Глава 1

– Маффин не желаете? – спросила Тара, продвигаясь вдоль длинной очереди людей, ожидавших у входа на летний фестиваль в Лаки-Харбор. – Возьмите с персиком. Это бесплатно.

Большая корзина оказалась тяжелее, чем она предполагала, а послеобеденное июньское солнце накатывало на ее голову, как освежающие волны Тихого океана на берег. Пот выступил каплями на ее коже. А это совсем никуда не годилось. Мало того что это попросту некрасиво, так еще и противоречило ее девизу «Не позволяй им видеть, как ты потеешь».

Убедив себя, что она просто сияет, Тара приклеила на лицо улыбку и пошла дальше. Хорошо еще, что сарафан из легкой ткани элегантно облегал ее формы. Она выбирала его исходя из соображений комфорта и красоты. Ну и чтобы чувствовать себя увереннее.

Непростые требования к платью.

– Маффин не желаете? – спросила она у очередной женщины в очереди.

Миссис Тейлор, владелица местного магазинчика инструментов и хозяйственных товаров, внимательно осмотрела содержимое ее корзины.

– А они низкокалорийные?

Тара большую часть своей жизни провела под Хьюстоном на ранчо своих дедушки и бабушки, где даже разговоры о низкокалорийной пище считались кощунством, так что ее маффины ни в коей мере не были низкокалорийными. Она подумала, не соврать ли, но испугалась, что ее поразят гром и молния, а это, в свою очередь, испортит ей прическу.

– Определенно нет, уж простите.

– А сколько именно калорий?

Тара посмотрела на свои аппетитные маффины, такие нежные, золотистые и нашпигованные калориями.

– Несметное количество в каждом кусочке, – сказала она.

– Я вам удивляюсь, – сказала миссис Тейлор разочарованно. – И чего это вы занялись рекламой холестерина?

Тара где-то вычитала, что проще быть милой, чем стервозной. Желая не тратить зря свои жизненные силы, она скривила рот в очередной улыбке.

– Все дело в том, что я рекламирую гостиницу, которую мы с сестрой снова открываем через две недели… – Она вынуждена была замолчать, поскольку миссис Тейлор, извиняясь, подняла указательный палец и достала из сумки завибрировавший телефон.

Таре захотелось тоже показать ей палец – правда, совсем другой. Тем не менее она была вежливой девушкой, и потому удержалась от неприличного жеста и пошла дальше, в очередной раз проглотив обиду и засунув подальше свою гордость. Ей по-прежнему казалось, что жизнь в Лаки-Харбор доконает ее, но, конечно же, это было преувеличением.

Или нет.

– Маффин не желаете? – спросила Тара следующего в очереди. Затем следующего и так далее, раздавая маффины, если люди проявляли заинтересованность.

Каждый маффин был старательно обернут в целлофан, и к каждому прилагался стикер с рекламой «Лаки-Харбора-Бич инн». Это было целью Тары, и цель эта сильно отличалась от прошлогодней. В прошлом году ей хотелось лишь покоя и чтобы маникюра хватало хотя бы на пару недель. В этом году все было куда проще. Ей хотелось сводить концы с концами и к исходу месяца платить по счетам, не залезая в долги, и еще хотелось хотя бы отчасти контролировать свою жизнь.

Вот и все.

Солнце палило немилосердно все время, пока она шла по причалу. Позади тянулись остроконечные скалы. Волны бились о камни, сотрясая деревянный пирс у нее под ногами. Она прошла мимо салона красоты, мимо закусочной, где работала четыре ночи в неделю, потом по пассажу вышла к лавке мороженщика и к чертову колесу высотой с пятиэтажный дом.

Толпа вокруг нее росла, накатывая, словно волны. Казалось, будто весь штат Вашингтон собрался на этот летний фестиваль искусства и музыки, но для Тары это вовсе не было сюрпризом. Больше сплетен жители Лаки-Харбора любили разве что общественные мероприятия, а в этот день они могли совмещать одно с другим. Теплый вечер, хорошая музыка, танцы, выпивка… рецепт хорошего времяпрепровождения, без сомнения.

– Я определенно хочу твой маффин, – сказала Хлоя, подойдя к Таре.

Двадцатичетырехлетняя сестра Тары была любимицей всей семьи и унаследовала некую легкомысленность – читай дикость – их матери, Фиби Трегер. Хлоя была одета в удобную, несколько неформального вида футболку и солнечно-желтый вязаный жилет, к которому так и просились солнечные очки. Ее блестящие каштановые волосы были мелированы розовыми прядями, по одной от каждого виска, а сзади ниспадали великолепными беспорядочными волнами, будто она только что встала с постели.

Что ж, она вполне могла стать моделью.

Если, конечно, не учитывать тот факт, что ростом она была чуть больше метра шестидесяти и совершенно не собиралась следовать никаким правилам и инструкциям. Хлоя только что вернулась из двухмесячного путешествия по первосортным спа-отелям Майами, где набиралась опыта для открытия своей линии средств ухода за кожей. А еще она искала неприятности – это уж как водится.

Тара была рада, что сестра все же приехала к ней в Лаки-Харбор. Она волновалась за нее все время, пока та была в отъезде. Это был пожизненный крест Тары – волноваться за свою младшую сестренку.

Хлоя выглядела загорелой и счастливой, на внутренней стороне ее запястья красовалась татуировка в китайском стиле, толковать которую она наотрез отказывалась, но, занявшись маффином, сочувственно протянула:

– Черт, Тара, ты не хочешь мне кое-что сказать?

– Если ты собираешься спросить меня про калорийность маффинов, – заметила Тара, – то учти, что мне уже негде прятать трупы.

Хлоя прыснула.

– Мне все равно, что там со мной будет, после того как наемся твоих маффинов. – Она слизала крошки с пальцев. – Кстати, хотела спросить: заметила ли ты Форда – он, кажется, идет к тебе?

Тара повернулась в ту сторону, куда смотрела Хлоя, и с трудом сделала следующий вдох. Форд Уокер шел в ее направлении, двигаясь легко и уверенно, и явно никуда не спешил. Люди останавливали его, чтобы поболтать, и он никому не отказывал. Таре трудно было ненавидеть его, но она старалась изо всех сил.

– Может, ты скажешь мне, что между вами происходит? – Хлоя взяла второй маффин, как будто не ела целую неделю. А может, она и в самом деле не ела неделю. Все время без гроша в кармане. Она никогда не заботилась, что пошлет ей Бог в следующий раз.

– Ничего между нами нет.

Смех Хлои резанул Тару по ушам, и она поняла, что соврать у нее не получилось.

– Знаешь, что тебе нужно?

Тара скользнула по ней взглядом.

– Путешествие на какой-нибудь остров в Тихом океане и чтобы там не было сестры по имени Хлоя.

– М-м. Может быть, на Рождество. А сейчас тебе надо расслабиться. Больше йоги, меньше стресса.

– Я совершенно расслаблена. – Так оно и было, пока она не увидела Форда. Тот остановился и принялся болтать с кем-то прямо позади нее и, как будто почувствовав ее внимание, повернулся и встретился с ней взглядом. Странное напряжение овладело всем ее телом, пульс подскочил чуть ли не до предынфарктного состояния. – Совершенно, всецело расслаблена, – пробормотала она.

– Ну-ну, – протянула Хлоя удивленно, – ты поэтому вцепилась в корзину так, что из маффинов вот-вот полезет повидло? И по той же причине всю ночь прибиралась в доме?

– Эй, – произнесла Тара, уйдя в оборону. – Там было слишком много пыли, а она могла усугубить твою астму. Не забывай, ты всего лишь две недели назад лежала в больнице и едва могла дышать из-за пыльцы. Так что добро пожаловать.

Хлоя закатила глаза и повернулась к женщине, стоявшей позади нее. Люси владела художественной галереей и была в возрасте где-то между семьюдесятью и двумястами. Она носила белые кроссовки, а ее любимый спортивный костюм для жаркой погоды был ядовито-розового цвета.

– Тара, дорогая, ты так же удивительна, как и напряжена.

– Я не… о, забудьте.

Люси посмотрела на нее своими жирно подведенными глазами.

– Прелестное платье. Ты всегда одеваешься так элегантно. «Росс»? «Уол-Март»?

«Вообще-то «Нордстром»», – подумала Тара, вернувшись мыслями к своей прошлой жизни, в которой она была еще кредитоспособной. – Ему уже несколько лет, так что…

– У нас вопрос, – сказала Хлоя, прерывая Люси. – Как по-вашему, моя сестра выглядит расслабленной?

– Расслабленной? – Вопрос был очень серьезным, Люси принялась пристально изучать Тару. – На самом деле она выглядит так, словно у нее запор. – Люси оглянулась на подошедшего к ним человека, но Таре вовсе не нужно было этого делать. Ее соски и без того напряглись.

Форд был мускулистым мужчиной в расцвете сил ростом под метр девяносто. Сухим и жилистым сложением он напоминал бойца из боев без правил, но был слишком спокойным и, насколько знала Тара, никогда не занимался единоборствами.

На нем были фирменные джинсы на клепаных пуговицах и белая рубашка с закатанными рукавами. Темные волосы слегка выжжены солнцем, зеленые глаза полны иронии. Всегда готовый улыбнуться, он излучал уверенность. Половина жителей Лаки-Харбора были влюблены в него.

Другая половина жителей – мужчины – в расчет не принимались.

Тара тоже не в счет. Он ее просто бесил.

И на то имелись свои причины.

Даже несколько. Когда-то она разрешила себе думать о том, что было между ними, так, словно этого не было вовсе.

– Мы пытаемся догадаться, что происходит с Тарой, дорогой, – сказала ему Люси. – Нам кажется, это запор.

Хлоя засмеялась.

Форд выглядел так, словно тоже вот-вот рассмеется.

Тара сжала зубы.

– Нет у меня никакого…

– Да все нормально, – сказала Люси. – Даже с лучшими из нас может случиться такое. Все, что тебе нужно, – это взять несколько слив, взбить их, и ты…

– Нет у меня никакого запора! – Великолепно. Теперь каждый в радиусе тридцати футов был в курсе дела.

– Отлично, – сказала Люси. – Потому что впереди у нас Ночь бинго.

А самым осведомленным оказался Форд, который стоял так близко.

– Я не люблю бинго.

– И я тоже, дорогая, – сказала Люси. – Но там будут мужчины, большинство из них. А мужчины могут расслабить тебя как нельзя лучше. Правильно, Форд?

– Точно, мэм, – ответил Форд с совершенно искренним выражением лица. – Как нельзя лучше.

– Вот видишь? – сказала Люси. – Конечно, ты слишком молода для нашей компании, но если повезет, то найдешь себе живчика или двух.

Тара представила себе этих «живчиков» и покачала головой.

– Нет уж, спасибо, я обойдусь.

– О, дорогая моя, – сказала Люси. – Каждой женщине нужен мужчина. Ведь даже твоя мама – упокой Господь ее душу – говаривала, что напрасно они не продают секс по Интернету.

Рядом с ней мягко рассмеялся Форд. Тара очень старалась не смотреть на него, на единственного мужчину, который был ей нужен.

Хлоя взяла Люси за руку.

– У меня есть пара друзей в руководстве интернет-аукционов, так что я спрошу у них, что к чему. – Через плечо она стрельнула в Тару глазками, взгляд ее при этом говорил, что за Тарой должок, и увела Люси.

Но Тара не могла думать ни о чем другом, ведь она осталась наедине с Фордом. Насколько можно остаться наедине с человеком, когда вас окружают сотни людей. Она совсем не так воображала себе это утро и продолжение своей сделки с Господом, которому пообещала стать лучше, если за весь день ничто не напомнит о ее прошлом.

Но Господь изменил своему слову. Это значит, что она не самый лучший представитель человечества…

Форд смотрел на нее. Она чувствовала всю тяжесть его взгляда. Может быть, ей следовало захватить с собой вязание, как делает ее сестра Мэдди. По общему мнению, вязание нечто вроде слабительного, а Таре как раз это и было нужно. Дело было к вечеру, и солнце опустилось ниже к океану. Тара смотрела на него, пока не почувствовала прикосновение пальцев.

– Тара.

Что это было? Просто ее имя сорвалось с губ Форда, но произнес он его так, что она сразу… смягчилась. Она бы не смогла точно сказать, что произошло внутри ее тела, когда он произнес ее имя. Просто она размякла, и это послужило для него сигналом.

Как в старые добрые времена.

Форд стоял рядом, терпеливый и спокойный, с великолепными белыми зубами, блестящими огромными глазами, готовый к излиянию чувств, к принятию которых она вовсе не была готова.

– Ты не угостишь меня маффином? – спросил он.

Часть ее хотела предложить намного больше, но она просто молча протянула ему корзину. Форд внимательно рассматривал маффины, как будто размышлял о своем жизненном пути.

– Они все одинаковые, – наконец сказала Тара.

Он сверкнул белозубой улыбкой, и колени у нее задрожали. Господи Иисусе, эта улыбка должна сопровождаться предупреждением: «Продолжение данной экспозиции может стать причиной усиления желания, похоти и глупости».

– Разве тебе не нужно быть в баре? – спросила она.

– Джекс здесь, он займется этим.

Форд был экспертом по мореходному делу мирового класса. Если он не участвовал в соревнованиях или не давал очередное интервью журналу «Космополитен» для рубрики «Самые бесстрашные мужчины», то жил здесь, в Лаки-Харборе. Здесь вместе со своим лучшим другом Джексом он владел «Любовным гнездышком», самым известным в городе пабом. Он занимался этим от праздности и чтобы почесать языком, что, по мнению Тары, было его любимым занятием. А за барной стойкой было с кем поболтать по душам. Что уж душой кривить, Форд наслаждался жизнью.

Она тоже наслаждалась жизнью. Точнее, наслаждалась идеей о жизни.

Ну хорошо, если совсем точно, то она лишь работала над тем, как научиться наслаждаться жизнью. Беда в том, что наслаждаться жизнью в окружающей ее реальности ну никак не получалось.

– Возьмешь маффин?

Форд приласкал ее взглядом.

– Из твоих рук я съем все до крошки.

Она искренне улыбнулась его словам.

– Как будто ты довольствуешься крошкой.

– Если помнишь, без проблем. – Он все еще улыбался, но глаза его стали серьезными и в животе у нее заурчало.

Нахлынули воспоминания – незваные гости.

– Форд…

– Эх, – произнес он очень мягко. – Так ты помнишь мое имя. Начало положено.

Тара толкнула его в мускулистую грудь. Впрочем, она все равно не смогла бы сдвинуть его большое сексуальное тело, даже если б очень постаралась.

Нет, она ничего не забыла, ничего.

– Чего ты хочешь?

– Я подумал, что прошло столько времени… – сказал он смеясь. – Мы могли бы остаться друзьями.

– Друзьями, – повторила она.

– Да. Вежливо общаться, изредка встречаться в обществе. Может быть, даже ходить на свидания.

– Ты всегда был хитрым малым.

Он хочет переспать с ней. Или не переспать, как получится. Ее тело недвусмысленно отреагировало на эти мысли.

– Мы не должны… – Она закрыла глаза, чтобы он не заметил, что она лжет. – Между нами уже не будет тех чувств.

– Нет? – Со следующим ударом сердца она почувствовала движение воздуха, как если бы он придвинулся ближе. Она открыла глаза и не смогла унять дрожь, когда он убрал прядь волос ей за ухо.

Он заметил, конечно, он все заметил – он всегда все замечает, – и губы его растянулись в улыбке, но глаза оставались серьезными.

Со стороны могло показаться, что он прошептал ей что-то на ухо.

Но он ничего не прошептал.

Он сделал кое-что похуже. Прикоснулся губами к ее шее, потом к щеке, и пока она всеми силами пыталась подавить в себе стон желания, шепнул:

– Как же ты мне нравишься.

Ее тело задрожало мелкой дрожью, вспоминая давно забытые ощущения.

– Подумай об этом, Тара.

А потом он ушел, оставив ее в том состоянии, когда невозможно сделать что-либо вразумительное и остается лишь все глубже погружаться в мысли.

Мысли о нем.

Глава 2

Неделей позже температура воздуха подскочила до сорока градусов в тени. Пляж мерцал, океан был спокойным, и Форд вернулся в Лаки-Харбор, приняв участие в регате вокруг полуострова Байя.

Он больше не принимал участия в кругосветках, но совсем отказаться от регат так и не смог. Ему нравился азарт гонки.

Ему нравилось чувствовать себя живым.

Он бы и рад сказать, что большую часть жизни лез из кожи вон, чтобы быть лучшим из лучших. Но на самом деле ничего он для этого не делал. Искусство плавания давалось ему относительно легко. Как будто он родился с умением управлять парусом и перехитрить ветер. Он жил и дышал гонкой, пока это будоражило его, пот лился рекой, кровь закипала, и частичка его души была в каждом океане на планете.

И эти несколько дней ничем не отличались от прочих. Он снова наслаждался жизнью и получал за это хорошие деньги. Форд пришел в первой десятке, оставшись на олимпе, что оплачивалось просто божественно.

Когда-то он делал это ради денег. В те времена он был так беден, что ему зачастую не хватало денег на жилье. Теперь же появилось что-то еще. Что-то… неуловимое. Победа придавала ему сил и делала счастливым, и да, на короткий миг он чувствовал прилив адреналина, пронизывающий все тело.

Но затем все это, словно отлив, покидало его… ничего не оставляя после себя. Совсем ничего.

Черт побери, как же он устал от всего этого. Прошлой ночью он вернулся очень поздно, пришвартовавшись на пристани яхт-клуба Лаки-Харбора. Утро он провел, вычищая свою финскую, простого дизайна одноместную лодку. Затем провел техосмотр своей тридцатидвухфутовой моторной яхты, в которой спал прошлой ночью, вместо того чтобы поехать в свой дом на холме.

Он прошел мимо круизного катера «Кейп Дори», пришвартованного рядом с его яхтой. За что нужно было сказать спасибо Мэдди Мур.

Сумасшествие чистой воды. Мэдди была одной из сестер Тары. Все три сестры содержали причал и гостиницу. А потом милая леди Мэдди попросила Форда посмотреть ее лодку, и он не смог отказать. Даже несмотря на то что она спит с его лучшим другом Джексом.

Проблемы с «Кейп Дори» были легкорешаемы. Требовалось приготовить ее к зиме и снять конденсат с бака с горючим.

Ремонт, за все про все, занял несколько часов при нестерпимой жаре, но Форд не жаловался. Он с головой ушел в работу, а это всегда хорошо.

И наградой ему стали грязные руки, что давало намного больше душевному здоровью, чем гонки. Форд любил копаться в моторах. Это также давалось ему легко и доставляло большое удовольствие.

Покончив с работой, он скинул грязную рубашку и вымылся так, как можно вымыться на пристани для яхт. Потом направился к гостинице за большим стаканом ледяной воды.

Он, конечно, пошел бы прямо домой, но перед домом стояла машина Тары, так что он мог… черт. Она видела его насквозь, а ему нравилось сводить ее с ума. Она игнорировала его, но когда он попытался узнать в чем проблема, то услышал: «В тебе, Форд; моя проблема в тебе». Ему приходилось видеть ее каждый день в Лаки-Харборе, а это ужасно изматывало.

Прошло уже по меньшей мере три месяца с тех пор, как она приступила к так называемой «реализации», а он был к ней не ближе, чем тогда, полгода назад, когда она только-только приехала в Лаки-Харбор. Так что он просто держался от нее подальше. Это казалось наилучшим решением проблемы, а он считал, что чем проще, тем лучше.

Но сегодня ему нужно было передать подарок. Люси приперла его к стенке, когда он остановился возле своего бара прошлым вечером, чтобы отметиться после путешествия, передала ему деревянную коробку, на которой было написано «Афоризмы».

– Не можешь ли ты передать это Таре от меня? – спросила она. – Только не смотри, что там.

Но он, конечно, посмотрел. Там были обычные незаполненные почтовые карточки.

– Это для ее записей?

Люси захлопнула коробку и выхватила ее так резко, что чуть не оторвала ему пальцы.

– Нет.

Форд заметил искорки в ее слезящихся глазах. Не было в городе человека, который так любил бы сплетничать и вмешиваться в чужие дела. Люси и ее подружки недавно завели страничку на фейсбуке для гостей Лаки-Харбора, возведя искусство сплетен на невиданную высоту.

– Отлично, – ответил он ей и наградил жестким взглядом, который, впрочем, на нее не подействовал. Она была непоколебима и невозмутима. – Что вы задумали?

Она закудахтала и похлопала его по плечу.

– Ерунда. Просто сделай так, чтобы Тара получила посылку.

Именно этим он и занимался.

Доставлял Таре посылку.

Она вряд ли обрадуется, когда увидит его. Ее глаза будут холодными, так же как и голос. Она сделает вид, что они посторонние друг другу.

В какой-то мере она, конечно, права. Прошла уйма времени с тех пор, как они познакомились, а что было, то было. Он вовсе не из тех парней, кто часто оглядывается на прошлое. Наоборот, он любил обеими ногами прочно стоять в настоящем. Он ни о чем не жалел и не испытывал подобных никчемных эмоций. Если ошибался, то исправлял ошибки и двигался дальше. Если чего-то хотел, то брал это, а если не получалось, то просто жил без этого.

Какое-то время.

Конечно, с Тарой он много напортачил, и не был уверен, что это чему-то его научило, кроме как справляться с болью.

Черт, этому он действительно хорошо научился.

Последнее время, всякий раз, когда он встречал Тару, ее вид, казалось, говорил: «Смотри, но не трогай». Дорогая одежда, которую она носила, подчеркивала все изгибы ее обворожительной фигуры.

Лучше бы она была обнажена и лежала под ним.

Форд вытер пот, проступивший на лбу, и зашел в гостиницу. Двухэтажное здание в викторианском стиле сияло свежим ремонтом после ужасного пожара, который случился шесть месяцев назад. До открытия предстояло сделать еще очень много: покраска, озеленение, интерьер, кухня. И все же это место уже излучало энергию. Не хватало лишь, чтобы его наполнили люди, тогда у Тары, Мэдди и Хлои точно все будет в порядке.

Они были настоящей семьей.

Тут же Форд подумал, что семейные ценности будут для сестер внове. Совершенно внове. Хорошо еще, если все обойдется без кровопролития. Возможно, они внесут это условие в свой бизнес-план и каждая из них подпишется под словами: «Убийства не разрешаются». Особенно это касается Тары.

Кровожадная девчонка, – ласково подумал он, проходя по извивающемуся коридору. Вдоль стен была высажена рассада. Кто-то явно увлекался искусством разведения цветов. Он мог поклясться, что не Хлоя. Младшая сестра терпением явно не отличалась.

Это и не Мэдди. Та не вылезает из постели Джекса, этого удачливого подонка.

Форд постарался представить себе ее прелестные ручки, перепачканные землей… но тут его голова заполнилась грязными мыслями и он встряхнулся.

Качая головой, он вошел внутрь. До разрушительного пожара дом был оформлен в стиле Дикого Запада, но положение вещей поменялось, когда дела в свои руки взяла Тара. Исчезли цыплята, петухи и прочие сельские мотивы, на их место пришли спокойные росписи в мягких тонах, где преобладали голубой и зеленый цвета.

И никаких коров.

Из гостиной донесся женский смех. Форд прошел коридор, открыл дверь и вдруг попал на праздник.

За столом сидели четыре женщины – абсолютно разные. Во главе стола сидела Тара. Глаза, обрамленные длинными ресницами, имели прекрасный цвет хорошо выдержанного виски. Ее губы, мягкие и теплые – когда она сама бывала белой и пушистой, – сегодня блестели и одаривали всех профессиональной улыбкой. За несколько месяцев, что она находилась здесь, ее темные волосы отросли и свободно спадали по плечам, обрамляя лицо так, как он обычно представлял в своих мечтах. Как всегда, она была дорого и со вкусом одета. Сегодня на ней было элегантное платье, выгодно подчеркивающее ее длинное гибкое тело.

Форд уже представил себе, как расстегивает пуговицы, одну за другой.

Зубами.

Она держала поднос, а на этом подносе – словно его сердце – стояли огромный кувшин с холодным чаем, ведерко со льдом и тарелочка с нарезанным лимоном. Похоже, все же, Форд утолит жажду. Должно быть, он издал какой-то звук, потому что все взгляды обратились на него. Включая Тару. Ее взгляд скользнул по его телу, потом она посмотрела ему в глаза. Ее глаза распахнулись от удивления.

Послышались возгласы: «Ну и ну…» и «Бог мой», – что заставило его осмотреть себя.

Да нет, он вовсе не вышел к ним обнаженным. На нем были любимые баскетбольные шорты и кроссовки на босу ногу.

Ну да, футболки на нем не было. Он не надел свежую, после того как скинул грязную.

– Всем привет! – сказал Форд.

– Что ты делаешь? – спросила Тара, ее голос был мягким, с южным акцентом, и похоже было, что она вовсе не рада его видеть.

Забавно, но она посмотрела на него так, будто он был аппетитной отбивной, а она неделю не ела.

Он не мог не воспользоваться этим и подошел ближе к столу, отчего ее дыхание участилось.

– У меня для тебя подарок от Люси.

При виде маленькой деревянной коробочки Тара помедлила немного, потом обошла стол и взяла ее.

– Она очень похожа на ту, что мы потеряли, – прошептала она, открывая ее. Когда она заглянула внутрь, на лице промелькнуло разочарование, так быстро, что Форд едва заметил его.

– Что? – спросил он и, игнорируя всех, кто сидел за столом, сделал шаг к ней. – Что-то не так?

– Ничего. – Тара прижала коробочку к груди и покачала головой. – Мы кое-что потеряли в огне… Это фибизмы.

– Фибизмы?

– Ну да. Мою маму звали Фиби. Она написала эти… афоризмы, и думаю, их можно назвать именно так, для меня и моих сестер на будущее. Например: «Стаканчик вина может решить вашу проблему, даже если вы не знаете толком, что это за проблема».

Все четыре женщины, сидевшие за столом, знавшие и любившие эти советы, мягко и нежно засмеялись.

Форд тоже хорошо относился к Фиби. Она была приятельницей Люси и завсегдатаем бара Форда. Он улыбнулся воспоминаниям и поймал на себе взгляд Тары, которая тут же сделала вид, что ничего не произошло.

Забавная реакция для человека, на протяжении нескольких месяцев старательно не замечавшего тебя.

– Дай-ка ему стул, дорогая, – сказала одна из присутствовавших женщин, Рани, работавшая в городской библиотеке.

Тара повернулась к Форду. В глазах ее сквозила паника, она явно не была рада его присутствию.

Еще одна забавная реакция.

– Форд не может остаться, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Он… занят. Очень занят. Уверена, у него совершенно нет времени сидеть с нами.

– Я не настолько занят, – возразил Форд и обвел взглядом сидевших за столом. Перед каждой женщиной стояло несколько тарелок с изумительными на вид десертами, которые Тара, должно быть, приготовила у себя дома, поскольку кухня гостиницы еще не функционировала.

Ему захотелось попробовать их.

На столе также стояло вино, которое к его приходу практически кончилось. Все присутствующие, кроме, разумеется, самой Тары, были явно не против, чтобы он к ним присоединился.

– Кроме того, – добавил Форд, – я всегда рад вечеринке.

– Это наше «садовое сообщество». – Тара все еще преграждала ему путь к столу. – Дамы любезно согласились испробовать образцы закусок, которые смогут заказывать постояльцы гостиницы.

В животе у него заурчало, ведь он еще не обедал.

– Я отличный дегустатор, – сказал он с очаровательной улыбкой.

– Но ты ведь так занят, – заметила Тара, тоже очаровательно улыбнувшись, хотя глаза ее говорили «даже не вздумай».

– О, ну что ты, для тебя я всегда свободен. – Форд сам не знал, почему решил подразнить ее. Может быть, все дело в том, что она слишком долго делала вид, что не замечает его. Кроме того, это было просто забавно. Плюс он знал, что воспитанная в традициях Южных штатов она не сможет сказать то, что на самом деле хочет, в присутствии гостей.

Во взгляде Тары ясно читалось желание придушить. Улыбка Форда стала еще шире. Он ничего не мог с собой поделать. Впервые за долгое время он чувствовал себя живым. По-настоящему живым.

Приняв поражение со свойственным ей благородством, Тара, все так же улыбаясь, подошла к буфету с кухонной утварью. Она взяла чистую тарелку, положила туда разных вкусностей и завернула в фольгу. Форду приготовили еду навынос.

– Дорогая, по-моему, он хочет пить, – сказала Рани.

Форд обожал Рани.

– Да, милая, – подхватила другая женщина, – налей бедному работяге стакан чая. Не стоит позволять мужчине такого ранга пить из садового шланга.

– Спасибо, Этель, – пробормотал Форд, и поскольку не сводил взгляда с лица Тары, заметил, как во взгляде ее промелькнуло удивление. Да, Этель он тоже знал. Она была директором рекреационного центра и уже работала там, когда двадцать лет назад он засадил бейсбольный мяч в ее окно, едва не напугав до смерти. Хорошие были деньки.

– Прошу, останься, – сказала Этель Форду и похлопала по пустому стулу рядом с собой.

– Но он одет неподобающе, – возразила Тара, в очередной раз бросив взгляд на грудь Форда. Ее соски напряглись. – Существуют же правила приличия…

– Мы никому не скажем. – На этот раз голос подала Сэнди, секретарь городского совета Лаки-Харбора. – Кроме того, можно считать, что мы на улице, так что он одет превосходно.

Сэнди ходила в одну школу с Фордом. Она была президентом класса, капитаном команды поддержки и душой компании. Форд улыбнулся ей.

Женщина улыбнулась в ответ и подмигнула.

– Муж моей сестры присматривает себе лодку, – обратилась она к нему. – С крытым верхом. Я пообещала, что попрошу твоей помощи.

– Сейчас подходящее время, – ответил Форд. – Продажи падают, так что вы наверняка получите хорошую цену. Если хочешь, чтобы я помог, дай ему мой номер.

– Какой мужчина. Он и с инструментом дружит, и в торговле разбирается, – сказала Рани и мечтательно вздохнула.

– Да уж, – проворчала Тара и бросила недовольный взгляд на Форда.

Она не хотела его обидеть, разумеется, и снова улыбнулась. Ее голос оставался мягким и нежным, но истинные чувства отражались на лице, и для каждого, кто понимал, душа ее была как открытая книга.

А Форд, хотел он того или нет, ее понимал. Он знал, что она хочет выставить его за дверь.

– Можно тебя на минутку? – спросила Тара милым голосом.

– Конечно, – ответил он так же любезно и прислонился к колонне.

– Наедине.

После чего, не дожидаясь ответа, она бросила в пакет тарелку, которую для него приготовила, налила стакан чаю и прошла мимо него в гостиницу, недовольно покачивая бедрами.

Она и не сомневалась, что он пойдет за ней.

Он смотрел ей вслед, наслаждаясь зрелищем, но не шевельнулся. Он не любил, когда им пытались командовать, даже такая умопомрачительная женщина. Пусть и дотошная, и стремящаяся все контролировать.

Разве что в постели. Там – пожалуйста, сколько угодно, особенно если и ему дают покомандовать какое-то время.

Но было в Таре что-то такое, что сводило его с ума. Может, внешность крутой девчонки, за которой скрывалось истерзанное сердце. Однажды она открыла ему это сердце, и, если честно, он не хотел лицезреть его снова. Чего нельзя сказать о других частях ее тела.

И опять он ничего не мог с собой поделать. У нее было шикарное тело. А еще он хотел холодного чаю. Очень хотел. Почти так же, как ее…

Так что он вошел в гостиницу следом за ней.

Глава 3

Тара ждала его в свежеокрашенном вестибюле гостиницы. Она была относительно спокойна, пока не вошел полуголый Форд.

Он никуда не торопился.

Ну разумеется. Форд никуда не торопился. Он никогда не опережал события. Этот здоровенный сексуальный чурбан делал только то, что хотел и когда хотел.

Она знала, что ей чертовски повезло, что он вообще решил подчиниться. Он ведь был непредсказуем.

Спонтанность была его вторым именем.

Только не путайте с бесконтрольностью. Потому что Форд, несмотря на свое чувство юмора и некоторую заносчивость, всегда контролировал себя. Таких людей Тара еще не встречала. И пожалуй, это было то немногое, что их объединяло. Она старалась изо всех сил смотреть лишь в его глаза и ничего не могла с собой поделать. Конечно, она и раньше видела его без рубашки, но с тех пор прошло довольно много времени.

Наблюдая за ней, он протянул руку и пригладил складку на ее воротничке.

– Почему ты всегда одета так, словно идешь на переговоры?

– Потому что у меня переговоры. В своем роде. – Она задумалась и признала очевидное: – На самом деле я ношу юбку просто потому, что у меня нет приличных джинсов.

Форд усмехнулся и придвинулся ближе, настолько близко, что она почувствовала исходящий от него запах океана. Он был выдублен ветрами и солнцем, и от него веяло такой мужественностью, что Тара с трудом сдержалась, чтобы не преодолеть последний дюйм, разделявший их, и не облизать его словно леденец.

В глазах Форда вспыхнул коварный огонек, будто он прочитал ее тайные мысли, но ничего не сказал, а, лишь слегка наклонившись, заглянул ей за спину.

Не иначе Форд Уокер – инспектор задниц.

– Отсюда выглядит неплохо, – заверил он низким хриплым голосом, который пробудил все ее эрогенные зоны разом. – Очень даже неплохо. – Он задумался. – Может, для верности протестируем на упругость? – Прежде чем Тара успела вымолвить хоть слово, он опустил руку ей за спину, что не оставляло никаких сомнений в его намерениях.

Она оттолкнула непрошенную гостью и решительно сказала:

– Твоего слова достаточно.

– Все еще страдаешь запорами? – спросил он с каменным лицом.

Тара поперхнулась.

– Что?

Форд пожал широкими плечами, пытаясь скрыть улыбку.

– Тут на днях по городу прошел слушок, что у тебя проблемы с этим делом.

– По городу прошел слушок, – повторила она кислым голосом, прикрыв глаза, сосчитала до десяти в надежде восстановить душевное равновесие.

Но ей это не удалось.

– Я думаю, что сначала Люси сообщила это в твит-тере, а оттуда все перекочевало в фейсбук, – продолжал он, все происходящее его явно забавляло. – Она не упустила случая написать пару рецептов решения этой проблемы. Нужно взять несколько слив, вынуть из них косточки. Затем берем блендер и…

– У меня нет… – Тут Тара запнулась, затем бросила взгляд на закрытую дверь на террасу и, понизив голос, продолжила: – У меня нет никакого запора.

– Точно?

– Абсолютно.

Он ухмыльнулся, и она почувствовала, как одновременно плавится ее мозг и пар идет из ушей.

Как это возможно? Как у него получается одновременно и доводить ее до белого каления и будить непреодолимое желание? Она правда не понимала.

– Вот, – сказала она и протянула ему стакан холодного чаю и пакет с десертами. – И еще относительно того, чтобы быть друзьями, о чем ты заикнулся на фестивале пару дней назад. Я подумала об этом. Я подумала о нас. – На самом деле все ее мысли были заняты только этим, но однажды у них уже ничего не вышло. Вернее однажды между ними все обратилось в прах. Она покачала головой. – Я не смогу, Форд. Только не снова. – В прошлый раз то, что между ними случилось, едва не доконало ее. Никто, кроме него, не обладал такой властью над ней, и она ни за что не хотела возвращаться к кошмару прошлого.

– Но я ведь не об этом тебя просил, – возразил он.

Она посмотрела ему в глаза, которые не скрывали его мысли, и покраснела, потому что он был прав. Он не ждал от нее пылкой страсти, нет, он предлагал просто секс, а это совсем не одно и то же.

– Эта идея ничуть не лучше. Ты это знаешь, и я это знаю. А сейчас уходи.

– Что-то частенько ты произносишь это слово, – сказал он. – «Уходи».

Это был откровенный упрек, и неприятные воспоминания о недавнем прошлом нахлынули на нее. Но тем более неприятно было услышать этот упрек сейчас. Оставив его, она сделала ему большое одолжение. Тара ни секунды не сомневалась, что он не захочет ее видеть, ведь она перевернула его жизнь вверх дном, к тому же он даже не попытался ее остановить. Когда она заговорила, голос ее стал жестче.

– Мы не станем делать это сейчас, Форд.

– Ладно, тогда потом.

– Никогда.

– Никогда? Это слишком долго, – заметил он ровным голосом, а поскольку ей самой спокойствия так недоставало, она разозлилась еще сильнее. Разозлилась на него за то, что он был совершенно невозмутим во время разговора, который разволновал ее так, что дрожали руки и хотелось плеснуть чай в его красивое лицо. Ее останавливали две вещи. Во-первых, он и без того был полуголый, а так окажется полуголым и мокрым. Смотреть, как холодный чай каплями стекает по его бронзовой груди с золотистой порослью и течет дальше, по кубикам пресса и ниже, к баскетбольным шортам, которые, намокнув, прилипнут к его достоинству, было выше ее сил.

А достоинство там весьма внушительное. Так вот, мысль эта была ей невыносима.

И вторая проблема, настоящая проблема, заключалась в том, что она откроет перед Фордом свои карты, а этого Тара допустить не могла. Он мог выглядеть со стороны прыщавым юнцом, который не думает о будущем, но она-то знала, что это не так. Ленивая улыбка скрывала острый ум. Она протянула ему пакет со сладостями и стакан чая.

Форд принял и то и другое. Их пальцы на короткий миг соприкоснулись.

– Спасибо, – сказал он. – Уверен, все изумительно вкусно.

– Ты что, пытаешься меня умаслить?

– Пытаюсь. – Он улыбнулся. – Работает?

– Нет. – Да, черт возьми!

Сквозь прозрачную стеклянную дверь Тара слышала, как болтают о пустяках дамы, так что она по-прежнему старалась говорить как можно тише.

– Пей давай: ты выглядишь так, будто вот-вот умрешь от жажды.

– Надо же, и тебе не все равно.

Да. Но дело не в том, все равно ей или нет. Все дело было в нем. Как всегда, в нем. А ведь ей уже давно не семнадцать лет, когда самым важным для нее было хорошее времяпрепровождение. Сейчас ей требуется гораздо больше. И уж точно больше того, что Форд мог ей дать. Она хорошо знала его, или по крайней мере была уверена, что хорошо знает. Она читала все статьи о нем за эти годы и вообще следила за его карьерой. Да и последние полгода, живя в Лаки-Харборе, она внимательно следила за его жизнью.

Он возмужал, в этом не было сомнения. Когда-то, еще подростком, он, казалось, искал неприятностей, но теперь повзрослел. Он был хорошим человеком, занимался любимым делом, которое приносило ему неплохой доход. Но все еще жил по принципу «как карта ляжет», не заводя длительных отношений и не позволяя себе серьезных привязанностей.

А тут она. Однажды у них уже был шанс, и они его упустили. Теперь все, конец истории.

– Не хочу снова заводить страницу в фейсбуке, – сказала она. – Мне популярность ни к чему.

– Тебе не все равно.

Отпираться было бессмысленно, ведь он всегда читал ее как открытую книгу. Когда-то Форд был для нее всем, именно он внушил ей, что в мире нет женщины краше и желанней, чем по крайней мере она, тогда еще семнадцатилетняя девушка, верила ему безоговорочно.

– Да, – согласилась Тара. – Мне не все равно.

Он долго смотрел на нее удивленно, после чего отвел взгляд и выпил предложенный чай двумя большими глотками. Удовлетворенно вздохнув, он улыбнулся ей с высоты своего роста и вернул пустой стакан.

Это была еще одна особенность, которая привлекла к нему внимание. Она была отнюдь не маленькой. При росте метр семьдесят, сегодня она еще и туфли надела на восьмисантиметровых каблуках. И все равно чувствовала себя маленькой рядом с Фордом.

Маленькой и… женственной.

– Что ж. – Тара поставила стакан на стол, развернула Форда лицом к двери, игнорируя ощущение от прикосновения к его упругим бицепсам. – Рада была пообщаться, а теперь пока.

– Что ты так торопишься? Боишься, что не сможешь и дальше держать оборону?

Поскольку это было почти правдой, она поджала губы и толкнула его в спину.

– Тише ты; если дамы услышат твои слова, то я обвиню во всем тебя.

– Я тут ни при чем. Это ведь ты не можешь держать руки при себе.

Она посмотрела вниз и осознала, что действительно все еще прикасается к нему.

Черт! Она убрала руки и осмотрелась по сторонам, очевидно, в поисках утраченного здравомыслия, но обнаружить его было непросто.

– Я не говорила, что ты виноват, я сказала, что обвиню тебя.

В ответ он рассмеялся.

– И с каких это пор тебя беспокоит мнение окружающих?

– С тех пор как мне потребовалось произвести хорошее впечатление на этих женщин. Они все дамы со связями, и я надеюсь, что они порекомендуют своим близким и друзьям нашу гостиницу. Поэтому, Форд, прошу тебя, уходи. Будешь очаровывать меня в другой раз, обещаю.

Из-за прикрытой двери все еще доносились женские голоса.

– Боже правый, – воскликнул кто-то – возможно, Этель. – У меня до сих пор щеки горят. Если этот парень будет работать здесь, то я сама заберусь на крышу гостиницы и стану зазывать народ.

Форд взглянул на Тару и многозначительно изогнул бровь.

– Я тебя умоляю! – Она бросила попытки вытолкать его, – все из-за твоего тела.

– Очарования у меня тоже предостаточно, – промурлыкал он. – Позволь присоединиться к вам, Тара. Поверь, это не повредит.

Это была еще одна особенность Форда. Он никогда не давал пустых обещаний. Его слово было надежно, как банковский сейф.

Она могла доверять ему, но не могла доверять себе. Ни на йоту.

Привалившись спиной к стене, она закрыла глаза в надежде на то, что если не будет смотреть на него, то сможет собраться с мыслями.

Но словно нарочно он оперся рукой о стену рядом с ее головой и придвинулся ближе.

– Прекрати, – сказала она слабым голосом. – Ты такой… – Соблазнительный. – Милый.

Он придвинулся еще ближе, и теперь их тела слегка касались друг друга.

– Раньше тебе нравилось, когда я был таким милым.

О да, о да, ей это нравилось. Она обожала, когда их тела сплетались. Она обожала двигаться с ним в унисон.

– Это было чертовски давно, – сказала Тара, напоминая себе самой о том, как все закончилось.

А закончилось это плохо.

Не сводя с нее глаз, Форд сделал шаг назад, но по-прежнему был слишком близко, чтобы она могла расслабиться.

Она взяла стакан со стола и вернулась на террасу, чтобы наполнить его снова. Она улыбнулась гостям и сказала:

– Я вернусь через минуту.

– Не спеши, дорогуша, – ответил кто-то. – Я бы точно спешить не стала.

Изо всех сил стараясь удержаться от гримасы, Тара снова вошла в прохладный холл гостиницы.

Форд стоял около парадной двери, но обернулся, когда она произнесла его имя. Передавая чай, она заметила, что он слегка удивлен. Он взял стакан, не сводя с нее взгляда.

– Что такое? – спросил он.

– Мне казалось, ты все еще хочешь пить.

Его губы изогнулись.

– Спасибо, но я имел в виду не это.

Тара сделала глубокий вдох, напрасно пытаясь собраться с мыслями.

– Из-за тебя я забыла о манерах. Терпеть этого не могу.

– Нет, без хороших манер ты – это не ты. – Он провел кончиками пальцев по ее подбородку. В глазах его застыла грусть. – Ты хоть иногда вспоминала, Тара? О нас?

Она и рада была бы забыть, но куда там. Слишком много эмоций было потрачено. И хотя она сумела отгородиться от мира, но стоило вернуться в Лаки-Хар-бор, как стена эта дала трещину при первом взгляде на Форда.

Впервые оказавшись здесь в семнадцать лет, она злилась на весь мир за то, что отец и его родители оставили ее с матерью на все лето, так что она возненавидела все, связанное с Лаки-Харбором.

До второго вечера пребывания в городе.

Она тогда крепко повздорила с матерью. Тара не очень хорошо знала Фиби, так что они просто не поняли друг друга. После размолвки Тара ушла гулять к океану, где столкнулась с таким же сбежавшим из дома семнадцатилетним подростком. С высоким, уверенным в себе, обходительным и дьявольски привлекательным Фордом Уокером.

Он лежал на одной из своих лодок, подложив руки под голову и глядя на звезды с таким видом, будто ему было плевать на весь мир. Хватило одной ленивой улыбки и стакана воды, который он предложил девушке, чтобы та влюбилась в него, влюбилась крепко.

Форд не был похож на парней, которых она встречала у себя дома. Он был не фермер или ковбой, равно как и не интеллектуал ботаник, которых она видела в школе. Форд был плохой парень и в то же время чертовски хороший человек, а еще очень симпатичный. Он быстро завоевал ее сердце, и она смеялась над каждой его шуткой, даже если шутка вовсе не была смешной. Его глаза горели дьявольским огоньком, предвещавшим неприятности, и в то же время он был удивительно обходительным. Они вышли под парусом в океан, залитый светом звезд, и купались в лунной дорожке.

Отныне каждую ночь она проводила в его лодке.

И, как бы невероятно это ни звучало, они все еще оставались просто друзьями. Она приходила к нему со злостью, смятением, беспокойством.

Она чувствовала себя такой… одинокой.

Форд знал, что это такое. Родители разошлись, когда он был ребенком. Мать выходила замуж еще несколько раз, так что он чувствовал, насколько эфемерны семейные узы.

Но он был оптимистом, руководствовался правилом «Создавай семью там, где можешь». И, честно говоря, именно это Таре в нем и нравилось. Ей вообще многое в нем нравилось, даже то, что он был тот еще смутьян и мог сделать так, чтобы она сама вышла из собственной «зоны комфорта».

Именно после этого они и стали больше, чем просто друзья.

Они уплыли далеко в море, сбросили якорь… и свои одежды. Так они занялись любовью – для нее это было впервые.

Но не для него.

Форд открыл для нее, какие удивительные ощущения может подарить близость, и в тот удивительный июль Тара безнадежно и бесповоротно отдалась в его власть.

Он и сам чувствовал по отношению к ней то же самое. Они не давали никаких клятв любви, но ощущали ее дыхание. Они были любовниками и дарили друг другу удовольствие – и телесное и духовное.

Такое взрослое слово «любовники». А если учесть, что Тара вскоре забеременела, отказалась от ребенка и сбежала обратно в Техас, то выходит, она оказалась совершенно не готова к взрослой жизни.

Было не важно, что подумал Форд.

Тара не побывала в Лаки-Харборе ни сразу после рождения ребенка, ни в последующие годы. Она поступила в колледж. Путешествовала. Увлекалась. Даже влюблялась. Логан Перриш был очарователен, весел и у него была медаль Национальной ассоциации гонок на серийных автомобилях. Тара вышла за него и изо всех сил старалась вписаться в жизнь Логана, которая состояла из экстремальных путешествий, рекламных плакатов и каши на завтрак.

Она была женой известного человека и делала все, чтобы муж любил ее так же, как любил свой мир гонок.

Даже когда все пошло прахом, она выполняла свои обязательства, хотя и понимала, что их жизнь – сплошная фальшь.

«Всегда притворяйся». Эти слова стали ее девизом.

Но где-то на этой дороге она потеряла себя. Казалось, что она постоянно теряла себя в той или иной степени. И что самое ужасное, Логан вовсе не был плохим, просто он оказался не тем парнем.

Так что Тара снова сбежала в Техас, где зализывала в одиночестве раны и старалась не забывать – она женщина, которая прошла через тернии и все-таки выжила.

Женщина, которая вновь потеряла себя.

Стальная магнолия внутри ее прогнулась под натиском судьбы, когда Логан прислал документы о разводе. Из-за его известности у них, конечно, имелся брачный контракт. Детей у них не было, так что она стала совершенно чистой и свободной как ветер. Логан настаивал на справедливом решении суда, так что полученными деньгами, всеми, до последней бумажки – она воспользовалась, когда ей и сестрам понадобились средства для гостиницы.

Так что теперь Тара была бескомпромиссной и неприступной женщиной. Это было необходимо, чтобы сохранить ее сердце в безопасности.

И избавиться от боли.

К несчастью, она нарушила собственное правило, связавшись с Фордом, и ее собственные разум и тело объявили ей войну.

Они хотели его. Они держали его на расстоянии вытянутой руки.

Ход военных действий усложнялся тем фактом, что теперь она жила по соседству. А Форд, как назло, умел сокращать дистанцию.

Он и не скрывал, что тоже хочет ее. По крайней мере ее тело.

Сейчас он смотрел на нее, и когда она ничего не ответила, медленно покачал головой, и горько-сладкая улыбка скривила его губы.

– Еще раз спасибо за чай, – сказал он, и тут же за ним захлопнулась дверь, так что Тара едва перевела дыхание, стараясь удержать равновесие. Как обычно, ей это удалось, и она сразу же вернулась к общему столу.

– Вот ты где, – сказала одна из ее гостий с хитрой улыбкой. – Все в порядке?

Тара улыбнулась.

– Абсолютно, – ответила она, следуя своему собственному совету «Всегда притворяйся».

Глава 4

Двумя днями позже Тара проснулась от того, что кто-то плюхнулся на кровать.

– Сегодня среда, – объявила Мэдди подпрыгнув, – видимо, для того, чтобы Тара уже наверняка встала.

– Еще немного, и моя кровать сломается, – заметила Тара, поправила подушку и добавила: – Уходи.

Мэдди дернула подушку.

– Сегодня среда.

– Если уж на то пошло, лучше бы сварила кофе.

Мэдди потянулась к тумбочке и подала ей чашку.

Тара села и сделала глоток, подавив вздох, бесполезный в данной ситуации. Мэдди объявила среду днем «поднятия командного духа». И вот отныне каждую среду они проводили втроем от начала и до конца дня, и продлится это, пока не появятся результаты.

И ни для кого не было сюрпризом, что у них ничегошеньки не получалось. Они выросли порознь благодаря тому, что Фиби очень любила мужчин.

Разных.

Отец Тары был ученым, который неизвестно по какой причине оказался на орбите Фиби. После их развода Тара осталась с отцом. Именно из-за родителей ее отца она так много путешествовала. Лишь по случайности она проводила летние каникулы с Фиби до того, как ее мать унаследовала гостиницу в Лаки-Харборе, так что визиты состояли по большей части из кемпингов и походов по окрестностям.

Отец Мэдди был художником-декоратором в Голливуде. Он тоже взял дочь к себе, когда отношениям с Фиби пришел капут. Девочка не приезжала к матери на летние каникулы, так что Мэдди и Тара на момент смерти Фиби были друг для друга просто незнакомками.

Хлоя вообще не имела ни малейшего представления, кто ее отец и, казалось, ей не было до этого никакого дела. Она единственная из дочерей воспитывалась Фиби. Она много путешествовала, как о том мечтала Фиби, и с тех пор страсть к перемещениям в пространстве у нее только усиливалась. Так что Хлоя не очень волновалась о соглашении, к которому пришли две сестры. Она вообще мало о чем волновалась. Она жила как Бог на душу положит.

Но Тара была не такой. Она жила по четкому плану.

Когда Фиби умерла и оставила дочерям гостиницу своих родителей, ни одна из них не желала заниматься этим делом. И вот шесть месяцев спустя они здесь: Стальная Магнолия, Мышка и Дикарка.

А среда объявлена днем единения.

Шел третий месяц их совместного пребывания в Лаки-Харборе, каждый день из которых был наполнен ссорами, надутыми губками и использованием всевозможных методов ведения военных действий. Как догадывалась Тара, сегодняшний день мало будет отличаться от всех остальных, но ради Мэдди она мужественно встала и оделась.

Остановка первая. Завтрак. Тара привела сестер в закусочную, где сама работала. Босс Тары, женщина по имени Джан в возрасте чуть более пятидесяти, была злой как гадюка за исключением тех моментов, когда брала деньги у посетителей. Тару она признавала только в одном виде – в фартуке и у плиты. А поскольку Тара в настоящий момент была не в фартуке и не у плиты, Джан не стала с ней любезничать.

Они сели за стол, Хлоя заказала дежурное блюдо, залезла в гадание на айфоне и спросила, предстоит ли ей свидание в ближайшем будущем. Мэдди заказала яичницу с беконом, с картофелем по-домашнему и стала болтать с Джексом по сотовому телефону. Вскоре он сказал ей что-то такое, отчего она покраснела. Тара заказала овсянку с пшеничным тостом и стала сводить дебит с кредитом в записной книжке. Это наглядно показывало разницу между сестрами.

Позже они вышли на пирс под палящее солнце и решили взять себе по мороженому. По дороге им захотелось прокатиться на чертовом колесе, которое в детстве так пугало Мэдди. Сестры мало знали друг о друге, но кое-что их объединяло – например мороженое и любовь к чертову колесу.

Ланс сделал им по мороженому. Несмотря на свои немного за двадцать, он был такого миниатюрного сложения, что походил на подростка, из-за фиброзно-кис-тозной дегенерации, которая медленно разрушала его тело, а голос его как будто доносился из-под земли. Они с Хлоей были хорошими друзьями и часто делили на двоих приключения и неприятности. Ланс не хотел брать с них денег, но Хлоя не согласилась.

– Мы заплатим, – сказала она твердо и в ожидании повернулась к Таре.

Мэдди фыркнула.

Тара закатила глаза и вытащила бумажник.

– Я отдам тебе, – сказала Хлоя.

– Ты всегда так говоришь, – ответила Тара.

– Правда? Сколько я тебе должна?

– Миллион долларов.

Хлоя ухмыльнулась.

– Я все отдам.

Тара посмотрела на Мэдди.

– Ты избаловала ее, – пожала плечами она.

– Т-с-с, не говори так, – сказала Хлоя. – Она же здесь.

Тара знала, что всегда всех держит на расстоянии и порой даже бывает холодна. Это удивляло ее, потому что сама не чувствуя дистанции, она иногда обращалась подобным образом с некоторыми людьми.

Было бы здорово не беспокоиться о деньгах, будущем и сестрах. А Мэдди и Хлоя постоянно волновали Тару больше всего на свете, чем о чем-либо еще, наверное, так же, как Мэдди – жестокий бывший, а Хлою – ее неспособностью полюбить.

Именно поэтому Тара осталась в Лаки-Харборе дольше, чем планировала. По крайней мере так она себе говорила.

– Что у нас дальше? – спросила Хлоя, когда они возвращались в гостиницу. – Я все время ношу купальник в надежде позагорать.

– Мы собираемся поплавать под парусами, – сказала президент Дня единения команды.

– Мы уже плавали на прошлой неделе и чуть не поубивали друг друга, – заметила Хлоя.

– На прошлой неделе мы плавали на каноэ, – поправила Мэдди. – И Тара чуть не убила тебя, потому что ты перевернула ее каноэ и безвозвратно испортила прическу. Не распускай руки, и выживешь в сегодняшнем приключении.

– Хм-м, – протянула Хлоя, внимательно изучая Тару, когда они поднялись на борт прогулочной яхты «Кейп Дори», которая досталась им по наследству вместе с байдарками, несколькими каноэ, рыболовным катером и полуразрушенным плавучим домом. Большинство из всего этого добра было приравнено к рентному доходу, так что им приходилось выжимать каждый пенни из доставшейся им собственности. Сбережения Мэдди уже кончились, сбережения Тары тоже подходили к концу. Это была маленькая цена, напомнила она себе, которую ей пришлось заплатить за то, чтобы начать новую жизнь. Жизнь, которую она могла прожить так, как захочет она сама, а не кто-то еще.

– Тара, – сказала Мэдди, – ты на кубрике.

– Есть! – Хлоя скинула свое откровенное платье, под которым оказалось еще более откровенное красное бикини. – Время загорать, леди.

Тара вывела их из пристани и стала ждать дальнейших инструкций от Мэдди.

– Пусти парусник по ветру, – командовала Мэдди. Она была единственной, кто знал, что делать, потому что взяла несколько уроков у Форда.

Тара тоже взяла несколько уроков у Форда. Но это было семнадцать лет назад и уроки эти не имели ничего общего с плаванием под парусами.

– Что? – спросила Мэдди, дав Таре понять, что та улыбается собственным воспоминаниям.

– Ничего.

– Ты так улыбаешься, что это вряд ли из-за «ничего», – заметила Хлоя.

Тара решила не обращать внимания на ее слова.

– Держись ветра, – последовал новый приказ.

Тара оглянулась по сторонам, чтобы понять, откуда дует ветер.

– Быстро, – торопила Мэдди, – или ты нас потопишь.

Тара не знала точно, что имела в виду сестра, но звучало это совсем не оптимистично. Парусник тяжело накренился направо, потом налево на четырехфутовых волнах. Ветер трепал ее волосы в разные стороны, так что она понятия не имела, откуда он дует.

– Западнее! – командовала Мэдди. – На запад!

– Хорошо, хорошо, – ответила Тара, смеясь над резкостью, которая появилась в ранее тихом голосочке. – Западнее так западнее.

– Левее!

Тара крутанула штурвал.

– Дергай за фал! – выкрикнула Мэдди.

Тара взглянула на нее.

– А можно по-английски?

– Поднимай парус!

– Ты должна добавить «салага» в конце, – сказала Хлоя Мэдди, поливая себя молочком для загара.

Мэдди стояла на палубе, широко расставив ноги, ветер трепал ее одежду, она была похожа на пирата нашего времени.

– Тяни! – командовала она Таре. – Обмотай вокруг лебедки.

Тара посмотрела на Хлою.

Хлоя подставила лицо солнцу, улыбаясь словно маленькая ведьма.

– Может, сейчас очередь Хлои? – с надеждой в голосе спросила Тара.

– Нет еще, – ответила Хлоя. – Моя астма пошаливает. – Она немного покашляла, потом похрипела для вида. – Видишь?

Мэдди рассмеялась.

– Добавь мокроты для достоверности.

Хлоя опять похрипела, потом и в самом деле раскашлялась.

Тара вздохнула и принялась поднимать паруса. Она хотела бы быть пираткой, отдавать приказы.

– Еще, – командовала Мэдди. – Натяни сильнее.

– Звучит пошло, – заметила Хлоя.

– Распусти кливер! – сказала Мэдди, не обращая внимания на Хлою. – Быстрее.

Она была настоящим маленьким деспотом в своих брюках-капри и майке на лямках, которые ей очень шли, даже когда она грызла картофельные чипсы.

Подождите-ка минутку. Тара прищурилась и посмотрела на чипсы. Почему такая несправедливость?

– Послушай, если ты и правда такой хороший капитан, то должна поделиться со мной.

Мэдди заглянула в сумку, делая вид, что готова поделиться. Тара знала, что сестра верит, будто чипсы – это подарок Бога. Они были главными для девушки, пока она не влюбилась в Джекса и секс с ним занял первое место топ-листа важных вещей.

У Мэдди были четкие приоритеты. И когда она с явной неохотой предложила сестре чипсы, Тара поняла, что ей и самой пора расставить по местам свои приоритеты.

Они уже час плыли под парусом, а Хлоя принимала солнечные ванны, заткнув за резинку плавок ингалятор от астмы. Ее длинные рыжие вьющиеся волосы были собраны в хвостик, торчавший из бейсболки с надписью «Непослушная девчонка», а на носу громоздились большие, как у голливудских звезд, солнцезащитные очки.

Тара осмотрела себя. Она не стала одеваться специально для этого путешествия. На ней были тонкие штаны и гармонирующий по цвету вязаный топик, который, впрочем, куда больше подошел бы для работы в офисе, но ничего лучше этого в своей чистой одежде она не нашла сегодня утром. Кроме того, всем известно, что дело не в том, сколько денег у тебя в банке и на какую подушку ночью ты кладешь голову, а в том, что ты надеваешь и как ты это носишь. Она повернулась к Мэдди.

– Нет, вот ты скажи мне, почему Хлоя ничего особенного не делает и все равно выглядит красиво.

– Спасибо, милая, – сказала Хлоя, не открывая глаз.

– Хлоя прямо сейчас собирается встать и заняться навигацией, – сказала Мэдди. – И вернуть нас обратно на пристань.

Хлоя вздохнула, но подчинилась и легко вскочила на ноги.

Тара усмехнулась и встала так, чтобы солнце заливало ее всю. У них ушел еще один час, чтобы вернуться, и она потратила это время на то, чтобы вдоволь насладиться ощущением ветра, соленых волн океана и теплом солнца, прогревающего до костей. Она с плохо скрываемым наслаждением следила за тем, как Мэдди командует Хлоей.

– Справа по борту, – крикнула Мэдди, когда Хлоя была уже недалеко от причала. – Справа по борту.

– Да что, что справа по борту?! – крикнула Хлоя в ответ.

– Справа от тебя! Будь внимательна. Справа по борту – это значит, нужно смотреть вправо. Боже мой, вы что, совсем ничего не знаете?

Хлоя недобро посмотрела на Мэдди.

– Либо ты сегодня выпила слишком много кофе, либо утром у тебя не было секса.

Мэдди отвела взгляд.

– Значит, утром не было секса, – решила Хлоя.

– Так, для информации, я встала слишком рано, и поэтому… – Мэдди понизила голос до шепота: – поэтому у меня не было секса. И вообще это здесь ни при чем.

– Как ни при чем? Ты всегда расслабленная, после того как Джекс…

– Хлоя! – сказала Тара, которая не хотела, чтобы сестра подшучивала над Мэдди, во всяком случае, не по этому поводу. – Не все вертится вокруг секса.

– Вертится, если у тебя его нет, – проворчала Хлоя.

– Что, внутренний голос беспокоит? – сказала Тара. – Кто ж тебе мешает? Заведи парня.

– Чья бы корова мычала. Ты могла бы купаться в море удовольствия с Фордом. Только не говори, что ты этого не знаешь. Ты хоть видела, как он смотрит на тебя?

Тара вздохнула.

– Ты можешь начать ссору на пустом месте.

– Лодка ничуть не хуже, – согласилась Хлоя, вовсе не обидевшись. – Кстати, о птичках. А почему тебя напрягают разговоры о сексе?

Тара покачала головой.

– Знаешь, иногда лучше вообще ничего не говорить.

Хлоя мило улыбнулась.

– Лично я упускаю любую возможность вовремя замолчать.

– Эй, – сказала Мэдди. – Это сойдет для копилки афоризмов, Тара. «Никогда не упускай возможности заткнуться…» Хлоя! – закричала она, указывая вперед. – Волна идет…

Но слишком поздно. Нос корабля захлестнула большая волна, окатив их с головы до ног.

– Ты чего такая невнимательная, – сказала Мэдди с упреком, утерев лицо от океанской волны.

– Знаешь что, – ответила Хлоя, поднимая кверху руки, – ходить под парусом для меня слишком нервная работенка.

Мэдди встала у штурвала, а Хлоя достала ингалятор и вдохнула лекарство.

– Для кого ты вообще пишешь эти афоризмы? – спросила Хлоя у сестры.

– Для дочери, – ответила Тара не задумываясь.

– А… – Мэдди улыбнулась. – Как мило. Думаешь, она их прочитает?

Тара покачала головой.

– Она удочерена, и я не могу найти информацию. Ей самой придется искать меня. – Она почувствовала, что вот-вот потеряет контроль над голосом и заставила себя замолчать. Это ее стыд и вина, что она вынуждена была оставить ребенка.

– К слову, – сказала Хлоя. – Ты уже готова сказать нам, кто отец ребенка?

Тара бросила на сестру долгий взгляд. Ее бывший муж называл этот взгляд «не заставляй меня надавать тебе под зад».

Но Хлою это не пробрало.

– Давай расскажи нам правду, – сказала она. – Это Андерсон из магазина инструментов, да? Потому что он давно на тебя западает?

– Нет, это он на Мэдди давно западает. Или западал, пока она не разбила его сердце и не стала встречаться с Джексом.

– Значит, это Форд, – кивнула Хлоя. – Форд же твой любимый медвежонок.

Тара застыла, затем осторожно заставила себя расслабиться.

– Что?

– Да, – сказала Хлоя и ухмыльнулась. – Мы всегда знали. С Андерсоном я тебя так, подколола.

– Хлоя, – вмешалась Мэдди. – Ты загоняешь ее в угол. В плане этого не было.

– В плане? – насторожилась Тара. – Так, значит, у вас есть план? Вытащить в океан под предлогом тимбил-динга, где вы могли бы меня прищучить?

– Никто не собирается тебя прищучить, – мягко заметила Мэдди. – Мы твои сестры, твоя команда поддержки.

– А если серьезно, – сказала Хлоя, – то, что ты игнорируешь Форда, к добру не приведет. Нельзя игнорировать такого красавчика.

– Я не собираюсь это обсуждать, – осекла Тара жестко.

Хлоя вздохнула.

– Я же тебе говорю: если бы мы все время разговаривали о проблемах, вместо того чтобы прятать все внутри, то мы не были бы такими угрюмыми. И под словом «мы», если уж начистоту, я имею в виду тебя.

– Это не обсуждается, – повторила Тара.

– Ну конечно, – сказала Хлоя, – замечательно. Что насчет твоего свидания вслепую завтра вечером? Об этом мы можем поговорить?

Мэдди управляла яхтой, возвращаясь в залив гораздо искуснее, чем это ранее сделала Тара. Но сейчас Таре было не до этого. Она смотрела на Хлою.

– Откуда ты узнала про свидание вслепую?

– Шутишь? Это же Лаки-Харбор. Забыла? Этель рассказала Кэрол на почте, Кэрол рассказала Дженин в офисе Джекса. Дженин рассказала Сэнди, которая рассказала Люси, что Этель свела тебя со своим внуком, с тем, что приехал навестить ее в город. Так вот: Люси «запустила» это в фейсбук.

Тара с трудом подавила стон. После чаепития с дамами из «общества садоводов» на днях Этель зажала Тару в углу и спросила, ухаживает ли за ней Форд. Тара едва не подавилась батончиком с лимонным джемом и от старомодности слова «ухаживать», и от вопроса самого по себе. Во-первых, ничто связанное с Фордом нельзя было назвать старомодным, если не считать того, что он хочет от нее. Тара ответила Этель, что никаких ухаживаний не было – умолчав о собственной похоти в адрес Форда – и вот тут-то Этель упомянула об одолжении.

Тара безрассудно согласилась, и Этель рассмеялась.

– Нет, дорогуша, ты не понимаешь, – сказала она. – Это я делаю тебе одолжение. Я устрою тебе встречу с моим внуком, Бойдом. Он замечательный милый добрый человек.

Хлоя скалилась, и Тара решила не говорить, что она уже пожалела о том, что дала согласие на это свидание вслепую.

– Таки да, я иду ужинать с ним. И что с того?

– А то, что если бы ты действительно была такой умной, как я о тебе думала, то вместо ужина с каким-то там Бойдом ты бы завтракала с Фордом.

От одной мысли о завтраке с Фордом у Тары внутри все сжалось.

– Я уверена, что Бойд – милый парень.

– Сколько лет ты ни с кем не встречалась? Два, три, десять?

Тара не стала отвечать на этот вопрос. В основном потому, что уже и не помнила.

– «Милый» – это не то, что тебе нужно. Тебе нужен…

Мэдди «случайно» стукнула Хлою реей по темечку. Тара решила не обращать внимания на последовавшую за этим свалку и взяла штурвал, чтобы они все не утонули. Паруса уже давно были спущены, так что она повела яхту в доки на моторе, и, пожалуй, сжигала бензин быстрее необходимого. Тара сосредоточилась на большой волне, которая шла прямо на яхту.

– Боже ж ты мой, – воскликнула Мэдди, подняв голову. – Правь на…

– Я знаю, – сказала Тара.

– И…

– Я знаю, – повторила Тара.

– А ты знаешь, что ты всезнайка? – спросила Хлоя между делом, выпрямляясь и поправляя бикини.

Тара снова посмотрела на нее, и Хлоя пожала плечами.

– Нам просто было любопытно.

– Нам?

Тара посмотрела на Мэдди, и та подмигнула.

Хлоя немного задыхалась, она снова достала ингалятор и вдохнула лекарство.

– Мне нельзя бороться, – сказала она с укором Мэдди, затем повернулась к Таре: – Да, нам.

Тара сглотнула обиду.

– Вы обсуждали у меня за спиной, что я всезнайка?

– Вообще-то, – сказала Хлоя, – мы обсуждали то, что ты дотошная. Тебе вечно хочется быть правой во всем. И еще твои чудачества.

– Нет у меня никаких чудачеств.

Хлоя рассмеялась.

– Но ты дотошная и тебе всегда хочется быть правой.

– Я осторожная, – сказала Тара, вздернув подбородок. Она поймала себя на мысли, что защищается. Черт побери. – А что до того, что я все время хочу быть права… ведь кто-то должен. – Она прекрасно знала, что далеко не всегда права, но они говорили о ней. Но таки да, возможно, она перегибала палку с ними, но это только потому, что она их любила.

Она не видела пользы в том, чтобы позволить Хлое страдать от своих ошибок, от таких же ошибок, которые она совершила в молодости. Хлою никто ничему не наставлял, ведь она жила с Фиби, а у Тары по крайней мере был отец. Что, впрочем, не спасло ее от нескольких крупных ошибок.

Тара отбросила мысли в сторону и сосредоточилась на навигации. Ей хотелось быть с сестрами в хороших отношениях, и, не смотря на мелкие стычки, она знала, что у них все получается. Они становились ближе.

Но самое главное, что они вот-вот запустят гостиницу. Потеряв фокус, она неправильно рассчитала курс и слишком жестко пришвартовалась к пристани.

– Простите, – крикнула она сестрам, которые чуть не свалились за борт. – Но мне бы не помешала ваша помощь.

– Ты справляешься, – проворчала Мэдди.

– Для всезнайки – да.

– Тара, – сказала Мэдди мягко, видимо, решив извиниться, – я…

– Да нет, все нормально. – Тара покачала головой. – Все нормально. Нет ничего страшного в том, что вы двое обсуждали мою личную жизнь у меня за спиной, вы ведь желали мне добра.

– Эй, мы и в лицо тебе говорим то же самое.

Тара покачала головой и пошла по сходням вслед за Хлоей, но едва не врезалась в нее, потому что Хлоя резко остановилась.

– Ты чего?

Хлоя смотрела вперед, и Тара выглянула из-за ее плеча, выдохнув «Боже мой!».

Форд стоял на палубе своего гоночного катера, промокший до нитки, отчего футболка и шорты прилипли к телу. Он как раз сбрасывал швартовочный фал, и бугры мышц на его руках вздулись от напряжения.

Таре всегда нравились его руки: мускулистые, сильные и невероятно нежные. Этими руками он мог с одинаковой легкостью вести катер в штормящих водах и доводить до оргазма.

– С тобой все в порядке? – спросила Хлоя, которая тоже не отводила взгляда от Форда.

– Да, а что?

– Да нет, ничего, просто ты только что стонала. – Она повернула голову и посмотрела на Тару. – А еще у тебя слюнки потекли.

Тара подтолкнула сестру, хотя ей хотелось врезать посильнее, затем снова посмотрела на Форда. Судя по удовлетворенному выражению его лица, он был доволен своим катером, и Тара вспомнила, как с таким же выражением лица он лежал на ней после интимной близости.

Она снова предательски застонала и закусила губу, чтобы взять себя в руки. Чтобы занять себя чем-то, она принялась крепить швартовы, но пальцы не слушались ее.

– Черт!

В поле ее зрения появились две руки, больших и умелых. Эти руки не стали выполнять за нее работу, а лишь направили ее в нужное русло, и узел завязался сам собой.

– Ну вот как-то так, – сказал Форд.

– Я бы и сама справилась.

– Она у нас все умеет делать сама, – сказала ему Хлоя, брызжа иронией.

Тара выпрямилась и бросила на сестру гневный взгляд, та в ответ лишь усмехнулась.

– Пойдем, Мэд, – сказала Хлоя. – Сдается мне, Таре нужно побыть какое-то время одной. – И ее легкая изящная фигурка направилась к гостинице, Мэдди пошла следом.

Они снова оставили ее наедине с Фордом.

Тара с трудом сдержала улыбку и стрельнула глазками на Форда, не решаясь посмотреть ему прямо в глаза, потому что знала, что размякнет. Закончив с узлом, она ступила на причал.

Форд протянул ей руку, чтобы помочь, и не отпустил, даже когда она попыталась освободиться.

Тяжело вздохнув, она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза. И, как и следовало ожидать, увидев его двухдневную щетину, смешливые морщинки вокруг чарующих глаз и непреодолимо очаровательную улыбку, она растаяла словно кусок масла на горке блинов.

– Что? – спросил он.

Она молча смотрела на его крупные и влажные формы и качала головой.

– И почему ты не полысел со временем? Или не потолстел? – Ее действительно задевало то, что в свои тридцать четыре он выглядел еще лучше, чем в семнадцать. – Мог хотя бы рыгать на людях или чесать себе где не следует.

Он изогнул бровь.

– Хочешь, чтобы я задницу на людях чесал?

– Да, – сказала она. – Можешь еще сморкаться в публичных местах.

Он улыбнулся мягкой, но уверенной улыбкой.

– Что?

– Мне кажется, или ты меня клеишь?

И как он догадался?

– Слушай, у меня и без этого проблем хватает, и проблем куда более серьезных, чем попытка возобновить отношения с тобой сейчас, когда мы живем в одном городе.

Секунду Форд смотрел на нее, затем одним шагом сократил расстояние между ними, прижав ее спиной к зданию.

– Я могу дать тебе пищу для размышлений, которые отвлекут тебя от любых других проблем, – сказал он шелковым голосом.

На этот счет она не сомневалась.

Чувствуя, что она сдается, он нагнулся и поцеловал ее в шею.

– Скажи только слово.

«Слово», – подумала она и поежилась.

Секс. Просто секс. И это будет великолепно, но этого будет недостаточно. Совершенно недостаточно.

– Нет, – сказала она с большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле.

Если он и был разочарован, то никак не показал этого. Он ушел, оставив ее одну дрожать у стены от переполнявших ее эмоций.

Что ж, это уже не первый раз.

Когда он ушел, Тара нервно выдохнула и направилась в гостиницу. Она вошла в прохладное помещение и решила собраться с мыслями.

– Миссис Дэниелс, с вами все в порядке?

Тара повернулась к Карлосу Родригесу, парнишке из местного колледжа, которого они наняли на лето разнорабочим, чтобы было кому двигать мебель, красить стены и прибираться. Когда они увидели его в первый раз, то решили, что едва ли из него выйдет хороший работник, он был весь в пирсинге и безобразных штанах, ширинка которых свисала едва ли не до колен. Тем не менее из него вышел толк. В свои семнадцать он уже был ростом под метр восемьдесят.

Тара знала из его анкеты и разрешения на работу из колледжа, что он был неглупым малым, но ленивым и склонным впутываться во всякие неприятности. Впрочем, так часто случается с детьми, у которых нет объекта для подражания и которые вынуждены заниматься неквалифицированным трудом, чтобы прокормить себя, маленьких братьев и сестер и бабушку.

– Со мной все в порядке, – заверила его Тара.

– Я прополол газон и покрасил стены в прачечной.

– Отлично. Ты уже пообедал?

– Да.

Тара знала, что он врет.

– Я оставила тебе сандвич в холодильнике.

– Спасибо, но…

– Никаких «но». Ешь его.

Он отвернулся, чтобы она не видела его лица.

– Я возьму его домой.

Где он непременно отдаст его сестрам или бабушке.

– Ешь здесь, а я сделаю еще, чтобы ты взял домой.

Он посмотрел на нее, и заметно было, как он мечется между гордостью и голодом. Соблазн поесть победил, и он пошел на кухню.

Хлоя вошла в комнату из вестибюля. Она накинула легкий сарафан поверх бикини.

– Надеюсь, ты довольна собой? – сказала она Таре. – Ты снова повздорила с Мэдди. А еще говоришь, что не любишь конфронтацию.

– Не было никакой конфронтации.

– Шутишь? Ты сам ходячая конфронтация.

– Да о чем ты говоришь? Это ты вечно все начинаешь. Ты вообще ничего не умеешь держать при себе.

Хлоя раздраженно опустила руки на бедра.

– Потому что заметать все под ковер и держать внутри себя – это по твоей части. Нет уж, сестренка, я так не могу, но поскольку меня ты все равно никогда не поймешь, то мы просто вынуждены соглашаться друг с другом или не соглашаться.

– Отлично, – сказала Тара.

– Отлично. Еще я предлагаю не разговаривать какое-то время – по крайней мере до тех пор, пока ты не научишься признавать свою неправоту.

– Я бы с радостью признала свою неправоту, если бы была не права.

Хлоя подняла руки вверх, затем повернулась к Кар-лосу, который вышел из кухни, поедая сандвич.

– Эй, милашка, – сказала она, пуская в ход свое обычное очарование, как будто только что не пререкалась с Тарой. – Как дела?

Карлос улыбнулся ей.

Хлоя умела производить впечатление на мужчин.

– Я почти закончил на сегодня, если у вас нет для меня еще каких-нибудь заданий.

– Да, – сказала Хлоя. – У меня найдется для тебя работенка. Может, ты скажешь моей сестре, что никому не нравятся самодовольные всезнайки?

Карлос не знал, на кого смотреть.

– Не надо ставить его между двух огней.

– Да ты просто боишься, что он встанет на мою сторону. – Хлоя повернулась к Карлосу спиной. – Я повышу тебя, если ты скажешь ей, что от того, что она держит все в себе, у нее появились морщины.

– На страничке в фейсбуке есть рецепт от этого, – сказал Карлос, засовывая в рот последний кусок сандвича.

«Ради Бога», – подумала Тара, сжав зубы.

– Она имеет в виду, что я…

– Напряжена, – в надежде подхватила Хлоя, смеясь. – А еще можешь сказать ей, что раздражает каждый раз натыкаться в душе на ее нижнее белье, которое она разбрасывает повсюду.

– Вообще-то, – сказал Карлос, наконец-то проявив интерес к разговору, – как раз это меня совершенно не напрягает. А в какой именно душевой?

Глава 5

Спустя несколько дней Форд поливал из шланга на небольшом заднем дворе «Любовного гнездышка» столы и стулья для посетителей. Музыка звучала совсем негромко, но как бы тихо он ни включал ее, его сосед Тэд, бывший владелец книжного магазина, всегда высовывался из окна и просил выключить ее совсем. Форд пытался представить себе, как выглядит дом этого парня изнутри. Ему казалось, что там повсюду кошки и комнатные растения.

Джекс, который пришел помочь, сидел на одном из свежевымытых столов и чатился по сотовому телефону – толку от него было не много.

– Тяжелая работенка? – спросил Форд с явным сарказмом.

Джекс не ответил.

– Эй, Джекс.

– Да, да, да… – Джекс даже не поднял темной головы от экрана, его пальцы порхали над клавиатурой. – У меня тут запарка, старик.

Форд прищурился. Когда-то Джекс был модным юристом, одевался исключительно в дизайнерские костюмы и ездил на «порше», но те дни канули в Лету и теперь он носил потертые джинсы, вытянутые футболки, ездил на видавшем виде джипе и жил с самой ленивой собакой на свете. Днями он по большей части отсыпался, а ночами развлекался с Мэдди, и Форд еще никогда не видел его таким счастливым. Форд прочитал вслух то, что появилось на экране.

– Вот непослушная девчонка! А ты знаешь, что бывает с непослушными девчонками? – Форд вздохнул. – Да, работенка у тебя действительно тяжелая.

Джекс усмехнулся и отправил сообщение.

– Главное, что у нас все получается.

– Слушай, секс тебя когда-нибудь доконает.

– А ты как-нибудь попробуй.

– Что? Заниматься сексом каждый день? – спросил Форд.

– Отношения попробуй, кретин. Сколько прошло с тех пор, как вы с этой, как ее… Ну та сноубордистка, с которой ты встречался прошлой зимой. Имена у них, слушай, как клички у котов.

– Бренди, – сказал Форд и улыбнулся своим воспоминаниям.

– Да, Бренди. – Джекс улыбнулся. – Она мне нравилась.

– Это потому, что она тебя обнимала каждый раз при встрече, а там было к чему поприжиматься.

– Она и человеком была милым, – сказал Джекс. – И чего вы расстались?

– Потому что ее мамаша регулярно спрашивала меня в эсэмэсках, когда я собираюсь жениться на ее дочурке.

– Так вот почему ты ушел в свободное плавание? А как насчет Кары? Ты ведь на ней почти женился.

– Ну, это было уже давно, она… – Она сходила с ума по славе. По его славе. В те далекие дни он всерьез занимался яхтенным спортом. – Не срослось, но ведь ты и так это знаешь.

– И все равно я ни разу не услышал от тебя весомой причины ходить бобылем, – сказал Джекс. – Ну если не считать странной неспособности принимать вещи такими, какие они есть.

– Да нет у меня никакой странной неспособности.

– Да как скажешь, старик.

– Я и говорю: нет.

– Нет? Тогда найди кого-нибудь, с кем тебе будет хорошо.

– Как только, так сразу.

Джекс убрал телефон в карман и бросил на друга серьезный взгляд.

– Тебе ведь есть с чего начать?

Форд прекрасно понимал, что его жизнь, во всяком случае, на поверхности, казалась сказкой. У него было все, что нужно, а чего не было, он с легкостью мог достать. Вот в детстве все было наоборот. Именно поэтому, еще подростком, он на какое-то время превратился в дерзкого и беспринципного эгоиста, который плевал на все и всех.

Хорошо еще, что Джекс и Сойер не такие. Они трое были лучшими друзьями, всегда держались вместе, словно банда, и всегда готовые прикрыть друг другу спины, а прикрывать было от чего. Они были одной семьей, да и до сих пор оставались.

И дело состояло даже не в том, что Форд не верил в отношения. Он верил. Мало того, на его долю выпало немало хорошего в этом смысле. Просто ему немного не повезло.

Но в том была исключительно его вина, о чем Джекс не забыл напомнить.

– А что насчет Тары? – спросил Джекс.

– В смысле?

– Давай спрошу по-другому. Ты мне когда собираешься рассказать о ваших с ней отношениях?

– Каких отношениях?

Джекс недовольно покачал головой.

Ладно. Значит, они думают, что между ними что-то есть. Что-то большое. Форд не мог себе простить того, что сделал тем далеким летом. Он работал изо дня в день, жил на лодке, чтобы не быть обузой своей бабушке. Ему в те дни было одиноко и тоскливо. Джек-са отец отправил в какой-то идиотский лагерь, а Сойер, третий мушкетер, коротал время в местах не столь отдаленных за то, что «одолжил» классический «мустанг», который по нелепой случайности принадлежал шерифу.

Форду ничего не оставалось, как ковыряться в движке, но даже эта тяжелая и любимая работа не могла отвлечь его от мыслей. Ночи, которые он проводил на лодке, были тоскливыми и одинокими, пока в его жизни не появилась Тара.

Едва увидев взгляд ее рассерженных глаз цвета виски, Форд влюбился по уши.

Он смог растопить и ее сердце. Она стала мягче, и, в свою очередь, она много сделала для него, но вот он мягче не стал.

Это был бурный летний роман. И когда Тара появилась на его лодке вся в слезах и заявила, что беременна, он отреагировал совершенно иначе, чем она. Он сказал, что у них все может получиться, что они смогут создать семью, настоящую семью. Он сказал, что бросит школу и женится на ней.

Но у Тары были свои мысли на этот счет. Она знала, что должна отдать ребенка, что не сможет предложить ему ничего в жизни. Из них двоих только у нее хватило дальновидности и смелости признать очевидное. Она объяснила Форду, что не могут пойти на это, что ребенок заслуживает лучшего, чем они могут ему дать.

И она была права. Они все сделали правильно. Форд понимал это. Он все понимал, но потерять ребенка для него было тяжелым испытанием.

А потерять Тару было еще тяжелее.

Когда она снова объявилась в Лаки-Харборе спустя семнадцать лет, эмоции, которые он было похоронил, снова всплыли на поверхность; впрочем, он воспринял это с легкостью. Он знал, что она приехала в город только для того, чтобы проинспектировать гостиницу, которую оставила им Фиби. Он решил, что она скоро уедет.

Однако шесть месяцев спустя она продолжала сыпать ему соль на раны, все время маяча перед глазами, и, судя по всему, никуда не собиралась уезжать. Он провел ладонью по лицу. Чтобы прийти в себя тогда, семнадцать лет назад, у него ушло очень много времени, но даже сейчас он чувствовал боль. Он считал, что поступил правильно, подписав бумаги и тем самым отказавшись от родительских прав на дочь. Поступил правильно как в отношении ребенка, так и в отношении Тары. И тем не менее раскаяние никогда не покидало его.

С тех пор он проживал свою жизнь так, чтобы ни о чем больше не жалеть. Он всегда легко расставался с вещами и людьми.

Он пожал плечами. Все шло как обычно, пока Тара снова не появилась на горизонте, и, судя по всему, исчезать из его жизни на этот раз она не спешила.

Она шла по жизни очень осторожно, всегда имея перед собой цель. Она была женщиной, которая знала, чего хочет и чего не хочет. И Форд знал, что как раз его она не хочет.

Он ее понимал – ведь для нее он был частью несчастливых воспоминаний. А еще он для нее был элементом риска, и это он тоже понимал. Но, несмотря на логику и здравый смысл, их по-прежнему тянуло друг к другу с неимоверной силой.

– Ты выглядишь так, словно только что посмотрел фильм ужасов со своим участием, – сказал Джекс.

Форд ничего не ответил ему, лишь посмотрел на калитку, которую только что кто-то открыл.

Это был Карлос. Парнишка частенько приходил в поисках работенки и это несмотря на то что уже работал в гостинице, подрабатывал в кафетерии, ходил в школу и управлялся с хозяйством бабушки.

Эта ситуация была Форду очень знакома.

– Привет. Хочешь подработать?

– Нет, я в порядке, – сказал Карлос. – Сегодня я в гостинице. Мэдди послала меня в город, чтобы я купил кое-чего. Она просила меня зайти к вам и сказать, что сегодня та самая ночь.

Форд кивнул.

– Скажи ей: может считать, что все уже сделано.

– Что именно сделано? – спросил Джекс.

– Пришло оборудование для гостиницы, – сказал ему Форд. – Мэдди попросила собрать их кухню сегодня. Это должен был быть сюрприз для Тары.

Джекс повел бровью:

– Неужели? – Его тон не оставлял сомнений в том, что он все понимает.

– А то ты не знаешь, что сама Мэдди с этим не справится, а Хлоя будет только путаться под ногами и раздражать Тару. Так что Мэдди попросила меня, ничего такого.

– Просто интересно, что ты помогаешь женщине, на которую, как ты сам говоришь, у тебя нет никаких планов, – сказал Джекс голосом бывалого адвоката.

Форд никогда не говорил, что у него нет планов на Тару, и Джекс это прекрасно знает, он просто отказался говорить об этом.

– Мэдди попросила напомнить, что это сюрприз. – Карлос скорчил гримасу, переступая с ноги на ногу, – видно, ему было не по себе. – Она сказала, чтобы я упомянул это дважды, поскольку вы не всегда все правильно понимаете.

Джекс усмехнулся, переполненный гордостью.

– Вот это моя женщина.

– А еще она сказала, чтобы вы держались подальше от этого, – сказал Карлос Джексу извиняющимся голосом. – Она сказала… Вот дьявол! – Парнишка достал из кармана листок бумаги и прочитал: – «Чтобы вы не лезли к Форду, чтобы оставили его в покое или можете забыть о сегодняшней ночи». – Карлос аккуратно сложил бумажку и положил в карман, не поднимая на них глаз.

– Да, это твоя женщина, – сухо сказал Форд.

– А ну дай гляну. – Джекс забрал записку из рук Карлоса, развернул и внимательно прочитал. – Вот черт, она действительно это написала. – Он протянул записку обратно.

– Так в гостинице никого не будет? – спросил Форд парнишку.

Карлос кивнул.

– Мэдди сказала, что у нее планы с Джексом, если, конечно, он все не испортит. Хлоя сегодня преподает йогу в фитнес-центре, а Тары не будет.

– Не будет, – сказал Форд. – А где она будет?

Карлос, поколебавшись, снова достал записку, внимательно перечитал, но, судя по всему, ничего об этом там не было.

Форд задумался. Возможно, она будет в кафетерии, где подрабатывала помощником управляющего. Или отправится по магазинам, чтобы накупить себе дорогой и чертовски стильной одежды. Или она станет обдумывать, как сильнее задеть его. Впрочем, нет. Это уже в прошлом.

– У нее свидание, – сказал наконец Карлос.

– Свидание? – Джекс явно удивился. – У Тары?

Если бы речь шла не о Таре, Форд рассмеялся бы, но поскольку говорили о ней, то ему было не до смеха.

– Свидание, – повторил он.

Карлос попятился к калитке.

– Ну да, Мэдди так сказала.

Что ж, с одной стороны, Форд мог бы порадоваться, что Тара поджарит на углях не его сердце, а чье-то еще, но как бы ни прокручивал эту мысль в голове, результат был один и тот же – это ему не нравилось.

Мужчина, у которого с Тарой было свидание вслепую, заказал столик в суши-баре соседнего городка.

Может, оно и к лучшему.

Она попросила Бойда забрать ее из кафетерия, во-первых, потому что не хотела возвращаться в гостиницу, чтобы переодеться, а во-вторых – и в этом она с неохотой призналась самой себе, – не хотела, чтобы Форд, который мог оказаться на пристани, увидел бы, что ее подвозят. Она и самой себе не могла объяснить почему. Но вот чего она не ожидала от Бойда, так это того, что он будет на несколько дюймов ниже ее, фунтов на пятьдесят тяжелее и что на нем будет костюм.

– А ты здесь бесплатно ешь? – спросил Бойд. – Потому что если так, то можно и здесь остаться.

– Ух ты, – сказала Джан, когда Тара подошла к своей хмурой начальнице. – Да он парень что надо.

Тара пропустила это мимо ушей.

– А у тебя есть обувь без каблуков? Потому что у меня уже шея затекла смотреть на тебя, ты уж не обижайся.

Отлично, теперь все-таки придется возвращаться в гостиницу, чтобы переобуться.

Пока они шли к машине Бойда, Тара размышляла о том, что большинство мужчин спокойно относились к ее высокому росту. Конечно, иногда ей хотелось быть пониже ростом, чтобы она могла чувствовать себя миниатюрной. Под защитой.

Но правда заключалась в том, что только с одним мужчиной в ее жизни она все это чувствовала.

– Я в самом деле не люблю, когда у меня болит шея, – сказал Бойд.

Что ж, он не любил, когда болит шея, а она не любила головные боли, приближение которых уже ощущала. А это не лучшим образом скажется на сегодняшнем вечере. Она бросила взгляд на чертово колесо, туда, где заканчивался пирс, туда, где плескался океан, и ей захотелось оказаться там и плыть под парусом.

Глупо. Она села в машину Бойда. Он не сводил глаз с дороги, пока медленно ехал к гостинице, медленно, как стадо черепах, пробирающихся сквозь ореховое масло. Парень не пропустил ни одного знака, останавливался у каждого светофора, даже если тот только начинал мигать. Когда они наконец остановились у гостиницы, Тара проверила, не появилась ли за это время в ее волосах седина, а Бойд во все глаза смотрел на гостиницу. Тара тоже посмотрела. Она гордилась тем, что ей вместе с сестрами удалось сделать. У них заняло это много времени, но гостиница выглядела привлекательно, не хватало только заполнить ее гостями.

– А ты собираешься ее красить? – спросил Бойд.

– Да. – На самом деле маляры должны были приехать завтра, она ждала их целую неделю, и если они не объявятся, то она возьмет кисть и покрасит гостиницу собственноручно.

– Потому что если ты хочешь сделать на этом деньги, то ее определенно необходимо покрасить.

– Мы сами это понимаем, – сказала Тара. – Спасибо, я переобуюсь и приду.

– Ты не обижайся, – сказал он, выходя вместе с ней из машины, – но, судя по моему опыту, мне не стоит выпускать тебя из виду.

Сюрприз. И если он еще раз скажет: «Не обижайся», – то она его закопает.

Бойд хмуро улыбнуться.

– Не думаю, что я произвожу хорошее первое впечатление на людей.

– Возможно, если ты не будешь просить их быть поменьше ростом, чем ты, это поможет, – сказала Тара.

Он кивнул:

– Отличный совет.

Они поднялись по ступеням в гостиницу.

– Эй, – сказал Бойд. – Если ты приготовишь что-нибудь для нас здесь, я не буду возражать. Бабушка сказала, что ты великолепно готовишь. Что ты можешь сообразить на скорую руку?

Великолепно: теперь ей нужно еще и готовить. Благослови его Господь. И что еще хуже, ей очень хотелось какой-нибудь вкусной, но вредной еды вроде жареного цыпленка и салата из холодного картофеля. Что еще раз доказывало, что можно забрать девчонку из Южных штатов, но не получиться забрать Южные штаты из ее головы.

– Кухня еще не совсем готова, – сказала она, не уточнив, что предыдущие восемь часов провела на кухне, готовя еду. – Оборудование еще не доставили. Я даже не распаковала посуду.

– А. Это плохо. – Они прошли внутрь, и он следовал за ней по пятам, видимо, всерьез решив не выпускать из виду. Когда она шла по первому этажу, то с удовольствием вдыхала запах свеженастланных и отполированных полов. Ее наполнила гордость, даже нечто большее, похожее на ощущение…

Дома.

Она все еще наслаждалась этим чувством, когда вдруг поняла, что на кухне кто-то есть.

В гостинице этим вечером никого не должно было быть, но под дверями кухни была полоска света и она слышала низкий, до невозможности знакомый голос, который она узнала бы где угодно.

– О, черт побери! – Голос Форда был низким и хриплым. – Так, детка, так. Вот так хорошо.

Бойд моргнул.

– Это кто там? Твой знакомый?

Да. Знакомый.

– Вот так хорошо. Давай глубже, – звучал голос.

Тара развернулась к Бойду, чтобы попросить его подождать минуту и налетела прямо на его грудь.

– Стой здесь, – сказала она твердо и ринулась к двери, чтобы взглянуть в глаза этому сексуальному, но совершенно незваному гостю, который бог знает что вытворяет на ее кухне.

Глава 6

Когда Тара зашла в кухню, то обнаружила именно то, что ожидала увидеть: Форда, владельца бара, моряка и проклятие ее существования.

Но она совершенно не ожидала увидеть, что он работает.

Он стоял к ней спиной и, с жестяной сахарницей в руках, смотрел на шкаф с выдвижными ящиками, размышляя, куда бы ее поставить.

– Форд, – сказала она с поразительным спокойствием.

Никакой реакции. Он продолжал стоять к ней спиной и изучать содержимое шкафа. Она подождала, пока он поставит банку с сахаром между солью и перцем. Отличное решение, с одобрением подумала она, но какого все-таки черта?

– Хорошо, послушай, – начала она, уперев кулачки в бока. – Это моя кухня и…

– Да! – вдруг крикнул он, напугав ее до смерти. – Так, детка! Давай-давай! – Он сопровождал это характерными движениями, а на его лице появилась самодовольная улыбка.

Заметив наконец ее, он, продолжая ухмыляться, достал из ушей наушники.

– «Маринерс», – поделился он. – Хоум-ран на третьей базе. Сладкая игра.

Бейсбол. Никакого секса на ее столешнице.

Форд поднял брови.

– Бейсбол. А ты что думала?

– Ничего я не думала.

Он сверкнул еще одной улыбкой, на этот раз несколько хамоватой. На нем были джинсы с заниженной талией, выгодно обтягивающие упругую задницу. На ногах были кроссовки. Черная футболка подчеркивала широкие сильные плечи и грудь. Да еще этот озорной взгляд.

– Кто-нибудь говорил тебе, что твой неотразимый южный акцент усиливается, когда ты врешь? – спросил он.

– Нет. Что, черт возьми, ты здесь делаешь, Форд?

Он улыбнулся.

– А еще когда ты злишься.

– Я не злюсь.

Он бросил взгляд на дверь, когда та скрипнула и в проеме показалась голова Бойда.

Тара, скрипя зубами, представила их друг другу. Мужчины обменялись рукопожатиями. Бойд внимательно посмотрел на Форда, который был намного выше его.

– Она на каблуках.

Форд вскинул голову.

– Простите?

– Я кажусь таким низким потому, что она на каблуках.

– Конечно, – выждав паузу, ответил Форд. – Все дело в каблуках. – Он с вежливой улыбкой посмотрел на Тару.

Тара почувствовала себя неловко.

– Послушай, Тина, – начал Бойд. – Нам пора идти.

– Тара, – поправила она.

– Тара, – кивнул он. – Извини. Но нам действительно пора идти, если мы хотим успеть к закускам; потом их просто не останется.

Все правильно. Только вот ей вовсе этого не хотелось. Ей хотелось чего-нибудь жареного, ей хотелось быть на этих чертовых каблуках, хотелось быть с кем-то, кто хотя бы знал ее имя.

– Думаю, будет лучше, если встретимся в следующий раз. – То есть никогда.

Бойд моргнул, медленно, как сова.

– Потому что у тебя болит голова? Если что, у меня в машине есть болеутоляющее, на случай если на свидании вдруг заболит голова.

– Да, именно потому, что у меня заболела голова, – ответила Тара, стараясь не смотреть на Форда. – Очень сильная головная боль. Прости, Бойд.

Он вздохнул.

– Все в порядке. С тобой я зашел дальше, чем с кем-либо другим. В общем, это уже прогресс, правда?

Форд повел бровью. Она сердито посмотрела на него и выпроводила Бойда, а когда вернулась на кухню, Форд, явно забавляясь происходящим, ждал ее.

– Ты воспользовалась мной, чтобы избавиться от своего ухажера, – сказал он.

– Избавиться… фу как грубо…

– Зато точно.

– И точно, – согласилась она и вздохнула. – У него дурно пахло изо рта.

– Тогда все к лучшему.

Он смеялся над ней, подлец.

– Это не смешно, Форд. Мне необходимо с кем-то встречаться.

– Я могу помочь.

– И что бы это значило?

– Все просто, – сказал он, доставая сковородку и немного масла из ее шкафа, как будто был у себя дома. – Я помню, как ты выглядишь, когда встревожена и взволнована. И еще я помню, что тебя может расслабить лишь одна вещь.

Тара вдруг вспомнила одну давнюю ночь на доке, когда после ссоры с матерью ее трясло и она была ужасно одинокой. Форд нашел ее и в удивительно короткое время заставил забыть обо всех проблемах.

Терапия обнажением. В стиле Форда.

Тогда это сработало. Тара почувствовала, как к лицу приливает краска.

– Только не секс на столе.

Он показал на сковородку.

– Вообще-то я имел в виду жареного цыпленка, но твоя идея тоже достойна рассмотрения. Иди сюда, Тара.

Сказал паук мухе.

– Я так не думаю.

Форд улыбнулся и достал упаковку с цыпленком из холодильника. Отыскав приправы и панировку, разогрел сковородку и наполнил вином бокал.

Тара оглянулась в поисках ответа на вопрос, как это проклятие могло так нагло посягнуть на ее территорию.

– Я до сих пор не могу понять, что ты тут делаешь.

– Делаю тебе сюрприз. – Форд наполнил еще один бокал, чувствуя себя как рыба в воде. Он мастерски жарил цыпленка, то и дело бросая на нее взгляды, от которых пульсировало в животе.

И где-то пониже живота.

Она пыталась не обращать внимания на влечение, которое чувствовала, но у ее гормонов были тайные планы. Тара изо всех сил старалась не смотреть на него, как вдруг почувствовала, что ей хорошо. Действительно хорошо. Тут было что-то еще. От его присутствия в комнате становилось уютно.

И, черт возьми, он умел извлекать из этого выгоду.

На кухне аппетитно запахло, раздавалось шипение и треск масла. Еще чуть-чуть, и она захлебнется слюной.

– Так что там насчет сюрприза для меня?

– Т-с-с, – прошептал он и, прежде чем она смогла что-нибудь предпринять, поднес бокал с вином к ее губам. – Просто стой здесь и отключи на пару минут свои мозги. Пять минут, Тара. А еще лучше сядь. – Он нежно опустил ее на барный стул. – Глубоко вдохни. – Он подождал, пока она наберет воздуха. – Хорошо. А теперь выдохни, только медленно. И повтори несколько раз.

Она посмотрела на него, но продолжала дышать так, как он сказал. Медленно. Вдох-выдох. Она сделала глоток. Подышала. И черт бы ее побрал, но через пять минут она действительно почувствовала себя лучше.

– Это все вино, – сказала она.

Он вновь наполнил ее бокал и протянул тарелку с жареным цыпленком.

– От компании тоже многое зависит.

Тара посмеялась над его самоуверенностью, но взяла кусочек цыпленка. А потом простонала:

– Боже всемогущий.

Он улыбнулся.

– Ну как?

– О да. Это изумительно. – Она указала на него. – Впрочем, ты это и без меня знаешь, так что не задирай нос. Но давай еще раз по порядку. Что ты здесь делаешь?

– Я здесь потому, что твои сестры попросили меня об этом. А попросили потому, что ты человек, который стремится все держать под контролем и сквернословит, когда кто-то делает что-то не так, как задумано.

– Но я не… – возразила она и сделала глубокий вдох. Впрочем, так оно и есть. Она действительно человек, который пытается взять все под свой контроль. Еще один вдох. Еще глоток вина.

Его глаза смеялись, но она старалась не обращать на это внимания. Он снова занялся перестановкой специй.

– Ты мог бы не класть базилик и тмин так близко к огню, они от этого испортятся.

Она поднялась и подошла к нему, чтобы остановить, но вдруг оказалась неожиданно близко к его сильному телу. Это было так досадно – серьезно, неужели нельзя быть менее сексуальным? – что она даже забыла извиниться. На самом деле можно было и отпихнуть его, чтобы он не мешал ей на пути.

Он стоял словно скала, отказываясь сдвинуться с места.

– Все же испортится, – пробормотала она, стараясь дотянуться до базилика.

– Не все, – сказал он, нависая над ней.

Она прикрыла глаза и задрожала. Она не знала, сколько времени прошло, каждая ее клеточка помнила и ощущала его тело. Вцепившись в столешницу, она наклонила голову и, задыхаясь, произнесла его имя, в то время как его руки потянулись к ней.

Но вместо того чтобы обнять ее, этот высокий стройный засранец без каких-либо усилий выхватил у нее базилик и уселся напротив нее.

– И мак начнет отвратительно пахнуть, если хранить не в холодильнике, – произнесла она.

Опустив голову, он понюхал ее шею.

– Не я, – беспомощно хихикнула она, – а мак.

– Ты права. Потому что ты пахнешь просто удивительно. Ты всегда так пахла.

О Бог мой! Ее колени вот-вот подогнутся.

– Я пахну жареным цыпленком.

– М-м-м. Пальчики оближешь.

Ее пальцы, вцепившиеся в столешницу, побелели.

– Так почему мои сестры попросили тебя сделать это?

– Потому что я им предложил. Джекс тоже предлагал свою помощь, но в плане кухни он совершенно ущербный, так что они его сюда не допустили.

– Но я не просила помощи.

– Шутишь? – Он развернул Тару лицом к себе, на лице его было написано удивление. – Да ты скорее себе язык откусишь, чем попросишь о помощи. Это был сюрприз для тебя, Тара. Кухня, на которой можно начинать готовить прямо сейчас.

То, что Хлоя и Мэдди сделали это для нее, тронуло Тару больше, чем она могла вообразить.

– Кстати, я принес тебе противень для лепешек. – Форд махнул рукой в сторону барной стойки. – Мэдди сказала, что ты задумала печь лепешки, а подходящего противня у тебя нет.

Она посмотрела на противень и выдохнула от изумления. Это был чугунный противень от «Ле Крузе». Совершенно великолепный.

– Он великолепен, – прошептала Тара.

Форд продолжил:

– Поэтому за покупками лучше посылать меня. – Он пожал плечами. – Я знаю, что делаю.

Это была правда. Форд всегда точно знал, что делает.

– Просто я была удивлена, увидев тебя здесь, – сказала она. – Тем более что мы… что я…

– Ненавидишь меня, – сказал он мягко.

К горлу ее подкатил комок и ни в какую не хотел проглатываться.

– Я не ненавижу тебя, Форд. И никогда не ненавидела.

Какое-то время он молчал, просто смотрел на нее, искорки в его глазах исчезли.

– Они доверили мне сделать это для тебя, – просто сказал он. – Так же как когда-то ты доверяла мне. – С этими словами он засунул наушники обратно в уши и оставил ее, вернувшись обратно к своей кухне.