Глава одиннадцатая

Во всяком случае, присоединившись к армии Цзиня, питаться начали несравненно лучше, подумал Фрост, шествуя рядом с Густавом и Лундиганом по довольно широкой лесной тропе.

Полковник Цзинь зачем-то побывал в столице, а теперь возвращался домой, в свою горную твердыню. Волей-неволей, Фросту и остальным пришлось его сопровождать. В последнее время Фрэнк Марино особенно часто уединялся и беседовал с полковником, а теперь катил бок о бок с ним в командирском лендровере. Как будто всю жизнь только этим и занимался!

— Эк, воспарил! В чине повысился! — недовольно бурчал Густав. — Мы на своих двоих плетемся, а он едет первым классом! И как умудрился, подлец?

— В самом деле, как? — поддержал приятеля Дик Лундиган.

— Мы, в некотором роде, разделили обязанности, — сообщил Фрост, рассеянно поправляя на плече сползающий винтовочный ремень. Капитан шел раздетым до пояса, и брезентовая лямка раздражала потеющую кожу. — Фрэнк разрабатывает генеральный план атаки на опиумный рынок; мы же с вами — рабочие лошади, наше дело — хорошенько лягнуть господина Чена…

— Знаешь, Хэнк, — сказал Густав, чье огромное тело даже на расстоянии фута буквально излучало жару — настоящая печь! — знаешь, нас не выпустят отсюда живыми. Я имею в виду, после того, как мы шлепнем генерала.

— Знаю, — невозмутимо откликнулся Фрост и закурил. Он уже давно прикончил последний свой “Кэмел” и перешел на полковничий табак. Название овальных сигарет обозначалось незнакомым алфавитом, произнести его Фросту никак не удавалось, а упомнить — и подавно.

— Травки в них, часом, не подмешивают? — с долей подозрения полюбопытствовал однажды Лундиган.

Фрост лишь ухмыльнулся в ответ:

— Нет, ручаюсь… Раза два я стоял на грани хронического алкоголизма, но травкой никогда не увлекался. И таблеток не глотал. И шприцем не тешился. И тебе, дружище, не советую…

— …черта? — донесся до него яростный шепот Густава. — Ты отвечаешь так спокойно, словно речь идет не о нас!

— А!.. Прости. Будем жить беззаботно и весело, пока не изымем Чена из обращения. На это потребуется определенное время. Если часы не врут — а я, кажется, регулярно их завожу и берегу, — то по календарю мы здесь пробыли целый месяц. Еще три-четыре недели — и достойному джентльмену, извините за выражение, труба.

— Что? — не понял молодой, не знавший классического жаргона Лундиган.

— Хана.

— Так бы сразу и сказал…

— Да, но потом-то, потом? — не унимался Густав. — Потом ведь полковник устроит карачун кой-кому другому!

Лундиган догадался, что старшие беседуют в прежнем ключе, и не стал выяснять значение слова “карачун”.

— Потом — суп с котом! — засмеялся Фрост. — Все “потом” расчислены, как таблица умножения.

— Возьмем Цзиня заложником? — не утерпел Дик.

— Тсс-с-с! Не волнуйся, и не ломай голову. Я рассчитал все до мелочей, — солгал Фрост.

Он понятия не имел, как обернется дело, когда одиозный Чен исчезнет со сцены. И сообщать об этом Густаву и Лундигану было бы, по меньшей мере, неразумно.

— Давайте пока заниматься насущным. По словам Цзиня, в наше распоряжение поступят несколько надежных бойцов. Подмога.

— Или охрана, — сказал молодой наемник. — Чтобы мы никуда не смылись.

Густав поглядел на Фроста и едва не застонал:

— Чудно! Просто великолепно! Хэнк, я начинаю подумывать о перемене деятельности! На свете есть вещи, которых ни за какие доллары не купишь! Даже за двадцать пять тысяч.

— И чем займешься? Поедешь домой, заведовать кладбищем автомобилей? Или откроешь бакалейную лавку?

— Прекрасная мысль. Только, Хэнк, я предпочитаю за рулем сидеть. Автомобильные свалки, скорее, по части моего братца…

— А уж сейчас и подавно сел бы за руль, правда? — захохотал Фрост. — С ветерком прокатился…

Огромный немец, тащивший штурмовую винтовку, словно младенца, на сгибе левой руки, лишь сокрушенно вздохнул.

— Тебе хорошо, селедка сушеная, а при моей комплекции б тропиках пешком путешествовать накладно, — пробурчал он без малейшего раздражения. И тоже засмеялся.

Фрост хлопнул Густава по плечу и подумал: “А чему, собственно, я радуюсь?”

Марш продолжался более двух суток. На третий день они вступили в предгорья, где стало неизмеримо прохладнее, и Фрост опять — не без удовольствия — облачился в полевую форму. Грудь и плечи наконец-то получили небольшой отдых от москитов и колючих веток.

Редкая, растянутая колонна скользила вперед…

Фрост увидел дым над крышами небольшой деревни еще издали. Не сговариваясь, наемники ускорили шаг. Люди полковника Цзиня подтягивались к голове походного строя, рассредоточивались поотрядно.

Автомобиль Цзиня скрипнул тормозами, остановился посреди сельской площади. Многие хижины пылали. Другой лендровер — начисто лишившийся шин, — стоял неподалеку на оголенных ободьях колес.

Густав слегка поотстал, подозревая, что вот-вот может сыскаться работа для пулеметчика, и начал присматривать выгодную позицию. Лундиган же, напротив, постарался опередить основные силы, умчался, временно пропал из виду.

Фрост прямиком направился к машине полковника.

Он приметил чьи-то длинные, шелковистые волосы, развеваемые свежим ветерком. А обогнув лендровер, узрел их обладательницу. Молодая женщина, лет двадцати восьми. Американка, или уроженка Европы. Лицо перепачкано машинным маслом, одежда истрепана и запачкана, однако смотрит вызывающе, гневно морщит брови, что-то втолковывает Цзиню…

Девушка стояла, решительно подбоченившись, и кричала довольно громко, но шум и топот приближающейся колонны не позволили Фросту разобрать всего. Голос высокий, почти альт. Напоминает о Бесс… По выговору судя — американка.

Приметив наемника, Цзинь поспешил отвернуться. Фрост приблизился вплотную, положил руку на дверцу лендровера, услышал окончание тирады:

— …лятый палач, видимо решил, будто бедняги прячут от него урожай опиума! Или просят за него чересчур много! Последствия сами видите! И повторяю: моя организация не пожалеет сил, прекратит эту зверскую бойню, а заодно искоренит всю отраву, из-за которой убивают неповинных. Будьте уверены… И, повторяю: я не заткнусь!

— Мисс! — почти жалобно воззвал полковник. — Я ведь не могу прихватить вас! Попросту не могу!

— Вы единственный здешний военачальник, слывущий порядочным! Вы пытаетесь положить конец торговле опиумом. Именно ради встречи с вами организация отправила меня в эти края. Имеется разрешение бирманского правительства провести с вами переговоры! В Бирме уже устали от побоищ, вызванных сбытом наркотика! Но если я не смогу сопровождать вас, наблюдать события собственными глазами, — как написать беспристрастный отчет? Послушайте, ведь в Рангуне заверяли, будто все улажено и вы не возражаете!

— Да, но, видите ли, мисс Линдсей, обстоятельства меняются. Мои, к примеру, изменились почти коренным образом. Уверяю вас, я по-прежнему полон решимости бороться против этой заразы…

Долго крепившийся Фрост наконец не выдержал и разразился гомерическим хохотом.

— Извините! — сказал он, слегка успокоившись и вновь обретя дар речи.

— Кто вы? — решительно осведомилась девушка.

— Я? — переспросил Фрост.

— Да, вы! Кажется, я обращаюсь именно к вам!

Фрост оглянулся с преувеличенным любопытством, демонстративно удостоверился, что сзади никого нет, осклабился:

— Кажется, да: ко мне. Мое имя Хэнк Фрост. Простите, но я плохо расслышал ваше…

— Сандра Линдсей. Что здесь делает американец? Вы наемный солдат?

Фрост ухмыльнулся, не без оснований рассчитывая, что полковник перехватит и отобьет пущенный Сандрой мяч. Так и вышло.

— Мисс Линдсей, мы встретились не затем, чтобы обсуждать персону капитана Фроста! Я веду свои войска в чрезвычайно опасный район! И не могу ручаться за вашу безопасность. Чрезвычайно признателен организации, которую бы представляете, и которая столь широко поддерживает меня в международной прессе. И не желаю платить за доброе внимание неблагодарностью, подвергая жизнь уполномоченной сотрудницы бесцельному риску!

— Полковник Цзинь! — сказала девушка, и Фрост подумал: забавно видеть суровую мину на столь перепачканном лице. — Я чрезвычайно вам признательна за беспокойство и заботу, но…

Сандра Линдсей сплела пальцы рук. Точно оперная певица, готовящаяся начать арию, подумал Фрост.

— …Но я отнюдь не избалована. И умею постоять за себя. И присутствую в Бирме исключительно как наблюдатель, обладающий правом неприкосновенности! Всякий увидит: я вполне безоружна!

— По такому поводу и выпить не грех, — заметил Фрост.

Девушка буквально уничтожила его взглядом и продолжила:

— Я должна во всем удостовериться! Иначе грязная торговля опиумом станет продолжаться до скончания веков. И кровопролитие тоже. Мы занимаемся важным делом, и вы, полковник, не можете не понимать стоящих перед организацией благородных целей!

Фрост ухмыльнулся. Ибо полковник понимал благородные цели этой организации чрезмерно хорошо. Оттого и старался спровадить незваную гостью с глаз долой.

Мы обратимся к общественному мнению! — кричала Сандра, — возбудим негодование целого мира!

— Пока что, — с философским видом промолвил Фрост, — вы приводите в изрядное возбуждение меня.

Девица повернулась, окончательно разъяренная.

— Прошу прощения, — поспешил продолжить капитан, — я неудачно и, кажется, грубо пошутил. Извините, мисс Линдсей, чего требовать от неотесанного наемника? Шатаешься по тропическим зарослям, и месяцами не видишь ни единой белой женщины… Простите великодушно! Придется растрачивать избыточный пыл в боях, а низменные инстинкты всемерно и геройски подавлять…

Сандра Линдсей сделала шаг и замахнулась. Фрост своевременно отпрянул и, очутившись на безопасном расстоянии, погрозил девушке пальцем.

Презрительно фыркнув, Сандра опять обратилась к полковнику.

— Итак, сэр?

Китаец пожал плечами.

— Хорошо… Но я не в ответе за возможные последствия…

И, с непроницаемой улыбкой поглядев на Фроста, закончил:

— Отвечать будет он.

Глава двенадцатая

Ухватив запястье девушки, Фрост буквально затащил ее под прикрытие деревьев, за груды валежника и бурелома. Передернул затвор винтовки, прицелился, открыл огонь. С противоположной стороны огромной прогалины доносилась отрывочная стрельба, редкие пулеметные очереди-Бойцы полковника Цзиня уже перестроились и ломаной, растянутой шеренгой наступали на вражескую позицию.

— Это ченовские солдаты? — выкрикнула Сандра Линдсей.

— Пригни свою дурацкую голову! — не менее громко заорал в ответ капитан. — Нет! Бирманские красные партизаны — так я думаю. Какая, к чертям собачьим, разница? Они стреляют в нас!

Фрост выпустил короткую очередь, пригнулся сам и прорычал:

— Остолопы…

— Кто именно? — спросила девушка, подползая вплотную к Фросту. Ее легкие серовато-синие джинсы были напрочь перепачканы глиной и зеленым соком трав.

— Союзнички наши, — огрызнулся Фрост. Обернулся, поглядел на Сандру: — Атакуют прямо в лоб! Видать, у советских инструкторов учились… Может, и победят в итоге, но какой ценой? Ух, болваны!

— Я думала, вы профессиональный убийца. Отчего же вас так волнует чужая смерть?

— Не пытайтесь меня уязвить, сударыня. Это делали куда более опытные и умелые люди. На генерала Чена я охочусь отнюдь не из природной кровожадности… Это работа, и я не взялся бы за нее, да необходимость вынудила.

— Если требовались деньги, взяли бы, да обратились в благотворительный фонд: их полным-полно, — с невинным видом произнесла Сандра.

— Впервые слышу, — осклабился Фрост. — Но деньги пока имеются, в благотворительности не нуждаюсь… У меня были другие причины. И веские.

Он опять поднял голову, еще раз выстрелил, пригляделся. Потери китайцев оказались относительно малы — погиб один человек из пяти. Но лишь потому, что неприятель многократно уступал атакующим численностью — да, пожалуй, и меткостью.

Бой уже утих; только изредка раздавались отрывистые выстрелы, точно кто-то бичом хлопал. “Приканчивают раненых и пленных”, — подумал Фрост.

Долгий, почти нечеловеческий вопль долетел до капитана и Сандры.

— Господи, помилуй! — встрепенулась девушка. — Это еще что такое?

— Это люди полковника пытаются получить кой-какие полезные сведения, а собеседник упорствует, — угрюмо сказал Фрост. — Необщительный субъект попался…

— Пытки?! Нет!

Сандра вскочила и вознамерилась было перескочить груду валежника, но Фрост поспешно увлек девушку назад. Опрокинул наземь, оседлал, ухватил оба запястья Сандры, которая готовилась вонзить в лицо наемнику длинные ухоженные ногти.

— Ага, все-таки умеете драться, — прорычал Фрост. — На что вы рассчитываете? Застать человека, разрезаемого на куски, либо подвешенного за мошонку, и объяснить китайцам, как это нехорошо и негуманно? Противоречит уставу ООН? Да они со смеху помрут! А вы — от ужаса.

— Зачем вы здесь? Если сами ненавидите их, зачем вы здесь?

— Заткнитесь. Пожалуйста.

Фрост закурил одну из безымянных полковничьих сигарет. Услыхал команду на китайском — полупролаянную, полупромяуканную цзиневским офицером. Бойцы резервного отряда начали выходить из укрытий и пересекать прогалину.

— Ну-ка, идемте, — сказал наемник бледной, испуганной девушке — Время торопит, и труба зовет, и долг велит, и любая другая чушь по вашему выбору… За мной.

Сандра оттолкнула протянутую руку Фроста и вскочила сама.

— Погодите-ка, — велел капитан.

Фрост затянулся, аккуратно стряхнул пепел и быстро ожег запястье Сандры пылающей сигаретой. Сандра Линдсей подпрыгнула и завопила.

— Вы спятили? Болван!!!

— Нет. Но теперь вы имеете отдаленное представление об окурке, который гасят, медленно ввинчивая в тело. Я просто сделал вам крошечную прививку от возможной опрометчивости, мисс Линдсей… Надеюсь, теперь вы четырежды подумаете, прежде нежели станете орать на победителей и грозить им. Победителей, как известно, не судят…

Несколькими часами позднее, во время нового привала, покуда Фрост, Густав, Лундиган и Сандра Линдсей делили сухие пайки на краю другой, но столь же обширной прогалины, девушка сделала глубокий вдох, словно собиралась нырять, и спросила:

— А чего, собственно, вы хотите достичь, убив генерала Чена?

— Если речь идет о пресечении опиумной торговли — ничего. Почти ничего, — спокойно молвил Фрост.

— А мне попросту наплевать на нее, — промямлил Густав сквозь кусок пережевываемой ветчины.

— Видите ли, мэм, — вмешался Лундиган, перегибаясь вперед и сдвигая кепи на затылок, — мы, разумеется, будем рады косвенно содействовать хорошему делу. Но работаем вовсе не ради этого.

— Как же?..

— Философию побоку, — сказал Фрост, — и приступим к ясным, основательным пояснениям. Полковник Цзинь похож на военного гения, как я — на кинозвезду. Пришагал прямиком в засаду, бездарно атаковал, победил только благодаря огромному численному перевесу… И в остальном, вероятно, столь же талантлив. Под его мудрым руководством торговля наркотиками неминуемо зачахнет. Понимаете? А даже если сократится лишь на десять процентов — мировой рынок потеряет уже пять процентов опиума-сырца. По-моему, цифра отнюдь не плохая.

Фрост отбросил пустую консервную банку, закурил, сощурился.

— Да неужели вы не понимаете, — вскинулась девушка, — что убийство — негодный выход из положения?

Фрост поднял брови.

— Говоря, будто намерены убить Чена ради общего блага, — запальчиво продолжила Сандра, — вы рассуждаете в точности по-коммунистически! Цель оправдывает средства!

— Полегче, мэм, — осклабился Густав. — Ругайтесь как захотите, но с паршивыми комми не сравнивайте!

— Понимаете, — сказал Фрост, — философские вопросы не заботят нас. Мы действуем потому, что вынуждены действовать.

— Мы похожи на техасских рейнджеров, — улыбнулся Лундиган. — Или на японских самураев. Обладаем бойцовскими навыками, продаем их, получаем деньги. Только настоящий, уважающий себя наемник ни за что на свете не станет служить кому попало. Никто из нас не выступит за Советский Союз, или Кубу, или Кампучию… Понимаете?

— Да, да, понимаю! Думаете, вы благородны, блистательны, великолепны. Мысленно равняетесь на герое? прошлого. Но в сущности, вы — анахронизм.

Уничтожавший третью банку говяжьей тушенки Густав насторожился.

— Как вы нас обругали? А ну… хра..?

— Анахронизм. Пережиток былых времен. — Вы еще про категорический императив Иммануила Канта заведите речь! — расхохотался Фрост. — Уж это поймут с ходу!

— Сделайте милость, заткнитесь, — посоветовала Сандра.

Густав попытался было возразить, но капитан уже стоял на ногах и прислушивался.

— Тс-с-с! — прошипел он.

— Что случилось? — шепотом спросила девушка.

— Я слышу звуки. Нехорошие звуки.

Фрост повертел головой, прищурил глаз, неторопливо взял оружие наизготовку.

— И я слышу, — сказал Густав. — Затворы клацают.

Заталкивая консервные банки в рюкзак левой рукой, он одновременно снимал винтовку с предохранителя правой.

Фрост не глядя ухватил свой вещевой мешок, приметил, как Лундиган делает то же самое, перебросил лямки через плечи, поправил берет.

На другом краю прогалины разом объявилось около сотни вооруженных людей. Зазвучала китайская речь. Фрост изо всех сил попытался понять хотя бы что-то.

— Приказывают сдаваться. Это Бирманская народная…

— Вы говорите по-китайски, Сандра? — почти с восхищением перебил Фрост. — Ну и ну! Получается, коммунисты?

— Да, так они представились… Говорю с трудом, понимаю гораздо лучше.

— Но мы ведь не сдадимся? — зарычал Густав.

— Конечно же, нет, — оскалился Фрост.

— Что делать будем? — спросил Дик Лундиган.

— Поглядим, как поведет себя Цзинь… Держаться вместе, не рассредоточиваться.

Фрост выплюнул недокуренную сигарету, поправил кобуру под мышкой.

— Давайте с ними договоримся, — предложила Сандра. — Попробуйте. Над вами сначала надругаются всем скопом, потом прикончат. Если очень повезет, сначала сгоряча прикончат, а потом уже надругаются. Лучше слушайте и переводите.