— Добрый день, госпожа Форсеус, — галантно приветствовал ее Ники, встав и отвесив ей почтительный поклон.

Он видел, что Алиса все еще колеблется, и надеялся, что, если будет сдержан и вежлив, она успокоится и перестанет думать о том, почему ей не следовало сюда приходить. Пройдет еще один день, и они станут близки по-настоящему, а сегодня — что ж, время еще терпит. Заметив, как она дрожит, как судорожно прижимает к себе корзинку с рисовальными принадлежностями, он окончательно уверился в том, что душу ее раздирают сомнения. Она казалась ему юной девушкой, невинным подростком, стоящим на пороге первой любви, и он не хотел, чтобы она убежала от него в испуге.

— Добрый день, господин Кузанов, — едва слышно ответила на приветствие Алиса.

— Прошу вас, госпожа Форсеус, зовите меня Николаем. И, может быть, вы тоже позволите мне обращаться к вам по имени? Здесь, на природе, формальности этикета кажутся неуместными. Кстати, я принес вам каталоги, — поспешил добавить Ники, заметив, с какой тревогой она на него смотрит.

Как только он коснулся столь интересной для нее темы, Алиса тут же забыла про свои сомнения и с видимым удовольствием потянулась за протянутыми книгами.

— Меня зовут Алиса, — сообщила она, не поднимая глаз. Каталоги она взяла с благоговением, как величайшую драгоценность, после чего уселась на траву в некотором отдалении от князя.

Николай старался не делать резких движений, поскольку Алиса напоминала ему трепетную лань, которую так легко вспугнуть. Вскоре, однако, ее природная живость взяла верх, и она, не сдерживая восторга, принялась рассматривать литографии. Ники, с удовольствием за ней наблюдая, позволил себе высказать несколько замечаний о художниках, рассказывал, как та или иная картина выглядит в натуральную величину, упомянул о своих встречах с Крамским, Репиным, Шишкиным и Саврасовым. Алиса слушала его с неподдельным интересом, глаза ее сияли, щеки раскраснелись. Узнав, что Ники знаком с ее кумирами, она засыпала его вопросами и не замечала, когда он придвигался к ней поближе, чтобы указать ей на какую-нибудь деталь литографии. Во всяком случае, она не напрягалась, не пыталась отодвинуться, и это еще больше вдохновляло Николая.

Время в разговорах об искусстве пролетело незаметно. Она была воодушевлена, оживлена, разговорчива, он, отвечая на тысячи ее вопросов, держался безукоризненно вежливо и даже сдержанно. Правда, время от времени Ники касался Алисиной руки, указывая на что-то особенно интересное, или же легко дотрагивался до ее локтя, переворачивая страницу. Но все эти тщательно спланированные движения проделывались с абсолютно невинным видом. Казалось, это происходит совершенно случайно, поскольку всякий раз маневр бывал предпринят с осторожностью. Не подозревая ничего дурного, Алиса тем не менее живо реагировала на его прикосновения — краснела, опускала глаза. Николаю было приятно видеть, что его присутствие ее волнует; он понимал, что в ее поведении нет кокетства, что она действительно существо добродетельное и невинное, однако добродетель ее уязвима. Ведь если на нее так действует едва заметное касание пальцами, то можно только предвкушать, как ответит она на его умелые и настойчивые ласки!

Между тем Алиса была потрясена шквалом нахлынувших на нее чувств. Большую часть ночи она промаялась без сна и все-таки не смогла не прийти на свидание с князем, хотя и пыталась себя удержать. Обуревавшие ее эмоции были для нее новы и удивительны, теплая волна, пробегавшая по телу, пугающе приятна. Она говорила себе, что так нельзя, нужно немедленно уйти, пока не поздно. Но уйти она не могла…

Решение принял Николай, поняв, что ему следует откланяться. Нет смысла предпринимать, вполне возможно, безуспешные попытки соблазнить еще не решившуюся женщину — озадаченную, колеблющуюся, но все еще не решившуюся. Собрав волю в кулак, Ники сказал, что Алисе, по-видимому, пора домой, поскольку после захода солнца стало прохладно.

— О да, конечно! — Алиса вскочила, хватаясь за возможность закончить это свидание, от которого ее била дрожь и колотилось сердце и которое она, сама себя за это коря, никак не хотела прерывать. — Вы очень внимательны. Огромное вам спасибо за то, что показали мне каталоги. Уже много лет я ни с кем не беседовала с таким интересом, — сказала она и улыбнулась.

Николай, стоявший совсем рядом с ней, был сражен искренностью и теплом ее улыбки.

— Я бы осмелился предложить вам, Алиса… — сказал он, тщательно подбирая слова, поскольку отлично понимал, что желания лишь начинают в ней просыпаться, а страх перед возможными опасностями еще слишком велик. — Если бы вы завтра днем тоже пришли сюда на прогулку, я бы велел одному из слуг принести пейзаж Шишкина сюда, раз уж вы не хотите заглянуть ко мне на чай.

Алиса колебалась лишь мгновение. Она страстно желала посмотреть картину, а еще больше ей хотелось увидеться еще раз с князем Кузановым. То, что Николай упомянул о слуге, дало Алисе повод счесть эту встречу вполне пристойной и забыть об опасениях.

— С огромной радостью! До завтра.

Помахав ему на прощанье рукой, Алиса быстро пошла через рощу к дому. «Слава богу, что муж уехал по делам в Хельсинки», — с облегчением думала она. Обычно он пристально следил за тем, чем занимается жена, а когда уезжал, приказывал своему сыну от первого брака присматривать за мачехой. К счастью, пасынок Алисы был не так бдителен, как ревнивый господин Форсеус, так что она была в пределах своего поместья относительно свободна. Оно было обширным, и Вольдемар Форсеус считал, что самое драгоценное из принадлежащих ему сокровищ надежно скрыто от посторонних глаз.

Следующее утро оказалось сырым и пасмурным. Алиса, к своему удивлению, очень расстроилась, когда горничная раздвинула шторы и она увидела серое, затянутое тучами небо. Ей страшно хотелось вновь встретиться с князем Кузановым, а в такую погоду прогулка могла не состояться. Большую часть утра она просидела у окна, читала вслух дочке и старалась не думать о том, какое волнение вызывал в ней этот человек.

Проснувшись, Николай тоже взглянул в окно и среагировал бурно.

— Черт подери! — взревел он.

Пожалуй, совращать даму в дождь довольно хлопотно, даже если она и придет, несмотря на погоду. А ведь это, по условиям пари, третий, заключительный день!

«Ну почему мне так хочется заняться любовью с этой госпожой Форсеус?» — думал Ники. Совсем недавно он сетовал на то, что женщины ему приелись. И дело не в деньгах, на которые он поспорил, ему было, в общем-то, все равно, выиграет он эти пятьдесят тысяч или проиграет. Проигрывал Ники с не меньшим достоинством, нежели выигрывал. К этой женщине он испытывал странную и удивительную тягу, мало похожую на обычное вожделение. Алиса была добродетельна, и в том, чтобы соблазнить столь нравственную особу, было нечто притягательное. Это его и возбуждало.

В полдень наконец засияло солнце. Ники позвал Юкко, камердинера, и велел ему приготовить картину. Он заказал также на кухне корзину с закусками, которую двое слуг понесли на место свидания.

Юкко, которого Ники знал с детства, был не только слугой, но и другом, причем лучшим, нежели девять из десяти его приятелей. Ники обычно добродушно переносил все его шуточки, и сегодняшний день не стал исключением.

— Да не волнуйся ты, Юкко. Я буду осторожен, ты только делай все, что я скажу. После того как госпожа Форсеус рассмотрит картину, я тебе дам знак, ты возьмешь картину и уйдешь, оставив нас вдвоем. Юри вчера, седлая мне лошадь, сказал, что старик-купец отправился в Хельсинки и вернется не раньше, чем через две недели. Он это знает точно: его сестра служит у Форсеусов горничной. Так что разгневанного мужа опасаться не приходится, — сказал Ники с усмешкой.

— В таком случае мне не надо будет стоять на страже и охранять вас от нежданных гостей, — улыбаясь во весь рот, заметил Юкко.

— Нет, на сей раз в этом не будет никакой необходимости. Когда я дам знак, отправляйся домой и можешь побаловать себя бутылочкой моего нового коньяка. Попросишь Алексея, чтобы принес. Он знает, где это.

Николай снова намеренно пришел раньше. После того как Юкко установил картину у одной из берез, они оба в ожидании госпожи Форсеус улеглись на траву.

Она вскоре появилась, запыхавшаяся, потому что, боясь опоздать, последнюю часть дороги бежала. Кателина в тот день раскапризничалась, никак не хотела засыпать, и Алиса не могла уйти, не успокоив дочку. Кроме того, она все пыталась саму себя отговорить встречаться с Николаем, но, как всегда, безуспешно.

Присутствие Юкко успокоило Алису, и они втроем долго любовались пейзажем березовой рощи, почти такой же, как и та, которая их окружала. Шишкин мастерски передал настроение раннего утра, деревья на холсте стояли, как живые, картина была поистине замечательной. Алиса бурно восторгалась, Ники с ней соглашался, а Юкко, бросив взгляд на пейзаж, тут же от него отвернулся и стал рассматривать ту, которая была истинным предметом данной встречи.

Выждав положенное время, Юкко встал и, забрав картину, удалился, а Николай с решительностью настоящего боевого офицера перешел к действиям по заранее намеченному плану. Очаровательно улыбнувшись, он сказал:

— Позвольте мне предложить вам то, что мой шеф-повар счел подходящим для завтрака на траве, — и приподнял крышку корзины.

Любая женщина, увидев ее содержимое, неминуемо пришла бы в восторг. Ники расстелил белоснежную скатерть, и пока он расставлял хрусталь, серебро и фарфор, Алиса любовалась яствами — холодной курицей, фаршированной трюфелями, маринованными артишоками, спаржей, копченой лососиной и икрой, паштетом в форме розочек, свежей, присыпанной сахаром клубникой и золотистым печеньем, уложенным в серебряную плетеную корзиночку. Потом он налил в бокалы шампанское, один из них он протянул Алисе и сказал весело:

— Может быть, первый тост мы выпьем за здоровье государя-императора? Это его любимое шампанское — «Вдова Клико».

Алиса, глядя на него широко распахнутыми глазами, только кивнула.

— Здоровье государя! — провозгласил Николай и осушил свой бокал.

— Здоровье государя, — повторила Алиса, смущенно улыбаясь, и пригубила шампанское.

Пикник получился удачным. Ники был в ударе и смог без труда очаровать Алису, напомнив ей о той роскошной и беззаботной жизни, которой она лишилась шесть лет назад. Они беззаботно болтали, смеялись каким-то пустякам; Ники говорил без умолку, приводя ее в восторг и почти гипнотизируя, Алиса слушала, отвечала, забыв про то, что встреча эта — на грани благопристойности. Шесть лет она провела пленницей старого и злобного мужа, и теперь ей казалось, что к ней возвращается та радость жизни, на которую она более не смела надеяться. Забыв про осторожность, Алиса наслаждалась обществом Николая, ловила его ласковые взгляды, упивалась комплиментами, которыми он ее одаривал. Он стал для нее средоточием того счастливого и беззаботного мира, к которому она уже не принадлежала.

Это бездумное веселье прекратилось в одно мгновение. Внезапно возникла непонятно-тревожная пауза. Николай, сидевший совсем рядом с Алисой, поймал ее испуганный взгляд и своего не отвел.

— Нет-нет! — прошептала она взволнованно и попыталась встать.

Не обращая внимания на ее слова, Николай обнял ее за плечи и притянул к себе. Он знал, что она либо замрет в его объятиях, либо ответит на них. Алиса ахнула и отклонилась назад. Дыхание у нее было неровным, он чувствовал, как она дрожит. Когда Николай нежно поцеловал ее в губы, она обвила руками его шею и осторожно погладила по волосам, трепеща при этом, как испуганная лань.

В следующую секунду Алиса вспомнила, что так себя вести не подобает, и попыталась высвободиться.

— Пустите меня! Пустите, прошу вас… — взмолилась она, пытаясь его оттолкнуть, но желания, проснувшиеся в ней, сделали ее слабой и безвольной, и побороть их она не могла.

— Нет, — глухо ответил Николай, осыпая ее поцелуями.

Он поднял Алису на руки, не обращая внимания на ее робкие возражения, отнес под сень берез, уложил на траву и начал раздевать, непрерывно бормоча какие-то нежные слова, успокаивая ласками, пока она наконец не закрыла глаза и не затихла.

Умело разобравшись с крючками, пуговицами, шнурками, Ники спустил платье с плеч Алисы, развязал бретельки нижней рубашки и прижался губами к шее, наслаждаясь ароматом ее кожи. Запах женщины всегда возбуждал его, ему кружила голову эта пряная свежесть. Он уже почти обезумел от желания, но сдерживал себя, потому что чувствовал, как она дрожит от его прикосновений. Освободив ее от бесчисленных рубашек, подвязок, шелковых чулок, он стянул с ее восхитительных бедер кружевные панталоны и отбросил их в сторону. Она лежала перед ним во всей ослепительной красоте своей наготы, пунцовая от смущения и волнения.

Николай наклонился и нежно поцеловал ее, заставив чуть приоткрыть губы. Потом он снова стал ласкать ее, легко скользя пальцами по бедрам, пока не добрался наконец до самого укромного местечка. Пальцы его были сноровисты и проворны, и скоро она уже извивалась и трепетала от наслаждения. Кожа у нее была шелковистая, мягкая, теплая. Наконец Алиса, глубоко вздохнув, открыла глаза. Поняв, что сопротивляться она не собирается, Николай поцеловал ее более требовательно, и она ответила на его поцелуй со всем пылом страсти, поддавшись его настойчивому языку.

Услышав тихий вздох, означавший полную капитуляцию, Николай довольно улыбнулся. Быстро разоблачившись, он лег с ней рядом, заключив ее в свои объятия. От прикосновения его обнаженного тела Алиса задрожала. Руки ее скользнули к его плечам, сомкнулись на спине, словно она не хотела уже никогда не выпускать его из своих объятий.

Нежные ласки, игра его быстрых пальцев, долгие поцелуи, трогательные слова, которые он шептал, — все это сыграло свою роль. Ники осторожно раздвинул ей ноги, лег сверху и мгновенно погрузился в сладостную плоть. Алиса тихонько вскрикнула. Войдя в нее, он на мгновение изумился: лоно Алисы было напряженным, как у девственницы, хотя он чувствовал, что она возбуждена до предела. Ники подумал, что, пожалуй, впредь придется удлинять прелюдию к любовным играм. Но неужели все эти сплетни и грубоватые шуточки правда? Неужто ее муж и в самом деле настолько стар, что она уже забыла, что такое любовь мужчины?..

— Прости, — шепнул Ники ей на ухо. — Тебе не больно?

Веки Алисы трепетали, губы были полуоткрыты.

— Нет, — пробормотала она и, прижавшись к нему еще теснее, обвила ногами его бедра.

Николай начал нарочито медленно, осторожно, а она извивалась под ним, судорожно впиваясь пальцами в его плечи. Он умело сдерживал страсть, наслаждался неторопливо, со вкусом, умышленно возбуждая Алису все больше и больше, заставляя желать его все сильнее, вынуждая отвечать на его ласки каждой клеточкой тела. Он не торопился, намеренно оттягивая апогей, и медлительность его была упоительно-мучительна для обоих.

Алиса позабыла и о стыде, и о страхе, отдавшись порыву страсти, так мастерски спровоцированному Ники. Ей казалось, что ее тело пробудилось от глубокого сна. Прерывисто дыша, она все шире раздвигала бедра, чтобы он мог проникнуть в нее еще глубже.

Николай прислушивался к восклицаниям, срывавшимся с ее полуоткрытых уст, и понимал, что она явно впервые испытывает подобное наслаждение, впервые отдается кому-то с таким пылом. Это приятно волновало его.

— Ну, радость моя, давай, давай со мной вместе, — бормотал он ласково, едва касаясь губами ее шеи, и его нежные словечки возбуждали ее еще больше.

Ники еще в ранней юности понял, что нашептанные на ушко признания и всякие страстные глупости могут возбудить женщину гораздо сильнее, чем четверть часа бурных ласк. Щеки Алисы пылали, грудь бурно вздымалась.

— За мной, мой ангел! — нежно шептал он.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.