– Я надеюсь пройти ее испытание, – не слишком уверенно проговорил дважды посвященный волхв. – Правда, мне еще надо достать какое-то материальное подтверждение моего пребывания на Звездной тропе…

– Хм… – В этом междометии можно было почувствовать задумчивую иронию. – Материальное подтверждение твоего пребывания на Звездной тропе?.. Право, не знаю, что материальное можно найти на Звездной тропе?.. – Голос Вершителя на секунду замолк, а затем Марк вдруг проговорил с некоторой усмешкой: – Хотя, возможно, я смогу тебе помочь. Если ты вернешься в Мир, у тебя будет доказательство того, что ты побывал за гранью Бытия. Они должны будут вспомнить эту… Вещь!..

Ратмир не совсем понял, что имел в виду Вершитель, но переспрашивать не стал. Вместо этого он пробормотал:

– Я благодарю тебя за помощь, Вершитель Марк…

– Не надо его благодарить, – неожиданно раздался уже слышанный Ратмиром женский голос. – Он и должен был тебе помочь!

Затем последовала секундная пауза, и голос продолжил:

– Дважды посвященный Миру Ратмир, из стаи восточных волков, ты прошел мое испытание, ты смог доказать, что твои помыслы направлены на благо Мира, в котором ты обитаешь, а значит, ты достоин высшего посвящения. Однако задача, которую ты сам на себя возложил, усложнилась… Смотри!

В следующее мгновение охватившее Ратмира звездное небо исчезло, ему показалось, что он в облике ивача парит высоко над утренней землей, а под ним, по рассветной степи мчится бешеным аллюром вороной конь, неся на своей спине маленького, хрупкого всадника. Сначала Ратмир решил, что это скачет какая-то женщина, но высота его полета вдруг рывком уменьшилась, всадник приблизился, и волхв понял, что по степи скачет… мальчишка… нет, скорее юноша лет пятнадцати. Теперь он наблюдал эту скачку чуть ли не от самой земли, он видел и добротную одежду мальчишки, и меч у него на боку, и то, что никаких припасов у него с собой нет… Скоро этот странный всадник достиг опушки небольшой рощи и скрылся под кронами деревьев, а степь снова начала удаляться от Ратмира, как будто он поднимался вверх, к свежему безоблачному утреннему небу. Оказавшись на невозможной высоте, Ратмир окинул взглядом открывшееся перед ним пространство и далеко на северо-востоке увидел большой город. Серые стены замка вставали на высоком обрывистом берегу реки, а под ними раскинулось море домов, домиков, домишек, сараев… Что-то знакомое почудилось Ратмиру в этом нагромождении жилищ, обступивших высокие стены замка, но он не мог сразу вспомнить, что это за город.

Всего пару минут разворачивалось перед его внутренним взором это видение, а затем все исчезло, он опять оказался посреди темного пространства, расцвеченного мириадами разноцветных звезд. B то же мгновение снова зазвучал женский голос:

– А теперь, Ратмир, волк из стаи восточных волков, трижды посвященный Миру, возвращайся в свой мир! Я не буду тебя удерживать, но вернуться ты должен сам!.. Если сможешь.

Голос смолк, а Ратмира охватила паника – возвращаться в Мир! А каким образом он сможет это сделать?! Он ушел в небытие, выпив слезу Матери… выпив яд! Каким же образом можно изгнать из своего тела этот яд?! И возможно ли вообще восстановить свое отравленное тело?!

Впрочем, эта растерянность длилась всего несколько секунд, многолетняя психологическая тренировка и здесь помогла успокоиться и привести мысли в порядок. Ратмир в деталях представил свое тело, лежащее на полированном камне в обители Матери всего сущего. Он словно бы снова увидел его из-под купола пещеры, беспомощным, обездвиженным, лишенным жизненной энергии!.. Но одновременно с этим он вспомнил и то, как в степи, накрытый темной летней ночью, он впитывал всем этим, сейчас мертвым, телом бесконечную энергию живой Земли, как каждая мышца, каждая жилка его тела омывалась этой энергией, наполнялась ею, очищаясь от яда физического напряжения и напряжения страстей.

Ратмир настолько сосредоточился на этих мыслях, что не сразу заметил, как окружавшие его звезды начали тускнеть, истаивать, исчезать. Только когда на него навалилась сплошная чернота небытия, он вздрогнул и… открыл глаза.

Желтый свет светильников, освещавших обитель Матери всего сущего, потускнел так, что каменное лицо, смотревшее на него из-под самого купола, превратилось в плохо обработанный валун. А может быть, это было следствием того, что он никак не мог сфокусировать взгляд, и перед его глазами все расплывалось? Он снова опустил веки и тут же услышал обычную человеческую речь:

– Он, кажется, очнулся…

Голос говорившего был тих и наполнен внутренним напряжением.

– Еще рано… – ответил ему другой голос, более спокойный и уверенный. – Противоядие еще не набрало полную силу.

– Надеюсь, мы не опоздали… – произнес первый голос. – Во всяком случае, я думаю, его уже можно переносить в университет…

Ратмир снова открыл глаза.

Теперь он видел гораздо лучше, во всяком случае, черты каменного лица под куполом зала снова можно было разобрать. Волхв медленно повел глазами из стороны в сторону – обитель Матери всего сущего была пуста, но и голоса, только что им слышанные, явно не были галлюцинацией.

«Трижды посвященные… – мелькнула в голове Ратмира странно-посторонняя догадка. – Видимо, за мной следят и… собираются вернуть меня в университет… Они сами об этом сказали».

Ратмир снова прикрыл глаза и вдруг почувствовал облегчение – он понял, что ему удалось выйти из небытия, вернуться в свое тело и… яда в этом теле не было. Но в то же мгновение он вдруг понял, что означало видение, показанное ему Матерью всего сущего, – город, который он видел, находясь по ту сторону Бытия, был Край, столица его брата Всеслава, вожака стаи восточных волков… А скачущий в степи мальчишка – Вотша! Вотша сбежал от Всеслава!!!

Ратмир попытался было приподняться, но вдруг почувствовал на своей груди сухую прохладную ладонь и услышал знакомый голос своего наставника:

– Лежи, волк, ты еще не можешь вставать… Лежи!..

Он снова открыл глаза – около него по-прежнему никого не было.

Однако и прикосновение, и услышанная фраза как-то сразу успокоили его – он понял, что прошел третье посвящение, что стал членом Совета посвященных, и теперь его задача… Он вздрогнул… Его главная задача – вернуть Вотшу в стаю, тогда…

И тут Ратмир вдруг почувствовал, что в его зажатой левой ладони что-то есть, что-то некрупное, но твердое и тяжелое. Ратмир с трудом поднял руку и взглянул на разжатую ладонь. В глаза ему ударил острый блеск крупного зеленого камня, оправленного в тусклый золотой обруч тяжелого перстня, охватывавшего его безымянный палец. Это было странно – когда он принимал отвар болотного веха, никакого перстня на его руке не было! Но как следует удивиться и обдумать случившееся у него просто не было сил. Он уронил на постель снова сжавшуюся в кулак руку, и глубокий, спокойный сон накрыл его темным, бессознательным одеялом.

Пробуждение Ратмира было самым обычным. Он ощутил свое тело, лежащее уже не на каменном ложе в обители Матери всего сущего, а в обычной постели, на спине, с раскинутыми руками. Прислушавшись к собственным ощущениям, он понял, что физически его тело в полном порядке. Затем волхв, не открывая глаз, попробовал вспомнить, что произошло с ним в покоях Матери всего сущего, однако подробности его путешествия по Звездной тропе ускользали, размывались… Единственное, что он помнил совершенно отчетливо, было окончание беседы с Вершителем Марком и… молодой изверг, скачущий на вороной лошади через утреннюю степь!

Едва эта яркая картина всплыла из глубины памяти, как его веки открылись, а сам он рывком сел на постели.

«Вотша сбежал из замка Всеслава! – резанула его сознание тревожная память. – Надо немедленно начать поиски извержонка, пока его не прибрал к рукам кто-то другой!»

И тут же другая, холодная, словно бы чужая, отстраненная мысль остановила его порыв:

«Немедленно не получится! Во-первых, надо уточнить, когда именно Вотша ускакал из замка!.. Во-вторых, Всеслав и сам, конечно, уже организовал поиски мальчишки, поэтому надо узнать, что эти поиски дали?! В-третьих… Впрочем, и первых двух условий достаточно, чтобы не пороть горячку».

Ратмир тряхнул головой, словно отгоняя свою тревогу, и огляделся. Его постель стояла в небольшой комнате, имевшей одно-единственное окно, в котором виднелось бледно-голубое небо. Встав с постели, волхв шагнул к окну и выглянул наружу.

На мгновение ему показалось, что это окно выходит прямо в необъятное, бескрайнее небо. Бледно-голубое сияние простиралось во все стороны, на сколько хватало взгляда, и только где-то невероятно далеко, в легкой белесой дымке, смыкалось с темной границей земли. В следующее мгновение Ратмир опустил взгляд и увидел внизу зелень университетского сада, четкую полоску каменной ограды, отделявшей университет от городских построек, и крыши… крыши… крыши… До самой городской стены, толстой змеей опоясывавшей город. Несколько секунд волхв внимательно разглядывал этот необычный вид, а затем, несмотря на всю его психологическую тренированность, в груди у него похолодело!..

«Башня Покоя!!!»

Эта догадка бросила Ратмира в дрожь – никто, никогда не говорил вслух о башне Покоя, никто, никогда даже не смотрел на нее, хотя она, самая высокая из университетских башен, возвышалась над комплексом университета грозным напоминанием о бренности всего сущего! Ратмир и сам не мог вспомнить, от кого он узнал о зловещей славе этой башни. С первых дней своего пребывания в университете он знал, что в эту башню заключаются только дважды посвященные Миру. Кто и за что их туда помещал, никто не ведал, но то, что никто из заключенных не выходил из этой башни даже после смерти, было известно всем. И вот теперь он сам попал в эту башню, попал после того, как прошел третье посвящение, побывал по ту сторону Бытия, беседовал с Матерью всего сущего… Или все это ему лишь привиделось?! А может быть, после того как он выпил настой болотного веха, его переправили в башню Покоя, чтобы?..

«Что – чтобы?! – остановил сам себя Ратмир. – Я не сделал ничего такого, за что меня можно было бы заключить в башню Покоя… Я даже не знаю, что именно нужно для этого сделать!»

Он медленно отвернулся от окна и оглядел комнату… Только теперь он заметил, что в этой комнате не было… входной двери! Четыре глухие, выкрашенные в бледно-голубой цвет, стены были пугающе пусты и безлики, кровать, с которой он только что поднялся, располагалась посреди комнаты, а у противоположной стены притулился небольшой столик с простым прямым стулом. И только окно, около которого он стоял, делало эту комнату похожей на жилье, отличающееся от каземата в княжьем замке стольного города Края! Ратмир протянул руку и положил ладонь на поверхность оконного откоса, а затем, скользя ладонью по стене, медленно двинулся в обход комнаты.

Волхв трижды обошел комнату по периметру и ни разу не почувствовал хотя бы малейшего намека на щель, каверну или скрытый механизм в теле стены – все четыре стены были монолитны! Уронив руку, он секунду постоял неподвижно, а затем, подволакивая ноги, словно от невыносимой усталости, вернулся к кровати и присел на ее край. Думать не хотелось, внутри все застыло, Ратмир уставился пустым взглядом в пол и замер в полной неподвижности.

Он не заметил, как долго просидел в этой бездумной, бессмысленной неподвижности. Казалось, само Время замерло вместе с ним… И тут сквозь его отрешенность пробился негромкий, хорошо знакомый голос его наставника:

– Как ты себя чувствуешь, волк?..

Секунду Ратмир продолжал сидеть неподвижно, сдерживая взрыв негодования, а затем, подняв голову, холодно проговорил:

– Прежде чем я отвечу на твой вопрос… волк… ты мне скажешь, кто и зачем поместил меня в башню Покоя?!

Послышался слабый смешок, после чего трижды посвященный Остин довольно проговорил:

– Ну что ж, судя по твоим словам, ты находишься в нормальном состоянии. – И, вновь став серьезным, продолжил: – Что касается твоего вопроса… В башню Покоя тебя поместили потому, почему туда помещают любого прошедшего последнее испытание. Посуди сам – ты побывал по ту сторону Бытия, а далеко не каждый разум выдерживает такое испытание без некоторых… к-хм… изменений. Пока Совет посвященных не убедится, что последнее испытание не… повлияло на твою психику…

– И что мне нужно сделать, чтобы Совет убедился в том, что моя психика в порядке?!

Вопрос Ратмира прозвучал излишне резко, но Остин этому не удивился. Он продолжил разговор все в том же серьезном, но доброжелательном тоне:

– Тебе, волк, ничего не надо делать. Если твой разум в порядке, а я в этом уверен, ты скоро сможешь вернуться в свою Звездную башню или выбрать себе другие апартаменты по вкусу.

– Скоро?.. – уже спокойнее переспросил Ратмир. – И как скоро?

– Обычный срок карантина прошедших третье посвящение длится семь дней. Этого времени вполне достаточно, чтобы дефекты психики, если они возникли, могли проявиться. После этого трижды посвященный занимает свое место в Совете посвященных.

– Но тогда получается, – удивленно проговорил Ратмир, – что из башни Покоя… выходят!..

– Конечно, – усмехнулся в ответ Остин.

– А как же?.. – Ратмир не договорил, но Остин понял его невысказанный вопрос.

– Ты имеешь в виду дурную славу башни?.. Эта слава создана специально, чтобы никому из любопытствующих юнцов не пришло в голову беспокоить обитателей башни. Всем поступившим в университет делается… к-хм… необходимое внушение. Ты ведь и сам не можешь вспомнить, кто именно поделился с тобой слухами об этой башне?!

– Понял… – медленно протянул Ратмир и тут же задал новый вопрос: – Так, значит, в башне, кроме меня, есть еще… насельцы?

– Есть, – подтвердил Остин. – И вот они уже до самой смерти не покинут ее.

– Понял… – повторил Ратмир. – И много их?

– Сейчас всего трое, – словно бы нехотя ответил Остин. – И все трое уже достаточно стары.

Последовала короткая пауза, а затем Остин продолжил совсем другим тоном:

– Но тебе думать о соседях будет некогда. В спинке твоей кровати имеется шкафчик, внутри ты найдешь копии Пророчеств трех первых Вершителей. Поскольку ты уже практически член Совета посвященных, тебе надо ознакомиться с ними, и… я уверен, они заставят тебя кое о чем задуматься, кое на что взглянуть иначе. Кроме того, ты должен очень хорошо вспомнить все, что привиделось, когда ты был по ту сторону Бытия, ведь тебе надо представить доказательства того, что ты там был!..

– Но мне сказали, что эти доказательства должны быть материальными, – удивленно произнес Ратмир. – Какое же значение могут иметь мои воспоминания?..

– Воспоминания тоже могут быть материальными, – усмехнулся в ответ Остин. – Особенно если они содержат ценную информацию. Только постарайся не припоминать ничего слишком уж… необычного – помни, Совет должен поверить, что ты эту информацию… или другие материальные доказательства… – в голосе Остина просквозила смешинка, – получил по ту сторону Бытия.

– У меня есть вполне материальное доказательство того, что я действительно был там, куда меня посылали, – пожал плечами Ратмир, однако его собеседник, похоже, не видел этого жеста, во всяком случае, его не слишком заинтересовало утверждение бывшего подопечного.

– Прекрасно. – В голосе Остина чувствовалось облегчение. – Значит, у нас одной заботой меньше! Не скучай… хотя, мне кажется, скучать тебе не дадут пророчества!

Ратмир, чувствуя, что разговор подходит к концу, быстро проговорил:

– Наставник, можно мне высказать просьбу?..

– Не надо называть меня наставником, волк, – с неожиданной грустинкой ответил Остин. – Ты теперь сам будешь для кого-то наставником. А насчет просьбы, говори, я буду рад выполнить ее.

– Уважаемый Остин, – после секундной паузы произнес Ратмир, – не сможешь ли ты сообщить моему брату, князю Всеславу, о том, что я прошу его приехать в университет, мне нужно срочно его видеть.

– Конечно, – тут же согласился трижды посвященный, – я сегодня же пошлю в Край гонца с твоей просьбой. Думаю, князь Всеслав не посмеет отказать члену Совета посвященных.

Ратмиру послышался короткий смешок, и разговор прервался.

Несколько секунд волхв продолжал сидеть на постели, слушая тишину, а затем встал и снова подошел к окну. Теперь этот вид с огромной высоты вдруг наполнился для него совсем другим смыслом, словно невидимые крылья развернулись за его спиной и он парил над Миром. Конечно, ощущение полета давно было знакомо ему, он не раз оборачивался ивачем и забирался высоко в небо, но на этот раз чувства, теснившиеся в его груди, были совершенно иными. Он вдруг почуял себя властелином этого Мира, его хозяином, его… Вершителем?.. И, поймав себя на этой мысли, Ратмир не испугался, что ее подслушает кто-то другой, он улыбнулся ей, как другу, вовремя пришедшему с помощью.

Улыбнувшись, Ратмир еще раз окинул взглядом открывающееся перед ним пространство, вздохнул и повернулся к кровати.

«Так где там у нас шкафчик с пророчествами?..»

Он сделал шаг в сторону задней спинки кровати и остановился, его приподнятое настроение вдруг исчезло, сметенное этим странным словом «пророчество».

Ратмир и сам обладал способностью предвидеть будущее, но он прекрасно понимал, что его дар предвидения слишком слаб, чтобы пытаться заглянуть в грядущее целого Мира. Он мог попробовать определить судьбу конкретного человека, но и в этом случае, как правило, ему открывалась только некая альтернатива и иногда условия ее реализации. Так было с тем же Вотшей. Ратмир до сих пор не мог ответить, почему он решил заглянуть в будущее этого маленького, никчемного извержонка, этой пылинки на пространстве Мира, но его внутреннее чутье не обмануло – извержонок оказался личностью, способной повлиять на Мир! А теперь Ратмиру предстояло узнать содержание пророчеств, касающихся судьбы целого Мира.

Он тряхнул головой, преодолевая охватившую его неуверенность, и шагнул к спинке кровати. На ее задней стенке действительно находилась дверца небольшого шкафчика. Ручки на этой дверце не было, но Ратмир знал, каким образом она открывается. Нажав на край дверцы, Ратмир повернул ее и обнаружил внутри открывшегося углубления небольшой тубус, обтянутый черной кожей. Раскрыв тубус, волхв достал из него шесть туго свернутых листков пергамента кремового цвета, тесно заполненных аккуратно выведенными коричневой тушью строками. Расправив листки, Ратмир взял первый из них и погрузился в чтение. Это были странные стихи, их ритм, странно чередующееся согласие строк были непривычны. Но чем больше Ратмир вчитывался в них, тем больше они его притягивали, завораживали и, наконец…

Время для него кончилось!!!

Эту ночь Ратмир провел без сна, в его голове колокольным набатом звучали строки Первого пророчества. Он несколько раз прочитал все, что нашел в спинке кровати, и быстро понял, что Второе и Третье пророчества просто повторяют Первое, но при этом более запутанны, неясны, позволяют трактовать себя слишком широко. А вот Первое!..

Конечно, и в нем было много неясного и противоречивого, однако оно рождало в сознании точные, емкие образы Будущего… частично уже исполнившегося. Но самое главное заключалось в том, что Будущее, предсказанное Пророчеством, было… альтернативным! Любое из предсказаний Первого пророчества могло исполниться или… не исполниться – все зависело от выбора человечества. Это было и странно и… закономерно! Даже грядущий приход Разрушителя – существа, способного полностью уничтожить этот Мир, было предопределено путем развития цивилизации… Тем путем, на который, к сожалению, она давно уже встала! Но даже тогда, когда Разрушитель придет в Мир, у человечества оставалась возможность его остановить… если только большинство людей вовремя осознает опасность, угрожающую Миру, если только среди людей найдется кто-то, кто возьмет на себя задачу организации отпора, и если этот отпор будет правильно и достаточно жестко организован.

Единственное, что оставалось неясным трижды посвященному волхву, – когда Первое пророчество было составлено, действительно ли то, что он прочитал, является пророчеством или его автор просто пересказывал уже случившееся в Мире?

Летняя ночь пролетела быстро, а когда в окне комнаты пропали звезды и ночное небо высветлилось приближающимся рассветом, Ратмир вдруг уловил чужую неуверенную мысль:

«Тут кто-то… есть?.. Тут кто-то… есть!»

Последовало молчание, а когда Ратмир уже собрался отозваться, эта мысль снова проклюнулась, на этот раз уже более уверенно:

«Не прячься, я тебя чувствую. Ты в палате номер шесть, ты… новичок».

«Я не прячусь, – стараясь быть спокойным, отозвался Ратмир, – я действительно новичок».

Он уже понял, что к нему пробилась мысль одного из трех несчастных, обреченных провести остаток жизни в башне Покоя.

«Новичок, а прячешься! – В мысли незнакомца просквозило ликование. – Новичок должен быть общительным, должен искать кого-то, кто бы его утешил, ободрил!»

«Но меня не нужно утешать и ободрять», – все с тем же спокойствием ответил Ратмир.

«Нужно, нужно!.. – не согласился незнакомец. – Если тебя не утешить и не ободрить, ты скоро совсем свихнешься! Тебе ведь уже сказали, что твоя психика не в порядке, что твой разум поврежден?!»

«Нет, мне сказали…»

Но незнакомец быстро перебил Ратмира:

«Еще скажут, обязательно скажут! Мне тоже не сразу сказали, а потом… после… потом…»

Мысль вдруг стала вялой, растерянной, но Ратмира уже заинтересовал его странный «собеседник», он понял, что ему просто необходимо уяснить, каково это, пройти третье посвящение, достигнуть, казалось бы, вершины и неожиданно узнать, что вместо вожделенной вершины ты оказался в пропасти! Вот только его собеседник, похоже, слишком быстро потерял интерес к завязавшемуся «разговору».

«Значит, ты можешь меня утешить и ободрить?» – быстро спросил он, уже не рассчитывая на ответ, но ответ пришел, хотя и был все таким же вялым.

«Ободрить могу… Утешить – нет…»

«Почему же ты не можешь меня утешить?» – удивился Ратмир.

«Как же можно тебя утешить, если тебе еще не сказали, что ты свихнулся?! – Собеседник Ратмира мысленно хмыкнул и закончил свою мысль: – Вот когда тебе скажут, что ты уже не член Совета посвященных… потому что ты недостаточно посвящен… вот тогда и придет время утешать!»

«И как же тогда ты собираешься меня ободрить?..» – Ратмир мысленно улыбнулся.

«Ободрить можно разными способами. – Мысль незнакомца наполнилась важностью и многозначительностью. – Все зависит от степени угнетенности ободряемого и от его ментальных особенностей. Так что способ ободрения ты можешь предложить сам!»

«В таком случае расскажи мне, что с тобой случилось… – после секундной паузы неожиданно попросил Ратмир и прибавил, словно бы в оправдание: – Возможно, меня это ободрит?»

Его собеседник мысленно хихикнул, а затем уже гораздо более заинтересованным тоном ответил:

«А ты хитер!.. Но ты и прав – то, что случилось с другими, многих ободряет… на противопоставлении!..»

Последовало молчание, но Ратмир чувствовал, что его собеседник остается на мысленной связи. Наконец, по прошествии минуты, он снова «заговорил»:

«Хорошо, я тебе расскажу свою историю, а если ты мне понравишься, может быть, и кое-что подскажу. Итак, я дважды посвященный Хор из стаи восточных полозов…»

«Но ведь такой стаи нет?!» – изумленно подумал Ратмир, однако эта его мысль была закрыта им от общения, а потому его собеседник ничего «не услышал» и спокойно продолжил рассказ:

«У меня был очень хороший наставник – трижды посвященный Кануг из стаи южных лис, так что, пройдя второе посвящение и имея такую поддержку, я, конечно же, решил готовиться к третьему посвящению…»

И снова рассказ незнакомца вызвал у Ратмира удивление.

«Кануг был его наставником?! Но Вершитель никогда не берет учеников… Или это было во времена Вершителя Марка?! А может быть, еще раньше?!»

Хор между тем продолжал:

«Правда, мой наставник меня предупреждал, что последнее испытание может стать для меня… непереносимым, однако я, наблюдая за некоторыми из членов Совета, сделал вывод, что они ни в чем меня не превосходят! Когда Совет открыл вакансию, я выставил свою кандидатуру».

Мысль прервалась резко, так, словно ее носитель внезапно потерял сознание. Ратмир подождал с минуту, а затем осторожно поинтересовался:

«И что же случилось?..»

«Я разговаривал с Матерью всего сущего!» – торжественно отозвался Хор и снова «замолчал», словно ожидая, что Ратмир изумится, однако тот с легкой насмешкой ответил:

«Я тоже разговаривал с Матерью всего сущего!.. И не только с ней!»

«А с кем же еще можно говорить за гранью Бытия?!» – с неожиданным высокомерием поинтересовался Хор.

«Не знаю, наверное, со многими… – спокойно откликнулся Ратмир и добавил: – Я, например, разговаривал с Вершителем Марком».

«С кем?!» – изумился Хор.

«С Вершителем Марком», – повторил Ратмир.

«Так это значит, что он…» – осторожно, словно ступая по тонкому, подтаявшему льду, подумал Хор, и Ратмир буквально физически почувствовал, как напряглась их мысленная связь. И вдруг, словно бросаясь в полынью, его собеседник с каким-то безумным восторгом воскликнул:

«Значит, этот мерзавец сдох!!! Вершитель Марк сдох и ушел на ту сторону Бытия!!!»

«Мне кажется, полоз, ты недостойно говоришь о Вершителе Марке! – резко оборвал его восторг Ратмир, причем родовое стайное имя Хора он назвал оскорбительно, с нескрываемым презрением, предоставляя своему собеседнику право на вызов. Однако тот словно бы и не обратил внимания на это оскорбление.

«Это он, это Вершитель Марк отказал мне в доверии, когда я рассказал, о чем говорила со мной Мать всего сущего!!! Это он, мерзкий старикашка, настоял на том, чтобы Совет посвященных отказал мне в доверии, а затем и вовсе объявил меня сумасшедшим и заточил в этой башне!!! Ты меня поймешь, новичок, ты меня хорошо поймешь, когда просидишь в своей палате сто сорок шесть лет, глядя из окна на недоступный тебе Мир, если, конечно, до тех пор и в самом деле не сойдешь с ума!!! Но я-то не сошел!!! Нет, я очень хорошо помню, что они со мной сделали!!!»

Возможно, Хор мог бы еще долго изливать свою ненависть к Вершителю Марку и радоваться его смерти, но Ратмир перебил его:

«Выходит, что наш разговор не только ободрил меня, но и… утешил тебя?! – И тут же, не скрывая насмешки, поинтересовался: – Интересно, что такого рассказала тебе Мать всего сущего, если Вершитель Марк не поверил в реальность вашего разговора?!»

«Что рассказала?! – запальчиво переспросил Хор, и вдруг весь его запал пропал. Последовало молчание, а затем уже совсем другим, осторожным, даже подозрительным тоном он переспросил: – А зачем тебе это надо знать?..»

Несколько секунд Ратмир молчал, словно не зная, что ответить, после чего доверительным тоном подумал:

«Понимаешь, уважаемый Хор, я ведь с Матерью всего сущего почти и не говорил. Со мной беседовал Вершитель Марк, а Мать всего сущего… Она обещала испытать меня, но даже и этого испытания не было. После беседы с Вершителем она вдруг заявила, что я прошел испытание, и оставила меня…»

«То есть как это оставила?! – неожиданно удивился Хор. – А как же ты выбрался с той стороны Бытия?! Без помощи Матери всего сущего это сделать нельзя!»

«Как видишь – можно… – возразил Ратмир. – Во всяком случае, мне это удалось».

«Никому не говори об этом!.. – воскликнул Хор, и вдруг его мысль сделалась прерывистой, невнятной. – Тебе не поверят… не поверят, как не поверили мне… Тебя оставят здесь на двести лет, а потом, когда ты станешь стариком, отвезут на север к моржам и заморозят… И ты еще двести лет будешь лежать во льду, не дыша, не говоря, не слыша… И твой разум уснет в бесконечном холоде, а сердце замрет на полубиении и…»

Хор замолчал, и несколько долгих минут Ратмиру казалось, что их «разговор» оборвался навсегда, однако неожиданно до него донеслась тихая и удивительно спокойная мысль восточного полоза:

«Мать всего сущего сказала мне, что я не пройду третьего посвящения и буду заключен в башню Покоя. А через двести десять лет меня освободит из этой башни… Разрушитель…»

Ратмир на мгновение оцепенел – если поверить словам этого безумца, то получалось, что сама Мать всего сущего предсказала приход Разрушителя в Мир через… Сколько там осталось до «освобождения» Хора – шестьдесят четыре года! Это если Разрушитель сразу же займется башней Покоя, что вряд ли! А значит, он может появиться значительно раньше!

И тут до его разума дошла следующая мысль Хора:

«Правда, она после этих слов рассмеялась и добавила: „Но это в том случае, если Разрушителя не остановят… Тогда тебе придется провести в башне Покоя всю свою жизнь“.

«То есть его можно остановить!!!» – вспыхнуло в голове Ратмира, но он приглушил охватившую его радость – многое оставалось неясным, а главное, было непонятно, насколько можно доверять информации узника башни – не выдумал ли он все, чем поделился с новичком.

Выждав несколько секунд и убедившись, что Хор не намерен продолжать свой рассказ, Ратмир осторожно спросил:

«А Мать всего сущего не сообщила тебе, кто и каким образом может остановить Разрушителя?..»

«Нет… – немедленно отозвался Хор. – После этого она вновь рассмеялась… весело рассмеялась… и отправила меня обратно».