Городов, тесно связанных с определенным автором, книгой или циклом литературных произведений, на свете немало. Начать я хотел бы с Лондона, в котором когда-то жил и работал величайший сыщик всех времен и народов Шерлок Холмс.

Лучшее средство передвижения

«Мы тотчас же взяли кэб…». «Кэб застучал колесами по лондонским улицам…». «Вы сюда подъехали в кэбе?..» «Шерлок Холмс подозвал кэб и велел кучеру…»

Кэбы упоминаются в цикле повестей и рассказов о великом сыщике едва ли не чаще, чем любая другая деталь лондонского пейзажа. «Кэб» – это сокращенное «кабриолет», легкий двухколесный экипаж. В оригинале упоминается не просто кэб, а кэб модели Хэнсома, но переводчики на русский традиционно дружно игнорируют эту мелкую деталь. Кэб был идеальным транспортом для детектива. Самым быстрым на лондонских улицах викторианской эпохи (скорость кэба могла достигать 25 км/ч), обеспечивающим хороший обзор и при этом предоставляющий наблюдающему возможность оставаться незамеченным.

Настоящий кэб, из холмсовских времен, вот разве что без кучера, можно посмотреть в лондонском Музее науки. Прокатиться в правильном кэбе у туриста, прибывшего в Лондон, вероятнее всего не получится. В наши дни кэбом лондонцы и гости британской столицы называют черные таксомоторы. Викторианского извозчика можно встретить на лондонских улицах не чаще, чем ямщика в почтовой карете на улицах московских. Если вы, конечно, не особо важная персона. Например, кавалер ордена Британской Империи Василий Ливанов (надеюсь, поклонникам Шерлока Холмса не требуется объяснять, кто это такой) удостоился поездки по Бейкер-стрит и окрестностям в настоящем кэбе.

При Шерлоке Холмсе в Лондоне уже существовало метро, мало того, была уже станция «Бейкер-стрит», но данный вид транспорта явно уступал кэбу. Чего стоила только гарь и копоть от паровоза…

Сегодня лондонский метрополитен работает не на паровой тяге, так что настоящему поклоннику великого сыщика просто грех не посетить станцию «Бейкер-стрит». Ее, правда, сильно перестроили, так что в XXI веке она выглядит совсем не так, как в XIX столетии, зато при очередной реконструкции станции на ее стенах появились тысячи кафельных плиток, украшенных профилем самого знаменитого обитателя Бейкер-стрит.

Из метро следует выйти на улицу Мэрилебон-роуд – на ней установлен бронзовый памятник великому сыщику – в прославленной кепке, в прославленном плаще-крылатке, с прославленной трубкой в зубах.

Отсюда совсем близко до музея.

Дом с несуществующим адресом

«На следующий день мы встретились, как и договаривались, и осмотрели комнаты в доме 221б по Бейкер-стрит. b В квартире было две удобных спальни и общая просторная, светлая, уютно обставленная гостиная с двумя большими окнами» («Этюд в багровых тонах»). (Здесь и далее цитаты из произведений Артура Конан Дойла выделены курсивом, в следующих главах книги курсив применяется при цитировании литературных произведений, которым посвящена глава).

В принципе на лондонской улице Бейкер-стрит нет и никогда не было дома с номером 221б. Во времена Конан Дойла нумерация останавливалась на доме 100. По одной из литературоведческих версий, великий сыщик «жил» в доме №21 (двойка в нумерации была добавлена конспирации ради). К сожалению, сегодня такого номера нет. Есть номер 19—35, принадлежащий дорогостоящему и уродливому современному офисному зданию.

В 1930 году Бейкер-стрит удлинилась, что дало возможность претендовать на заветный номер сразу нескольким зданиям. Увы, ни одно из них не соответствует на 100% всем необходимым условиям. Не подходит или адрес, или год постройки.

Вот, например, бывшая штаб-квартира банка Abbey Road Building Society, занимающая номера с 221 по 229 на нечетной стороне Бейкер-стрит. На здании имеется соответствующая мемориальная табличка, именно средствами банка оплачена установка памятника Холмсу у станции метро. Но вот дом, увы, был построен в 1932 году в стиле ар деко, которого, увы, не знала викторианская Англия.

От времен королевы Виктории, Шерлока Холмса и Ватсона на Бейкер-стрит вообще мало что осталось – постарались летчики люфтваффе. Но несколько домов они все-таки не разбомбили и именно в таком, правильном особняке 1815 дома постройки ныне действует музей Шерлока Холмса. Он находится чуть дальше по Бейкер-стрит, чем банк, между домами 237 и 241. Но все письма, направленные фанатами на адрес «мистеру Шерлоку Холмсу, Бейкер-стрит 221б, Лондон, Англия» почта приносит именно в музей. В пользу того, что это более правильный адрес, есть еще один аргумент – здесь когда-то были меблированные комнаты, сдающиеся внаем, в том числе и в период с 1881 по 1904 год, когда Шерлок Холмс и доктор Ватсон квартировали у добрейшей миссис Хадсон.

В здании музея – четыре этажа (или, если считать по-английски, три). Первый этаж, по нашему счету, снаружи слегка напоминает паб, но вывеска не дает ошибиться: «Шерлок Холмс. Музей и сувенирный магазин». То, что больше похоже на паб – это и есть магазин.

В магазинчике можно, разумеется, купить книги о великом сыщике (на английском) и открытки с иллюстрациями к этим произведениям, а также превеликое множество всякой всячины.

Ну что ж, посмотрим, что тут есть. Оловянные фигурки Холмса и Ватсона. Солонка-Лестрейд. Наклейки, футболки, подставки под горячее, чашки и чайники, бронзовые бюсты и плюшевые медведи, паззлы и прочие настольные игры с соответствующей символикой. Немало рабочих мест помог создать в Китае лучший сыщик всех времен и народов! Кроме безделушек продаются и вещи, позволяющие любому желающему почувствовать себя консультирующим детективом с Бейкер-стрит.

«Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно заинтересовавшись чем-то, отложил папиросу в сторону, подошел к окну и снова стал осматривать палку, но уже через увеличительное стекло» («Собака Баскервилей»)

Увеличительные стекла представлены несколькими моделями, цена от 15 до 32 фунтов стерлингов.

С трубкой, без которой невозможно представить великого сыщика, дело обстоит даже более запутанно, чем с точным местонахождением дома 221б. В кино и на большинстве иллюстраций Холмса изображают с курительной трубкой с изогнутым мундштуком (бент), причем мундштук чаще всего изготовлен из южноафриканской тыквы-горлянки (калабаш). В рассказах и повестях о Холмсе, однако, нет никаких указаний на то, что сыщик пользовался именно такими трубками. В иллюстрациях к первым публикациям холмсианы в журнале «Стрэнд» Шерлок курит трубки с прямым мундштуком. Хотя не исключено, что и трубкой с изогнутым мундштуком он пользовался, так как разнообразных курительных трубок у него было много.

«Он был в халате и держал в зубах свою темную глиняную трубку». («Собака Баскервилей»). «– С недавних пор я стал участвовать в раскрытии преступлений на континенте, – сказал немного погодя Холмс, набивая свою любимую эриковую (вересковую) трубку». («Знак четырех»). «– Возможно, вы и ошибаетесь, – продолжал он, подхватив щипцами тлеющий уголек и раскуривая длинную трубку вишневого дерева, которая заменяла глиняную в те дни, когда он был настроен скорее спорить, нежели размышлять» («Медные буки»)

В сувенирном магазине, а позднее и в музее, вы увидите трубки-калабаш (40—60 фунтов стерлингов), в магазине найдется также трубочный табак «Шерлок сорта Холмс», три трубки которого, как известно, помогают решить самую сложную проблему.

Войлочную шляпу, которую предпочитали носить деревенские охотники на оленей в XIX веке (20 фунтов в музейном магазинчике) Шерлок Холмс надевал в основном в кино. Единственное упоминание об этом головном уборе в литературной холмсиане звучит так: «худое, сосредоточенное лицо моего друга в дорожном картузе с завязанными на макушке ушами, склонилось над пачкой свежих газет, которыми он запасся на вокзале Паддингтон» («Серебряный»). В войлочной шляпе сыщик был изображен на классической иллюстрации к этому рассказу в журнале «Стрэнд». Но данный головной убор был пригоден лишь для сельской местности, носить его в Лондоне XIX века – все равно, что в наши дни прийти слушать оперу в «Ковент-Гардене» в тренировочном костюме «Адидас». С плащом-крылаткой – то же самое, он подходил лишь для загородных поездок.

Музей начинается со второго этажа. Настоящая зеленая викторианская дверь. Над ней – два фонаря (внешне совсем как газовые, но с электрическими лампочками внутри), на ней – табличка «221б, Бейкер-стрит, Шерлок Холмс, консультирующий детектив».

Между первым русским и первым английским (а также вторым и вторым этажами) ровно семнадцать ступенек.

«– Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату?

– Часто.

– Как часто?

– Ну, несколько сот раз!

– Отлично. Сколько же там ступенек?

– Сколько? Не обратил внимания.

– Вот-вот, не обратили внимания. А между тем вы видели! В этом вся суть. Ну, а я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и видел, и наблюдал» («Скандал в Богемии»)

Служительница музея одета в костюм викторианской эпохи. Внутренняя обстановка «меблированных комнат миссис Хадсон» восстановлена в мельчайших деталях. Давайте проверять – картотека на опасных преступников, гнутая кочерга, скрипка, метроном, химические реактивы, лупа, саквояж с отмычками, скрипка Страдивари, книги (именно тех авторов, которых упоминал Конан Дойл). Вензель королевы Виктории, исполненный с помощью револьвера Webley образца 1980 года («от чего не улучшились ни атмосфера, ни интерьер комнаты» – говорил Ватсон по поводу этой тренировочной стрельбы в помещении). В том же рассказе «Обряд дома Месгрейвов» доктор замечал: «когда я вижу, что человек держит свои сигары в ведерке для угля, табак – в носке персидской туфли, а письма, которые ждут ответа, прикалывает перочинным ножом к деревянной доске над камином, мне, право же, начинает казаться, будто я образец всех добродетелей».

Замечательнейшая особенность музея в том, что посетителям разрешается все трогать, садиться в любимое кресло мистера Холмса и фотографироваться в его знаменитой кепке (или котелка Ватсона).

В экспозиции музея есть и персидская туфля, и ведерко, и доска над камином. И, разумеется, на своем месте фотография «этой женщины» – Ирен Адлер.

В комнатах (как-то сложно их назвать музейными залами) можно встретить восковые фигуры, изображающие персонажей холмсианы. На меня наибольшее впечатление произвела болотная гадюка, зашипевшая и дернувшаяся на голове воскового доктора Гримсби Ройлотта.

И, разумеется, на своем месте восковый бюст, подстреленный из духового ружья. Стреляли, разумеется, из дома напротив.

«-Знаете ли вы, где мы? – шепотом спросил он.

– Кажется, на Бейкер-стрит, – ответил я, глядя через мутное стекло.

– Совершенно верно, мы находимся в доме Кэмдена, как раз напротив нашей прежней квартиры» («Пустой дом»)

«Дом Кэмдена», в отличие от многочисленных пансионов миссис Хадсон, обнаруживается легко. Он расположен на Бейкер-стрит, в доме №32, точно напротив офисного чудовища №19-35. В соответствии с каноном, к дому надо подходить не с парадной стороны, а, как великий сыщик и его верный друг – со двора, то есть свернуть с Бейкер-стрит на Бландфорд-стрит, а оттуда – в узкий тупичок.

Еще одно здание на Бейкер-стрит, связанное с мистером Холмсом, правда, лишь названием – это четырехзвездный отель «Park Plaza Sherlock Holmes», перестроенный из двух зданий XVIII века. Номер на двоих стоит 140 фунтов стерлингов за ночь, по лондонским меркам – практически бесплатно. Ресторан отеля называется Moriarti, а бар – Dr.Watson.

От музея до места, где все начиналось

С улицы Холмса начинаем путешествие по викторианскому Лондону Холмса.

Повернем с Бейкер-стрит на Уигмор-стрит. На этой улице нас интересует почтовое отделение. «Наблюдение показало мне, что подошвы ваших ботинок испачканы красноватой глиной. А у самой почты на Уигмор-стрит как раз ведутся земляные работы. Земля вся разрыта, и войти на почту, не испачкав ног, невозможно» («Знак четырех»).

По Уигмор-стрит мы движемся до поворота на Уэлбек-стрит, а по ней – до пересечения с Бентинк-стрит. Остановимся на перекрестке. Именно а этом месте было совершено одно из покушений на жизнь великого сыщика, подготовленное подручными профессором Мориарти. «Я увидел парный фургон, мчащийся со страшной быстротой прямо на меня. Я едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды – и я был раздавлен бы насмерть» («Последнее дело Холмса»).

Достаточно пройти всего один квартал и свернуть на Квин-Энн-стрит, то бишь улицу королевы Анны, чтобы достичь следующей достопримечательности – дома №9, в котором после женитьбы на Мэри Морстон поселился доктор Ватсон. «Я тогда жил на улице королевы Анны» («Сиятельный клиент»). Улица сохранила правильный викторианский облик. Ровные ряды четырехэтажных (ну ладно, ладно, трехэтажных) домов красного кирпича. Первый (нулевой) этаж обычно оштукатурен, второй (первый) имеет самую большую высоту потолка, а третий-четвертый – наоборот, низкие потолки. Памятной доски, посвященной доктору Ватсону, на доме №9 нет, зато на одном из соседних зданий на той же стороне улицы обнаруживается мемориальная доска, посвященная композитору Виктору Берлиозу. Не знаю, как столетие тому назад, но сегодня недвижимость на Квин-Энн-стрит скорее всего по карману людям, для которых сундучок с сокровищами Агры – не такая уж и дорогостоящая вещь. Судя по дверным табличкам, на улице проживают несколько коллег Ватсона и один однофамилец (правда, не врач, а риэлтор).

Пройдя до конца улицу, где жили Ватсоны, оказываешься в паре минут от отеля «Лэнгхэм» (Langham Hotel), столь часто упоминаемого в произведениях о Шерлоке Холмсе, что в современном мире это могло бы показаться так называемым product placement, то есть использованием названия в рекламных целях по заказу рекламодателя. Но нет, во времена Артура Конан Дойла всех этих маркетинговых шалостей еще не было, отель прославлялся безвозмездно. Все просто – в викторианскую эпоху это просто был самый роскошный, самый дорогой, самый престижный из лондонских отелей. Настоящий гранд-отель. Вполне достойный принять, например, короля Богемии, путешествующего инкогнито.

«– О, у нас впереди целых три дня! – зевнул Холмс. – Вам повезло, потому что сейчас мне надо заняться кое-какими неотложными делами. Вы, конечно, останетесь пока в Лондоне?

– Конечно. Меня можно найти в гостинице «Лэнгхэм». Я остановился под 47именем графа фон Крамма.» («Скандал в Богемии»)

В этом же отеле останавливался по возвращению из Индии тесть Ватсона – старший офицер тюремного полка Морстен.

«Прошло много лет, я нажил состояние», – рассказывает Холмсу герой рассказа «Исчезновение леди Френсис Карфэкс». И на вопрос сыщика «Где вы остановитесь в Лондоне?», не колеблясь, отвечает – «В отеле «Лэнгхем»«.

Отель был хорошо знаком не только великому сыщику, но и его создателю. В августе 1889 года в ресторане этого отеля Артур Конан Дойл подписал договор на публикацию романа «Знак четырех».

Удивительно, но сегодня пятизвездный отель The Langham не особо пользуется в рекламных целях именем Холмса. Наверное, маркетологи полагают, что обычным поклонникам творчества Конан Дойла этот отель не по карману, а среди странствующих инкогнито королей не многие увлекаются холмсианой.

Из отеля «Лэнгхем» отправляемся на Риджент-стрит. На этой улице Холмс и Ватсон заметили подозрительного кэбмена, ведущего слежку за сэром Генри Баскервиллем, но не смогли его задержать.

В доме №68 по Риджент-стрит располагался (до ноября 2008 года) ресторан Cafe Royal. Пусть слово «кафе» в названии вас не обманывает – место было дорогим и роскошным, вполне на уровне отеля «Лэнгхем». Артуру Конан Дойлу доводилось здесь обедать. Что касается его героя, то великому сыщику этот адрес должен был запомниться по другой причине.

«… я стоял в дверях аптеки, листая газету в поисках роковой заметки. Вот что в ней говорилось: «Редакция с прискорбием узнала, что мистер Шерлок Холмс, широко известный частный сыщик, нынче утром стал жертвой кровавого избиения, и теперь жизнь мистера Холмса висит на волоске. Мы не можем сообщить всех подробностей, но это событие, очевидно, произошло около полудня на Риджент-стрит, перед «Кафе-Ройял». Двое нападавших были вооружены палками и нанесли мистеру Холмсу удары по голове и туловищу, причинив ранения, которые врачи считают очень серьезными. Холмса доставили в Чаринг-кросскую лечебницу, но затем по его настоянию отвезли домой на Бейкер-стрит. Негодяи, напавшие на него, были прилично одеты. Они скрылись от собравшихся вокруг прохожих, пробежав через «Кафе-Ройял» на расположенную за ним Тепличную улицу»«(«Сиятельный клиент»). В настоящее время дом №68 реконструируется, после завершения ремонта в нем откроется отель. Что радует, так это британские законы об охране памятников культуры, благодаря которым внешний облик здания не изменится после смены профиля.

Совсем неподалеку, на Пикадилли-серкус, расположен ресторан с баром Criterion – особо важная для холмсофилов достопримечательность.

«Наконец мое финансовое положение стало настолько угрожающим, что вскоре я понял: необходимо либо бежать из столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно изменить образ жизни. Выбрав последнее, я для начала решил покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье. В тот день, когда я пришел к этому решению, в баре Критерион кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я увидел молодого Стэмфорда, который когда-то работал у меня фельдшером в Бартс» («Этюд в багровых тонах»). Бартс – это больница святого Варфоломея, старейшая в Лондоне, основанная, страшно сказать, в XII столетии. Кстати, здание больницы украшает памятная табличка, свидетельствующая, что в ее химической лаборатории состоялась первая встреча Холмса и Ватсона. Но сейчас мы говорим о баре и ресторане. Если ваше финансовое положение не выглядит угрожающим, можно заглянуть внутрь, если выглядит – можно довольствоваться медной табличкой снаружи, гласящей: «Здесь, в новогодние праздники 1881 года в Длинном баре Критерион фельдшер Бартса Стэмфорд встретился с доктором Джона Х. Ватсона и направил его в бессмертие и к Шерлоку Холмсу».

От Скотленд-ярда до Ковент-Гардена

Из бара Criterion мы направимся в сторону Трафальгарской площади.

По дороге проходим улицу Пэлл-Мэлл, известную не только благодаря одноименным сигаретам, но и благодаря тому, что где-то на ней находился уникальный клуб любителей молчания «Диоген», членом которого состоял брат великого сыщика Майкрофт Холмс.

От Трафальгарской площади идем по улице Уайтхолл, а затем заворачиваем за угол на улицу Грейт-Скотленд-ярд. И оказываемся перед входом в роскошное викторианское здание, которым во времена Холмса пользовались те, кому нужно было (по своей воле или по принуждению) оказаться в штаб-квартире лондонской полиции, где трудился незабвенный инспектор Лестрейд. Сейчас полицейская штаб-квартира находится в новом здании, не представляющим ценности ни с литературной, ни с архитектурной точек зрения. Правда, и старый дом остался в распоряжении лондонской полиции.

Неподалеку от бывшего Скотленд-ярда, на углу Крейвен-стрит и Нортумберленд-авеню якобы находился отель «Мексборо», в котором останавливалась чета Степлтонов («Собака Баскервиллей»). А на соседнем перекресте, на углу Нортумберленд-стрит и Крейвен-пассаж располагался другой отель, реально существовавший «Нортумберленд», в котором остановился намеченный Степлтоном в жертву сэр Генри Баскервилль по приезду из Америки. «Адрес – «Отель «Нортумберленд», сэру Генри Баскервилю» – был написан крупными печатными буквами; на почтовом штемпеле стояли: «Черинг-кросс» и время отправления – вечер предыдущего дня» («Собака Баскервиллей»). Именно в этом отеле у бедного сэра Генри исчезло сразу два башмака – светло-коричневый и черный. Видимо, отель так и не сумел восстановить доверие публики после этого ужасного события, случившегося с постояльцем. Сегодня мы не увидим по названному адресу никакого отеля «Нортумберленд». Отель сейчас находится в другом месте, рядом с вокзалом Кингз-кросс, но от этой ночлежки лучше держаться подальше, как от торфяных болот. Зато буквально на том же перекрестке, где отель был в старину, сегодня есть паб «Шерлок Холмс». В это милое заведение я посоветую отправиться даже тому, кто имеет минимум времени на осмотр холмсовских достопримечательностей Лондона, поставив паб номером вторым в списке мест, которые следует навестить (на первом месте, разумеется, Бейкер-стрит). Пить надо, разумеется, эль «Шерлок Холмс». Еда – не сильная сторона данного паба, как, впрочем, и остальной Великобритании. Главное в пабе – обстановка, включающая такие замечательные вещи как реконструированный кабинет великого сыщика с восковой фигурой, подстреленной полковником Мораном, фотографии исполнителей ролей Холмса и Ватсона в различных экранизациях холмсианы, посмотреть на вещи, «принадлежавшие» великому сыщику и полюбоваться горстью земли, привезенную с Рейхенбахского водопада (понятно, что любой посетитель паба просто обязан с первого взгляда отличить рейхенбахскую землю от земли, к примеру, из Гайд-парка).

В переулке Крейвен-пассаж близ паба в викторианские времена располагались неоднократно упомянутые в холмсиане турецкие бани (точнее, турецкие бани Невилля). И если в более ранних рассказах Холмс еще спрашивал – «Почему расслабляющие и очень дорогие турецкие бани, а не бодрящая ванна дома?» – то в более поздних уже без вопросов составлял компанию Ватсону при посещении бань. Которые, увы, не дошли до наших дней.

После посещения паба отправляемся на улицу Стрэнд, вдоль которой располагается немало достопримечательностей, упомянутых в произведениях о великом сыщике (кстати, большая часть произведений о Шерлоке Холмсе была впервые напечатана в журнале, носящем то же название – Strand Magazine). На улице, считавшейся в XIX столетии «красивейшей улицей Европы», мы увидим, например, очередной роскошный отель – Thistle Charing Cross Hotel (при Холмсе в названии отсутствовало первое слово). В этом отеле великий сыщик расставил ловушку на крупного международного шпиона Гуго Оберштейна.

«Дорогой сэр! Пишу Вам по поводу нашей сделки… Я добыл необходимую копию. Это потребовало много лишних хлопот и усилий, и я рассчитываю на дополнительное вознаграждение в пятьсот фунтов… Я мог бы приехать к Вам за границу, но боюсь навлечь на себя подозрение, если именно теперь выеду из Англии. Поэтому надеюсь встретиться с Вами в курительной комнате отеля «Чаринг-Кросс» в субботу в двенадцать часов дня. Повторяю, я согласен только на английские ассигнации или золото» («Чертежи Брюса-Партингтона»). Из курительной комнаты отеля Гуго Обертштейн отправился на 15 лет в английскую тюрьму.

В переулках Стрэнда располагалась Чаринг-кросская лечебница, в которую Холмса доставили после нападения у Cafe Royal, о котором рассказывалось выше. Сейчас в данном здании расположено отделение полиции (угол улицы Уильяма IV и Агар-стрит).

На улице Стрэнд в доме №100 находится (уже 180 лет как) дважды упомянутый в холмсиане ресторан Симпсона, он же Simpson's-in-the-Strand. Сайт этого ресторана с гордостью перечисляет имена самых знаменитых посетителей: «Винсент Ван Гог, Чарльз Диккенс, Шерлок Холмс, Джордж Бернард Шоу, Бенджамин Дизраэли и Уильям Гладстоун». Плохо только, что внутри ресторан был сильно перестроен и нет никакой возможности получить столик у окна с видом «на поток жизни, текущий по Стрэнду», как это делал Холмс в рассказе «Сиятельный клиент». Ресторан специализируется на ростбифах.

Следующий пункт нашего маршрута – театр «Лицеум» на Веллингтон-стрит, неподалеку от Стрэнда. «Будьте сегодня вечером у третьей колонны, слева у входа в театр «Лицеум». Если вы боитесь, возьмите с собой двоих друзей. С вами поступили несправедливо. Это должно быть исправлено. Полиции не сообщайте. Если вмешается полиция, все рухнет. Ваш доброжелатель» («Знак четырех») Именно отсюда мисс Морстон в компании Шерлока Холмса и своего будущего супруга отправилась на встречу с Тадеушем Шолто. Построенный во второй половине XVIII века театр «Лицеум» и сегодня используется как театр, хотя в промежутке между эпохой королевы Виктории и эпохой королевы Елизаветы II успел побывать и школой танцев, и даже просто заброшенным зданием, предназначенным на снос. В театре можно посмотреть мюзикл «Король-лев», если вы почему-то пропустили одноименный мультфильм.

По Веллингтон-стрит, переходящей в Боу-стрит, можно добраться до Ковент-гардена, точнее, Ковент-гарденов – рынка и оперы.

В рассказе «Голубой карбункул» торгующий гусями на Ковентгарденском рынке Брекенридж, большой любитель поспорить, демонстрирует сыщику свой гроссбух с записями о всех покупателях. ««Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117, страница 249», – прочел Холмс.». Похоже, бухгалтерия у Брекенриджа была поставлена на высоком уровне. По указанному адресу и сегодня находится вполне хорошо сохранившийся викторианский дом, чем-то похожий внешне на музей Холмса.

Ковентгарденский рынок тоже до сих пор существует. Правда, он раздвоился. Старое здание, знакомое Холмсу, Ватсону и Брекенриджу, ныне – туристическая достопримечательность сувенирно-закусочного типа. Есть еще Новый Ковентгарденский рынок, в 5 км от старого, в здании, в котором при Холмсе были железнодорожные ремонтные мастерские. На новом рынке даже гусей не продают, торгуют только овощами, фруктами и цветами.

Старый Ковентгарденский рынок примыкает к Ковентгарденской опере, которую скрипач-любитель Холмс любил посещать. В советском фильме он отправляется слушать «Волшебную флейту» Моцарта, о чем ничего не сказано в книжном варианте. В книге репертуар другой: «Еще нет восьми, а в Ковент-гардене сегодня дают Вагнера. Если поспешим, можем успеть ко второму акту» («Алое кольцо»). Интересно, что в 2012 году в Королевской опере вполне «холмсовский» репертуар. В апреле-мае – «Волшебная флейта», в сентябре-ноябре – «Кольцо Нибелунгов».

Что касается Брикстон-роуд, то, прогулявшись по ней до дома №442-444, можно обнаружить бар-ресторан с превосходно подходящим к случаю названием «Goose», то есть «Гусь». Если вам повезло родиться чернокожим, а желательно еще и на Ямайке, вас встретят в баре как родного. Зато пиво в «Гусе» стоит дешево.

Рядом с Брикстон-роуд Конан Дойл расположил «дом №3 в тупике, носившем название «Лористон-Гарденс»«(«Этюд в багровых тонах»). В нем Скотленд-Ярд обнаружил труп американца Еноха Дж. Дреббера без следов грабежа и признаков насильственной смерти. Увы, дом вымышлен, вместе со всем тупиком.

Чисто английский шоппинг

В походе по холмсовским местам Лондона нам постоянно встречались то гостиницы, то рестораны с пабами. Экскурсию можно разнообразить небольшим шоппингом (если не хватило сувениров из лавки музея на Бейкер-стрит).

Что покупать в Лондоне? Разумеется, качественную мужскую обувь по бросовым (по российским меркам) ценам.

«– Значит, по приезде в Лондон вы сразу же отправились покупать башмаки?

– Я вообще ходил по магазинам. Доктор Мортимер составил мне компанию. Дело в том, что если уж человеку суждено стать владельцем большого поместья, так и одеваться надо соответственно, а я несколько пренебрегал своим туалетом, живя на Западе. В числе других вещей были куплены и эти башмаки – ценой в шесть долларов! – а вот надеть-то их так и не пришлось» («Собака Баскервилей»).

Недостаточно рекомендации сэра Генри Баскервилля? Послушаем Холмса и Ватсона:

«– Но почему турецкие?…

– Нет, английские, – удивленно отозвался я. – Я их купил у Латимера на Оксфорд-стрит. 

Холмс обреченно вздохнул.

– Бани! Бани турецкие, а не ботинки!» («Исчезновение леди Френсис Карфэкс»)

Обувного магазина Latimer`s на Оксфорд-стрит сейчас нет. Нет и магазина мужской обуви Джорджа Харриса в доме №418 на Стрэнде. По данному адресу находится кафе Alexys, неплохое место для утреннего кофе.

За обувью лучше отправляться по стопам доктора Ватсона – на Оксфорд-стрит. Там найдется три сотни магазинов – крупных и мелких, специализированных и универсальных, продающих не только обувь, но также продукты, книги, игральные карты, бытовую технику, младенческую, детскую, юношескую, молодежную одежду. Женскую и мужскую – само собой. Товары для спорта, для дома, игрушки, часы, ювелирные украшения, очки и контактные линзы. И просто безделушки, сувениры. На Оксфорд-стрит все есть.

Если шоппинга в какой-то момент будет довольно, лучшим способом переключиться будет посещение Британского музея. Британский музей славится тем, что именно здесь Шерлоку Холмсу сообщили, что Степлтон хорошо разбирается в энтомологии. Рядом с музеем, согласно рассказу «Голубой карбункул» находился трактир «Альфа», в котором действовал так называемы «гусиный клуб». «Мы шли по Уимпол-стрит, Харли-стрит, через Уитмор-стрит, вышли на Оксфорд-стрит и через четверть часа были в Блумсбери, возле трактира «Альфа», скромного заведения на углу одной из улиц, ведущих к Холборну. Холмс вошел в бар и заказал две кружки пива краснощекому трактирщику в белом переднике.

– У вас, надо полагать, превосходное пиво, если оно не хуже ваших гусей, – сказал Холмс».

Заведений с названием «Альфа» рядом с музеем нет. И никогда не было. Наиболее подходящее по описанию место – бар Museum Tavern. В баре этом бывали такие знаменитости как писатель и драматург Джон Бойнтон Пристли, великий экономист Карл Маркс и, конечно же, кто бы сомневался, Артур Конан Дойл. С пивом все в порядке, а вот гусей, увы, не подадут. Подадут мясной пай или фиш-и-чипсы, мало отличающиеся от одноименных блюд в любом другом лондонском заведении. Интерьер, увы, тоже переделан с викторианских времен, хотя многое сохранилось (снесены перегородки, отделявшие любителей пива друг от друга). Но поклонники холмсианы утверждают, что бар сохранил дух – а это важнее названия с интерьером.

Не Лондоном единым

В завершение прогулки по холмсовско-ватсоновскому Лондону хочу напомнить, что великому сыщику доводилось не раз бывать за пределами английской столицы. Даже в Одессе, например, не говоря о Швейцарии. Кроме того, завершив карьеру детектива-консультанта, Холмс начал карьеру пасечника в графстве Суссекс.

Но по этим холмсовским местам можно будет попутешествовать как-нибудь в другой раз.

Сэр Конан-Дойл

Артур Игнатиус Конан Дойл родился 22 мая 1859 года в Эдинбурге, столице Шотландии.

Он был вторым по счету (из семи доживших до взрослого возраста) ребенком и старшим сыном ирландца-католика Чарльза Альтамонта Дойла, неудачливого иллюстратора детских книжек, и Мэри Фоули, мать которой была хозяйкой пансиона (этакой мисс Хадсон).

Он закончил подготовительную школу, а затем колледж иезуитов в Стоунихерсте (Англия), благодаря которому разочаровался в христианстве.

С 1876 по 1881 год он изучал медицину в Эдинбургском университете. Учился Артур хорошо, а свободное время, как и полагается правильному студенту викторианской поры, тратил на спорт. Наибольших достижений он добился в боксе. К будущему автору «Знака четырех» вполне были применимы слова из этой повести: «Уж не мистера ли Шерлока Холмса я вижу?! Как это я сразу вас не узнал? Вы не стояли бы здесь таким тихоней, а нанесли бы мне ваш знаменитый встречный удар в челюсть, я бы тогда сразу узнал вас». Конан Дойл играл в крикет и футбол, хоккей на траве и регби, плавал и катался на лыжах. Уже в зрелом возрасте писатель освоил автомобиль (один из первых в стране).

В студенческие годы Артур несколько раз плавал в качестве корабельного хирурга – в Гренландию и в Западную Африку.

После университета вместе со знакомым по студенческой регбийной команде Джорджем Бадом в течение двух месяцев совместно вел прием клиентов, но расстался с товарищем, будучи недовольным его методами лечения (точнее, выписывания множества ненужных, но дорогостоящих лекарств).

В 1882 году Конан Дойл переехал в Англию, в Портсмут, где основал частную практику. Пациентов было очень мало, и в свободное время Артур занялся литературой. В качестве героя своих рассказов он избрал своего университетского научного руководителя доктора Джозефа Белла, обладавшего отточенным годами талантом по внешнему виду пациента ставить диагноз, а заодно определять важнейшие вехи биографии больного.

В 1885 году Артур Конан Дойл женился на Луизе Хоукинс, сестре одного из своих немногочисленных пациентов.

Двумя годами позже вышел в свет «Этюд в багровых тонах» – первая книга о Шерлоке Холмсе, сразу сделавшая автора знаменитостью.

К 1893 году Артур Конан Дойл был счастливым отцом двоих детей и автором трех книг о великом сыщике. Литературный успех позволил ему прекратить медицинскую практику.

Из-за болезни жены Конан Дойлы переехали в Швейцарию, а затем в графство Сюррей.

В 1906 году Луиза скончалась, а год спустя, когда закончился траур, Артур

Конан Дойл вступил во второй брак – с Джин Элизабет Леки. Этот союз продлился 23 года – до смерти писателя, во втором браке у Конан Дойла родилось еще трое детей.

На рубеже веков Артур Конан Дойл побывал на бурской войне в Южной Африке и написал памфлет, в котором опроверг обвинения, сделанные в адрес английской армии в годы войны. За это сочинение он был в 1902 году возведен в рыцарское достоинство и стал зваться сэром Артуром Конан Дойлом (да, кстати, фамилия писателя – Дойл, а Конан – среднее имя, так что частое в русскоязычных изданиях написание фамилии как Конан-Дойл неграмотно).

В 1916 году Конан Дойл сделал публичное заявление о том, что верит в спиритизм (возможность общения с духами умерших через посредников-медиумов). Он начал выступать с публичными лекциями о спиритизме, провел турне по Америке, публиковал статьи и книги о связях с миром духов.

Писатель также пробовал себя в качестве адвоката по делам, в которых он видел нарушения правосудия.

7 июля 1930 года писатель скончался от инфаркта.

Хотя Артур Конан Дойл предпочитал, чтобы читательская публика ценила его за произведения за исторические повести и авантюрные романы вроде «Отравленного пояса», «Затерянного мира» и все его творчество в целом, самыми популярными из книг Конан Дойла являются книги о великом сыщике Шерлоке Холмсе (56 рассказов и 4 повести).

Примечательно, что персонажу, то есть Шерлоку Холмсу, поставлено гораздо больше памятников, чем его автору.

Великобритания. Практическая информация

Для посещения Великобритании гражданам РФ требуется виза. Исключение составляет транзитный проезд, когда срок пребывания гражданина России на территории Великобритании не превышает 24 часов. В этом случае может быть применена так называемая «визовая уступка» и человек может быть допущен на территорию Великобритании без визы. Уступка применяется в отношении пассажиров авиарейсов, при наличии у них билета, подтверждающего, что их пребывание на территории Соединенного Королевства не превысит 24 часов. Окончательное решение о том, предоставить «визовую уступку» или нет, принимает сотрудник иммиграционной службы при въезде в страну.

Визу граждане России могут получить через визовую службу компании Smart Consulting Group (http://www.ukvisas.ru/visa-service.html) или обратившись в консульство в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге (только жители регионов, обслуживаемых соответствующим консульством). При подаче документов на визу важно доказать наличие у заявителя денежных средств, достаточных для оплаты пребывания в Великобритании. Отказы в британской визе достаточно редки.

«Был сентябрьский вечер, около семи часов. С самого утра стояла отвратительная погода» («Знак четырех») Глобальное потепление глобальным потеплением, но отвратительная погода нередко отмечается в британской столице и сегодня. Предпочтительное время посещения Лондона – май-август, самый нежелательный с точки зрения погоды месяц – январь.

Музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, 221б, работает ежедневно (кроме Рождества) с 09:30 по 18:00. Цена входного билета – ?6, для детей до 16 лет – ?4.

Музей Естествознания (Natural History Museum) и музей Науки находятся на Кромвель-Роуд в Южном Кенсингтоне (ближайшая станция метро – Glocester Road). Открыты с понедельника по субботу с 10:00 до 17:00, в воскресенье – с 11:00 до 17:50. Цена входного билета – ?6, льготного билета – ?3,2. Бесплатное посещение – с 16:30 до 18:00 по будням.

Отель The Langham расположен по адресу 1c Portland Place, Regent Street, London. Стоимость проживания в самом дешевом номере – от ?210 за ночь. Сайт группы отелей Langham – http://www.langhamhotels.com

Отель Thirstle Charing Cross (он же отель Guoman) находится на улице Стрэнд неподалеку от набережной Темзы. Стоимость проживания в самом дешевом номере – от ?170 за ночь. Сайт группы отелей Guoman – http://www.guoman.com

Шоппинговая улица Оксфорд-стрит имеет собственный сайт – http://www.oxfordstreet.co.uk

Ресторан The Criterion (Пиккадили-стрит, 224) работает по следующему расписанию: с 12:00 до 14:30 (в воскресенье – до 15:30), затем с 17:30 до 23:30. Комплексный обед из 3 блюд – ?17,95.

Паб Sherlock Holmes (Нортумберленд-стрит, 10—11) работает в понедельник-четверг с 12:00 до 15:00 и с 17:30 до 22:00, в пятницу-воскресенье – с 12:00 до 22:00 без перерыва.

Ресторан Simpson's-in-the-Strand (Стрэнд, 100) имеет сложное расписание. По будням он открывается на завтрак с 07:15 до 10:30. На обед ресторан работает с понедельника по субботу с 12:15 до 14:45 (в воскресенье – до 15:00). На ужин ресторан открыт в понедельник-субботу с 17:45 до 22:45, в воскресенье – с 18:00 до 21:00. Комплексный обед из 3 блюд – ?29,50 (не забывайте об включенных счет чаевых в размере 12,5% от суммы заказа).

Паб Museum Tavern (Грейт Расселл-стрит, 49) работает с 11:00 до 23:00 (в воскресенье – с 12:00 до 22:30), последний заказ за час до закрытия.

Оксфорд – населенный пункт, который населен преимущественно студентами, чьи предки имеют большие заслуги перед Британской короной или мировой нефтедобычей. Не имея таковых заслуг, я вряд ли смогу поступить в местный вуз свою дочь, названную в честь главной героини двух великих книг, написанных оксфордским профессором математики Чарльзом Лютвиджем Доджсоном, более известным как Льюис Кэрролл. Ради этого автора и его книг я и приехал в Оксфорд. Но сначала был Лондон. Точнее, сначала была Москва.

Those who protect themselves

Автору этих строк как коренному москвичу бесконечно приятно, что единственная поездка Чарльза Лютвижа Доджсона за границу имела целью посещения Россию. Приятно, что гений нонсенса чувствовал себя в моем родном городе уютно, в своей тарелке.

Процитирую отзыв о Москве 1867 года из путевого дневника мистера Доджсона: “5 или 6 часов мы бродили по этому удивительному городу – городу белых и зеленых кровель, конических башен, выдвигающихся одна из другой, словно в подзорной трубе, городу золоченых куполов, где, словно в кривом зеркале, отражаются картины городской жизни; городу церквей, которые снаружи похожи на кактусы с разноцветными отростками (одни венчают зеленые почки, другие – голубые, третьи – красные с белым), а внутри все увешано иконами и лампадами и до самого потолка расписано красочными фресками; и, наконец, городу, где мостовые изрезаны ухабами, словно вспаханное поле, а извозчики требуют, чтобы им надбавили 30 процентов, «потому как сегодня Императрица – именинница».

В Москве Кэрролл жил в конце Петровки в гостинице «Дюсо» (здание не сохранилось, именно эта часть Петровки была сильно перестроена в конце XIX века), ходил утром на службу в расположившийся неподалеку Высоко-Петровский монастырь, а вечером – в расположенный на другом конце улицы Малый театр. Возможно, гостиницу подсказал Доджсону случайный попутчик из поезда «Кенигсберг – Санкт-Петербург» шотландец, как бы мы выразились сейчас – экспат Эндрю Мюр, который в момент знакомства еще не открыл там же на Петровке флагманский магазин «Мюр и Мерилиз», которому предстояло сгореть, быть роскошно перестроенным в начале XX века и отвратительно достроенным в брежневскую пору, в процессе трансформаций поменяв имя на ЦУМ. Мистер Мюр сделал мистеру Доджсону роскошный подарок – слово, поразившее воображение знатока нонсенса и бережно записанное им в дневник – zashtsheeshtshayoushtsheekhsya, что в переводе с русского значит «тех, кто защищает себя». Обитая в Москве, Доджсон отчаянно торговался с мерзавцами-извозчиками (и кто бы мог подумать, что традиции столичного такси настолько древны!), осматривал собор Василия Блаженного (с самым отвратительным гидом, который когда-либо встречался Доджсону в жизни), любовался панорамой города со смотровой площадки на Воробьевых горах и с колокольни Ивана Великого, жаловался попутчику, поражался экспонатам Оружейной палаты, покупал православные иконы в качестве русских сувениров.

В России мистер Доджсон выучил такие полезные русские слова как «хлеб» и «вода», но обедал в московских трактирах чуть более разнообразно. Вот меню одного из застолий: «Суп и пирожки (soop ee pirashkee). Поросенок (parasainok). Осетрина (acetrina). Котлеты (kotletee). Мороженое (marojenoi). Крымское (krimskoe). Кофе (kofe)» (далее в тексте курсивом будут выделяться цитаты уже не из этого дневника, а из главных произведений Кэрролла – «Алисы в стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье»).

Из российских городов Ч. Л. Доджсон побывал также в столице (имеется в виду Санкт-Петербург, разумеется), Петергофе, Нижнем Новгороде, Сергиевом Посаде и Кенисгберге (ныненшнем Калининграде, который вряд ли в то время хоть кто-то считал российским городом).

Рассказ о Москве глазами Доджсона хочется завершить цитатой из его дневника, в которой слышится что-то знакомое: «Затем нам показали такой дворец, после которого все другие дворцы должны казаться тесными и неказистыми». Ну что, вспомнили Черную Королеву из Зазеркалья? «Разве это сад? Видала я такие сады, по сравнению с которыми этот – просто заброшенный пустырь!… Разве это холм?… Видала я такие холмы, по сравнению с которыми этот – просто равнина!… Разве это чепуха?…. Слыхала я такую чепуху, по сравнению с которой эта разумна, как толковый словарь!» (здесь и далее цитироваться будет уже не путевой дневник 1867 года, а сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье»).

VR

А теперь перенесемся из центра Москвы эпохи первого первоначального накопления капитала в центр современного Лондона. Благо, Лондон с кэрролловских времен не сильно изменился по сравнению с Москвой.

Итак, Лондон, центр. Такой центр, что центральнее не бывает. Перед нами – тесный и неказистый 775-комнатный Букингемский дворец.

У дворца стоит оказаться в 11:30 (а лучше в 11:00, чтобы занять место, откуда хоть что-то видно, а в кадр не попадают двадцать японцев с их чудесной сверхсовременной фото– и видеотехникой). Ежедневно (а в холодное время года, то есть с сентября по март – через день) проходит церемония почетной смены караула. И хотя духовой оркестр порой играет что-то разбитное, например, мелодии Элтона Джона или саундтрек к мультику «Король-лев», гвардейцы в меховых шапках неизменны как жадность московских таксистов.

Про смену караула есть отдельное литературное произведение, созданное другим замечательным британским детским писателем – Аланом Александром Милном.

Сначала цитата из русского перевода Нонны Слепаковой:

В оригинале это звучит так:

Кристофер Робин – тот самый мальчик, чей плюшевый медведь Винни-Пух известен всем-всем-всем. Думаю, совсем не случайно его няню зовут Элис, то есть Алисой. И последние строки милновского стишка тоже кажутся не простым совпадением. В переводе они потерялись, а в оригинале мы читаем: ««Sure to, dear, but it's time for tea,» Says Alice.»

Мальчика уводят домой, потому что время пить чай. Почему? Ведь всему миру известно, что англичане пьют чай в 17:00. А гвардейцы в меховых шапках сменяются в 11:30. В чем дело? Наверное, в имени няни. Бывает же так, что часы всегда показывают время чаепития.

«Да, отвечал Болванщик со вздохом. – Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть».

Кроме толп туристов за церемонией смены караула наблюдает со своего удобно расположенного пъедестала беломраморная королева. Ее имя носят расположенная поблизости станция подземки Victoria-station и проходящая неподалeку улица Виктория-стрит. Еще ее имя носит эпоха, в которую были написаны сказки об Алисе.

Льюису Кэрроллу довелось быть лично знакомым со своей правительницей. Существует популярный литературный анекдот, согласно которому королева Виктория была в таком восторге, прочитав «Алису в стране чудес», что попросила автора посвятить ей следующее произведение, которое он опубликует. Только так получилось, что следующая книга вышла в свет не за подписью «Льюис Кэрролл», а под настоящим именем автора. Посвящение королеве Виктории украсило сочинение «Элементарное руководство по теории детерминантов в их приложении к линейным уравнениям и алгебраической геометрии».

Но это не единственное пересечение судеб автора Алисы и правительницы империи, в которой никогда не заходило солнце. Еще одна литературоведческая легенда гласит, что на руку Алисы Лидделл, вдохновившей Доджсона-Кэрролла придумать сказку про девочку Алису, претендовал сын королевы Виктории, студент колледжа Крайстчерч принц Леопольд. По другой версии, принц ухаживал за Алисиной младшей сестрой Эдит (орленком Эдом из первой сказки про Алису). Ходили слухи, что браку принца с дочерью ректора Лидделла воспрепятствовала королева Виктория. В результате Алиса вышла замуж за другого папиного студента – Реджинальда Харгривза, а Леопольд вступил в брак с принцессой миниатюрного немецкого княжества Вальдек-Пирмонт. Из-за наследственной гемофилии принц прожил недолго, но успел стать крестным отцом второго сына Алисы, своего тезки – Леопольда Реджинальда Харгривза. Леопольд Харгривз погиб на Первой Мировой войне, как и его старший брат Алан Кнайвтон. Род Лидделов продолжила их сестра Кэрил. Алиса утверждала, что это необычное имя не имеет никакого отношения к известному литературному псевдониму. Мне почему-то не до конца верится в эти опровержения.

Несмотря на то, что в обеих сказках про Алису среди действующих лиц встречаются королевы (карточные и шахматные), эти персонажи не имеют ничего общего с умной и просвещенной правительницей Британской империи XIX столетия. Королева Виктория не ругалась как кухарка, не играла в крокет, не вмешивалась в судопроизводство, не приказывала рубить голов всем подряд, а была идеалом женщины-матери в эпоху имени себя.

Но что-то я задержался в викторианском Лондоне. «Что это я здесь сижу? – подумала она. – Мне надо торопиться, а то я не успею осмотреть все, что здесь есть». Пора отправляться в Оксфорд.

Вниз по кроличьей норе

Возможно, попади Льюис Кэрролл или его Алиса в сегодняшний Оксфорд, им только и осталось бы, что на каждом шагу приговаривать: «Все чудесатее и чудесатее…» За прошедшие годы индустриализация, научно-техническая революция, глобализация и тому подобные процессы превратили городок в город (деревню в городок – это как считать).

Но при желании, если очень постараться, и сегодня можно разглядеть в данном университетском центре черты старой доброй викторианской Страны чудес.

Роль кроличьей норы под изгородью, по которой из обычной Англии можно попасть в кэрролловскую Страну чудес, выполняет железная дорога. Поезд отправляется с лондонского вокзала Паддингтон. Любителям английской Александры Марининой – Агаты Кристи – это название может быть знакомо по роману «Поезд в 4:50 с вокзала Паддингтон».

Здание вокзала – памятник индустриальной архитектуры, построенный по проекту архитектора Изамбарда Кингдома Брюнеля в 1854 году, за восемь лет до того, как Кэрролл придумал первую сказку об Алисе. Так что при своих частых поездках в Лондон профессор Доджсон приезжал именно на этот вокзал. А уже с него мог направляться в другие районы Лондона на новомодном средстве транспорта – подземке. Первое в мире лондонское метро. Подземный туннель, темная нора.

«То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше… А она все падала и падала. Неужели этому не будет конца?… – Интересно, сколько миль я уже пролетела? – сказала Алиса вслух… А не пролечу ли я всю землю насквозь?»

Кстати, о Брюнеле. Еще до постройки Паддингтонского вокзала cей ученый муж возглавлял наблюдательный совет первой в своем роде Всемирной выставки 1851 года в Лондоне, специально для проведения которой был построен Хрустальный дворец. Это здание из стекла и железа, возведенное всего за год благодаря применению передовых для своего времени строительных технологий, произвело ошеломительное впечатление на современников. На выставке побывал и тогда еще просто студент Оксфорда Чарльз Лютвидж Доджсон. Хрустальный дворец, увы, не сохранился, так что возвращаемся на железную дорогу.

«-Та-ак, – протянул контролер и сердито взглянул на Алису. – А где твой билет, девочка?

И все хором закричали…

– Не задерживай его, девочка! Знаешь, сколько стоит его время? Тысячу фунтов – одна минута!»

Если вы тоже цените свое время, подобно контролеру из «Алисы в Зазеркалье», внимательно изучите расписание. Дело в том, что поезд в Оксфорд – это по большому счету электричка. Одна электричка пойдет экспрессом или с минимумом остановок, другая будет останавливаться и долго стоять у каждого столба. В первом случае дорога займет менее часа. Я, к сожалению, этого в свое время не знал. Кроме того, на линии что-то сломалось, а в результате мой поезд пришел в Оксфорд более чем с часовым опозданием. Впоследствии я даже написал в правление железной дороги возмущенное письмо по этому поводу, но ответа так и не получил.

Шалтай-Болтай

От вокзала до исторического центра Оксфорда ходит автобус. Водитель внешне и повадками сильно смахивал на Шалтая-Болтая. «Не надо меня фотографировать, я не знаменитость», – сказал шофер, поглядев на висящий у меня на шее фотоаппарат. Я как-то и не собирался, но излишнее самомнение собеседника сразу напомнило: «Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, я – и никто другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку, я не гордый!».

Автобус не страдал от наплыва пассажиров, Шалтай-Болтай-шофер явно не торопился никуда ехать и я начал опасаться, что скорее он свалится со своего водительского кресла и вся королевская конница и вся королевская рать не смогут его собрать.

Если б я заранее выяснил, что ехать мне надо было всего метров 600, то я бы, конечно, сэкономил фунт стерлингов, уплаченный за билет («надо было купить билет у машиниста, у человека, который ведет паровоз»), а главное – кучу времени.

Попав в центр, я постарался как можно быстрее достичь колледжа Крайстчерч, но все-таки не мог не отвлекаться на всякие интересные вещи, попадавшиеся по дороге.

У входных ворот колледжа я оказался ровно в 16:30 по Гринвичу.

«Алиса робко подошла к двери и постучала.

– Не к чему стучать, – сказал Лакей. – По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит…

– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиса. – Как мне попасть в дом?

– Ты бы еще могла стучать, – продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, – если б между нами была дверь. Например, если бы ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил…

– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче».

Сторож колледжа Крастчарч не был похож на Лягушонка и не носил ливреи. Тем не менее, разговор наш оказался столь же печален и малопродуктивен для меня как разговор кэрроловских героев.

Нет, попасть внутрь никак нельзя. Время посещения – до 17:00, но купить билет и войти нужно до 16:30. Да, он понимает, что мне достаточно посмотреть только одним глазком и обещаю покинуть территорию колледжа до 17:00, но входить нужно было до 16:30. Нет, он не может ничего сделать. Нет, он не может пойти навстречу. Да, он понимает, что я приехал из России специально в Оксфорд, но ничего не может поделать. Да, ему очень жаль, что я не могу прийти завтра. Да, он мне искренне соболезнует, но внутрь не пустит.

«– Что же мне делать? – спросила Алиса.

– Что хочешь, – ответил Лягушонок и засвистал».

Было очень обидно. За закрытыми главными воротами колледжа я мог видеть сад удивительной красоты, куда мне очень хотелось попасть. Но не было под рукой никакого пирожка или пузырька, способного помочь мне в этом.

В довершение всего какой-то невоспитанный и негостеприимный студент, явно знавший, что ворота уже закрыты для чужих, продемонстрировал мне из окна задницу. Да уж, хороша получилась литературная экскурсия!

А не надо было убивать время в Лондоне! Предупреждали же: «Здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте. Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по крайней мере вдвое быстрее!»

Вода и вязание

У современного человека популярным способом лечения душевных ран является шоппинг. Оксфорд с его платежеспособной молодежной аудиторией может похвастаться большим количеством одежно-обувных магазинов модных марок с идиотски высокими (по меркам нормального англичанина) и привлекательно низкими (по меркам докризисной Москвы ценами). Но в тот момент мне не нужны были ботинки ручной работы за полцены, кроссовки новой коллекции или белые офисные сорочки.

С грустью пройдясь вдоль неприступных стен колледжа Крайстчерч, я обнаружил неподалеку магазинчик с многообещающей вывеской – Lewis Carroll`s Alice`s Shop. The Old Sheep Shop.

Ну какой же кэрролломан не знает старой Овцы и ее магазина?

«Где она? В лавочке? И кто это сидит по ту сторону прилавка? Неужели овца? Но как она ни терла глаза, все оставалось без изменений: она стояла в темной комнате, облокотившись на прилавок, а напротив, в кресле сидела старенькая Овца и что-то вязала на спицах, поглядывая через огромные очки на Алису… Лавка была битком набита всякими диковинками».

Знатоки творчества Льюиса Кэрролла утверждают, что лавка – подлинная. Еще с тридцатых годов XIX столетия в доме, удачно стратегически расположенном прямо напротив колледжа располагалась лавка сладостей, в которую нередко бегала за леденцами дочь ректора колледжа Алиса Лидделл, та самая Алиса. Говорят, что у владелицы лавки был своеобразный блеющий голос, отчего Кэрролл и превратил ее в книжке «Алиса в Зазеркалье» в овцу. Знатоки также утверждают, что интерьер лавки сладостей был правдоподобно (правда, в зеркальном отражении) запечатлен на классической иллюстрации Джона Тэнниела. Так что при создании сувенирного магазинчика в 1965 году несложно было восстановить историческую обстановку в точности такой, какой она была в кэрролловские времена.

Если что и выпадало из имиджа викторианской Англии, так это улыбчивая продавщица-китаянка. Большая часть товаров, разумеется, были родом из той же страны. В ассортименте – поздравительные открытки, почтовые наборы, книжные закладки и ножи для открывания конвертов, галстуки, носовые платки, хозяйственные сумки, кухонные полотенца и фартуки, чашка с надписью «Выпей меня» и наперсток с изображением птицы Додо, солонка и перечница в виде Тра-ля-ля и Тру-ля-ля, карманные часы с портретом Белого Кролика, всевозможные куколки-фигурки и, разумеется, те самые леденцы, за которыми когда-то ходила в лавку та самая Алиса.

Я купил две пластиковых фигурки – Алису и Кролика, баночку чая и посмотрел на часы, которые, увы, ношу не в жилетном кармане, как все нормальные кролики, а на руке. На часах было время пить чай.

Безумное чаепитие

«Около дома под деревом стоял накрытый стол, а за столом пили чай Мартовский Заяц и Болванщик, между ними крепко спала Мышь-Соня. Болванщик и Заяц облокотились на нее, словно на подушку, и разговаривали через ее голову… Стол был большой, но чаевники сидели с одного края, в уголке. Завидев Алису, они закричали:

– Занято! Занято! Мест нет!»

В кафе, название которого я не запомнил, свободные места были. Немного, но были. Большая часть столиков было занято студентами, которым повезло с родителями. Я пил из чашки хорошо заваренный Earl Grey и размышлял о том, что в Оксфорд надо обязательно приехать еще раз, имея большой запас свободного времени и тщательно проработанный маршрут.

И тогда все будет совсем по-другому.

Во-первых, должна быть правильная погода, «июльский полдень золотой». Начать надо будет с лодочной прогулки вверх по Темзе, или, как называют местные жители оксфордскую часть этой реки – Айзис. Прогулку следует совершить по тому самому историческому маршруту, по которому отправились 4 июля 1862 года Чарльз Лютвидж Доджсон, его коллега и друг достопочтенный Робинсон Дакворт и три дочери ректора Лидделла – Лорина Шарлотта, Алиса Плэзнс и Эдит. Во время этой прогулки Доджсон начал рассказывать сказку, которая позднее превратилась в книгу «Алиса в стране чудес».

Что следует брать с собой на лодочную прогулку, в 1932 году рассказала в интервью госпожа Алиса Харгривз. «Мистер Додсон… всегда брал с собой полную корзину пирожков и чайник… В редких случаях, когда прогулка длилась весь день, мы брали большую корзину с ланчем – холодные цыплята, салат, прочие вкусные вещи».

А… Вот они откуда взялись, пирожки, на которых коринками было красиво написано «Съешь меня!»

После заплыва по Темзе можно будет отправиться к пересечению этой реки с другой оксфордской речкой – Червелл, прогуляться по живописному заливному лугу Крайстчерч-мидоу, на котором Алиса когда-то хотела собрать цветов для венка, но ее планы изменил белый кролик с красными глазами и часами в жилетном кармане.

После променада по лужку я, наконец, исправлю трагическую ошибку прошлого и попаду внутрь колледжа Крайстчерч! Пройдусь по классическому четырехугольному двору, полюбуюсь правильными английскими газонами, посмотрю на статую ректора Генри Джорджа Лидделла (отца Алисы). Там еще есть статуя ректора Фелла, но совершенно не понимаю, за что ему такая честь – его детям никто книг не посвящал. Побываю в кафедральном соборе (Кэрролл был очень верующим человеком и, естественно, посещал церковь ежедневно). Собор был слегка перестроен при Кэрролле. Перестроен по инициативе ректора Лидделла, на которую недовольный изменениями Кэрролл ответил едким памфлетом. Ничего, меня вполне устроит и перестроенный вариант. Главное, чтобы пустили, чтобы не было надобности у религиозных властей колледжа закрывать доступ посторонних. Хочется надеяться, что не будет закрыт в связи с какой-нибудь еще университетской надобностью главный зал. Зал, знакомый детям нынешнего поколения по фильмам о Гарри Поттере – тот самый, в котором много скамей, старинные столы, высокие своды. Сначала студент, потом преподаватель Доджсон ежедневно обедал в этом зале, и при нем интерьер зала мало чем отличался от нынешнего. Едва ли не главное отличие состоит в том, что, разумеется, тогда среди портретов на стене не было портрета самого Льюиса Кэрролла.

На Оксфорд надо будет потратить как минимум два дня. Для того чтобы ночью услышать 101 удар колокола по имени Том, установленного на одноименной башне (Tom Tower) – это первоначальное число студентов колледжа.

Кроме Крайстчерча надо будет посмотреть другой колледж – Мертон. Мне глубоко неинтересно, сколько премьер-министров Великобритании и депутатов парламента его закончили. Мне интересно посмотреть на чудовищ на фронтоне здания, которых когда-то зарисовывали в свои альбом дочери ректора Лидделла. Горгулий, драконов, единорогов, вызывающих в памяти возвышенные строки средневековой баллады из Зазеркальной книги:

В программу надо будет включить и Олений парк, принадлежащий колледжу Магдален – еще одно популярное место прогулок Кэрролла с дочерьми ректора Лидделла. В Оленьем парке действительно живет олень, если кому интересен этот факт.

Еще одна достопримечательность, которую ни в коем случае нельзя будет пропустить – музей естествознания Оксфордского университета, в котором имеется один без преувеличения сказочный экспонат.

Я говорю о птице, чье латинское имя Raphus cucullatus, но более известна она как дронт или птица додо. Дронты, когда-то обитавшие на Маврикии и соседних с ним островах были полностью истреблены голландскими и португальскими моряками в XVIII веке. Они имели необычную внешность – рост до 1 метра, вес до 25 кг, рудиментарные крылья и мощный большой клюв. Дронты не умели летать, быстро бегать и плавать – до встречи с человеком они не имели естественных врагов.

В экспозиции музея находится череп дронта с частично сохранившимся покровом и часть одной лапы (полное чучело сильно пострадало во время пожара в 1755 году, данный экспонат принято называть «оксфордским додо»), а также картины с изображением этой птицы, созданные голландцем Яном Савери в 1651 году и британцем Джорджем Эдвардсом в 1759 году (похоже, именно вторую использовал для создания классического образа птицы Додо в «Алисе в стране чудес» иллюстратор Джон Тэнниел). Есть и современная реконструкция. Согласно последним данным науки, дронт должен был быть несколько стройнее, чем на привычной всем картинке.

Додо – это не только самый знаменитый экспонат университетского музея, но и сам Кэрролл. Дело в том, что автор книг об Алисе заикался. Когда он произносил свою фамилию, у него часто получалось «До-до-до-доджсон», отчего друзья прозвали его «Додо».

Алиса Лидделл ходила вместе с сестрами в музей в компании мистера Доджсона. «Вы увидели того, кого больше нет», – сказал девочкам после этого похода мистер До-до-до-доджсон.

В настоящее время группа ученых из Оксфорда под руководством Бета Шапиро работает над поразительным по своей дерзости проектом. Они планируют реконструировать живого дронта с помощью методов генной инженерии. Очень хотелось бы, чтобы у них получилось.

И еще я буду просто много гулять по Оксфорду, как любил делать Кэрролл (он ежедневно проходил 18 миль). Покормлю уток на озере у колледжа Ворчестер. Зайду в Ботанический сад. Посмотрю на дерево гинкго, единственное дерево, пережившее ледниковый период. Проверю, водятся ли до сих пор в саду улитки – дальние потомки тех улиток, которых очень боялась Алиса Лидделл, несмотря на все заверения Льюиса Кэрролла в том, что улитки совсем не страшные.

«– Неужели здесь все цветы говорят?

– Не хуже тебя, – отвечала Лилия, – только гораздо громче.

– Просто мы считаем, что нехорошо заговаривать первыми, – вмешалась Роза».

И только вдоволь нагулявшись по Стране чудес с Зазеркальем, вернусь в обычный мир, где на вопрос: «Этот поезд идет в Лондон?» можно услышать в ответ – «Во всяком случае, я очень на это надеюсь».

Известно же, что даже “маленькая девочка должна знать, в какую сторону она едет, даже если она не знает, как ее зовут».

Даже не знаю, чего мне не будет хватать для полного счастья, когда моя вторая поездка в Оксфорд состоится. Наверное, останется только научиться играть в крокет.

Льюис Кэрролл

Чарльз Лютвидж Доджсон родился 27 января 1832 года в Дарсбери (графство Чешир). Учился в начальной школе в Уорвике в школе мальчиков Регби. Поступил в колледж Крайстчерч в Оксфорде в 1850 году. В 1854 году получает степень бакалавра искусств с отличием в математике и классических языках, со следующего года начинает преподавать математику в родном колледже. В 1855 году знакомится с Алисой Лидделл, впервые подписывает литературное произведение псевдонимом Льюис Кэрролл и начинает заниматься фотографией. В 1862 году рассказывает сестрам Лидделл сказку, которую впоследствие записывает под названием «Приключения Алисы под землей», а в 1865 году выпускает в виде книжки «Алиса в стране чудес» первоначальным тиражом 2000 экземпляров. В 1867 году едет в заграничное путешествие – посещает Германию и Россию. Цель поездки – укрепление отношений между англиканской церковью и Русской православной церковью. В 1871 году публикует вторую сказку об Алисе – “Алиса в Зазеркалье». В 1880 году оставляет занятия фотографией.