Глава 4

Вайолет отодвинула тяжелую бархатную штору и выглянула в окно их лондонского дома. В голове всплыла фамилия Ратскилл. Так зовут помощника повара, наглеца и неумехи, которого граф хотел заменить.

Был час ночи, за окном совершенно темно. Вайолет покинула бал с родителями в собственном экипаже, и теперь они отправились спать… вместе. В последнее время такое случалось все чаще. Она считала это странным, потому что в их браке было больше нежной снисходительности: Айзайя делал что ему вздумается, а Фаншетта тратила его деньги. В последние месяцы обстановка немного изменилась: оба супруга стали уделять друг другу больше внимания, и Вайолет часто думала, от кого она унаследовала свой талант обращаться с мужчинами: у отца или матери.

Наверное, все началось, когда Редмонды, включая их младшую кузину Лизбет, собрались, чтобы увидеть, как Колин Эверси болтается на виселице. Естественно, будучи Эверси, Колин вместо этого исчез с эшафота посреди взрывов и облаков дыма.

Впервые в жизни Вайолет увидела, как отец вышел из себя и выкрикнул: «Сукин сын!» Его терпение лопнуло, как прогнившая веревка.

Толпа бушевала, по всему Лондону распевали веселую песенку про Колина Эверси, которая не умирала вот уже несколько лет и звучала то в театрах, то в пабах.

Говорили, что всем Эверси помогает сам дьявол.

Колина не повесили. Вместо этого он женился на загадочной темноволосой женщине, с которой каждое воскресенье приходил в церковь в Пенниройял-Грин. Они вместе занимались выращиванием овец, коров и другой живности. Поговаривали, что следующим женится его брат Чейз, который частенько проводил в «Свинье и чертополохе» всю ночь, порой даже в одиночестве. Помолвка Чейза Эверси тоже была неожиданностью. Он отправил из Лондона в Пенниройял-Грин молодого человека по имени Лайам Плам и его сестру Мегги, которые теперь работали в «Свинье и чертополохе».

Еще одна представительница семейства Эверси, Оливия, стала причиной исчезновения Лайона. Из всех тайн и размолвок, веками связывавших семьи Эверси и Редмонд – одни были известны Вайолет, другие хранились в секрете, и она была уверена, что узнает правду, только когда ее родители будут на смертном одре, – это исчезновение оказалось самым болезненным ударом. Колин был счастлив, Редмонды жили обычной жизнью, их достоинство, состояние и власть остались в неприкосновенности, но семья понесла большую потерю. У всех вдруг появилась своя жизнь, а Вайолет все чаще хотелось покинуть дом.

А что касается Оливии Эверси, то, по-видимому, она не собиралась выходить замуж в ближайшем будущем. Пусть живет своей общественной жизнью, с горечью думала Вайолет.

Возможно, всем Эверси невероятно везло, но Редмонды должны сами поймать свою удачу, решила Вайолет. Она подозревала, что отец нередко за удачу платил.

И вот теперь она решила ловить удачу сама. Хотя она и сказала Джонатану, что у нее все просто происходит само собой, однако не могла оставить все как есть. Вайолет не знала, что будет дальше и как она сможет осуществить задуманное. В любом случае выбора нет.

За спиной у нее раздался шепот:

– Я отнес чемодан и вызвал кеб, как вы просили, мисс Вайолет.

Она обернулась к слуге:

– Спасибо, Морис.

– Желаю вам хорошо провести время с леди Перегрин в Нортумберленде. Две недели, мисс? Семейный праздник?

– Да, две недели. Благодарю, Морис. Думаю, мы прекрасно проведем время.

Она поплотнее запахнула плащ и отвернулась от окна. Морису Вайолет сказала, что на рассвете едет к леди Перегрин, а по пути должна встретиться на постоялом дворе с подругой.

Она испытала легкое сожаление от того, что придется оставить Джонатана, и знала, как будет переживать семья, если узнает, что ее нет и не было в Нортумберленде.

Но Вайолет нутром чувствовала, что вернется с победой.

Корабли были похожи один на другой – огромные мачты, спущенные паруса, тяжелые цепи, которые удерживали их у берега как отдыхающих зверей. Они казались огромными, неповоротливыми, устрашающими. Стояла ночь, слышалось тихое плескание черной воды в порту. Пахло морем, деревом и дегтем, воздух был холодный; внезапно подул ветерок, принеся зловоние, и Вайолет завернулась в плащ.

– Вы уверены, что хотите высадиться здесь, мисс? – неожиданно участливо поинтересовался извозчик, что, впрочем, было вполне понятно.

– Да, сэр, вы очень любезны, – с ледяным высокомерием ответила Вайолет. – Не могли бы вы немного подождать? Если я вернусь и попрошу отвезти меня обратно на площадь Сент-Джеймс, то заплачу вам вдвойне. А если согласитесь подождать, пока я не отправлюсь в путь, то я дам вам фунт прямо сейчас.

– Целый фунт, мисс? – Огромное состояние для извозчика.

– Да. – Сердце Вайолет забилось быстрее. Она незаметно скрестила пальцы под плащом.

Извозчик радостно вздохнул, откупорил фляжку и удобно расположился на сиденье, приготовившись ждать. У него был довольный вид. Вне всякого сомнения, он уже повстречал немало богачей, совершавших странные поступки рано поутру. Лошади фыркали и били копытами, но наконец смирились с необходимостью ожидания.

Вайолет заплатила портовому рабочему, чтобы он на лодке доставил на «Фортуну» записку с ее просьбой, после чего принялась ждать, запрокинув голову к небу, где вокруг голубовато-белого полумесяца танцевали облака.

Через несколько минут лодка вернулась, и на пристань сошел полный коротконогий человек в крепких ботинках, в плотно натянутой на голову шапке и с повязанным вокруг шеи шарфом, как у всех моряков. У него было такое бледное лицо, что в лунном свете оно почти блестело.

– Мистер Ратскилл, полагаю?

– Ну да, – подозрительно протянул он.

– Пять фунтов, если вы возьмете меня на борт «Фортуны».

– Хотите, чтобы я взял вас на «Фортуну»?

– Да, – нетерпеливо повторила Вайолет.

Он посмотрел на нее так, словно перед ним было привидение или эльф. Наконец, очевидно, он пришел к какому-то выводу.

– Прошу прощения, мисс, но команда всегда ходит повеселиться в «Бархатную перчатку». Никто из них и я тоже, мисс, не заплатит пять фунтов за леди, пусть она и красавица. Но я польщен.

У Вайолет закружилась голова. Слишком яркой была картина, особенно матросы, развлекающиеся в «Бархатной перчатке», что бы это ни означало. И никогда прежде она не задумывалась, сколько платят мужчины за вечер с доступной женщиной. Оказывается, женщину можно купить меньше чем за пять фунтов.

– Я не проститутка, мистер Ратскилл. – Вайолет с трудом озвучила презренное слово. Наверное, ни одна из представительниц рода Редмондов не произносила его веками. – Я дам вам пять фунтов, если вы позволите мне занять ваше место на корабле, поскольку мне известно, что вам там не нравится. – Она сама удивилась такой храбрости, вызванной отчаянием и подкрепленной лишь смутными домыслами. Вайолет вновь скрестила пальцы.

Ратскилл ахнул, выпучил глаза, побелел и издал нервный смешок.

– Так вы согласились, мадам? Вас нашел Грибер или Коркоран? Капитан меня в порошок сотрет, сдерет кожу заживо. Так и будет – какое варварство! – или что-либо похуже, – мрачно произнес Ратскилл.

Что может быть хуже, чем быть заживо освежеванным? Вайолет не стала спрашивать – у нее не было времени выслушивать рассказ о жестоких корабельных наказаниях.

– Но если вас не будет на корабле, этого не случится, верно? До меня дошли слухи, что вы не совсем довольны вашим положением, мистер Ратскилл, а разговор с капитаном убедил меня, что вас и без того ожидают трудные дни. Мое предложение вполне серьезно. – Вайолет в очередной раз скрестила пальцы. – Вы не хотите быть на борту «Фортуны», а я хочу.

Ратскилл тут же встревожился.

– Я в это не верю, мисс, но уверяю вас: мы с капитаном терпеть друг друга не можем. Вы когда-нибудь были на корабле?

Вайолет решила пропустить вопрос мимо ушей. Чем дольше продолжался этот разговор, тем сильнее она рисковала быть обнаруженной с мистером Ратскиллом. Граф говорил, что вернется на рассвете, но мог появиться и раньше.

– Капитана ведь нет? – осторожно спросила она.

– Нет, еще не вернулся.

– Уступите мне вашу каюту. Я заплачу вам пять фунтов, если вы покинете корабль.

– Но вы ведь женщина. – Ратскилл уставился на нее.

– У вас хорошее зрение.

Ратскилл задумчиво жевал нижнюю губу, пристально глядя на нее.

– Вижу, вы этого очень хотите, так что я могу попросить у вас побольше, если вы меня понимаете.

– Я вас понимаю, однако если вы посмеете об этом просить, один из моих братьев перережет вам горло.

– И где сейчас ваши братья, мисс?

– Совсем рядом, в экипаже.

Извозчик громко закашлялся.

– Я вам не верю.

– Можете проверить. Я громко кричу и могу вас ударить.

– В Лондоне жизнь ничего не стоит. – Ратскилл попытался говорить угрожающим тоном, но вышло смехотворно.

– Ради Бога, мистер Ратскилл, – принялась увещевать Вайолет, которой стало за него стыдно.

– Так, значит, вы безжалостная женщина? – заныл он.

– Нет! – Странно, но Вайолет вдруг стало обидно.

– Точно, – настаивал Ратскилл. – Одна из этих амазонок. Они очень сильные. – Последнее слово он произнес с удовольствием.

– Возможно, вы имеете в виду сирену? – в отчаянии спросила она.

– Понятия не имею, что это. Амазонки – это такие женщины, которые живут в джунглях и побеждают мужчин. – Ратскилл с надеждой посмотрел на нее. – Наш капитан побывал повсюду, видал всяких женщин и, могу поклясться, амазонок тоже, а вы одна из них.

Капитан встречал разных женщин? Вайолет в этом ни минуты не сомневалась, вспоминая о его холодном отношении к ней. Чувство досады так и не прошло.

– Сирены заманивают моряков на скалы своей красотой и сладким пением. Это миф. – Вайолет почему-то надеялась, что Ратскилл изменит свое мнение.

– Может, я и не люблю капитана, но не хотел бы, чтобы он разбился о скалы. «Фортуна» красивый корабль.

– Это всего лишь миф, – с отчаянием повторила Вайолет. – Метафо… Забудьте.

Положение было безвыходным.

– Все равно вы очень красивая, – польстил ей Ратскилл.

– Спасибо.

– Может, сыграете роль моей жены в пабе и дадите мне десять фунтов? – Ратскилл усиленно соображал, какую выгоду можно извлечь из создавшейся ситуации.

– У нас нет времени. – Вайолет намеренно сказала «у нас», тем самым делая его своим сообщником. – И я сказала – пять фунтов. Мое предложение остается в силе, и я даю вам минуту на размышление.

Деловую хватку Вайолет унаследовала от отца.

– Мисс, – с отчаянием произнес Ратскилл, – у меня есть сердце. Я сплю в гамаке с четырьмя другими матросами. Грибер орет во сне, а Ламли иногда жутко портит воздух…

– Может быть, у вас есть свободная каюта, которую можно запереть? – перебила Вайолет. – Вы ведь доставляли дипломата рейсом в Испанию? Я уверена, ему не приходилось спать в гамаке с матросами.

1

Игра слов: имя Lyon (Лайон) произносится так же, как lion (лев). – Здесь и далее примеч. пер.