Ее кто-то схватил и попытался удержать, но она продолжала вырываться и на истерических нотках что-то визжать, порываясь попасть в горящее строение. Взоры окружающих обратились на нее, какой-то деятельный мужичок сунулся к двери, но тут же отскочил, поплатившись за неосторожность изрядно опаленной шевелюрой и бородой, да еще и вдогонку его чуть не придавило обрушившейся балкой крыльца. Огонь жадно пожирал все, что попадалось на его пути, не желая делиться своей добычей ни с кем, даже с законным хозяином. Погода в последние дни стояла сухая, дождей не было совсем, вот все и горело, как хорошо высушенный хворост.

Мы с Мирабом спешились и протиснулись поближе, чтобы узнать, в чем дело. Лошади тревожно стригли ушами, не понимая, зачем людям приперло соваться в самое пекло.

– А что случилось? Почему она так кричит? – спросила я у молодой женщины, стоявшей недалеко от нас и переводившей испуганный взгляд со второго горящего дома на рыдающую женщину.

– Ребенок у нее там, маленький совсем, – безжизненным голосом ответила та, даже не повернув голову в нашу сторону. – Она только к травнику за лекарством для мальца отбежала, и вот…

– Мираб, держи лошадей. – Я бросила ему поводья и кинулась к дому.

– Ты куда?! Стой! – истерично взвизгнул Мираб, пытаясь схватить меня за рукав, но промахнулся и бросился следом, но плотная толпа не дала ему меня догнать. – Больная, да?! – услышала я его панический голосок с плаксивыми нотками отчаяния. – А обо мне ты подумала?! Ой, ду-у-ура…

Я обернулась и успела заметить, что моего «мальца» ухватила за руку та самая женщина, с которой я только что разговаривала, и, распихивая локтями возбужденный и орущий народ, подбежала к хозяйке горящего дома.

– В какой комнате ребенок? – без всяких предисловий выпалила я. Не лазить же в бесплодных поисках по всему пожарищу.

– В дальней… – продолжая рыдать и уже еле держась на ногах от горя, ответила она и подняла на меня полный отчаяния взгляд. – Кровинушка моя…

Понятно, ничего конкретного от нее не добиться, состояние не позволяет как следует мыслить.

– Да в горнице он, на лавке должен был быть, – подсказала сердобольная старушка, стоящая в первых рядах.

Ладно, разберусь на месте, я не человек, у меня с огнем особые отношения, и метнулась в сторону дома.

– Стой, ненормальная! – раздалось мне вслед, но удерживать никто не торопился. – И не спасешь никого, и сама угоришь!

Я уже никого не слушала. Пламя лизнуло мне лицо, не причинив вреда, хоть я и на миг испугалась, что не справлюсь с таким сильным напором огня. Одно дело в теплом уютном костерке нежиться, и совсем другое – в охваченный бешено ревущим пламенем дом лезть. Страшно безумно. Но ничего ужасного, вопреки моим ожиданиям, не произошло, я почувствовала только привычное тепло, окутавшее меня с ног до головы, и бегущую вдоль позвоночника дорожку знакомой энергии. Не теряя больше времени, я шагнула внутрь. За ревом пожара ничего почти не было слышно, и мне пришлось обежать все комнаты, чтобы убедиться, что в доме никого нет. Не может такого быть! И тут до моего обостренного волнением и тревогой слуха донеслось сдавленное всхлипывание. Я повернулась на звук и рванула к печи, до которой огонь еще не успел добраться. Внутри-то как раз и сидел испуганный и уже почти задохнувшийся от удушливого дыма ребенок. Он забился так далеко, что мне с большим трудом удалось вытащить его наружу. Мальчику было на вид годка три-четыре, он сильно упирался, но больше от страха, а когда мне удалось извлечь его из печи, вцепился мне в шею, чуть не задушив. Я выскочила в ближайшее окно, и вовремя – дом сложился, как карточный замок, со всеми возможными световыми спецэффектами, больше напоминающими праздничный фейерверк, только весельем от них и не пахло. А ведь еще секунда, и даже моя способность не гореть в огне вряд ли помогла бы остаться в живых.

Я крепко прижала ребенка к себе и, продираясь сквозь кусты смородины, вышла на заполненную народом улицу. Меня тут же окружила возбужденно гомонящая толпа, выказывающая восхищение и почтение моему геройскому поступку, в котором лично я ничего геройского не видела. На то я саламандра, чтоб в огне не гореть. Может, в пожарники пойти, когда нужда совсем прижмет?

Малыш перекочевал на руки счастливой и зареванной матери, пытающейся от счастья выдернуть мне руку, подозреваю, чтобы целовать ее каждый вечер перед сном, а я стала озираться в поисках своего заносчивого мальчишки. Куда этот шалопай запропастился?

И тут на меня сзади кто-то налетел и с радостным визгом повис на плечах. Удержать равновесие мне не удалось, и я, увлекаемая тяжестью болтающегося на спине тела, опрокинулась на землю, подмяв под себя того, кто так неосмотрительно решил использовать меня в качестве вешалки. Собственно, в хозяине слабо трепыхающейся подо мной тушки я уже нисколько не сомневалась, один до боли знакомый визг сразу выдал своего обладателя.

– Слезь с меня… – задыхаясь под тяжестью моего веса, взмолился Мираб. – Ты меня раздавишь! Ой, больно же, крыло сломаешь так! Ты поосторожнее! Первая к лекарям меня не поведешь.

– Конечно, не поведу, я не самоубийца. Добью, чтоб не мучился, и дело с концом, – огрызнулась я, пытаясь приподняться и окончательно не втереть в пыль мальчишку. – А если с крылом чего, то я тебя ветеринарам покажу, они куриные болезни хорошо лечить умеют.

– Почему куриные? – не понял Мираб, но на всякий случай сделал несчастную мордашку, приготовившись обидеться.

– Потому что только с куриными мозгами можно додуматься напрыгнуть на меня сзади, – вполне доходчиво прошипела я. – Сзади нападают только отъявленные трусы и подлые враги, запомни это. Я ведь и приложить от души могу. Или ты уже забыл, как я тебя чуть не отправила к праотцам в результате твоих экспериментов по выводу меня из апатии?

Оказалось, что помнит, потому что скулить сразу перестал и еще имеющиеся претензии оставил при себе. Вот и правильно.

Вскоре мы уже сидели в ближайшей харчевне, где нас потчевали как главных спасателей года и даже расщедрились на обед за счет заведения, что вызвало неконтролируемый аппетит в первую очередь у Мираба. Он заказал себе столько еды, что все мои старые сомнения насчет его кровожадности и прожорливости дружно зашевелились и готовы были в любой момент воскреснуть. И куда в него столько влезает, это же на целую ораву оголодавших бродяг хватит!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.