Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мальчик из Ковентри

ModernLib.Net / Джойс Грэм / Мальчик из Ковентри - Чтение (стр. 1)
Автор: Джойс Грэм
Жанр:

 

 


Грэм Джойс
 
Мальчик из Ковентри

      Все чувствовали, что вот-вот грянет большая буря, но Касси, казалось, знала день и час. С июня по октябрь 1940 года город много раз атаковали с воздуха - бомбы градом сыпались на Ковентри. Дымились искореженные фабрики, магазины, кинотеатры. Несколько раз немцы даже обстреливали с бреющего полета пулеметным огнем мирных людей на улицах. Жертв среди гражданского населения было немало, во время первых налетов полегло около двухсот человек.
      Ковентри - самое сердце Англии, и Адольфу Гитлеру хотелось показать, что он хирург, способный оперировать это сердце. Ковентри был красивым городом со средневековой архитектурой, георгианскими окнами-розетками. Он гордился своими великолепными соборами и живописными старинными зданиями, по нему можно было судить об историческом наследии центральных графств. К тому же в Ковентри фирма «Армстронг-Уитворт» сконструировала бомбардировщик «Уитли», первый самолет, проникший в воздушное пространство Германии и ставший орудием пытки для Мюнхена. Нет, это была уже не хирургия. Фюрер хотел обрушить свой кулак на Ковентри и обратить его в прах. Буря уже повисла над городом, но, если бы жители знали, когда она начнется, катастрофа не была бы такой страшной.
      А Касси знала. Ей шел всего семнадцатый год, и откуда рождалось ее знание - словами не выразить, он знала это нутром. У нее кровь бежала не так, как у всех. Может быть, с ней говорила луна, тучневшая в ночном небе. Как бы там ни было, ее знание описанию не поддавалось. Она уже успела понять, что, заговори она с кем-нибудь об этом, никто ей не поверит; не дослушав, скажут: малахольная, что с нее взять. И, зная наверняка, она никому не рассказывала. Как мертвые.
      - Мертвые нас слышат, - говаривала Марта, - да только сказать ничего не могут.
      Началось это однажды ранним утром - она проснулась под мелодию, крутившуюся в голове. Ее сон, и без того нарушенный сиренами и ночами, проведенными в убежище Андерсона в глубине сада за домом, лопнул, как яичный желток, и какая-то часть ее пролилась. Она почувствовала, как что-то мягко потекло внутри нее, и сунула руки между ног. Там было влажно, и в памяти всплыл обрывок сна - ослизлая смазка, оставленная сновидением. Бити и Марта еще спали в своих комнатах. Касси накинула халат и спустилась вниз.
      Мотив никак не отставал. Касси не раз слышала эту музыку, было в ней что-то привычное, успокаивающее. Она включила радио, настроенное на волну Би-би-си, и услышала ту же мелодию, нота в ноту подхваченную аппаратом. Касси выключила радио, но музыка продолжала играть - слабее, но не теряя ни единого такта, ни единого перехода. Снова включив приемник, сидя на стуле, она не отводила взгляда от аппарата, пока музыка не кончилась. Смолкнув по радио, мелодия прекратилась и в голове.
      Касси поднялась к себе, впопыхах оделась и извлекла из-под кровати жестяную чайную банку с японской лаковой росписью. Там хранились ее сбережения. Высыпав содержимое в кошелек, она опять спустилась, надела пальто и вышла на улицу, с тихим щелчком прикрыв за собой дверь. Утро выдалось холодное, подморозило, на почву сел иней. Касси двинулась в город.
      Она поднималась по Тринити-стрит в верхнюю часть города, прямиком в музыкальный магазинчик «Пейнз». Слишком рано - было еще закрыто. Она стала у входа и принялась ждать.
      Хозяин магазина появился через полтора часа.
      - Охота пуще неволи, - сказал он, доставая блестящую связку ключей. Чтобы Касси дала ему дорогу, ему пришлось жестом отстранить ее.
      - Мне нужен патефон, - сказала Касси, как только они вошли в магазин. - Новый.
      Хозяин включил свет.
      - Позвольте мне снять пальто, - ответил он. - У нас пожар?
      «Скоро начнется», - проговорил голос в голове у Касси.
      Он показал ей новейшие модели проигрывателей. Касси очаровали волоски, словно выталкиваемые у него из ноздрей и ушей маленькими взрывами.
      - Это граммофон «Хиз Мастерз Войс». Он снабжен бакелитовым рычагом звукоснимателя, поставляется в таком вот элегантном буковом корпусе…
      - Да.
      - В смысле - да?
      - Беру.
      - Но вы не спросили меня, сколько он стоит. - Хозяин смерил эту девчонку, совсем еще ребенка, подозрительным взглядом. - Сколько ты можешь заплатить?
      Касси опорожнила кошелек. Хозяин вздохнул.
      - Есть тут у меня несколько бэушных ящиков. Попробуем что-нибудь подобрать.
      Нашелся один-единственный граммофон, за который Касси была в состоянии заплатить. Деньги ушли до последнего пенни. Она сказала:
      - Мне нужна пластинка. Не знаю, как называется. Но вы узнаете. Вот эта музыка. - И она напела мелодию, звучавшую утром по радио и у нее в голове.
      - «Серенада лунного света». Она у меня есть, но как ты собираешься расплачиваться? Хоть я и сбавил тебе несколько шиллингов на этом ящике, у тебя ушло все подчистую, так ведь?
      Касси лишь сосредоточила на нем взгляд и, едва заметно покачиваясь, скрестила ноги в лодыжках.
      Хозяин магазина насупился, но прошел за прилавок и, порывшись в пластинках, нашел запись Глена Миллера.
      - Ладно, бери. Но когда появятся деньги, отдашь. Ясно? Не понимаю, с чего я это делаю.
      «Потому как у меня власть над тобой», - подумала Касси.
      Проигрыватель оказался тяжелым, ей то и дело приходилось останавливаться, перехватывать ручку, меняя руки, но она мужественно дотащила покупку до дому. По пути перед ней вырос на тротуаре офицер противовоздушной обороны в защитном шлеме, руки в боки.
      - Эй, девчуха, ты чего без противогаза? - грозно прикрикнул он.
      Она обошла его - он застыл, уставившись ей вслед.
      Когда она вернулась, Марта и Бити были уже на ногах. Касси влетела в гостиную и протиснулась мимо них, не промолвив ни слова.
      - Ты где была? - обратилась к ней Марта. - Завтракать будешь?
      - Что это у тебя? - Бити разглядывала граммофон. Касси лишь молча протопала наверх.
      - Ох и с характерцем девица растет, - посетовала Бити.
      - Ну уж некоторых ей не переплюнуть, - сказала Марта. Бити уже собиралась произвести ответный выстрел, но не успела - из комнаты Касси поплыли звуки «Серенады лунного света». Музыка наполнила дом, словно росистый туман.
 
      Несколько следующих дней Касси ставила пластинку снова и снова. Она лежала на кровати - иногда голая - и слушала. Сначала Бити и Марте это просто действовало на нервы. Марта пыталась выудить из дочери, зачем она спустила все свои сбережения на граммофон, но ответа так и не добилась. А Бити взяла и купила Касси еще два шлягера Глена Миллера и принесла кипу пластинок от подруги, тоже работавшей на авиазаводе, - они остались от ее погибшего брата, который служил на флоте, и уж больно тяжко было держать их в доме. Но из них Касси не трогала ни одной. Она сидела в своей комнате наверху и крутила «Серенаду лунного света». А когда Марта или Бити начинали злиться не на шутку, она просто уходила из дому и подолгу не возвращалась.
      Ночами, когда сна не было ни в одном глазу - что бы там не лишило ее покоя - и когда мать и сестра не потерпели бы ни малейшего звука из ее комнаты, она съеживалась на краю кровати, натянув одеяло, и смотрела, как луна медленно тучнеет, прибывает, питает ее силой, словно через пуповину. Когда начинали выть сирены, она была готова - помогала остальным наскоро собраться, добежать до убежища Андерсона, ставила чайник - наполнить фляжку, пока они ворчали, промаргиваясь; ее помощь была особенно нужна Бити, которая клепала бомбардировщики по десять часов в смену и которой, в отличие от Касси, нужен был сон.
      Тогда сирены чаще всего звучали по случаю ложной тревоги, и Касси это знала - знала, что можно было бы спать себе дальше, что в эту ночь бомбить будут Бирмингем или другой город центральных графств. Но даже в убежище ей не удавалось вздремнуть. Как-то перед рассветом Бити встала, чтобы облегчиться в жестяное ведро. Сонная Марта, щурясь, спросила:
      - Слышь! Отбой, что ли?
      - Да не, мам, это Бити в ведро писает. Иди спи.
      Бити хронически недосыпала. Как и многим женщинам Ковентри, ей приходилось работать для фронта по десять, а то и по двенадцать часов в смену. «Не падайте духом, девушки! Разбомбим фрицев! » Призыв находил у нее горячий отклик, платили неплохо, у нее никогда раньше не водилось столько денег. Но с этими сиренами по ночам она чувствовала себя изнуренной и легко могла вспылить.
      Однажды вечером до Касси донесся крик сестры снизу:
      - Касси, еще раз поставишь эту чертову музыку, хоть разочек, слышишь - мало тебе не покажется! Поняла?
      Касси не ответила. Она лежала на кровати в лифчике и трусах. Звучала «Серенада лунного света». Когда мелодия кончилась, Касси лениво потянулась к пластинке и поставила ее снова. Тут же по ступенькам лестницы застучали туфли. Бити распахнула дверь, ринулась прямиком к граммофону, подняла рычаг с иглой, сдернула пластинку с деки и разбила ее об колено. Потом повернулась и посмотрела Касси прямо в глаза.
      Касси не отвела взгляда. Бити с воплем, стуча туфлями, ретировалась вниз. Касси это не очень тронуло. Музыка жила внутри нее - целиком, до последней ноты. В любой момент по своему желанию она могла включить ее или выключить.
      Мало того, фокус с радио она проделывала снова и снова. Стоило музыке забрезжить у нее в голове, Касси шла, включала Би-би-си и слышала ту же мелодию, звучавшую четко и громко. Никому не говоря ни слова, она проверила свою способность научным методом. Ясно - по неведомо каким причинам она «слышит» радиопередачи прямо из эфира. Ей не нужна была радиоприемная аппаратура. Такой аппаратурой каким-то образом оказывалась она сама.
      Но у нее хватило ума никому об этом не рассказывать.
      А еще что-то происходило с ее телом. Груди слегка округлились, соски стали нежными и чувствительными. Половые губы тоже набухли, и глубоко внутри что-то зудело, сочилось. Онанизм стал для нее насущной потребностью. Пока Бити не сломала пластинку, Касси часто, лежа на кровати под простыней, ласкала клитор и тискала соски под дразнящие звуки «Серенады лунного света». А на улице можно было убедиться, что все это еще и имеет отклик. Она могла убедиться, какое впечатление производит на мужчин. Солдаты, моряки и летчики в увольнении жаждали ее - это видно было по тому, как они пожирали ее глазами. К тому же она умела заставить их оглядываться на нее - и не в переносном смысле, а в буквальном: ей всего лишь нужно было упереть взгляд в чей-нибудь затылок, например, в автобусе или в очереди на отоваривание карточки, и в ту же секунду объект вынужден был обернуться и взглянуть на нее. Действовало безотказно. Она знала, что притягивает к себе какие-то силы. Что это были за силы, она понятия не имела, но силы были необычные. Она применила их тогда к продавцу пластинок, незаметно для него. Да, впрочем, они никогда этого не замечали. С ними штука легко проходила - с мужчинами.
      Но это было еще не все. Больше всего ее взвинчивал сам факт того, что она знает о грядущей атаке. Вселял в нее ужас и взвинчивал.
      Вечером 12 ноября она пошла с Бити на танцы. Марту уже давно перестало беспокоить времяпрепровождение девочек. Хотя Касси было всего шестнадцать, она вполне могла сойти за двадцатилетнюю, и Марта больше не пыталась удерживать ее дома. Хотя к старшим дочерям она была строже, к Касси она проявляла больше снисхождения - может быть, из-за притаившейся повсюду смерти. Она рано поняла: запрещай - не запрещай, Касси все равно поступит по-своему. Все-таки ей удалось вытянуть из обеих обещание, что в случае налета они пойдут в убежище, как положено, а не побегут домой.
      Они шли в город. Касси была взбудоражена. Луна набирала полноту, напоминая серебристую осеннюю тыкву, и, хотя ночь была довольно морозной и ясной, лучи прожекторов метались по звездному небу, касались трех городских шпилей, прорезывали ночь. Бити пыталась успокоить сестру.
      Оказалось, что можно было и не стараться. Как только они вошли в танцзал и Касси услышала оркестр, она устремилась прочь от Бити. Когда Бити ее нашла, та уже отплясывала джайв с каким-то летчиком - его влажные волосы были зачесаны назад, глаза сверкали страстью.
      - Не слишком-то поспешай себя подарить, - едва успела шепнуть Бити, но Касси уже закружилась в танце, размахивая руками.
      Плясунья.
      Не прошло и часа, как Касси уже стояла в тени собора на Бейли-Лейн, прислонившись спиной к холодной сырой средневековой стене, задрав юбку. Из-за затемнения фонари на улице не горели.
      - Ух, да тебе не терпится, - сказал летчик. Она возилась с его ремнем.
      - Может быть, мы никогда больше не увидимся. - Касси вцепилась в ворсистый воротник его кожаной летной куртки. - Ты только представь себе. Значит, мы можем упустить случай перепихнуться.
      «И я так и останусь целкой», - подумала она.
      - Слушай, ты прямо как парень рассуждаешь.
      - А что, плохо?
      - Да нет, нет… просто… м-м-м, здорово пахнет от тебя.
      - Хватит болтать. Давай.
      Где-то очень близко завыла сирена. Летчик выругался.
      - Не обращай внимания, - сказала Касси. - Это еще не оно.
      - Что?
      Может быть, завтра ночью. Или послезавтра. Но не сегодня.
      - Слушай, тебе надо в Блечли работать, раз ты все это знаешь. Ну, в разведке. Извини, я мало на что способен под эту сирену. Сколько тебе годиков-то?
      Касси запустила руку летчику в штаны и поглаживала головку его члена ногтем большого пальца. Он вздрогнул и снова отдался ее объятиям.
      - На что мало способен? - крикнула Касси. Чтобы перекричать сирену, ей пришлось орать.
      Кто-то пробежал мимо них, направляясь в убежище. Тут она лизнула его в ухо.
      - Господи!
      Касси подняла глаза, увидела шпиль собора и перекрещивающиеся лучи прожекторов, прочесывающие небо. Она знала, что летчику хочется удрать в ближайшее бомбоубежище, но член его набухал в ее руке, и парню было не оторваться.
      - Давай, - сказала она.
      Он спустил брюки и перекинул ее ногу себе через руку. Пришлось стащить с нее трусы и зайти сбоку - он вошел в нее, почти приподняв ее с земли. Они стояли, сцепившись взглядами, в этом древнем месте, под шпилем, вонзившимся в небо, под скрещенными лучами прожекторов, под тоскливое, дьявольское завывание сирен. Парень отвалился:
      - Бесполезно. Не могу я - воет прямо в ушах.
      - Что такое?
      Летчик замялся. Посмотрел на небо, на лучи прожекторов, шарившие по облакам. И опустил взгляд:
      - Просто не идет. Пожалуйста, пойдем в убежище. Задница мерзнет.
      Касси подтянула ему штаны. Держась за руки, они медленным шагом пошли к убежищу на Мач-Парк-стрит. Перед входом в убежище стоял патрульный ПВО.
      - Не слишком-то торопитесь, смотрю.
      - Все нормально, - мрачно сказал летчик. - Сегодня ничего не будет.
      - Еще один всезнайка паршивый, - с кислой миной произнес патрульный.
      Они спустились в подвал Дрейперс-Холла, летчик на ходу шепнул ей:
      - Не обращай внимания. Просто он недо… лся. «Не он один», - произнес голос Касси.
      В убежище они вместе просидели с час, потом прозвучал отбой. Парня звали Питер, он был штурман. Ему было двадцать лет, Касси он казался взрослым, видавшим виды. Заметив, что она мерзнет, он вынул из кармана и надел на нее кожаный летный шлем. Он проводил ее до самого дома, в проулке между домами они еще раз поцеловались. Он приложил руку к ее лбу:
      - У тебя жар.
      - Все хорошо, - сказала Касси. - Правда.
      Но момент был упущен. Касси вздохнула, сознавая, что ничего так и не произойдет. Она хотела вернуть ему шлем.
      - Оставь себе, - сказал он.
      - А у тебя не будет неприятностей - скажут, потерял?
      - Да ладно. Спокойной ночи, Касси. Ты красавица. Настоящая красавица.
      И он пошел обратно, на свою войну.
 
      На следующий день Касси допоздна не вставала с постели, щупала себя, думала о своем летчике и других красавцах, сон ее то и дело прерывался. Теперь кроме музыки ее внутренний слух был наполнен другими звуками: высокочастотными свистами, прерывистыми сигналами морзянки, обрывками разговоров на чужом языке. Когда она встала, дома никого не было. Бити ушла на работу, а Марта оставила на кухонном столе записку, что выскочила за покупками.
      Грызя остатки холодного тоста, не доеденного Бити, Касси включила радио и заскользила по шкале настройки. Раздался свист, нарастая и падая, пульсируя, переходя в гудение. Что-то передавали по азбуке Морзе. Звучала гортанная речь. Касси не нужен был переводчик. Сомнений нет, все начнется предстоящей ночью. Прошлой ночью была почти полная луна. Нынче она прибудет до конца. Касси дрожала от возбуждения. Все было ясно. Ночью Адольф Гитлер пошлет свои самолеты бомбить Ковентри. Вот что он сделает.
      - А, встала, - сказала Марта, входя в дом и снимая шляпу. - Все спишь как убитая. Негоже так все время валяться.
      - Сегодня ночью. Сегодня ночью нас будут бомбить.
      - А? Чего?
      - Сильнее, чем раньше. Сильнее, чем в прошлом месяце. Будет большая атака. Сегодня ночью. Я знаю.
      - Знаешь. Откуда ты можешь знать?
      - Сегодня полнолуние. И все начнется. У нас в Ковентри будет огненный дождь, мама.
      Марта подошла к дочери и пощупала у нее лоб:
      - Тебя колотит. И ты вся горишь. Может, пойдешь, снова ляжешь?
      Касси даже не знала, что имел в виду летчик, упомянув особняк разведки в Блечли, правительственную школу кодов и шифров. Само ее существование должно было храниться в строжайшей тайне. В день перед встречей Касси и ее летчика на танцплощадке школа Блечли сумела расшифровать одно из последних сообщений немцев. В сообщении излагался план передачи сигналов для операции под кодовым названием не «Серенада лунного света», а «Соната лунного света» - в ночь полнолуния предполагалось начать против одного из городов Британии трехпороговую воздушную атаку. В тот же день удалось подслушать пленного немецкого летчика, который рассказывал сокамернику о предстоящем трехступенчатом налете то ли на Ковентри, то ли на Бирмингем приблизительно 15 ноября.
      Немцы изобрели радионавигационную систему «Икс-Герэт» для наведения самолета на цель и автоматического бомбометания по прибытии на место. В «Икс-Герэте» использовались четыре радиопередатчика, посылавших радиолучи из разных мест: один главный луч, направленный на цель, и три пересекающих луча. Пилоты немецких самолетов наведения летели параллельно главному лучу, пока не встречались с первым пересекающим лучом. Это было приказом изменить курс и лететь прямо вдоль главного луча. За двадцать миль до цели они проходили второй пересекающий луч, который служил сигналом для того, чтобы нажать на кнопку, запускающую часовой механизм. За пять миль до цели они пролетали через третий луч - это означало, что нужно нажать еще одну кнопку, которая останавливала первую стрелку часового механизма и включала вторую. Начинался заход на бомбометание. Когда две стрелки встречались, бомбы автоматически сбрасывались. Это была эффективная система массового уничтожения.
      Кроме того, в Блечли раскрыли сигналы специальным бомбардировочным подразделениям, каждый из которых начинался кодовым словом «Корн». Декодировали и информацию о том, что в час дня 14 ноября начнут подаваться специальные эталонные сигналы «Люфтваффе».
      Среди блестящих математиков, лингвистов, логиков, шахматистов и специалистов по кроссвордам был видный философ и филолог из Оксфорда по имени Перегрин Фик. Правда, не он несет ответственность за грубейшую из ошибок, совершенных Воздушной разведкой, рассчитавшей, что полнолуние придется на ночь с 15 на 16 ноября, а не на предыдущую, в три часа двадцать три минуты. В своем донесении властям Воздушная разведка также сообщала, что возможны налеты и на Лондон.
      В час дня 14 ноября был обнаружен эталонный сигнал немцев. Два часа спустя британское командование истребительной авиации уже точно знало, что лучи «Икс-Герэта» нацелены на Ковентри. Министерство военно-воздушных сил предупредило командование ВВС на местах, что особой целью стал Ковентри.
      Власти могли бы предупредить и сам город. Эта информация была бы ценной для зенитной артиллерии города и аэростатов заграждения, не говоря уж о пожарных, полиции и местной ПВО. Могли бы дать знак мэру, шепнуть начальству больницы города Ковентри и графства Уорикшира.
      Наверху решили этого не делать. Единственным человеком в Ковентри, получившим предупреждение, была Касси.
 
      В час дня Марта и Касси садились обедать. Марта включила радио - послушать новости. Услышав первые же звуки, Касси почувствовала, как что-то щелкнуло у нее в голове, словно перевели железнодорожную стрелку.
      - Началось, - сказала она.
      - Да-да. - Марта несла к столу чайник и думала, что Касси говорит о последних известиях по радио.
      - Я не про новости. Может, нам всем уехать на ферму, как ты думаешь? Это будет лучше всего. Нам надо уехать в Вулви, к Тому с Юной. Там безопасней, мам.
      - Мне не до этих игрушек, - сказала Марта. - Если Адольфу охота, пускай приходит - вот она я.
      Во время первых налетов в июне они, как и многие другие жители Ковентри, всей семьей уезжали за город. Но оказалось, что из-за небольшого аэродрома, расположенного в Брэмкоте, рядом с фермой, там бомбили кучнее и направленнее, чем в городе, когда они, дрожа, оставались под лестницей еще до постройки убежища Андерсона.
      - Ну и хорошо. Не хочу я на ферму ехать. Лучше остаться. Тут остаться. И помогать. Вот. Помогать хочу.
      Касси протараторила все это. Такое уже бывало. Марта знала эту бодрую скороговорку с повторениями.
      - Но ты и Бити, мам, - вам с Бити лучше пойти в убежище. А я останусь наверху. Помогать буду.
      - Что, опять у тебя начинается? - вздохнула Марта.
 
      Этим же вечером, в начале седьмого, Касси сменила платье на брюки, влезла в рабочие ботинки Бити, надела пальто, шарф и вышла из дому, ничего не сказав матери. У парка она остановилась закурить, глядя на ночное небо. До войны такую луну звали «урожайной». Луна и впрямь налилась - в затемнении одно было здорово, подумала Касси: на небо вернулись звезды. Дым сигареты поднимался в бодрящем холодном вечернем воздухе, как очертания белых лошадиных голов, на миг набросанных художником. А стоило ей чуть повернуть голову, как в черноте ночи начинали мчаться цветные бисеринки; она знала, что это радиосигналы - ей было не только слышно их, но и видно, как они прокладывают курс по небу; и никак было не остановить взгляд на этих микроскопических, переливающихся параболах - в мгновение ока они исчезали, и схватить их человеческим взором можно было, лишь осознав огромную скорость, с которой они влетали в видимый спектр и покидали его; и странно было, что столь немногие способны это понять.
      Касси очнулась - почувствовала, как что-то жжет ей руку. Так и не тронутая сигарета, зажатая между указательным и средним пальцами, истлела и превратилась в палочку пепла. Окурок, искрясь, упал на каменные плиты, она затушила его ботинком. Она достала из сумки косметичку и вслепую подкрасила губы. Причесалась, положила расческу в сумочку. Сама не зная к чему, сказала: «Да, ночь», - мысли перескакивали с одной на другую. Спрятавшись от вечернего холода за поднятым воротником, она медленно пошла дальше, к центру Ковентри.
      Около семи часов у нее возникло странное ощущение где-то в желудке или, может быть, в кишках. Какая-то вибрация. Она расползлась по телу, дошла до ушей, и Касси стало ясно, что это не внутри у нее дрожит - это завыли привычные сирены, предупреждая о воздушном налете. Каким-то образом она почувствовала их несколькими секундами раньше. Этот угрюмый, почти жалобный вой с трудом подымался, как из бездонной пропасти, густея и переходя в стон отчаяния, карабкался выше, наконец превращаясь в вопль, старался удержаться на самой высокой ноте - и, бессильный, низвергался, потерпев поражение, а потом снова вздымался, желая во всех вселить панику. До Касси донеслись свистки патрулей ПВО. Она знала: скоро все будет по-настоящему. Не прошло и десяти минут, как ее предчувствия подтвердились. Пульсирующее гудение приближающихся самолетов походило на громкий гомон где-то вдалеке, за стоном сирены. Патрульные засвистели бойче, на улицах стали слышны их крики, иные с шуточкой:
      - Бегите, кролики, бегите, трусишки!
      Зажглись прожектора, их лучи, исходящие из центра города, заметались по небу вдоль и поперек.
      Касси не останавливалась. И тут что-то красивое осветило небо. Это была сигнальная ракета - она зависла на парашюте, стронциево-белая, ослепительно яркая. Потом над восточной частью города повисло еще несколько ракет, расположившихся строем; легкий ветерок нес их к западу. Со своих позиций в близлежащих деревнях отозвались зенитки, глухо выпускавшие в небо бесполезные залпы; откуда-то поближе к ним присоединились пушки «Бофорс», они стреляли громче.
      В переулке Свон-Лейн из темноты раздался голос:
      - А ну-ка, девчушка, давай живее с улицы!
      - Привет, Дерек, - сказала Касси. - Что-то тебя не видать в последнее время.
      Дерек был старым дружком Бити. Его не взяли на действительную службу из-за того, что у него правая нога была на три дюйма длиннее левой.
      - Касси! Ты чего здесь делаешь? Почему не дома? На этот раз будет дело.
      - Знаю. Я иду помогать. То есть официально. Дерек искоса посмотрел на нее:
      - Официально?
      - Иди, тебе еще дежурить. Отдохни. Ночь будет длинная. Дерек фыркнул: шестнадцатилетняя девчонка командует им!
      Но она уже убежала. Дерек поднес к губам свисток, да так и застыл, глядя ей вслед.
      Касси пошла по Тэколл-стрит вдоль стадиона. За футбольной площадкой проходила узкая сквозная улочка, по которой она надеялась проскользнуть в город, минуя большинство патрульных ПВО. Ступив на эту улочку, по пути в Хиллфилдс Касси видела, как люди семьями прячутся в убежища Андерсона. Ей показалось, что кто-то хихикнул. Потом еще раз и еще, и она поняла, что хихиканье раздается над головой. Это были зажигательные бомбы, с жутким звуком закручивавшиеся в воздухе. Они, не взрываясь, глухо падали на землю и сеяли вокруг себя огонь. Вскоре они посыпались градом. Кто-то увидел ее из сада в свете одного из таких огней и закричал, подзывая кивками. С яркой, фосфоресцирующей вспышкой упала «зажигалка» другого типа, но и после этого Касси упорно держалась выбранного маршрута.
      «Почему мне не страшно? - спрашивала она себя. - Это же неестественно. Это потому, что мне предназначенобыть здесь».
      Она шла по Кинг-Уильям-стрит, не теряя надежды дойти до центра города, а вокруг островками вспыхивали пожары. Миновав Хиллфилдс, она оставила позади себя град хихикающих зажигалок. Но тут раздался еще один звук: будто кожаные крылья захлопали. У нее мурашки пошли по коже, но думать, в чем тут дело, было некогда: вслед за зажигательными на город посыпались фугасные бомбы, взрываясь с характерным звуком.
      По Примроуз-Хилл мимо нее со звоном промчалась пожарная машина. Касси свернула на Кокс-стрит, направляясь к собору. Вокруг нее, посередине дороги, горело несколько зажигательных бомб, которым не удалось ничего зажечь; от других занимался пожар. Языки пламени принялись за столб ворот одного из домов на Кокс-стрит, и она попыталась сбить огонь ботинком. Из дома выскочил мужчина и потушил не успевшее разгореться пламя одеялом. Он схватил ее за руку и хотел втащить в дом, но она вырвалась.
      Гул самолетов в небе усилился, и Касси поняла, что там, в вышине, много, много бомбардировщиков - иначе этот пульсирующий звук уже смолк бы. Она посмотрела вверх и увидела их. Сотни самолетов летели красивым, четким строем. Некоторые так близко, что видно было, как они отражают сияние своих же осветительных ракет; другие крошечными пятнышками выхватывались из темноты перекрещивающимися лучами прожекторов. Ей видны были трассирующие снаряды и короткие оранжевые вспышки зениток, как будто наступали на гриб-дождевик, а вокруг нее по-прежнему хихикало и словно трепетали крылья летучих мышей. И еще она заметила в небе радиоволны, переливавшиеся разными цветами, - они показывались на мгновение и тут же исчезали, искрились, но не отклонялись от своей трассы в небе, и она знала, что бомбардировщики каким-то образом придерживаются курса, указанного этим радужным мостом. Там, где она уже прошла, над переулком Свон-Лейн, опускался еще один парашют. Под ним что-то болталось. Она подумала, что это десантник, что немцы высаживаются. Парашют покачивался из стороны в сторону, идеально в такт «Серенады лунного света». Но тут она увидела, что с парашютом летит цилиндрический контейнер - вскоре он скрылся за домами. Раздался страшный взрыв, земля заколебалась, у Касси зазвенело в ушах. Она опустила руку в карман и нащупала кожаный шлем, подаренный ей ее летчиком две ночи назад. Она надела его и завязала под подбородком ремешок.
      Теперь ей было ясно еще и то, что новые каскады зажигательных и фугасных бомб сыпались примерно через каждые тридцать секунд. Наверное, с этим интервалом - в полминуты - летели, строй за строем, самолеты. Вслед за ними и она стала так же размечать свои движения.
      Она подошла к собору. Всюду разгорались пожары, команды пожарных тушили их. Едва успевали они погасить один, как в нескольких ярдах падали новые «зажигалки». Касси увидела, как на крыше собора четыре человека пытаются потушить пламя. Она стояла за полицейским, уставившимся на крышу.
      Полицейский взглянул на нее и, заметив на ней летный шлем, принял ее за связного.
      - Сынок, сбегай-ка в командный пункт, передай - нам тут нужны пожарные, если мы хотим спасти собор.
      Она побежала. Она знала, что командный пункт гражданской обороны находится в подвале здания городского совета. У двери ее остановил солдат отряда местной обороны и сказал, что сам передаст ее сообщение.
      - Надеяться особенно не на что. Телефонные линии уже не работают. Постарайтесь сами собрать людей.
      Касси побежала по Джордон-Уэлл. На Литтл-Парк-стрит работала еще одна пожарная машина - там горела небольшая фабрика. Пожарный привинчивал шланг к водоразборной колонке. В это время упало еще несколько бомб, и три здания вспыхнули, как спички. Перевернулся на нос пустой двухэтажный автобус, он вот-вот должен был рухнуть всей массой скрежещущего, ломающегося металла, вверх брюхом. Пожарный замер, бросив работу и вглядываясь в картину разрушения. Касси пришлось дернуть его за руку.

  • Страницы:
    1, 2