ГЛАВА 1

ХИТРОСТЬ НЕ ПОРОК

В дом Нефедовых незаметно проскользнул солнечный лучик. В эти утренние летние часы квартира была похожа на тенистый лес, где по каждому листочку вот-вот норовит пробежать солнечный зайчик. Был июльский выходной день, и вся семья еще славно сопела, наслаждаясь быстрым утренним сном. Солнечный лучик блуждал, блуждал и, наконец, выбрал, кого ему разбудить первым…

Первой проснувшейся оказалась Вика. Она ловко спрыгнула с белоснежной кроватки и побежала к старшему братишке. Кирилл, наигравшись вчера с друзьями в мяч, теперь даже не думал так рано просыпаться. Но Вике было просто необходимо его разбудить, а иначе она опоздает, и приснившийся только что сон улетучится.

– Кирилл, Кирилл, – стала будить она брата. – Слушай, что скажу…

– Вика! Ну что ты, как назойливая муха! – ворчал Кирилл. – Дай поспать…

– Нет, это важно, – закапризничала сестренка.

– Ну что? – немного злясь, поднялся Кирилл. Он по-деловому сложил руки, но его взъерошенные волосы, чуть помятая щека и сонные глаза явно говорили, что мальчик отдал бы пол царства за еще одну капельку сна. Однако пришлось выслушивать новую причуду сестренки.

– Знаешь, знаешь, что мне приснилось, – тараторила Вика. – Море, голубое, голубое, дельфины, киты и морские волки, косматые такие и почему-то рыжие…

– Морских волков не бывает, – равнодушно зевая, говорил Кирилл. – Есть морские коньки, коровы, львы, свинки.

– Подумаешь, – насупилась она и начала говорить, что в голову придет. – Не волк, так лиса, не лиса, так собака… Кири-и-л, давай уговорим родителей поехать на море. Неужели нам все оставшееся лето торчать в этом пыльном, липком городе и смотреть скучный телевизор или целыми днями пропадать на фритюрнице?

– Где? – посмеялся брат.

– На душной школьной площадке, на которой такая жарюга, похлеще, чем во фритюрнице.

– Понятно, – потянувшись, сказал брат. Кирилла тоже беспокоил этот весьма важный вопрос. Ведь от того, как кончится лето, зависит очень многое. Это уже стало своеобразной приметой. Если лето прошло так себе, без приключений, то, например, холодными зимними вечерами будет нечего вспоминать. Но если лето было полным разнообразных впечатлений, значит и весь год пройдет в таком же приключенческом духе. Коротко говоря, год начинается и кончается летом, а не зимой. Другое дело – взрослые. Они люди жутко занятые. Папа выполняет какую-то жизненно важную научную работу. Мама спасает людей от болезней. Кажется, лето промчится, а они и оглянуться не успеют.

– Кирилл, как же нам их уговорить? – захныкала Вика.

– Не знаю, – вздохнул он. – Ты ведь вчера слышала за ужином их разговор… Какими же скучными они стали в последнее время! Все о работе да о здоровье.

– Да, папа даже смеяться меньше стал, – добавила сестра.

– Вика! – обрадовался вдруг Кирилл. – Нам нужно придумать хитрый план наших действий.

– Хитрый план наших действий, – задумчиво повторила она слова брата. – А как это?

– Смотри, сначала мы будем надоедать им с нашими просьбами, а если не подействует, то…

Кирилл стал говорить шепотом.

– …то мы уедем на море одни. Я знаю, один мальчик так и поступил.

– Ой, а ему не было страшно? – также прошептала Вика.

– Конечно… – хотел Кирилл что-то сказать, но не успел. В комнату вошла сонная мама в ромашковом летнем халате и пожелала детям доброго утра.

Все последующее утро, пока Вика пыталась «завербовать» родителей, Кирилл думал о своем хитром, но опасном плане. К тому же, он еще сомневался, посвящать ли сестру в это дело. Но как только Кирилл представлял свой путь, сердце его начинало дико радоваться, предвкушая чудесные приключения. Он уже чувствовал себя одиноким пилигримом, путешествующим в поисках новых открытий и историй.

После завтрака Кирилл вышел на балкон и, без интереса рассматривая свой двор, воображал то, как поезд будет мчать его к морю, к голубым скалам, где обитают свободные животные, гордые и довольные местом своего жилья. Кирилл слышал когда-то, что на побережье Черного моря еще есть такие звери, которые не боятся людей и особенно детей. Эти замечательные звери не пугаются присутствия человека и даже стараются подружиться с ним. И Кирилл даже иногда завидовал людям, которые были отшельниками, жили в дремучих лесах и знали язык зверей. Все! Решено. Если родители желают провести остаток лета в этом жутком и противном городе, то это их проблемы, а он, как говорится, будет сматывать удочки.

Несмотря на то, что затея была почти преступной и мама с папой сойдут с ума, пока будут его разыскивать, не взирая на все эти страсти, Кирилл четко представил себе, как он завтра утром, пока все будут спать, возьмет все самое необходимое и отправится на вокзал. Там он прошмыгнет в какой-нибудь вагон, который домчит его до того самого заветного приморского города, где до гор рукой подать.

План таков, что Вика обязательно должна быть в курсе. Кирилл собирался уехать завтра ранним утром. Вчера он, позвонив на вокзал, специально разузнал, когда отходит поезд. Он решил, что ему все равно, в какой южный город он приедет, лишь бы рядом было море и горы. Однако Кирилл вспомнил, что три года назад они все вместе отдыхали в Сочи. Он хорошо помнил этот отдых, поэтому лучшим вариантом оказался именно этот пальмовый городок.

– Но как? На чем? А что, если не получится? – посыпались Викины вопросы, когда они гуляли в городском парке, где можно было посмотреть хотя бы на лебедей и уток, а иначе – тоска. Но теперь скучать не приходилось. Брат и сестра в любом случае намеревались увидеть море. Веря в доброту своих родителей, они надеялись, что план их осуществится с успехом.

– Когда мама или папа завтра спросят у тебя о том, где я, – растолковывал он, – ты скажи им всю правду. Я тем временем буду уже в пути.

– Здорово! – воскликнула Вика. – Мне кажется, их это немного встряхнет… Но Кирилл, с тобой ничего не случиться? Ведь дорога неблизкая. И потом, они могут позвонить на следующую станцию, там тебя откопают в каком-нибудь вагоне, где ты решишь спрятаться, после вернут тебя домой и тогда…

– Но, но, – остановил он сестру. – Утихомирь свою фантазию. Я уже написал им записку, которую ты передашь сразу же, как только они узнают о моем отъезде.

Кирилл отдал сестре аккуратно сложенный тетрадный листок. Получив его, Вика тут же прочла:

– «Дорогие мамочка и папочка! Я не хотел вас обидеть. Если вы понимаете, как сильно я и Вика мечтаем уехать на месяц из города, то не станете меня возвращать, а, наоборот, сами захотите отдохнуть. Так что поезжайте следом за мной, я буду ждать вас троих в Сочи на вокзале».

– Ну как? – гордо спросил он. – Впечатляет?

– Кирилл, а тебя милиция не заберет? – забеспокоилась Вика. – Вдруг подумают, что ты беспризорник. А что, если какие-нибудь бандиты тебя возьмут в заложники?

– Ну почему вы все девчонки такие трусихи?! – воскликнул он. – Понимаешь, если бегать быстрее зайца и быть хитрее лисы, то нечего опасаться. Я буду осторожен, и даже тени моей никто не заметит. Поняла?

Вика задумалась. Глядя на белых лебедей, счастливо скользящих по мирной глади озера, она все больше хмурилась. Затея брата при всей своей заманчивости казалась ей немного легкомысленной. Конечно, Вика младше и, может быть, не столь сообразительней, но все же… Вдруг с Кириллом что-то случится?

– Чего ты скисла? – немного заискивая, спросил Кирилл. – Ты же сама сказала, что этот поступок чуть-чуть встряхнет их. Нам это на руку.

Вика, наконец, улыбнулась. У нее тоже созрел кое-какой план, который позволял поступить умнее и осмотрительней, чем брат. И она б все рассказала, не будь у нее хоть капли хитрости.

– Ладно, – успокоила она его. – Ты сделаешь то, что задумал, а я обещаю не нарушить наш договор. Но все-таки, Кирилл, что, если твоя затея не удастся?

Он глубоко вздохнул то ли от непонятливости сестры, то ли от того, что Вика ему не доверяет, и, в итоге, уверенным тоном заверил девочку:

– Все получится! Вот увидишь, весь август мы проведем на море!

Когда они возвращались домой, Вика подумала: «Да. Задуманное сбудется, но только по моему плану, и ты, братец кролик, никуда от нас не сбежишь!»

Кирилл гордился собой. Он чувствовал уверенность в успехе завтрашнего мероприятия так, что с виду казался невероятно спокойным. Родители, даже если б захотели, не смогли бы догадаться о том, что задумал их замечательный сынишка. С сестрой на эту тему он старался больше не говорить. Лишь вечером, перед ужином, Кирилл сказал Вике:

– Ни намека, ни взгляда, иначе они нас разоблачат.

– А если все-таки нас рассекретят? – на случай спросила Вика.

– Тогда – прощай, море! – коротко ответил он.

Родители под конец дня были на редкость оживлены. Кажется, выходной пошел им на пользу. Екатерина Николаевна от души продемонстрировала свое кулинарное мастерство. Андрей Павлович, кажется, вышел из своего научного оцепенения, и поэтому был весел и всячески шутил над Томом, благоговейно мурлыкающего под хозяйской рукой. Вообще, среди многих достоинств мохнатого существа по имени Том, было одно, пожалуй, самое главное. Кот из-за огромной кошачьей любви к хозяевам никогда не позволял им ругаться друг с другом. В самые горячие минуты какого-либо спора Том был тут как тут, чтобы уже своим присутствием сказать: «Мурр… не ссорьтесь, лучше погладьте меня и накормите заодно сметаной». Он своей мягкой, крадущейся походкой появлялся, казалось бы, в самый неподходящий момент, однако выходило совсем наоборот, и ласковый Том умиротворял какую-нибудь опрометчивую домашнюю бурю. И, поскольку в семействе Нефедовых не принято обижать животных, кот чувствовал себя мудрым хранителем домашнего очага. Вот и сегодня он с подозрением поглядывал на Кирилла, будто догадывался о чем-то, но самого мальчика, кажется, не интересовало ничего, кроме завтрашнего побега.

– Сыночек, – нежно обратилась к нему Екатерина Николаевна, когда они ужинали, – ты что-то задумчив в последнее время. Даже Том удивлен тому, что ты с ним не играешь.

Вика, сообразив, чем этот разговор может кончиться, тут же сделала вид, будто поперхнулась. И Кирилл благодарно взглянул на сестру, ведь она спасла его от обременительных объяснений. И, поскольку все внимание теперь было сосредоточено на Вике, он с укором взглянул на кота и для отвода глаз пару раз его погладил.

– Может, мы все-таки уедем? – вскоре после этого, робко спросила Вика. Отец и мать молча переглянулись, будто им просто что-то послышалось.

– Разве не видно, что я уже задыхаюсь в этом городе? – продолжала Вика, причем говорила она громко, как актриса в театре, и всем своим видом показывала, что ей и вправду было тяжело дышать. На самом деле, она уже не знала, каким образом убедить родителей в необходимости поездки. Оставалось лишь разыграть перед ними спектакль.

– Это просто жара, – скучно произнес Андрей Павлович, – и от нее не скрыться. Зато зимой! Посмотрим, как нам будет не хватать этой жары!

– О Боже, Андрей, – посмеялась мама. – О чем ты говоришь? Лето есть лето, зима есть зима. У любого времени года свои преимущества.

– Вот именно! – воскликнула Вика. – Преимущества есть, а мы ими не пользуемся. Ну, хоть разок, представьте себе море, громадное количество воды, солнце, сосны… Мама, ты ведь так любишь сосны! Неужели, ради работы, ты пожертвуешь…

– Вика, перестань, – как девочка, закапризничала Екатерина Николаевна. Конечно же, она хотела увидеть свои любимые приморские сосны. Но Андрей Павлович казался равнодушным к этой затее, и она, понимая, всю важность его работы, не настаивала на каком-то решении. Екатерина Николаевна старалась не показывать детям, что недовольна занятостью их папы.

– Кирилл, а ты что скажешь? – неожиданно спросил Андрей Павлович.

– Ничего, – не глядя на отца, ответил он. – Мам, было очень вкусно. Спасибо.

С этими словами Кирилл встал из-за стола, мельком взглянул на сестру и отправился в свою комнату. Кот тут же спрыгнул со стула, на котором, полудремля, он вел важное наблюдение за хозяевами, и затем последовал за мальчиком, будто уговаривая его вернуться. Оставшиеся за столом почувствовали себя как-то неловко. Андрей Павлович сделал вид, будто ничего не произошло. И вправду – ничего, разве что, быть может, дети немного пристыдили своих родителей…

Наступил долгожданный утренний час – пять минут шестого утра. Кирилл незамедлительно вскочил с постели, быстро оделся и тихо прокрался в ванную комнату. Умывшись, он также, на цыпочках, вернулся к себе, но, как на зло, проницательный Том вставал у него на пути, безобидно мяукал, однако для Кирилла это грозило разоблачением всех его планов. Он взял кота на руки, но тот тут же вырвался и побежал в комнату родителей. Дверь комнаты была приоткрыта, и Том собирался войти, чтобы, прыгнув на кровать, разбудить хозяев – вон, мол, взгляните, ваш сын собирается сбежать из дома. «Кис, кис, – шептал Кирилл, чувствуя, что вот-вот его засекут. – Ах ты предатель! Том, киса, а сметанки?» Кот, кажется, сжалился над мальчиком и подбежал к нему. «Ага! Попалось, хитрое животное! – снова взяв его на руки, подумал Кирилл. – Теперь, в наказанье ты все утро просидишь под замком». Он заключил ни в чем не повинного Тома на балконе.

Кирилл посмотрел на кота, жалостливо глядевшего на него через стекло, и чуть не расчувствовался. Ему и так уж было как-то не по себе, а тут еще Том полез со своими кошачьими сантиментами в виде грустного «мяу». Что ж, мальчик глубоко вздохнул, затем извлек из-под кровати свой небольшой рюкзак, в котором уже с вечера было уложено все самое необходимое: еда в качестве яблок из бабушкиного сада, мыло, зубная паста вместе с щеткой, любимая майка, шорты и плавки. К тому же, он не позабыл о книге Дж. О. Кервуда, а также о музыке – взял с собой пару кассет и плеер.

И вот он уже шел по свежим утренним улицам города. До вокзала идти было несколько минут. В эти роковые минуты внутри Кирилла стремительный дух приключений боролся со здравым смыслом, которому так любят обучать взрослые…

А между тем, Вика давно проснулась. Не застав брата, она быстренько привела себя в подобающий девочке порядок, освободила Тома из плена и направилась в комнату родителей, которые в это время мирно досматривали свои сны.

– Мама, папа, – сев на краешек постели, спокойно сказала она. – Просыпайтесь, пока не поздно.

– Ты чего, деточка? – сонно и обеспокоено лопотала Екатерина Николаевна, увидев Вику. – Что не поздно? Почему ты уже одета?

Андрей Павлович стал ворочаться, а затем, щурясь, смотрел то на жену, то на на дочку.

– Катя, может, она лунатит? – прошептал он.

– Ты с ума сошел? Утро ведь! – резким шепотом ответила она мужу. Вика не стерпела и рассмеялась, встретив на себе еще более недоумевающие взгляда родителей.

– Через пятнадцать минут, – успокоившись, начала говорить Вика, – с Киевского вокзала отправится поезд на юг. На нем, если повезет, уедет Кирилл. Вот его напутственная записка.

Вика вынула из кармана записку брата. Милые, сонные родители еще не осознавали шока, который вот-вот их настигнет.

– Боже! И ты все это время молчала?! – стала нервничать Екатерина Николаевна. Вика промолчала – она знала, что все шишки сначала повалятся на нее. Андрей Павлович, прочитав записку, мгновенно проснулся.

– Я буду ждать вас на улице, – обиженно сказала Вика родителям, которые, как обезумевшие, метались по комнате, наскоро одеваясь и обвиняя друг друга в том, что не смогли вовремя разоблачить в сыне отчаянного авантюриста.

До шести оставалось пять минут. Поезд готов был тронуться в путь. Перрон быстро пустел. Попросив Вику стоять там, где она стоит, а если ей вдруг повезет увидеть брата, то тут же кричать, Екатерина Николаевна и Андрей Павлович разошлись в разные стороны. Вика села на перила и стала скучающим взглядом рассматривать суетных счастливцев, покидающих город. А в их с братом положении могло произойти одно из двух: либо мама и папа жутко на них обидятся, либо они, наконец, все вместе уедут. Неожиданно вагоны качнулись, и через мгновение поезд стал набирать скорость. Сердце Вики дрогнуло.

Кирилла и родителей нигде не было. В этот момент девочку охватывали то беспокойство, то гордость за брата. Если ему все-таки удалось уехать, то это будет самый дерзкий его поступок. Вика не чувствовала ни капельки вины за свое предательство. Она была уверена в своей правоте. Но если Кирилл все-таки сбежал, то родители, как ей казалось, никогда ей этого не простят. Словом, Вика рисковала. Поезд все больше становился недосягаемым. Перрон совсем опустел, и уже хмурые мама и папа шли ей навстречу. Вика опустила голову, и слезки капнули ей на руку. Не решаясь посмотреть в глаза родителям, она дрожащим голосом спросила:

– Ну как?

– А никак! – с иронией воскликнул Андрей Павлович. – Проворонили братца!

– Он еще кого-нибудь с собой взял? – мрачно поинтересовалась Екатерина Николаевна.

– Нет, он один, – теперь уже плача, сказала Вика.

– Что ж, по крайней мере, не придется отвечать за чужого ребенка, – с какой-то горечью проговорила Екатерина Николаевна и тут же, будто стыдясь своих слов, обняла дочь и заплакала вместе с ней.

– Перестаньте реветь! – отец хотел казаться строгим. – Вот вернем этого сорванца и всыпем ему по первое число!

– Ни в коем случае, Андрей, – возразила мать. – Никакой злости! Только понимание, ведь дети так хотели на море, а мы…

Екатерина Николаевна не успела договорить, поскольку в этот момент Вика вырвалась из материнских объятий и побежала. Родители оглянулись – новоиспеченный беглец с грустью возвращался к своим родным, но Вика, подбежав к брату, встречала его восторженно и победно, ведь теперь она понимала, что замысел ее, наверняка, удался…

Вика торжествовала втихомолку. Кирилл даже не упрекнул сестру. Да и это было ни к чему – Андрей Павлович и Екатерина Николаевна вскоре успокоились, и преступный поступок сына и пособничество дочери были в семье Нефедовых легко забыты.

Вообще, резкие повороты событий для семейства Нефедовых были в порядке вещей. Андрей Николаевич принял решение в самую последнюю минуту, тем более, что все обстоятельства вели именно к этому. Пару дней назад он и жена взяли на работе отпуска, потом просьбы Вики, побег Кирилла, и, в итоге, возвращаясь домой с вокзала, Екатерина Николаевна случайно посмотрела на вывеску, где было написано «Туристическое агентство». И вот вся семья несколько минут стояла перед зданием, в котором можно было приобрести путевки к Черному морю, пока, наконец, Андрей Павлович не сказал: «Все, хитрецы-мудрецы, летим на юг!» Несмотря на то, что вид родителей был крайне неряшлив, ведь утром им было некогда думать об одежде, они не позабыли взять с собой все необходимые документы.

Итак, авиабилеты были куплены, и сегодня в четырнадцать часов Нефедовы отлетали, правда, не в Сочи, как планировал для себя Кирилл, а в Симферополь, чтобы оттуда попасть в Алушту – в один из наиболее солнечных городов Крыма. Этот факт поставил всю их квартиру на уши, и, кажется, не было уголка, не перевернутого верх дном. Екатерине Николаевне все мнилось, будто она что-то упускает из виду, особенно, если Андрей Павлович начинал сбивать ее с толку своими вопросами вроде того: «Все ли? Ничего не забыла? А крем от загара взяла?» и т. д.

ГЛАВА 2

АВГУСТ НАЧАЛСЯ…

Роскошь юга могла восхитить даже самого скучного человека. Взгляд ярко рассыпался, как горсть золотых монет. Кирилла и Вику радовало все, но особенно море. С выбором жилья не было проблем. И пансионат, в котором им предстояло жить весь месяц, находился в горной и необыкновенно красивой местности. Поселиться за чертой города – идея Екатерины Николаевны. «Чем дальше от суеты, тем лучше», – говорила она, и никто даже не думал ей возражать. Пока они располагались, подоспело время ужина.

– Кирилл! Помнишь, мне приснился сон? – спросила Вика, когда они шли в столовую.

– Не совсем, – небрежно ответил Кирилл, поскольку был занят каким-то, только ему интересным наблюдением. Он смотрел на деревья, и ему казалось, что ствол, листва, крона каждого из них были не похоже ни на что на свете, имели свою неповторимую форму.

– Ну вспомни, – умоляющим тоном просила она. – Я еще тогда сказала, что мне приснились рыжие морские волки.

– Вика, что ты придумываешь? – посмеялся Кирилл над сестренкой. – Может быть, тебе приснились лисы? Они ведь рыжие…

– Да! Точно! – согласилась она с братом. – Почему я раньше об этом не подумала? А как ты думаешь, здесь водятся лисы?

– Даже не знаю, – задумчиво ответил он. – Мне кажется, водятся, но надо спросить у какого-нибудь местного жителя.

Интерес к собаковидным у Вики появился совсем недавно. И она уже пророчила себе судьбу кинолога. Но лисы и волки, конечно же, совсем иное, нежели обычные собаки. Эти дикие и красивые животные никогда не смогут пожертвовать своей свободой. Вику привлекала именно эта черта. Иногда ей казалось, что в каждой собаке есть какая-то тоска по свободе. Но обычные собаки умеют находить эту свободу в преданности своему хозяину. Только вот не каждый человек может быть хорошим хозяином даже самому себе.

Вечерний, да к тому же горный воздух очаровывал, и было бы невозможно не поддаться этому очарованию. После ужина была прогулка. Родители знакомились со своими теперешними соседями, обсуждали, критиковали и хвалили, словом, разрешали свои обычные взрослые проблемы. Кирилл понял, что сегодня с родителями бесполезно и скучно гулять. Может быть, завтра, проснувшись, они, наконец, поймут, что пришла пора отдыхать и наслаждаться природой, а не всякой ненужной болтовней. Вот сестра, например, давно на всех наплевала. Вика самостоятельно принялась изучать окрестности пансионата, ведь у нее была еще одна страсть – бродить там, где ни разу не ступала ее нога. Вскоре она удостоверилась: в пансионате нет ни одной ее ровесницы. Однако это ее не особо огорчило, поскольку всегда рядом есть выдумщик-брат, с которым уж точно не соскучишься. Вика решила, что ни на шаг не отойдет от него, а иначе она обязательно проворонит какое-нибудь событие. Ведь там, где ее старший брат, всегда что-нибудь происходит.

Вика увидела брата рядом с высоким кипарисом, к под которым он, прислонившись, задумчиво сидел. Шелест темно-зеленых листочков на гибких, тонких веточках оказывал успокаивающее действие, но задумчивость Кирилла объяснялась не этим. Девочка подошла к брату. Она хотела задать ему какой-нибудь самый обычный вопрос, но мальчик жестом попросил ее помолчать. Вике стало интересно знать, кого же так увлечено слушает ее брат. Она посмотрела в сторону. Недалеко от них бодренький старичок, одетый в стиле сафари, обстоятельно рассказывал какую-то историю. У старика был маленький рост и худощавое телосложение, но его седые, почти белые волосы и небольшая бородка будто светились на фоне его по-южному загорелой кожи. Старик был похож на английского 0ученого или, может быть, на странствующего пилигрима.

Его слушателями оказалась одна пожилая пара, выглядевшая рядом со стариком несколько прозаически, поскольку на обоих была простая, можно сказать, нестильная одежда, к тому же, у женщины были ярко-рыжие крашенные волосы, завитые «химией». Под стать прическе на ее руках спокойно и даже царственно сидел пушистый, правда, бледно-рыжий персидский кот. Кот лениво щурясь, изредка поглядывал то на любопытного собеседника, то на старенького мужа своей хозяйки. Этот старичок постоянно поправлял свой слуховой аппарат и, кажется, чувствовал себя не совсем уютно.

– Нина Кирилловна, – любезничал модный старик, пока другой старик, соответственно, тот, что был Нине Кирилловне мужем, настраивал свой слуховой аппарат, – а в вас тоже есть что-то от лисицы, правда ведь?

– Ах, Исидор Афанасьевич! – засмущалась маленькая Нина Кирилловна, робко взглянув на мужа. – Что вы, право. Лучше скажите, это животное и вправду так опасно, как вы говорите? Видите ли, я очень боюсь за своего кота…

– Да! – воскликнул Исидор Афанасьевич так, что настроивший слуховой аппарат муж немного вздрогнул. – Лисица эта на редкость коварна. Я сам убедился в этом. Она может подстерегать вашего кота всюду, и причем нападение возможно в любую секунду. Я сам не раз наблюдал, как лисицы гоняются за кошками. И настигают ведь!

– Ох! Марсик, слышишь? – обратилась Нина Кирилловна к коту, а ее муж воскликнул:

– Эх, жаль не взял с собой двустволку!

Исидор Афанасьевич не обратил на старика внимания, а вот с Ниной Кирилловной он, кажется, беседовал охотней.

– Но вы не опасайтесь, – говорил он ей. – Я уже месяц тут живу. За это время я успел изучить ее поведение.

– Да вы что?! – поразилась старушка.

– Поначалу, – продолжил Исидор Афанасьевич, – я полагал, что лисица ручная…

– Эх, жаль не взял с собой двустволку! – снова воскликнул дед, но на него опять не обратили внимания.

– В самом деле?! – не успевала Нина Кирилловна удивляться. – Но как такое возможно?

– О! – всплеснул руками старичок. – Вы еще не знаете, что могут вытворять эти хитрые существа!

– Эх… – хотел было дед вновь пожаловаться, однако Нина Кирилловна, вдруг занервничав, тут же перебила его:

– Саша! Перестань! У тебя никогда не было двустволки!

– Как это не было? – словно ребенок, наивно спросил он.

– А вот так это! – злобно ответила она, но в ту же минуту, взглянув на Исидора Афанасьевича снова подобрела. – Вы уж, дорогой Исидор Афанасьевич, понаблюдайте за лисицей-то, а то мало ли что… Ручная-то, она ручная, а вдруг как выскочит из-за какого-нибудь куста и – прощай, Марсик!

– Ну что же вы так мрачно? – стал успокаивать он ее. – Вашими стараниями кот останется в безопасности. Эх, как же я ему завидую!

– Спокойной ночи, Исидор Афанасьевич, – пожелала старушка, с беспокойством поглаживая Марсика.

– Спокойной, – лукаво улыбнувшись, сказал он напоследок.

Странноватая троица закончила свою вечернюю беседу, и пожилая пара направилась к пансионату, а Исидор Афанасьевич, видимо, еще совсем не торопился спать. Несмотря на то, что сумерки уже заметно сгустились и готовы были превратиться в ночь, старик присел на скамейку и о чем-то задумался.

Между тем, Кирилл и Вика, наблюдавшие эту сцену и нередко посмеиваясь на чудаковатыми стариками, сделали для себя очень важное и интересное открытие.

– Все-таки неслучайно за день до отъезда мне приснились рыжие волки, – заключила Вика.

– Не волки, а лисы, – поправил ее брат. – Слушай, это большая удача!

– Да! А вдруг этот…

– Тс-с, он может услышать нас.

– …Вдруг этот Исидор Афанасьевич, – шепотом продолжила Вика, – пошутил, и никакой лисицы впомине нет?

– А зачем ему так шутить? – не понял Кирилл.

– Фи! – с наигранно умным видом воскликнула сестренка. – Да у вас, у мужчин, для женщин есть в запасе миллион сказок! Вот, например, разве лисы охотятся за кошками?

– Ой, дурочка! – рассмеялся Кирилл. – Из какого хотя бы спектакля или кино ты об этом разузнала? А лисы и вправду не очень-то любят кошек. Может быть, те напоминают им кроликов.

И все же Вика сомневалась, что между дикими лисами и домашними кошками может возникнуть вражда. По идее, кошки, когда дело касается их безопасности и спокойствия, кажутся более проворными. Хотя и лисицы не менее шустры. Что ж, Вике было над чем подумать, однако она решила не верить до тех пор, пока не увидит все собственными глазами. Ведь лучше один раз увидеть, нежели сто раз услышать, тем более, если речь идет о животных.

Тем временем, загадочный Исидор Афанасьевич куда-то исчез, и, похоже, что на скамейке, на которой он минуту назад задумавшись сидел, осталось его портмоне. Дети, заметив эту толстенькую кожаную вещицу, оглянулись вокруг, но Исидора Афанасьевича и след простыл. Мальчик подошел к скамейке и взял оставленное стариком богатство.

– Кирилл! – хитро, словно лиса Алиса, посмотрела Вика на брата. – Там, наверное, столько денежек!

– О да! – изобразил он алчного кота Базилио. – И, наверное, этот старик будет очень расстроен, если узнает, что его денежки потеряны.

– Но, представь, как он обрадуется, если они вдруг найдутся! – намекнула сестра.

– Да, да, – понял он намек. – И тому, кто вернет его кошелек в целости и сохранности, он будет очень даже благодарен. Кажется, старик говорил, что он здесь давно…

– Месяц, – добавила сестра.

– И, наверняка, он хорошо знает эти места…

– Здорово! – радостно воскликнула Вика. – Мы попросим его устроить нам экскурсию! Знаешь, Кирилл, я чувствую, что мы встретимся с этой таинственной лисицей!

– Ты же не поверила старику?! – удивился он такой резкой перемене в сестре. Они уже возвращались в пансионат, у дверей которого их ждали обеспокоенные долгим отсутствием детей родители.

– Подумаешь, – как давеча, театрально, отмахнулась она. – У нас, у женщин, нет постоянства!

– Ой, не надо ерунду всякую болтать! – уже злился и передразнивал ее Кирилл. – Нашлась тут, актриса бродячего театра!

Столь удачного поворота можно было ожидать разве что в самых сиюминутных мечтах. Конечно же, о том, чтобы сообщить о происшествии родителям, не было и речи. История о странном, по словам Исидора Афанасьевича, поведении некой лисицы, казалось, бесконечное количество раз прокручивалась в голове засыпающей Вики. Несмотря на то, что лишь несколько часов назад они перестали думать о дороге и о том, где им жить, девочка не могла сомкнуть глаз. Миллионы картинок проносились в ее воображении и, в особенности, Вика представляла себе знакомство с легендарным животным крымского курорта. Действительно ли эта лисица так опасна, знает лишь видевший ее. В отличии от сестры, Кирилл заснул, как только его тело коснулось кровати. Южная ночь вдалеке от города чиста, таинственна и похожа на колыбельную песню, а может, и сказку. Вскоре Вика тоже поддалась этим чарам. Но и прекрасное южное утро не заставило себя ждать…

О пропаже бумажника Исидор Афанасьевич догадался, как только вспомнил о завтраке. Обычно он просыпался на рассвете и считал, что такое пробуждение – лучшее средство от старческой бессонницы. И вот, сделав пару физических упражнений, моложавый дед принялся грезить о завтраке. Вообще, Исидор Афанасьевич любил сначала помечтать, а потом делать. Так, утренние грезы о еде, на его взгляд, лучше всего помогают пищеварению. Однако все эти причуды не спасли старика от печали, которая одолела его после того, как он исследовал каждый карман своих костюмов. Он все утро не оставлял без внимания ни один уголок номера. В конце концов, отчаявшись, Исидор Афанасьевич отправился на улицу.

Разумеется, все мечты о завтраке улетучились, подобно запаху какого-нибудь дразнящего ароматного блюда. Старик пытался вспомнить, где и с кем он вчера гулял, но это ему не слишком-то хорошо удавалось, и поэтому он шел теперь наугад, мысленно повторяя одну и ту же пресловутую фразу: «Эх, старость не радость». И все же, Исидор Афанасьевич утешался мыслью, что человек, нашедший бумажник, вернет хотя бы его удостоверения личности, ведь взрослые без документов, прямо-таки как без рук. «Что ж, – философствуя, говорил он самому себе, – бывают дни веселые, но грустные… А тоже ничего!» В таком настроении старик побывал на всех тропинках и скамейках пансионата и даже, осторожно, чтобы никто не заметил, заглянул в урну возле двери. Но и это было напрасным. Исидор Афанасьевич, опустив голову, шаркающей походкой вернулся в свою комнату.

– Как ты думаешь, он уже заметил, что потерял бумажник? – тихо спросила Вика брата, когда они с балкона увидели печальную фигуру старика.

– Еще бы! – с ухмылкой ответил Кирилл. – Помнишь, как злилась мама, когда папа потерял свой паспорт?

Екатерина Николаевна из глубины комнаты сообщила детям, что через пять минут они идут в столовую.

– Мы подойдем к нему после завтрака, так? – на всякий случай уточнила Вика. Кирилл быстро кивнул, заметив взгляд матери, как ему показалось, уже что-то подозревающей.

Исидора Афанасьевича в столовой не было, и на улицу он выходить тоже не собирался по крайней мере до тех пор, пока не кончится случившийся утром стресс. Неожиданно в дверь его номера постучались.

– Нина Кирилловна, это вы? – лениво спросил он, не открывая. – Входите. Я лежу, и у меня нет настроения подыматься.

– Исидор Афанасьевич, – услышал старик детский голос за дверью. – Меня зовут Кирилл. Вчера на скамейке вы оставили свой бумажник…

– Что?! – воскликнул дед и со скоростью ветра отворил мальчику дверь. Кирилл протянул ему портмоне.

– Там у вас было пенсионное удостоверение… Вы уж извините, что мне пришлось заглянуть вовнутрь… – серьезно, но немного смущаясь, говорил Кирилл.

– Ох, какой хороший мальчик! Молодец! А я-то думал, что все – быть мне нищим! – радовался Исидор Афанасьевич, закрывая дверь номера. После они вышли на улицу – к старику снова вернулась бодрость. Вика же все это время следовала за ними, изображая из себя детективного агента.

– Итак, молодой человек, – деловито сказал дед. – Как мне вас отблагодарить? Может, сигареточек купить?

– Я не курю, – нахмурившись, ответил мальчик.

– Ладно, не обижайся, – покряхтев, рассмеялся старик, – я пошутил. Так, проверить решил.

Кирилл слабо улыбнулся и сказал, что ему ничего не надо.

– Как это не надо?! – решительно вмешалась Вика в их разговор.

– О! – удивился Исидор Афанасьевич. – А это что за прелестное создание? Кирилл! Да за тобой девочки бегают!

– Я не девочка, я его сестра! – возразила Вика и тут же принялась его допрашивать. – А правда, что вы видели лисицу? И часто она здесь бывает?

– Вика! – остановил Кирилл сестру и, чувствуя стыд, попытался объяснить старику ее поведение. – Мы вчера случайно подслушали ваш разговор…

– А, про лисицу! – вспомнил дед. – Раньше она вообще здесь не появлялась, а теперь изредка подходит к самому пансионату.

– Но почему? – одновременно спросили дети.

– Наверное, у нее появились лисятки, – просто сказал старик.

– Лисятки?! – загорелись у Вики глаза.

– А вы знаете, где ее можно увидеть? – спросил Кирилл.

– Лучше с ней не встречаться, – строго ответил Исидор Афанасьевич и тут же сменил тему разговора. – Так чем я могу вас отблагодарить?

– Покажите нам место, где лисица чаще всего появляется, – настырно заявила Вика.

– Эге, ребятки, – заважничал он, – об этом я даже внуку своему не рассказываю. Кстати, Кирилл, какой годок-то тебе идет?

– Четырнадцатый.

– А Филька постарше тебя будет, но не намного. Вот и подружитесь. Он, кажись, сегодня обещал прийти, – говорил дед, уходя по своим делам. – Ладненько, спасибо вам ребятки!

Исидор Афанасьевич оставил спасителей кошелька и тут же отправился в столовую, ибо в голове его снова ожили мечты о завтраке.

– У, вредный дед, – расстроилась Вика.

– Посмотрим, каков внук, – рассмеялся Кирилл.

ГЛАВА 3

ДРЕВЕСНАЯ ПОПРЫГУНЬЯ

Филин злился, когда дед называл его Филькой. У него было немного друзей, но и те как-то не особо верили, что Филин – его настоящее имя.

Филин жил с родителями в центре города и, когда начинал скучать, отпрашивался и через час был уже с дедом – мама и папа никогда не возражали. Мальчик любил свой небольшой городок и по мере возможности исследовал его самые красивые места. Он часто слышал, что Алушта – это будто бы арена громадного амфитеатра. В самом деле, город со всех сторон был опоясан горами Главной гряды. И самыми заметными зрителями в этом амфитеатре были деревья, которые распластали свои роскошные зеленые одежды по склонам гор. Филину было шестнадцать, и он был крепким и симпатичным парнем. Темные, коротко постриженные волосы и смуглая кожа делали его похожим на испанца. Больше всего он любил мечтать, хотя никому в этом не признавался, даже себе.

Сегодня, приехав к деду и не застав его дома, Филин хотел было возвращаться в город. Однако, как только он представил свой обратный двухчасовой путь, его охватила какая-то сонная лень. Филин побрел к остановке, но неожиданно к нему пришла в голову одна очень преступная мысль. «А не покурить ли?» – подумал он. Вчера из отцовской пачки он ловко стибрил две сигаретки. Тем более сейчас, здесь, его никто не знает, а дед, наверняка, вернется нескоро. Филин спустился по небольшому склону к своему любимому дереву. Этот старый дуб и впрямь был достоен восхищения. В его просторной кроне можно было запросто устроить какой-нибудь надземный шалаш, и Филин частенько подумывал об этом, ведь, скрывшись в ветвях этого дерева, он спокойно мог покуривать.

И вот он уже подходил к своему заветному месту, но вдруг приостановился. У дерева стояла худенькая девочка в коротеньком платье цвета морской волны. Ее длинные темно-русые волосы были распущены и ими играл ветерок. «Малявка какая-то», – глядя на нее, подумал Филин. Девочка грациозно, будто балерина, встала на носочки, слегка приподняла голову, и ему показалось, что она за кем-то наблюдает. И, когда она заговорила с кем-то, он подошел ближе и смог уловить обрывки чужого разговора.

– Вик! Я нашел ее дом! – кричал мальчишеский голос.

– Значит, мне не показалось! Она была, была! – восторженно подпрыгивала и хлопала в ладоши девочка. Филину стало интересно, и он решил постоять в стороне, чтобы проследить, чем там занимается эта парочка, из-за которой нарушились его планы.

– А-а! – вдруг вскрикнул невидимый за ветвями мальчик. В тот же миг Филин его увидел, потому что Кирилл, видимо, не удержался и рухнул на землю, прямо к ногам сестренки.

– Ой, Кирилл! – не зная, то ли смеяться, то ли плакать, воскликнула Вика. – Ушибся? Ах, да у тебя кровь!

– Это она меня так поцарапала, – дотрагиваясь до носа, мужественно ухмылялся мальчик.

– Не трогай! – приказала она. – Инфекция попадет, и останешься без носа! Тьфу-тьфу, не дай бог…

– Ты представляешь, – вставая на ноги, удивленно говорил он и, кажется, совсем не обращал внимания на заботу сестры. – Я заглянул в дупло – ничего не видно, потом просунул руку, вытащил оттуда вот этот желудь…

– Ух ты! – обрадовалась Вика и взяла желудь из рук брата. – Я оставлю его себе на память, ведь его сама белочка нам подарила.

– Да уж, – посмеялся Кирилл. – Подарила, как же! Потом я снова заглянул, и вдруг она как выскочит и прямо по носу! Я, слышала как, закричал. Бедная белка испугалась и убежала.

– Красивая?

– Да, но злюкой оказалась.

Вика достала из своего рюкзачка йод и пластырь – две вещи, которые, по настоятельной просьбе Екатерины Николаевны, Вике всегда приходилось носить с собой. Девочка аккуратно обработала царапину йодом и налепила пластырь.

– Все! Без носа ты не останешься, – гордо объявила она и оглянулась вокруг. Недалеко от них, напротив под деревом сидел Филин. Он уверенным взглядом смотрел на них обоих и при этом, щурясь от сигаретного дыма, курил. Заметив, что незнакомый парень за ними наблюдает, она смутилась и тут же повернулась к брату.

– Жаль видеокамеру с собой не взяли! – раздосадовано сказал Кирилл. Вика рассмеялась – брат напомнил ей того старика, который все жаловался на то, что забыл свою двустволку. Девочка, вспомнив о таинственной лисице, вдруг загрустила. Вообще, Вике свойственна резкая и быстрая перемена настроений, потому что через мгновение она ни с того ни с сего начала злиться:

– Ну почему этот старик такой вредный, не хочет нам показать, где живет лисица! Да и имя-то у него – вот умора. И-си-дор Афанасьевич, видите ли!

– Не переживай, если надо будет, мы пошпионим за ним, – смеясь, успокаивал Кирилл. Случайно расслышав имя своего деда, Филин заволновался, затушил сигарету и встал. В какой-то миг ему захотелось подойти к «малявкам» и спросить, знают ли они, где сейчас находится его дед. Однако он передумал, так как высокомерие в нем было сильнее, чем простая тяга к общению. Филин подошел к ласково журчащему горному ручью, попил воды и, все-таки надеясь увидеть сегодня своего старика, решил еще раз сходить в пансионат.

– Чудак какой-то, – глядя ему вслед, сказала Вика.

– Кто? – рассеянно спросил брат. Кирилл все это время был занят своими мыслями и идеями так, что ничего вокруг не замечал. В этом мальчик походил на своего отца. Андрей Павлович также мог быть невнимательным, если глубоко о чем-то задумывался.

А задумался Кирилл вот над чем. С самого начала, как только он стал обладателем видеокамеры, его преследовала мечта снять о животных настоящее кино. И у этого фильма, как ему представлялось, должно быть все необходимое – сценарист, режиссер, оператор и, конечно же, продюсеры. В голове его огненное колесо мечты завертелось с новой силой, и он мысленно сказал себе: «Или здесь и сейчас, или никогда!» Может быть, это очень даже странно, но такая решимость пришла к нему в тот момент, когда он рухнул с дуба.

Кирилл уже знал, о ком будет его фильм. О лисице. Но из-за непростого характера старика им придется теперь действовать не напрямую, а окольными путями. Иначе будет не справедливо, если о настоящей жизни лисицы будет знать лишь один Исидор Афанасьевич.

Екатерина Николаевна так и не была посвящена в истинное происхождение царапины на носу сына. Ей стало известно лишь то, что Кирилл упал с дуба. Дети решили скрыть от матери свое знакомство с белкой. Но стоило бы Екатерине Николаевне узнать, что эта ранка – результат чрезмерного любопытства, так она тут же начала бы вспоминать все болезни, которые только передаются от животных.

Неизменное время обеда, привычное дома, в связи с распорядком жизни в пансионате сдвинулось на час вперед, но аппетит от этого не прибавился, и ребята с неохотой шли в столовую.

– Мама, – негодовал Кирилл, – если бы мы не так часто ходили в столовую, у нас было бы больше времени.

– Куда же ты так торопишься? – смеялась Екатерина Николаевна.

– Конечно, будешь торопиться, – вмешалась Вика, – ведь здесь столько всего интересного, а у нас на все про все осталось только двадцать девять дней.

– Уже двадцать девять?! – печально удивился Кирилл. Андрей Павлович, заказав еду и, видимо, предвкушая сытный обед, с довольной улыбкой вернулся за столик.

– О чем лапша? – потирая ладони, бодренько поинтересовался он у семьи.

– О том, что наши дети желают питаться воздухом и, таким образом, не тратить времени на походы в столовую, – с ласковой материнской иронией объяснила Екатерина Николаевна.

Андрей Павлович обнял обоих своих нахмуренных детей и с наигранно умным видом произнес свое главенствующее, хозяйское слово:

– Конечно, при таком раскладе, семейный бюджет значительно выиграет. Но… – для пущей значительности покашлял он, – не изменится ли состав семьи в общем? Питаясь воздухом, детки мои, вы просто напросто растворитесь или станете такими прозрачными, что впору будет записывать вас в ранг призраков…

И пока Андрей Павлович расписывал все недостатки призрачного существования, официантка принесла заказ. «Кстати, – думал Кирилл, хрумкая салатом, – папа подкинул неплохую идею… Мой фильм будет называться „Призрак-лиса“ или еще как-нибудь…» Но тут он почувствовал, как остренький локоток сестры толкнул его в бок. Он посмотрел сначала на родителей, которые говорили о каких-то археологических памятниках. Кирилл машинально, как прилежный ученик, стал слушать их разговор, и только после того, как она еще раз его толкнула, он на нее взглянул. Вика взглядом показала на соседний столик, за которым, о чем-то беседуя, обедали Исидор Афанасьевич и его внук.

– Это тот самый чудак, – вполголоса сказала Вика.

– А, это, наверное, Филька, – предположил Кирилл.

– А я тебе про что говорю? Это тот самый, что наблюдал сегодня за нами у дуба, – пояснила сестра.

– А что, нас кто-то видел?

– Я не пойму, Кирилл, ты дурачишься или вправду где-то летаешь? – обиделась Вика.

– Что ты в самом деле?! Я просто задумался, – вспылил он, и тем самым навлек на себя внимание родителей. Они все умолкли, как будто именно для того, чтобы Исидор Афанасьевич заговорил. В эту минуту старик, не вставая из-за своего столика, обратился к ним с жеманной улыбкой:

– А, очень приятно видеть родителей таких замечательных детей.

Филин украдкой посмотрел на Вику и Кирилла – свидетелей его сегодняшнего преступления, но те, как ему показалось, сделали вид, будто не узнают его.

– Спасибо, – расцвела Екатерина Николаевна в благодарной улыбке.

– Чем же они так замечательны? – строго посмотрел Андрей Павлович на своих детей, предположив, что они в чем-то провинились. За этим вопросом от Исидора Афанасьевича последовала целая история о том, как благородные дети спасли кошелек, а вместе с ним и жизнь несчастного старика. Родители чем дальше слушали, тем больше поражались тому, что история эта свершилась без их ведома. Кирилл, закончив обедать, сообщил Вике, что будет ждать ее на улице. Когда он уходил, Андрей Павлович пригласил Исидора Афанасьевича за их столик. Старик с удовольствием ответил на приглашение.

– А это мой внучок, – сказал он, присаживаясь и уже в уме готовя какой-нибудь интересненький разговор. Вике же такая компания не особо понравилась. Она быстренько допила свой сок и, набравшись девчоночьей смелости, подсела к Филину.

– Привет, ты меня помнишь?

– Да, – ответил он, ухмыльнувшись. – Это вы сегодня околачивались возле моего дерева.

Вика от удивления не нашла, что сказать. Филин тоже закончил обедать и, предупредив деда, собрался уходить.

– А почему ты это дерево называешь своим? – спросила Вика, когда они уже выходили на улицу.

– Потому что, – кратко ответил он, и Вике оставалось только обидиться, но в это время подошел брат.

– Привет, я Кирилл. А тебя как зовут?

– Филин.

– Ой, здоровское прозвище! – похвалила Вика.

– Это не прозвище, – как обычно, пришлось Филину объясняться. – Это мое настоящее имя. Вы давно здесь?

– Два дня, – ответил Кирилл. – Слушай, у тебя классный дед. Ты здесь с ним?

– Нет, я в городе с родителями живу.

Напряжение между ними сошло к нулю, и они говорили друг с другом, будто уже давно были друзьями. Познакомившись с Кириллом и Викой, Филин забыл о своей высокомерности, тем более, что эти приезжие, как ему все больше казалось, были рады общению с ним.

– Филин, а почему тебя так назвали? – не сдержала Вика своего любопытства.

– Это меня так папа назвал… – запросто ответил он. – В честь великого режиссера Федерико Фелинни.

Брат с сестрой не могли не рассмеяться, потому что было совершенно неясно, каким образом связаны эти два имени.

– Что смешного? – обратился к ним Филин. – Я и сам не знаю, причем тут этот Федерико.

Они втроем молча подкрадывали к давешнему старому дубу. На этот раз Кирилл взял видеокамеру. Все выжидали появления белки. И вот, спустя несколько минут, мелькнул пушистый хвост злодейки, поцарапавшей Кириллу нос. Затем она показалась вся. Подергав блестящими усиками, белка юркнула с одной ветки на другую. Ее кисточкообразные ушки трепетали, как два огонька от свечек. Но самое интересное, что удалось зафиксировать на видеопленку, это то, как зверек принялся с хрустом поедать какого-то черного, жирного жука, еще дрыгавшегося в когтях безжалостного поедателя.

Свидетели этой беличьей трапезы пребывали под деревом в восторженном молчании, поскольку никто из них даже не подозревал раньше, что белки могут питаться насекомыми. Полакомившись столь экзотическим блюдом, этот, казалось бы, зверек-вегетарианец снова подергал мордочкой. Кирилл потерял терпение и нарушил молчание. «Ну же, спустись еще пониже!» – взмолился он к беличьей душе, но ушки зверька вновь опасливо зашевелились. Филин и Вичка не успели и глазом моргнуть, как в тот же миг белка стремительно забралась выше на три-четыре ветки, за листвой которых ее не стало видно. Видимо, таким образом, она, спасаясь от преследования, переметнулась на другую сторону ствола.

При мысли, что белка больше не появиться, Вика даже жалостливо застонала. Но тут неожиданно, словно заинтересовавшись тем, кто же это там по ней так стонет, белочка осторожно выглянула из-за ствола, чуть-чуть показав один сверкающий глазик. В это время Кирилл шустро пронесся вокруг дерева и встал так, что теперь находился на более близком расстоянии. Но белке в конце концов напрочь надоело такое бессовестное подглядывание за ее деятельностью. И она с редким проворством побежала по длинной горизонтальной ветке и, приблизившись с самому ее кончику, сделала резкий, безоглядный прыжок на ветку рядом стоящего дерева. Вика и Филин с замирающими сердцами проследили этот смелый, почти что акробатический трюк.

– А, черт! – выругался на себя Кирилл. – Такой кадр был, а я не успел.

– Может, попробовать согнать ее с того дерева? – предложила Вика.

– Не знаю, – спускаясь на землю, говорил Кирилл. – Она тогда совсем убежит.

– Если убежит, то, скорее всего, она опять окажется на этом дубе, ведь поблизости нет деревьев, на которые она так легко сможет перелететь, – все больше увлекаясь поведением этого ловкого зверька, предполагала сестра.

– Ты что, думаешь, белки только по деревьям лазят? – посмеялся Кирилл. Они вдвоем подошли к другому дереву. Филин, все это время слушая их, оставался в стороне. Вскоре, заскучав, он достал вторую, краденую у папы, сигаретку и закурил. Брат и сестра, кажется, забылись: все внимание их было сосредоточено на этом маленьком изящном существе. Белка с таким необычайным мастерством передвигалась по дереву, что оставалось только дивиться. Кажется, проворный зверек знал наизусть каждую веточку и, таким образом, мог с точностью рассчитать каждый свой маршрутик. Кирилл теперь старался не упустить ни одно ее движение. Наконец, белка решила избавить себя от настойчивых соглядатаев. И эта искусная, древесная танцовщица, вцепившись когтями за рябой ствол, заняла вертикальную позицию. Затем, в таком оригинальном положении, она выполнила несколько маленьких и частых прыжков по стволу. Благодарным зрителям, наблюдавшим этот способ передвижения, показалось, будто зверек не бежит вприпрыжку, как обычно, а как-то по-своему умело скользит. И вот последний рывок, и белка оказалась на земле. Немного поскакав, она через пару мгновений вновь заскользила, но теперь уже по стволу другого дерева.

– Какая она все-таки красавица! – радостно воскликнула Вика.

– Посмотрим, что на пленке получится, – сказал Кирилл в надежде на то, что съемка будет удачной.

– И зачем вам надо было гонять бедное животное с ветки на ветку? – как-то лениво спросил Филин. Вика и Кирилл, наконец-то, вспомнили, что они не одни.

– Тебе разве не было интересно!? – удивилась девочка, поскольку Филин казался ей влюбленным в природу не меньше, чем они.

– Какой в этом толк? – начал он рассуждать. – Ради забавы можно и домашнюю кошку по деревьям погонять. Да и то, кошку хотя бы погладить можно.

– Может, ты белок боишься? – пошутила Вика.

– Это они нас боятся, – серьезно говорил Филин. – И вообще, нет смысла тревожить их.

– А какой смысл в том, что ты куришь? – неожиданно спросил Кирилл: Филин со своей важностью начинал его мало-помалу раздражать.

– Причем тут это? Мне нравится, вот я и курю.

– И мне нравится наблюдать за животными, поэтому я их беспокою, – деловито пояснил Кирилл. Филин не смог или просто не захотел возразить. Между мальчиками возобновилось какое-то напряжение. Филин с трудом находил общий язык с приезжими. Они казались ему легкомысленными по отношению к тому, что их окружает. Но, может быть, Филин немного ревновал, ведь эту местность он уже давно считал своим домом и, как всякий ревностный хозяин, осторожничал. Словом, мальчик еще не совсем доверял своим новым друзьям.

Вика почувствовала, что пора как-то снова разговорить их заносчивого приятеля. Проведя весь оставшийся день вдалеке от родителей, они к ужину возвращались в пансионат. Кирилл шел, погруженный в свои мысли. Он был рад, что смог пополнить свою коллекцию, но это – лишь очередной фрагмент, а ему хотелось отснять целый фильм, целую историю об одном каком-нибудь животном.

– Филин… Нет, все-таки классное у тебя имя! – кокетничала она.

– Я знаю, – с наигранной гордостью сказал он и улыбнулся. – Мне кажется, Кирилл зря обошел дерево.

– Почему?

– Да, почему? – очнулся Кирилл, услышав, что о нем говорят.

Филин, немного подобрев, стал делиться собственным опытом наблюдения. Эту белку он видел не раз, вернее, он видел либо ее хвост, либо ушки, но, как бы ему не хотелось, разглядеть ее целиком, пока это не удавалось. И давеча, когда они стояли у дуба, Филин кое-что понял.

– Белка двигалась так быстро, – объяснял он, – что нам показалось, будто она спряталась. Когда ты, Кирилл, обходил дерево, она стала бегать по стволу вправо и влево, поэтому ее какое-то время не было видно.

– Похоже, что так, – согласился Кирилл.

– Здорово! Я не знала, что белки тоже хитрые! – отметила Вика. – Послушай, Филин, твой дедушка тебе не рассказывал о лисице?

– А вам?! – оживленно поинтересовался он. – Я у него тысячу раз просил показать мне ее нору, но он упрямится, якобы, чем меньше людей будет нарушать ее покой, тем лучше.

Вика опять нахмурилась – образ вредного и, к тому же, жадного старика ее просто-напросто раздражал.

– Странно, – негодовала она. – Разве нельзя хотя бы внуку рассказать?

– Нет, если дедушка что-либо надумает, то не отступиться… Но я сегодня еще разок его попрошу.

Тут Филин, заметив Исидора Афанасьевича, попрощался с друзьями до завтра.

– Только не говори ему, что мы тебя про лису расспрашивали, – напоследок сказала Вика. – Иначе он ни за что не проболтается.

ГЛАВА 3

ПО СЛЕДАМ – К ТАЙНЕ

Утром следующего дня Исидор Афанасьевич, совершая свою традиционную прогулку, решил проведать лисью нору, которую он так тщательно от всех скрывал. Он проворно поднялся на небольшую скалистую возвышенность. Отдышавшись, Исидор Афанасьевич прищуренным взглядом посмотрел вокруг. Никого рядом не было. Дедушка, довольный тем, что он один, нагнувшись, мелкими и осторожными шажками прошел под отвесной скалой, в конце которой начиналось ущелье. Чтобы подобраться к лисьей норе, нужно было спуститься в это ущелье. Старик, будь он помоложе, спустился бы, но склон был слишком крут для него. Поэтому Исидор Афанасьевич наблюдал за логовом сверху. Там, внизу, на плоском, широком камне под сенью пушистого кустарника лежала яркая и пушистая лисица. Она, положив голову на лапы, кажется, дремала. Рядом с ней, прыгая на еще слабеньких лапках, резвились три ее детеныша, которым было около месяца. Исидор Афанасьевич сделал шаг, из-за которого остроконечный камешек под его ногами покатился и сорвался вниз. Лисица, услышав посторонний звук, резко вскочила и посмотрела вверх. Старик понял, что его присутствие обнаружено и поэтому решил идти обратно. Впрочем, на большее он не рассчитывал. Ему было достаточно проверить, не изменилось ли местонахождение лисьего семейства.

Филин приехал к одиннадцати. Он и на этот раз не застал деда. Но теперь ему было куда идти. Брат с сестрой, увидев его, обрадовались. Ведь то, что Филин снова с ними, означало новый поворот событий. Они теперь заодно, и никакой Исидор Афанасьевич не запретит им искать лисицу.

– Филин, можно попросить тебя об одном одолжении, – вдруг чихнув, сказала Вика. – Не кури, пожалуйста. У меня аллергия от табачного запаха. Ап-чхи!

– Что-то вчера это было не заметно, – лукавил он. Кирилл втихомолку посмеялся, поскольку понял, что сестра придумала это нарочно.

– Конечно, ведь аллергия не сразу проявляется… ап-чхи!

– И что же мне теперь из-за твоей аллергии бросить курить? – иронично улыбаясь, спросил он. Кирилл уже стал предчувствовать, что его сестренка вот-вот обидится и попытается как-нибудь задеть самолюбие Филина.

– Да! – резко ответила Вика. – Выбирай либо мою компанию, либо компанию воняющей сигареты! Ап-чхи!

Брат с каким-то напряженным любопытством следил за игрой сестры. Он впервые увидел, как хорошо Вика умеет притворяться, если ей что-то не нравиться. Филин, не зная верить ей или нет, немного помолчал. Потом он вынул из кармана слегка помятую сигарету, посмотрел на нее и сказал:

– У моей мамы тоже есть такая аллергия.

С этих пор Филин дал себе зарок более не курить, по крайней мере, в присутствии аллергиков.

Внук таинственного Исидора Афанасьевича поведал вскоре о своем разговоре с дедом. Итак, детям стал известен приблизительный «адрес» лисицы. Но как добраться по этому «адресу» еще предстояло выяснить.

– Филин, ты ведь знаешь эти места, так? – на всякий случай спросил Кирилл.

– Не совсем, – смутившись, ответил парень. – Но, если дедушка говорил о той опасной тропинке, которую я знаю, тогда мы у цели.

При слове «опасный» в памяти Вики сработало внушение Екатерины Николаевны, и перед тем, как отправиться в путь, она забежала в комнату, чтобы захватить с собой рюкзачок. «Все-таки, – подумала Вика, – в опасную дорогу нелишне взять с собой йод и бинт».

– А чем та тропинка так опасна? – поинтересовалась девочка, когда они все уверенней «покоряли» Кастель – гору, у подножия которой находился их пансионат.

– Она, насколько я помню, очень узкая и тесная потому, как над ней еще нависает скала, – говорил Филин, все больше веря, что его дедушка упомянул именно эту дорожку. Они шли больше тридцати минут и слегка подустали. Вика предложила немного отдохнуть. Хотя это был только предлог, ибо, на самом деле, девочка заметила очень красивое дерево, на которое нельзя было смотреть с равнодушием. Это была высокая пицундская сосна. Она одиноко росла у самого обрыва, за которым взору открывалось безмерное, изумрудное море. Кирилл тем временем запечатлевал на видеопленку самые красивые уголки. Он снимал маленькие, ласково поющие горные ручьи, не оставались без внимания и растения, ослепляющие своей яркой зеленью. Кирилл уже в своем воображении показывал будущим зрителям начальные титры. Увидев сестру, так похожую в этот миг на фею, он вдруг понял, что она обязательно должна быть героиней его фильма.

– Вика! – окликнул он. – Представь, что ты лесная фея. Говори что-нибудь.

– Стихами? – рассмеялась она. – Ведь феи говорят стихами. Эй, Федерико Фелини! Подскажи, как мне говорить.

Филин тут же изобразил из себя гениального, и оттого, как ему представлялось, нервного режиссера. Кирилл, соответственно, сделался в эту минуту оператором.

– Давай, стихами, – посоветовал Филин. – Итак, дубль первый!

Вика встала на цыпочки; танцуя и кружась, она начала на ходу придумывать стихи:

– Так, так, – поддакивал Филин. – Кирилл, что ты, как медведь неуклюжий?! Эх, жаль я фотоаппарат не взял!

Обнимая душистый ствол пицундской сосны и, словно приглашая ее на танец, Вика продолжала свои стихи:

Но вдруг запас стихов иссяк. Вика внезапно остановилась и раздосадовано посмотрела как бы сквозь мальчиков. Однако, на самом деле, она так смотрела, потому что увидела Исидора Афанасьевича.

– Кто бы мог подумать! – всплеснула Вика руками. Мальчики обернулись. По той дорожке, где они несколько минут назад поднимались к своей заветной цели, действительно, шел дед Филина.

– Скорей же! Давайте спрячемся! – резко предложила Вика.

– Поздно, он нас заметил, – хмуро ответил Филин. – Вон, он уже зовет меня.

– Мы тебя не бросим, – не без доли героизма сказал Кирилл. В самом деле, для того, чтобы объясниться с Исидором Афанасьевичем, понадобиться либо сказать правду, либо состряпать какую-нибудь выдумку. Старик казался настолько проницательным, что у всех троих иногда мурашки по телу пробегали. Они подошли к нему с твердым решением не поддаваться никаким упрекам и угрозам.

– А чего это вы тут делаете? – с издевкой поинтересовался Исидор Афанасьевич, когда ребята подошли к нему.

– Кино, – просто сказал Филин.

– Вам здесь опасно находиться, – стал ворчать он. – И куда только родители смотрят?

– Дедушка, мы сюда случайно забрели, – стараясь его задобрить, ласково пролепетала Вика. – А вы куда идете?