Недовольно вздохнув, Мики толкнула Санданса в бока. Если даже у нее не будет возможностей побывать на выбранном участке, она не вернется в лагерь Бумер. Она серьезно поссорилась с отцом, и теперь нужно было время, чтобы успокоиться.

Эмет занимался продажей новоприбывшим сочиненных им же карт. Карты искаженно отображали район незаселенных территорий, и любой, кто стал бы ими руководствоваться, был бы сбит с толку. Мики это прекрасно знала – ведь она сама побывала на незаселенных территориях! Ландшафт на картах Эмета абсолютно не совпадал с тем, что было на самом деле.

Отец Мики с каждым днем опускался все ниже. Он много пил, проводил почти все время за карточным столом, а теперь принялся за изготовление фальшивых карт, поскольку на виски и покер требовались деньги. Когда Мики выразила свое недовольство, Эмет возмутился. Он заявил, что он – ее отец. И имел наглость потребовать, чтобы Мики позабыла о своих глупых мечтах о ранчо. Эмет хотел, чтобы она помогла ему сделать заявку на место в будущем городе, чтобы она прибыла на городской участок и застолбила его от его имени! Когда Мики наотрез отказалась, Эмет в гневе выбежал. Мики оставалось лишь оседлать Санданса, чтобы отправиться куда-нибудь и прийти в себя.

В словах своего отца она услышала многое из того, что говорил ей Кейл Броулин. Но она знала точно, что у отца на уме. Он хотел, чтобы Мики прислуживала в магазине, который Эмет планировал построить; он же снова займется пьянством и игрой в карты, пуская на ветер всю прибыль. Но на этот раз она не примет участия в его планах. Да, Эмет ее отец, Но он изменился за последние несколько лет так сильно, что Мики едва его узнавала. И она его не уважала. Он не заслуживал ни грамма сочувствия.

Мики перевела Санданса на более быстрый шаг, желая избавиться от невеселых мыслей. Свежий ветер, дувший в лицо, несколько ободрил ее. В конце концов, у нее есть Санданс, с помощью которого можно сделать заявку, а потом вырастить хорошую породу лошадей, которые дадут немало денег. Все, что ей нужно, – это воспользоваться подвернувшейся возможностью. Гонка за землей была ее единственным шансом. Как только она создаст свое ранчо, она сможет помочь отцу изменить жизнь. Но все это достижимо, только если держать Эмета под контролем и если он будет вынужден перебраться к ней.

Из невеселых раздумий ее вывел вид одинокой палатки, раскинувшейся на ровной поляне. Мики не собиралась ехать в этом направлении и сейчас не могла сказать, как она здесь очутилась. Кейл предъявил ей ультиматум во время их последней встречи, и она об этом не забыла.

Внезапно на ее губах появилась лукавая улыбка. Возможно, сейчас настало время нанести Кейлу Броулину визит, что бы он там ни говорил. Ведь он ей должен деньги. Она была уверена, что после ее победы он будет вести себя сдержаннее. Да и она сейчас, как никогда, способна ему противостоять. Отец взвинтил ее – так с Кейлом она и выпустит пар. А если Кейл согласится сопровождать ее к участку, она может и простить ему долг. У него есть разрешение находиться на незаселенных землях, так что он может взять ее с собой. Возможность внимательно осмотреть землю вполне стоит того, что ей должен Кейл.

С этими мыслями Мики направила лошадь к палатке Кейла. Подъехав ближе, она увидела, что Кейл возится со своими лошадьми. Он уже накинул лассо на четырех лошадей и привязал их к столбу, а сейчас принялся за пятую.

Легкость, с которой Кейл кидал лассо, движение его мускулистых плеч под рубашкой невольно вызвали у Мики восхищение. Но она тут же мысленно обругала себя. Однако она ничего не могла с собой поделать. Она невольно сравнивала Кейла с ухажерами, которых Грета притаскивала в свою палатку для знакомства. В ее голове пронеслись все эти красавцы, но в памяти не задержался ни один. А вот о Кейле было что вспомнить – чуть заметная улыбка на его лице, беспорядочно падающие на лоб черные волосы, властно глядящие на нее блестящие, как ртуть, глаза. Перед ее мысленным взором всплыли длинные мускулистые обнаженные ноги, которые она видела в ночь, когда вернулась извиниться за свое вспыльчивое поведение. Она вспомнила, как чувствовала искры, словно вспыхивающие между ними, когда они вместе находились в палатке.

Мики словно слышала его глубокий, властный голос, требующий, чтобы она рассталась со своей мечтой и уехала с этой территории, пока не попала в крупные неприятности. Знал бы он, что у нее нет дома, потому что отец проиграл его в карты, горько подумала Мики. Многие годы их домом был фургон, который одновременно служил и передвижной лавкой. У нее не было выбора. Она имела только мечту – и эту мечту она была полна решимости превратить в реальность. Кейл не заставит ее отказаться от своей мечты, а Эмет не украдет у нее ее дом снова...

– Ты пришла позлорадствовать по поводу своей победы, взять долг... или и то и другое? – спросил Кейл, выводя ее из раздумий.

Мики подняла глаза. Кейл шел к ней по-мужски грациозной походкой. Он напоминал могучего горного льва. Казалось, он подкрадывается. Каждое его движение было полно жизни, в каждом играли мышцы.

В этой походке было что-то, что ее волновало и интриговало. А от того, как он поднял голову и улыбнулся, по ее позвоночнику словно прошла волна. Хотя Мики и не хотела замечать в Кейле Броулине каких-либо достоинств, на нее подействовала эта аура суровой мужественности. Ни один мужчина не действовал на нее столь сильно. Ее сердце замирало всякий раз, когда ее глаза пробегали по его мужественному торсу.

– Ты проглотила язык, дорогуша? – буркнул Кейл, глядя на стройную красавицу из-под краев широкой шляпы.

Мики не могла смотреть ему в глаза, но по голосу она знала, что в его взгляде горит насмешка. Ее разобрала злость. Мики хотела ответить подходящим образом, но, прежде чем она успела это сделать, длинные руки Кейла обняли ее за талию, чтобы помочь ей сойти с лошади. Опустив ее на землю, Кейл наклонил голову и пристально посмотрел ей в лицо. Ему была интересна ее реакция и на его прикосновение, и на сам этот пристальный взгляд.

Когда он коснулся ее, сердце Мики затрепетало, готовое вырваться из груди. Она ощутила твердые, словно стальные, мышцы его груди, которые сначала коснулись ее бедер, потом живота... а затем и груди. Кейл спускал ее медленно, словно мучая, заставляя понять разницу между женским телом и мужским. Она почувствовала волнение, и Кейл увидел его в синих озерах ее глаз. Но и сам Кейл тут же забыл данное себе слово не связываться больше с этой задиристой, упрямой и заносчивой женщиной.

Он хотел при встрече поиздеваться над ней, чтобы сделать стену между ними еще больше. У него было заготовлено несколько язвительных замечаний по поводу ее неопытности и наивности, а также смешной шляпы, что покрывала ее серебристые волосы. Но после того как он спустил ее с лошади и увидел в ее повлажневших глазах вспыхнувшие чувства, он отказался от своей затеи.

За своей нарочитой резкостью она была доброй и отзывчивой и не жила по твердому расчету. Ее спящая чувственность была им лишь слегка затронута, однако еще не пробудилась. В умелых руках эта колючка могла бы превратиться в нежную, любящую женщину. Единственное, что ей требуется, – это чтобы какой-нибудь мужчина нашел способ преодолеть окружающую ее сердце толстую стену упрямства и недоверия. «Но этим мужчиной буду не я», – поспешно напомнил себе Кейл.

Когда Кейл, наконец, поставил Мики на землю, она секунду стояла, приоткрыв рот и приходя в себя. Урок столь тесного знакомства с мужским телом надо было переварить.

Кейл рассмеялся, видя на ее лице изумление.

– Это нормальная реакция. Мы обсуждали это во время нашего первого урока, – пробормотал он. Однако в его голосе было слышно больше волнения, чем он этого хотел.

Нет, он же решил больше не связываться с этой ведьмой, которая не несет ничего, кроме беспокойства. Что с того, что он чувствует сейчас возбуждение? Это случилось бы с любым мужчиной при столь близком физическом прикосновении. Вполне естественный отклик тела, который ничего не значит.

– Вы способны повышать кровяное давление у мужчин, Ки. А также действовать кое на что в мужской анатомии. Это обычная реакция при близком контакте с привлекательной женщиной. – Достаточно ли непринужденно это прозвучало? Его реакция на ее близость была чересчур сильной, и он не хотел, чтобы Мики об этом знала.

Мики надменно подняла подбородок; это выражение лица Кейл уже видел много раз. Ее спина стала прямой и твердой, как столб.

– Я приехала не для того, чтобы обсуждать ваши не в меру активные органы. – Ее голос был на две октавы выше, чем обычно. – Я...

Кейл не мог справиться с искушением. Ее надутые розовые губы находились слишком близко от него. Не то чтобы он ими очень интересовался, но ему вдруг захотелось проверить свою реакцию, убедиться, что это было просто чисто физиологическое желание, и ничего больше. К тому же его влекла к себе ее природная женственность. Внезапно Кейл понял, что хочет потерять голову и дать себя охватить огню желания. Его руки обняли ее за талию и притянули к себе. Боже, какой же мягкой и соблазнительной она была! Поцеловать ее было как очутиться на небе, как плыть на кучевых облаках...

Мики замерла, полная решимости никак не отвечать на чувственные объятия. Но поцелуй этого ковбоя был столь нежен, что она не смогла побороть невольную реакцию своего тела. Его губы прошлись по ее губам, следуя всем их изгибам. Мики почувствовала себя так, словно погружается в мягкую утреннюю росистую траву, а теплое весеннее солнце нагревает своими золотистыми лучиками каждый дюйм ее тела.

Ее гибкие руки опустились на его плечи. Мики закрыла глаза, чтобы отгородиться от мира и целиком отдаться чувствам. Ее сердце прыгало в груди, словно акробат, а дыхание замерло. Кейл лишал ее сил – медленно, но уверенно. Она была подобна тряпичной кукле, которую держат чьи-то сильные руки. В ней стремительно нарастало желание, словно хрупкий бутон, распускающийся навстречу солнечному свету.

Мысли в ее голове начали путаться; ее поведением руководил инстинкт. Мики вернула поцелуй, используя тактику, которой научил ее Кейл, и изобретая на ходу свою собственную. Ей сейчас хотелось вернуть то удовольствие, которое она испытывала. Она неловко коснулась языком его губ – и он раздвинул губы, разрешая ее языку исследовать внутренность его рта, мягкую, столь не совпадающую с его суровым внешним обликом. Ее руки начали двигаться по его телу, словно сами по себе, а пальцы проникли в его черные волосы и прошлись по тугим мышцам его шеи. Ее грудь уперлась в жесткие мускулы его груди, и она почувствовала частое биение его сердца – столь же частое, как и ее собственное.

Когда его руки бережно прошлись по ее груди и спустились к бедрам, в теле Мики стал разгораться жар. В местах, о существовании которых она и не подозревала, началось непонятное томление. Она знала, что играет с огнем, но была не в состоянии оторваться от него, даже если бы от этого зависела жизнь. Кейл Броулин определенно был мастером обольщения. Он хорошо знал, как следует касаться женщины, как преодолеть ее защитные барьеры, как заставить ее желать тех интимных, запретных удовольствий, которые он мог ей предложить.

Кейл мог поклясться, что горит в пламени. Как он жалел в эту минуту, что их разделяет одежда! Боже правый, что это происходит с ним? Он же решил, что не хочет иметь никаких отношений с этой упрямой девкой, которая столь стремится стать мужчиной и вместе с тем является самим воплощением женственности!

Кейл оторвал губы от губ Мики и жадно вдохнул воздух. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, опасаясь, что не выдержит и его тело потребует наступать. Однако ему удалось восстановить контроль над собой. Внезапно он повернулся к Мики спиной и уставился на какую-то отдаленную точку невидящим взором. Он не решался заговорить, боясь, что его дрожащий голос выдаст волнение. Он молча боролся со своим желанием.

Кейл подумал, что если он испытывал трудности в борьбе с самим собой, то для его спутницы внутренняя борьба должна быть еще тяжелее. Она приехала, полная ненависти к нему, – хотя ей и было приятно вспоминать об ощущениях, которые пережила с ним. Но сейчас все уроки благопристойного поведения, что она получила за двадцать лет, словно испарились.

Кейл обратился лицом на запад, а Мики повернулась к востоку. Несколько напряженных минут они стояли друг к другу спиной, погруженные в воспоминания об удивительных ощущениях, которые оба пережили, дотрагиваясь друг до друга.

Наконец Кейл решил, что он достаточно овладел собой, чтобы говорить спокойно:

– Я бы сам пришел выплатить долг, но я не знаю, в каком лагере ты расположилась. Лагерей так много, что на розыски мне понадобилось бы потратить две недели. – Он тут же мысленно похвалил себя за то, что ему удалось произнести все таким деловым и непринужденным тоном... словно ничего не было.

– Мой лагерь – самый близкий к твоему. Мне понравилось, как ты целуешься... – Мики закрыла рот так резко, что чуть не прикусила язык. Боже! И зачем ей понадобилось делать такие унизительные признания? Они дают в руки ее смертельного врага оружие.

Наступила тишина – такая тягучая, что в нее можно было воткнуть ложку.

– Я предупреждал, что тебе не следует приезжать сюда, – ответил Кейл, с трудом стараясь сохранить спокойствие. – Я хотел бы заняться с тобой любовью, Ки...

Его слова словно влетели в ее уши вместе со слабым ветерком. Они сами по себе были лаской. Мики понимала, что самое лучшее, что она сейчас может сделать, – это подняться на лошадь и ускакать, но словно кто-то прибил ее ноги гвоздями к земле. Она мысленно прикрикнула на себя: «Надо идти!» Но ее тело требовало остаться.

Нет, сюда она приехала вовсе не для того, чтобы получить долг, призналась себе Мики. Это был просто предлог. Ее интересовал этот сложный человек. Она убежала от своего отца, рассерженная и разочарованная. И примчалась к Кейлу.

Возможно, это просто физическое притяжение, поспешила уверить себя Мики. У нее с Кейлом не может быть никакого будущего. Он – это перекати-поле, а она – неподвижный булыжник. Кейл желает неограниченной свободы. Ему нравится переезжать с места на место. Но Мики придерживалась совершенно других взглядов на жизнь. Она хотела иметь свою землю, воткнуть вокруг нее столбы и обнести участок забором. Она не хотела ехать к восходящему солнцу только затем, чтобы погреться, сидя где-то на камне. А Кейл на одном месте сидеть не желал. Он любил бродяжничать, любил мимолетные любовные интрижки со случайными женщинами. Он не размышлял о будущем, кроме тех коротких мгновений, когда раздумывал, куда ему двинуться в путь. Мики же нужен был ответственный, надежный мужчина. Она не хотела впускать никого в свое сердце.

Она прекрасно помнила, как это больно – терять человека, которого любишь. Для этого достаточно было посмотреть, что стало с ее отцом, после того как умерла Мишель. Эта потеря совершенно разрушила Эмета. Неужели с ней может произойти что-либо похожее, если она потеряет человека, которого полюбит? Мики очень боялась, что ее восхищение Кейлом перерастет во что-то большее. Она не может позволить себе в него влюбиться. Это не принесет ей ничего, кроме душевной боли. Не следует привязываться к человеку, который однажды может повернуться и уйти от нее.

Пока она размышляла, Кейл внезапно взлетел в седло. Теперь он сидел на своей лошади, держа в руках поводья, и недовольно смотрел на ее шляпу с отвислыми полями.

– Ненавижу эту чертову шляпу, – откровенно сказал он. – Ты слишком привлекательна, чтобы тебя скрывала шляпа. Сними ее.

Похоже, его настроение меняется с такой же быстротой, как направление ветра. Это напомнило Мики про ее решение не связываться с этим перекати-полем. Она молча стояла, глядя вверх на него из-под края шляпы, когда Кейл внезапно наклонился, взял ее за бока и оторвал от земли – легко, словно пушинку. Затем он опустил ее на лошадь, развязал тесемки ее шляпы и запихнул шляпу в седельную сумку.

– Ты поедешь со мной, – объявил он не признающим возражения тоном. – Я должен доставить несколько лошадей на торговый пункт на переправе в Кэддо-Джейке.

– Не думаю, что мне нужно туда ехать, – недовольно пробормотала Мики.

– Ты поедешь, когда увидишь, что я хочу тебе показать, – настойчиво произнес Кейл, направляя лошадь на запад. За ним на привязи следовали пять лошадей, которых он выбрал из стада. Видя, что они удаляются, Санданс покорно затрусил следом. Мики было довольно удобно на лошади, но то, что Кейл не спросил ее и не обернулся на Санданса, было неприятно. Этот ковбой вел себя так, словно никаких возражений и не ожидал. Он всегда вел себя так – указывал, что ей делать, считая, что она будет повиноваться ему. «Как это похоже на мужчин! – со злостью подумала Мики. – Они считают, что женщины должны следовать за ними без всяких вопросов и жалоб».

– Должно быть, то, что ты мне покажешь, очень красиво, – с раздражением выдавила из себя Мики.

Кейл повернулся в седле. Его серые глаза быстро скользнули по ее полной груди и тонкой талии. «Черт, она просто восхитительна», – с одобрением подумал он.

– По сравнению с тобой даже озеро Блу-Лейк совсем не смотрится, – вырвалось у него.

Тут он быстро повернулся и мысленно обругал себя. Не следовало говорить ей комплименты. Да и брать с собой тоже не стоило. И вообще ему нужно попридержать язык.

Но повредит ли ему эта невинная прогулка к озеру Блу-Лейк? Мики полюбуется пейзажем и несколько отвлечется, как и он сам. Впрочем, ему вряд ли удастся переключиться – его сейчас волнует лишь эта красавица у него за спиной. «Напрасно я это затеял», – решил про себя Кейл. Он должен был вручить ей деньги и отправить своей дорогой.

От неожиданного комплимента Мики зарделась, как пион. Черт возьми, она не способна понять этого сложного человека. Только что он пренебрежительно критиковал ее шляпу, а теперь вдруг хвалит ее внешность.

Может, именно этим он ее и привлекает – своей непредсказуемостью, тем, что не пытается ей польстить, как многие из череды ухажеров, с которыми ее знакомила Грета?

Мики обдумывала этот вопрос, пока они ехали по холмистой равнине земли шайеннов и апачей. Со своего места Мики могла видеть на многие мили зеленый ковер травы и полевых цветов. Серебряные ручьи поблескивали под солнцем. То тут, то там можно было заметить стада коров и лошадей. Мики не спрашивала, кому принадлежит скот, щиплющий траву Индейских территорий. Похоже, что хозяином стад являются состоятельные парни из Техаса, которые платят за право пасти скот индейским племенам. Здесь было принято сдавать пастбища в аренду. Но после гонки за землей эта практика прекратится и владельцам стад придется перебираться дальше на запад.

Если бы ей сказали, что Кейл Броулин относится к этим состоятельным владельцам, она бы вывалилась из седла. Но Кейл не любил хвастать своими богатствами. Он просто вел свое дело, не сообщая посторонним, что эти земли сняты его семьей внаем пять лет назад. Он вообще не хотел, чтобы Мики знала, что он не обычный бродячий ковбой, предпочитающий открытые просторы городской скученности. И когда у Мики сложилось совершенно превратное мнение о его занятиях, он не стал ее переубеждать. Пусть думает что хочет это безразлично, раз он никак с ней не будет связан.

При этой мысли Кейл нахмурился. Сколько раз вдень он говорил себе это? Когда же он станет следовать собственному решению? Но это всего лишь невинная прогулка до озера. Они хорошо проведут день, а затем отправятся каждый своей дорогой. Лучше расстаться добрыми знакомыми, чем смертельными врагами. Можно даже остаться друзьями. Нет, быстро возразил самому себе Кейл, друзья – это люди, с которыми ты разделяешь взгляды на жизнь. У них одинаковые отношения к миру. Они с Мики никогда не попадут в эту категорию. Самое большее, чего можно с ней 98 добиться, – это сдержанное знакомство.

Кейл направил лошадь вниз по склону, в заросшую пышной травой долину озера Блу-Лейк. Однако он никак не мог изгнать из памяти охватившее его удовольствие, когда Мики даровала ему последний поцелуй. Странно, что на этот раз ее реакция была столь необузданной и самозабвенной. Обычно она была очень сдержанна и держалась настороженно, стараясь не уступать желаниям плоти. Она едва его выносила и постоянно напоминала ему об этом. Но на сей раз она буквально растаяла в его руках и... «И что?» – мрачно буркнул самому себе Кейл. Не нужно думать об этой женщине. Черт побери, она продолжает его искушать даже тогда, когда не пытается. И противиться этому так трудно, что по его спине уже течет холодный пот.

Он ненавидит ее, внезапно понял Кейл, ненавидит зато, что ему приходится так отчаянно бороться с собой. Как спокойна и беззаботна была его жизнь, пока эта особа не повстречалась у него на пути! Теперь же в его смятенной душе безумные мысли о женщине, которую ему не следует видеть. Он знал, что участие Мики в гонке за землей непременно приведет ее к катастрофе. Ему следовало выкинуть мысли об этом из головы. Однако ему все же хотелось, чтобы разочарование не стало для нее страшным ударом.

Но больше всего Кейл не желал поддаваться тем чувствам, которые вызывала в нем эта незаурядная личность. Мики Ласситер не относилась к женщинам, которых можно бросить после нескольких безрассудных мгновений страсти. Она была самой сложной, интересной и загадочной натурой, с которой Кейл когда-либо встречался.

«Когда же ты перестанешь думать об этой ерунде?» – мысленно обругал себя Кейл. Он собирался провести на БлуЛейк безмятежный день с красивой женщиной. Они вместе посмотрят на живописный пейзаж. После этого Кейл собирался отвезти своих лошадей на переправу Кэддо-Джейк и вернуться в лагерь. И все.

Кейл слегка покачнулся в седле. Должно быть, он совсем поглупел, если считает, что путешествие вдвоем с Мики Ласситер может быть невинным и простым. «Оно потенциально опасно», – подумал он. Оставалось надеяться, что он сумеет избежать подводных мелей.