– Я… Я не могу поверить, что мой талант мог бы воздействовать на саму магию, – запротестовал Бинк.

– У меня подобных сомнений нет. Процесс называется обратной связью, и он может глубоко отражаться на первоисточнике. Жизнь сама по себе может считаться процессом с обратной связью. И в данном случае цепь произошедших событий нельзя считать совершенно случайной. Твой талант мог и должен был предвидеть все последующие события и установить направленность так, чтобы неизбежно принести демона назад в магическую страну Ксант, точно также как пущенная в воздух стрела неизбежно возвращается на землю.

– Ну, когда мы сражались с созвездиями, стрелы Честера не возвращались.

Тут Король покачал головой.

– Ладно, это неуместное сравнение. Я не буду более надоедать тебе своими манденийскими аналогиями. Я полностью удовлетворен результатами твоего поиска, да и ты, наверное, тоже удовлетворен. Я подозреваю, что если бы кто-то другой освободил демона, K(C/A)HT никогда бы не вернулся в наше королевство. Но этот вопрос совершенно академический. Мы найдем тебе другое занятие, но не так скоро. Отправляйся домой, к жене и сыну.

– Сыну?

– О, господи, неужели я забыл сказать тебе? Ты стал отцом малыша, относящегося к классу Волшебников, моего любимого преемника Трона, – в свое время, естественно. Я полагаю, что талант малыша – избранный подарок для тебя и, возможно, другая причина, почему твой собственный талант провел тебя через такое приключение.

– Какой же талант имеет ребенок? – спросил Бинк, чувствуя головокружение. Его сын – настоящий Волшебник от рождения!

– О, я не хочу портить тебе сюрприза своими рассказами. Иди домой и увидишь все сам. – Король сердечно похлопал его по плечу. – Твоя семейная жизнь никогда больше не будет пасмурной!

И Бинк, не помня как, очутился на дороге, которая вела домой. Таланты никогда не повторялись в Ксанте, за исключением, возможно, извергов, поэтому его сын не может быть Трансформатором, подобно королю Тренту, или Повелителем Бурь, подобно прежнему Королю или Преобразователем Магии, подобно Королю Ругна, который и построил этот дворец, или Иллюзионистом, как Королева Ирис.

Интересно, каков же его талант, если он проявился так рано?

Когда он наконец приблизился к домику, стоявшему на границе королевских поместий и услышал слабый, но такой знакомый запах сыра, мысли его опять вернулись к Хамелеон. Ведь прошла лишь неделя с тех пор, как он покинул дом, но казалось, прошел год. Она должна находиться в нормальной фазе, обычной по внешнему виду и по уму, его самой любимой. Их общая тревога относительно будущего малыша завершилась, мальчик не родился изменяющимся подобно ей или без видимого таланта, как у него. Любовь к жене прошла у Бинка различные испытания, такие, как любовный напиток или удовлетворение любого желания. Как хорошо, что Кромби последовал за Драгоценностью, хотя, может быть, тут не обошлось без его таланта. Во всяком случае, сейчас Бинк знал, как сильно он любит Хамелеон. Он никогда бы и не узнал, если бы не это приключение. Поэтому Король Трент прав. Он…

Кто-то выглянул из-за домика. Она отбрасывала три тени в свете трех лун, и она была прекрасна. Он с радостью бросился навстречу и тут увидел, что перед ним совсем не Хамелеон.

– Милли! – опешив, воскликнул Бинк. Она выглядела так привлекательно, но ему хотелось увидеть лишь Хамелеон. – Привидение Милли! Что ты делаешь здесь?

– Забочусь о твоей жене, – сказала Милли. – И твоем сыне. Думаю, что опять стала хорошей няней. Особенно у такой значительной особы.

– Значительной?

– Он разговаривает с неживыми предметами! – с восторгом провозгласила она. – Пока что он только гугукает им, и они отвечают ему. Кроватка поет ему колыбельные, подушка крякает как утка, камни предостерегают меня не споткнуться около него, чтобы я случайно не ушибла Волшебника…

– Связь с неживыми предметами! – только и вздохнул Бинк, видя значимость таких явлений. – Он никогда не потеряется, потому что любой камень укажет ему правильное направление. Он никогда не проголодается, потому что озеро укажет, где больше всего рыбы, или дерево – нет, не дерево, оно же живое – другой камень подскажет, где найти фрукты. Он будет способен узнавать больше информации, чем Добрый Волшебник Хамфри, без того, чтобы советоваться с демонами. Хотя некоторые демоны мои лучшие друзья, такие как Боурегард. Никто не сможет победить его, потому что любая стена расскажет ему о любом заговоре и интриге. Он…

Зловещее создание вышло из темноты, с него падали куски грязи. Бинк схватился за меч.

– Нет, нет, все в порядке! – закричала Милли. – Это всего лишь Джонатан.

– Но он не человек – это зомби! – протестовал Бинк.

– Он мой друг, – объяснила она. – Я знала его еще тогда, когда замок Ругна только построили. И теперь, когда я снова ожила, он чувствует ответственность за мое благополучие.

– Ага, – хмыкнул Бинк. Вообще-то ему больше всего хотелось увидеть жену и сына. – Уж не тот ли это зомби, которого я повстречал…

– В саду, – закончила она. – Тогда, в тот праздничный вечер, он заблудился в лабиринте Королевы. Потом он пришел ко мне, и его замариновали. Потребуется волшебство, чтобы расколдовать его и сделать живым. И сейчас мы заняты поисками таких чар. – Она мило покраснела. Очевидно, в жизни зомби был ей более, чем просто другом. Милли сама было заинтересовалась Бинком, тогда, на том празднике, но вероятно, появление зомби положило конец ее любовным настроениям. Опять тут не обошлось без таланта Бинка.

– Когда мой сын подрастет, мы сможем его спросить, – ответил Бинк. – Наверное, существует какая-нибудь гора, знающая чары, восстанавливающие зомби.

– О, да! – радостно воскликнула Милли. – Ох, благодарю тебя!

Бинк столкнулся с зомби лицо к лицу, но не подал руки.

– Думаю, ты какое-то предзнаменование, Джонатан. Когда я встретил тебя впервые, это означало смерть со всеми ее ужасами: гибель магии. Но через эту смерть я заново родился – так же, как и ты.

И Бинк пошел к дверям дома, предвкушая воссоединение со своей семьей.