ЗОЛУШКА,

или

Бал жизни

Золушка» – воистину любимая сказка всех времен и народов. И не просто сказка – программа будущей жизни под названием «Как выйти замуж за принца». Правда, в нашем народном сознании (согласно социологическому вопросу) оформился тезис с поправкой: «Лежа на печи – выйти замуж за принца». Ну если «лежа на печи» – программа для мужского населения, то «выйти замуж за принца» – уж точно для женского. И вот забавно – во всем мире это считается нормальным. Но у нас социологи завопили в унисон: кошмар, ужас! А что в этом плохого-то?! Наверное, наши аналитики-толкователи до сих пор считают, что место женщины – днем у станка, а вечером на кухне, а еще лучше будет, если она, аки передовица производства, будет без роздыху шпалы класть. Ну никак не выветривается из нашего общественного сознания идеалы социализма – того самого, что был «без человеческого лица». И никто из «умников» не вспоминает, что вообще-то Золушка была далеко не вертихвосткой, а труженицей.

Иначе откуда бы взялось такое количество вариантов? По всему миру рассказывают про Золушку. В разных странах сюжеты обрастают своими подробностями, деталями, именами героев. Между прочим, такие сказки с единым сюжетом, но разными деталями, называют бродячими или миграционными.

Конечно, самая известная интерпретация «Золушки» – сказка Перро. На Западе она традиционно называется «Синдерелла, или Маленькая хрустальная туфелька», в России – «Золушка, или Хрустальный башмачок». Сам Перро назвал ее «Золушка, или Туфелька, отороченная мехом».

Стоп! Какой еще мех?! Известно же, что туфельки были хрустальными. Интересно, а вы сами пробовали когда-нибудь носить такие туфельки-башмачки? Никогда? Тогда вспомните хотя бы хрустальные вазы – те, что красуются у вас на самой видной полке. Хрусталь тяжел, как и любое стекло, он порежет ноги, к тому же треснет или вообще разобьется при первом же шаге.

Не знаете? А по ошибке – образовалась из опечатки в книге.

Дело было так. В народных сказках туфелька обычно золотая. Впрочем, в некоторых народных сказках Золушка вообще теряет не туфельку, а свое крохотное колечко. Но Перро решил, что туфелька будет эффектней.

Надо сказать, что в его времена никто мехом обувь уже не обшивал, хотя раньше, в средневековой Франции, богачи заказывали себе именно такую обувку – для тепла и красы. Но при дворе Людовика XIV, во времена которого и жил Перро, уже носили совсем иную обувь – из парчи, украшенную бриллиантовыми пряжками, да еще и на высоких каблуках. Так что своей меховой оторочкой Перро мог, во-первых, отнести действие сказки в далекие времена. А во-вторых, подчеркнуть уникальность меховых башмачков во времена Людовика ХIV, а значит, усилить их таинственные, загадочные свойства.

И вот Перро написал в заглавии по-французски viar, то есть мех для оторочки. Но в последующем издании наборщик перепутал буквы и возникла опечатка. Viar превратилось в vеrrе, что значит стекло. Ну а переводчики подумали – стекло несколько простовато и написали «хрусталь». Так и пошла гулять по миру хрустальная туфелька. И все, не удивляясь, восприняли ее как воистину волшебную, сделанную из необычного «чудесного материала».

Есть в «Золушке» Перро и еще одна тайна – появление волшебницы, помогающей Золушке. Дело в том, что в народных сказках действие начинается с того, что умирает мать Золушки. А отец вскоре женится на другой. И тогда бедная Золушка просит умершую мать помочь ей. В разных вариантах это происходит по-разному. Иногда, как у братьев Гримм или в испанских сказках, на дереве, растущем на могиле матери, вырастают платья невиданной красоты. Иногда от матери появляются посланцы (птицы, белочки, добрые духи и пр.), приносящие Золушке дары (например, три орешка, три цветка или листика, в которых скрыты наряды для предстоящего королевского бала).

Перро образ умершей матери вообще изъял. Он же хотел написать праздничную «бальную» волшебную сказку, а тут вдруг разговоры о болезни и даже смерти?! Но кто-то же должен был помочь бедной Золушке? Так появилась фея-волшебница. Перро сделал ее крестной матерью Золушки, ведь в его времена во Франции было принято брать в крестные отцы и матери покровителей, высших по происхождению и положению. Слуги старались заполучить господ в крестные для своих детей, подчиненные звали на крестины начальника. Что ж, без протекции «родного человечка» плохо жить хоть в волшебном, хоть в реальном мире. Ведь волшебный мир – лишь отражение мира реального.

Ну как – есть предположения? Неужели нет? Тогда порассуждаем вместе.

Во-первых, вспомним, что тыква в Европе изначально не росла. Ее завезли в Европу испанские конкистадоры, вернувшиеся из Америки. И случилось это только в XVI веке. Значит, ко времени написания сказок Перро, в XVII веке, тыква еще не была повсеместно распространена и представлялась народу некоей заморской, таинственной гостьей, то есть загадочным овощем. То есть фея-крестная использовала волшебные свойства тыквы.

Во-вторых, тыква располагалась на грядках весьма вольготно. За это крестьяне и прозвали ее уважительно – Госпожа-Матушка Тыква. К тому же тыква была самым большим овощем. А разве не такой нужен для кареты?

Вот поглядите – в ХХ веке американец Крис Стивенс вырастил тыкву-великаншу весом 821 килограмм и 5 метров в обхвате. Если достать оттуда сочную золотую мякоть да приделать колеса – получится самая настоящая карета, в которой хоть на бал отправляйся, хоть в путешествие!

В-третьих, золотистая тыква, словно развалившийся на грядке вельможа, напоминала вышитую золотом одежду аристократов. Но не только! Кареты той поры тоже обивали золотом. Вот и из золотистой тыквы явно выходила дорогая карета.

В-четвертых, тыква очень прочна. Недаром же, вычерпав ее сочную внутреннюю часть, из кожуры (корки) делают весьма прочные сосуды, подходящие для разных хозяйственных целей. Ну а разве волшебная карета не должна быть прочной?

Ну а в-пятых (это вообще особый случай), тыква помогает от укачивания. Вспомним, Золушка не привычна ездить в каретах, ими пользовалась только знать. К тому же кареты того времени сильно трясли. Так что мужчины вообще предпочитали передвигаться верхом на лошадях, оставляя кареты дамам, которые готовы были претерпевать любые трудности, лишь бы не испортить платье и прическу.

И еще одна «тайна», а вернее, примечательность сказки Перро. Эта сказка не просто литературная, но отражающая черты того придворного мира, в котором жил сказочник.

В абсолютно волшебную сказку Перро вводит реальные современные детали, описывает подробности пышных балов и царившие на них нравы. И все это с юмором и галантностью, свойственной эпохе «короля-солнце». Волшебная сказка становится отзвуком прекрасно известных Перро дворцовых празднеств, с их шумом, блеском и вечными пересудами. Потому-то сказки Перро и принято считать первыми в мире литературными, авторскими сказками. Конечно, Перро использовал сюжеты народных сказок, но он не просто обрабатывал их в пересказах, как делали, например, наш блистательный фольклорист А.Н. Афанасьев или не менее блистательные немецкие собиратели фольклора братья Гримм, – нет! На основе народного сюжета Шарль Перро писал собственную авторскую сказку. Да мы словно слышим голос самого автора, обожавшего читать свои сказки в литературных салонах!

«Воцарилось глубокое молчание, прекратились танцы и замолчали скрипки, – такое внимание привлекла к себе невиданная красота незнакомки. Слышен был только смутный гул восклицаний: «Ах, как прекрасна!» Все дамы пристально рассматривали ее головной убор и ее платье, чтобы завтра же обзавестись подобными нарядами. Если только окажется прекрасная материя и найдутся столь искусные мастера».

То есть это сказка аристократическая. Отсюда и мораль. Это в народных сказках героиня получила принца и счастье потому, что была трудолюбива, усердна и добра к людям. А в аристократической сказке Перро залогом успеха Золушки на балу, а потом и в сердце принца стали аристократические ценности своего времени – хорошие манеры, умение безупречно вести себя в обществе. Героиня явилась на бал в прекрасных нарядах (хороший вкус), прелестно танцевала с принцем (изящество в танцах) и даже своих сестер угостила лимонами и апельсинами, которые дал ей принц (кстати, лакомствами по тем временам самыми дорогими).

Вот какова мораль сказки Перро:

Сказать честно, дипломат Перро уж слишком «дипломатическим флером» прикрыл здесь свою мораль. Под понятием «изящество» он подразумевает скорее внутреннюю гармонию (лад) человека, его естественность, наконец, человечность поведения и доброту нрава.

Но вот примечательно – народную мудрость о том, что даже самая неказистая, но умная, добрая и трудолюбивая девушка может привлечь внимание принца, доказала сама, история. И это не выдумка, не миф, а реальный факт из биографии сына-наследника короля Людовика XIV – дофина Луи.

Эту реальную историю вы можете прочесть в Приложении к книге. А пока мы не станем прерывать разговор о сказке. Но…

Знал ли Шарль Перро эту историю? Конечно! Ведь он был не только известным поэтом, критиком, членом Французской академии, но и опытнейшим царедворцем, дипломатом, которому Людовик XIV поручал самые деликатные и заковыристые дела.

Шарль Перро (1628–1703) родился в высокопоставленной семье, получил блестящее юридическое образование, да и сам добился высоких постов на службе у короля Людовика XIV. Может, это трудно представить, но Шарль Перро был веселым тучным человеком, умелым и осторожным придворным, всю жизнь мечтавшем о продвижении своей карьеры. Но и став влиятельным сановником, Перро не отказался от литературных трудов, успешно совмещая их с придворными обязанностями.

Шарль Перро

Свой легендарный сборник сказок Перро написал, чтобы… загладить перед королем свою вину в каком-то сложном деле, где он проштрафился как дипломат. Причем и к изданию сказок осторожный толстяк подошел дипломатически. Автором первого издания сборника он обозначил. своего 10-летнего сына Перро д’Арманкура. От лица мальчика написано и посвящение – нет, не самому королю, как сделал бы каждый, но только не хитрец Перро, а любимой королевской племяннице – юной Елизавете-Шарлотте Орлеанской. Случись что (вдруг сказки придутся не ко двору?), с ребенка нечего взять. Ну а уж если понравятся, так любимая племянница уговорит дядю принять извинение от Перро-старшего.