Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Заступники земли русской

ModernLib.Net / Детская образовательная / Емец Дмитрий / Заступники земли русской - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Емец Дмитрий
Жанр: Детская образовательная

 

 


Не понравился князю Владимиру такой закон, и стал думать он, как отослать магометан.

– Правду ли говорят купцы мои, что по вере вашей нельзя вина пить? – спросил он.

– Правда.

– Что ж молчите о том? Нет, не люба нам такая вера. Руси есть веселие пити, не может она без того быти...

Ушли ни с чем магометане, и уйти-то даже не успели, а в дверях гридницы уже выросли немцы-католики.

– Ну а вы-то пьете вино? – улыбнувшись, спросил у них Святославич.

Переглянулись красноносые немцы.

– Веруем мы в пощенье по силе. Если же кто пьет и кто ест – то все во славу Божию, как учил нас Павел.

Нахмурился Владимир. Не показалась ему вера католическая.

– Ступайте домой, немцы. Не приняли отцы наши вашей веры, не примем и мы. Хотим поклоняться Богу истинному, но не папе римскому.

Едва ушли ни с чем посрамленные немцы, а в гридницу уже чванные хазарские евреи входят. Хотят они сразу посрамить веру христианскую и говорят, что верят христиане в того, кого они распяли и смерти позорной на кресте предали.

– Ну а вы во что веруете, иудеи? – спрашивает Святославич.

– В единого Бога Авраамова, Исаакова и Иаковлева.

– А закон у вас какой?

– Обрезание, заячины не есть, свинины, субботу хранить, – отвечают раввины.

Усмехнулся русский князь.

– Почти как у магометан. Ну а где земля ваша?

Смутились иудеи.

– Земля наша в Иерусалиме. Но наш Бог прогневался на наших отцов и отнял у нас землю, а нас изгнал и рассеял по миру.

Осерчал Владимир.

– Как же вы, иудеи, других учите, если до того прогневали Бога, что лишил он вас земли и рассеял по чужим странам? Ступайте и не приходите больше! – приказал он.

Через несколько недель прибыло в Киев пышное посольство от греков из Константинополя. Благодушно принял Владимир послов.

– А вы, греки, во что веруете?

– Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, сына Божия, единородного...

Задумался Владимир. Вспомнил он мученический конец Феодора и Иоанна, вспомнил, что и бабка его Ольга, и многие славные мужи русские были православными христианами, но все равно сомневался еще Святославич.

– Говорили мне евреи: греки, мол, в того веруют, кого они на кресте распяли и позорной смерти предали. Верно ли это? Мыслимо ли то, чтобы всесильный Бог позволил распять себя иудеям, ибо захотел бы и взглядом одним обратил палачей своих в пепел?

С достоинством склонил голову греческий посланец.

– Воистину в того веруем, ибо так учили и пророки: один, как Господу нашему суждено родиться, а другие – что быть Ему распяту и погребенну, а в третий день воскреснуть и взойти на небеса. Евреи предавали таких пророков избиению, но все равно сбылось по их пророчеству. Воскрес Иисус и взошел на небеса к Отцу своему. Хотели евреи предать его позору, а послужило это лишь к славе его великой.

Полюбился этот ответ князю Владимиру и попросил он грека рассказать о его вере. Долго говорил грек. Поведал он князю о сотворении мира, о гордости и высокоумии сатаны и низвержении его с неба. После рассказал об Адаме и Еве и их грехопадении, об изгнании из рая, об убийстве Авеля Каином, о грехах людских и о том, как забыли они Господа, о наказании потопом и обо всем, что было на земле до пришествия Господа нашего Иисуса Христа и вознесенья его.

Внимательно выслушал Владимир мудрого грека.

– Узнал я от тебя о том, что было. Теперь же скажи, что будет. Ведаешь ли о том?

– Поставил Господь один день, когда придет он со славой судить живых и мертвых, и не будет конца его царствию. Воздаст Он всем жившим и живущим по их делам, и праведные отправлены будут в рай, а грешники обречены на муки вечные.

Сказав так, показал грек Владимиру полотно, на котором изображено было судилище Господне. Сидит на престоле Господь Вседержитель. По правую руку в великом веселии идут в рай праведники, по левую же руку с плачем и стенанием шествуют грешники в вечную муку.

Долго смотрел русский князь на это полотно.

– Хотел бы я, чтобы народ мой был с теми, кто справа, а не с теми, кто слева, – молвил он тихо.

– Если желаешь быть с праведными, то крестись, – твердо сказал ему грек.

Эти слова глубоко запали Владимиру в душу, однако он не дал сразу согласия.

– Подожду еще немного! – ответил он, отпуская греческих послов в Константинополь.

Вскоре Святославич созвал на совет старшую дружину и многих из славных мужей киевских и сказал им:

– Ведайте же: были у меня болгары-магометане, говорили со мной... Нет у них веселия в законе, страх один. Были латиняне... После приходили иудеи и ругали все законы, кроме своего. Нет чести в таком хулении. Были, наконец, и премудрые греки. Говорили: если кто примет нашу веру и будет праведен, тот хоть и умрет, да после встанет. Полюбился мне, мужи киевские, больше иных закон греческий.

Отвечали князю осторожные киевские старейшины:

– Сам ведаешь, Святославич, разве кто на торгу свое ругает? Все только расхваливают, и ни один своего не хулит. Если хочешь узнать доподлинно, у кого какой закон, давай пошлем мудрых мужей наших по свету: пускай своими глазами посмотрят они на те веры и обычаи их. Не дело заглазно одним послам лишь верить. Кто знает, правду ли они молвили?

Понравилась князю эта речь.

– Разумно говорите, киевляне. Быть по сему. Отправим мы десять мужей опытных прежде к камским болгарам, от болгар к немцам, а затем к грекам. Пускай посмотрят они, как служат в тех странах своему Богу, а вернувшись, нам поведают.

В тот же день выбрано было десять смышленых мужей, и отправились они из Киева в иные земли.

«ВЗЯЛ Я ГОРОД ВАШ СЛАВНЫЙ МЕЧОМ МОИМ»

Когда посланные мужи вернулись, Владимир вновь созвал киевлян и старшую дружину на совет.

– Говорите, что видели, в каких странах были, – велел он прибывшим.

Низко поклонились ему посланные мужи.

– Прежде иных были мы у болгар, видели, как служат Аллаху магометане. Сидят они в храме своем без пояса, то и дело простираясь ниц, а вставая, озираются как безумные. Нет добра в их законе... Следом за болгарами были мы у немцев. Нет у латинян лепоты в службе, нет щемления сердечного, не полюбилось нам служенье их. Недолго пробыли мы у немцев – собрались, отправились к грекам.

– Видели ли вы, как служат Богу греки? – с волнением спросил Владимир.

– Видели, Святославич! Такая красота у них в храме, что словами передать того не умеем. А служба у них такова, что казалось нам, будто сам Бог сошел в храм и стоит там промеж священниками. Вовек, до последнего дыхания, не забыть нам того. Всякий, кто вкусил сладкого, не захочет уже горького, так и мы не хотим боле оставаться в язычестве. Не люба нам иная вера, кроме греческой.

Помолчав, повернулся князь к боярам и старшей дружине:

– Что скажете о том, мужи? По сердцу ли вам вера греческая, православная?

– По сердцу, Святославич, – отвечали бояре. – Коли дурен был бы закон греческий, не приняла бы его бабка твоя княгиня Ольга, мудрейшая среди всех женщин русских.

Увидев единство во всех славных мужах киевских, князь Владимир обрадовался.

– Быть по сему. Где же примем крещение? – спросил он.

– Где тебе будет любо, – ответила ему верная дружина.

* * *

Вскоре после того, в 988 году, случились у русичей разногласия с греческим городом Корсунем. Корсунский наместник нанес несправедливую обиду киевским торговым людям, и князь Владимир решил наказать его за это. Не в обычаях русичей было прощать обиды. Оскорбление одному было оскорблением всем.

Собрав большое войско, русичи осадили Корсунь и стали под ней укрепленным лагерем. Стенобитных орудий у них с собой не было, и, чтобы войти в город, князь Владимир велел насыпать у стен Корсуни земляной вал. Однако замысел этот не увенчался успехом, поскольку жители провели со своей стороны подкоп и, выбирая ночами землю, которую насыпали русичи, разносили ее потом по городу.

Безуспешная осада затягивалась. Греки со стен Корсуни насмехались над русичами почти безнаказанно: мощные укрепления города делали штурм бессмысленным.

Осаду пришлось бы снять, если бы среди корсунцев не отыскался друг русских по имени Настас. Этот Настас поднялся на стену и, привязав к стреле записку, пустил ее в русский стан. На свернутом пергаменте было написано: «Князь!Перекопай и перейми воду из колодца, который лежит от тебя к востоку. Вода из этого колодца по трубе идет в город. Нет в Корсуни иных колодцев, кроме этого».

Метко пущенная стрела вонзилась неподалеку от высокого шатра Владимира. Поутру Добрыня нашел ее и принес князю. Когда прочитали ему письмо, обрадованный Владимир радостно воскликнул:

– Если случится так, что от этого Корсунь сдастся, то будет это знамение, чтобы мне и народу моему креститься!

Вскоре вода из колодца была перекопана и отведена в другое русло. Защитники города стали страдать от жажды и через несколько дней открыли ворота. Русские рати вошли в город и заняли его.

Вступив в город, Владимир тотчас отправил послов к греческим царям Василию и Константину с такой грамотой: «Город ваш славный взял я мечом моим. Слышал я, что есть у вас сестра девица Анна, умом светла и лицом прекрасна. Отдайте ее за меня, и уйду я из Корсуни, а коли не отдадите, то и с Царьградом вашим то же сотворю, что ныне с Корсунью».

Зная, что не сравниться им с Владимиром отвагой и силой бранной, ибо была в ту пору в греческой земле большая смута, опечаленные греческие императоры отвечали:

«Не дело девице христианке становиться женой язычника. Коли крестишься ты и единоверен будешь с нами – отдадим тогда тебе сестру. Если же язычником останешься, то лучше мы в бою все до единого поляжем, чем душу нашу на вечное мучение предадим».

Полюбилась князю Владимиру эта речь. Увидел он, что словно сила чудесная направляет его к крещению.

– Добрыня, зови писцов! Пускай пишут ответ императорам греческим:

«Давно положил я на сердце креститься. Люба мне вера ваша православная и служение. Пускай священники ваши, что придут с Анной, крестят меня».

Обрадованные таким ответом, Константин и Василий стали убеждать свою сестру идти за Владимира. Девушка, печалясь, плакала, представляя себе поездку на Русь точно ссылку либо заточение. Ей не хотелось навек отправляться в чужую землю и становиться женой грозного князя русов.

Наконец, поддавшись на уговоры, Анна сказала братьям:

– Согласна я идти за Владимира. Верю я, затем совершается этот брак, чтобы Русь посредством того приняла веру истинную и обращена была на покаяние. Много бед до сего времени причиняла Русь грекам. Может, хоть так смилостивится она над нами?

– Верно сказали князю русов: не только лицом прекрасна ты, но и умом светла, – отвечали ей братья Константин и Василий.

Вскоре в сопровождении священников, провожаемая плачущими братьями и всем двором Константинопольским, Анна села на корабль и поплыла морем в Корсунь.

Попутный ветер туго натягивал паруса, стремительно направляя корабли греков к Корсуни. Пораженные матросы говорили, что никогда прежде не доводилось им плавать столь скоро, не имея в пути задержек.

«Не плачь, не убивайся, девица! Сам Господь наш торопится свести тебя с женихом твоим, чтобы крещена через то была Русь языческая доселе», – утешали Анну бывшие с нею священники.

КРЕЩЕНИЕ РУСИ

В то время как корабль с греческой царевной Анной и священниками приближался к Корсуни, Владимир захворал глазами, и так сильно, что едва мог видеть. Тому, кто вернет князю зрение, обещана была большая награда. Многие искусные греческие лекари пытались вылечить князя, но все было тщетно.

Прибыв в корсунский порт, царевна Анна узнала о болезни своего жениха и послала сказать ему, что если он хочет прозреть, то должен, не мешкая больше, креститься. Получив такую весть, Владимир сказал:

– Если так случится, что я прозрею, то воистину велик будет Бог христианский.

Вскоре в главном храме епископ Корсунский с прибывшими из Царьграда священниками после оглашения крестил великого русского князя. При крещении Владимир был наречен христианским именем Василия. И произошло чудо. В момент, когда на него возложены были руки, Владимир внезапно прозрел, в чем и он сам, и все бывшие с ним увидели несомненное соизволение Господне.

Вскоре после венчания князь Владимир в славе великой, торжественно провожаемый всем народом корсунским, покинул греческий город. Вместе с князем и его верной дружиной на Русь отправлялись княгиня Анна и верный Настас, приславший на стреле записку. Кроме того, в Киев отбывали и поставленный над Русью епископ Михаил, родом грек, и многие священники со всем потребным для богослужений и совершения таинств, а также части мощей святого Климента и Фифа – верного ученика его.

Сам же город Корсунь отдан был Владимиром обратно греческим царям Константину и Василию как «вено», или выкуп за невесту. Платить такой выкуп издревле было в обычае русичей.

Вскоре Владимир с дружиной и спутниками своими вошел в Киев. Все жители от мала до велика высыпали на улицы, приветствуя своего князя-защитника. Вместе с другими встречал его и отрок Яшка. Долго бежал Яшка за княжеским конем, пока не въехал Святославич в ворота городища.

Прибыв в Киев, Владимир немедленно приказал очистить его от идолов и языческих капищ.

– Да не будут сии болваны осквернять более нашу землю! – сказал он Добрыне.

Добрыня, вместе с Владимиром принявший святое крещение в Корсуни, набычившись, смотрел себе под ноги. Как и Святославич, он понимал, что уничтожить языческих болванов, в которых верят русичи, будет совсем непросто. Много прольется слез.

– Сотворю по воле твоей, княже, – сказал Добрыня.

* * *

Днем позже по всему Киеву, на всех крупных площадях его, запылали костры. Одних идолов сжигали, других секирами разрубали на части.

Причитали, шипели, угрожали волхвы, хватались за своих деревянных болванов, но дружинники отгоняли их, толкая древками копий. В смущении великом пребывал весь народ киевский.

Отрок Яшка, что бежал за княжеским конем, стоял на днепровской круче. Со страхом смотрел он, как грозного Перуна привязывают к лошадиным хвостам и с позором волокут с горы. Двенадцать приставленных дружинников били Перуна палками и кололи копьями.

– Зрите, русичи, что не Бог это, а колода дубовая! – кричали они.

Кони от усилия проседали на задние ноги – так тяжел был Перун. Медленно, неохотно спускался он с горы. Бороздил усами землю, перекатывался тяжко. Откалывалась позолота под ударами копий.

Наконец Перуна подволокли к берегу и сбросили в Днепр. Глубоко ушло бревно под воду, а потом поднялось и, медленно вращаясь, поплыло по течению.

Многие киевляне проливали слезы и долго следовали за ним по берегу, провожая своего уплывающего истукана.

Из опасения, что Перуна выловят и спрячут, Добрыне пришлось даже приставить к нему нескольких воинов.

– Скачите за языческим истуканом и отталкивайте его от берега, если его прибьет волнами, – приказал он дружинникам.

– Долго ли следовать нам за ним? – спросили дружинники.

– До самых порогов днепровских.

Одновременно с уничтожением идолов Владимир приступил к проповеди народу Христовой веры. Прибывшие из Царьграда священники вместе с новым русским митрополитом Михаилом ходили по Киеву, разъясняя жителям слово Божье. Сам Святославич с крещеной дружиной своей участвовал в этой проповеди, вдохновляя сомневающихся личным примером.

– Любит князь наш народ свой. Коли не во благо было бы нам крещение, не принял бы он его сам и нам бы не велел принимать, – убеждали себя киевляне.

Когда жители в большинстве своем были подготовлены, Владимир велел оповестить, чтобы на другой день все являлись бы к Днепру для принятия крещения.

И вот 1 августа 988 года в погожий и солнечный день Русь приняла крещение.

Киевляне, стар и млад, входили в спокойные днепровские воды. Дряхлые старцы толпились у берега, а зрелые мужи и юноши смело шагали глубже, держа в руках младенцев. Взгляды всех были обращены к берегу. Там, на деревянном помосте, епископ Михаил и греческие священники в непривычных для русичей богатых церковных облачениях совершали таинство крещения.

Восприемником своего народа был сам великий князь Владимир, с дружиной стоявший тут же на помосте и ободрявший киевлян одним своим присутствием.

Совершив крещение, епископ Михаил повернулся к князю. На глазах у епископа блестели слезы.

– Отчего плачешь, Михаиле? – удивленно спросил Владимир.

– Ощущаю я, как ныне благодать Господня снисходит на народ русский. Славен будет сей народ, надежной опорой станет он вере православной. Хоть и будут ждать его испытания великие, все он вытерпит, преумножится и, всех врагов одолев, великую славу приимет.

ЯН УСМОШВЕЦ

Многие ратные походы совершил князь Владимир против печенегов. Внезапно налетая конными отрядами, то и дело тревожили печенеги Русь, грабили, сжигали города, захватывали большие полоны. Великие беды терпела наша земля от таких воинственных соседей.

В 992 году двинулись печенеги на Киев от Сулы-реки. Быстро скакали печенеги: надеялись врасплох напасть на город, сонной переколоть дружину и столь же стремительно, с богатой добычей отхлынуть в степи, пока не собралось русское ополчение.

Однако князь Владимир, зная привычку печенегов налетать внезапно, заблаговременно расставил на границе небольшие дозорные отряды – сторожи.

Сидит на дубу дозорный Позвизд, чутко вслушивается, вглядывается в степь: не заволокло ли горизонт пылью, поднятой тысячами конских копыт? Слипаются у Позвизда глаза, заснул бы, да осерчает воевода, коли узнает. Всю ночь просидел Позвизд на дубу, а как к рассвету дело стало, не выдержал, задремал. Недаром говорят, самое сонное время – рассвет.

Да только вдруг слышит Позвизд сквозь сон, словно низкий гул нарастает. Гром не гром, а будто рокочет что-то. Протер дозорный глаза и видит: с востока движется темная туча. Состоит та туча из тысяч черных точек. Все громче гул, все ближе туча. Вгляделся дозорный – и узрел: каждая маленькая точка – всадник, каждая большая точка – повозка.

«Печенеги! Принесло поганых на нашу голову!» – понял Позвизд. Прыгнул он с дуба на привязанного под ним коня, взмахнул нагайкой и что было мочи поскакал к Киеву – предупреждать князя Владимира.

Скрипят повозки, катятся арбы, ползет неисчислимая рать печенежская. А с ней вместе движется на Русскую землю большая беда.

* * *

Заранее узнав о приближении печенегов, князь Владимир с дружиной встретил их на реке Трубеже, у брода.

Русские стояли на одном берегу, а печенеги на другом, и, не решаясь вступить в бой, осыпали друг друга стрелами. Так прошло несколько дней. Но вот как-то утром стрелы перестали сыпаться с неприятельского берега. Странная тишина повисла над печенежским станом. Притихли и русичи. Слышно стало даже, как шумит вода в реке.

В этой тишине печенежский князь подъехал к берегу и громко позвал Володимира, князя русов. Владимир бесстрашно выехал к нему навстречу. Его белый жеребец, беспокойно пофыркивая, зашел в воду и потянулся пить ее.

– Зачем нам напрасно губить свои рати? – крикнул печенежский князь. – Решим дело, как наши прадеды, единоборством. Есть у меня в войске могучий богатырь. Выпусти против него своего мужа. Коли твой муж победит – не станем мы три года ходить на Русь. А если победит мой боец, то, берегись, три года будем разорять вашу землю.

– Согласен. Только покажи сперва своего бойца! – заподозрив подвох, крикнул Владимир.

Печенежский князь махнул рукой, и из его войска, ухмыляясь, выдвинулся муж огромного роста. Был он так могуч и тяжел, что ни один конь не держал его.

Со страхом смотрели русские воины на такого противника.

Возвратясь в свой стан, Владимир приказал кликнуть клич: «Кто осмелится выйти против печенега?», а сам, сойдя с коня, сел у шатра, ожидая.

Однако сколько глашатаи ни выкликали охотников, все было тщетно. Никто не отваживался выступить против такого великана. Стыдно стало Святославичу.

– Неужели оскудела Русь на богатырей? – спросил он у Добрыни.

Развел руками Добрыня.

Но тут неожиданно к князю подошел высокий старик и, поклонившись, сказал:

– Позволь слово молвить!

– Говори, старче!

– Есть у меня пять сыновей. С четырьмя я пришел сюда, а меньшой сын дома остался. С детства никому не удавалось одолеть его. Один раз стал я его ругать, а он в ту пору мял руками воловью шкуру. Осерчал он и порвал шкуру надвое.

Подивился князь Владимир такой силе и приказал послать за младшим сыном старика. Вскоре посланные дружинники вернулись с коренастым парнем. С сомнением взглянул на него князь: хоть и жилист был сын старика, однако совсем не выглядел богатырем.

– Как зовут тебя?

– Ян Усмошвец, – с поклоном отвечал юноша.

– Можешь ли совладать с печенегом?

– Про то один Бог знает. Не ведаю я силы своего супротивника, княже. Прежде испытай меня.

– Как испытать тебя?

– Вели привести большого и сильного быка. Пускай прижгут его раскаленным железом, разозлят и выпустят на меня.

– А не испугаешься? Ведь на рога поднимет тебя бык, – усомнился князь.

– Если устрашусь быка, где мне с печенежским великаном совладать? – спокойно отвечал юноша.

Святославич велел привести быка и прижечь его раскаленным железом. Когда рассвирепевший бык, выставив рога, помчался на Яна, тот ловко увернулся, схватил быка рукой за бок и вырвал клок кожи вместе с мясом.

Обрадовался Владимир.

– Прошел ты испытание. Вижу теперь, что можешь биться с печенегом. Помни лишь: не за себя ты борешься – за землю Русскую!

Молча склонил голову Ян Усмошвец.

На другое утро печенежский князь вновь выехал к реке и стал насмехаться:

– Где же ваш боец? Небось от ужаса в чащу лесную убежал?

– Здесь наш боец! – отвечал Святославич.

Выступил против печенежского великана Ян Усмошвец. Встали они на виду у двух ратей, разглядывая друг друга. Громко расхохотался великан, когда увидел Яна, который был роста среднего и головой доставал ему лишь до плеча.

Наконец богатыри сошлись и стиснули друг друга в объятиях, от которых затрещали кости. Вскоре почувствовал Ян, что изнемогает: одолевает его печенег. Подумал он: «Не остави мя, Господи! Помоги мне, Пресвятая Богородица!» Едва так подумал, как прибыло у него силы. Сдавил он печенежского великана, поднял над головой и так грянул о землю, что убил насмерть.

Закричали в страхе печенеги, ибо сочли это за дурное для себя предзнаменование. Так и оказалось: в тот же миг воодушевленные русичи обрушились на них и отбросили в степи. Едва смогли спастись печенеги.

На радостях князь Владимир пожаловал отважного Яна и его отца в бояре и приблизил их к себе, а на том месте, где бились бойцы, заложил город Переяславль. Оттого было дано городу такое имя, что «перенял» здесь славу у грозных печенегов богатырь Ян Усмошвец.

Позднее дружинные певцы, передавая из уст в уста рассказ об этом подвиге, позабыли имя героя. Не Ян Усмошвец ли стал у них Никитой Кожемякой?

СМЕКАЛИСТЫЙ СТАРЕЦ

Много бед приносили печенеги земле Русской. Беспрерывные их нападения заставляли Владимира укреплять границы владений своих и строить новые крепости по рекам Десне, Трубежу, Суле и Стугне. В крепости эти посылал князь храбрейших мужей новогородских, а также кривичей и вятичей.

– Стойте на страже владений наших! – говорил он им.

Когда закончилось трехлетнее перемирие, добытое победой Яна Усмошвеца над печенежским великаном, степняки вновь собрались большими силами и напали на Русь.

Владимир Святославич в ту пору выехал в Новгород собирать рать. Храбрая княжеская дружина была с ним, Белгород же остался почти без защиты.

Видя, что некому прийти к ним на подмогу, горожане спешно отправили к князю гонца со слезным молением: «Приди к нам, Святославич, с ратью!»

Гонец поскакал, а белгородцы стали вооружаться, зная, что не будет им пощады, если войдут супостаты в город. Сожгут печенеги дома, убьют стариков, надругаются над юными девами, а всех молодых и сильных угонят в плен, дабы продать затем в рабство.

И потому, зная это, в Белгороде вооружался стар и млад. Отроки натягивали луки и готовили стрелы, зрелые мужи и старцы острили копья и готовили мечи. Кому не хватало меча и копья, брались за рогатину или за топор. Сгодятся и они, коли придется сражаться не на жизнь, а на смерть.

Сплошным кольцом окружили печенеги город. Запылали всюду огромные костры, потянулись в небо черные дымы.

– Горят это села и деревни наши. Разоряют супостаты пригороды! – с болью говорили белгородцы.

Окружив город сплошным кольцом своих шатров и кибиток, печенеги не спешили идти на штурм, выжидая.

– Зачем впустую терять нам воинов наших? Скоро белгородцам нечего будет есть. Станут изнывать они от голода, будут плакать голодные их дети, а ослабевшие руки не смогут держать оружие. Тогда белгородцы сами откроют нам ворота! – рассуждал печенежский князь.

Вскоре в городе, и правда, начался голод. Запасов осталось мало, а разоренные пригороды заняли печенеги, и нельзя было выйти за ворота, чтобы собрать хлеба.

Тяжко пришлось белгородцам, среди которых немало было женщин с малыми детьми; глядели они с крепостных стен, как пируют под ними печенеги тем, что награбили в пригородах.

Вскоре голод стал таким сильным, что многие из осажденных стали роптать.

– Князя нет, и никто не защитит нас. Гонец, которого послали мы к нему, видно, перехвачен. Чем погибать, лучше откроем ворота и впустим печенегов, – говорили они, собрав вече.

Один старик по слабости сил остался дома. Когда дети его вернулись, он спросил их:

– Зачем собиралось вече?

– Завтра хотят открыть печенегам ворота, – отвечали дети старика.

Старик, а был он весьма уважаем, послал за старейшинами.

– Правду ли говорят, старейшины, что хотите вы впустить печенегов?

– А что делать, старче? Не стерпят люди больше голода, – ответствовали ему старейшины.

Тогда старик сказал им:

– Не сдавайтесь печенегам еще три дня и делайте то, что я вам скажу. Согласны ли?

Старейшины согласились с радостью, ибо готовы были ухватиться уже и за соломинку.

– Соберите мне с каждого дыма по горсти овса, пшеницы или отрубей, – велел старец.

Так и было сделано. Тогда старец велел женщинам сделать кисельный раствор, а мужчинам выкопать два колодца. В каждый колодец вставили кадку и налили туда приготовленного женщинами раствора. Кроме того, старец велел выкопать еще один колодец и вставить в него кадку, в которую налил сыта, приготовленного из единственного оставшегося жбана с медом.

– Все сделали, как сказано?

– Все сделали, старче.

– Теперь зовите печенегов!

Пошли белгородцы на стену и крикнули печенегам: «Возьмите себе десять наших заложников, а нам пошлите десять своих знатных мужей». Обрадованные печенеги, решив, что горожане решили сдаться, немедленно выслали к ним десять своих мужей.

– Ступайте в город и посмотрите, что там делается, – велел мужам их князь.

Когда же вошли печенеги в Белгород, то мудрый старец сказал им:

– Зачем вы теряете время, осаждая нас?

– Перестоять вас хотим, пока от голода не сдадитесь, – отвечали печенеги.

– Хоть десять лет стойте, не сможете перестоять нас. Нас кормит сама мать-земля русская. Не верите – своими глазами посмотрите, – отвечал старец.

Привел он послов к одному колодцу, зачерпнул раствору и, сварив из него кисель, дал отведать печенегам.

– Не кисель ли это? – спросил он.

– Кисель, – отвечали пораженные печенеги.

Тогда пошел старик к другому колодцу, зачерпнул из него сыты и стал угощать печенегов.

– Не сыта ли это?

– Сыта, и очень вкусная, – отвечали те. – Не поверят нам князья наши, если сами не отведают.

– Налейте им того, что дает нам земля наша. Пускай отнесут своим князьям, – велел старик.

Дали горожане печенегам сыты и киселя. Отнесли их послы князьям своим и рассказали, что сами видели. Подивились на то князья печенежские, обменялись с белгородцами заложниками и отошли ни с чем, сняв осаду.

– Не потому ли так могучи русичи, что выкармливает их земля их? – вопрошали князья.

ВЛАДИМИР КРАСНО СОЛНЫШКО

Приняв крещение, Владимир переменился: просветлел лицом, смягчился нравом, обуздал былую вспыльчивость. Многие из знавших его прежде, особенно в молодые годы, теперь поражались.

– Воистину пребывает на нем благодать Божия! – умиленно говорил епископ Михаил.

Несколько раз в год бросал князь клич, чтобы являлись к нему на двор нищие и странствующие, и раздавал им по нужде муки и холщовых рубах, чтобы было чем прикрыть наготу. На случай же, если кто-то из больных или увечных не в силах будет явиться к нему на двор, приказывал Владимир грузить хлебы на телеги и развозить их по городу. «Спрашивайте, нет ли где нуждающихся, и давайте им!» – приказывал он.

Добрее стал князь и к преступникам. Если прежде за многие преступления на Руси наказывали казнью, то ныне казни были отменены по княжьей милости.

Искореняя языческие предрассудки, столь сильные на Руси, приказывал Владимир повсеместно уничтожать капища древним истуканам и прогонять волхвов. Вслед за Киевом приняли крещение Новогород и иные города русские.

Будучи милосерден, не забывал Владимир и о гостеприимстве. Многие из пиров его и доныне сохранили наши былины, именующие князя Владимиром Красным Солнышком.

Пиры эти проходили в княжьем тереме очень часто, как по случаю церковных праздников, так и вообще в каждый день воскресный. В огромной трапезной накрывались длинные дубовые столы, за которыми по старшинству рассаживалась княжеская дружина, а затем тысяцкие, сотские, десятские и иные выборные мужи от города. Княжеский стол всегда ломился от яств, а остатки пиршеств отдавались нищим и странникам, всегда толпившимся во множестве на дворе у хлебосольного русского князя.

После крещения единственной мечтой Владимира было повесить меч на стену, чтобы не проливать больше крови на поле бранном, но вышло иначе. Насаждая веру Христову и приращивая землю Русскую, Святославич много занимался ратным делом. Не раз дружина его удачно ходила на дунайских болгар, оказывая помощь греческим царям Василию и Константину.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4