Сэйр

Как известный и давно разыскиваемый преступник я, разумеется, всегда тратил все свои усилия на то, чтобы целиком войти в роль личности, за которую в настоящее время хотел себя выдать. Этой ставшей моей второй натурой привычке к перевоплощению я обязан тем, что мне каждый раз счастливо удавалось годами водить за нос достопочтенных болванов, сидящих в Скотленд-Ярде.

После моего краткого, но успешного существования в качестве Осберта-Эскомба из Индии, я решил перевоплотиться снова. Я нанял скромную квартирку вблизи Рассел-сквер и маленькое бюро в Гольборне, заказал бланки деловых бумаг, прибил к дверям медную дощечку и поселился в любимом мной Лондоне под именем агента Сиднея Букроса. Я не берусь утверждать, что моя деятельность возбудила особое внимание коммерческих кругов. Я внес 1000 фунтов в один из крупных лондонских банков и открыл там на свое имя текущий счет. Я каждый день сам отсылал на свой адрес несколько писем, на которые отвечал в своем бюро. Около десяти я брал свой портфель, покидал бюро и проводил все время, за исключением обеденного перерыва, в спокойном и надежном уединении Британского музея.

Я нашел новое увлечение. Моя профессия оставляла мне много свободного времени, которое я посвящал изучению различных шифров. Я отлично знал, что половина анонсов, помещающихся на столбцах «Таймса», отведенных для личной корреспонденции, приобретали в глазах тех, кому они предназначались, совсем особый смысл. Таким образом мне удалось однажды после того, как я извел громадное количество бумаги и напряг всю свою сообразительность найти, наконец, истинный смысл такого, например, объявления:

Этот анонс заинтересовал меня. Если эти документы представляли собой какую-нибудь ценность для людей, поместивших анонс, они, вероятно, представляли собой кое-что также и для меня. Я сразу же решил встретиться в понедельник у Фраскатти с дамой в зеленом и господином во фраке. Моей единственной заботой было не столкнуться с человеком, которому предназначался анонс. Я надеялся избежать этого. На следующее утро я поместил в отделе частной корреспонденции следующее объявление:

Результат этого я должен был доверить судьбе.

В понедельник вечером без десяти семь я находился в означенном кафе. Я заказал самый дорогой ужин на три персоны. Когда я вернулся в вестибюль, вошла пара, которую мне, очевидно, суждено было встретить. Он был мужчиной грубого вида, с чурбанообразными конечностями, густыми волосами, каштановыми усами и выпуклыми, глупыми глазами. Фрак был для него, по-видимому, очень непривычным одеянием. Женщина в зеленом выбрала самый яркий из всех существующих оттенков зеленого цвета, повязала волосы зеленой бархатной лентой, и весь ее сильно декольтированный наряд был наивно безвкусен. В простом платье она была бы, вероятно, довольно красивой – со свежим деревенским румянцем на щеках и копной белокурых волос.

Оба вытаращили на меня глаза, заметив, что я выжидающе озираюсь по сторонам, и я сразу же приступил к делу, испытывая при этом страшно неприятное чувство. Я нахально подошел к ним и протянул руку.

– Ужин уже заказан, – сообщил я, – разрешите провести вас к столу.

Недолго раздумывая, они последовали моему приглашению, с видимым удовольствием посматривая на бутылку шампанского во льду.

– Признаюсь, вы не похожи на человека, которого мы ожидали здесь увидеть, не правда ли, Лизи? – сказал мужчина, тяжело опускаясь на стул и вытворяя нечто невообразимое со своей салфеткой, которую желал, во что бы то ни стало запихнуть за свой воротник. – Я думал, люди вашего сорта пьют только воду.

Я улыбнулся.

– Нас часто понимают неправильно, – сказал я.

Мы испытующе посмотрели друг на друга. Женщина окинула одобрительным взглядом мой черный галстук и костюм.

– Должна признаться, что гораздо приятнее иметь дело с благородными людьми, – сказала она, выразительно, посмотрев на меня. – Когда говоришь с равным себе, чувствуешь себя гораздо свободнее.

– Коктейли! – радостно провозгласил ее спутник, когда приблизился кельнер с серебряным подносом. – Как мило с вашей стороны!

Я поклонился и выпил за их здоровье. Сердечное, но таинственное молчание казалось мне самой лучшей тактикой. Но все же я опасался, что появится второй человек до того, как мы успеем обсудить деловую часть. Я заказал вторую бутылку шампанского – первая уже начала действовать, – и подвинулся поближе к ним.

– Вы принесли документы!

– Ну, конечно! Не думаете же вы, что мы собираемся обманывать такого джентльмена, как вы, – ответила женщина, снова кидая на меня взгляд. – Но я считаю необходимым мистер, мистер…

– Мартин, – представился я.

– Мистер Мартин, я бы никогда не предприняла ничего против Тэда, если бы он вел себя, как порядочный человек. Мы не ладили. Он не пьяница и не бегает за чужими женщинами, но для такой темпераментной женщины, как я, он не был подходящим мужем.

На минуту я пожалел Тэда. Но женщина продолжала свою историю.

– Когда в суде разбиралось дело о разводе, я очень разволновалась, и меня с трудом удалось успокоить, не правда ли, Джим? Ты можешь подтвердить это.

– Совершенно верно, – пробормотал он, – я и не ожидал этого. Я раскроил бы ему череп, если бы знал, что он следит за нами.

– Он еще дождется, если не будет осторожен, – сказала она, рассерженная. – Говорят, он будет теперь министром, а меня оставляет без копейки денег только потому, что добился развода. Я еще покажу ему!

– Но возвратимся к документам, – снова заметил я.

– Вот они, все со мной, – прервала она меня, открыв грязную сумку и торжествующе заглядывая в нее. – Получайте, мистер Мартин.

– Прежде уплатите за них, – вмешался мужчина.

– Он уплатит, – резко оборвала его женщина. – Зачем было бы приходить сюда, если бы он не думал платить? Не так ли, мистер Мартин?

– Разумеется! Я принес с собой крупную сумму, ровно столько, сколько в настоящий момент могу потратить. Но мне нужно убедиться, стоят ли документы этих денег.

– Вы говорите так, словно совершаете эту сделку на ваш собственный риск, – сказала она, засмеявшись.

– В наше время приходится быть очень осторожным. Вы должны согласиться с этим.

Ее спутник расхохотался.

– Вы ничего не потеряете на этом, будьте спокойны! – заметил он. – Вы отлично знаете, что ваш шеф однажды сказал в Ливерпуле.

– Оставь это теперь, Джим, – нетерпеливо прервала его женщина, – перейдем к делу.

– Я думаю, пора уже просмотреть документы, – предложил я.

Женщина вопросительно посмотрела на своего спутника. Тот утвердительно кивнул.

– Мы ничего не имеем против этого. Все в порядке. И этого вполне достаточно, чтобы отправить в преисподнюю Тэда и его богатого друга.

Женщина раскрыла сумку и вынула из нее около дюжины исписанных на машинке листов, грязных и смятых.

– Поглядите прежде всего на это, – предложила она мне. – Это текст речи, которую Тэд должен был произнести в марте на народном собрании в Ливерпуле.

– В Ливерпуле… – повторил я, рассчитывая получить дальнейшее объяснение.

– На собрании, назначенном для того, чтобы решить, должны ли портовые рабочие организовывать забастовку.

Я пробежал исписанные листы. Это было пламенное воззвание, обращенное к рабочим порта и верфи и союзу моряков, принять участие в крупной забастовке. Им обещалась поддержка горняков и железнодорожников и падение существующей власти в течение ближайших шести недель. Воззвание кончалось громкими революционными фразами, и на последнем листе находились подписи известных лидеров рабочей партии.

– Эта речь… – медленно сказал я. Мне все еще неясно было, в чем дело.

– Понятно, никогда не была произнесена, – прервал меня мужчина. – Это вы и без нас знаете. Тэд приехал в Ливерпуль и вел себя там смирно, как овечка. Он стоял на трибуне и уверял рабочих, что данный момент – самый неподходящий для забастовки. Мало того, он убедил их согласиться на условия предпринимателей.

– Так, – осторожно произнес я, – а теперь…

– Вот, – торжествующе прервала меня женщина, – вот письмо, которое лорд Киндерсли передал в тот вечер в Ливерпуле Тэду.

Я прочел письмо, отправленное в тот вечер из Соут-Адлей-стрит, из которого выяснилось, что Тэд – мистер Эдвард Рендаль, теперешний лидер рабочей партии и депутат нижней палаты.

Теперь мне все было ясно. Я начал даже тревожиться, не взял ли я чересчур мало денег.

– Я хотел бы знать, почему ваш муж не последовал совету лорда Киндерсли и не уничтожил письма?

Женщина рассмеялась. Хитрость и самодовольство отразились на ее лице.

– Он требовал этого от меня. И даже воображает, что я порвала письмо на его глазах. В действительности же я разорвала совсем другое, не имеющее никакого значения письмо, так как это случилось как раз в тот день, когда у меня возникли подозрения против Тэда.

– Это ты здорово оборудовала, – похвалил ее мужчина, одобрительно улыбаясь. – Ты сыграла с Тэдом славную штуку, Лиза.

– Поделом ему, – сказала женщина и, поглядев в зеркало, поправила прическу.

На мгновение наступила тишина. Мужчина подвинул свое кресло ближе к столу.

– Итак, мистер Мартин, или как там еще вас зовут, давайте покончим это дело, – сказал он, стараясь принять тон делового человека. – Вы получаете копию речи, которую Тэд Рендаль должен был по постановлению партии произнести в Ливерпуле. Вы получаете также письмо лорда Киндерсли, точно объясняющее, почему эта речь не была произнесена и, – продолжал он, стуча кулаком по столу, – я расскажу вам, что Тэд на другой же день в 6 часов вечера получил эти деньги в клубе национал-либералов и на следующее же утро поместил их на свое имя в пяти различных банках. Названия банков помечены карандашом на оборотной стороне письма лорда Киндерсли.

– А когда я просила его выплачивать мне ежегодно 100 фунтов, чтобы иметь возможность вести сносную жизнь, он вернул мне мое письмо через своего поверенного без ответа, – сказала жена Рендаля, покраснев от возмущения.

Я удобно откинулся на спинку кресла.

– Предположим, что мы придем теперь к соглашению и вы передадите мне документы – что я, по-вашему, стану с ними делать?

– Все, что вам угодно, лишь бы вы хорошо уплатили, – откровенно ответила женщина.

– Мы отлично знаем, по чьему поручению вы действуете, – вставил Джим, ухмыляясь. – Я думаю, что в ближайшем же времени эти документы будут в руках Чарли Пэйтона, если только мы придем к соглашению.

– Вы не ставите никаких условий? – спросил я.

– Нет. Я навсегда покончила с Тэдом. Он подлец. По мне, вы можете опубликовать всю эту историю в «Дейли Мейл».

– В таком случае поговорим о цене.

Румянец исчез с их лиц. В глазах загорелась жадность. Они боялись продешевить и не решались просить слишком много, чтобы не отпугнуть меня.

– Эти бумаги представляют громадную ценность для Тэда, – пробормотала женщина.

– Но вы продаете их не ему.

– Конечно. Но вы, сэр Мартин, получите их за 1000 фунтов.

Не говоря ни слова, я отсчитал кредитки и спрятал документы. Мужчина и женщина, по-видимому, не ожидали столь быстрого исхода дела. Она засовывала деньги в свою сумочку. Когда я встал, чтобы проститься с ними, я увидел у входа человека средних лет, растерянно наблюдавшего за нами. Я тотчас же понял, что это тот человек, чье место я самовольно занял.

– Я думаю, мы покончили, и надеюсь, что и вы удовлетворены, – сказал я. – Простите, но я должен вас сейчас же покинуть, меня ждут.

Женщина судорожно сжала сумочку левой рукой и протянула мне правую.

– Должна признаться, что вы настоящий джентльмен, мистер… мистер… Как вы назвали себя?..

– Имя не имеет отношения к делу. Доброй ночи! Желаю счастья! – прибавил я, удаляясь.

На улице накрапывал дождь, но я пошел пешком, так как вдруг ощутил сильную потребность подышать свежим воздухом. Атмосфера помещения, из которого я только что вышел, характер моих гостей и подлость совершенной мной сделки наполнили меня отвращением. Потом я тихонько рассмеялся; это было совершенно аномальным явлением: я, известный преступник, преследуемый полицией всего мира, – я испытывал отвращение к обыкновеннейшей сделке. Я грабил, не раздумывая, устранял всех, кто становился на моей дороге, но шантажом я никогда не занимался. Я утешал себя тем, что неприятнейшая часть дела уже закончена. Что же касается последующего, то я рассчитывал на свою жестокость и чувство юмора.