— Лезть в душу? Как мелодраматично! — Мелис с трудом перевела дух. — Все не так, как ты думаешь. Ты ничего у меня не отнимаешь. От меня не убудет, если ты узнаешь про кафас. Кэролин сказала мне как-то раз, что только виновные должны испытывать стыд. Я отказываюсь стыдиться. Все равно в какой-то момент Арчер наверняка вступит с тобой в контакт и вольет эту отраву тебе в ухо.

— «От меня не убудет» — это не довод. Мне этого мало. Ты сама-то хочешь мне все рассказать?

Мелис вдруг поняла, что ей просто необходимо рассказать о себе. Этот разговор с Кемалем всколыхнул слишком много воспоминаний. Она подавляла их в себе, задыхалась, и не было рядом Кэролин, которая могла бы ее освободить и утешить.

— Да… пожалуй.

Джед отвернулся от нее.

— Ладно, расскажи мне про кафас.

— Это означает «золотая клетка». Это было что-то вроде эксклюзивного клуба в Стамбуле. — Мелис вскочила и подошла к краю ланая. — К нему примыкало еще более экзотическое место: гарем. Бархатные диваны, панели ажурной золоченой резьбы. Роскошь во всем: ведь клиентами были люди исключительно влиятельные и богатые. Это был бордель для удовлетворения любых сексуальных вкусов. Я была его обитательницей в течение шестнадцати месяцев.

— Что?

— Мне они показались шестнадцатью годами. Дети живут настоящим, причем настолько интенсивно, что не могут себе представить перемен в жизни. Поэтому, если они живут в аду, им кажется, что это будет продолжаться вечно.

— Дети? — изумленно переспросил Джед.

— Мне было десять лет, когда меня продали в гарем. Мне было одиннадцать с половиной, когда я его покинула.

— Боже! Ты говоришь — продали? Но как?

— Обычное дело в белой работорговле. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была годовалым ребенком. Родственников у меня не было, поэтому меня поместили в детский дом в Лондоне. Довольно приличное место, но, к несчастью, директору нужны были деньги на оплату карточных долгов. Поэтому он периодически объявлял кое-кого из детей «сбежавшими». «Сбежав», они неизменно оказывались в Стамбуле.

Мелис замолчала. Казалось, она вернулась в свое прошлое, забыв о присутствии Джеда. Но через несколько мгновений продолжала окрепнувшим голосом:

— Ему требовалось очень много денег, и за это он должен был поставлять им совершенно особый товар. Они сочли, что я идеально подхожу по всем параметрам. Блондинка, нежный румянец детства, и при этом я обладала еще одним крайне ценным для них качеством. Я казалась… уязвимой. Это считалось важным фактором. Педофилы обожают охотиться на хрупких детей. Это придает им еще больше могущества в собственных глазах. Хозяин борделя решил, что меня можно будет предлагать и обычным клиентам, когда я немного подрасту. Для него я оказалась ценным приобретением.

— Как звали хозяина?

— Это неважно.

— Это важно. Я избавлю мир от этого сукина сына. Как его зовут?

— Ирмак. Он уже мертв. Он был убит, когда Кемаль забрал меня и других детей из гарема.

— Хорошо. Это тот самый Кемаль, который тебе звонил?

— Кемаль Немид. — Теперь говорить стало легче. Кемаль был частью не только кошмара, но и хороших времен. — Это он привез меня из Турции в Чили. Он был мне как брат родной. Я прожила с ним почти пять лет.

— Я думал, ты жила с Луисом Дельгадо.

— Откуда ты знаешь, что я… — Ее губы дрогнули. — Ну, ясное дело, ты решил разузнать обо мне как можно больше «жареного». Я сказала тебе хоть что-нибудь, чего ты раньше не знал?

— Уилсон ничего не знал об этом самом кафасе, — мрачно ответил Джед. — Он знал только о твоей жизни в Чили с Луисом Дельгадо.

— Дельгадо — это и есть Кемаль. У него было пестрое прошлое, и он решил сменить нам имя. Он назвал меня Мелисандой…

— А потом сбагрил тебя с рук, и тебе пришлось жить с Лонтаной? Мировой парень!

Мелис яростно повернулась к нему.

— Да, он мировой парень! — прорычала она. — Ты ничего не знаешь! Он бы меня не бросил. Никогда! Это я от него сбежала. Он собирался в Штаты и хотел, чтобы я поехала с ним. Он собирался начать новую жизнь.

— Тогда почему ты сбежала?

— Я стала бы для него обузой. Пять лет я сидела у него на шее. Я его связывала. Он все для меня делал. Я была на грани нервного срыва, когда покинула кафас. Он добыл мне врача, он послал меня в школу, он всегда готов был прийти на помощь, когда я в нем нуждалась. А потом настала пора его отпустить.

— Господи, тебе же было всего шестнадцать! Будь я на его месте, я не отпустил бы тебя с Лонтаной.

— Ты не понимаешь. Мой возраст никакого значения не имеет. Я уже давно, очень давно перестала быть ребенком. Я была как та маленькая девочка в «Интервью с вампиром»: взрослый человек, помещенный в теле ребенка. Кемаль это понимал. — Мелис пожала плечами. — Фил закончил свои исследования по подводным течениям у побережья Чили и собирался в исследовательскую экспедицию на Азорские острова. Я поднялась на борт «Последнего приюта» и попросила его взять меня с собой. Я знала его все эти годы. Они с Кемалем стали друзьями, когда Фил отдал «Последний приют» внаем для инспекционных рейдов в рамках программы «Спасите дельфинов». Мы с Филом отлично ладили, и он нуждался во мне. Я вела его бухгалтерию, объяснялась с его кредиторами и вообще возвращала его с небес на землю, когда было нужно.

— И Кемаль не пытался тебя вернуть?

— Я позвонила и поговорила с ним. Он заставил меня пообещать, что обращусь к нему, если окажусь в беде.

— Но ведь ты не сдержала слова.

— А какой смысл отпускать кого-то на волю, если потом поминутно дергаешь его обратно, как чертика на веревочке? Он и так много сделал для меня: оплачивая мое образование и визиты к психоаналитику. Честно говоря, мне не хотелось продолжать эти визиты. Мне казалось, что они совершенно не помогают. Кошмары продолжали меня мучить.

— А потом ты нашла Кэролин Мьюлан?

— Да, потом я нашла Кэролин. Не наукообразную дребедень. Не жалость. Она дала мне выговориться. Потом она сказала: да, это было ужасно. «Да, — сказала она, — я понимаю, что ты просыпаешься с криком. Но все уже кончилось, и ты выжила. Ты все еще на ногах. Не позволяй этому терзать себя. Ты должна с этим справиться». Это была ее любимая фраза.

— Тебе повезло, что именно с ней тебя свела судьба.

— Да, но ей не повезло. Если бы она не встретилась со мной, она сейчас была бы жива. — Мелис сокрушенно покачала головой. — Она не хотела, чтобы я винила себя. Ее это всегда возмущало. Это была одна из моих проблем: нетрудно внушить ребенку, что он сам во всем виноват. Если я хороший, за что же меня наказывают? В глубине души я думала, что попала в кафас по своей вине.

— Ну, тогда ты действительно была сумасшедшей. С таким же успехом можно обвинить человека, привязанного к рельсам, в том, что его переехал поезд.

— Кэролин была того же мнения. Нам потребовалось много времени, чтобы вытащить меня из этой клетки. Она говорила, что винить себя неестественно. Ну вот, я с этим справляюсь. — Мелис взглянула ему прямо в глаза. — И я справлюсь с Арчером. Такие люди не имеют права жить. Он хуже тех мерзавцев, которые приходили заниматься сексом с маленькой девочкой в белом кисейном платьице. Он такой же Ирмак. Только зарабатывает на смерти, а не на сексе.

— И ты готова сразиться с ним в одиночку? Ты позволишь этому извращенцу нашептывать гадости тебе на ухо, ты будешь все это терпеть? Ну разве это не мило?

Джед был так спокоен внешне, что Мелис лишь теперь догадалась, какая ярость бушует у него внутри. Лишь теперь она заметила, каких сил стоит ему сдерживаться.

— Мне не придется сражаться в одиночку. Ты мне поможешь.

— Как это любезно с твоей стороны — позволить мне принять участие! — Джед сделал шаг к ней. — Ты хоть можешь представить себе, что я сейчас испытываю? Ты рассказываешь мне такую историю, что мне хочется разорвать на куски каждого из тех, кто насиловал ту маленькую девочку в гареме, а потом заявляешь, что я должен стоять в сторонке и наблюдать, как Арчер насилует тебя по телефону.

Он был в бешенстве. Даже на расстоянии Мелис чувствовала теперь этот клокочущий в нем гнев.

— Я тоже ненавижу это ощущение беспомощности. Но той маленькой девочки больше, не существует.

— А я думаю, существует. И что ты имела в виду, когда предложила мне с тобой переспать? Что, по-твоему, я должен испытывать, обнаружив, что занимался сексом с жертвой этого проклятого места?

— Я не жертва. И я уже занималась сексом после того, что случилось. Дважды. Кэролин считала, что мне это пойдет на пользу.

— И как? Тебе это пошло на пользу?

— Это не было неприятно. — Мелис отвернулась от него. — Зачем мы вообще об этом разговариваем? Ты же все равно отклонил мое предложение.

— Потому что в глубине души не сомневался, что это случится. Я ничем не отличаюсь от всех остальных мерзавцев, которым хотелось с тобой переспать. Черт, я все еще этого хочу! — Джед повернулся кругом и направился к раздвигающейся стеклянной двери. — В свете того, что ты мне рассказала, все это сильно поднимает меня в собственных глазах. Но ты не беспокойся: как говорила твоя подруга Кэролин, я с этим справлюсь.

— О чем ты говоришь? У тебя нет ничего общего с теми мужчинами, которые ходили в кафас.

— Ошибаешься. У нас есть кое-что общее, и это, безусловно, не привычка сдерживать свои инстинкты.

Мелис проводила его взглядом и вздрогнула, когда за ним закрылась дверь. Опять ему удалось ее удивить. Она сама не знала, чего ждала от него, но уж точно не той реакции, которую получила. Тут все смешалось: сочувствие, гнев, подавленное сексуальное влечение. И это вернуло ее из кошмара прошлого в не менее бурное настоящее.

Но, как ни странно, она испытала облегчение. Она никогда раньше никому не рассказывала о своем прошлом, кроме Кэролин, и теперь у нее возникло странное ощущение, почти катарсис, когда она рассказала Джеду о кафасе. Она снова ощутила пронзительную радость освобождения. Она словно стала сильнее. Возможно, сыграло роль осознание того, что Джед был обычным человеком, а не врачом-специалистом. Наверное, она не утратила окончательно чувства вины, над уничтожением которого так упорно трудилась Кэролин. Но Джед не считал ее виноватой. Он обвинял мужчин, сделавших ее своей жертвой. Он был рассержен, он хотел встать на ее защиту, и он хотел… просто хотел ее. И, как ни странно, ее это порадовало. Рассказ о кафасе не оттолкнул его, не уничтожил и даже не уменьшил его желания. Он принял этот период ее жизни как данность. Даже его гнев стал для нее своего рода утешением. Ведь она убедилась, что он верит в ее силы, в ее способность с этим справиться. Кто бы мог подумать, что звонок Кемаля принесет ей это ощущение покоя и силы?

Кемаль или Джед? Кемаль подарил ей утешение, а Джед — гнев, и она не знала, что для нее ценнее.

Мелис твердо знала одно: когда прозвонит телефон и она услышит в трубке голос Арчера, она будет готова с этим справиться.

— Несколько минут назад Галлей забрал Данска и Кобба, — доложил Николас, когда Джед ответил по телефону. — Что мне теперь делать? Оставаться здесь, в городе, или возвращаться на остров?

— Возвращайся сюда. Мне надо на время отлучиться.

— Голос у тебя какой-то злой. Дела идут неважно?

— С чего ты взял? Мы живем в таком прекрасном и ярком мире, в окружении таких добрых, заботливых людей! Одного этого довольно, чтобы вызвать на глазах слезы радости!

— Ну и дела! — присвистнул Николас. — Буду через час. Надеюсь, ты не скажешь, что я тебя задерживаю?

— Придется этим удовольствоваться.

Джед повесил трубку, вышел из дома и прошел по причалу. Николас, конечно, не поймет, но для него и час ожидания был вечностью. Жалость, гнев, бессильная досада душили его, он чувствовал, что вот-вот взорвется. Ему надо было вырваться на водный простор, рассекать волны, и пусть ветер выдует у него из головы эти страшные картины.

Если он не может совладать со своими эмоциями, лучше хоть на время уйти от этого подальше.

Проплыть под арками…

Нет, это никуда не годится. Он не должен отождествлять Мелис с Маринтом. Она — ключ, а не цель.

Ему ничего другого не оставалось, как сидеть на причале и ждать Николаса.

И стараться не думать о маленькой золотоволосой девочке в белом кисейном платье.

— Я знаю, вы этого не поймете, — говорила Мелис, глядя на Пита и Сьюзи в загонах. Они были явно недовольны. Дельфины сразу невзлюбили загородки, которые Кол помог ей построить возле ланая несколько дней назад. — Как бы я хотела вам объяснить!

— А разве ты не можешь? — раздался голос Джеда у нее за спиной.

Она обернулась и увидела его. Джеда не было весь день. Она заметила, что он только что принял душ, потому что его волосы еще хранили влагу. Он был босиком, без рубашки, и это придавало ему вид молодого удачливого повесы.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уж было подумал, что ты умеешь с ними разговаривать. Между вами явно есть родственная связь.

Мелис отрицательно покачала головой.

— Хотя иногда мне кажется, что они умеют читать мои мысли. Кто знает, может быть, это и правда. Дельфины — странные существа. Чем больше о них узнаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю. — Она бросила на него вопросительный взгляд. — Достал машину для производства льда?

— В настоящий момент ее монтируют на самолет. — Его красивое лицо помрачнело. — Честно говоря, пилот был несколько смущен и никак не мог взять в толк, зачем она нужна. Мне пришлось его убеждать, что мы не планируем грандиозную воздушную вечеринку с коктейлями.

— Нам надо позаботиться, чтобы ребята не перегревались в резервуаре. Это совершенно необходимо. Холод, влага и никаких толчков.

— Никаких толчков. Поэтому ты будешь держать их в этих пенопластовых зажимах?

— Тела дельфинов приспособлены к упругости водной среды, — объяснила Мелис. — Когда извлекаешь их из воды, собственный вес тела начинает давить на жизненно важные органы и травмирует их. В этих транспортных резервуарах не хватит воды, чтобы нейтрализовать вес.

— Перестань волноваться. Я сделал все, что ты просила, для их безопасности. Уверяю тебя, когда мы завтра загрузим дельфинов в самолет, им там будет удобнее, чем нам. С ними все будет в порядке, Мелис, клянусь тебе.

— Просто они… они беспомощны. Они мне доверяют.

— Значит, они не дураки. Такой женщине, как ты, можно доверять.

Мелис удивленно взглянула на него.

— Если ты дельфин, — добавил он с легкой улыбкой.

— Я так и знала, что подобный комплимент ты обязательно сопроводишь оговоркой.

— Да уж не без этого. — Джед сел рядом с ней, поболтал босыми ногами в воде. — Если без оговорок, ты еще подумаешь, что я стал сентиментальным.

— Не надейся. — За последние несколько дней Мелис обнаружила, что он динамичен и напорист, но идет на уступки: надо только убедить его, что он не прав. — Для этого ты слишком упрям.

— Кто бы говорил! — Джед вытащил рыбину из ведра, стоявшего на ланае, и бросил ее Сьюзи. — Смотри, аппетита она не утратила. — Он бросил вторую рыбину Питу. Дельфин шлепнул хвостом по воде и не взял рыбу. — А вот с ним у нас, похоже, будут проблемы.

— Его нельзя подкупить.

Мелис опустила взгляд на его руки. Красивые, сильные, загорелые руки с длинными ловкими пальцами. Ее всегда притягивали к себе руки. У Джеда Келби были необыкновенные руки. Можно было поверить, что эти руки умеют заниматься и тяжелым трудом, и игрой на фортепьяно. Мелис давно уже заметила, что он очень полагается на осязание. Она видела, как он легко касается кончиками пальцев края бокала, как ощупывает ротанговый подлокотник шезлонга. Очевидно, ему нравилось прикасаться, трогать, поглаживать, исследовать на ощупь.

— Неужели нельзя?

Оторвавшись от созерцания его рук, Мелис встретилась с ним глазами. О чем он спросил? Что-то насчет Пита.

— Он самец, обычно они более агрессивны. Но Пит отличается покладистостью. Возможно, потому, что у него не было возможности перемещаться с группой других самцов, как у большинства дельфинов.

— Разве они не образуют общей стаи?

— Нет, самки обычно держатся в женской стае, а самцы уходят в мужскую. Каждый самец, как правило, находит себе приятеля, и эта дружба нередко продолжается всю жизнь. Вот почему отношения между Питом и Сьюзи представляются уникальными. Как я уже говорила, Пит — не обычный дельфин.

— И ты сделала его своим любимцем.

— Я не делала его своим любимцем. Я лишь позаботилась, чтобы они оба смогли выжить самостоятельно в случае чего. Но я надеюсь, что сделала их своими друзьями.

— Вариации на тему Флиппера?

— Нет, было бы ошибкой думать, что дельфины — такие же существа, как мы. Они не такие, как мы. Они живут в чуждой для нас среде, в которой мы не могли бы выжить. У них другие органы чувств, не такие, как у нас. У них мозг устроен иначе. Мы должны принимать их такими, как есть.

— Но разве они не могут дружить с людьми?

— О взаимодействии людей и дельфинов существуют легенды, уходящие в глубь тысячелетий. О дельфинах, спасающих людям жизнь. О дельфинах, загоняющих рыбу в рыбацкие сети. Да, я верю, что дружба возможна. Но для этого мы должны научиться принимать их такими, как есть, и не пытаться переделать их по своему образу и подобию.

— Интересно. — Джед бросил Сьюзи еще одну рыбину. — Они брат и сестра? Или мы можем ожидать появления на горизонте целого выводка маленьких дельфинчиков?

— Они не брат и сестра. Я взяла анализ на ДНК, когда привезла их на остров. Просто они еще не достигли половой зрелости.

— Но ведь им уже больше восьми лет?

— Дельфины живут долго. Сорок-пятьдесят лет. Иногда половая зрелость наступает только после двенадцати или даже тринадцати лет, но обычно — после восьми-девяти. Так что Питу и Сьюзи недолго осталось ждать.

— И что ты об этом думаешь?

— В каком смысле?

— Сейчас у них вроде бы затянувшийся период счастливого детства. Но скоро все изменится.

— Думаешь, я стала бы возражать? — Мелис строго поджала губы. — Я не калека. Я годами изучала дельфинов с их сексуальными особенностями. Дельфины наделены обостренной сексуальностью. Судя по тому, как Пит играет со своими игрушками, могу сказать, что он будет особенно сексуален. В естественном, природном сексе ничего непристойного нет. Я буду только рада, если у них будет полноценная жизнь.

— Я никогда не считал тебя калекой, — сказал Джед. — Ты сильнее любой другой женщины из всех, кого я знаю. Ты прошла через то, что заставило бы большинство женщин — да и мужчин тоже — сломаться. Ты даже шрамов своих не показываешь.

— Потому что никто не желает задумываться о том, что с детьми может случиться что-то плохое. Людям становится не по себе, они начинают переживать. А кто же любит испытывать муки совести?! — Мелис устремила взгляд на Джеда. — Разве тебя это не расстроило?

— Не могу сказать, что мне было не по себе, — ответил Джед. — Я разозлился до чертиков. Разозлился за тебя и на тебя. Я-то уж было настроился затащить тебя в койку и оттянуться по полной, а ты меня остановила на самом интересном месте.

— Я вовсе не собиралась раздразнить тебя и бросить. Я была расстроена и действовала чисто инстинктивно. Возвращение в кафас… Я знала, что мужчина, скорее всего, оценит нечто в этом роде.

— Вот уже истинная правда. Пит здесь не единственный самец, наделенный обостренной сексуальностью. — Джед поднялся на ноги. — Но я лишь хотел сказать, что тебе не стоит беспокоиться. У меня, конечно, бывают разные моменты, но обычно я держу себя в руках.

— В самом деле? Ты затеял весь этот милый светский разговор, чтобы сказать мне это?

— Нам предстоит много времени провести вместе, и я не хочу, чтобы ты нервничала.

— Я не нервничаю. — Увидев, что он смотрит на нее скептически, Мелис пояснила: — Я не нервничаю и я тебя не боюсь. Просто иногда ты меня беспокоишь.

— Я тебя беспокою? — удивился Джед. — С чего бы это?

— Я не знаю. — Это было неправдой. Она слишком остро реагировала на него, чувствовала его приближение, ее волновало его присутствие. Мелис вскочила на ноги. — Мне надо пойти проверить толщину прокладок в зажимах. Увидимся за обедом.

— Хорошо. — Он тоже поднялся на ноги. — Сегодня очередь Николаса готовить, так что особых разносолов не жди. Он говорит, что кулинария — это предмет, не включенный в курсы подготовки шаманов.

— Возможно, я буду слишком занята… — Ее мобильный зазвонил, и она оцепенела. Только не сейчас. У нее было слишком много дел, а каждый разговор с Арчером доводил ее чуть ли не до нервного срыва.

— Не отвечай, Мелис! — Джед напрягся не меньше, чем она сама. — Ты мне сказала, что он пригрозил убить дельфинов, если ты не будешь отвечать на его звонки. Но ведь пока они в загонах, он ничего не может им сделать.

— Они не на век останутся в загонах. И, кроме того, он должен думать, что я его боюсь, что я скоро сломаюсь. — Краем уха Мелис расслышала, как он выругался, пока она нажимала кнопку. — Ты сегодня рано, Арчер.

— Это потому, что через несколько часов я улетаю, но я не мог пропустить наш разговор. Я бы этого не вынес. Я так люблю наши разговоры.

— И куда ты направляешься?

— Туда же, куда и ты. В Лас-Пальмас. Насколько мне известно, «Трина» пришла туда вчера вечером.

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Думаешь, я не держал тебя под пристальным наблюдением? Может, Келби и добрался до Кобба и Данска, но мне нетрудно было нанять новых людей. А он нанял грузовую реактивную «Дельту» и даже не пытался это скрыть. Брать на борт дельфинов — это, должно быть, так проблематично! Видимо, ты совсем свела с ума беднягу Келби, если он идет ради тебя на такие жертвы. Что тебе пришлось сделать, чтобы его заставить?

— Ничего.

— Да брось, расскажи мне.

— Пошел ты! — Мелис помолчала. — Кобб и Данск? Я должна знать эти имена?

— Только не говори мне, что ты не знаешь. Да, он изъял из оборота двух моих людей, наблюдавших за островом. Возможно, они были очень не профессиональны, иначе ему ни за что не удалось бы…

— Вероятно, он счел это несущественным, потому и не сказал мне.

— А может, он знает, как ты слаба. Только на то и годишься, чтобы употреблять тебя по прямому назначению.

— Он вовсе не так обо мне думает!

— О, да у тебя голос дрожит! А вчера, перед тем как повесить трубку, я слышал, как ты заплакала. Может, передашь мне документы? Я сразу оставлю тебя в покое.

Мелис сделала паузу. Пусть думает, что она пытается овладеть собой.

— Я не плакала. Это тебе показалось. Я никогда не плачу.

— Ты была на грани. Ты уже несколько раз побывала на грани за последние несколько дней. А ведь это не кончится, ты же знаешь. Я буду ждать тебя в Лас-Пальмасе.

— Хорошо. — Мелис не пыталась сдержать дрожь в голосе. Пусть думает, что дрожь вызвана страхом, а не гневом. — Я передам полиции, куда ты едешь. Может, они тебя арестуют и запрут до конца твоих дней.

— Этого никогда не случится. У меня большие связи. Ты имеешь дело не с каким-нибудь там жалким любителем. А на Ближнем Востоке имеется один весьма влиятельный лидер, готовый нажать на любые кнопки, чтобы я ни в чем не нуждался. Ему очень импонирует идея сверхзвуковой пушки.

— Забудь! Он ее не получит.

— Получит. Ты уже почти готова. А сейчас я включу пленку номер два, и ты будешь слушать. Я прослушал все, и эта моя самая любимая. А потом будет блиц-опрос, поэтому не пытайся ее блокировать.

После этого в трубке послышался ее собственный голос на пленке.

Мелис видела, как Джед впивается в нее взглядом, чувствовала, как все его тело наливается яростью и дрожит, словно под действием электрического тока. Она повернулась к нему спиной и ушла на край ланая.

— Сукин сын!

До нее донесся громкий стук стеклянной двери: это Джед ушел с террасы.

Мелис не оглянулась. Она прекрасно понимала, почему именно эта пленка стала для Арчера самой любимой. Записанный на ней рассказ был полон боли, страданий и ярких деталей, призванных воскресить страшные воспоминания.

Надо держаться. Она больше не та девочка. Нельзя дать ему победить.

Джед был в кухне и яростно шинковал морковь на деревянной доске, когда Мелис вернулась с ланая.

— Закончила разговор?

— Да. Он знает, что мы отправляемся в Лас-Пальмас. Он все это время следил за «Триной». За тобой он тоже следил. Он знает, что мы берем дельфинов.

— Я и не пытался сделать из этого секрет. — Нож, который он сжимал в руке, глубоко врезался в дерево. — Я думал, может, он подойдет поближе, и тогда я его вырублю.

— Нельзя резать морковь таким ножом, — нахмурилась Мелис. — Так ты палец себе оттяпаешь.

— Не бойся, не оттяпаю. Не один только Арчер умеет владеть ножом.

— Ты же говорил, что сегодня очередь Николаса готовить.

— Ему нужна была помощь, а мне — трудотерапия. Мне хотелось ощутить в руке оружие. — Джед все еще не смотрел на нее. — Душевно пообщалась?

— Все было не так уж страшно.

— Не лги мне. Я видел твое лицо.

— Ладно, допустим, это была не лучшая минута моей жизни. Почему ты не рассказал мне про Кобба и Данска?

— Да с какой стати мне тебя дергать? Я же не взял Арчера, а эти… Так, мелкая рыбешка.

— С такой стати, что мне не нравится, когда меня держат в неведении. С такой стати, что Арчер использовал это против меня.

— Ладно, в следующий раз я тебе обязательно скажу. О чем еще вы говорили?

— Он прокрутил мне одну из пленок Кэролин.

— Лучше бы она их сожгла.

— Откуда ей было знать?

— Зато мы теперь знаем. Я их сожгу. А когда поймаю Арчера, может, я и его сожгу. Изжарю эту свинью живьем на медленном огне. Сейчас мне кажется, что нож — это слишком чистая вещь для такого, как он.

Мелис попыталась улыбнуться.

— Ну, если уж ты собираешься зажарить его, как рождественского поросенка, может быть, мне стоит сунуть яблоко ему в рот?

Джед вскинул на нее взгляд, и она испугалась пылавшего в.нем бешенства.

— Мне не до шуток, Мелис! Может, ты и способна выносить садистские выходки Арчера, но меня уволь. Мне все это дерьмо уже стоит поперек горла. Не могу смотреть, как ты это выносишь.

— Это мой выбор. Ты тут ни при чем.

— Это пока я не поймал Арчера. Когда я его поймаю, все сделки отменяются. Ты хотела, чтобы я тебе помог его свалить. Я тебе помогу.

— Послушай меня, Джед Келби. Мне нужна помощь, а не покровительство. Не вздумай действовать через мою голову. Это я должна… О черт! — Из большого пальца Джеда потекла кровь. — Я же тебе говорила, возьми другой нож. — Мелис оторвала кусок бумажного полотенца, обмотала им палец Джеда, крепко сжала и подняла руку выше сердца, чтобы остановить кровотечение. — Да, я уж вижу, как ты владеешь ножом. Удивляюсь, как ты не дорезал до самой кости.

— Да какой это нож! — угрюмо проворчал он. — Просто я отвлекся.

— И еще угрожал. Так тебе и надо. — Когда кровь перестала течь, Мелис промыла и просушила ранку, выдавила на нее из тюбика немного «Неоспорина», а потом заклеила пластырем. — А теперь скажи Николасу, пусть закончит готовку. И пусть уж постарается выполнить свою работу лучше, чем ты.

— Как скажешь.

Мелис подняла взгляд, уловив какую-то странную нотку в его голосе. Он смотрел на нее так, что дрожь пробежала по всему ее телу. Она вдруг почувствовала, что они стоят слишком близко, ощутила жар его тела, мощь руки, которую все еще продолжала сжимать в своей. Она попятилась назад и выпустила его руку.

— Все верно, Мелис. — Джед отвернулся к разделочной доске. — Тебе лучше ко мне не прикасаться.

Она немного постояла, не зная, на что решиться, потом повернулась и пошла к двери.

— А может, не так уж я и прав, — раздался его тихий голос у нее за спиной. — По крайней мере, теперь ты больше не думаешь об этой проклятой пленке, верно?