Если сильно прищуриться, это окно становилось похожим на большую и яркую звезду, от которой тянулись лучи прямо к Наде в палату. Надя знала: там, за окном, рабочий кабинет главного доктора. И когда в нeм горел свет, ей было спокойно и легко. Значит, он здесь и ничего страшного произойти не может. Иногда Надя мысленно беседовала с главным доктором, уверяя его, что всe кончится благополучно и новый метод окажется правильным. Иногда радовалась за уже вылечившихся больных и за доктора, который помог им стать здоровыми. Ведь тот, кто приносит счастье другим, сам очень счастливый человек. А иногда еe охватывали и сомнения: вдруг начнутся непредвиденные осложнения и то счастье, которое главный доктор так щедро даeт другим, ей не достанется.
      Как-то после бессонной ночи Надя сказала девочкам по палате, что долго смотрела на окно главного доктора, в котором до утра горел свет.
      - Может, главный доктор из-за тебя не спит, - тотчас высказалась Галя-Цибуля, - ты ему лечение на целый месяц затянула, а могла бы вообще всe испортить.
      - Вовсе не на месяц, а только на две недели, - возразила Надя.
      - Всe равно у него охота пропала тебя лечить. "Опять Галька вредничает", - подумала Варя и вмешалась в их разговор:
      - Ты-то откуда знаешь, что пропала!
      - У кого хочешь пропадeт, - не сдавалась Цибуля, - столько лишних забот всем врачам дала!
      - Я и сама это знаю, - тихо сказала Надя, - только ведь я не нарочно. Думаешь, мне приятно было с грузами лежать? Я бы сейчас уже по коридору ходила.
      Надю сильно задели слова Гали-Цибули. Хоть девочки и заступились за неe, но в чeм-то Галя была права. Время-то потеряно. А как наверстать его? Как вернуть доктору те две недели, которые Надя отняла у него?
      Нянечка Нина принесла Наде письмо от еe школьных подружек. Прочитала его Надя и ещe больше огорчилась. Оказывается, в классе из-за неe целый спор разгорелся. Девочки утверждали, что Надя придeт в школу после Нового года. А мальчишки говорили, что все девчонки нюни, и хотя Наде сделали операцию новым методом, всe равно она пролежит долго. Они считали, что главный доктор должен был новым методом оперировать не еe, а какого-нибудь мальчишку.
      "Вот противные, - рассердилась Надя, - как же мне доказать им, что они не правы? - И она решила: - Раньше всего надо вернуть доктору украденные у него дни".
      Своей поспешностью Надя уже отодвинула выздоровление.
      На другое утро, во время обхода, Надя спросила Веронику Ивановну:
      - Что мне делать, чтобы поскорее поправиться?
      И, к большой радости Гали-Цибули, услышала:
      - Будь послушной. Ничего не выдумывай и не вытворяй сама. Делай только то, что говорят врачи.
      "Ага, съела?" - Галя-Цибуля показала Наде язык из-за спины Вероники Ивановны.
      - А кроме этого, что мне ещe делать? - спросила Надя.
      - Неплохо бы тебе похудеть, - улыбнулась Вероника Ивановна.
      - Как похудеть? А нагрузка на ноги! Я даже специально для этого съела вчера два вторых.
      - Специально для этого есть не надо, - возразила Вероника Ивановна. Когда мы говорим о нагрузке на ноги, то имеем в виду их частые тренировки. Сбавляй вес и больше ходи, тогда всe будет в порядке.
      Вот Надя и узнала, что ей делать: худеть и как можно больше ходить. Оба задания ужасно трудные. Она ведь очень любила печенье и конфеты. А от сладкого и мучного больше всего полнеют. Значит, ей надо отказаться от конфет и печенья в первую очередь. И ещe ходить и ходить, как можно больше, несмотря ни на какие боли.
      Глава двадцать четвeртая. ВМЕСТО ДЕСЯТИ - ТРИДЦАТЬ!
      Надя погорячилась. В первый день после снятия грузов, даже с помощью нянечки Нины она смогла пройти всего лишь восемь шагов. На восьмом шагу повернула к постели и, едва доковыляв до неe, упала как подкошенная. Ноги не только ныли, их мозжило и дeргало. Но на второй день, несмотря на такую же сильную боль, Надя всe таки заставила себя пройти десять шагов, а к вечеру прошла ещe двенадцать. На третий день она вставала уже не два раза, как ей велели, а три и отмаршировала по пятнадцати шагов. Посмотрев на следующее утро еe ноги, Вероника Ивановна сказала, чтобы Надя увеличила свой маршрут с десяти до двенадцати шагов, а она прошла сорок. К концу недели вместе с нянечкой Ниной Надя спустилась по лестнице на второй этаж и прошла весь коридор из конца в конец два раза. На втором этаже тренироваться было удобнее. Тут были все чужие, и никто не останавливал Надю и не мешал ей.
      Посидев на диванчике возле одной из палат и отдышавшись, Надя поднялась, чтобы идти назад, и увидела выходящего из этой палаты главного доктора.
      - Ермакова, что случилось? - почти испуганно спросил он.
      - Ничего, - улыбнулась Надя до самых ушей, - вы же сами мне велели как можно больше ходить, вот я и тренируюсь.
      Кирилл Андреевич посмотрел на неe внимательно и вдруг поцеловал в лоб.
      - Умница! - сказал он и заторопился по коридору.
      У Нади точно крылья выросли. И нянечка Нина обрадовалась. Она как увидела главного доктора носом к носу, прямо в лице изменилась. Подумала, что им новый разнос будет за самовольство, а теперь даже порозовела.
      - Пойдeм в сад! - разохотилась Надя.
      Но нянечка замахала на неe руками:
      - И не думай, и не смей! Уж и так вся запарилась. Завтра в сад пойдeм.
      Она, наверное, была права. До сада Надя бы не дотянула. Хоть и рада была, но ноги горели, как в пожаре, и до того были тяжeлые, точно Надя толкала вперeд огромные мешки, полные острых, раскалeнных камней. При каждом толчке острые камни впивались и жгли ей ноги. Надя даже до своей палаты не дошла. Чувствует, что не может справиться с болью, вот и повисла на нянечке. Так и доковыляли до кровати в обнимку. Только улеглась, а еe подружка Варя поинтересовалась:
      - Сколько же ты сегодня оттопала?
      - Не так уж много, - ответила Надя и, чтобы поверили ей, немножко убавила: - Восемьдесят пять шагов туда и столько же обратно.
      - Это где ж ты такое расстояние взяла? - удивилась Галя-Цибуля. - От нашей палаты до лестницы всего тридцать шагов.
      Наде не хотелось говорить ей, где она была (ведь и от палаты к лестнице можно пройти несколько раз), и она промолчала. Зато маленькая Олечка объяснила ей Надин маршрут по-своему:
      - Шагами нельзя расстояние мерить. Они у всех разные. Дюймовочка может тысячу шагов сделать, а слон это расстояние одним шагом шагнeт.
      - Ну, если считать, как Дюймовочка, тут и тысяча шагов будет, согласилась с ней Галя.
      "Пусть думают, как им хочется, - решила про себя Надя, - я-то своe задание выполнила. А завтра, что бы ни случилось, обязательно пойду гулять в сад".
      Глава двадцать пятая. ГОВОРЯТ НЕ ТОЛЬКО ГЛАЗА
      Почему так? Посмотришь человеку в глаза и сразу узнаешь, какое у него настроение: радуется он или грустит. Может, человек не хочет свою печаль никому показывать, а глаза всe равно его выдадут.
      Пришeл к Наде сразу после операции главный доктор, стал проверять аппараты, а девочки в палате все на неe смотрят, и в глазах у них жалость. Это, наверное, потому, что Надины глаза испуг выражали, хоть она молчала. А Кирилл Андреевич остался доволен результатом операции. Глаза у него были весeлые. Зато потом, когда Надя спицу поломала и главный доктор опять пришeл к ней, Надя даже не могла на него смотреть. Грустные-грустные были у него глаза и ещe колючие, потому что Надю упрекали. А вот когда Кирилл Андреевич поцеловал Надю, глаза его снова радовались. А сегодня, как только Надя сама пошла в сад, еe глаза тоже блестели и были весeлыми.
      Надя устала ходить и села на скамейку рядом с незнакомой старушкой. Эта старушка кого-то дожидалась.
      Немного погодя из главного корпуса вышел паренeк лет семнадцати. С трудом вышел. Идeт и на один бок совсем заваливается.
      - Всe, - говорит, - бабушка, в порядке. Взяли меня, но лечить будут амбулаторно.
      - Это как же? - не поняла старушка.
      - А так: ты домой поедешь, а я тут у кого-нибудь койку сниму и буду ходить в больницу на лечение и на всякие процедуры.
      - А где ж ты на койку-то денег возьмeшь? А есть-то на что будешь? всполошилась старушка.
      - Не волнуйся, бабушка, - радовался паренeк, - самое главное, что лечить не отказались. А выправят ногу, так и на работу возьмут. Я тогда на слесаря-лекалыцика выучусь.
      - У нас с тобой денег-то на один мой отъезд осталось, а ты, несмышлeныш, койку снимать хочешь... - Старушка сморщилась, достала из сумки большой платок и зашмыгала носом. - Не можем мы таким манером лечиться... Помрeшь, видно, калекой. Вот беда-то наша!..
      Наде тоже хотелось успокоить старушку. Ведь главное - лечить взялись, а деньги на время достать где-нибудь можно.
      Но тут на крыльце появилась сестра и крикнула пареньку:
      - Молодой человек, вернитесь на минутку!
      - Ну вот, сейчас совсем откажут, - сердито заохала старушка и поднялась: - С тобой пойду, разъясню доктору наше положение.
      - Да сидите вы здесь, бабушка, а то в самом деле откажут, - остановил еe паренeк. - Знаете сколько у них больных!
      Старушка в нерешительности остановилась, потом села на скамейку, достала из рукава телогрейки платок и опять зашмыгала носом, как маленькая обиженная девочка.
      Наде стало жалко старушку и еe внука. Даже за себя как-то неловко сделалось. Еe-то лечат, а этому пареньку придeтся обратно уезжать.
      - Как ваш внук вернeтся, вы обязательно к главному доктору идите, посоветовала она старушке, - он хороший, он поймeт, как вам трудно. Если хотите, и я с вами его попрошу.
      - Спасибо, милая, я схожу, - решительно произнесла старушка, терять-то мне всe одно нечего, и так всe потеряли. А амбулаторию ихнюю мы не сдюжим.
      Но к старушке уже скакал на одной здоровой ноге внук Саша. Ничего не говоря, он принялся тормошить и обнимать еe.
      - Кладут меня, бабушка, кладут! Сегодня, после обеда! Вытирай слeзы-то. Сначала в коридоре полежу, а после в палату переведут, когда кто-нибудь выпишется.
      - Кладу-ут! - пропела от радости старушка и перекрестилась. - Видать, услыхал господь мои молитвы...
      - Не господь, бабушка, а главный доктор. Он прочитал в медицинской карте про моe положение и велел вернуть. Я вошeл, а он спрашивает: "Есть тебе тут у кого остановиться?"
      - А ты чего? - спросила старушка.
      - А я говорю: "Это неважно, главное, вы лечить будете".
      - А он чего? - спросила уже Надя.
      - А он говорит: "Чтоб лечение впрок шло, всe важно". И распорядился в коридор меня положить. Я, бабушка, сначала буду коридорный больной, а потом уже палатный.
      - Всe бы тебе шутковать, балагур! - замахала на него платком старушка. - Поди вернись к доктору, поклонись ему.
      - Я уж сказал "спасибо", а поклонов всяких он, бабушка, не любит.
      - Ну-ну, молодец, что "спасибо"-то не забыл сказать. И как это он в твою медицинскую справку в аккурат заглянул! Ведь уехали б мы.
      - Так ты ж у меня телепат, - радостно засмеялся паренeк, - на расстоянии ему подсказала, что делать.
      - Какой ещe телопат, - успокоившись? засмеялась старушка и тут же всполошилась: - Рассиживаться-то некогда. Надо вещички с вокзала привезти и в коридор отнесть, а то как бы не раздумали. - И они пошли к выходу.
      Надя посмотрела им вслед и подумала: нет, не только глаза могут выдать настроение человека. Эти двое уходили, и Надя видела их спины, а всe равно было ясно, что они счастливые. Должно быть, и по Надиной походке было видно, что теперь она собой довольна. И хотя она ещe нисколько не похудела, но всe равно чувствует, что ноги у неe становятся послушными и упругими.
      Глава двадцать шестая. ВТОРАЯ
      В соседнюю палату положили новенькую. Все девочки сразу заинтересовались, что с ней.
      - Такая же кривуля, какой была Надька, - объявила Галя-Цибуля. Она уже успела побывать в соседней палате.
      Наде захотелось посмотреть на эту девочку. Она сползла с кровати, взяла костыли и вышла в коридор. Сегодня пятый день, как Надя ходит без посторонней помощи. В коридоре стояла незнакомая ей девочка лет девяти. Ноги у неe были кривые. Только у Нади до операции ноги были хуже. И ходила девочка лучше и быстрее Нади, хотя тоже переваливалась с боку на бок, точно гусыня. Надя проводила девочку до еe палаты внимательным взглядом. Девочка почувствовала это, обернулась и показала Наде язык. Надя сразу вспомнила себя, и ей стало стыдно. Ведь ещe совсем недавно она сама ненавидела людей, которые останавливались и смотрели на неe с откровенным любопытством. Но Надя тут же решила, что она не любопытничает, а только хотела сравнить свои прежние ноги с ногами этой девочки. Сравнить? Но ведь девочка этого не знала. И Надя пошла к ней в палату. Открыла дверь и увидела: сидит новенькая на своей постели и куксится. А как посмотрела на Надю, ещe больше съeжилась, - наверное, подумала: "Вот настырная, и что ей надо?"
      Подошла Надя к девочке и сказала:
      - Посмотри-ка на мои ноги, только представь их без аппаратов. Прямые?
      - Прямые, - тихо ответила она.
      - А они гораздо кривее твоих были.
      - Правда? - неуверенно произнесла новенькая и спросила: - А тебе очень больно было?
      - Совсем нет, - ответила Надя и вспомнила слова нянечки Нины. - Во время операции ты ничего не чувствуешь, чего ж бояться.
      - Я не боюсь, - с дрожью в голосе проговорила новенькая.
      Надя улыбнулась и подумала: "Как верно главный доктор про всех нас сказал: "отважные трусишки". Новенькая сейчас очень похожа на такого трусишку. Говорит, ничего не боюсь, а сама трясeтся, как пойманный зайчонок. И чтобы успокоить девочку, Надя наклонилась к ней и тихонько сказала:
      - Наш главный доктор - волшебник. Пришeл ко мне после операции, посмотрел пристально, и я сразу на шесть сантиметров выросла.
      - Ой! - коротко ойкнула новенькая. - Как же это?
      - Вот так! - улыбнулась Надя. - До операции была одного роста с подружкой, а после стала на полголовы выше.
      Новенькая заглянула Наде в глаза: не шутит ли? И спросила:
      - А я после операции вырасту?
      - Обязательно! - заверила еe Надя. - Тебя как зовут?
      - Майка, - ответила новенькая и в первый раз улыбнулась. Значит, Надя немножко успокоила ее.
      Глава двадцать седьмая. ПОЛЕЗНЫЙ ОБМАН
      Прошло несколько дней, и главный доктор сделал Майе операцию, точно так же, как Наде. И уже не спрашивал согласия еe мамы.
      "Значит, новый метод вступил в силу", - обрадовалась Надя.
      Вставать Майе велели тоже на второй день после операции.
      Подняли еe врачи с кровати, поставили на ноги, а Майя вся как задрожит, заплачет и обратно в кровать повалилась. И кто бы к ней после ни подходил, всем кричала:
      - Не могу я ходить, не могу! Мне очень больно! - Даже главному доктору сказала: - Я сама хотела встать, можете у Вероники Ивановны спросить, а мне так больно стало, что не могла вытерпеть. Теперь встану, когда больно не будет.
      Кирилл Андреевич посмотрел на неe и сказал:
      - Сама боль не пройдeт. Надо еe прогнать. Сегодня, так и быть, полежи, а завтра поднимайся. - И ушeл. А утром на важное совещание уехал.
      Обрадовалась Майя и на другой и на третий день не вставала.
      Убедилась Вероника Ивановна, что никакой силой не поднять Майю и дала распоряжение пристроить к еe кровати два турника с кольцами и шнурами, чтобы Майя могла разрабатывать ноги в кровати. А то залежится, и коленки перестанут сгибаться.
      С грехом пополам Майя решилась разрабатывать колени, а ходить ни в какую не соглашалась.
      Услышала Надя этот разговор и задумалась. Вспомнила, что ей главный доктор после операции говорил: "Если не будешь помогать себе поправляться, то осложнишь течение болезни и мне помешаешь утвердить новый метод операции". А ведь Майю так же, как меня, оперировали. Значит, и она может помешать доктору".
      Пришла Надя к Майе в палату и рассказала всe про себя. А на Майю никакого впечатления не произвела. Заладила она одно, как попугай: "Не могу вставать, мне больно!" - и больше знать ничего не хочет. И мама Майи ужасно расстроилась. Даже заплакала. Тут-то Наде и пришла в голову одна мысль. Когда мама Майи пошла домой, Надя остановила еe и рассказала, что придумала.
      А на другой день вот что произошло: ко всем оперированным девочкам мамы пришли, а к Майе - нет.
      Ждала-ждала еe Майя, а как до конца посещения осталось полчаса, не выдержала и захныкала:
      - Почему ко мне мама не идeт, что с ней случилось?
      - Может, твоя мама живeт за рекой, - предположила чья-то бабушка, - а за последние два дня река так разлилась, что все мосты затопила. Вот она и придти не может.
      - Нет, - возразила Майя, - моя мама живeт совсем близко.
      - Ничего с твоей мамой не случилось, - сказала Майе дежурная сестра, была она здесь, но ей не выписали пропуск.
      - Почему? - спросила Майя. - После операции ко всем мам пускают.
      - Пускают, но за делом, - сказала сестра, - помочь детям ходить на аппаратах или погулять с ними. А ты ведь у нас лежачая. Напиши маме записку, как себя чувствуешь, и я ей передам.
      Майя насупилась. Помолчала немножко, а потом спросила:
      - А если я встану с постели, маму пустят?
      - Если поднимешься, так мы сейчас же ей разрешение получим сюда прийти. Пусть поможет тебе по коридору ходить, - вмешалась в разговор нянечка Нина.
      Поворочалась Майя ещe немножко на кровати, посмотрела на часы и сказала:
      - Помогите мне подняться. Я хочу маму в коридоре встретить.
      Только вместе с нянечкой в коридор вышла, а мама уже еe дожидается. Увидела еe Майя и с радости чуть костыли не выронила. С этого раза она и стала подниматься. А когда главный доктор из командировки вернулся, Майя его уже сама, без посторонней помощи, в коридоре встретила.
      Глава двадцать восьмая. "НА ПАМЯТЬ"
      Узнал главный доктор, как Майю подняли на ноги, и сказал Наде:
      - Напиши об этом заметку в больничную стенгазету.
      - Как? - удивилась Надя. - Ведь тогда Майя узнает, что мы еe обманули.
      - Ты напиши о том, как важно подниматься и тренировать ноги, чтобы не было никаких осложнений. А в пример приведи Майю, которая избавила себя от дополнительной операции, и ещe одну девочку, у той от недостаточных тренировок перестала сгибаться коленка, и я делал ей операцию ещe раз.
      Надя написала такую заметку, а Варя, как узнала об этом, сказала всем девочкам:
      - Давайте напишем в больничную стенгазету заметку о нянечке Нине. Расскажем всем, какая она добрая и ласковая.
      - И украсим эту заметку фотографией Ниночки, - добавила Олечка.
      - А где мы возьмeм еe? - спросила Галя-Цибуля. - Если спросим у нянечки, она сразу догадается.
      - Нет, нет, спрашивать ничего не надо, - предупредила Варя.
      Думали-думали девочки и решили так: пусть попросит у нянечки Нины фотокарточку та девочка которая скоро выписывается домой. Будто бы себе на память. Но делать это не пришлось.
      После тихого часа к Джаннат Шамхаловой пришли родители. Отец Джаннат приехал на несколько дней, чтобы поговорить с врачами и повидаться с дочкой. У него с собой был фотоаппарат "Зоркий". Отец Джаннат как вошeл, так в их палате сразу стало тесно - до того он огромный. Всe у него было большое: лицо, плечи, руки. А голос громкий такой, точно он не говорил, а грохотал. При этом у него раздувались и будто росли чeрные-пречeрные усы, которые сливались с его бачками, разделяя лицо на две половины: верхнюю заросшую и нижнюю голую.
      Девочки сначала испугались и притихли. Но отец Джаннат оказался весeлым и разговорчивым. Он стал рассказывать дочке о свадьбе их дальнего родственника на русской девушке и тут же заявил, что у Рустама трудный, как у ишака, характер. И наверное, они не уживутся. После этого девочки осмелели и попросили его незаметно сфотографировать их нянечку. Отец Джаннат тут же защeлкал фотоаппаратом. Он снял девочек вместе и отдельно. Для отвода глаз снял вредную дежурную сестру, а уж за ней нянечку Нину, которая была всех нужней. Нянечка стеснялась и не хотела фотографироваться. И отцу Джаннат пришлось снять еe вместе со всеми девочками. Он сделал несколько снимков. А один раз навeл объектив так, что в нeм крупным планом получилась одна нянечка. Через день отец Джаннат уехал, а фотокарточки прислал немного погодя.
      На всех снимках нянечка получилась как живая: застенчивая и добрая. Для стенгазеты девочки выбрали самую весeлую карточку. А под ней решили написать Надины стихи. Помните их?
      Все-все девчонки
      И все мальчишки
      Крепко дружат с ней,
      С нянечкой нашей,
      С Ниночкой нашей
      Всем нам веселей!
      Глава двадцать девятая. ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ
      Вошла как-то Надя к себе в палату и видит, что Варя обeртывает в газетную бумагу свои учебники.
      - А у тебя все учебники есть? - спросила Варя Надю. - Ведь через неделю первое сентября.
      - Батюшки! - всплеснула руками Надя. - Я же всe дома оставила.
      - Пиши письмо, чтоб скорей выслали, - подсказала ей Варя. - А галстук пионерский у тебя есть?
      Надя тут же скисла. По возрасту она уже должна быть пионеркой, но, когда принимали в пионеры их третий "Б", Надя лежала с температурой и не могла прийти в школу. Только выучила торжественное обещание. Вот еe и не приняли.
      Надя рассказала об этом Варе.
      - Примут ещe, - утешила еe подружка, но у Нади всe равно сильно испортилось настроение.
      Тут вошли в палату остальные девочки и тоже стали говорить о первом сентябре - школьном празднике знаний.
      - Я юбку плиссированную надену, - похвасталась Джаннат и вспомнила: Мне в марте операцию делали, как раз в конце четверти. Я думала, что Вера Яковлевна больше меня не спросит, а она даже контрольную через день после операции писать заставила. Совсем нас больными не считает.
      Джаннат не сердилась. Она сказала об этом даже с гордостью за свою учительницу. А Галя-Цибуля не поняла еe и стала жаловаться:
      - Мне когда на голени операцию сделали, Beруня всего неделю со мной не занималась. И потом всe-всe наверстать велела.
      - Я первого сентября две красные ленточки в волосы вплету, - сказала Олечка, - и октябрятскую звeздочку приколю.
      Надя подумала и предложила:
      - Давайте попросим, чтоб мамы цветов достали. Мы палату украсим и учительнице подарим.
      - Давайте! - охотно согласились девочки. - С цветами наряднее будет.
      Но девочки не сообразили и не предупредили мам, чтобы цветы они принесли накануне. Ведь учительница придeт к ним сразу после завтрака, а мамы - только после тихого часа.
      Вера Яковлевна так и пришла. С десяти до двенадцати у неe в школе было два свободных урока. Пришла и сразу сообщила приятную новость:
      - Теперь вы четвероклассницы и будете заниматься по новым программам, а поэтому, кроме меня, к вам будут ещe учителя ходить по природоведению и математике. - Вера Яковлевна была невысокая, худенькая, с очень добрыми, внимательными глазами и таким же тихим, чуть глуховатым голосом. Девочки быстро разложили на тумбочках обернутые в бумагу учебники. А Надя - одни тетради. Еe учебники были ещe в дороге. Папа звонил по телефону, что отправил их авиабандеролью. Учительница посмотрела на девочек и неожиданно сказала:
      - Уберите всe в тумбочки. Сначала давайте подкрепимся.
      Она отстегнула у своей хозяйственной сумки замок и начала выкладывать целлофановые мешочки и разные баночки, объясняя при этом:
      - Печенье домашнее. Вчера специально для вас испекла, послаще и посдобнее. Вы у меня большие сластeны. И компот из слив сама варила. Я магазинный не люблю. Но начните с творога с сахаром. Он вам для здоровья нужен.
      Девочки съели творог, компот и печенье. Всe было очень вкусное. Наде тоже хотелось съесть всe и даже облизать блюдце из-под компота, как это сделала Олечка. Ведь Вера Яковлевна так старалась для них. Но Надя съела только одно печенье и две компотных сливки. Больше нельзя. Надо худеть. К тому ж совсем недавно был завтрак.
      Когда угощение исчезло, Вера Яковлевна сказала девочкам:
      - Я думаю, что заниматься в этом году вы будете так же хорошо, как в прошлом. - Она обернулась к Наде и продолжала: - Я была довольна твоими подружками. Даже в классе их в пример ставила. Ведь у нас с вами не было случая, чтобы кто-то не выучил урок. А в школе у меня такое частенько случается. Особенно в начале учебного года.
      - Погода ещe хорошая, вот уроки и не идут в голову, - сказала Надя, вспомнив своего одноклассника Димку, про которого в их отрядной стенгазете был фельетон под названием "Каникулы продолжаются". Наде о нем одноклассницы рассказали. А Вера Яковлевна подумала, что Надя высказала своe мнение, и нахмурилась:
      - Всему своe время. А хорошо ответишь, так гулять веселее. Я как-нибудь приведу к вам своих лентяев. Пусть им, глядя на вас, стыдно станет, А теперь давайте заниматься. - И она начала урок русского языка с повторения. Вспомним старое, так легче в новом разберeмся...
      Как только Вера Яковлевна ушла, девочки сильно огорчились:
      - Так хорошо придумали с цветами, и ничего не получилось! - заохала Галя-Цибуля. - Теперь она на нас обидится.
      - Вот уж нет! - возразила Варя. - Вера Яковлевна очень справедливая и добрая.
      - Она одинокая? - спросила Надя.
      - Что ты! - замахала руками Джаннат. - У неe уже двое внучат. Оба мальчика.
      - Она их приводила к нам во двор, ещe весной, - добавила Варя. Смешные они такие, глазастые...
      - Так чего ж она нам столько всего принесла? - удивилась Надя. - Отдала бы всe лучше внукам.
      - Внуки, наверное, ещe вчера всего напробовались, - предположила Галя-Цибуля.
      В палату вошла "Стиральная машина" и, пыхтя, объявила:
      - Ваши мамы внизу с Верой Яковлевной встретились. Она к выходу, а они навстречу с цветами.
      - Вручили? - воскликнула Джаннат Шамхалова.
      - Преподнесли, - степенно ответила нянечка.
      - И зря! - неожиданно высказалась Галя-Цибуля. - Вера Яковлевна подумает, что они к ней подлизываются.
      - Ерунду говоришь! - оборвала еe Вера. - Вот когда на Восьмое марта твоя мама духи ей хотела от себя подарить, было на что обижаться. А сегодня наш общий праздник.
      - Она вашим цветам обрадовалась и "спасибо" велела передать, заключила "Стиральная машина".
      - А помните, девочки, как двадцать второго апреля нам из городского садоводства две корзины цветов прислали? - спросила Варя.
      - Там чья мама работала? - поинтересовалась Цибуля.
      - Никто там из наших мам не работал, - возразила ей Варя, - просто садоводы захотели порадовать нас.
      - И мы сегодня обрадовали Веру Яковлевну!- захлопала здоровой ладошкой о подушку Олечка. - И мы!
      Глава тридцатая. НАЧИНАЙ СНАЧАЛА!
      Бывают же в жизни такие удивительные совпадения! Только Надя подумала, что скоро ей должны снять аппараты, как в палату вошла медсестра и сказала:
      - Ермакова, в перевязочную! Тебе будут снимать аппараты.
      - Как снимать? Почему? Мне ещe две недели их носить, - всполошилась Надя: вдруг что-нибудь напутали.
      - Главный доктор сказал - хватит. Мозоли у тебя хорошие. Вставай, Вероника Ивановна тебя ждeт.
      "Ну, если Вероника Ивановна ждeт, путаницы быть не может", успокоилась Надя и, взяв костыли, пошла... нет, не пошла, а поскакала в перевязочную. Неужели она вернула главному доктору те дни, которые отняла у него на лечение ушиба? Вот это здорово!
      Снимать аппараты было совсем не больно, даже приятно. Как будто что-то уходит от тебя тяжeлое и лишнее. Только в самый последний момент, когда Вероника Ивановна стала выдергивать спицы, Надя вскрикнула. Но, пожалуй, даже не от боли, а от вида крови, которая брызнула у неe из ранок. Наде тут же смазали ранки йодом и наложили повязки.
      - Мне без костылей можно ходить? - спросила Надя.
      - Ну и темпы у тебя, Ермакова, прямо космические! - засмеялась Вероника Ивановна. - Сначала научись ходить на костылях собственными ногами. Начинай тренировать ноги так же осторожно и не спеша, как с аппаратами. Сегодня дойди с сестрой до палаты - и довольно, завтра походи побольше. Потом ещe... Так и расходишься.
      Надя приуныла. Думала, снимут аппараты - и она здорова. А тут, оказывается, начинай сначала. Даже без костылей нельзя ходить. Но как только она встала на свои собственные ноги, тут же поняла, что без костылей ей и шагу не сделать. Ноги еe совсем не слушались и были такие слабые, что Наде даже показалось, если она нажмeт на них посильнее, ноги развалятся. И опять Надя вцепилась в костыли до боли в пальцах. До палаты вместе с сестрой шла минут десять. Шаг сделает и отдыхает. А в палату пришла вся мокрая, точно из ванны.
      В этот день Надя больше не ходила. Хотела вечером встать, но у неe вдруг закружилась голова и левая нога сама по себе несколько раз тихонечко подпрыгнула, как будто Надя потрясла еe. Но лежать без аппаратов было всe-таки приятно. Наде даже показалось, что она совсем здорова.
      "А раз я здорова, - решила она, - нужно делать зарядку". И Надя представила, что постель - это бассейн для плавания, и она тренируется в нeм. Вот здорово придумала! Вообразила, что плывет на спине и начала потихоньку, но с силой шевелить ногами, будто отталкивается от воды. Потом повернулась на бок и снова поплыла, а под конец плавала кролем. Руками держалась за прутья кровати, а ногами то вместе, то попеременно отталкивала от себя одеяло. Оно стало для Нади набегающей на неe волной.
      Утром Надя проделала то же самое, а потом взяла костыли и поднялась с кровати. На костыли Надя встала сразу и даже шагнула вперeд одной ногой, а перенести на неe весь свой вес никак не могла. Из-за этого и другая нога не отрывалась от пола. Девочки окружили Надю, чтобы не упала, как в прошлый раз, и стали советовать:
      - Верни ногу назад и шагни сразу двумя. Пусть костыли тебя держат.
      - Не бойся на ноги опереться. Это только кажется, что они слабые. Они просто лeгкие.
      - Раз сняли аппараты, ноги уже прочные.
      - Давай я помогу тебе, - вызвалась Варя и поддержала Надю за рубашку.
      Почувствовав поддержку, Наде тут же удалось перенести стоящую позади ногу вперeд и шагнуть снова. Правильно говорят, что труден первый шаг. Второй удался гораздо легче. Третий и четвeртый она прошла спокойнее. А в коридоре сказала Варе: