- Адольф Петроович! - позвал Семинард. - Ау! Вы не уснули?
      Тот с усилием оторвал от лица руки и полными отчаяния глазами посмоотрел на склонившегося над ним полковника.
      - Я не помню. - сказал он.
      - То есть как? - открыл рот Семинард.
      - Что-то с памятью моей стало. - пожаловался Бабель. - Тут помню, он указал на левую часть черепа, - а тут - нет. Пока резиновой дубинкой по голове не получил, - все знал. А теперь, хоть убейте, - какая-то черная дыра...
      - Ну хорошо, - Семинард сел, закурил "Стрелу". Машинистка закашлялась.
      - То есть хорошего-то как раз мало. Мы заплатили деньги за вас, за ваше освобождение... Так что извольте уж вспомнить. Давайте начнем по порядку. Вас забрали в полицию, так? За что?
      - За тех двух негроа.
      - А эти негры , что вы с ними не поделили?
      - Они хотели воспользоваться моей задницей...
      - Фу-у-у! - скривился Семинард. Машинистка покраснела.
      - Это писать? - спросила она.
      - Да нет, конечно! Адольф Петрович, что вы такое городите?
      - Они хотели моей задницы, - упрямо повторил Бабель. - А потом выпустили бы мне кишки. Что я мог сделать?
      - Обратиться в полицию, - посоветовал Семинард.
      - Не было там полиции, а у меня не было времени - я секретный разговор подслушивал.
      - Что за пазговор? - насторожился Семинард. - Вы ничего не сказали о нем.
      - Разговор из громкоговорителя на улице.
      - Ничего себе - секретный! - Семинард раздавил окурок в пепельнице. А вы уверены, Адольф Петрович, что не подслушали радиопостановку?
      - Да нет же! Речь там шла о Фрайере!
      - Да мало ли в Америке фраеров? По мне, так все они там фраера!
      Бабель тоскливо посмотрел в окно.
      - Ну почему, почему вы мне не верите?
      - Отчего же не верю? - возразил Семинард. - Верю охотно. Просто вы не сказали еще ничего определенного7 Давайте успокоимся и попробуем что-нибудь вспомнить.
      Евлампий попробовал. На лбу у него вздулись вены, взор затуманился. Мысленно он вновь переместился в Америку.
      - Христос воскрес! - родил он минут через пять.
      - Как? - не понял Семинард.
      Машинистка застучала по клавишам.
      - Христос воскрес, - повторил Бабель. - А вы должны ответить мне : "Воистину воскрес".
      - Что за Христос?
      - Надо полагать - Иисус.
      - Это Бог, что-ли? - сморщился Семинард. - Ну мы же с вами атеисты, Адольф Петрович, с чего это вам такое пришло в голову?
      Бабель пожал плечами.
      - Не знаю, вспомнилось почему-то...
      Ну, Бог с ним, с Христом, - вздохнул Семинард. - Может, вы фамилии какие-нибудь запомнили?
      - Какие фамилии?
      - Ну, любые. Марк Твен там, Том Сойер. Джек-потрошитеь. - Семинард перечислил все известные ему английские имена.
      Бабель стал вспоминать, закрыв глаза. Семинард с сочувствием смотрел на него и думал о том, что только зря тратит время - свое и машинистки.
      - "Розенблюм и Розенблат ЛТД", - сказал Бабель наконец.
      - Что это? - уронил челюсть Семинард.
      - Пушная корпорация, - ответил Бабель. - Рекомендую.
      - Да-а-а, - протянул Семинард. - Адольф Петрович, голубчик, ну на что мне эта корпорация?
      - Купите шубу жене, - предложил Бабель. - Или любовнице.
      Семинард и машинистка тревожно переглянулись.
      - Ну, вот что, - сказал полковник. - Вы устали, Адольф Петрович, вам нужно хорошо отдохнуть. Поезжайте-ка домой, ложитесь спать, и гланое ни о чем не думайте. А завтра оформим вам путевочку в санаторий на море, там сейчас бархатный сезон. Вернетесь, как огурчик, тогда и побеседуем. Всего доброго!
      Он встал, давая понять, что разговор окончен. Бабель тоже поднялся и, свесив голову на грудь, поплелся к выходу.
      - Гляди веселей! - ободрил его Семинард. - Мы еще с вами повоюем!
      У двери Бабель остановился:
      - Мне нужно поговорить с генералом.
      - Зачем? - удивился Семинард.
      - Я хочу ему все рассказать.
      - Вот дался вам этот разговор! - начал злиться Семинард. - Генерал отдыхает в отпуску, чего желает и вам. Поезжайте домой, бывайте больше не свежем воздухе, ешьте фрукты, и главное - не загружайте ничем голову.
      - А где я живу ? - угрюмо спросил Бабель.
      - Мы вам чудесную комнатку подыскали в малонаселенной квартире, совмещенный санузел, все удобства. Самый центр Москвы - Арбат. Ключи получите у дежурного.
      Бабель вышел.
      - Спятил старик, - сказал Семинард машинистке. - Какникак восемьдесят лет.
      Та вопросительно посмотрела на него.
      - А с этим что делать, Георгий Андреевич? - она указала на протокол.
      - В корзину , ясное дело! - ответил полковник. - Над нами же все Управление смеяться будет.
      Всю дорогу с Лубянки до дому полковника Бабеля душили слезы отчаяния. Ему не верят! Впервые за долгие годы безупречной работы ему не верят. Считают, что он сумасшедший. Попав в свою квартиру Бабель, не разуваясь, лег на диван и тихо умер.
      ГЛАВА 7
      Москва. Гостиница "Европейская". Третий этаж, номер 315 "люкс" с бассейном и пальмой. 26 октября. 11-40 утра. В номере за чашечкой кофе Сэм Стадлер.
      Прилетев в Москву, Стадлер первым делом снял в сберкассе со своего счета 10.000 долларов, заказал лучший номер в самой дорогой гостинице, посетил бар, после чего проспал почти сутки. Затем поплавал в бассейне, полежал под пальмой, телефонный звонок застал его за ленчем.
      Стадлер снял трубку.
      - Христос воскрес, - сообщил приятный мужской голос.
      - Воистину воскрес, - ответил Стадлерр, прикрыв трубку рукой.
      На том конце провода радостно засмеялись.
      - С приездом, Филипп, так, кажется, теперь тебя завут? Это Хэрис!
      - Привет, Джим! - обрадовася Стадлер. - Давно не слышал твоего голоса. Как дела?
      - Неплохо, - сказал Хэрис. - Ты-то как устроился?
      - О, у меня прекрасный номер, не хуже, чем в "Хилтоне", не думал, что у русских такие есть.
      - За деньги, мой друг, все возможно.
      - Это точно! - ухмыльнулся Стадлер.
      Вошла горничная в белоснежном фартуке.
      - Что-нибудь желаете, мистер Розенблюм?
      - Да, конечно, - Стадлер с ходу ущипнул ее за задницу.
      Горничная, визгливо закричав, убежала.
      - Что ты там вопишь? - поинтересовался Хэрис.
      - Да так, бросил пробный шар, - туманно пояснил советолог.
      - Ладно, - голос консула стал серъезным. - В 12-30 спускайся вниз, я подъеду.
      - О кэй! - Стадлер повесил трубку.
      В 13-25 он вышел из дверей гостиницы.
      Ровно в 13-30 из-зи угла бесшумно выплыл отливающий серебром "Мерседес 300Е".
      "Мерс" затормозил перед Стадлеров, плавно опустилось стекло.
      - Мистер Филипп Розенблюм, я не ошибся? - услышал он незнакомый голос.
      - Нет, - ответил Стадлер.
      - Что - "нет"? - высунулось симпатичное загорелое лицо в солнцезащитных очках. - Нет, не Розенблюм? Или - нет, не ошибся?
      - Нет, не ошиблись, - немного поколебавшись, подтвердил Стадлер. - Вы от Хэриса?
      - Не угадали, - загорелое лицо улыбнулось. - Я сам по себе, моя фамилия Стерлингов.
      - Я вас не знаю, - Стадлер пошел прочь.
      "Мерседес" медленно поплыл за ним.
      - Мистер Разенблюм, - продолжал улыбаться Стерлингов, - Вы же свою Марту сперва не знали, а теперь у вас от нее двое детей...
      Стадлер испугался. Мартой звали его жену, но об этом почти никто не знал. После свадьбы Стадлер настоял, чтобы она взяла себе имя Сара.
      - Мистер Розенблюм, - Стерлингов приподнял очки на лоб. - Уделите минут пятнадцать простому советскому труженнику.
      Вдруг послышался лязг и скрежет, как будто по булыжной мостовой шел гусенечный трактор. Стадлер обернулся и увидел старенький горбатый "Фольксваген". Сидевший за рулем Джим Хэрис приветливо махал ему рукой.
      - Прошу извинить, - бросил советолог Стерлингову, - но у меня важная деловая встреча.
      - Не смею вам мешать, - расплылся тот в улыбке. - Дела прежде всего. До скорого свидания, мистер Розенблюм.
      Стерлингов надавил на газ. Машина рванула с места. Некоторое время Стадлер смотрел ей вслед, на душе у него было неспокойно.
      Притарахтел Хэрис на своем "жучке".
      - Ты, я вижу, уже успел завести себе товарища, - прокричал он, заглушая треск мотора.
      Стадлер с трудом втиснулся в машину и процедил сквозь зубы:
      - Калифорнийский койот ему товарищ! Знать его не знаю.
      - А он?
      - А он меня - да. - Стадлер помрачнел. - Более того, он знает девичье имя моей жены.
      - Интересно, интересно, - консул включил передачу. - А что он из себя представляет?
      - Понятия не имею. Какая-то странная фамилия... забыл. Что-то связано с деньгами.
      - Рублев? - предположил Хэрис.
      Стадлер покачал головой.
      - Маркин? Фунтиков?
      - Стерлингов! - вспомнил советолог.
      - Первый раз слышу, - признался консул. - Он что-нибудь еще о себе сказал?
      - Нет. Черт его знает, кто он такой. На лбу не написано. На вид - лет тридцать, улыбается все время, как идиот... Но машина у него классная.
      Хэрис сделал вид, что не расслышал. Он достал из бардачка литровую охотничью фляжку и предложил:
      - А не желаешь ли коньячку, старина?
      - О нет, благодарю, - поморщился Стадлер. У него еще после вчерашнего не прошла голова.
      - А вот я не откажусь. - Хэрис сделал солидный глоток. Люблю коньячок!
      Они выехали на набережную Москвы-реки. "Фольксваген" трясло, как на испытательном стенде.
      - Что у тебя за драндулет? - пинтересовался Стадлер. - Неужели новый не купить?
      - Платят мало, - пожаловался Хэрис и хлебнул еще.
      "Ясно, на что у тебя денежки уходят, - подумал Стадлер. - Алкоголизм - профессиональная болезнь всей резидентуры в Союзе."
      - Кури! - Хэрис протянул советологу "Беломор".
      Тот взял ради интереса папиросу, повертел ее в руках.
      - С какого конца прикуривать? - спросил он.
      - С любого, - ответил Хэрис.
      Стадлер попробовал прикурить со стороны мундштука.
      - Да я пошутил, чудак! - засмеялся консул. - Вот смотри.
      Он смял беломорину гармошкой и сунул в рот:
      - Тут в России всему научишься...
      Советолог последовал его примеру. Хэрис чиркнул спичкой о лобовое стекло:
      - Прикуривай!
      Стадлер затянулся и позеленел. Горло тотчас забило табаком.
      - Как ты это куришь?! - отплевываясь простонал он. - Я будто ежа проглотил!
      - А мне нравиться, - пожал плечами Хэрис. - Хорошо пробирает, особенно с похмелья.
      И он приложился к Фляжке.
      Стадлер отвернулся к окну. Монотонный пейзаж набережной наводил на него тоску. "Фольксваген" затормозил у бордюра, Хэрис заглушил мотор. За рекой виднелись контуры башен Кремля.
      - Вот и приехали, - весело сказал консул. - Это, Сэм, о экскьюз ми ,Филипп, твое, так сказать, рабочее место.
      Стадлер кивнул.
      - Красная площадь - сердце Москвы, - процитировал Хэрис путеводитель и хлебнул из фляжки.
      - Не много ли пьешь? - поинтересовался советолог.
      - Не, нормально, - Хэрис хлебнул еще.
      Они помолчали. Хэрис закурил "Беломор", Стадлер - "Мальборо" с ментолом. Какая-то птичка уселась на капот и нагадила там. Консул надавил на клаксон. Птичка улетела.
      - Хорошо сидим! - прокоментировал Хэрис и сделал еще полглотка.
      -Слушай, Джим, - сказал вдруг Стадлер. - Мне нужен пистолет.
      Консул повернул к нему красное от коньяка лицо:
      - Зачем?
      - Не нравится мне этот Фунтов-Стерлингов. С пистолетом будет как-то спокойнее. Сможешь достать?
      Хэрис наморщил лоб.
      - С этим здесь тяжело, - проговорил он. Очень тяжело. Практически невозможно.
      "Цену набивает", - решил советолог.
      - Что же ты из Штатов не прихватил? - задал вопрос Хэрис.
      - Ну вос еще! - передернул плечами Стадлер. - Я сюда не на экскурсию приехал. Если бы мнея на таможне застукали, - всему делу труба! А потом... - он помедлил, - Влип я тут в одну скверную историю...
      - Я знаю, - отозвался Хэрис.
      - Да? - Стадлер изумленно уставился на него. - Откуда?
      - На самолете был наш человек, - охотно пояснил Хэрис, - Один из стюардов, он страховал тебя на всякий непредвиденный случай. И, как оказалось, не зря.
      - Да уж, не зря, - усмехннулся советолог. - Все пришлось расхлеббывать самому.
      - Ну, не скажи, - Хэрис хлебнул из фляжки. - Ни одного слова не попало в печать. Наш стюард позаботился об этом.
      - Тоже хлеб, - согласился Стадлер. - А этот Холтоф, он кто?
      - Тот, которого ты уделал? Он немец, документы настоящие. В прошлом служил в Гитлеюгенде, попал в плен. Очевидно, в одном из русских лагерей и познакомился с тем самым кэгэбэшником, которого потом узнал в самолете.
      - И что ему теперь будет?
      - А... - консул небрежно махнул рукой. - Пожизненное заключение за попытку вооруженного угона.
      - Вот как? - удивился Стадлер. - Но ведь он может подать протест.
      - Пусть только попробует. Мы намекнули ему, что в этом случае он будет отбывать наказание в России. Думаю, после здешних лагерей тюрьма в Америке покажется ему манной небесной. Опыт у него есть...
      - Возможно, - задумчиво произнес советолог. - Ну, а как насчет пистолета?
      - Насчет пистолета? - консул приложился к фляжке. - Я, конечно, попробую, но должен сразу предупредить, что это дорого будет стоить.
      - Пусть это тебя не волнует, - заверил Стадлер.
      - Я и не волнуюсь, - Хэрис выпил еще. - Ладно, поехали обратно.
      Он нажал на стартер, повернул ключ в замке зажигания. Мотор стал чихать, но не завелся.
      - Вот зараза! - выругался консул.
      После пятой попытки, хлебнув из фляжки, он заключил:
      - Ничего не поделаешь, старина, придется ручку крутить. Не откажи в любезности...
      Стадлер, чертыхаясь, вылез из машины. Пока он крутил ручку, Хэрис еще дважды прикладывался к коньяку. Советолог стал всерьез опасаться за свою жизнь. Наконец мотор затарахтел, "фольксваген" затрясло, и Стадлера через ручку вместе с ним.
      - Сэньк ю! - крикнул консул, распахивая дверь. - Садись, поехали.
      - Спасибо, я пешком, - мрачно произнес Стадлер. - Люблю прогулки на свежем воздухе.
      - Ну, как хочешь, - состроил обиженную рожу Хэрис. - А насчет оружия я тебе позвоню.
      - Добро! - ответил советолог. - Привет Уорбиксам.
      И, не оглядываясь, пошел по набережной.
      Вернувшись в "Европейскую", Стадлер застал у себя в номере горничную, прибиравшую постель. Не снимая плаща, советолог подошел к ней и два раза ущипнул за задницу. Горничная закричала, но не так визгливо, как в прошлый раз, гораздо тише, и, главное, никуда на собиралась бежать.
      "Это уже хорошо", - отметил про себя Стадлер и пошел в ресторан обедать.
      Из ресторана его позвали к телефону.
      - Это я, - сказал Хэрис, он был изрядно пьян. - Я выполнил твою просьбу, ну насчет пиф-паф. - И он глухо рассмеялся в трубку.
      - Я понял! - оборвал его Стадлер. - Где я могу это получить?
      Возникла пауза, было слышно, как консул прикладывается к фляжке.
      - Значит так, - выговорил он наконец. - Купи пять красных гвоздик и завтра в пять пополудни спустися внииз станции метро "Маяковская". Стой у первого вагоно в стороу "Динамо". К тебе подойдут.
      - А ты ничего не перепутал?
      - С чего это я должен перепутать? - в трубке снова збулькало.
      - Я просто так спросил, - Стадлер дал отбой.
      "Значит в пять!"
      ГЛАВА 8
      Москва. Лубянка. Кабинет полковника Семинарда. 27 октября. В Москве
      15-00. В Петропавловловске-Камчатске - полночь.За окном моросит дождь.
      Полковник Семенард и генирал-майор Скойбеда сидят за столом под настольной
      лампой с зеленым абажюром.
      - Рад, рад, как рад, поздравляю! - тряс руку Скойбеды полковник. Генералом стал. Помнишь, в Суворовском мечтали? Надо обмыть!
      И он, открыв ящик стола, вынул две хрустальные рюмки и бутылку грузинского коньяка. Рад он все-таки был не так, как говорил, а скорее даже взгруснулось полковнику, и вспомнилось отнюдь не Суворовское училище, а тот дождливый, как и сегодня день, когда вытаскивал он - майор - старшего лейтенанта Скойбеду с гауптвахты. Да потом еще морозную зиму 75-го, когда этого самого вшивого Скойбеду перетянул он из Мухаперска в Москву.
      "Ах, хохловская рожа, мурло, я пять лет под это место капал, отдохнуть хотел перед пенсией, а тут ты, говнюк!" - кровь отливала от щек и носа полковника.
      Скойбеда же сиял и все косился на погоны и, пожимая плечами, пробовал на прочность новый китель.
      - Ты шо, из таких пьешь? Ха-а-а-а! - он открыл свой портфель из красного кожезаменителя, вынул два граненых стакана, бутыль мутной жидкости и четыре бутерброда.
      - Я их сам навострился делать, - показал Скойбеда на бутерброд. - Батон пополам - р-раз, сало четыре куска наметал, ковбаски сверху. А вот здесь, - он показал на середину, - икрой мажу. На бутерброд - два батона, понял?
      Скойбеда налил по стакану:
      - Горилка, спотыкач!
      - Я столько не могу, - отодвинул стакан полковник. - Сердце.
      - Так сало рубай, чудак, - лучшее средство для подпитки сердечной мышци. Давай, хлопнем, обмоем звезду!
      И Скойбеда заглотил стакан, Семинард - где-то треть, и эта треть встала у него по стойке смирно в середине пищевода.
      - Разрешите, товарищ полковник? - это вошел, почти вбежал в кабинет капитан Козлов. Был он в форме, особенно как-то отутюженной и выбрит гладко: 3 глубоких пореза на щеках, фуражка набекрень и 2 галстука на вороте. Вообще был Козлов чрезвычайно взволнован. Это удивило Семинарда и горилка сползла вниз с ускорением. Никогда еще капитан не выглядел так странно: в глазах - блеск, сапоги в грязи.
      - "Сапожник" провалился? Так, Козлов? Так? - высказал догадку Семинард. - Что молчите, капитан?
      Он кажется нашел, на ком сорвать злость, но тут вмешался Скойбеда:
      - Товарищ капитан, вы шо, генерала не видите? Кругом и войти, как положено!
      Козлов развернулся.
      - Отставить! - заорал Скойбеда. - Рапорт сюда!
      Козлов развернулся опять:
      - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? Капитан Козлов!
      - Разрешаю.
      - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться к товарищу полковнику?
      - Отставить, товарищ Козлов, - оборвал его Скойбеда. - Шо это за одежда на вас? Где я вижу здесь стрелки на брюках, а? На пять суток захотели?! - занялся генерал любимым делом. - Фуражечку-то поправьте, а галстук не жмет? Не жмет галстук, ни один, ни другой, я спрашиваю?! Поправить обмундирование, даю пять секунд, время пошло.
      - Есть! - Козлов пришел в себя и начал выполнять команду, а генерал и полковник выпили. Через 4,5 секунды Козлов был готов. Еще через 0,5 секунды Скойбеда гаркнул: "Воздух!"
      Козлов упал на ковровую дрожку, перекатился к стульям и мгновенно заполз под несгораемый шкаф.
      - Неплохо. - сказал Скойбеда. - Жора, не суди паренька строго.
      - Ладно, выкладывай! - разрешил Семинард.
      Козлов встал, оправил форму и выложил на стол фотографию 6 на 9 с изображением сына Митьки на Красной площади.
      Семинард посмотрел, перевернул, прочитал вслух:"Д. Козлов, 8 лет", перевернул обратно.
      - Большой вымахал, - проговорил он. - Что - день рождения? Поздравляю!
      - Никак нет! Левее смотрите, - Козлов скосил глаза.
      Семинард повернулся влево и прочел плакат собственного сочинения: "Будь бдителен!".
      - Никак нет! Вот, - капитан ткнул пальцем в фотку, где из-за Митьки выглядывали два человека. Один - в шляпе пирожком и в усах с бородкой, другой - без шляпы, лысый, как ночной горшок.
      - Кто это? - не понял Семинард.
      - Яков Свердлов, - отрапортовал Козлов, указывая на бородатого.
      - Сын Сталина Яков? - удивился Скойбеда.
      - Сын Якова Свердлов, - догадался Семинард. - А этот, второй, его отец, так?
      Козлов замотал головой:
      - Второй - никто иной, как Феликс Эдмундович Дзержинский.
      - Как Дзержинский?! - поперхнулся Семинард. - Он же лысый! Вот Дзержинский.
      Он указал на портрет в правом углу кабинета.
      - Не похож.
      - Совсем не похож, - подтвердил Скойбеда.
      - Вы так считаете? - хитро прищурился Козлов. - А вот смотрите.
      Он снял фуражку, достал из нее химический карандаш и принялся рисовать. Сперва нарисовал на лысом черепе короткий ежик волос, затем усы и бородку клиныщком.
      - Ну, а теперь? - спросил он наконец.
      - Теперь вроде похож, - сверился с оригиналом полковник. - Но это ж ерунда, он же помер. Хороший был чекист.
      Генерал и полковник выпили.
      - И Свердлов тоже помер, - сказал Скойбеда.
      Они выпили и за Свердлова, закурили "Стрелу".
      - Леша, - Семинард затянулся. - Ты, мне помнится, отпуск не догулял. Давай-ка, брат, собирай чемодан и вперед!
      - Никак нет ! - ответил Козлов.
      - Хороший службист, - обрадовался Скойбеда.
      __ Товарищ полковник, - начал Козлов. - Помните, я говорил вам , что противник готовит удар там, где мы его не ждем?
      - Ну, - Семинард на помнил ничего.
      - Так вот, я также говорил, что информация по делу "Свиньи" - не более, чем отвлекающий маневр.
      - Ну-ну... - Семинард начал нервничать.
      - А главный удар надо ждать здесь, - капитан ткнул в фотографию.
      - Где? - хором спросили Скойбеда и Семинард.
      - На Красноай Площади. Ну, посудите сами: Свердлов-двойник, Дзержинский-двойник. Что дальше - Киров, Жуков, Плеханов?
      - Кто такой Плеханов? - спросил Скойбеда.
      - Прапорщик-коптерщик у нас на вещевом складе, - пояснил Семинард.
      - А-а...
      - Вы представляете? - разошелся Козлов. - Весь Совнарком двойников!
      - Но зачем? - выкатил глаза Семинард.
      - Все очень просто, - Козлов принялся ходить вокруг стола. Генерал с полковником следили за ним, вертя головами. - Одно дело - напугать 20 Членов Политбюро, другое - посеять панику на всю страну!
      - На всю страну! - ужаснулся полковник.
      - Вот смотрите, - Козлов остановился. Семинард со Скойбедой, по инерции еще слегка повертев головами, замерли тоже. - Седьмое ноября , идет демонстрация, миллионы людей сидят у своих телевизоров, и тут...
      - И тут? - схватился за сердце Семинард. "Стрела" упала из его рта на ковер и задымила.
      - И тут, - Козлов сделал страшное лицо, - разверзается земля под Кремлевской стеной и оттуде вылезаюм все наши двойнеики. Эта крупномасштабная акция, их надо найти.
      Семинард выпучил глаза, казалось, они вот-вот лопнут.
      Скойбеда даже прикрыл уши руками. Опустошенный Козлов опустился на стул.
      Первым очнулся Скойбеда. Вспомнил, что он комендант Кремля:
      - Значит так: фотографию размножить, раздать вашим и нашим, подключить МВД, Козлов, неделя сроку, семь суток, в часах вычислишь сам, - руководить операцией " Яков и К".
      - Есть!
      Семинард ничего не понимал и только поскрипывал сапогами, время от времени делая умное лицо. Именно в эти мгновения Козлову хотелось запустить в начальника маленьким бюстиком А.С. Пушкина, стоявшим на боковом столе.
      - Оружие на задание не брать, форму - сменить! - продолжал отдавать указания генерал.
      Семинард наконец-то пришел в себя и судорожно глотнул горилки из стакана.
      - Связь со мной через каждые три часа, - он попытался овладеть ситуацией.
      - Нет, со мной через каждые два! - Не согласился Скойбеда.
      - Связь с обеими через два с половиной часа, - пришел к компромиссу Семинард. - Все, капитан, можете быть свободны.
      Козлов вышел. Скойбеда принялся убирать стаканы в портфель.
      - Ну, держи кардан! Пойду своим орлам пистон вставлять.
      - Иди, иди. - процедил Семинард, когда дверь за генералом закрылась. - Раскомандовался здесь, генералиссимус вонючий!
      Он достал из одного из вделанных в стену шкафов папочку, открыл, минут пять читал, затем сказал вслух:
      - Анкетка ничего, с другими там и не держат, но вот с гербарем я, пожалуй, дам ему просраться!
      Семинард знал, что любое увлечение есть отвлечение от генеральной линии. Это - слабость, пусть маленькая, но делать из мухи слона на Лубянке умели.
      Возвращаясь от Семинарда, Скойбеда встретил шефа Лубянки, только вчера вернувшегося из отпуска.
      - Ну, как там, на курорте? - спросил Скойбеда.
      - Хорошо, - ответил шеф. - Но мало. Два месяца - как один день. А сейчас хреново, аклиматизация... Тут у нас завтра, поди, снег повалит, а там - лето, теплынь. Погоди-ка, - он принюхался. - А ты что, пьешь, что-ли, на работе?
      - Имею право! - Скойбеда похлопал себя по лампасам. - Не петушек!
      - А, поздравляю! - протянул руку шеф. - А я сразу не заметил. Но все равно, на службе пить нельзя. Не положено.
      - Да я выпил-то всего ничего, - отмахнулся Скойбеда. - С этим самым твоим, Семинардом. Ты смотри за ним, попивает чертяка горькую! - и, придвинувшись к уху , добавил:
      - Копает он под тебя, вмесе с Козлом со своим на пару!
      Шеф почесал макушку.
      ГЛАВА 9
      Москва. Платформа станции метро "Маяковская". 27 октября. 17-00.
      Час пик. В начале платформы - Сэм Стадлер. На нем бежевый плащ, в руках цветы. Людской поток раскручивает Стадлера и швыряет из стороны в сторону. Из пяти гвоздик в его руках уцелело только две.
      - Поезд идет в депо, - разнеслось по платформе. - Освободите вагоны!
      Хлынувшая из дверей толпа припечатала Стадлера к стенке и он оказался нос к носу со Стерлинговым. В руках тот держал торт-бизе в коробке.
      - Привет, - привычно улыбнулся Стерлингов. - Заждались?
      Стадлер промолчал.
      - Опять деловая встреча? Или вы собрались на похороны? - Стерлингов бросил взгляд на цветы.
      Советолог что-то буркнул и отвернулся. Он понял, что пистолета ему сегодня не дождаться.
      - А, не желаете разговаривать? - услышал он насмешливый голос Стерлингова. - А зря: я принес вам то, что вы просили.
      Стадлер в изумлении обернулся.
      - Здесь, - Стерллингов указал на торт, - под слоем бизе, в полиэтиленовом пакетике, найдете интересующую вас вещь.
      Стадлер, не отрываясьь, смотрел на коробку, не зная, как ему быть.
      - Можете воспользоваться им незамедлительно, - продолжил Стерлингов. - Вы же заказали эту штуку из-за меня, не так ли?
      Стадлер чувствовал себя, как в ренгеновском кабинете: этот улыбчивый симпатяга видел его насквозь.
      - Сколько я вам должен? - еле выдавил он из себя.
      Уголки губ Стерлингова достигли ушей:
      - Считайте, что это наш русский сувенир. Вроде матрешки. Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать...
      - Что же?
      - Все те же пятнадцать минут тет-а-тет. И возьмите тортик - это придаст вам уверенности.
      Стадлер взял коробку, взвесил на руке: тяжелая.
      - В целях экономии вашего драгоценного времени могу подбросить вас до гостиницы. По дороге и поговорим.
      Советолог еще колебался.
      - Чего вы опасаетесь? - улыбнулся Стерлингов. - Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?
      Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.
      - Это Айвар Лупиньш, - указал он на бугая. - Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.
      - Я-я, - подтвердил Лупиньш по-латышски.
      - При нем можете говорить о чем угодно, - разрешил Стерлингов. - Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?
      - Я-я.
      "Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.
      - Ну что ж, - Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. - Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.
      Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.
      "А вот сигары курить он не умеет", - отметил про себя Стадлер.
      - Дество мое не было радостным, - начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.
      - О-ля-ля! - тяжело вздохнул Лупиньш.
      - Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. - Стерлингов выпустил еще несколько колец. - Единственное воспоминание о детском доме - это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее - и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.
      Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.
      "Странно, - подумалось Стадлеру, - он ведь не понимает по-русски".
      - Айвар - очень чувствительная натура, - пояснил Стерлингов. - Не понимая слов, он чувствует сердцем.
      "Ну и компания! - ужаснулся советолог. - Один мысли читает, другой сердцем чует, во влип!"
      - Так вот, - продолжал Стерлингов. - Я балансировал буквально на краю пропасти. Но однажды утром, проснувшись в канаве, я сказал себе: "Стоп! Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты же летишь в бездну!" С той самой минуты я начал новую жизнь. Стал ходить в церковь, заниматься штангой и тех пор не выпил ни капли спиртного. На работе стали расти производственные показатели, девушки стали обращать на меня свое внимание.
      - О-а-а-а-а! - похабно засмеялся Лупиньш.
      - Чуть позже я вступил в комсомол и в общество трезвости, но в первом вскоре разочаровался ввиду формализма и бюрократии. А вот общество трезвости - другое дело. Я стал его завсегдатаем. На одном из очередных чаепитий я познакомился с одним человеком, он был подпольным миллионером и звали его Максим. Мы разговорились, и, как это часто бывает за чаем, он поведал мне о своей нелегкой судьбе, чем-то напоминающей мою. Это еще больше сблизило нас, и за один вечер мы стали близкими друзьями. Максим был гораздо старше и мудрее меня, и я называл его Папой. Он и в самом деле был мне как отец родной его забота и участие не знало границ. На прощание он дал мне свой телефон, и мы расстались до завтра.