Выше этой гряды начинается ровная, напоминающая ухоженное поле или подстриженный газон желто-зеленая поверхность тундры. Там нет ни единого камня, ни одного валуна. Зато ниже к морю начинается хаос черных камней, среди которого в глаза бросаются такие же каменные кучи, как те, что встроены в тело каменной гряды. Еще одна такая гряда-стена отходит перпендикулярно от первой и тянется к берегу, разделяя каменный хаос на две равные части.

Все это удивительно напоминает сооружения «мыса лабиринтов» на южном берегу острова Анзер в Соловецком архипелаге. И не только их. Такие же каменные кучи лежат в кольце из лабиринтов на Большом Заяцком острове, образуя древний могильник, сходный с тем, что был мною найден между Кузоменью и Кашкаранцами, на противоположном от нас конце Лукоморья, на Великих Юриках…»[19]

Это образное, эмоциональное описание на деле исключительно точно. У настоящего ученого даже то, что граничит с личным мистическим опытом, приобретает характер научного свидетельства, в котором выделено главное. Обстоятельства тогда не позволили А.Л. Никитину заняться исследованиями открытого святилища: не было времени даже для составления его схематического плана. Тем не менее, несколько абзацев текста вместили и важнейшие типологические признаки мегалитического сооружения, и упоминание его аналогов, и описание окружающего ландшафта, совершенно необходимое в данном случае – для осмысления этого памятника, да и просто для того, чтобы вновь обнаружить его на бескрайних просторах Беломорского побережья среди песчаных дюн и тундровых березок, среди валунных россыпей и скал.

Было тогда у А.Л. Никитина и ощущение достаточности, завершенности того, что сделано и обретено: «…Сейчас я довольствуюсь тем, что открылось моим глазам, и не ищу дальнейшего. Я прощаюсь с Берегом – и он провожает меня золотом полярного солнца, развертывает передо мной самые лучшие свои пейзажи, осыпает на каждом шагу дарами, чтобы краткая череда этих дней осталась в моей памяти как один сверкающий праздник жизни.

Другой отправился в этот блистающий мир незакатного жемчужного света между морем и небом восемь лет спустя, в 1995 г. В одиночку. В безмолвии, не нарушаемом ничем, кроме голосов ветра и чаек, шума волн и шелеста полярных трав. Побывал на разрушенном некрополе Великих Юриков, прошел через красно-желтую «марсианскую» пустыню Кузоменского Лукоморья, благополучно миновал медвежье чернолесье перед чаваньгским участком Терского берега, переждал шторм с ливнем на заброшенной фактории у скалистого мыса Крутая Гора. И достиг святилища.

Его инаковость по отношению к окружающему действительно ощущается сразу, сильно и бесповоротно. Валунные стены, в принципе невысокие, возносятся над тропой, ведущей в сторону Чаваньги, словно развалины непостижимой твердыни. Непостижимой потому, что, начав внимательно обследовать эти стены, местами протянувшиеся не на одну сотню метров, испытываешь двойственное чувство. Сами по себе валуны эти настолько органичны, соприродны, что вблизи кажутся древними береговыми валами, оставшимися на былых морских террасах. Но поднимаешь взгляд – и сознаешь, что они организованы, одушевлены неким иным началом, не похожим ни на хозяйственную целесообразность, ни на законы привычной нам храмовой архитектуры, которая почти всегда геометрична и технологична, выстроена по линейке и циркулю. Знакомые нынешним людям цивилизационные модели утратили девственный, дивий мегалитизм, столь властно царствующий здесь.

Основу структуры святилища образуют три длинных, слегка спрямленных дуги валунных стен или гряд, в современном состоянии высотой около метра. Они возвышаются на слегка террасированном склоне, тремя плавными ступенями восходя к округлой грунтовой площадке-вершине, как бы защищая ее со стороны моря. Между первой (нижней) и второй стенами – неглубокий ров с несколькими перемычками. Контуры рва нечетки: то ли валуны, необработанные и ничем не сцементированные, постепенно обваливались, оплывали, то ли изначально были лишь обозначены, – это ведь не настоящая крепость. Между второй и третьей стенами ров не прослеживается; они расположены ближе друг к другу и образуют как бы проход между кольцами гигантского незавершенного лабиринта.

Некоторое сходство с конструкцией лабиринта проявляется и в том, что эти стены, как совершенно точно заметил Андрей Леонидович Никитин, прорезаны перпендикулярными им проходами. Если главные стены-дуги ориентированы примерно в направлении восток – запад, то пересекающие их проходы ведут на север, к вершине возвышенности. В разрыве первой стены сохранились как бы остатки входных врат и небольшие участки стен поперечного прохода. А вот дальше на север, за рвом, гораздо более выразительные врата во второй стене фланкированы осыпавшимися валунными башенками, подобными кельтским кайрнам Британских островов или валунным курганам Соловецкого архипелага и некрополя на Великих Юриках, с которыми их и сравнивал А.Л. Никитин.

Примечания