- Почему, говоришь, на вечернем? - переспросил он. - А что мне на дневном делать! Сейчас я в лаборатории не расслабляюсь, ну и гроши, конечно идут, а то от моих дождешься. Потом, смотри, пока я работаю, мне в нашем физинституте место греется потихоньку. На дневном же распределяться - как бог комиссии на душу положит или телефон сверху брякнет. Усекаешь?
      - Ага, - задумался Аршак.
      Поступать ему было не скоро, хотя это как посмотреть. Да и мать с Жирайром Аветисовичем ненавязчиво так намекают, что хорошо бы на строительный факультет определиться и выправлять отметки в надвигающемся аттестате. Аршак знал, что у будущего родственника двоюродный брат чуть ли не декан в политехническом, но к этому факту относился сдержанно. Если очень припрет, то можно и в строители податься, хотя, конечно, больше хотелось бы на исторический...
      Обнаружив в кастрюле на плите тушеное мясо, Миша взял ложку и приналег.
      - Может, разогреешь? - спросил Аршак.
      - Ништяк, в кишке согреется.
      Аршак принялся аккуратно складывать старые вещи со стола в ящик. Что-то завернутое в фольгу упало на пол. В фольге оказался кусочек мутного стекла, тот, что вчера вызвал у дяди легкое недоумение. Аршак взвесил осколок в ладони - тяжелым оказалось стеклышко.
      - Опять с этим мусором возишься? - спросил Миша, входя в комнату и облизывая губы, испачканные жиром.
      - По-моему, это не стекло, сказал Аршак. - Тяжелое.
      - А ну!...
      Миша повертел неправильной формы кусок, размером с половину ладони, посмотрел на свет, глянул сбоку, царапнул ногтем и покачал головой.
      - Он лаком покрыт, какой-то умник его в цапон макал. Где тут у меня растворитель?.. - он полез в письменный стол, достал пузырек и откупорил. Аршак сморщил нос - вязкий запах ацетона ему не нравился. Миша осторожно капнул на стеклышко, растер каплю кончиком носового платка. На поверхности образовалось небольшое светлое пятно.
      - Я же говорил! - Миша снова завертел стекло, так и этак поворачивая его под разными углами к свету. - Растр, е-мое, точно растр!
      - Что?
      - Ну, такие полоски-бороздки, в голографической технике обычно используется.
      - А-а...
      - Вот тебе и... Ох ты! - Миша выронил стеклышко на диван, тут же подхватил и сунул двоюродному брату под нос: - Смотри, чертовщина какая!
      Вначале Аршак ничего особенного не замечал, но по мере того, как Миша медленно вращал стеклышко, над светлым пятном возникло слабое мерцание, и вдруг прямо на Аршака уставился огромный глаз. Аршак моргнул, глаз немедленно ответил ему тем же.
      - Зеркало! - догадался Аршак.
      - Похоже, - с большим сомнением протянул Миша, - только я ничего не слышал о голографических зеркалах. Вот если бы там была подложка зеркальная или, скажем... - он задумался.
      - Подумаешь, зеркало! - пожал плечами Аршак. - Я и не такие голографии видел. Тигран, мой одноклассник, журналы однажды принес, американские, так там на обложке...
      - Это не то, - морща лоб, отозвался Миша, - голограмма может изобразить предмет, это запросто. Сходи в Политехнический, там сейчас выставка голографии. Зеркало можно сфотографировать. Но это изображение - оптическая иллюзия, понимаешь?
      - Не понимаю.
      - Иллюзия не может работать как оптический прибор.
      - Какой прибор?
      - Ну, ты!.. Упорный. Зеркало - прибор! Или вот линза. Будет ли голографическое изображение линзы преломлять световые лучи так же, как линза? Если да, то это круто! Представляешь - изображение микроскопа заменяет в натуре микроскоп, голограмма телескопа заменяет тысячетонную дуру! Что-то я похожее читал, фантастику, кажется...
      Аршак взял стеклышко и уважительно оглядел его со всех сторон. Интересное стеклышко, а на вид ничего такого, стекло и стекло.
      - Ну-ка, давай сюда, - распорядился Миша. - Отнесу я это дело в лабораторию, там у нас хороший газовый лазер есть. Давай, давай, а то разобьешь.
      - А у меня есть хорошая машинка для закатывания губ, - заявил Аршак и сунул стеклышко в карман. Скверно и неблагодарно, конечно, но родственник пусть лучше не лезет. Дядя вот собирается ручку к своему зонту приспособить, этот за стеклышком потянулся... Тут Аршак вспомнил, что ручка как бы сама собой переместилась к нему в карман, и устыдился.
      Миша склонил голову на бок и посмотрел на него.
      - Ты чего напрягаешься? Потеряешь ведь!
      - Не потеряю.
      - Да? Ну тогда давай завтра вместе посмотрим. Приходи к нам в институт, установку покажу.
      Аршак подумал и согласился. Миша тут же потерял интерес к стеклу, поднял с пола фольгу, смял и хотел запустить в открытое окно, но замер с поднятой рукой.
      - Ты чего? - снова насторожился Аршак.
      Миша разжал ладонь, оценивающе покачал комок в пальцах, сунул его в карман и... захихикал.
      - А вот металльчик этот я завтра взвешу. Тяжел, собака, а по виду вроде алюминий. Усекаешь?
      - Не усекаю.
      - Похож на алюминий, но не алюминий, да еще тяжелый. Скорее всего - платина, - назидательно сказал Миша.
      Ашак равнодушно кивнул. Ему было неловко. В кармане рядом с ручкой лежит интересное стеклышко. Ручка, правда, интереснее. И если дядя попросит вернуть... Ну, можно будет договориться: стекло ему, а ручку себе оставить. В конце концов ящик-то ему подарили.
      - Папа уже хвастал сокровищами? - Миша легонько пнул отцовскую папку, которой днем зачитывался Аршак. Распахнул шкаф. Но пока он впихивал папку на место, вывалились еще две, а потом посыпались альбомы, картонки, стопки каталожных карточек. Миша громко произнес несколько страшных ругательств, вздохнул и присел перед безобразной кучей.
      - Помочь?
      - Еще спрашиваешь!? - с этими словами Миша взял альбом, раскрыл и заулыбался. - Ты смотри, сохранился. А я думал, мать все истребила.
      Альбом для рисования был изрисован человечками, зверушками, симпатичными многоголовыми дракончиками, радужными лягушками и прочей веселой чертовщиной.
      - Это папашка мне в детстве сказки рисовал, - пояснил Миша. - Сам сочинял, сам рисовал.
      В другом альбоме зверушки были не очень симпатичными. Волки скалили зубы. Драконы отъедали друг другу головы. Отвратительного вида Змей Горыныч с подвешенными под крыльями ракетами пикировали на ковер-самолет, на котором Василиса Прекрасная жалась к Ивану Царевичу, молодецки палящему в окаянного Змея из ручного пулемета.
      Перевернув страницу, Аршак увидел неприятную, во весь лист, физиономию усатого типа, по всему видать - злодея.
      - А это Кошкодав-Ракоед, волшебник, - сказал Миша.
      - Мерзкая харя. Злой, конечно?
      - Не злой и не добрый. Глупый. Точно не помню, его, кажется, всегда губила жадность. А может, его Кошкоед-Ракодав звали? Все сказки забыл.
      Потом они сложили альбомы и остальные бумаги в шкаф, и вовремя, потому что пришла тетя Зина. Не успев раздеться, она учинила допрос с пристрастием, на предмет выяснения - где дядя, почему его нет дома, почему не был в магазине и вообще, сколько она может надрываться?!
      Миша посмотрел на Аршака.
      - Дядя плохо себя чувствовал... - начал Аршак и осекся.
      И впрямь, если дядя заболел, то куда же он делся? Аптека рядом, магазин тоже недалеко, его нет уже давно.
      Тетя Зина прошлась по квартире тигровым шагом, уронила что-то в большой комнате. Потом она долго говорила по телефону, кажется с подругой, изливая свои мрачные подозрения относительно дядиных похождений.
      - Куда же он делся? - озадаченно спросил Миша.
      Аршак ничего не ответил. Он не знал, куда делся дядя, и не хотел ко всему еще совать пальцы в семейные жернова. На вопрос Миши он пожал плечами и подошел к окну.
      Небо ощутимо наливалось сумерками, пыльный ветер стих, закапало.
      У монументальной стены, что напротив дома, стоял человек и глядел, как показалось Аршаку, в их окно. "Может, это дядя ждет, пока тетя уйдет", - подумал Аршак, но тут же понял, что ошибся. Человек подошел ближе - и напомнил только что увиденного в альбоме Кошкодава-Ракоеда: такие же топорщившиеся усы на полщеки и неприятное лицо. Хотя нет, решил Аршак, похожи только усы.
      Неприятный незнакомец подошел почти к самому подъезду. Он действительно смотрел к ним в окно и сейчас уперся тусклым взглядом в Аршака. Аршак вздрогнул. Незнакомый человек оглянулся по сторонам и быстро вошел в подъезд.
      Аршак был уверен, что через несколько секунд раздастся звонок в дверь, объявится этот, Кошкодав-Ракоед, и начнутся большие неприятности. Но медленно прошла минута, другая, третья... Никто не звонил. Неприятности отменялись.
      Миша включил телевизор, потом глянул на часы, выключил и заметался по квартире, собираясь на занятия.
      - Привет! - крикнул он, - Скоро увидимся!
      Аршак постоял у окна и понял, что дома ему делать нечего. Из комнаты доносился рокот тети Зины, она вела фронтальный опрос знакомых и родственников, интересуясь местонахождением дяди, а узнав, что его нет, высыпала на собеседников весь комплект проклятий и жалоб. Лучше пойти прогуляться, пока дождь не разошелся, а тетя не сообразила, что под боком есть человек, которому можно обрыдать жилетку.
      Он вышел на лестничную клетку, постоял у двери, прислушиваясь. В пролетах было тихо, откуда-то сверху приглушенно загавкала, а потом завыла собака.
      Аршак вздохнул и пошел во двор.
      Прошелся по детскому городку, влез на мостки, попрыгал и... под ногами что-то булькнуло. Сунул руку в карман - в непонятно когда и как возникшую дырку провалилось стеклышко, упало меж бревен и кануло в мутной воде. Судя по всему, здесь было неглубоко, круги разбегались у сваи, сюда, значит, бултыхнулось. Но вода, грязная и покрытая слоем ряски, выглядела противно. Дождь смоет ряску, решил Аршак, а глубина здесь еле-еле по пояс, потом пошарю.
      И пошел обратно.
      Он шел вдоль стены, все убыстряя шаг - дождь усилился. Двор опустел. Длинная, метров в сто стена тянулась почти через весь двор. Из-за стены противно воняло нитрокраской. Несколько раз он оборачивался. Пусто, никого нет, хотя пару раз ему слышались чьи-то шаги.
      И вот, когда он почти уже дошел до края и сворачивал к подъезду, словно холодные пальцы вдруг на мгновенье схватили его сзади за шею.
      Он вскрикнул, но захлебнулся собственным криком.
      И в следующий миг пропал.
      МЕЧТА
      Все было сжато, скомкано. Невозможно вздохнуть. Ничего не видно, не слышно, и нельзя даже застонать. Словно огромный гвоздь пронзил его и шляпкой придавил. Так было долго.
      Потом гвоздь выдернули, и он почувствовал, как возвращается дыхание, шевелятся пальцы, в полном мраке возникли и затрепетали светящиеся размытые круги.
      Аршак громко чихнул и раскрыл глаза.
      Он находился в абсолютно незнакомом месте. Обвел взглядом помещение, вскочил с кресла и снова упал в него.
      Большая комната... Да это и не комната вовсе!
      Со всех сторон глядели дисплеи, дисплейчики и дисплеища до потолка, странные приборы с разноцветными бегающими огоньками, сверху нависали ребристые светящиеся трубы... У центрального экрана, усеянного яркими неподвижными точками ("Звезды!" - догадался Аршак), располагался огромный... штурвал, а рядом, на стене, почти таких же размеров нелепый рубильник.
      Аршак вдруг понял, что находится в командной рубке звездолета. Тут его блуждающий взор остановился на кресле напротив и обнаружил в нем человека в блестящем обтягивающем комбинезоне. Сначала он не узнал его, но эти усы торчком...
      - Извини за столь бесцеремонное обращение, - произнес Кошкодав-Ракоед густым басом, - но срочные обстоятельства вынуждают, и он сделал изящный жест рукой. - Ваша планета, ваша дорогая Земля в очень большой опасности, и ты, только ты можешь отвратить злую ее погибель.
      Где-то в районе желудка у Аршака начал раздуваться огромный сияющий пузырь, в голове зашумело и словно эхом сладко отозвалось в ушах: "...ты, только ты... ты... ты..."
      Он невольно выпрямился в кресле и сел по стойке смирно. Аршак сразу же поверил усатому, не мог не поверить. Действительно, оказался здесь непонятно как, приборы, экраны... словно в кино... правда, этот, напротив, не очень симпатичен, но кто сказал, что все злодеи обязаны иметь одно страшное лицо? Вот, скажем, Жирар Аветисович, тоже не красавец и даже наоборот, хотя, при всем сложном к нему отношении надо признать, что вполне приличный человек, только зануда, а самая обаятельная девушка в классе не злая дура, а, как ни странно, очень хороший человек, всякое бывает.
      - Что я должен делать? Я... я... обязательно, - пролепетал он, распираемый гордостью, а сидевший напротив Кошкодав-Ракоед великодушно махнул рукой.
      - Верю тебе, мой мальчик! Ты справишься, и даже более того, - он задумчиво огладил один ус, второй, отчего они еще больше растопырились, и продолжил: - Именно ты и никто другой, кроме тебя... Но для этого необходимо срочно, сейчас и прямо здесь...
      Он заметно волновался, несколько раз вставал, садился, сопел. Наконец, решившись, сцепил коротенькие толстые пальцы и закатил глаза.
      - Ты даже не представляешь, как велика опасность, - значительно произнес он и вперил взор в Аршака. - Настолько велика, что я не могу объяснить тебе, даже намекнуть не имею права. Но ты, храбрый мальчик, спасешь вашу старушку Землю, не так ли?
      Странный разговор начал немного удивлять Аршака, по книжкам и тем немногим глупым фильмам, которые он видел, контакт с иной цивилизацией представлялся не так. Впрочем, об иной цивилизации речи уже не могло идти. На штурвале он разглядел слова, написанные вполне земными буквами: "Только вперед!"
      Память услужливо подбросила незатейливые сюжетики о машинах времени, завязнувших в глубинах веков, о звездных кораблях, оказавшихся в прошлом из-за временных, гравитационных и прочих, не менее коварных ловушек. Вполне могло случится так, что в далеком будущем Земле грозит некая опасность, а он, Аршак, и есть именно тот самый спаситель. Может, его вычислили, и вот снаряжается экспедиция...
      - Я готов!
      - Спасибо. Рад за тебя, но... - собеседник прикрыл ладонью неприятные свои глаза и надолго задумался. - Все не так просто. Ты не поверишь, но я не могу сказать, что от тебя требуется, и написать не могу, даже громко подумать, и то опасно. Тут, знаешь, много охотников найдется... - он снова закатил глаза и застыл вдруг, вперившись в потолок.
      Аршак тоже посмотрел вверх и заметил среди разноцветных светящихся труб небольшое пятно. Пятно быстро темнело на глазах, сорвавшаяся капля упала ему на руку. Резко запахло бензином. Аршак растер каплю.
      - Так я и знал, - огорченно покачал головой Кошкодав-Ракоед. Подожди немного, я сейчас устраню... небольшую аварию, - с этими словами он подскочил к тяжелому квадратному люку, тронул блестящую пластинку, люк отъехал и он скрылся в коридоре. Аршак успел там заметить ряды приборов, экранов и всего остального, подобающего быть на звездолеты или, в крайнем случае, в машине времени.
      Скорее всего, если судить по звездам на экране и решительным девизом на штурвале, это был именно звездолет. Аршак задумался, соображая, в какой галактике он сейчас находится, в какую чертову даль их занесло? Приятный озноб пробежал по спине.
      Между тем кабина звездолета на глазах непонятно изменялась. Огоньки медленно тускнели, экраны и дисплеи стали гаснуть, изображения на них поблекли и застыли. Аршак вскочил с кресла и отбежал к стене." Аварию не удалось устранить, - мелькнула тревожная мысль, - надо бежать на помощь". Но он не знал, куда бежать и что делать, и испытывал жгучий стыд оттого, что сейчас, сию минуту, пока он здесь глупо таращится по сторонам, экипаж истекает кровью, сражаясь с... чем-то! А что-то уже проламывается сквозь коридоры и отсеки, сметая переборки, и сейчас ворвется сюда. Аршак покрепче уперся в стену, готовясь в прыжке ударом ноги встретить неведомого врага. За спиной зашуршало, он почувствовал, что упирается не в жесткие выступы ребристых устройств, а ровную поверхность.
      Он резко обернулся. Стена претерпела удивительную метаморфозу: приборчики, экраны, ручки и лампочки словно выцвели и сплющились, часть приборной панели, на которую он опирался, прогнулась внутрь, и сбоку образовалась щель.
      Не веря своим глазам, Аршак засунул в щель пальцы и дернул панель на себя. С противным бумажным шелестом осыпались песчинки, и в его руке оказался кусок обоев с некачественно отпечатанным изображением приборов, экранов... Сорванная полоса бумаги обнажила бетонную щербатую стену в ржавых потеках и пятнах.
      Аршак окаменел. Потом рванул соседнюю полосу, другую... Они легко отрывались от стен, падали, сворачивались. Через минуту Аршак копошился на полу, высвобождаясь из вороха бумажных змей, а когда, разорвав путы, поднялся, весь в пыли и ошметках высохшего клея, то обнаружил себя в мрачном подвале с нависающими над головой грязными трубами, откуда капала остро пахнувшая жижа. Бетонные стены освещала слабая, пропадающая в переплетении чугунных труб и сочленений лампочка. Квадратный люк оказался квадратной же дверью. Исчезла сверкающая пластинка, а на ее месте возник большой амбарный замок с торчащим из него ключом, замок висел в одной петле, а обитая цинковой жестью дверь была слегка приоткрыта.
      Звездолет сгинул бесследно. Аршак поднял кусок обоев, изображающий небольшой дисплей; рядом кнопки, ручки, клавиши - такие же фальшивые. Перевернул - толстый слой отстающего кусками клейстера, рыхлая бумага, расплющенный таракан.
      Он медленно обвел глазами подвал. На стене белой краской грубо, с кляксами выведен знакомый уже призыв: "Только вперед!". Аршак плюнул в нарисованный дисплей, скомкал обрывок и запустил его в надпись.
      Дверь скрипнула. Аршак замер, затем осторожно пошел вдоль стены, остановился у двери, прислушался. Тихо. Только где-то далеко вода журчит. Заглянул в щель - чернота.
      Наконец, решился и потянул дверь на себя.
      В проеме стоял Кошкодав-Ракоед в кургузом пиджачке, полосатых брюках и в киргозовых сапогах, заляпанных глиной. Нехорошо улыбаясь, он цепко ухватил Аршака за ухо и притянул к себе.
      - Ты куда собрался паршивец? - просипел он.
      Хватка у злодея оказалась крепкой. Аршак некоторое время упирался, но вырваться не удалось. Хитрый прием с подсечкой и завершающим ударом в пах не прошел. Кошкодав-Ракоед вывернулся и вмазал коленом прямо под копчик. Аршак взвыл.
      И вот теперь его, обманутого и ничего не понимающего, как последнего сопляка тащили за руку по каким-то темным пыльным коридорам, лестницам и переходам, спускаясь все ниже...
      После грубого толчка в спину он влетел в маленькую комнату, обитую коврами. Ноги завязли в густом длинном ворсе, и он, споткнувшись, повалился на длинную узкую тахту. Перед тахтой стоял невысокий расписной восточный столик с гранеными стаканами, огрызками и окурками. Аршак высмотрел среди грязных тарелок вилку, схватил ее и, выставив ее перед собой, прижался к стене.
      Не обращая на него внимания, Кошкодав-Ракоед прошел к столику, пошарил в окурках, вытянул один, понюхал и, сунув в рот, сжевал.
      Сглотнув, он осоловело посмотрел на своего пленника, сел, скрестив под собой ноги, на ковер и, пробормотав: "Храпнуть пару минуток, что ли", - брякнулся набок и захрапел. В ту же секунду Аршак почувствовал, как его неудержимо тянет спать и, хотя внутренний голос кричал: "Беги, беги!" - он неожиданно для себя растянулся на тахте, сунул вилку под валик и провалился в сон.
      Снов, правда, не видел. Было тягостное, оцепенелое состояние, не дремота и не бодрствование, а просто мозги не работают, голова словно распухла неимоверно, как воздушный шар, и кто-то холодными пальцами перебирает в ней, ковыряется, ощупывая, разыскивая...
      Аршак открыл глаза. Над ним стоял, зевая, Кошкодав-Ракоед и с неодобрением разглядывал вилку. Бросил ее на ковер, а заметив движение на тахте, наступил ногой.
      Аршак вскочил. В глазах поплыло, и он снова упал на тахту.
      - Проголодался, бедняжечка? - участливо спросил Кошкодав-Ракоед. - Кушать хочешь, да?
      - Нестерпимо хотелось есть, но Аршак ничего не ответил. Не понимая, что происходит, он ожесточился. Грубый обман со звездолетом... Нет, даже не грубый, а глупый! Тогда он был готов на все ради этого... спасителя Земли! Но закапало сверху, и на тебе драные обои! Может, его похитили ради выкупа? Мать рассказывала, как недавно украли жену директора ресторана, а потом, когда он заплатил похитителям, ее вернули по частям, посылками. Правда, вскоре выяснилось, что похищение организовал сам директор, решивший столь сложно избавиться от жены. Но кому мог понадобиться он, школьник, сын небогатой служащей?
      Затем пришли иные догадки. Например, его похитили, чтобы разобрать на запчасти - сердце отдельно, печень отдельно... Или кровь выкачают досуха. Слухи и сюжеты завертелись в голове, но ничего путного в осадок не выпало. Наконец он сообразил, что если никаких звездолетов в помине не было, то далеко утащить его не могли. Стало быть...
      - Вы не знаете мою тетю, - угрожающе сказал он Кошкодаву. - Она сейчас всю московскую милицию на ноги поднимает.
      - На здоровье, - благодушно отозвался Кошкодав-Ракоед, пошарил под столом, достал оттуда летнюю милицейскую фуражку и напялил Аршаку на голову. Кривляясь, отдал честь, содрал с него фуражку и водрузил на себя.
      - Мне больше идет!
      - А мой дядя, - растерянно начал Аршак, - лихорадочно соображая, что такого сказать угрожающего про своего родича, - мой дядя...
      - Дядя, дядя, - гнусаво передразнил Кошкодав-Ракоед. - Что дядя? Испугал ты меня, сейчас с перепугу умру. Идем, я покажу тебе твоего дядю!
      И с фуражкой на голове вышел из комнаты. Аршак не пошевелился. "Долго я ждать буду?!" - громыхнуло в коридоре.
      Мальчик пожал плечами и пошел к двери.
      ДЯДЯ
      Кошкодав-Ракоед опять вел его по узким коридорам, винтовым лестницам и тесным проходам. То он хватал за руку и тащил едва ли не волоком, то отпускал, и Аршак, чтобы не упасть, почти бежал по крутому пандусу.
      Перед решеткой из толстых, фигурного литья прутьев Кошкодав-Ракоед остановился, пошарил в карманах, ничего не нашел и грязно выругался. Потом хлопнул себя по лбу так, что милицейская фуражка слетела с головы и покатилась по коридору, скрывшись в полумраке за поворотом. С потолка сорвалась летучая мышь и устремилась за исчезнувшей фуражкой. Кошкодав-Ракоед запустил руку за голенище и с торжествующим рыком вытащил алюминиевую помятую ложку.
      Он осторожно ввел ее в огромную замочную скважину, двинул вверх, вбок. Замок каркнул, решетка со страшным грохотом слетела с петель и рухнула а бетонный пол, подняв кучу пыли. Кошкодав-Ракоед подбоченился и горделиво посмотрел на Аршака.
      - Каково, а?! - вскричал он и, схватив за руку, повлек за собой. - Только вперед!
      Пробежав коридор до конца, он остановился у двери с небольшим окошком в форме сердечка и повернул назад, считая вслух боковые ниши. У третьей или четвертой ткнул пальцем в нишу и, громко сказав:" Здесь", - шагнул в нее, потянув мальчика за собой.
      Аршак зажмурил глаза, ожидая удара, но услышал только треск разрываемой бумаги. Обман, и здесь обман. Стены ниши были из обоев, раскрашенных под бетон.
      - Вот твой дядя! - резанул по ушам голос Кошкодава, холодные пальцы взяли его за шею и повернули голову.
      Большая комната, почти зал. Много старого хлама, на ошкрябанном, без одной ножки рояле груда битых стульев, сложенных пирамидой, в одном углу - гора из диванов с раскуроченным нутром, в другом - стопки книг с красными корешками. В центре зала, среди мусора и обрывков газет стояли... нары! Похуже, чем сооруженные дядей - гораздо длиннее, из грубых, неструганных досок. Дядя лежал на первом этаже с закрытыми глазами и крутил пристроенные к краю нар велосипедные педали с зубчатым колесом цепной передачи. На верхнем этаже стояли пузатые бутыли с мутной жидкостью, а когда Аршак пригляделся, то его замутило - одна трубка влезала дяде в ноздрю, вторая заканчивалась иглой и упиралась в вену, третья...
      - Что вы с ним делаете?! - закричал Аршак и бросился к дяде.
      Дядя лежал тихо; грудь мерно вздымалась, он спал и спал спокойно, легкий румянец и слабая улыбка, а вовсе не искаженное страданиями лицо. Возможно, он видел приятные сны.
      - Твой дядя спит, - мягко, вкрадчиво заговорил Кошкодав-Ракоед немного изменившимся голосом, - и будет спать долго, очень долго, так долго, сколько захочет. Питательного раствора хватит хоть на сто лет, и здоровье у него выправится без стрессов и общепита, со временем, разумеется. Ты думаешь, он спит? Нет, он живет, он живее всех нас, как бы живых, включая тебя и меня. Он видит сон и будет жить в нем до скончания времен, а если пожелает, то и дольше, он может растянуть сон а века, тысячелетия, миллионы веков - секунды сна так длинны! Это ты сейчас стоишь в грязной каморке с сопливым носом, а твой дядя ведет свои верные легионы на штурм вражеских цитаделей наслаждается с прекрасными наложницами, умными и кроткими, почитающими за честь служить ему телом и мыслью; а может, сейчас он созидает прекрасные светлые города, полные счастья и качественной еды, обители мирных ремесленников, убежища мудрецов и поэтов, хранителей тайны и веры... Не ошибусь, и трижды не ошибусь, если скажу, что в дерзновенной прихоти своей он может обратить мир в прах, а прах сей развеять во мраке абсолютной ночи небытия. Возможно, а значит - так оно и есть, сейчас он измышляет немыслимое, а верные слуги и соратники готовы в тот же миг воплотить волю его в деяние неотвратимое и ослепительное, залить мироздание кровью или шампанским... как кости лягут! - и никогда не испытает он скуки и пресыщения, век его избыточен и ярок, цвет красок сочен, а вкус плодов изыскан...
      Аршаку стало страшно. Спящий дядя напугал его больше, чем вся темная и непонятная круговерть, случившаяся с ним до этой встречи.
      - Вы что, спросил он не оборачиваясь, - на игле его держите?
      - Фи, как грубо и неэлегантно! Игла и все такое - это ваши милые нехитрые забавы. Подумаешь, много ума надо - тешить себя алкалоидами. Нет, дорогой ты мой мальчишечка, твой дядя живет полнокровно и полноценно, все как полагается, без фуфла и дешевки. И удел его завиднее твоего, ибо, узнай же, упрямец, тебя ждут мытарства и хлопоты, а счастливый брат твоей матери восседает на троне возвышенном, и мир у ног его, что половая тряпка, сильные мира сего персть земная... Узнай же и трепещи - твой дядя - король Аэндора! И это лучшая участь из всех!
      Аршак очумело слушал напыщенные излияния Кошкодава, перед глазами все поплыло, закачалось. Он затряс головой, приходя в себя. "Надо спасать дядю" - мысль не успела оформиться, как он оказался у нар и затряс спящего:
      - Вставайте дядя, немедленно вставайте! - а за спиной трепыхалось хихиканье.
      - Да что же вы, дядя! - рассвирипел Аршак. - Пока вы тут тащитесь, вас тетя, наверно, по моргам обыскалась!
      При упоминании тети по безмятежному лицу дяди прошло легкое облачко, но тут же рассеялось, и благостная улыбка снова тронула уголки губ.
      - Ты и впрямь хочешь его разбудить? - удивился голос за спиной. Ну как знаешь.. Только отойди подальше, мало ли что!
      Дядя перестал крутить педали и задышал сильнее. Минуты через две он громко всхрапнул и открыл глаза.
      - А, это ты, - только и сказал он, увидев племянника.
      - Вставайте, дядя, - вцепился ему в плечо Аршак, - тут такие дела...
      - Какие дела? - чуть громче произнес дядя, но с места не двинулся. - Какие _т_у_т_ могут быть дела? Не преувеличивай.
      Аршак чуть не всхлипнул, но сдержался и торопливой скороговоркой рассказал ему о передряге, в которую попал после дядиного исчезновения из дома. Дядя спокойно выслушал, помолчал и невпопад ответил:
      - Да-да, конечно - потом сдвинул брови и забормотал что-то невнятное, медленно закрывая глаза.
      Сообразив, что дядя вырубается, Аршак озверел и, подобрав с пола большую щепку, сунул ее в зубчатое колесо. Цепь дернулась и встала, и дядя замер в нелепой позе опрокинутого велосипедиста.
      - Ну, что ты от меня хочешь?! - страдальчески сказал он. - Дайте хоть минуту покоя. Да что же это в самом деле за жизнь!
      - Дядя, очнитесь! - закричал Аршак. - На вас глюки наводят, вы тут совсем скорчитесь, вставайте, дядя!
      - Как громко ты кричишь, - поморщился дядя, но, к удивлению племянника, поднялся на локте, потирая затылок. Тонкий хлорвиниловый шланг неприятно тянулся из носа, но он не обращал на него внимания. Итак, что хорошего ты собирался мне сказать?
      Аршак растерялся. Вместо того, чтобы объяснить, _ч_т_о_ _и_ _п_о_ч_е_м_у_ происходит, как-то вмешаться в события, прийти на помощь, в конце концов, дядя вел себя самым предательским и подлым образом. "Да и дядя ли это, - вдруг похолодел Аршак, - может, подсунули куклу или там артиста? Но зачем, для чего?"
      - Ничего хорошего, я так понимаю, ты мне говорить не собираешься, - интонации дяди неуловимо напоминали голос Кошкодава-Ракоеда, - и это понятно. Ничего хорошего там, где ты сейчас находишься, нет. Не было и не будет. Аминь! С меня хватит! Всю жизнь я был не на своем месте и не со своими людьми. Всю жизнь мне доказывали, что я говно, и кормили говном, уверяя, что это лучший в мире харч в лучшей из стран. Пропади все пропадом, я возвращаю билет, можете им свободно подавиться. А если будет приставать эта скандалезная стерва, так ей и скажи: дядя, мол, шлет вам поклон и того же желает, и пусть она сдохнет от злости. Ты за меня не бойся, и за себя не бойся, тут все совсем другое и всем хватит места. Это не наркотики, не фантоматы Лема, не слег Стругацких... Не читал? Поищи в моих книгах, а еще лучше выброси все во двор и сожги. Все сожги! Ты хороший мальчик, но даже всей твоей заботы не хватит, чтобы одолеть тошнотворность бытия.
      - Дядя, вы заболели, - шепотом сказал Аршак, - пойдемте домой.
      - Заболел, - согласился дядя, - но домой не пойду. И тебе не советую.
      - Вам здесь плохо будет, это же помойка какя-то...
      - Помойка? Славно! Значит, здесь я как раз на своем месте, потому что место разумному человеку - клоака. Я и так всю жизнь был по уши в дерьме, и теперь вот в дерьме - но удовлетворен абсолютно. Улавливаешь разницу? Нет? Ну и ничего страшного. Меня съели. Точка. Крепко обнимаю и целую. С этими словами дядя собрался было лечь снова, но вдруг глаза его блеснули: