожиданно, как будто повернули некий психический выключатель, аура незнакомца померкла и утратила интенсивность. Она все еще оставалась аурой пара-охотника, но не такого, который преследует свою жертву. Его энергетическое поле приобрело расцветку и диапазон волн человека, спокойного до лености. Охотника, кто бы он ни был, ни она, ни Лютер не интересовали.

Он прошел мимо, не выказывая ни малейшего любопытства в отношении пары слева от себя. Грейс с трудом подавила желание оглянуться ему вслед.

– Все в порядке, – тихо сказал Лютер. – Он ушел.

– Охотник, – прошептала Грейс.

– Да.

Она посмотрела на Лютера, заранее опасаясь того, что может увидеть. Однако его аура снова стала нормальной. А вдруг минуту назад она ошиблась? Не исключено, что на ее восприятие подействовала близость неистовой ауры охотника.

– Ты смог определить, что он охотник? – спросила Грейс.

– У меня нет твоего дара читать ауру, но этот тип энергии определить нетрудно, особенно когда охотник активирован. Ты заметила, что все остальные, кто был на дорожке, бессознательно расступались перед ним? Даже неэкстрасенсы способны почувствовать хищника высокого уровня. А ты что выяснила?

– Должна признаться, что заметки я не делала. Он силен и, как ты сказал, был активирован на полную мощность.

– Охотился?

Грейс задумалась.

– Нет. Этого я в его ауре не увидела. Он не был сконцентрирован. Сомневаюсь, что он кого-то преследовал. Может, просто вышел на вечернюю прогулку и захотел раскрыться. Ты же знаешь, как это бывает. Иногда возникает желание воспользоваться своими экстрасенсорными способностями лишь потому, что они есть.

– Допускаю, что он обследовал территорию, – сказал Лютер. – Проводил небольшую рекогносцировку.

– Такая вероятность не исключена. Но зачем?

– Хороший вопрос. Что еще мне следует знать?

– Одну вещь, – ответила Грейс. – Кто бы он ни был, для него абсолютно естественно применение насилия.

– Киллер?

Грейс помолчала.

– Думаю, он убивал, но по своей сути не безжалостный убийца и не фанатик. Он в здравом уме и полностью контролирует себя. Он не социопат, которых легко выследить. То, что я увидела, говорило о хладнокровном, почти деловом подходе к жестокости.

– Как ты думаешь, он может быть военным или полицейским?

– Вполне возможно. Или профессиональным гангстером. Кем бы он ни был, он умеет разграничивать.

– Что, черт побери, это означает?

Грейс поморщилась.

– Это означает, что, несмотря на ту работу, которую он выполняет днем, он вполне способен иметь любящую жену и семью.

– Давай вернемся к нашему прежнему разговору, – бесстрастным тоном произнес Лютер. – К тому, где мы обсуждали теорию вероятности Фэллона Джонса в отношении данной операции.

Грейс судорожно сглотнула.

– Ты имеешь в виду теорию, которую вкратце можно выразить следующими словами: «Какова вероятность, что на этом курорте окажется больше одного человека с высоким уровнем способностей»?

– Да, именно ее, – ответил Лютер. – Думаю, в ней есть изъяны.

– Согласна. Но теоретически возможно, что тип, с которым мы только что разминулись, просто безобидный турист, и то, что он поселился по соседству, – это лишь случайное стечение обстоятельств. На побережье много гостиниц.

– И все же.

– Да, и все же. Столь сильные охотники – довольно редкое явление.

– Согласен. И люди с таким высоким даром чтения ауры, как у нас, – тоже. – Лютер остановился. – Поэтому возникает вопрос: какова вероятность встречи трех сильных экстрасенсов на этом участке дорожки?

– Ты допускаешь, что это маленькое совпадение как-то связано с заданием, не так ли?

– Похоже, мне придется позвонить Фэллону. Что неизбежно испортит нам вечер.

Только когда Лютер достал из кармана мобильный телефон, Грейс сообразила, что для этого ему пришлось выпустить ее руку.

Глава 9

В лунном свете Лютер не мог разглядеть выражение на лице Грейс, но этого ему и не требовалось, чтобы понять, насколько она потрясена. Он тоже был потрясен, но не тем, что секунду назад прикасался к ней.

Оба смотрели туда, где его пальцы только что сжимали ее предплечье.

– Проклятие, – произнес он. – Прости. Это машинально. Хотел отодвинуть тебя как можно дальше от него. Ты в порядке?

– Я в порядке, – ответила Грейс. Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его голой руке. – Боли нет. Никакой. Все хорошо. Боже, ведь прошло больше года. Ты не представляешь, какое это облегчение – чувствовать себя более-менее нормальной.

– Ты точно в порядке?

– Да. – Голос Грейс звучал радостно, почти восторженно. – Я в полнейшем порядке. – Она помолчала, глядя на свои руки. – Во всяком случае, с тобой.

Лютер понял, что ему это нравится; нравится сознание, что он особенный, во всяком случае, для нее. Она, наверное, и не догадывается, что в одно мгновение перевернула его уже начавший принимать причудливые очертания мир. Никто никогда не чувствовал, как он незаметно манипулирует аурой, и тем более никогда активно не сопротивлялся этому.

Охотник ушел своей дорогой, даже не заметив, что его активированное восприятие было временно подавлено. А вот Грейс шарахнулась, когда он предпринял быструю легкую попытку унять ее панику, она действовала быстро, словно поспешно закрывая дверь, распахнутую ветром. До чего же все это увлекательно!

– Давай отнесем это к волшебству Гавайев, – сказал он. – Сейчас мы найдем какое-нибудь укромное местечко, чтобы я мог позвонить Фэллону.

Они сошли с дорожки и направились в уютный парк ближайшей гостиницы. Лютер остановился под нависающими ветвями большого дерева и снова раскрыл восприятие – на этот раз, чтобы проверить, нет ли поблизости чужих аур. Убедившись, что признаков присутствия человеческих существ нет, он набрал номер Фэллона.

Ожидая, когда тот ответит, Лютер разглядывал темный силуэт Грейс. Она стояла рядом, снова сложив руки на груди. Интересно, спросил он себя, о чем она думает?

Наверное, это хорошо, что она не догадывается о его действиях там, на дорожке. Такое впечатление, что она не отдает себе отчета в том, что сделала. Все ее внимание было сосредоточено на охотнике.

Фэллон ответил после второго гудка. Что было необычно для него.

– В чем дело, Малоун? – буркнул он.

– Я уже подумал, что тебя нет дома. Обычно ты хватаешься за телефон после первого гудка.

– Я варил себе новую порцию кофе. Уж больно долгая ночь. Зачем звонишь?

Лютер коротко рассказал о встрече и довольно долго ждал, пока Фэллон осмыслит новый фактор в уравнении.

– Согласен: вероятность того, что ты и мисс Ренквист встретите на небольшом расстоянии от своей гостиницы охотника высокого уровня, мала, – наконец проговорил он. – Это знак опасности, но не самый большой. Экстрасенсы, как и все остальные, тоже проводят отпуск на Гавайях. Черт, это вполне мог быть один из Джонсов.

– Я знаю, Фэллон, что на твоем фамильном древе болтается множество охотников, но какова вероятность, что один из них окажется здесь в то же время, когда мы с Грейс ведем наблюдение за убийцей с даром высокого уровня?

– Где-то около двенадцати процентов. Много Джонсов живут на Западном побережье, и очень многие из них ездят в отпуск на Гавайи. Сам туда ездил.

– Ты брал отпуск?

– Это было давно. До того как я получил эту работу. Ты уверен, что тот тип – охотник? Есть шанс, что у него какой-нибудь другой дар? Может, Юбэнкс приехал раньше времени?

– Ты говорил, что Юбэнкс – стратег девятого уровня. А тот парень точно был охотником. Мы с Грейс оба вычислили его.

– Ладно, я что-то устал, – сказал Фэллон. – Я сейчас не в лучшей форме. Дай мне немного подумать. А пока придерживайтесь первоначального плана. Если Юбэнкс прилетит завтра по расписанию, мы сможем допустить, что появление охотника на территории – это простое совпадение.

То, что в голосе Фэллона звучала усталость, было необычно. За два года, что Лютер работал с ним, он никогда не слышал, чтобы глава «Джонс и Джонс» говорил с такими интонациями.

– А я думал, что ты, Фэллон, не веришь в совпадения.

– Нет, – сказал Фэллон, – не верю. Приглядывайте за охотником. Если он снова объявится, немедленно составьте по нему справку для меня.

– Я ждал, что ты это скажешь. Я поищу его после того, как посажу Грейс на самолет до Орегона.

Грейс, стоявшая поблизости, хмыкнула и тут же упрямо вздернула подбородок.

– Она может понадобиться тебе, чтобы выследить его, – сказал Фэллон.

– Нет, не может. Я же говорил, что сегодня без труда опознал в нем охотника.

– Только потому, что он был активирован. Если бы он был в спокойном состоянии, просто сидел бы у бассейна, ты смог бы выявить его?

Оба знали ответ на этот вопрос.

– Наверное, нет, – вынужден был признать Лютер. – Но я не хочу, чтобы Грейс приближалась к нему.

– Она агент «Джонс и Джонс», как и ты. У нее есть право принимать собственные решения в подобных ситуациях.

– Она специалист, а не тренированный агент.

– Проклятие, Малоун…

– Я тебе перезвоню.

В динамике наступила тишина. Лютер закрыл телефон и повесил на ремень.

– Ну? – спросила Грейс. – Что теперь?

– Работаем по прежнему плану. Ждем, когда приедет объект, и составляем профиль.

– А потом пытаемся выяснить личность охотника, – договорила Грейс.

– Фэллон хотел бы узнать, кто он, если такое возможно, но я сам смогу найти его.

– Будет проще, если я помогу тебе.

– Грейс…

– Я справлюсь. В следующий раз я буду наготове. Я не потеряю самообладания, обещаю.

– Ладно, забудь.

– Я слышала ваш разговор с Фэллоном, – произнесла она с ожесточением. – Он сказал, что я сама могу делать выбор, не так ли?

– Бывают ситуации, когда я не обращаю внимания на Фэллона Джонса. Сейчас именно такая ситуация.

– Я нужна тебе, – продолжала настаивать Грейс. – Признай это.

– Мне нужно, чтобы ты рассуждала здраво. Преследование охотника не входит в круг твоих обязанностей.

– И все потому, что я немного разволновалась, когда мы наткнулись на этого охотника, не так ли? Это несправедливо.

Лютер почувствовал, что его раздражение ослабевает.

– Справедливость тут ни при чем. Ты нетренированный агент. Ты специалист по генеалогии, которому поручили срочную полевую работу. Когда эта работа закончится, ты отправишься домой, причем как можно быстрее.

Грейс гордо расправила плечи.

– Очевидно, у мистера Джонса другие идеи. Я работаю на него, а не на тебя.

– Открою тебе одну тайну. Когда ты со мной, ты выполняешь мои приказы.

– Ой, ради Бога! – возмущенно произнесла Грейс. – До чего же ты упрям! Тебе не надоело носиться с «Я тут главный, я тут главный»?

– Такие упрямцы, как я, с такими вещами не носятся. Предлагаю поговорить об этом утром, когда к тебе вернется способность рассуждать здраво.

– А сейчас ты даешь мне ценные указания.

– Теперь это так называется? Я-то думал, что просто делаю свою работу. Давай вернемся в гостиницу. У тебя был длинный день.

Лютер машинально потянулся к Грейс, намереваясь взять ее за руку и повести за собой, но она отпрянула. Надо же, а он-то размечтался, будто он для нее особенный, потому что она может дотрагиваться до него. Лютер опустил руку и попытался подавить накатившую на него тоску.

– Еще одно, прежде чем мы уйдем, – тихо сказала Грейс.

– Что?

– Ты не против, если я еще раз попробую дотронуться до тебя?

Тоска растворилась в мгновение ока, и ее место занял восторг, наполнивший жизненной силой все его чувства. Однако в следующую секунду пришло понимание. И радость исчезла.

– Ты хочешь провести эксперимент? – спросил Лютер. – Проверить, меняется ли что-нибудь, когда тебя не отвлекает охотник?

– Ну да, – ответила она. – Послушай, если ты против, я не буду прикасаться к тебе. Я тебя отлично понимаю. Лучше, чем многие. То есть я действительно понимаю, почему человек не хочет, чтобы к нему прикасались.

– Нет, – покачал головой Лютер. – Я не против. Я без проблем поучаствую в эксперименте.

Он вытянул руку ладонью вверх. Великолепно. Его низвергли до уровня лабораторной крысы.

Грейс осторожно, как дикая птица, тянущаяся к человеку за едой, приблизилась к нему на шаг. И медленно вытянула руку.

Ее пальцы на мгновение зависли над рукой Лютера, затем резко опустились на его ладонь и тут же взлетели вверх. Лютер едва удержался, чтобы не ухватить ее за запястье и не притянуть к себе.

Грейс решилась на новую попытку. Теперь уже она медленно опустила раскрытую ладонь на ладонь Лютера. И не убрала руку. Лютер чувствовал, как слегка подрагивают ее пальцы.

– Ты как? – спросил он.

– В порядке. – В ее голосе слышался восторг. – Потрясающе. На прошлой неделе я случайно дотронулась до руки продавщицы в бакалее и получила сильнейший удар. Я уже думала, что никогда не оправлюсь.

Лютеру хотелось спросить, как часто с ней происходили подобные вещи, но он чувствовал, что сейчас не время для подобного вопроса.

– Что-нибудь ощущаешь? – поинтересовался он.

1

Правило эффективной деятельности, разработанное Стивеном Кови. Состоит в том, что для повышения эффективности следует стремиться к тому, чтобы выиграли все заинтересованные стороны.