Вертикаль пала под мощным натиском меха-террориста, он же предположительно является причиной ряда катастроф, произошедших в последние три месяца.

На юге города, в Карлицах, был избит молодой человек. Он получил травмы, несовместимые с жизнью, и скончался два часа назад. Подозреваемые задержаны, известно, что мотивом для убийства стало расхождение во взглядах на меха-вопрос.

«Он признался, что не видит в меха ничего плохого, – прокомментировал один из задержанных. – Мы просто заступились за погибших в катастрофах людей».

С огромным интересом Джон выслушал диалог эксперта в области утерянных технологий, господина Пека, и маленькой журналистки, задававшей уйму вопросов. Маленькая журналистка торопилась:

– Какую оценку вы можете дать действиям меха-террориста? Кем он может быть? Какие цели он преследует?

Господин Пек, пожилой мужчина с розовым лицом и скудной козлиной бородкой, отвечал неспешно, наслаждаясь своей значимостью:

– Ну он… явно из военных моделей. Скорее всего модель тяжелого пехотинца – их конфигурация позволяла совершать подобные разрушения и разламывать поезда, бронетехнику и прочие… незыблемости.

– Мы узнаем его на улице, если увидим? Сможем понять, что это меха, а не человек?

Эксперт смешался и подергал себя за бородку.

– Знаете, – осторожно начал он, – я бы не стал говорить о внешних особенностях и различиях.

– Почему?

Джон наклонил голову. Журналистка ему не нравилась.

– Потому что, – сказал эксперт, – потому что стоит мне дать описание, как погибнут тысячи невинных людей, имеющих несчастье отличаться теми же признаками. Их просто разорвут на улицах.

– И все-таки? – настаивала журналистка. – Они большие? Высокие? Из них торчат провода?

Эксперт был в смятении. Журналистка, ожидая ответа, переступала с ноги на ногу.

– У них зеленая кожа, – подсказал Джон эксперту.

Тот, отделенный от Джона экраном и десятками километров, подсказки, конечно, услышать не мог, и ответил иначе:

– Между меха и людьми никогда не было мира, – осторожно начал он, – но после Великого меха-уничтожения установился хрупкий, но нейтралитет, и я бы хотел, чтобы он оставался и впредь, и пока нет официального обвинения меха-террористу, я не хочу делать скоропалительных выводов. Я даже не уверен, что армс-меха все еще существуют, потому что они были первейшей целью уничтожения. Также известно, что меха не могут существовать без партнера – зарядного устройства, а у существа, за которым охотились «Шершни», никакого партнера не было. Это мог быть просто запуганный человек, не сумевший объяснить свое присутствие на вокзале.

– А Вертикаль упала сама?

– Ей много лет.

Журналистка потеряла к эксперту всякий интерес и кинулась вдруг к другому человеку. Этот человек только что вылез из машины, остановившейся у площади Белого вокзала. На нем была черная с желтым форма, а в руке зажат ремешок болтающегося шлема.

– Подождите! – закричала журналистка, а камера запрыгала за ней. – Вы?.. пару слов!

Она нагнала его и сунула микрофон в лицо.

– Пару слов, капитан Ледчек. Что вы почувствовали, узнав о гибели ваших товарищей?

Дюк Ледчек хмуро глянул в камеру, потом посмотрел на макушку маленькой журналистки, сплюнул в сторону и побрел прочь.

Джон выключил телевизор, отбросил от себя плед и диванную подушку, с помощью которых пытался уснуть. Плед упал на замусоренный пол.

Почему Белый вокзал? Наверное, потому, что поезда заполнены людьми, а не бездомными.

Сейчас безопаснее всего в Варварцах, Копейне, Стрелице – сплошь промышленных районах, лишившихся своего назначения и ставших прибежищем огромного количества бездомных. Пустынное метро под огромными ангарами, кирпичными заборами, бетонными коробками складов и гигантскими многокорпусными заводскими зданиями. Жилые дома – жалкие коробочки, заполненные мразью, дрянью и рванью. Прежде домишки были заселены рабочими, но часть их погибла во время бунтов, а другая часть убралась с глаз подальше и постаралась забыть о своей профессии.

Было когда-то жаркое времечко, когда признание себя рабочим завода равнялось самоубийству, и неважно, что производилось на том заводе: ткани, игрушки или вышитые абажуры для ламп.

Производство поработило человечество, и потому Производство было остановлено и догнивало теперь в развалинах, воняющих мочой и сырой цементной пылью.

Джон одевался медленно. Долго и старательно натягивал черную водолазку, выглаженные брюки. Нацепил узковатый в плечах бархатный зеленый пиджак и повязал шейный платочек.

Инструменты хранились в потертом, но очень благородном чемоданчике искусственной кожи. Раньше был другой чемоданчик, крокодиловой кожи, и он был намного удобнее, но сильно смущал клиентов, большинство из которых являлись ярыми борцами за чистоту и нетронутость окружающей среды.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.