- Потому что это есть в книге, сэр.
      - В какой книге?
      - В бабулиной. Ну, в той, где плохое правописание и печать такая диковинная.
      - А, печатная книга, - в голосе профессора прозвучало некоторое разочарование.
      - Да, сэр. Но песня написана от руки, на обратной стороне обложки, а под ней приписано "Моей детке Гриззель. Т.Деккер", и день, и месяц, и год.
      - А какой месяц, какой год?
      - Октябрь одиннадцатого дня, одна тысяча шестьсот третьего года, - сказала Гризельда.
      - Эврика, - провозгласил профессор.
      - Никак ты с ума сошел, Джеймс? - вопросила Маргарет.
      Но профессор уже задавал новый вопрос:
      - А где эта книга сейчас?
      - Думаю, Белла сидит на ней, сэр.
      - Белла?
      - Моя кукла, сэр. Книга хорошая для нее подпорка.
      - А где же Белла? - спросил профессор, обегая глазами комнату.
      - Я оставила ее у бабули в Приюте, сэр, чтобы ей не было скучно.
      - Ага, так ты уступила свою детку другому, не так ли. Терпеливая Гриззель? Завтра мы вместе пойдем в Приют навещать твою бабулю.
      У Гризельды разгорелись глаза; тем временем она застегивала пижамку с пушистым начесом на Ричарде, но сказала она лишь:
      - "Терпеливая Гриззель" - так называется книга, сэр.
      - Да, я знаю, - сказал профессор, - я знаю.
      На следующий день профессор заехал за Гризельдой и повез ее в Приют для престарелых. Он приехал раньше того, как Ричард справился со своей первой бутылочкой молока, и миссис Гринтоп заметила:
      - О, ты ранняя пташка, Джеймс.
      На что профессор ответил:
      - Кто рано встает, тому Бог дает.
      Они застали Прабабушку Кёфью еще в" постели, сидящей в подушках, около нее была Белла, подсматривавшая из-под лоскутного одеяла. Прабабушка с живостью взглянула на Гризельду и сразу сказала:
      - Что, Гриззи, идем домой?
      - Этот джентльмен хочет взглянуть на твою книгу, бабуля.
      - А вот она, на окне, пусть глядит, если хочет.
      Профессор взял старую книгу в кожаном переплете, бережно открыл ее: сначала он посмотрел на титульную страницу, потом на обратную сторону обложки. И оба раза кивнул головой, как будто чем-то довольный, а потом присел на постель Прабабушки Кёфью, точь-в-точь как доктор, и сказал:
      - Расскажите мне об этой книге, миссис Кёфью. Вы что-нибудь помните из того, что вам о ней говорили?
      - Помню ли я? - негодующе вскричала Прабабушка Кёфью. - Конечно, помню! То, что мне рассказывала моя бабушка про то, что ей рассказывала ее бабушка, я помню так, будто это было вчера. За кого вы меня принимаете? За старую калошу, вроде Эмили Дин, у которой мозги, как решето?
      - Ну, конечно, нет, миссис Кёфью. Расскажите мне в точности, что вы помните,- попросил профессор.
      Глаза у Прабабушки Кёфью загорелись как никогда, стоило им обратиться в прошлое.
      - Моя бабушка, - сказала она, заговорив так внятно, как Гризельда не слышала чтобы она говорила раньше, - родилась, когда на троне сидел король Вильям Оранжский, благослови его Бог, а её бабушке было тогда девяносто три года, хотя она прожила не больше ста четырех, бедняжка, но одиннадцать лет она пела бабушке эту песню, которая в книге, которую сочинил для нее ее собственный папа, когда она родилась, и напечатал в книге, и написал от руки.
      - Мистер Томас Деккер, - сказал профессор.
      - Именно так его звали, сэр.
      - Это был ваш пра-пра-пра-прадедушка?
      - Смею сказать, сэр.
      - Он был знаменитым человеком, миссис Кёфью.
      - Не удивляюсь, сэр.
      - А как звали бабушку вашей бабушки, миссис Кёфью?
      - Гризельдой, сэр.
      - А как вас зовут, миссис Кёфью?
      - Гризельдой, сэр.
      - И эту девчушку тоже зовут Гризельдой?
      - А то как же, сэр. Бог ты мой, - прыснула Прабабушка Кёфью - столько вопросов про то же самое имя.
      - Миссис Кёфью, я хочу вам сказать, что этой книге большая цена. И я хотел бы купить ее у вас.
      Прабабушка Кёфью взглянула на него и улыбнулась своей милой, лукавой, жадной улыбкой.
      - Большая цена? Десять шиллингов?
      Профессор заколебался:
      - Гораздо больше, миссис Кёфью.
      Неожиданно Гризельда собралась с мужеством заговорить:
      - Как вы думаете, она стоит тридцать пять фунтов, сэр?
      Профессор опять заколебался, а потом сказал:
      - Я думаю, она вполне стоит пятьдесят фунтов, Гризельда. Во всяком случае, я могу заплатить пятьдесят фунтов твоей бабушке, если она захочет ее мне продать.
      - О, - выдохнула Гризельда, - спасибо, сэр!
      - За что ты благодаришь джентльмена, Гриззи? - спросила Прабабушка Кёфью с едкостью. - Это моя книга, а не твоя.
      - Да, да, бабуля, - беспокойно согласилась Гризельда.
      - И я ее ему не продам... - упрямо продолжала старая дама.
      - Бабуля, о...
      - ...меньше, чем за десять шиллингов, - закончила Прабабушка Кёфью.
      Профессор засмеялся, а Гризельда чуть не заплакала от радости.
      - Ну, Гриззи, довольно всякой чепухи, - сказала миссис Кёфью. - Почему ты не поднимешь и не оденешь меня? Что сделалось с твоими волосами, детка?
      - Меня остригли, когда я была в больнице.
      - А ты была в больнице?
      - Да, бабуля, разве ты не помнишь?
      Прабабушка Кёфью тоскливо уставилась на короткие волосы Гризельды.
      - Мне так не нравится, - сказала она наконец. - Не надо было делать без моего разрешения.
      Вдруг она совсем сникла:
      - Одень меня, Гриззи. Я хочу домой.
      - Сегодня вечером, прямо сегодня вечером, бабуля, - пообещала Гризельда. Она сунула "Терпеливую Гриззель", написанную Томасом Деккером, в руки профессору и бросилась бежать со всех ног. В кабинет сквайра ввалилась без стука совершенно запыхавшаяся Гризельда и крикнула:
      - Прошу вас, сэр, прошу, фермер Лоусон дает вам тридцать фунтов за наш домик, а мы вам заплатим тридцать пять, мы вам заплатим пятьдесят...
      Вот почти и вся история. Вскоре вслед за Гризельдой приехал профессор, и всё разъяснилось. А когда мистер Гринтоп поверил, что Прабабушка Кёфью действительно обладает целым состоянием в пятьдесят фунтов, и когда он услышал, как Гризельда, разом смеясь и плача, умоляет его привезти прабабушку домой, обещая всю жизнь нянчить Малыша Ричарда, когда станет больше не нужной своей бабуле - мистер Гринтоп тут же сдался и сказал:
      - Ну ладно, Гризельда, я согласен, вы получите домик за тридцать пять фунтов, а пятнадцать я вложу в какое-нибудь дело и буду вам давать понемногу, когда вам понадобится.
      В тот же самый вечер Гризельда съездила в Приют в коляске миссис Гринтоп, за ней следовала еще и подвода. В коляску она усадила Прабабушку Кёфью, вместе с ее Библией, ее шалью, ее чайником, ее лоскутным одеялом, и Беллу, а на подводу пристроила ее кресло-качалку, ее часы и ее маленький деревянный сундучок с одеждой; и тронулись они обратно к самому последнему дому в Переулке, где уже горел в камине огонь и была постлана свежая постель. Курочки кудахтали, пчелы гудели, розы все распустились, и вот первое, что Прабабушка Кёфью сказала:
      - Если ты меня посадишь у кустов смородины, Гриззи, я буду отгонять птиц, пока ты заваришь чай.
      Поздно вечером, когда счастливая Гризельда укладывала свою бабушку в постель, она отмывала ее иссохшие пальцы от красных пятнышек и говорила:
      - А теперь ты выпьешь лекарство.
      - Нет, Гриззи, не буду, лекарство горькое.
      - Будешь-будешь, бабуля. А потом я тебе дам конфетку.
      - А две конфетки дашь? - спрашивала бабушка. - А сказку расскажешь?
      - Расскажу. Я расскажу тебе сказку про великаншу, у которой было три головы и которая жила в медном замке.
      - Эта мне нравится. Сдается мне, старая Эмили Дин сегодня счастливицей будет.
      - Ну, бабуля, выпей лекарство.
      - А Белла уже пила?
      - Пила и даже не поморщилась. А вот твоя конфетка, а вот еще одна. Дай я подоткну тебе одеяло. А теперь лежи тихо и слушай. Однажды жила-была великанша.
      - Ага, - сказала Прабабушка Кёфью.
      - И было у нее ТРИ ГОЛОВЫ!
      - Ага!
      - И жила она В МЕДНОМ ЗАМКЕ!
      - Ага, - и Прабабушка Кёфью закрыла глаза.
      - Баю, баю, бай, - пела счастливая Гризельда. - Я качаю свою детку! Я качаю свою детку!