19

Обед расстроил Сэма. Рулетка, спрятанная где-то в ложном днище чаши, с помощью какого-то безумного игрока в кости на этот раз приготовила такой обед, что его мог бы проглотить разве что изголодавшийся бушмен, да и то поперхнулся бы. Сэм вышвырнул вон всю эту пищу, но нашел все же небольшое утешение в двух сигарах и шести унциях незнакомого, но восхитительного спиртного. Один только запах этого напитка вызвал пляску вкусовых окончаний его языка.

Встреча с Джоном и заседание Совета заняли три часа. После долгих пререканий и множества голосований было принято решение вынести вопрос о внесении поправки в Хартию — поправки, которая допускала избрание временного советника. Джон целый час упирался, настаивая на том, что в голосовании нет необходимости. Почему нельзя Совету просто заявить, что принята поправка, и делу конец? Никакие объяснения не могли убедить его. Дело было не в том, что у англичанина не хватало мозгов. Он просто был не в состоянии постичь, что такое демократия.

Затем единогласно проголосовали за то, чтобы принять Файбраса в качестве официального посланника Хаскинга, но было решено не спускать с него глаз.

После всего этого Джон поднялся и разразился речью, время от времени, когда терял контроль над своими эмоциями, переходя с эсперанто на нормандский диалект французского языка. Он считал, что Пароландо должно покорить Соул-сити, пока оно само не стало первой жертвой Хаскинга. Нападение нужно будет организовать сразу же, как только будет готово ручное оружие — пистолеты и бронированный вездеход «Огненный Дракон — 1». Однако, считал он, возможно, лучше сначала испытать храбрость войск и силу нового оружия на Новой Британии. Шпионы ведь уверяют, что Артур сам намеревается напасть на них.

Двое приспешников Джона поддержали его, но остальные, включая Сэма, проголосовали против. Джон покраснел, стал ругаться и стучать кулаком по дубовому столу, но никто не собирался изменять своего решения.

После ужина барабаны передали послание Хаскинга, содержащее сообщение, что посол Файбрас прибудет завтра, где-то чуть раньше полудня.

Сэм вернулся к себе. При свете ламп, в которых горел рыбий жир — вскоре у них обязательно будет электричество — он, ван Бум, двое инженеров — Таня Величко и Джон Лесли О'Брайен — обсуждали вопросы, связанные с Судном, и делали кое-какие наброски на бумаге, которая все еще была здесь редкостью. Однако им требовалось огромное количество бумаги для чертежей. Ван Бум все еще говорил, что нужно немного обождать, вот-вот можно будет начать производить специальный пластик. Чертить на нем можно будет магнитными перьями, а размагничивая его, можно будет без труда вносить коррективы в написанное. Сэм ответил, что все это прекрасно, однако он хочет начать постройку своего Судна, как только будет закончен вездеход «Огненный Дракон». Ван Бум сказал, что он не может с этим согласиться, так как еще не решено множество разнообразных проблем.

Прежде чем это собрание закончилось, ван Бум вытащил из большой сумки Марк-1.

— Теперь у нас их десять, — сказал он. — Это — ваш, подарок «Ассоциации инженеров Пароландо». А вот двадцать пакетов пороха и двадцать пластиковых пуль. Теперь вы можете спать, положив его под подушку.

Сэм поблагодарил, инженеры ушли, и Клеменс закрыл дверь на засовы. Затем он прошел в заднюю комнату, чтобы поговорить немного с Джо Миллером. Гигант все еще бодрствовал и сказал, что сегодня вечером он не принимал ничего успокоительного и, наверное, завтра поднимется. Сэм пожелал великану доброй ночи и прошел к себе в спальню. Он выпил два глотка вина и лег. Через некоторое время ему удалось задремать, хотя он и боялся, что трехчасовой дождь как обычно разбудит его и он с трудом сможет потом заснуть.

Когда он проснулся, дождь уже давно закончился. Откуда-то доносились крики, а затем его «капитанский мостик» содрогнулся от взрыва. Сэм соскочил с кровати, накинул на себя одежду, схватил топор и бросился в рубку. Внезапно он вспомнил о пистолете, но тут же решил, что обязательно вернется за ним, как только выяснит, что происходит.

Река была еще окутана туманом, и из него выскакивали сотни темных фигур, а над туманной поверхностью Реки торчали верхушки высоких мачт. Повсюду на равнине и среди холмов мелькали факелы и били барабаны.

Раздался еще один взрыв. При свете озарившей ночную тьму вспышки было видно, как разлетаются во все стороны тела.

Он выглянул в иллюминатор. Ворота в бревенчатой стене, окружавшей дворец короля Джона, были распахнуты, и из них выскакивало множество людей, среди которых выделялась могучая фигура Джона.

Однако из тумана, стелющегося над Рекой, людей появлялось еще больше. В свете звезд было видно, как они строились и ряд за рядом продвигались вперед. К этому времени передовые отряды нападавших были уже среди больших цехов и быстро приближались к холмам. Раздалось несколько взрывов внутри заводских помещений — это, очевидно, рвались бомбы, брошенные туда, чтобы подавить сопротивление защищавшихся. Затем Клеменс увидел яркий след на фоне черного неба, и что-то огромное черное понеслось прямо на него. Он бросился на пол, и тотчас же под ним раздался грохот, пол затрясся, посыпались стекла иллюминаторов. Он почувствовал едкий запах горящего пластика.

Сэм понимал, что нужно вскочить и бежать, но никак не мог заставить себя подняться. Он был оглушен и от страха парализован. За первой ракетой может последовать вторая, и на этот раз она могла взорваться гораздо ближе.

Внезапно гигантская рука схватила его плечо и потянула вверх. Другая рука обхватила ноги, и гигант вынес его наружу.

Руки и грудь великана, покрытые густыми волосами, были мощными и теплыми, как у гориллы. Голос, зычный, как из дальнего конца туннеля, проревел:

— Шпокойнее, шпокойнее, бошш!

— Поставь меня сейчас же, Джо! — приказал Клеменс. — Со мной ничего не случилось. Единственное, от чего я сейчас страдаю, так это от стыда. И поделом, мне надо сгореть от стыда.

Первое потрясение уже улеглось, и появилось ощущение относительного спокойствия. Один только вид гиганта действовал на него успокаивающе. Старый добрый Джо — может, он и туповат, может, он и недочеловек и в данный момент болен, но все равно стоит целого батальона обычных людей!

Джо стоял перед ним, облаченный в кожаные доспехи. В руке его блестел огромный двуручный стальной топор.

— Кто это? — проревел он. — Иж Шоул-шити?

— Не знаю, — пожал плечами Сэм. — Как ты себя чувствуешь? Ты можешь драться? Как твоя голова?

— Болит, но дратьшя я могу. Куда идем?

Сэм повел его к подножию холма, к людям, собравшимся вокруг Джона. Он услыхал свое имя и увидел долговязую фигуру де Бержерака и рядом с ним Ливи. У нее был маленький дубовый щит, обшитый кожей, в руке она держала дротик со стальным наконечником. Француз держал в руке длинный тускло поблескивающий клинок. Глаза Сэма округлились. Это была шпага.

Бержерак заметил недоумение Клеменса и пояснил:

— Ваш кузнец дал мне ее сразу же после ужина. Он сказал, что нечего больше ждать.

Сирано взмахнул шпагой, со свистом рассекая воздух.

— Теперь я снова живу. Ведь это сталь — острая сталь!

Близкий взрыв заставил их всех прильнуть к земле. Сэм выждал, пока не удостоверился, что еще одной ракеты не предвидится, и посмотрел в сторону своего капитанского мостика. Попадание было прямым. Передняя часть строения была разворочена и объята пламенем, огонь подступал к верхней палубе. Пропал дневник, но чашу он сможет потом забрать. Она была неразрушаемой. Еще через несколько минут из деревянных базук со спин ракетчиков Пароландо полетели деревянные снаряды с горящими хвостами. Снаряды падали поблизости и только иногда среди противника. Они взрывались, взметнув языки пламени и клубы черного дыма, который быстро уносился ветром. Поступили сообщения от трех гонцов. Нападение совершено в трех местах вдоль Реки. Основные силы нападавших были сосредоточены здесь, по-видимому, чтобы захватить руководителей Пароландо, самые крупные цеха и вездеход «Огненный Дракон». Другие две армии атакующих вели бои в миле по обе стороны отсюда. Нападавшими были жители Новой Британии, а также ольмеки и клеоменцы с противоположного берега Реки. Ольмеки были дикарями, жившими в Сибири за 30000 лет до н.э., их потомки пересекли Берингов пролив и стали американскими индейцами.

«Вот тебе и шпионская сеть короля Джона, — подумал Сэм. — Если только… если только он сам не организовал этот набег. Но будь это так, он не стоял бы здесь, где его могут в любой момент убить…»

К тому же Артур из Новой Британии ни за что не вступил бы в соглашение с дядей, который когда-то убил его.

Обе стороны продолжали запускать ракеты. Пятифунтовые ракеты, начиненные осколками горных пород, наносили большой урон. Защитники Пароландо имели преимущество в том, что могли, лежа на земле, запускать ракеты в противника. Атакующим же надо было непрерывно продвигаться вперед, иначе они могли с таким же успехом отправляться домой.

Тем не менее было очень страшно лежать на земле и ждать каждый новый взрыв, надеясь, что он не ближе, чем предыдущий. Слышались крики раненых, которые, однако, не казались Сэму особенно душераздирающими, так как он был оглушен и плохо слышал, а к тому же сейчас ему было не до других. Затем неожиданно взрывы ракет перестали сотрясать землю. Огромная рука потрясла Сэма за плечо. Он поднял голову и увидел, что все вокруг вскакивают на ноги. Старшины что есть мочи начали кричать своим подчиненным, чтобы те занимали боевые позиции. Либо противники настолько сблизились, что боялись запускать ракеты, либо истощились запасы ракет.

Впереди показалась темная масса кричащих врагов. Они взбежали на холмы… и их первые три ряда пали, пронзенные стрелами. Бежавшие за ними не нарушили строй и, перепрыгивая через трупы, прорвались к лучникам и в мгновение ока измолотили их палицами и топорами.

Сэм старался держаться поближе к Джо Миллеру, который медленно продвигался вперед, методично обрушивая удары своего топора на противников. И все же великана сбили с ног, и враги принялись топтать его тело, как стая шакалов, набросившихся на льва. Сэм пытался пробиться к другу. Его топор проломил чей-то щит и голову, но сам он через мгновение ощутил острую боль в ребрах. Его теснили, он отбивался топором, пока оружие не выскочило из его рук, глубоко засев в чьем-то черепе. Сэм споткнулся о бревно. Прямо над ним горел его разрушенный дом, пока еще держащийся на трех горящих пилонах.

Он перекатился на бок и увидел свой пистолет. Свой Марк-1! Который он забыл на столике рядом с кроватью. Рядом валялись три пакета с порохом, несколько фитилей и пластиковых пуль. Очевидно, взрыв выбросил их из дома.

Рядом с ним в каком-то диком танце, схватив друг друга руками, кружили двое сражавшихся. Они дрожали от напряжения и смотрели прямо в окровавленные лица друг друга. Они замерли, и Сэм узнал в одном из них короля Джона. Его противник был выше, но не такой коренастый. Он потерял шлем, и на его голове оказалась копна рыжих волос, а глаза тоже были голубыми.

Сэм открыл патронник, вставил пулю и заряд, как он уже делал это утром, закрыл ствол и приподнялся. Те двое продолжали бороться, стараясь повалить друг друга на землю. В правой руке Джона был стальной нож, у второго — стальной топор. Каждый из борющихся держал левой рукой правую руку противника, в которой было оружие.

Сэм осмотрелся. На него никто не бросался. Он сделал шаг вперед и поднял пистолет, обхватив рукоятку обеими руками. Прицелившись, он нажал на курок. Сверкнула вспышка, пистолет едва не вырвало из рук, и сквозь дым Клеменс увидел, как противник короля Джона отлетел в сторону с почти начисто снесенной правой частью черепа.

Англичанин, пыхтя, осел на землю, но тут же поднялся, увидев, что Сэм перезаряжает свой пистолет.

— Премного благодарен вам, партнер! Этот человек — мой племянник!

Клеменс ничего не ответил. Если бы он был более хладнокровен, то подождал бы, пока Артур убьет Джона, а уже после этого разнес бы череп победителю. Забавно было то, что Сэм, который многое бы приобрел, избавившись от Джона, спас его от гибели. Более того, он вряд ли мог ожидать благодарности от Джона. Такого чувства не было в душе экс-монарха.

Клеменс перезарядил пистолет и пошел прочь, надеясь разыскать Джо Миллера. Вместо этого он увидел Ливи, теснимую высоким ольмеком, левая рука которого бессильно свисала вниз и кровоточила. Он бил топором по ее щиту. Копье Ливи сломалось, еще несколько секунд, и дикарь повалит ее на землю и разнесет ее щит. Сэм снова поднял свое оружие и рукояткой проломил ольмеку череп. Ливи в изнеможении упала на землю и расплакалась. Ему бы сейчас опуститься рядом и утешить ее, но увидев, что с ней как будто ничего серьезного не произошло, он снова бросился на поиски своего друга. Он ринулся в самую гущу сражавшихся и увидел Миллера, который сносил головы, руки и туловища противников мощными ударами своего огромного топора.

Сэм остановился в нескольких шагах от подкрадывающегося сзади к Миллеру человека, держащего двумя руками рукоять топора, и тотчас же выстрелил. Пуля вырвала большую часть грудной клетки воина.

Через минуту захватчики уже спасались бегством. Небо посветлело, и стало отчетливо видно, что и с севера, и с юга наступают воины Пароландо. Две другие армии противника были разбиты, и подкрепление превосходило численностью нападающих. Более того, защитники Пароландо начали расстреливать ракетами лодки и каноэ, ожидающие отступавших.

Сэм чувствовал себя настолько бодрым, что еще не ощущал горечи от понесенных потерь и разрушений. Впервые он сбросил с себя пелену страха, которая всегда обволакивала его во время битвы. В течение последних десяти минут он по-настоящему наслаждался боем.

Однако через минуту от этого чувства наслаждения ничего не осталось. На поле битвы с бешеными глазами появился обнаженный Герман Геринг, его голова была покрыта спекшейся кровью. Он воздевал руки к небу и кричал:

— О, братья и сестры! Стыд! Стыд! Вы убивали, вы ненавидели, вы жаждали крови и экстаза убийства! Почему вы не подняли руки и не протянули их с любовью своим врагам? Почему вы не дали им возможность делать с вами все, что им захочется? Вы бы умерли, но конечная победа была бы за вами! Враг ощутил бы вашу любовь — и в следующий раз он, может быть, заколебался бы, прежде чем начать новую войну! Он еще и еще раз спросил бы себя: «Что же я делаю? Что в этом хорошего? Я ничего не добьюсь этим!» Ваша любовь подточила бы камень, лежащий у этих людей на сердце и…

Джон подошел к Герингу сзади и ударил его по затылку рукояткой кинжала. Геринг упал и остался лежать без движения лицом вниз.

— С предателями покончено! — вопил Джон, дико озираясь по сторонам. — Где Тримальдио и Мордаунт, мои послы?

— Они не так глупы, — усмехнулся Сэм, — чтобы околачиваться здесь. Вы их теперь не поймаете. Они отлично понимают, что вы догадаетесь об их предательстве.

То, что Джон ударил Геринга, было нарушением закона, так как свобода слова гарантировалась любому человеку в Пароландо. Однако Сэм не думал, что было бы правильно сейчас же арестовать Джона. У него тоже возникло желание хорошенько стукнуть немца.

Мимо, шатаясь, прошла Ливи, все еще плача. Сэм последовал за ней туда, где на штабеле трупов восседал Сирано. Тело француза было покрыто десятком ран, хотя и не очень серьезных. Шпага была вся в крови. Результат его действий великолепно говорил сам за себя.

Ливи прильнула к Бержераку. Сэм отвернулся. Она даже не поблагодарила его за то, что он спас ей жизнь.

Сзади послышался какой-то треск. Клеменс обернулся и увидел, что рухнула оставшаяся часть его дома вместе с пилонами, поддерживавшими ее.

Он совсем выбился из сил, но сегодня отдыха для него не предвиделось. Нужно было определить людские потери и размер нанесенного ущерба, мертвых — отнести на переработку, поскольку их жир мог понадобиться для изготовления глицерина. Такая практика была отвратительной, но необходимой, однако владельцы тел не возражали. Завтра они снова будут живыми и невредимыми где-то далеко отсюда.

Вдобавок все население Пароландо должно быть готово снова взяться за оружие, надо ускорить работы по возведению оборонительной стены вдоль берега Реки. Нужно разослать разведчиков и гонцов, чтобы выяснить создавшуюся военную обстановку.

Ольмеки, клеоменцы и новые бретонцы могли начать новое наступление.

Один из командиров сообщил, что Клеомен, вождь Клеомены, был найден мертвым у самого берега Реки. Осколок камня проломил ему череп.

Так закончилась одна из здешних жизней сводного брата великого спартанца Леонида, оборонявшего когда-то Фермопильский проход.

Он позвал несколько своих людей и приказал им отправляться по Реке в страны, только что осуществившие акт агрессии. Необходимо сообщить, что Пароландо не будет мстить, если новые лидеры этих стран, заменившие павших в бою Артура и Клеомена, дадут гарантии дружественных отношений с Пароландо. Джон тут же пожаловался, что Сэм должен был проконсультироваться с ним, и между ними завязалась короткая, но ожесточенная перепалка. Сэм в конце концов согласился с тем, что в принципе Джон прав, но сейчас совсем нет времени обсуждать все вопросы. Джон напомнил Клеменсу, что по закону Сэм не имеет права спешить и любое решение должно приниматься по обоюдному согласию.

Сэму страшно не хотелось соглашаться с этим, но Джон был прав. Они не должны отдавать противоречивых распоряжений.

Они вместе отправились осматривать цеха. Особо сильных разрушений не было. Захватчики, конечно же, не хотели разрушать их, так как сами намеревались воспользоваться ими. Вездеход остался нетронутым. Сэм содрогнулся от одной только мысли о том, что случилось бы, если бы он был закончен и попал бы в руки противника. С его помощью они могли бы прорваться в самый центр Пароландо и, окопавшись, ожидать подкрепления. «Надо будет установить вокруг него усиленную охрану», — отметил про себя Сэм.

После обеда он завалился спать в хижине одного из советников. Казалось, что он едва успел закрыть глаза, когда его растормошил Джо, от которого за милю несло перегаром.