Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сестры Дункан (№3) - Брачные игры

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Фэйзер Джейн / Брачные игры - Чтение (стр. 16)
Автор: Фэйзер Джейн
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Сестры Дункан

 

 


– Да, что-то вроде удара молнии, – сообразил Гидеон. – Ну, если у вас нет склонности к тихой и спокойной жизни...

– Сейчас уже не припомню, – перебил Макс, изобразив задумчивость, – но, возможно, когда-то я имел такую склонность.

Дверь библиотеки распахнулась, и трое мужчин настороженно повернулись к ней. На пороге стояла Сара с игральными, картами в руках.

– Мы собираемся играть в «убийство во мраке», – объявила она. – Пру сказала, что ты должен прийти, папа, и вы, дядя Макс, и доктор Фаррел.

– Но ведь еще не стемнело, – запротестовал Гидеон, – пытаясь выиграть время.

– Мы будем играть на чердаке, а там темно. – Сара подбежала к отцу, схватила его за руку и потянула. – Идем, папа. Игра такая веселая. Даже мисс Делла Лука и лорд Беренджер собираются играть.

Гидеон со стоном поднялся.

– Ладно. Но я не пойду один, – красноречиво посмотрел он на своих собеседников, которые неохотно встали и последовали за ними в гостиную.

– Правила очень простые, – объявила Пруденс. – Тот, кто вытащит туз пик, будет убийцей. – Она обвела собравшихся взглядом. – Червовый король обозначает сыщика. Все остальные являются потенциальными жертвами. Первый, кто почувствует руку у себя на шее, должен закричать как можно громче, и свет зажжется, после чего детектив должен найти убийцу. Раздай карты, Сара.

– Как, черт побери, вам удалось уговорить синьорину согласиться на подобный фарс? – вполголоса спросил Дуглас у Честити, беря свою карту.

– Это не я, – усмехнулась она. – Это Джордж Беренджер. Он сказал, что в детстве обожал рождественские игры и с удовольствием сыграл бы снова. Бедняга, он очень одинок.

– И потому вы решили женить его на Лауре? – Доктор посмотрел на нее с некоторой долей сарказма.

Честити пожала плечами.

– Никто не может женить кого-то на ком-то, – беспечно заверила она. – Люди сами принимают решение. Мы всего лишь предоставляем им выбор.

– Я заметил, – сухо бросил он. – Для их же пользы, разумеется.

– Мы еще никому не причинили вреда, – ответила Честити вызывающим тоном.

Тема слишком животрепещущая и опасная, решила она, чтобы обсуждать ее с Дугласом. Она отвернулась, сделав вид, что разглядывает свою карту под прикрытием ладони.

– Все готовы? – осведомилась Пруденс, очевидно, главная в игре. – Идемте на чердак. – Она двинулась вперед, возглавив процессию.

Спустя несколько минут по темному чердаку разбрелись неясные фигуры, пытавшиеся найти друг друга. Их движения сопровождались приглушенными смешками, возгласами и шарканьем ног. Дуглас, которому не досталась значимая карта, решил не портить общего веселья и притаился в старом, пропахшем собачьей шерстью кресле, стоявшем в дальнем углу чердака, где его вряд ли могли обнаружить. Послеобеденный бренди навеял на него дрему, и он позволил своим глазам закрыться.

Женский визг, раздавшийся совсем рядом, заставил его встрепенуться. Смеющийся голос объявил, забавно имитируя французский акцент:

– О-ла-ла, месье, уберите руки. Что это вы себе позволяете? Дуглас напряг зрение, вглядываясь в темноту. Он уже слышал такой акцент. Кровь лихорадочно застучала у него в ушах.

– Ничего я себе не позволяю, мадам жена, – возмутился Гидеон. – Я всего лишь пытаюсь задушить тебя.

– О, убийца... убийца, спасите! – завопила Пруденс, перестав изображать горничную-француженку, и рухнула на руки мужа. После минутной тишины, за которой последовала какофония звуков, загорелись масляные лампы, и участники игры получили возможность оглядеться. Пруденс лежала на полу, а Гидеон с виноватым видом стоял над ней, держа в руках туз пик.

– Ты все испортил, папа, – надула губы Сара. – Теперь мы знаем, что это ты убил Пру.

– Извини. – Гидеон нагнулся и протянул руку жене, помогая ей подняться. – Видимо, я не совсем уловил суть игры.

– Можно попытаться еще раз. – Пруденс поглядела на разочарованное лицо девочки. – Дайте мне ваши карты.

Честити вручила ей свою карту, гадая, куда мог деться Дуглас. Она уверена, что он поднялся наверх вместе со всеми, но теперь его нигде не видно. Может, он спустился к себе и прилег? В конце концов никто не обязан принимать участия в детских играх.

Она нашла его в гостиной, когда компания наконец спустилась вниз выпить чаю. Он сидел в массивном кресле, углубившись в старый выпуск «Тайме». Честити принесла ему чай с большим куском рождественского кекса.

– Похоже, тебя не увлекла игра, – улыбнулась она, поставив чашку и тарелку на низенький столик. – Не могу тебя винить. Но Сара в восторге.

– Я обнаружил, что засыпаю. – Дуглас посмотрел на нее без улыбки. Его темные глаза казались почти черными и непривычно бесстрастными. Он отломил от кекса кусочек глазури. – Мне только что позвонил пациент. Боюсь, я должен вернуться в Лондон первым поездом.

– О, – протянула она. – Так скоро?

– Да, мне очень жаль. Срочный случай. – Он опустил взгляд, кроша в пальцах кекс.

Честити выдавила улыбку.

– Значит, у нас осталась ночь, – тихо выдохнула она. – Последняя.

Дуглас поднял глаза, глядя на нее все с тем же непроницаемым выражением.

– Да, – уточнил он, – последняя.

Честити кивнула и вернулась к чайному столу. Она всегда знала, что так случится. Когда они вернутся в Лондон, интерлюдия закончится. Но она надеялась... Да нет, не надеялась, просто она не готова. У нее не было времени подготовиться.

Было что-то отчаянное в страсти, охватившей их ночью. Казалось, они не могли насытиться друг другом. Похоже на наркотик, мелькнуло в голове у Честити, обследовавшей каждый дюйм его тела, словно щенок в поисках материнского соска. Опьяненная любовными ласками, она не допускала мысли, что больше не испытает ничего подобного.

Усевшись на него верхом, она блуждала руками по его мощному торсу, обводя кончиками пальцев контуры ребер. Затем склонилась ниже и приникла к его губам. Дуглас обхватил ладонями ее бедра и приподнял, скользнув одним плавным движением внутрь.

Честити затаила дыхание и на секунду замерла, привыкая к ощущению полноты. Затем медленно пришла в движение. Дуглас придерживал ее бедра, приноравливаясь к ее ритму. Чувство сладкой истомы нарастало, распространяясь от ее лона к животу. Честити напрягла мышцы, удерживая их обоих на грани взрыва, а когда он все-таки произошел, закрыла глаза, слившись с ним в едином порыве.

Когда все закончилось, она упала на него, прижавшись губами к выемке его плеча. Их тела влажно блестели, накрытые рыжим облаком ее волос.

– Как такое возможно? – прошелестела она слабым голосом.

Дуглас не сразу ответил.

– Не знаю. – В его голосе послышалась странная интонация, в которой смешались гнев, печаль и смятение.

Честити уловила в его ответе отголосок собственных чувств – горечь потери и досаду, что приходится отказываться от чего-то столь прекрасного. Придерживая ее за талию, Дуглас повернулся на бок, но даже такое медленное разъединение заставило ее почувствовать себя покинутой, и она теснее прижалась к нему, вписавшись в изгибы его тела.

Дуглас молча лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Как только оно стало размеренно-сонным, он выскользнул из постели, набросил на Честити теплое одеяло и помедлил, глядя на нее в тусклом сиянии пламени. Он не собирался ничего говорить, полагая, что ночь любви будет их горько-сладостным прощанием, а затем он уедет без единого слова. Но теперь он понял, что не может просто взять и исчезнуть из ее жизни, проглотив обиду и разочарование. Когда его отвергла Марианна, он страдал молча, словно был в чем-то виноват, но сейчас он испытывал потребность исторгнуть горечь старой обиды вместе с новой, нанесенной еще одной женщиной, также обманувшей его.

Честити проснулась спустя полчаса. В комнате стояла тишина, только потрескивали угли в камине. Не обнаружив рядом Дугласа, она приподнялась на локте. Одетый в халат, он сидел в кресле у огня, и она ощутила укол страха, когда он поднял на нее непроницаемый взгляд.

– Представительницей брачного агентства... в Национальной галерее была ты, – произнес он без всякого выражения.

– Да, – тупо кивнула Честити, охваченная безнадежностью и сознанием, что уже ничего не исправишь и не спасешь. – Я.

Дуглас молча смотрел на нее. Она почти физически ощущала его гнев. Возможно, именно его гнев разбудил ее. Но во взгляде доктора заключалось нечто большее, чем гнев. В нем была боль, хуже того – разочарование. Честити внутренне съежилась, словно увядший лист.

– Как ты догадался? – спросила она, хотя едва ли его слова что-то меняли.

Он издал короткий смешок.

– По вашему дурацкому французскому акценту. Твоя сестра изобразила его... в порядке шутки, как я понимаю.

– А я не обратила внимания, – ответила Честити все тем же невыразительным тоном. – Это отличный способ менять голос. Я и не рассчитывала сойти за француженку.

– Полагаю, в вашем бизнесе не обойтись без таких трюков и ухищрений. – Дуглас поднялся. – Как иначе вынудить клиентов выложить всю свою подноготную? Что с того, что люди, с которыми вы общаетесь каждый день, – ваши знакомые, даже не подозревающие, кем вы являетесь на самом деле. Люди, которые вам доверяют. – Он подошел к двери и бросил через плечо: – Прощай, Честити.

Дверь тихо закрылась, вызвав легкое дуновение сквозняка, заставившее ненадолго вспыхнуть затухающие угли в камине.

О Боже! Честити перевернулась на спину и прикрыла глаза рукой. Слезы жгли ее закрытые веки. Теперь она ясно понимала, что чувства Дугласа к ней гораздо глубже, чем ей казалось. Их отношения не были для него заурядной интрижкой, мимолетным увлечением, о котором можно легко забыть. Иначе он не выглядел бы таким уязвленным и разочарованным. И одному Богу известно, как изменить его мнение о ней.

Остаток ночи, показавшейся ей бесконечной, Честити провела без сна и только под утро впала в тяжелое беспокойное забытье. Когда она проснулась, в безоблачном небе сияло солнце, высекая ослепительные искры из снега. Она заставила себя выбраться из постели. Первая ее мысль была о Дугласе: он сказал, что уедет утренним поездом, и наверняка уже уехал.

Она оделась и спустилась вниз. Из комнаты для завтраков вышел Дженкинс с пустым кофейником в руках.

– Доброе утро, Дженкинс. Надеюсь, доктор Фаррел благополучно отбыл?

– Да, Фред отвез его на станцию примерно час назад, – сообщил дворецкий и помедлил, вглядываясь в нее. – Что-нибудь случилось, мисс Чес?

– Нет, конечно, – беспечно отозвалась Честити. – Полагаю, мы увидимся с ним, когда вернемся в Лондон.

Она улыбнулась и направилась в комнату для завтраков, где уже собралась вся компания, кроме графини, которая обычно завтракала в постели, и Сары с гувернанткой. Они уже позавтракали и теперь исследовали чудеса зимнего пейзажа.

Лорд Дункан поднял глаза от тарелки.

– Доброе утро, дорогая. Прекрасная погода, правда? Идеальная для охоты. – Он вздохнул.

Честити рассеянно кивнула и заняла пустовавшее место между сестрами.

– Жаль, что доктор Фаррел выбыл из наших рядов. Отличный малый.

– Что за срочный случай вызвал его в Лондон, Чес? – поинтересовалась Констанс. – Он сказал?

Честити пожала плечами, выдавив смешок.

– Врачебная тайна, – ответила она, потянувшись за тостом. Заметив, что пальцы у нее дрожат, она поспешно положила его на тарелку, не решаясь налить себе кофе.

Констанс взяла кофейник и наполнила ее чашку.

– Пей, – мягко промолвила она. – Судя по твоему виду, кофе тебе не помешает, солнышко.

Честити последовала ее совету и умудрилась сделать несколько глотков, не пролив ни капли под обеспокоенными и несколько озадаченными взглядами сестер. Они знали, что Дуглас уедет сегодня утром, так как прежде чем отойти ко сну, он попрощался со всеми накануне вечером, и не понимали, чем вызвано явное расстройство Честити.

– Какие у нас планы на сегодня? – жизнерадостно задала вопрос Констанс, намазывая маслом тост.

– Прогулка на свежем воздухе, – предложил Макс. – Продолжительная.

– Я предупредил Дженкинса, что мы возьмем ружья, – с энтузиазмом подхватил лорд Дункан. – Попробуем подстрелить пару-другую уток на озере... или гусей. Что скажете?

– Ладно, пусть мужчины отправляются на охоту, – снизошла Пруденс. – А женщины могут покататься на коньках. Я обещала Саре.

Гидеон встревожился:

– Ты уверена, , что лед выдержит?

– Гидеон, любовь моя, мы будем кататься на лошадином пруду, там глубина не более фута, – успокоила его Пруденс с нежной и чуть покровительственной улыбкой. – Неужели ты думал, что я поведу Сару на озеро?

– Откуда я знал, что здесь имеется лошадиный пруд? – резонно проворчал тот. – Я ничего не знаю о сельских радостях. И пока еще видел только озеро.

Честити откусила кусочек тоста, радуясь, что никто не обращает на нее внимания.

– Вы пойдете с нами, Лаура? Или у вас другие планы? – спросила Констанс.

Лаура важно выпрямилась и слегка зарделась.

– Лорд Беренджер предложил мне пройтись до его дома, если погода будет терпимой. У него есть несколько восхитительных предметов итальянского искусства, которые он приобрел во время своего пребывания во Флоренции. Мне не терпится на них взглянуть.

– Прекрасно, – оценила Констанс. – А ваша матушка?

– О, дорогая леди собирается подъехать в двуколке и понаблюдать за охотой, – поведал лорд Дункан. – Я высказал эту мысль вчера вечером, и она просто загорелась идеей подышать свежим воздухом, если, конечно, позволит погода. Дженкинс накроет ленч в павильоне на озере.

– Что ж, звучит заманчиво. – Макс поднялся и положил ладонь на плечо жены. – Значит, увидимся позже, милые дамы?

Констанс погладила его руку.

– Да, за пятичасовым чаем. Честити встала.

– Я еще толком не оделась. Пойду завершу свой туалет. – Она направилась к двери. Сестры проводили ее взглядами, зная, что она будет ждать их наверху.

Оказавшись в своей спальне, Честити присела за туалетный столик, положив подбородок на переплетенные пальцы, и попыталась осмыслить случившееся. Все произошло так быстро, словно смерч ворвался в ее жизнь, перевернул ее вверх тормашками и унесся прочь, оставив на своем месте хаос. Ее глаза, отражавшиеся в зеркале, казалось, лишились блеска и выражения, словно из них ушла жизнь и мысль. Она не шелохнулась, даже когда раздался легкий стук в дверь, которого она ожидала, и в комнату вошли сестры.

Пруденс притворила за собой дверь. Констанс подошла к Честити и положила руки ей на плечи:

– Что случилось, Честити?

Честити сделала глубокий, прерывистый вдох и рассказала им все.

– О Боже, – виновато произнесла Пруденс. – Мне и в голову не могло прийти, что идиотский французский акцент... Мы с Гидеоном часто так дурачимся... со времени суда, когда я впервые воспользовалась им. – Она обеспокоенно смотрела на отражение сестры в зеркале. – Мне так жаль, – беспомощно покаялась она.

– Ты не виновата, Пру, – вздохнула Честити. – Хорошо, что все открылось, просто...

– ...ты любишь его, – закончила Констанс со слегка вопросительной интонацией в голосе.

– Да, – твердо ответила Честити. – И я уверена, что он любит, во всяком случае любил, меня. При легкой интрижке он никогда бы не отреагировал так болезненно. Конечно, он злится, что им манипулировали, и досадует на собственную откровенность, но дело не только в этом... – Она оперлась локтями о стол и спрятала лицо в ладонях. – Как я могла все так запутать?

– Ничего ты не запутала, – старалась убедить ее Констанс. – Просто так сложились обстоятельства.

– Вот именно, – поддержала ее Пруденс. – И теперь нужно решить, что мы можем сделать, чтобы распутать этот клубок.

– Ничего, – поморщилась Честити. – Абсолютно ничего.

Глава 17

Дуглас подбросил угля в огонь, но его было недостаточно, чтобы согреть приемную в больнице Святой Марии. Снаружи завывал ветер, и сквозняки уносили даже то скудное тепло, которое давал очаг. Утром он зафиксировал несколько случаев обморожения. Многие из его пациентов явились босиком, обмотав ноги тряпками и старыми газетами. В кабинете слишком холодно, чтобы осматривать больных. Он отчаянно нуждался в лучшем помещении, но, даже если бы в таком районе нашлось что-нибудь подходящее, лучшее помещение предполагало более высокую арендную плату.

Итак, он вернулся примерно к тому же, с чего начал, если не хуже, мрачно подытожил Дуглас. Он приехал в Лондон с четким планом действий: богатая жена, солидная практика и процветающая клиника для бедных. Но теперь первые два элемента плана внушали ему стойкое отвращение. Он по-прежнему хотел последнего, хотел с той же страстью и одержимостью, что и раньше, но не представлял, как добиться цели. Брак по расчету больше не казался ему идеальным решением проблемы, цивилизованным союзом, который удовлетворил бы обе стороны. Как выяснилось, он не способен на подобный компромисс. И никогда не согласится на меньшее, чем то, что он испытал с Честити Дункан.

Дуглас вдруг осознал, что все еще сидит на корточках перед очагом с пустым совком в руке. В комнате стояла промозглая сырость, пробиравшая до костей и, казалось, проникавшая в душу. Он медленно выпрямился. Пожалуй, пришло время отказаться от планов завоевания Лондона и вернуться домой. Там по крайней мере он сможет приносить пользу людям, работая в своей клинике. Конечно, она и так процветает, но работа всегда найдется. Можно охватить другие районы или открыть дополнительные отделения.

Но возвращение значило бы, что он смирился с неудачей, а Дуглас никогда не бегал от трудностей. Это противоречило его натуре. К тому же на самом деле он пытается убежать не столько от трудностей, сколько от Честити, от ощущения личного краха, который она олицетворяла собой. Стоило ему вспомнить о той встрече в Национальной галерее, как его бросало в жар от стыда и презрения к самому себе. Он будто слышал собственные слова, бесчувственные и расчетливые: «От жены мне требуется лишь одно – чтобы она была богата».

Неудивительно, что Честити даже не пыталась скрыть своего презрения. Тогда его взбесило поведение какой-то особы в шляпе с вуалью, представляющей брачное агентство, которая считает себя вправе судить о неизвестной для нее ситуации. В своей гордыне он полагал, что не обязан отчитываться перед теми, кого нанял и кому готов платить за услуги. Но может, если бы он объяснился с Честити, она ответила бы ему тем же? Дуглас вспомнил о неоправданных, как ему казалось, стараниях сестер довести до его сведения, что в семье нет денег, и стыд с новой силой захлестнул его. Неужели они решили, что он заинтересовался Честити из-за денег и аристократического происхождения? Даже думать о подобном было невыносимо.

Дуглас снял пальто с крючка у двери и оглянулся на огонь, надеясь, что он продержится еще несколько часов на тот случай, если какому-нибудь бедняге понадобится убежище, пусть даже такое убогое, в холодный январский вечер. Затем погасил газовые лампы и вышел на промерзшую улицу. Пора перевоплощаться в его другую ипостась! На Харли-стрит его ждет встреча с некоей леди Сидни, беременной дамой, решившей обратиться к нему по совету сестры лорда Бригема.

Дуглас уже несколько дней не посещал свою приемную на Харли-стрит. Город пустовал, и пациентов немного, но с началом сезона ситуация могла резко измениться. Свернув на Харли-стрит, он увидел у дверей здания, где находилась его приемная, длинную крытую повозку, запряженную парой тяжеловесов. Лошади встряхивали головами, выдыхая в морозный воздух клубы пара. Из дома вышли двое дюжих мужчин в фартуках, сгибавшихся под тяжестью массивного письменного стола. Его стола! Дуглас изумленно наблюдал, как они погрузили стол в повозку и вернулись в дом. Следом появились еще двое мужчин, тащивших кожаные кресла – старые потрескавшиеся кресла из его приемной. Избавившись от своего груза, свалив его на. повозку, они опять скрылись внутри дома.

Что за черт? Неужели его выселяют? Нет, не может быть, он заключил аренду на год. Подписал договор и заплатил вперед. Дуглас перешел на бег. Добравшись до фургона, он заглянул внутрь и недоверчиво уставился на груду вещей, еще недавно составлявших обстановку его приемной. В замешательстве он повернулся к дверям дома, из которых вышел его коллега, занимавший первый этаж.

– Доброе утро, доктор Фаррел. – Доктор Талгарт поднес к глазам пенсне, висевшее на золотой цепочке, и дружелюбно посмотрел на Дугласа. – Меняете обстановку? Приятно видеть, когда твои соседи занимаются улучшениями, придающими зданию респектабельность.

Дуглас вбежал в холл, чуть не столкнувшись с мужчиной, тащившим массивное полотно, написанное маслом. Оно висело между окнами в комнате для ожидания и изображало исключительно мрачную охотничью сцену. Перескакивая через две ступеньки, Дуглас ворвался в свою приемную с настежь распахнутой дверью. Комната не имела ничего общего с комнатой, которую он оставил двумя днями раньше. В ней ярко пылал камин.

В дверях кабинета появилась Лаура.

– О, дотторе, я надеялась, что успею закончить до вашего возвращения. – Лаура держала в руках позолоченную лампу с темно-красным абажуром. – Вот только поставлю ее сюда...

Она водрузила лампу на золоченый столик рядом с обитым набивным ситцем диваном и повернулась к нему с торжествующей улыбкой.

– Ну, что скажете, дотторе? Разве здесь не прекрасно? – Она всплеснула руками, оглядывая интерьер, более уместный в сельской кондитерской, чем в приемной солидного врача. – Сколько уюта, сколько покоя, необходимого больным.

Дуглас огляделся. Лаура скрупулезно воплотила в жизнь все свои планы. Голубые, как яйцо малиновки, стены украшала розовая лепнина. Взгляд то и дело натыкался на картины, изображавшие букеты цветов. Повсюду пестрел набивной ситец: на окнах вместе с кружевными занавесками, на стульях и диванах. На полу лежал ковер с узором из роз, напоминавших кочаны капусты. Дуглас моргнул, ослепленный буйством красок. Как в тумане он проследовал в кабинет и обнаружил там парчу, гобелен, те же капустные розы и те же кружева. В углу красовалась вычурная ширма, скрывавшая стол для осмотра пациентов. Лаура впорхнула следом.

– Взгляните на ширму, – воскликнула она. – Какой изысканный штрих! Вы не находите?

Дуглас уставился на три золоченые панели, каждая из которых изображала то ли римскую оргию, то ли жертвоприношение девственной весталки. При мысли о неминуемом прибытии леди Сидни его пробрала дрожь. Он стоял настолько огорошенный, что не находил слов. Медленно повернувшись к Лауре, он приоткрыл рот, собираясь с мыслями.

Лаура схватила его руки и стиснула их от избытка чувств.

– О, дотторе, я понимаю. У вас нет слов. Но, ради Бога, не надо ничего говорить. Я обещала сделать все для вас, и я сдержала слово. Я счастлива употребить свои таланты на благое дело. – Она одарила его кокетливой улыбкой. – Вы, возможно, слышали, что мы с лордом Беренджером обручились.

– Примите мои поздравления, – выдавил Дуглас. – Э-э... – Он беспомощно огляделся, сделав неопределенный жест. – Все это...

– Ни слова больше, дотторе, – перебила его Лаура, снова схватив за руки. – Не благодарите меня. Я получила истинное наслаждение. – Ее улыбка стала еще более жеманной. – И потом, я приобрела некоторый опыт... так сказать, смогла подготовиться... к смене обстановки в доме милого лорда Беренджера, которая будет моим следующим проектом.

– Неужели? – пробормотал Дуглас.

– Ну, мне пора. – Лаура перебросила через плечо меховой палантин с лисьей головой, сверкавшей бусинками глаз, и подняла с дивана перчатки и сумочку. – Все счета на том столике. – Она небрежно махнула рукой в сторону одного из золоченых столиков, разбросанных по приемной. – Вы убедитесь, как ловко я торговалась в ваших интересах.

Она направилась к выходу, задержавшись на минутку, чтобы обратить его внимание на золоченую пальму у входа.

– Ну разве не изумительная вешалка? Я пришла в восторг, когда наткнулась на нее в магазине. Как раз то, что нужно. – Она одарила его очередной самодовольной улыбкой и вышла из комнаты.

Дуглас почувствовал себя так, будто его переехал паровой каток. Он не осмеливался взглянуть на счета. Двигаясь как во сне, он снял пальто, машинально потянувшись к вешалке, и замер с протянутой рукой, уставившись на чудовищное сооружение. Затем повернулся к нему спиной, прошел в кабинет и бросил пальто на спинку стула, а шляпу – на подоконник. При мысли, что пациентка может появиться в любую минуту, его охватила паника. Ладно, сейчас не время думать об окружающем кошмаре. Врач должен излучать спокойствие и уверенность. Он расправил лацканы черного пиджака, одернул серый жилет и вернулся в комнату ожидания.

– Доктор Фаррел, может, вам что-нибудь... О Боже! – Помощница доктора Талгарта, приемная которого располагалась этажом ниже, замерла на пороге, изумленно озираясь. – Боже, – повторила она слабым голосом.

– Здесь все пока временно, мисс Грей, – замахал руками Дуглас, надеясь, что его голос звучит уверенно.

– Да... да, конечно, – пробормотала она, хотя ее глаза все еще оставались круглыми, как плошки, и прочистила горло. – Может, вам что-нибудь нужно?

– Нет, ничего, спасибо. Очень любезно с вашей стороны работать в обеденный перерыв. – Он попытался изобразить свою обычную вежливую улыбку.

– По пятницам соседка делает для моей матери чай с бутербродом, – рассеянно сообщила она, продолжая крутить головой из стороны в сторону, как сломанная марионетка. – По пути домой я всегда покупаю рыбу с картошкой на ужин, чтобы возместить скромный обед.

Дуглас заставил себя сосредоточиться на текущих делах. Вряд ли он успеет изменить внешний вид своей приемной до прихода пациентки.

– Я очень благодарен вам за помощь, – искренне признался он.

Мисс Грей оказалась настоящим подарком судьбы. Дуглас не мог позволить себе постоянного регистратора, и когда мисс Грей предложила ему свои услуги в те часы, когда она не занята у доктора Талгарта, он ухватился за представившуюся возможность. Видимо, она нуждалась в дополнительном заработке и не особенно стремилась домой, в маленькую квартирку на Бейсуотер-стрит, где жила вместе с престарелой матерью. К тому же она отлично справлялась со своими обязанностями.

– Если вас не затруднит, проводите леди Сидни в приемную, когда она появится, – попросил он и вернулся в свой кабинет.

Остановившись перед ширмой, Дуглас нагнулся, разглядывая обтянутые гобеленом панели. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они изображают не оргии и жертвоприношения, а пасторальные сценки в римском храме.

Леди Сидни, как ни странно, явилась вовремя. Дуглас уже начал понимать, что светские пациенты ценят его время гораздо меньше, чем собственное, но до поры до времени придерживал язык. Когда его положение упрочится, он, возможно, даст ему волю. Вопреки его ожиданиям леди Сидни произвела на него приятное впечатление. Впрочем, ему понравилась вся компания Честити, с которой он познакомился в «Ковент-Гардене», казалось бы, целую вечность назад. Вполне возможно, что ему понравились бы все друзья сестер Дункан. Вздохнув, Дуглас устремил отсутствующий взгляд на письменный прибор, впервые заметив цепочку иероглифов, выгравированную вдоль края. Лаура, видимо, полагала, что древние письмена содержат какие-то старинные рецепты.

– Доктор Фаррел... Доктор? – вывел его из задумчивости голос пациентки, смотревшей на него с явным недоумением. – Вы что-то посоветовали насчет железа?

– Да, конечно, – очнулся он. – Вы должны включить в свой рацион печень и рыбий жир. Употребляйте их хотя бы три, четыре раза в неделю. Беременным женщинам необходимо поддерживать силы.

– Терпеть не могу печень. – Молодая женщина сморщила нос.

– Но вы же хотите иметь здорового ребенка, – произнес он чуть более резко, чем следовало, думая о тех женщинах, которые не могли позволить себе питание, необходимое для благополучного исхода беременности.

Она смутилась:

– Да, конечно. Я буду делать все, что нужно, доктор. Он улыбнулся, надеясь сгладить впечатление от своей резкости:

– Не сомневаюсь, леди Сидни. Зайдите ко мне через месяц. Если хотите, можете записаться на прием у миссис Грей.

Она встала, подхватив сумочку и перчатки, и протянула ему руку.

– У вас такое... необычное оформление. Для приемной врача, я хочу сказать. Не то чтобы мне не нравилось. Здесь очень мило, – поспешно добавила она.

– Наследство от предшественника, – невозмутимо отозвался Дуглас, пожимая ее руку.

– Наверное, дело рук его жены, – высказала догадку леди Сидни.

– Вероятно, – согласился он.

Посетительница ушла. Оставшись один, Дуглас протяжно вздохнул и откинулся на спинку стула, глядя на золоченую ширму и темно-красные абажуры ламп.

Мисс Грей, появившаяся на пороге со стопкой папок в руках, в замешательстве огляделась.

– А где ваша картотека, доктор? – спросила она. – Похоже, она исчезла.

– Возможно, она просто замаскирована, – предположил Дуглас. – Например, под вешалку.

– А я-то гадала, что напоминает такое сооружение, – дрогнувшим от сдерживаемого смеха голосом объяснила женщина. – Извините, доктор, но все так необычно... – Она не выдержала и, уронив папки на письменный стол, расхохоталась.

Оценив всю абсурдность ситуации, к ней присоединился Дуглас, и комната задрожала от взрывов их смеха.

– О Боже, – наконец выговорила мисс Грей, вытирая слезы платком. – Не знаю, что на меня нашло, доктор. Уже не припомню, когда я так смеялась.

– Смех нам пошел на пользу, – изрек Дуглас.

Он действительно чувствовал себя лучше. Смех подействовал на него, подобно очищению, не оставившему следа от горечи, желания мести и ощущения стыда. Теперь он точно знал, чего хочет. Собственно, он всегда это знал, но теперь понял, как достигнуть своей цели.

Когда мисс Грей ушла, все еще утирая слезы от смеха, Дуглас выдвинул ящик стола и достал чистый лист бумаги. Затем обмакнул перо в чернильницу и написал короткое послание, тщательно выводя печатные буквы. В конце послания он поставил совершенно неразборчивую подпись. Промокнув чернила, он сложил листок, сунул его в конверт и теми же печатными буквами вывел адрес углового магазинчика миссис Бидл.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17