То, что Есенин в русской культуре является особой знаковой фигурой, постигли уже его современники при жизни поэта. Далее этот постулат также не вызывал сомнений. По мнению современного архивариуса С. В. Шумихина, «Сергей Есенин в русской культуре фигура культовая».[16] Издавна существует есенинская мифология, сводимая к следующим аспектам: 1) миф, созданный Есениным о самом себе (в автобиографиях, автобиографических интервью и лирических произведениях); 2) миф, творимый народом; 3) миф, создаваемый литературоведами; 4) миф, сотворенный современниками – родными, друзьями и знакомыми поэта (С. В. Шумихин выделил три первых типа мифов[17]).

Исследователь С. В. Шумихин в качестве доказательного примера привел рассуждение о творимом самим поэтом мифе о Есенине как наследнике и продолжателе Пушкина: «Подчеркнуто и даже шаржированно копировался пушкинский костюм, пушкинская интонация в обращении к музе (сравни: “Апостол нежный Клюев // Нас на руках носил” и “Старик Державин нас заметил…”)»;[18] есенинские строки с контекстуальной параллелью – «Но, обреченный на гоненье, // Еще я долго буду петь» – являются имитацией жизненного мотива Пушкина (сравни – «Я рано скорбь узнал, // Постигнут был гоненьем» из авторского посвящения «Кавказского пленника» Н. Н. Раевскому). Порождающей причиной неомифологии, предпринимаемой в отношении талантливого русского поэта начала ХХ века, С. В. Шумихин считает то обстоятельство, что «разные слои общества стремятся видеть в Есенине отражение своих собственных чаяний».[19]

По мнению С. В. Шумихина, «органичен и одновременно фантастичен только народный миф, питающийся фольклорными архетипами о Иване – крестьянском сыне, добивающемся славы и богатства, женящемся на иноземной принцессе и т. п.».[20] Литературность есенинского мифа проявляется в наблюдении киевского филолога Л. А. Киселевой: это «ракурсы судьбы лирического героя, пытающегося уйти от “Горя-Злочастия” и остро ощущающего свою обреченность».[21] По наблюдению Анны Маймескуловой, сравнившей мотив окончания приходского училища в художественных и автобиографических текстах Есенина, его «автобиографические мотивы получают знаковый характер, аналогично мотивам литературным».[22]

Сами исследователи моделирования есенинского мифа вольно или невольно начинают изъясняться своеобразным «мифологическим языком», который сродни народной афористичности. Так, Лариса Сторожакова пишет: «Поэзия его в розовые уста целовала».[23] Ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН А. Н. Захаров в докторской диссертации «Художественно-философский мир Сергея Есенина» (2002) рассуждает в духе фольклорных и библейских паремий: «Как Святой Дух дышит, где хочет, так и гений берет то, что он считает нужным, преобразовывая и включая в свой оригинальный художественный мир»[24] (курсив наш. – Е. С.). (Ср. «Дух дышит, где хочет…» – Ин. 3: 8.)

Л. А. Киселева в программной статье «Поэтика Есенина в контексте русской крестьянской культуры: герменевтические и терминологические проблемы» (2002, по докладу 1995 г.) сетует на то, что «само понятие “крестьянская культура” никогда не мыслилось в полном своем объеме» и даже «связь художественного мышления Есенина с глубинной народной традицией прослеживалась на уровне фольклора»[25] и только. Исследователь предлагает учитывать «миф этноса в мегаконтексте творчества и личности поэта».[26] Л. А. Киселева уверена в возможности использования «цехового языка» в «скрытом диалоге» Есенина и Н. А. Клюева, в «потайном подтексте постоянных обращений» старшего поэта к своему младшему «посмертному другу» и ученику; убеждена в свободном владении «различными “кодами” народной культуры, в частности, – орнаментальным, литургическим, иконографическим, топонимическим».[27] Л. А. Киселева улавливает «намеки поэта на свою сопричастность неким тайнам», рассуждает о предвосхищении Есениным выводов зачинателей этносемиотики насчет знаковых основ орнаментального изображения в своей «великой значной эпопее исходу мира и назначению человека», что позволяет говорить об «орнаменте как типе культуры» (по мысли Н. В. Злыдневой).[28]

Относительно расположения феномена Есенина в русской культуре киевский филолог Л. А. Киселева полагает, что это «необычное явление народного образного мышления в индивидуальном авторском творчестве»[29] и оно должно быть рассмотрено в плане изучения типологии нового строя художественного мышления с привлечением методологически-новаторских аналитических критериев, соприродных анализируемым текстам.

С точки зрения С. Бирюкова, «личность поэта – тоже его текст» и «личность творится», а «портрет поэта – это и облик человека, и одновременно поэтическое произведение».[30] Того же мнения придерживается А. Н. Захаров: «В лирике Есенина… центральным персонажем является лирический герой – обобщенный характер, прототипом которого является сам поэт»,[31] дополненный похожими на автора персонажами из документалистики и публицистики, художественной прозы и лиро-эпических поэм и т. п.

Настоящее исследование продолжает монографию автора «Историко-фольклорная поэтика С. А. Есенина» (Рязанский этнографический вестник. Рязань, 1998. 225 с.). Главы 1 и 2 – «Свадьба у Есенина» и «Символика кольца и свадебная тематика в годовых праздниках и фольклоре Рязанщины» под новым углом зрения развивают главу 1 «Свадебная тематика в творчестве Есенина» монографии; глава 14 – «Есенинская топонимика» логически и содержательно дополняет главу 10 «Художественная топонимика Есенина»; справочный раздел сохранил уже имевшееся название «Концепты художественного творчества Есенина (Указатель)».

Автор глубоко признателен всем людям и организациям, содействовавшим сбору необходимого материала – фольклорного и иллюстративного: низкий поклон старожилам Рязанской обл. – носителям народной культуры; искренняя благодарность М. А. Айвазян и Е. Ю. Литвин (ОР ИМЛИ), Ю. Б. Юшкину и Н. М. Солобай (ИМЛИ), фотографу А. И. Старикову, Е. В. Рыбаковой (студентка Литературного института им. М. Горького, Москва), Н. И. Будко (Ставрополь), а также коллегам из ИМЛИ РАН, рецензентам и членам общества «Радуница».

Глава 1. Свадьба у Есенина

2

Ремизов А. М. Алексей Ремизов о себе // Ремизов А. М. Избранное. Л., 1991. С. 551 – впервые опубл.: Россия. М.; Пг., 1923. № 6 (февраль). С. 25–26.

3

См.: Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. М., 1991. С. 177.

4

Кулагина А. В. Поэтический мир частушки. М., 2000. С. 115, 118 (курсив наш. – Е. С.).

5

Там же. С. 211.

6

Сологуб Ф. К. Собр. соч.: В 12 т. Т. 10. Заклятие стен. Сказочки и статьи. СПб., 1913. С. 208, 209.

7

Воронина О. А. Предисловие // Феминизм: Перспективы социального знания. М., 1992. С. 10.

8

Мартьянова С. А. Формы поведения как литературоведческая категория // Литературоведение на пороге ХХI века: Мат-лы междунар. науч. конференции (МГУ, май 1997). М., 1998. С. 197.

9

Там же.

10

Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. М., 1990. С. 35 (курсив автора).

11

Тексты цит. по: Есенин С. А. Полн. собр. соч.: В 7 т. (9 кн.). М., 1995–2002.

12

См.: Есенинский вестник. Константиново, 1994. Вып. 3.

13

См.: Мариенгоф А. Б. Роман без вранья // Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М., 1990. С. 385.

14

Юдин Ю. И. Мотивы и роль природы в русском фольклоре // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения. Человек – природа – искусство. Л., 1986. С. 147.

15

Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. М., 1987. С. 5.

16

Шумихин С. Мемуарные источники биографии Есенина // W kregu Jesienina / Pod red. J. Szokalskiego. Slawistyczny Osrodek Wydawniczy. Literatura na pograniczach. № 10. Warszawa, 2002. S. 20.

17

Там же. S. 21.

18

Там же. S. 20.

19

Там же.

20

Там же. S. 21.

21

Киселева Л. А. Поэтика Есенина в контексте русской крестьянской культуры: герменевтические и терминологические проблемы // W kregu Jesienina / Pod red. J. Szokalskiego. Slawistyczny Osrodek Wydawniczy. Literatura na pograniczach. № 10. Warszawa, 2002. S. 27.

22

Маймескулова Анна «Сельский часослов» Сергея Есенина: Опыт интерпретации // W kregu Jesienina. Op. cit. S. 61.

23

Сторожакова Л. Мой роман с друзьями Есенина. Симферополь, 1998. С. 35.

24

Захаров А. Н. Художественно-философский мир Сергея Есенина: Дисс… докт. филол. наук. М., 2002. С. 24.

25

Киселева Л. А. Указ. соч. S. 27.

26

Там же.

27

Там же. S. 27–28.

28

Там же. S. 28.

29

Там же. S. 33.

30

Бирюков С. Имажи Сергея Есенина (К проблеме дендизма) // W kregu Jesienina. Op. cit. S. 116.

31

Захаров А. Н. Художественно-философский мир Сергея Есенина: Дисс… докт. филол. наук. М., 2002. С. 147.