Теперь Лиза стояла перед ними в своем собственном обличье; все приметы восточного происхождения исчезли. Ниоба никогда до конца не понимала сути волшебного превращения, впрочем, в этом и не было никакой необходимости. «Добро пожаловать, Клото», — подумала она и тут же приступила к процессу обучения нового аспекта Судьбы.

Они вернулись в жилище и немного отдохнули. Ниоба, которая теперь стала Лахесис, принялась рассматривать Гобелен, в то время как Атропос продолжала объяснять Клото, какие функции она должна будет выполнять. Прежняя Лахесис оставила Гобелен в полном порядке, в особенности если вспомнить, что всем троим пришлось столкнуться с серьезными трудностями. В настоящий момент никаких срочных дел не было. В роли Клото Ниоба иногда наблюдала за работой Лахесис, теперь же она сама отвечала за Гобелен — а это совсем не одно и то же. Она надеялась, что Сатана оставит их в покое хотя бы на несколько недель и будет время привыкнуть к новой роли — и знала, что рассчитывать на такое везение нельзя.

На следующий день пришла очередь Атропос. В результате несчастного случая ее праправнуки остались сиротами. Государство взяло их под свою опеку, и они должны были отправиться в разные семьи, к новым приемным родителям. Если только она, их родственница, не возьмет дело в свои руки. Детям исполнилось одиннадцать и девять лет; Атропос полагала, что проживет достаточно долго и успеет поставить на ноги по крайней мере старшего. Она не могла поступить иначе, ведь малыши были ее кровной родней. Складывалось впечатление, что Сатана к происшедшему не имел никакого отношения; скорее всего он предвидел подобную возможность и устроил так, чтобы другие два аспекта вернулись в мир смертных одновременно с Атропос. Если бы Лахесис не обнаружила следов козней Князя Тьмы на Гобелене, он добился бы успеха. Впрочем, даже и сейчас им придется очень несладко. Ниоба в этом не сомневалась, но, по крайней мере, появлялись шансы на победу.

Атропос скользнула на Землю по шелковой нити, чтобы встретиться с женщиной, которую выбрала себе на смену, и оказалась в районе трущоб, где старая негритянка сидела в кресле-качалке на древнем, скрипучем деревянном крыльце и наблюдала за тем, как дети играют на улице в мяч. Старуха посмотрела на появившуюся прямо перед ней Атропос.

— Давно пора, — проворчала она.

Ей удалось удивить даже невозмутимую Атропос.

— Ты меня знаешь?

— Я тебя знаю. Впрочем, я ждала Смерть, а не Судьбу.

— Я пришла предложить тебе занять мое место. Если согласишься, ты повстречаешь Смерть, но только как коллегу.

— По-моему, он давно стал моим коллегой. Я похоронила больше родных, чем у меня пальцев на руке. — Негритянка растопырила свои шишковатые пальцы.

— Если ты примешь мое предложение, тебе придется перерезать в миллионы раз больше нитей жизни.

— Кто-то же должен.

Атропос передала тело Ниобе.

— Тогда дай мне руку, — сказала та. — Только не думай, что твоя работа будет легкой.

Не моргнув, женщина ответила:

— Никакая серьезная работа не бывает простой. — И взяла Ниобу за руку.

И вот уже прежняя Атропос сидит в старом кресле, а у Судьбы появился новый аспект.

В этот момент к крыльцу подбежал ребенок:

— Бабушка, я забил гол!

Увидев незнакомую женщину, он резко остановился.

Ниоба быстро передала тело новой Атропос.

— Все в порядке, Джимми, — сказала она. — Это моя, гостья.

— Ой, — мальчишка вдруг смутился и сделал шаг назад.

— Джимми, мне пора, — сказала новая Атропос. — Пожалуйста, сделай одолжение, проводи леди до автобусной остановки. И передай нашим, что я уехала.

— Куда?

— Просто уехала, и все. Они поймут.

— Ладно.

Мальчишка, гордый тем, что ему дали важное поручение, повел прежнюю Атропос по улице в сторону остановки.

Ниоба снова взяла инициативу в свои руки, сделалась пауком и взобралась на нитку.

— Вот здорово! — подумала Атропос. — А я всегда топтала жуков!

— Больше не будешь, — ответила Ниоба паучьим голосом. — Ты тоже научишься этому фокусу.

Они вернулись в жилище и снова превратились в человека.

— Знаете, я думаю, следует немного потренировать основные движения, — сказала Ниоба. — Потому что скоро нам может стать не до этого.

— Не до этого? — спросили обе одновременно.

Ниоба быстро объяснила им, что именно Сатана устроил все таким образом, чтобы все три аспекта Судьбы были новичками.

— Должна вам сказать, что я в некотором роде ветеран, — заявила она в заключение. — В течение нескольких десятилетий я исполняла роль Клото, но четверть века лет назад отошла от дел. Мы надеемся, что Сатана не узнает о том, что я вернулась.

Здесь, в своем жилище, она могла спокойно произносить имя Князя Зла вслух, потому что у себя дома они были защищены от непрошеных гостей.

— Пока, в самом начале, мы имеем право чувствовать себя неуверенно и даже совершать ошибки; Сатана посчитает, что его замысел удался, и, возможно, даже забудет об осторожности. Но нельзя навредить слишком сильно. Ведь мы имеем дело с человеческими жизнями. Не забывайте!

Аспекты учились пользоваться ртом, когда возникала необходимость что-то сказать, превращаться в паука, лазать по паутине и при помощи специальных нитей путешествовать по свету. Вскоре все трое довольно умело справлялись с этими несложными манипуляциями. Затем Ниоба объяснила им суть всех трех аспектов: Клото прядет нити жизни, Лахесис отмеряет их, а Атропос перерезает.

— Я, как и вы, не очень хорошо знаю, что должна делать, — призналась она. — Я тоже учусь. Наверняка в какой-нибудь ситуации я не смогу правильно отмерить нити для той или иной части Гобелена, в результате возникнет то, что смертные называют «странные совпадения». Нам не придется притворяться, будто мы ничего не умеем.

— Но в начале мы можем совершить какую-нибудь очень серьезную ошибку, — сказала Атропос.

Похоже, она схватила самую суть; прежняя Атропос сделала прекрасный выбор.

Клото попробовала прясть. У нее не было никакого опыта, и получалось неважно. Ее выбрали скорее благодаря сильному характеру и из-за того, что подвернулась в подходящий момент, а вовсе не потому, что она обладала мастерством и умелыми руками. Лизе было некогда искать другую Клото. Ниобе пришлось показать ей, как это делается, и потом наблюдать за работой, и все равно нить получалась неровная и какая-то растянутая. Впрочем, хоть и медленно, Клото училась.

Теперь пришла очередь Атропос заняться перерезанием нитей. Ниоба отмерила нить и передала тело пожилой женщине. Атропос взяла маленькие ножнички и отстригла сначала один конец, а потом и другой.

— Ой! — воскликнула она. — Слишком длинная получилась! — С этими словами она подравняла нить с одного конца. — Вот так… кажется, теперь хорошо.

Вместе Ниоба и Атропос подготовили около двадцати нитей, обрезая и подравнивая их так, чтобы они получились нужного размера.

— Когда наберемся опыта, — Ниоба подошла к Гобелену, собираясь закрепить на нем нити, — будем делать сразу помногу. Мы не можем заниматься каждой в отдельности.

Ниоба приложила нити — и они отвалились.

Забавно.

— У той Лахесис, с которой я была знакома, нити, казалось, сами ложились, куда нужно. — Ниоба подняла одну ниточку и снова приставила ее к Гобелену — и снова нить упала. — Не помню, чтобы Лахесис их привязывала.

— Может быть, у меня они получаются не такие, как надо, — испуганно предположила Клото.

— Вряд ли. Давайте попробуем взять парочку новых.

Клото спряла еще немного нитей, Ниоба принялась их отмерять, а Атропос отрезала, и по-прежнему ей не удавалось сразу получить нужную длину. Кучка обрезков на Полу росла. Однако новые жизни тоже не пожелали остаться там, куда их поднесла Ниоба.

Все трое не могли понять, в чем дело. Пол в жилище был усеян отбракованными кусочками, но женщинам не удалось закрепить на Гобелене ни одной нити.

Неожиданно раздался требовательный стук в дверь. Ниоба взяла под контроль тело и пошла открывать.

На пороге стоял Танатос в своем волшебном плаще с капюшоном, гораздо более суровый, чем Ниоба его помнила. Белые кости пальцев спазматически подергивались. Самое настоящее воплощение Смерти.

— Что вы задумали? — потребовал он ответа.

Ниоба удивилась.

— Просто пытаюсь сделать то, что мне положено, — ответила она.

Пустые глазницы Танатоса мрачно уставились на нее:

— Ты другая.

— Мы все здесь новенькие, — сказала Ниоба и показала ему Клото с Атропос. — У нас тут возникли проблемы…

— Проблемы! — вскричал Танатос и вошел в жилище. Снаружи, у него за спиной, Ниоба разглядела великолепного скакуна, того самого, верхом на котором Танатос доставил ее в Чистилище в первый раз. — Погибло двадцать шесть младенцев!

— Дети… погибли? — переспросила Ниоба. — Я не закрепила ни одной нити и не укоротила ни одной!

— Правда? А как ты думаешь, что это такое? — сердито поинтересовался Танатос, наклонился и поднял горсть обрезков самого разного размера. Он был страшно зол, и Ниоба испугалась, хотя прекрасно знала, что он не может причинить ей никакого вреда.

— Всего лишь кусочки…

— Кусочки! — взревел Танатос. — Никто никогда не подрезает жизнь с начального конца!

Ниоба прислонилась к шелковой стене. Она была в ужасе.

— С… с начального конца?

Танатос показал ей одну длинную нить.

— Это Нить Жизни, — зло проговорил он. — Вот ее начало, а здесь конец. Когда ты отрезаешь кусок нити в конце… — он сделал движение своими костлявыми пальцами, будто стриг что-то ножницами… — то уменьшаешь данную жизнь вот на такое количество времени. Когда же берешь нить в самом начале, жизнь становится короче вот настолько. — И он бросил всю нить на пол. — Остается совсем немного. — Он поднял два пальца, которые почти касались друг друга.

— О нет! — воскликнула Ниоба. — Мы убили их через несколько дней… или часов!..

— Двадцать шесть новорожденных детей погибло в больнице от отравления,

— мрачно продолжал Танатос. — Потому что диетическая сестра перепутала банки и вместо сахара положила в их питание соль! Смертные думают, что виновата трагическая случайность, но я-то сразу догадался, что это ваших рук дело. Мне пришлось забрать детей! — Он был в такой ярости, что Ниобе показалось, будто от его возмущения вот-вот закачаются стены Жилища.

Ниоба разрыдалась — хотя она была уже далеко не молодой, слова Танатоса так потрясли ее, что она не могла отреагировать на них по-другому.

И тут Атропос взяла ситуацию под контроль.

— А ну-ка, прекрати ее отчитывать, Смерть! — рявкнула старуха. — Я виновата! Меня и надо ругать. Я не знала… и уж можешь не сомневаться, больше подобное не повторится!

Танатос посмотрел на нее и наконец понял, что произошло.

— Все трое… новые?.. — спросил он вдруг. — И никакого опыта?

— Ну, не совсем, — начала Атропос.

— Не говори! — предупредила ее Ниоба. — Если он узнает, Сатане тоже все станет известно!

— Мы только на днях тут появились, — договорила Атропос. — И как видишь, еще не очень понимаем, что нужно делать.

— Как могло получиться, что все трое сменились одновременно? — спросил Танатос. — Вы же теряете целостность!

— Еще сегодня утром я спокойно сидела в кресле и ждала, когда ты за мной явишься и заберешь мою душу! — вскричала Атропос. — И вот я извиняюсь перед тобой за то, что устроила весь этот беспорядок!

Танатос немного успокоился:

— Я тоже приступил к своим обязанностям совсем недавно, в прошлом году, и ваши предшественницы очень мне помогли. Я знаю, каково это, я тоже совершал ошибки. Извините, что набросился на вас. Давайте посмотрим, что тут можно сделать.

Он уселся на шелковый диванчик, отбросил капюшон, и они увидели самое обычное лицо самого обычного молодого мужчины.

Атропос вытаращила на него глаза:

— Ты живой человек!

— А вам не сказали? — Танатос улыбнулся. — Думаю, никому просто в голову не пришло… из-за того, что вы все сменились почти одновременно. Да, мы живые люди и остаемся в том возрасте, в котором становимся воплощениями. Но бессмертие дается нам не навсегда.

— Ты хочешь сказать, что я не буду стареть?

— До тех пор, пока не вернешься в мир смертных… причем только по собственной воле, в отличие от меня.

— Почему?

Ниоба еще многое не успела рассказать новым Атропос и Клото, ей просто не хватило времени. Сейчас она молчала; ее это вполне устраивало, потому что не нужно было отвечать на вопросы о себе.

— Я продолжаю делать свою работу, пока мой преемник меня не убьет. И тогда он займет мое место.

— Значит, ты не бессмертен!

— Бессмертен… если только не стану беспечным. Никто — ни человек, ни другое существо — не в состоянии причинить мне вред, даже сам Сатана, пока я веду себя осторожно. Мой плащ защищает меня от любой физической опасности и сверхъестественных сил. Но мне не дано, что называется, уйти в отставку и продолжать жить дальше.

— Вот ужас-то! — воскликнула Атропос.

— Ничего ужасного. И гораздо лучше того самоубийства, которое я задумал, будучи смертным.

При этих словах Клото мысленно вздрогнула и выпрямилась. Она прекрасно знала, что он имеет в виду.

— Но разве жизнь твоя не стерильна? — спросила Атропос. — Ни тебе разгула, ни азарта, ни женщин?

Он рассмеялся:

— А ты невысокого мнения о мужчинах, а?

— Еще какого! Когда я была молодой и соблазнительной, я зналась с парочкой очень интересных типов. Мне отлично известно, как вы все устроены. Мужчина без женщины обязательно вляпается в какие-нибудь неприятности!

Танатос улыбнулся:

— Ну, по правде говоря, у меня есть подруга. Она смертная, но я открыл ей свою суть. Ее зовут Луна Кафтан. Я люблю ее и гарантирую, что она проживет ровно столько, сколько ей отпущено. Я не могу на ней жениться, поскольку не существую в мире смертных; считается, будто я умер. Но я всегда буду с ней рядом.

Ниоба обрадовалась, что тело принадлежит не ей; иначе она наверняка выдала бы себя. За последние несколько часов произошло так много невероятных событий… и она просто забыла, что у Луны роман с Танатосом. Когда она была смертной, Ниобе это не нравилось; теперь, совершенно неожиданно для себя, она поняла, что рада. Танатос, похоже, симпатичный молодой человек, который честно выполняет свою работу. Он и в самом деле мог защитить Луну от самой смерти. Эта часть пророчества оказалась гораздо более правдивой, чем предполагала Ниоба.

Надо сказать, что Атропос очень быстро схватывала суть проблемы.

— А предположим — имей в виду, я никогда так не поступлю, — предположим, я подрежу нить жизни твоей подружки?

Капюшон плаща Танатоса по-прежнему лежал у него на спине, но, казалось, по его лицу скользнула тень маски смерти и кожа стала цвета кости. Он и в самом деле был Смертью.

— Однажды ты уже так поступила — вернее, твоя предшественница. Ее вынудил Сатана. Я отказался забрать душу Луны. Дело в том, что ты не обрываешь жизни, ты только… ну, составляешь расписание. Люди умирают тогда, когда я прихожу за ними. Как, например, в случае с теми младенцами. Мне пришлось взять их души; они испытали бы невыносимые страдания, если бы я этого не сделал. Я стоял в стороне и наблюдал за тем, как они возносятся в Рай. Но это моя вотчина, и я могу сделать так, что умирающий проживет бесконечно, невзирая на боль. Мы, воплощения, должны действовать совместно, иначе у нас ничего не получится.

— Я примерно так и думала, — кивнув, проговорила Атропос. — Мы больше не будем убивать младенцев, даю тебе слово! Давай-ка еще раз все проделаем, чтобы убедиться, что мы правильно поняли.

Клото взяла тело под контроль и спряла несколько новых нитей. Затем Ниоба отмерила их, а Атропос аккуратно отрезала с обоих концов. Потом Ниоба поднесла нити к Гобелену и приложила к тому месту, где, как ей казалось, они должны находиться.

Получилось! Нить легла на Гобелен, и ее конец протянулся в затянутую дымкой часть — будущее.

— Правильно, — похвалил Танатос, а потом снова накинул капюшон на голову. — Мне нужно идти; у меня масса дел. Если возникнут сомнения или вопросы, задавайте их мне или любой другой инкарнации, и мы постараемся помочь. В особенности Хронос, который работает с вами в очень тесном контакте; он живет вспять и потому знает будущее, а не прошлое.

Танатос скрылся в небе на своем бледном скакуне. А Судьба тяжело опустилась на диван. Трудный получился разговор!

Тут же у Клото возник вопрос: если Хроносу известно будущее, значит, наверняка и то, что Ниоба уже была одним из аспектов Судьбы?

— Вовсе нет, если только мы ему сами не скажем — когда-нибудь в будущем, — ответила Ниоба. — Я думаю, нам лучше забыть о моем прошлом и сосредоточиться на настоящем. Кстати, о Хроносе… Пожалуй, тебе стоит узнать кое-что еще, Клото.

— Да?

— Он… в прошлом… был очень близок с нами. В особенности с Клото.

— Дружба хорошая штука, не так ли? — ответила девушка удивленно.

— Они были любовниками.

Клото молчала. Ниоба не имела ни малейшего понятия, о чем она думает. Каждая из них могла не делиться с остальными своими мыслями, если не хотела.

— Насколько я понимаю, — заговорила Атропос, — наше тело — теперь вовсе не наше тело. И полагаю, ему довелось пережить многое.

— Да, — согласилась Ниоба.

— Получается, не имеет особого значения, что мы с ним станем делать, нужно только как следует выполнять свою работу.

Клото по-прежнему не произнесла ни звука.

Ниоба вспомнила, как трудно ей самой было примириться с этой обязанностью Клото — в начале. Ну, все со временем встанет на свои места. Со временем? С Хроносом?

Они приготовили себе ужин из припасов, имеющихся на кухне, и легли отдохнуть. Затем договорились о том, каким будет режим работы — кто когда должен спать, а кто следить за порядком. Само тело, принадлежавшее им, никогда не уставало, не нуждалось ни в сне, ни в пище. В отличие от сознания трех женщин, находящихся внутри его.

Судьба вступила в свою должность — пусть и с определенными проблемами.