Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мои путевые записи

ModernLib.Net / Художественная литература / Джоли Анджелина / Мои путевые записи - Чтение (стр. 10)
Автор: Джоли Анджелина
Жанр: Художественная литература

 

 


      Когда самолет приземлился, нас тепло встретили сотрудники ACNUR — УВКБ ООН по-испански. Действительно, как мне сказали сотрудники УВКБ ООН: «Ты будешь чувствовать, что у тебя есть семья во всем мире». Заброшенные в разные места, имеющие одинаковые цели в силу схожих причин. Я думаю, что если их спросят, почему, они все ответят: «Беженцы или перемещенные люди — одни из наиболее обделенных людей в мире». И если ты встретился с ними, то видишь, что они одни из самых сильных, самых красивых и самых способных людей в мире. Удивительные люди, борющиеся за выживание.
      Местные сотрудники посетовали на то, как сложно привлечь мировое внимание к этим местам. Борьба и война в Колумбии, продолжающиеся уже сорок лет, кажется, только усиливаются. В новостях показывают насилие, но не его жертвы. Не людей. Не семьи.
      Здесь нет больших лагерей. Все распределены по приютам.
      Мне также сказали, что очень сложно заставить беженцев говорить, разрешить доступ СМИ, потому что беженцы боятся воинствующих сторон, которые с легкостью пересекают границу и хотят, чтобы те молчали. Мне сказали: «Это не паранойя — многие были убиты».
      Ночью, как только мы приехали, меня сразу же отвели в мою комнату в доме для гостей. Я нашла лишние одеяла и обогреватель. Я рада, что здесь прохладнее, чем я ожидала. Я думаю, что они это знали. Местные девушки принесли мне пончо, на случай если я замерзну.

Пятница, 7 июня, 7:15 утра

      Уже за завтраком мы начнем информационное совещание.
      Первый офис УВКБ ООН в Южной Америке был основан в Аргентине, в Буэнос-Айресе, чтобы помочь жертвам институциональных нарушений в регионе. В 70-х годах УВКБ ООН открыло региональный офис в Перу, в городе Лима. В течение 90-х годов был открыт новый региональный офис в Каракасе, в Венесуэле, чтобы обеспечить убежище в северной части Южной Америки и Панаме для жертв внутреннего колумбийского конфликта. Ситуация ухудшилась, что привело к открытию офисов УВКБ ООН в Боготе и трех других провинциях Колумбии. В 2000 году был создан другой офис УВКБ ООН в городе КИТО, в Эквадоре.
      Мне сказали, что людей в Колумбии перемещают каждый день. Кто-то добавил: «И каждый день убивают». Мне сказали, что я замечу отличие от других стран, в которых побывала. В основном здесь живут небольшими группами городские беженцы. Большинство из них имеют профессию. Это не фермеры. Я думаю, это такие же люди, как и вы, читатели этой книги.
      Все подразделения ООН работают вместе, это как «общий дом». Специализированные агентства ООН пытаются даже занимать совместные офисы на местах. В городе Кито офисы УВКБ ООН и других агентств ООН расположены в одном здании для всех кажется очевидным, что надо работать рука об руку, но не всегда так бывает. Мне сказали, что Генеральный секретарь является горячим сторонником этой идеи. Мировая продовольственная программа (WFP — World Food Program), Программа развития ООН (UNDP — United Nations Development Program), ЮНИСЕФ (UNICEF — United Nations Children's Fund) и УВКБ ООН — все агентства ООН работают вместе.
      Но в большинстве демократических стран так не делается; видимо, это редкость. Колумбия является демократической страной, но агентства вроде УВКБ ООН, Красного Креста и других должны оказывать помощь в защите людей.
      В утреннем разговоре очень часто повторялось слово защита. Защита около двух миллионов гонимых беженцев является основной задачей УВКБ ООН. Организация осуществляет ее разными способами. Используя Женевскую конвенцию 1951 года по правам беженцев как основной инструмент, УВКБ ООН гарантирует основные права человека, а также то, что беженцы не будут насильственно отправляться обратно в страну, где они столкнулись с преследованием. Уже достаточно долго УВКБ ООН помогает мирным жителям репатриироваться в свою страну, интегрироваться в странах, предоставляющих убежище или переселяться в страны третьего мира. Используя мировую коммуникационную сеть, УВКБ ООН также стремится обеспечить хотя бы минимум еды, воды, приюта и медицинской помощи в местах массового переселения беженцев.
      Я ошеломлена сложностью ситуации. Я нахожусь в некотором замешательстве, но одно я могу сказать уже сейчас: мне кажется, что есть много вещей, которые я должна была знать раньше. Необходимо, чтобы гуманитарный кризис, настолько сильный, насколько очевидный, а также нарушения прав человека нашли освещение в СМИ, чтобы все мы знали об этом.
      Семьдесят четыре процента территории Колумбии находится под контролем партизан и военизированных формирований. (Основная часть сорокамиллионного населения живет в 25 процентах основных городов, до сих пор управляемых демократическим правительством.) Неконтролируемы в основном приграничные зоны, на которые приходится основной нелегальный оборот наркотиков, нефти, кофе, изумрудов. Но кто покупает это? Кто покупает этот «экспортный товар»? Кто поддерживает повстанцев?
      В этих семидесяти четырех процентах страны влияние правительства отсутствует или является очень слабым. В этих районах не существует никакой стабильности. Католическая церковь является здесь одним из основных партнеров УВКБ ООН. То же самое можно сказать применительно ко всей Южной Америке.
      В этот раз я приехала с визитом только в Эквадор, но мне напоминают, что я вижу лишь малую часть огромной работы. В Венесуэле и Эквадоре, граничащих с Колумбией, а также в самой Колумбии есть офисы УВКБ ООН. Панаме они тоже оказывают помощь, но граница с этой страной представляет собой болота и джунгли, одно из самых непреодолимых мест на земле. Также УВКБ ООН оказывает поддержку Перу, но на границе находятся джунгли, так же, как и на границе Колумбии с Бразилией.
      Еще немного информации: в год здесь происходит 3 000 случаев убийств и похищений. В среднем девять-десять человек в день.
      Несмотря на то, что за последние три года все больше и больше людей бегут в Колумбию, основная часть — гражданские жертвы конфликта — остается в стране. Высоко число перемещенных внутри страны лиц (ВПЛ). Кажется, что получить помощь и достоверную информацию становится все сложнее. Возможно, международному сообществу сложно правильно оценить ситуацию. По последним данным, внутри страны в день перемещается от 500 до 900 человек. Я спросила, почему они остаются в стране. Сотрудник УВКБ ООН сказал, что единственная причина в том, что в Колумбии им легче найти работу.
      Продолжающийся долгое время вооруженный конфликт унес сотни тысяч жизней и заставил покинуть свои дома более 1,5 миллиона человек. Тысячи убежали в соседнюю Венесуэлу, Панаму и Эквадор. В 2001 году колумбийцами было подано 2000 запросов на предоставление убежища в Эквадоре по сравнению с 30 в 2000 году. В течение первой половины 2002 года было зарегистрировано 2198 запросов о предоставлении убежища. Согласно Официальной статистике, за период январь-май 2002 года колумбийские беженцы находятся на седьмом месте по объему поданных заявок на предоставление убежища.
      Четыре года назад президентская кампания победила благодаря обещаниям мира. В феврале прошлого года мирный процесс развалился. Выборы были выиграны разговорами о войне, об использовании силы для наведения порядка. Я могу себе представить, как этот новый способ повлияет на судьбы людей. В любом случае гуманитарные работники готовятся к ухудшению конфликта.
      Я посетила офис УВКБ в церкви, чтобы встретиться с ищущими убежище или с теми, кто уже получил статус беженцев, чтобы послушать их истории. Ерта Лемос является главой Комитета по делам беженцев, одного из партнеров УВКБ ООН в Кито. Она говорит, что рада быть миссионером. У нее приятная улыбка, и она носит кольцо с распятием на пальце, на котором обычно носят обручальные кольца. На стенах висят постеры УВКБ ООН с фотографиями детей из различных частей света. Один ребенок выглядит в точности, как Мэддокс.
      Ерта объясняет нам, как работает этот офис. Он открывается в 7 утра, чтобы начать принимать людей, обращающихся за убежищем. Самые худшие случаи — это когда людей преследуют военизированные группы. В основном обращаются родители или одинокие дети. Много случаев, когда обращаются люди, которых пытали.
      «Эти случаи, помимо всего прочего, требуют эмоциональной и духовной поддержки», — говорит она.
      Сначала проходит краткая консультация: надо выяснить, ищут ли они убежище. Если да, то они начинают заполнять документы, чтобы заявить о своем случае. Затем идет серия консультаций. Каждый день в офис приходит около двадцати пяти или тридцати дел. Все случаи разные. Например, мать и семь детей: значит, в этом деле уже восемь человек. Офис тесно сотрудничает с правительством Эквадора, представляя тех, кто ищет убежище.
      Через окно я вижу людей, пришедших на консультацию. Я видела людей, ищущих защиты, но эти кажутся особенно подавленными, сломленными. Язык тела говорит о том же: голова немного опущена, руки крепко сжимают бумаги или пакет, в котором находится все, что у них осталось.
      Мы прошли по коридору, полному людей. Один мужчина водит взад и вперед своего плачущего ребенка. Несколько детей сидят вдоль стены. Не могу точно сказать, но кажется, что они без родителей.
      Мне сказали, что сейчас я встречусь с человеком, чью жену и детей убили у него на глазах. «Он очень травмирован, но понемногу приходит в себя». Ерта вышла, чтобы привести его. Я нервничаю.
      Он невысокого роста, одет в черно-серый свитер и рабочую рубашку. Заметно, что он старался хорошо одеться; даже имея так мало вещей. В его свитере много дырок. Его волосы зачесаны назад, и у него очень грустные глаза. Наверное, ему за пятьдесят. Доброе лицо. Симпатичный мужчина. Очень обходительный.
      Он объяснил, что он из того же района, в котором три недели назад произошла ещё одна бойня. Его несколько раз просят говорить помедленнее, чтобы они могли переводить.
      У него была маленькая кукурузная ферма. Мне кажется, он говорит так быстро, потому что воспоминания причиняют ему боль. Он хочет быстрее пройти через это. «У меня был даже джип», — говорит он. Партизаны начали вымогать у него деньги.
      Кажется, он начинает нервничать. Может быть, из-за того, что я записываю? Я попросила перевести ему, что я не буду писать его имени и что мы просто хотим, чтобы люди поняли ситуацию в его стране.
      Он продолжает. Военизированные группы пришли в его деревню и завязали бой с партизанами. Позже партизаны обвинили жителей деревни в поддержке военных. Началась бойня. Семьдесят человек в деревне было убито. «Мы не уверены, — говорит он, — партизаны ли это были». Он немного дрожит, когда говорит, и трет свои ладони.
      Ему задали вопрос на испанском. Внезапно у него на глаза навернулись слезы, и он не смог сказать ни слова. Вильям объяснил: «Я спросил его, как была убита его семья». Я смотрю на того мужчину, а он смотрит на меня, как будто говоря: «Пожалуйста, не заставляйте меня говорить об этом».
      Я перестала записывать. Он пытался сдержать слезы. Вильям сказал ему, что все в порядке. Он может говорить, о чем хочет. Мужчина извиняется. Вы можете себе это представить?! Кто-то извиняется потому, что не может объяснить, как была убита его семья.
      Он встает, задирает рубашку и показывает нам два пулевых ранения. Сейчас на месте ран небольшие шрамы, размером в пять центов. «Сестры помогли организовать медицинскую помощь. Это было три года назад».
      «УВКБ ООН помог мне начать небольшой бизнес, и я открыл свое кафе. Дела налаживаются. Когда я пришел, все, что у меня было, — это только одежда, которая была на мне».
      Он говорит, что незаконные вооруженные формирования находятся где-то в Эквадоре. Здесь он получил письмо с угрозой.
      «Мы не убили тебя в Колумбии, мы убьем тебя здесь».
      Я спросила его, почему они считают, что такие люди, как он, представляют опасность. Потому что он был кем-то вроде местного авторитета в своей старой деревне, и там были убиты партизаны. Он вытаскивает старый, потертый кошелек и разворачивает бумагу, которая явно представляет для него ценность. Это официальный документ. Это доказательство того, что он подавал жалобу и беспокоится о своей безопасности. Другое письмо запрашивает переселение в другую страну, так как он не чувствует себя в безопасности в Эквадоре.
      Мы поблагодарили его за беседу. Он поблагодарил нас за то, что выслушали. Когда он уходил, он улыбался. Вильям извинился за то, что заставил его вспомнить печальные моменты его жизни. Он собрал наши чашки из-под кофе. Я думаю, что по привычке. Он вытер стол так, как если бы он обслуживал нас в ресторане.
      Несколько минут спустя он вернулся и вручил мне маленькую тарелку с едой. Вильям сказал: «Он приготовил это, чтобы угостить нашего гостя». Он улыбнулся. Я не знала, что сказать.
      Следующей вошла женщина, она принесла свечи и икебаны из цветов, чтобы показать, чем она зарабатывает на жизнь. Она достала фотографии своего сына. На одной из них ему три года. «Когда мы приехали». Другая фотография — это школьная идентификационная карточка. «Сегодня ему восемь лет». Ее муж был юристом. Очень видная семья. Ее кузен был кандидатом в президенты. «Его убили». Ее муж расследовал это дело.
      «Он получал письма с угрозами о том, что он не должен больше этим заниматься». Мы спросили почему.
      «Торговцы наркотиками были одними из тех, кто ему угрожал, поэтому дело касалось и того, чтобы остановить их деятельность. Мой муж не отвечал на угрозы и продолжал защиту. Затем они убили его брата. Правительство дало нашей семье охранников. Потом стало известно, что торговцы наркотиками дали деньги телохранителям, чтобы те убили нас. Тогда мы сбежали. Когда мы приехали, мой муж не смог работать. Здесь другие законы, и мы сами не отсюда. Мне надо было кормить семью, поэтому я вспомнила, как все это делается».
      Она указала на свечи и икебаны, которые принесла с собой. «Сестры в этом лагере помогли мне начать производство, чтобы я могла зарабатывать на жизнь». Она продолжает: «Мой муж заболел и умер».
      Она хотела продолжить свой рассказ, но расплакалась. Кажется, она не может остановиться. Сейчас она говорит очень быстро. Я спросила Вильяма, о чем она говорит. Она говорит о том, что пыталась заработать достаточно денег на лекарства.
      Когда он умер, она осталась вдвоем с сыном. Она продолжает говорить, но смотрит в окно, и слезы текут по ее лицу. «Мой муж умер 16 сентября».
      Мы пытаемся поговорить с ней о чем-нибудь другом, чтобы отвлечь ее от болезненных воспоминаний. Мы говорим о ее цветах. Я купила у нее несколько икебан, чтобы украсить домик для гостей УВКБ ООН.
      Потом мы встретились с мальчиком, который только что приехал из Колумбии. Он представился, но я снова опускаю его имя ради его безопасности. Четырнадцатого июня ему исполнится шестнадцать лет. Он крутит в руках свой рюкзак. У него большие широко открытые карие глаза.
      «У меня есть два брата, одному семнадцать, другому пятнадцать. Сейчас мы живем здесь с нашей тетей, они из Эквадора. У нас нет отца. В январе 2000 года мою мать заставили присоединиться к партизанам. Они разрешали нам навещать ее каждые три месяца, в мае и июне 2000 года. Они заставляли ее обучать их компьютеру и письму. Когда мы приходили к ней в прошлый раз, командир пытался заставить меня остаться и присоединиться к войскам. Моя мать отговорила их тогда, но просила меня передать бабушке, чтобы мы уезжали. Бабушка продала все наше имущество, чтобы переехать. Три месяца спустя мы услышали о том, что наша мать исчезла, бежав от партизан, а также и от полиции, потому что теперь они и ее считали партизанкой».
      Я заметила, что его рука темно-красного цвета. Возможно, родимое пятно? А может быть, ожог.
      «В апреле прошлого года умерла моя бабушка. В Эквадор мы попали незаконно. Но нам пришлось так сделать, у нас не было паспортов. Мы были очень напуганы. Я до сих пор еще не могу ходить в школу».
      Я спросила его, кем он хочет быть, когда вырастет, нравится ли ему спорт?
      «Да, когда я пойду в школу, я буду хорошим учеником. Я хочу быть образованным. Но сначала я должен помочь своим братьям и только потом себе».
      Затем в комнату вошла женщина, очень взволнованная. Она извиняется. Только что она говорила с сестрами о том, почему покинула Колумбию. Она нервно крутит кольцо на своем пальце. Она была вынуждена уехать из Колумбии, так как военизированные группы убили ее мужа, у нее девять детей: пять мальчиков и четыре девочки.
      «Они вытащили моего мужа из дома, протащили его несколько кварталов и там убили. Нам сказали, что у нас всего два часа, чтобы уйти. Мы пошли на автобусную остановку, где какой-то мужчина заметил, что мы плачем. Он посочувствовал нам и дал немного денег, чтобы мы могли на автобусе доехать до границы. Мы с детьми бежали через границу. Мужчина, ехавший в грузовике, остановился и спросил, что у нас случилось. Я рассказала ему, и он посадил нас в кузов своего грузовика и накрыл тентом. Я продала все драгоценности, что у меня были, и мы смогли заплатить за мотель и немного еды. Несколько дней спустя владелец отеля дал нам конфеты на продажу, чтобы мы могли продать их на автобусной остановке и заработать немного денег. Я встретила другого жителя Колумбии, который рассказал мне об этом месте, где можно попросить убежища».
      Затем она пришла сюда. Это было в прошлом декабре. «Теперь я нахожусь здесь на законных основаниях, я могу работать уборщицей. Я плачу арендную плату за небольшую комнату, где мы живем с детьми».
      Она вытаскивает бумагу — это сертификат, подтверждающий то, что ее заявление о статусе беженца было принято. «Наконец-то мои дети смогут постоянно ходить в школу».
      Она очень рада, что люди здесь все очень добрые и отзывчивые. «Я благодарна людям Эквадора».
      Когда мы возвращались в машину, два человека, с которыми мы только что разговаривали, сказали, что они очень огорчены смертью монахини, которая им помогала. Монахиня погибла в автомобильной катастрофе. С ней были еще три монахини, выжила только одна. Авария произошла из-за отказа тормозов. Организация монахинь Бразилии работала здесь двадцать лет. Сестра, с которой я только что встречалась, получила письмо с угрозой, в котором говорилось, что тормоза были специально поломаны, чтобы убить ее сестер, и что это послужит ей предупреждением. Смысл в том, чтобы перестать помогать колумбийцам.
      Мы разговариваем за ланчем.
      В основном все беженцы — замечательные люди, но они всего лишь люди. И их миллионы. Поэтому, конечно, многие оказываются травмированными, они не могут пройти через все эти ужасные ситуации и остаться в здравом уме. Случается, что беженцы нападают на сотрудников УВКБ ООН.
      Одна из историй была о мужчине, который во второй раз подал заявление об убежище, после того, как ему было отказано. (Причиной могло быть, например, уголовное прошлое.) Он внезапно вытащил канистру с бензином, вылил все на себя и на сотрудника УВКБ ООН и поджег. К счастью, на работнике был кожаный плащ, и он смог высвободиться от державшего его мужчины. Оба выжили, но с сильными ожогами. Позже этот сотрудник получил письмо от мужчины, который пытался его убить, с извинениями и объяснениями того, как отчаянно он просил о помощи. Но, как они говорят, помни, что на одного такого человека приходится тысяча, которые остаются добрыми и терпеливыми. Которые мирно живут без всякой агрессии.
      Разговор зашел о женщине, которая делает икебаны, и которая рассказала о смерти своего мужа и о том, как тяжело было достать деньги на лекарства. Во время ланча мне сказали, что кто-то, кто знал дело ее мужа, сообщили, что он был действительно болен и осознавал, какой обузой он стал. Поэтому он совершил самоубийство…
      Мы остановились около рынка-выставки Отавалос (товары и ремесленные изделия). Это очень знаменитый рынок в этой части мира. Я купила шахматы ручной работы, фигуры которых изображали испанцев и индейцев. Еще я купила свитер из шерсти альпаки для Мэддокса. Удивительные, красивые, волевые, сильные лица мягкого темно-коричневого цвета, загорелые на солнце. Их руки говорят о том, что жизнь полна тяжелой работы. Многие мужчины носят мягкие фетровые шляпы с длинными черными кисточками по краям. Женщины одеты в широкие хлопковые платья, украшенные вышивкой цветов. Эти люди — успешные торговцы; известно, что они торгуют с Нью-Йорком.
      Маленькие гитары, сделанные из панциря броненосца.
      На улице они играют в теннис, как они это называют, но у них нет ракеток, и они отбивают мячик руками. Пока я наблюдаю за ними, сидящий рядом мужчина играет на гитаре троим своим детям. Простая, но в то же время богатая история и культура. Простая из-за их честного и прямого образа жизни. Просто гуляя среди них по улицам, начинаешь чувствовать себя лучше, чем дома. Есть в этом что-то удивительное и приятно отличное от того, к чему мы привыкли. Когда мы уезжаем, кто-то говорит: «Здесь в Имбабура основным блюдом является гвинейский поросенок. Мясо маринуется накануне ночью, затем они запекают его в арахисовом соусе. Лучше, чем кролик, не такой жирный». Я до сих пор не знаю, что об этом думаю.
      Мы получили очередной звонок по поводу багажа Лионелло. Багаж находится в Милане и прибудет только в 11 вечера. Ему придется вернуться обратно в Кито, это два часа пути. Какое-то время спустя снова позвонили и сказали, что багаж сегодня не прибудет вообще.

Суббота, 8 июня

      Я проснулась в 7 утра. Холодно. Прошлой ночью Италия играла в футбол. У нас в группе УВКБ ООН два итальянца. Попытка узнать счет матча получилась весьма забавной. Сначала им сказали, что итальянцы выиграли со счетом 2:0, потом, что проиграли 1:2. Мы до сих пор не знаем точно.
      Некоторые из нас проспали, и их пришлось будить. Мне сказали, что это из-за того, что мы находимся на большой высоте. Также это является причиной икоты. Я как раз икала. Странно.
      Я скучаю по Мэддоксу. Я не представляю, как сотрудникам ООН не позволяют привозить с собой семью. Они месяцами не видят своих детей. Если вы спросите у них об этом, они ответят, что для них это очень тяжело. У всех есть фотографии, но потом они говорят, что люди, с которыми они работают, — беженцы; многие из них потеряли своих детей. А они, по крайней мере, знают, что их семьи находятся в безопасности.
      Сейчас мы поехали в полевой офис УВКБ ООН, находящийся в городке Ибарра. Он небольшой, и они делят его с местной церковью.
      Сейчас мы в непосредственной близости от колумбийской границы. Ближе подъехать нельзя: это слишком опасно. Это первое место, куда попадают беженцы, пересекая границу. Этот офис открыли в октябре из-за растущего числа людей, бегущих из Колумбии. В ведении офиса находится 250 километров границы, и он постоянно сотрудничает с полевым офисом в Колумбии.
      Многие молодые люди, которые не хотят участвовать в войне, пересекают границу. Это служит основной причиной для открытия проектов, ориентированных на профессиональное обучение, которое позволит обучаемым впоследствии самим зарабатывать на жизнь. Чтобы предоставить им дальнейший выбор в жизни.
      Я встретилась с еще одной сестрой из Бразилии, которая тоже носила распятие на кольце на безымянном пальце. В 1998 году епископ Ибарры начал пытаться помочь насильственно переселяемым в Ибарру людям. Епископ попросил сестер о помощи. Число мигрантов сейчас еще выше, чем в 1998 году.
      В этом офисе, как и в большинстве других офисов УВКБ ООН, работают социальные работники, адвокаты, офицеры защиты, добровольцы, служащие программы и регистрации, люди со всего мира. Они подготовили специальный «безопасный дом», который я посещу позже.
      В период с января по июнь 2002 года здесь было более 4000 беженцев, в том числе 3000 ищущих убежище.
      УВКБ ООН замечает возрастающее количество несовершеннолетних, избегающих насильственного призыва в армию. Мне сказали, что сейчас я встречусь с их друзьями из Колумбии. Это семейная пара с маленьким ребенком (наверное, ему года четыре) и еще какой-то мальчик, который, кажется, сам по себе. У мужчины с собой гитара. Я снова обещаю не использовать их имена в своем журнале. Они кивают в знак согласия, говоря: «Да, это важно». Несмотря на то, что они находятся здесь, они опасаются за себя. Эта пара показывает мне на карте, где они жили в Колумбии. Чтобы уехать из Колумбии, необходимо преодолеть много препятствий. Каждые десять километров военизированные группы устраивают проверочные пункты, а через следующие десять километров — проверочный пункт партизан. У военных есть список тех, кто должен умереть, и они проверяют документы. Иногда они сжигают машины или просто убивают людей. Иногда из семьи в восемь человек на место прибывают только трое. Из-за этого много людей приезжают шокированными.
      «Мы ушли из дома 10 октября прошлого года. Партизаны угрожали моему мужу».
      Они сказали что-то на испанском, и все заулыбались. Они протестанты. Тогда ночью у них был пост накануне праздника. На ночь они уходили из дома. Когда они вернулись, то обнаружили, что их дом сожгли. У УВКБ ООН есть фотографии.
      «У нас три сына и одна дочка. Все, что не сгорело, мы отдали своим детям».
      Они улыбаются, рассказывая свою историю. Маленький мальчик сидит на коленях сотрудника и жует банановые чипсы.
      «Что нам оставалось после того, как они сожгли дом?».
      Они прибыли в Ибарру 22 октября.
      «Мы любим нашу страну, — говорит она, но еще больше мы любим свою жизнь».
      Следующими входят мужчина с гитарой и его жена. Он управлял маленькой фермой. «Она мне не принадлежала, я был управляющим».
      Ворвались вооруженные люди. То ли военные, то ли партизаны. Никогда не знаешь, кто есть кто, потому что они не носят никакой формы.
      Иногда они могут просто остановиться и сказать: «Дай нам что-нибудь поесть». Я всегда отвечаю «да», И не спрашиваю, кто они. Двадцать пятого октября к дому подошли трое мужчин и попросили еды. Я не знал, что кто-то из враждующей группы следил за домом. Я шел по дороге в магазин, и меня остановили двое мужчин. Было семь часов вечера, немного темно, но я заметил за ними еще несколько человек.
      Они сказали: «Ты помогаешь партизанам». Тогда я понял, что это военные.
      «Выверни карманы», — сказали они.
      Я так и сделал и положил все на землю.
      «Подними свою идентификационную карточку». Они забрали ее.
      «Теперь мы можем выследить тебя по всей Колумбии. Мы можем убить тебя». (Это обычное дело для военных забирать идентификационные карточки. У них есть компьютерная база данных и агентурная сеть по всей стране).
      Они сказали, что у меня есть двадцать четыре часа на то, чтобы убежать, иначе они сожгут весь дом вместе с моей семьей, пока мы спим. Поэтому я ушел со своей женой и сыном Фернандо».
      Когда он произнес это имя, ребенок поднял голову и улыбнулся. У него кашель. «К счастью, мы знали нескольких людей в Эквадоре, поэтому остались там на восемь дней».
      «Вы не хотели оставаться рядом с границей?» Это я спросила. Все засмеялись. Мальчик сказал, что он слишком напуган, чтобы говорить. Одно из вооруженных формирований пыталось завербовать мальчика, ему тогда было очень тяжело.
      Мужчина хочет сыграть песню на своей гитаре.
      В связи с выборами усилилась насильственная вербовка людей. Я не знаю или не понимаю позицию УВКБ ООН по отношению к этой ситуации, но я думаю, что всем ясно: различные группы пытаются создать свои армии, готовясь к войне.
      Они проводили нас до машины. Семьи пожимают мне руку и говорят спасибо. Но я плохо себя чувствую — я не сделала ничего, чтобы помочь им.
      Наша следующая остановка — столярная мастерская, профессиональное обучение. УВКБ ООН одолжило денег Хосе при условии, если он согласится обучать и нанимать на работу других беженцев.
      Отец избранного президента Колумбии был убит при попытке похищения членами FARC. Поэтому у него были причины для ненависти. Некоторые люди беспокоятся, что будет еще больше военных действий. Насилие порождает только одно — еще большее насилие.
      Многих мужчин здесь зовут Хосе. Они шутят, что Хосе в Южной Америке то же самое, что Мухаммед в арабских странах. Я встретилась с человеком по имени Хосе. У него был мебельный магазин, когда он жил в Колумбии.
      Это место было основано в феврале. В марте они начали работать. Хосе очень горд: они уже сделали пять комплектов. У них проблемы с продажами, нет места для витрины.
      «Они могут более успешно торговаться, зная, что мы беженцы и отчаянно хотим продать».
      Снаружи у них есть склад. Они не считают это плохим образом жизни. «Мы хотим поддерживать надлежащие навыки, рабочие места».
      Они уже пытаются связаться с большими магазинами в городах. Колумбийцы очень предприимчивые люди.
      Мы подходим к группе молодых ребят, неуверенно стоящих в углу. Один мальчик — он новенький — слишком стесняется, чтобы говорить. Двум близнецам я дала фотоаппарат Полароид — поиграть. Они гордо фотографируют друг друга, держа футбольный мяч, который мы принесли. Хосе показал нам место на задворках, где они выращивают свеклу, морковь и салат-латук. Он говорит о том, как можно обеспечить еще больше рабочих мест.
      «Я знаю, что тем, кто недавно приехал, очень трудно найти работу, и даже когда ты получаешь статус беженца, это все равно сложно. Мы не хотим, чтобы люди ходили и попрошайничали».
      Я спросила его, как он попал сюда и стал беженцем. «К счастью или нет, я заключил контракт на изготовление мебели для армии. Партизаны рассердились».
      Затем, как обычно, ему угрожали. У него было двадцать четыре часа, чтобы уйти.
      «Я взял чемодан. Я потерял все. Я посадил семью на самолет. К счастью, у меня были на это деньги».
      Ночью он уехал на мотоцикле.
      «Меня остановили люди с фонариками. Я увидел, что они носят такие же ботинки, как партизаны. Я подумал, что это партизаны. Меня трясло. Я дал им документы, когда они попросили. Я ни о чем не спрашивал. Я солгал и сказал, что у меня назначен прием у доктора очень рано утром, поэтому я вынужден ехать ночью. Они проверили. Потом я понял, что они военные. Меня не было в их списках».

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12