— Мы вас не торопим. — Ветхий старичок проникся жалостью к обескураженному Танцору и не пытался скрывать этого. — Всему можно научиться.

Руф обреченно опустил руки.

— Есть еще кое-что. — Брат Бартоломью отвел взгляд. — Церковь не вернет потраченные деньги.

Ответ застрял в горле. Да и что бы он мог ответить? «Подавитесь своими деньгами?» Только перед Руфусом сейчас стоял человек, всей душой болевший за проклятые окна. Стоило немалых трудов заслужить его уважение. Едва ли брат Бартоломью повинен в чем-либо.

— Я оставлю вас ненадолго. — Старый монах понуро поплелся к выходу.

Как только хлопнула дверь, Тангл в полной мере осознал, в какой переплет умудрился попасть.

— Везет тебе, как утопленнику, — усмехнулась Мина. — А про способности зря. Не так уж все и сложно. Ты в Днях Обновления ни разу не участвовал, что ли?

— Участвовал — мрачно отозвался Руф. — Тучи разгонял, чтобы под солнышком работалось веселее.

— Ну, хочешь, я помогу? — неожиданно предложила Тень.

— Не хочу… Прошу! — Он уже ничему не удивлялся.

— Тогда пойди и сообщи свое решение служителю культа. Никуда он не ушел. За дверью стоит. — Вильгельмина поднялась на ноги и с наслаждением потянулась.

Брат Бартоломью несказанно обрадовался: он зачем-то пожал Руфусу руку и даже пару раз обратился к нему «сын мой». В итоге, Сэр Тангл не только получил право высадить злополучные окна второй раз для собственного удовольствия, но и стал счастливым обладателем дубликата ключа от внутренних помещений часовни. В них предлагалось заниматься реставрацией. Сверх того, трясущийся старичок, вдохновленный перспективой поучаствовать в процессе воссоздания, поклялся раздобыть любые необходимые книги.

Снова оставшись с Миной один на один, Руф мучительно подбирал слова для продолжения тревожащего разговора.

— Может, вернемся внутрь, или спешишь? — сама Тень явно никуда не собиралась.

— Почему нет? — согласился Тангл.

— Местная атмосфера располагает к откровенным беседам, не находишь? — Она добрела до ближайшей скамьи, рассеянно провела рукой по спинке и села. — Я жалею, что церковники не дадут мне исповедаться.

— А тебя что-то гнетет? — в основном из вежливости спросил Руфус.

— Тонкий психолог, — хмыкнула та, развернувшись к нему всем телом. — В любом случае, это никого не касается.

— Что-то пока не дотягивает до откровения, — признался Руф.

— Ну, это не я, а ты сегодня делишься своими страданиями, — возразила Мина.

— Какими еще «страданиями»? — разозлился он. — Не прикидывайся идиотом! Ты прекрасно понял причину моих опасений. Не каждому Смотрящему в Ночь подворачивается бесконечно наивная маленькая Тень. Эмьюз достаточно добра, чтобы водиться с мальчишкой из жалости. Простых Танцоров такие, как этот сопляк, видят изможденными, но живыми, а Варлоу — Вестник! Представляешь, какое везение? Не думаю, что мальчишка планирует податься в монахи. Ему все равно, что Эмьюз за человек, просто знает, что другого шанса не будет.

— Во-первых, — голос Мины мгновенно утратил все намеки на женственность, — никто не прикидывается идиотом. Я вообще такой, раз «не считать людей априори злыми» — критерий идиотизма. Во-вторых, приписывать кому-то собственные домыслы — верх глупости. В-третьих, ты обычный человек, несмотря на то, что Танцор. Вы не способны понять нас. Морфы, псионики, Смотрящие в Ночь, полукровки, — мы все для вас уроды, даже если никто не посмеет сказать такое в лицо.

— Мысленно откатись к своему «во-вторых», — посоветовал Руф.

Естественно, Тангл не одобрял перемен в Вильгельме, но исключительно из соображений морали.

— Посмотри на меня. — Антропоморф убрал упавшие на лоб волосы. — Готов биться об заклад, что ты уверен, будто знаешь причину моего неожиданного превращения из Вилли в Мину. Знаешь и отгораживаешься, как от чего-то непристойного. Я прав?

— Нет, — только ответ прозвучал не слишком убедительно.

— Не верю. — Обещанные откровения грозили выйти боком. — Забавно, что даже Леди Корникс не придала этому значения. Всем плевать, я же морф. Вы наперебой демонстрируете тактичность, вместо того, чтобы спросить прямо и уж наверняка узнать, что ошиблись. Не о чем тут больше говорить.

Тень приложила руку к эмблеме Ордена и пропала, а Руфус продолжал таращиться в образовавшуюся пустоту. «Что именно и кому пытался доказать Вильгельм таким радикальным способом?», — колотилось в висках. Сейчас выходка сильнее всего напоминала крик о помощи, но Тангл уже опасался делать выводы на эту тему.

— Похоже, с окошками будешь разбираться сам, — пробормотал он.

Спустившись к обеду, Эмьюз мужественно перенесла все колкости тетки в свой адрес. Росарио потешалась до самого чая, пусть и по-доброму. Девочке стоило немалых усилий не поддаться на провокацию.

— Делаешь успехи, — кивнула мадам Тэсори. — Хладнокровие, достойное Тени. Прости, если погорячилась: это от волнения. Ты открыта всему новому: и хорошему, и не очень. Я боюсь не успеть растолковать тебе, как отличить одно от другого.

— Зачем обязательно растолковывать? — Эмьюз искренне верила, что способна справиться самостоятельно.

— Затем, что абсолютной истины нет, а правда порою крайне обманчива, — туманно ответила тетка.

Задумавшись над последними словами, девочка едва не опрокинула чашку.

— Но есть и хорошие новости, — подчеркнуто весело сообщила Росарио. — Возможно, уже к вечеру проблема с карликами сойдет на нет. Наш портняжка ждет меня сегодня в гости. Взять тебя с собой не могу, потому что рассчитываю на конфиденциальный разговор. А чтобы соблазна удрать в мое отсутствие не возникло, входную дверь запру. Вот и будет тебе достойное оправдание отказа.

— Раз ты так решила, — вздохнула Тень. — Но если моя жертва окажется напрасной, я непременно обижусь.

— Договорились, — подмигнула тетка. — Пойду собираться. Карлики уважают пунктуальность.

Когда за спиной Тэсори закрылась входная дверь, Эмьюз почувствовала себя совершенно несчастной. Заблудившимся призраком слонялась она по дому, пытаясь занять себя хоть чем-нибудь. Рисовать не получалось — перекошенных физиономий испугалось бы даже ведерко для бумаг, будь у него собственное мнение. Штудирование учебника — занудное, хоть и полезное — быстро наскучило.

Девочка устала ждать, но Гримм все не показывался. Бедняжка сидела в кухне и заливала тоску остывшим чаем. Мерное тиканье часов мячиком отскакивало от стен, никак не мешая грустить.

Эмьюз все же сумела сшить для плашки небольшой мешочек из мягкой-премягкой замши приятного темно-коричневого цвета. Результат нравился, и девочка страшно гордилась собой. Она откопала в чулане старые разбитые ботинки с высоким голенищем, которые Росарио при всем желании не смогла бы снова надеть, и единственный уцелевший шнурок послужил прекрасной тесемкой. Так у Орина объявилась опасная соседка. Сначала шнурок натирал шею, но вскоре Эмьюз перестала замечать его.

Любопытство подталкивало в сторону какого-нибудь безобидного эксперимента, но здравый смысл сопротивлялся. Кроме того, Тень все еще боялась, что Тэсори заподозрит что-нибудь.

Эмьюз вытряхнула злополучную плашку на ладонь. Прохладная, приятная на ощупь поверхность ласкала кожу. Девочка провела плашкой по щеке. Крошечный предмет выглядел вполне безобидно.

— Ты такая славная, но почему-то хочешь навредить одному человеку, — укоризненно произнесла девочка, погрозив вещице пальцем. — Что он тебе сделал?

Само собой, глупый кусочек металла не ответил. Зато в холле ожило зеркало.

— Эмьюз! — в голосе тетки отчетливо проступало волнение.

— Тут я! — отозвалась та, спешно заталкивая плашку обратно в мешочек и пряча под блузку.

— Ну, так иди сюда, я не могу кричать, — возмутилась Росарио.

— Что-то серьезное? — Тревога распространялась по телу с каждым ударом сердца.

— Нет, просто дома буду к утру, — виновато призналась тетка. — Не жди меня, ужинай и ложись спать. Как вернусь, поделюсь новостями, а если повезет, мы еще над ними посмеемся.

— Не пугай меня, — девочка побледнела.

— Успокойся, пока все лучше, чем я думала, — заверила мадам Тэсори, помахала рукой и пропала.

Эмьюз с чувством плюхнулась в мягкое кресло. Воображение рисовало, как Росарио старательно уговаривает карликов не ссориться из-за пустяка. Мисс Варлоу беззаветно верила, что тетка найдет решение в любой ситуации. Только эта вера почти не помогала там, где начинался необъяснимый страх.

Девочка так зафантазировалась, что не заметила, как задремала.

Бессвязные картины сменились пустой комнатой Марты Нидлз. Все тревоги нагнали разом там, где голос разума не в силах что-либо изменить. Иеремая и Боббертиджис, возникшие прямо из воздуха, принялись наперебой упрекать загнанную в угол Тень в неспособности принять очевидное решение. Карлики спорили, ругались, топали ногами, даже дрались, а потом каждый начал тянуть бедняжку к себе.

Вязкий сон оборвался неожиданно. Эмьюз вздрогнула и очнулась, но реальность тоже приготовила сюрприз. Пеппер упорно тряс ногу девочки, перехватив зубами основательно сползший носок, а его хозяин тарабанил в дверь.

— Я проснулась! — громко объявила Тень.

— Открой, — попросил Гримм, не скрывая облегчения.

— Сейчас.

Девочка прекрасно понимала, что не справится с задачей. Она для вида покрутила дверную ручку.

— Кажется, тетка меня заперла, а сама ушла куда-то, — жалобно сообщила Эмьюз.

— А запасного ключа у тебя нет? — Мальчишка не скрывал досады.

— Нет, — тоскливым эхом отозвалась обманщица. — Но мы можем поболтать и так, правда?

— Конечно, — заверил Гримм.

Тут на лестнице показался Синий. Монстр учуял своего друга и спешил поздороваться. Он хлопал крышкой, вилял хвостом и скакал на месте, жутко грохоча.

— Подожди! — крикнула девочка. — Мой сундук расшалился, я пока тебя не услышу.

Она и себя-то слышала с трудом.

— Прекратите немедленно! — приказала Эмьюз. — Синий! Фу! Фу и место! Иначе никаких больше сандвичей!

Мимик притих, но возвращаться наверх не спешил. А вот Пэп, напротив, начал вести себя крайне странно. Он тихонько повизгивал, приплясывая на месте, потом делал несколько шагов в сторону чулана, возвращался и повторял все по-новой.

— Не понимаю, — нахмурилась Тень.

— Я ничего не говорил, — вздохнул Гримм.

— Не тебя, пса твоего. — Исчерпав все доступные средства, Пеппер взял девочку за подол и осторожно потянул. — Он зовет меня куда-то.

— Зовет, так иди, — бросил тот. — Как наиграешься, верни мне собаку. Я на скамейке подожду. Один до дома так и так не доберусь.

Мисс Варлоу давно привыкла к болезненной обидчивости Гримма — настолько, чтобы не реагировать на нее.

Пэп радостно ускакал вглубь коридора туда, где прятались наглухо закрытые шкафы, о содержимом которых Эмьюз даже не догадывалась. Полупрозрачный зверь замер, принюхался и стал делать вид, будто роет ямку прямо на ковре.

— Убрать? — не поняла девочка.

Пеппер отошел и сел, нетерпеливо виляя хвостом. Тень осторожно отогнула край дорожки и совершенно не удивилась, обнаружив люк в полу.

— Вот почему Росарио постоянно твердит: не провались в подвал, — улыбнулась она.

В крышке чернело узкое аккуратно выпиленное отверстие. Не раздумывая, Эмьюз потянула деревянный квадрат на себя, воспользовавшись странным подобием ручки. Стоило девочке открыть проход, как Пэп рыбкой нырнул в подвал.

— Эй! — Тень встала на четвереньки и заглянула вниз.

Слабого сияния, источаемого призрачной гончей, вполне хватило, чтобы различить пыльные ящики и коробки, стопку старых газет, закопченные кастрюли, моток веревки и прочий хлам. А присмотревшись повнимательнее, Эмьюз увидела небольшое квадратное окошко.

— Думаешь, через него можно выбраться? — не поверила девочка.

Пеппер коротко кивнул.

— Маленький нюанс, — возразила Тень. — Здесь нет лестницы.

Пес жалобно заскулил. Он явно старался всеми силами устроить хозяину обещанную прогулку.

— Ладно, — сдалась Эмьюз. — Сейчас что-нибудь придумаю.

На самом деле, единственный сносный вариант решения проблемы — спустить вниз стремянку. Но если ничего не получится, как девочка станет объяснять хозяйке дома, зачем закинула раскладную лестницу в подвал? Только жажда приключений победила.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.