Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ведьмы Эйлианана (№1) - Коготь дракона

ModernLib.Net / Фэнтези / Форсит Кейт / Коготь дракона - Чтение (стр. 1)
Автор: Форсит Кейт
Жанр: Фэнтези
Серия: Ведьмы Эйлианана

 

 


Кейт ФОРСИТ

КОГОТЬ ДРАКОНА

Вышеупомянутая Агнес Сэмпсон была схвачена и доставлена в Халиквид-хаус пред очи Его Королевского Величества и прочей шотландской знати. Ее строго допросили, но все убеждения, которые применили к ней Его Королевское Величество и его советники, не побудили и не склонили ее к признанию, и она упрямо отрицала все, в чем ее обвиняли: вследствие этого они повелели заточить ее в тюрьму, где она подверглась тем пыткам, которые полагались ведьмам в Шотландии. После этого Агнес Сэмпсон снова привели пред очи Его Королевского Величества и его Совета, и когда ее допросили о сборищах и омерзительных деяниях ведьм, она призналась в разных вещах, столь странных и поразительных, что Его Величество сказал, что все это ложь, но она пересказала ему те самые слова, что были сказаны между Его Королевским Величеством и его Королевой в первую ночь их брака, и то, что они отвечали друг другу; и Его Королевское Величество безмерно удивился, и поклялся Господом нашим, что сам Дьявол в аду не мог бы знать этого. Сверх того, она призналась в том, что однажды вместе с товарками взяла кошку и окрестила ее, после чего привязала к каждому члену кошки части тела мертвеца и что на следующую ночь вывезла эту мертвую кошку на середину моря. И это деяние вызвало бурю, страшнее которой еще не видели, и ветер подул в другую сторону и стал вообще против Его Величества; далее упомянутая ведьма заявила, что Его Величество ни за что не вернулся бы живым, не победи его вера их намерений.


КОРОЛЬ ДЖЕЙМС ПЕРВЫЙ И ШЕСТОЙ.

ДЕМОНОЛОГИЯ, 1597


НИТИ НАЧИНАЮТ СПЛЕТАТЬСЯ

ИЗАБО НАЙДЕНЫШ

Изабо вскинула мешок на плечо и зашагала по тропинке, оглядывая островки грязноватого снега в поисках первых листиков или цветов. Всего лишь несколько дней оставалось до Кандлемаса и начала весны, и поскольку это был первый погожий денек за многие месяцы, Изабо провела его, орудуя лопаткой и ножом, наполняя свой мешок корешками, листьями и ранними цветами.

Хотя солнце припекало ей затылок, снег все еще поблескивал на зазубренных вершинах гор и сугробами лежал в тени деревьев. Зима была суровой, и Изабо радовалась возможности снова выбраться на луга, полной грудью вдохнуть чистый воздух и созвать к себе всех обитателей долины. Животные радовались наступлению весны, крутясь у ее ног или щебеча в придорожных кустах, приглашая ее положить нож и лопатку и поиграть с ними. Она смеялась и болтала на их языке, но не останавливалась, видя, что день начинает клониться к вечеру. Ей нужно было вернуться домой до темноты. Хотя долина находилась под защитой лесной ведьмы Мегэн, горы были опасны, и плодородные низины влекли голодных охотников, будь то люди, звери или эльфы.

Тропинка петляла между стволами вековых деревьев. Сквозь переплетенные сучья искрился снегом Драконий Коготь, возвышавшийся над другими горами. Изабо остановилась на вершине холма, потянулась, распрямляя ноющую спину, и с удовольствием огляделась вокруг. Внизу, у восточного склона долины, блестело озеро, воды которого низвергались через край, в другие долины. Над Далекими холмами всходили две луны: Магниссон, бронзовый на закатном небе, и лиловато-голубая Гладриэль. Чуть заметно запахло дымом, и Изабо прибавила шагу, поняв, что пока она была на лугу, домой вернулась ее опекунша. Мегэн уже несколько недель была в отлучке, и Изабо начала беспокоиться, успеет ли та вернуться к ее шестнадцатому дню рождения, до которого осталось всего два дня.

Подойдя к старому дереву, росшему у озера, Изабо заткнула за пояс лопатку и начала проворно взбираться по раскидистым ветвям. На высоте сорока футов от земли она дотянулась до веревки, которую сумерки сделали почти невидимой, и, раскачавшись на ней, принялась перелетать с дерева на дерево, цепляясь за тонкие веревки, образовывавшие мост между стволами. Как обычно, она ругала при этом свою опекуншу, скрытность которой делала вход в их жилище столь нелегким занятием. «Ты же знаешь, Изабо, как быстро появляются тропинки. Мы не должны оставлять никаких следов — это может погубить нас». Если Изабо оставляла за собой хотя бы один сломанный прутик, ее ждала суровая выволочка и приказ до блеска надраить котелок, в котором Мегэн варила свои зелья.

Изогнувшись, Изабо нырнула под ветви огромного дерева, которое росло на скалистом выступе над озером. Его корни были надежно укрыты колючей порослью, покрытой сейчас звездочками белых бутонов. Уцепившись за один из толстых сучьев, Изабо остановилась, чтобы оглядеться. Уже почти стемнело, вода в озере казалась черной. На востоке луны полностью взошли, и вслед за ними появилась красная комета, неумолимо движущаяся по небу. Изабо посмотрела на Красного Странника со смешанным чувством — он вызывал у нее восхищение и тревогу, ибо появился всего шесть дней назад, и рядом с девушкой не было никого, кто мог бы объяснить ей, что это значит. Она знала, что при появлении кометы надлежит выполнять какие-то обряды, но, хоть убей, не могла вспомнить какие. Впрочем, вряд ли это было важно, иначе Мегэн перед уходом обязательно сказала бы ей, что делать. Мегэн не забывала ни единого события из ведьмовского календаря, независимо от того, насколько оно было редким.

Опасно балансируя в шестидесяти футах над землей, Изабо нащупала потайную задвижку: в огромном стволе открылась дверца. Прежде чем протиснуться в узкий лаз, она закинула внутрь свой мешок.

— Мегэн-то что, — проворчала она, как ворчала каждый раз с тех пор, как достигла своего нынешнего роста, — но если я хоть чуть-чуть пополнею, то больше не смогу протиснуться в эту проклятую дверь.

Изабо стояла в маленькой круглой комнатке, стены которой были увешаны занозистыми полками, заставленными всевозможными баночками, бутылочками и горшочками; с низкого потолка свисали пучки сушеных трав и сморщенные тельца летучих мышей, хамелеонов и селезней. Комнатка была такой маленькой, что Изабо, раскинув руки, могла коснуться ее стен ладонями. В центре пола виднелся небольшой люк с лестницей, ведущей на нижний этаж. Изабо снова спустила в него свой мешок, прежде чем пролезть самой.

Каждая следующая комната была чуть больше предыдущей, и в каждой была дыра в полу и лестница, ведущая на следующий этаж. На четвертом стены были задрапированы гобеленами, а на полках стояли различные диковины — хрустальный шар на когтистых лапах, желтый череп, глобус, причудливо изогнутая коряга. На пятом этаже располагалась спальня Изабо; почти всю ее занимала узкая кровать под голубым бархатным балдахином с золотыми кистями — еще одним свидетелем загадочного прошлого ее опекунши. На шестом была спальня самой Мегэн; полки и даже пол были завалены толстенными книгами, а у одной из стен стоял резной деревянный комод. Изабо в который раз подивилась, как же ее хрупкая опекунша умудрилась затащить внутрь дерева этот комод, не говоря, о прочей мебели.

Когда она наклонилась, чтобы спуститься на самый нижний этаж, где находились кухня и кладовые, до нее донеслись едва слышные голоса. Изабо замерла на месте и, растянувшись на полу, заглянула в люк, пытаясь увидеть говорящих.

Нижний этаж был значительно больше, чем комнаты наверху, ведь гигантское дерево росло на скальном выступе, скрывавшем небольшую пещеру. Таким образом, живое дерево служило северной стеной, выровненная скала — остальными, а очаг соорудили в расселине, которая образовала естественный дымоход. Корни дерева образовывали причудливый потолок, а все уголки и трещинки в них использовались в качестве полок и тайничков. Две из этих стен скрывали за собой потайные ходы, один из которых вел в пещеру у озера, а другой — в лес.

Вытянув шею и пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь висящие пучки трав и связки лука и чеснока, Изабо увидела Мегэн, сидящую перед камином в кресле с высокой резной спинкой. На коленях у нее лежала большая синяя книга, страницы которой были исписаны ее рукой, а в руках она держала драгоценный камень, испускавший золотистые лучи.

— Так ты узнаешь мою таинственную эмблему? Я уверена, что где-то ее уже видела, но не могу найти ни в одной из тех книг, которые у меня под рукой.

Она внезапно замолчала и спрятала руку под плед.

— Спускайся, Изабо. Я уже с час тебя жду. Нашла клевер?

Успокоенная тем, что это оказалась ее опекунша, Изабо легко спорхнула вниз.

— Да, целых два, — ответила она.

— Надеюсь, ты не выдрала их с корнями, — недовольно заметила ведьма, закрывая книгу. Серебристые волосы миниатюрной женщины были заплетены в длинную косу, стекавшую через подлокотник до самого пола. Белая прядь, начинавшаяся над левой бровью, тянулась через всю косу до самой кисточки. Ее хранитель, донбег по имени Гита, притулился у нее над головой, изящно грызя орешек.

— Разумеется, нет! Ты же сама меня учила! — ответила Изабо, сбрасывая свою поклажу на деревянный стол.

— Ты, должно быть, проголодалась. Мы как раз пьем чай — налей и себе чашечку.

Мы? Изабо удивленно вскинула голову и только тогда заметила женщину, сидящую с другой стороны очага и почти скрытую трепещущими тенями. Изабо и подумать не могла, что Мегэн говорила не с Гитой, а с кем-то другим, — за шестнадцать лет, что Изабо прожила в этой долине, никто никогда не приходил к ним в гости. Долина находилась вдалеке от городов и деревень, под самым Драконьим Когтем, домом драконов. Не так-то легко было ступить на землю, над которой нависали их тени.

Женщина внимательно посмотрела на нее, и под ее пристальным взглядом Изабо стало не по себе. Белокожая, с черными волосами и зелеными глазами, она была одета в коричневое платье, а плечи укутаны пушистой накидкой. Ее волосы падали на плечи беспорядочной гривой, перевязанной там и сям кожаными ремешками.

— Так, значит, это и есть твоя малышка, — сказала женщина. У нее был низкий тягучий голос со странным акцентом. — Ну и пугало!

Изабо немедленно вспомнила о своих перепачканных штанах, и о листьях и ветках, запутавшихся в волосах, о черной кайме под ногтями.

— Я весь день собирала травы! — обиделась она. — Это грязная работа!

— Да, это так, — спокойно отозвалась женщина. — Подойди сюда. Я хочу разглядеть тебя.

Изабо и с места не сдвинулась, только метнула на незнакомку настороженный взгляд. Мегэн неуклюже поднялась на ноги и прикосновением пальца зажгла свечи. Теплые огоньки замерцали, разгораясь, и через минуту Изабо неохотно подошла поближе.

— Сядь, девочка, — велела женщина, и Изабо опустилась на колени у ее ног, недовольно хмурясь, но все же покорившись спокойной властности гостьи.

Сначала, обманутая черными волосами и гладким лицом, Изабо решила, что незнакомка молода. Теперь она уже не была в этом уверена. На бледной коже женщины почти не было морщин, ее глаза были усталыми, под ними залегли глубокие тени. Чувствовалась, что она прожила немало лет и прошла множество дорог. Трудно было без смущения выдержать ее взгляд, но Изабо упрямо не отводила глаз.

— Я действительно рада познакомиться с тобой, Изабо, — проговорила, наконец, женщина. — Меня зовут Сейшелла, и я — давняя подруга твоей опекунши. Мой путь сюда был долгим и трудным.

Изабо удивилась, зачем этой женщине понадобилось совершать такое путешествие. Да, их долина была живописной, но кроме скал да деревьев смотреть было почти не на что, — и ей пришлось среди зимы пробираться по глубоким ущельям в Сичианских горах. Изабо внезапно поняла, что неожиданная отлучка Мегэн была связана с появлением Сейшеллы. Мегэн, должно быть, встретила гостью и провела ее сюда через лабиринт пещер, который служил единственным входом в долину. Незнакомка никогда не смогла бы сама найти дорогу, ибо Мегэн надежно замаскировала этот вход. Так что же привело сюда Сейшеллу? Вряд ли кто-то пустился бы в такое путешествие просто ради того, чтобы нанести визит вежливости.

Изабо мгновенно загорелась любопытством, — ведь до ее дня рождения оставалась всего пара дней. В те времена, когда Шабаш еще обладал властью, помощников было принято испытывать в их шестнадцатый день рождения, — после этого они становились учениками. Большинство помощников после Первого Испытания Силы, в возрасте восьми лет, проводило следующие восемь лет в Теургии, обучаясь основным принципам магии. Изабо знала, что после Второго Испытания помощникам вручали первое кольцо и церемониальный кинжал, служившие знаком их статуса. Еще через восемь лет, пройдя Третье Испытание Силы, ученицы получали ведьминский жезл и становились полноправными членами Шабаша.

Многие ведьмы за всю свою жизнь добивались только кольца из лунного камня, но если у них была сила и цель, они могли надеяться получить кольца стихий. Если ведьма проходила Первое, Второе и Третье Испытание в какой-либо стихии, она считалась колдуньей из колдуний и могла носить на левой руке драгоценный камень. Разумеется, теперь никто не осмеливался носить такие кольца открыто, и все же Изабо часто думала о том, как здорово было бы получить кольцо из селенита и стать ученицей. А вдруг Мегэн решила испытать Изабо, несмотря на то, что Шабаш разогнали, а колдовство объявили вне закона? Сердце Изабо учащенно забилось, ведь ей всегда хотелось побольше узнать об искусстве магии.

Эта мысль привела ее в восторг, хотя она и знала, что колдовство запрещено, а любого уличенного в нем ожидает смертная казнь или изгнание. Изабо нравилось прибегать к Единой Силе, она любила эти ощущения власти и мощи, переполнявшие ее. Да вся их история была соткана из нитей магии, пусть никто и не хотел ее знать! И хотя Мегэн почти никогда не говорила об использовании Единой Силы, Изабо потихоньку копалась в книгах своей опекунши. В большинстве своем это были сказки, смутные пророчества и простые заклинания, с которыми справился бы любой, но в одном из древних фолиантов Изабо прочитала про ведьм, которые могли управлять погодой, становиться невидимыми, предсказывать будущее — даже летать!

— Чай, — напомнила Мегэн, и Изабо, покраснев, поплелась к очагу, над которым висел старый глиняный чайник. Терять самообладание — это было совсем на нее не похоже, и она сама удивилась этому, разливая по чашкам душистый напиток и доставая с каминной полки медовое печенье.

— С медом наших собственных пчел, — сказала Мегэн.

— А где же вы прячете ульи? — удивилась Сейшелла.

— Секрет, — улыбнулась Мегэн, отхлебнув чая и кивнув Изабо, устроившейся у очага, поскольку ее обычное место заняла гостья. — Почему бы тебе не вымыться, Изабо? Ты такая чумазая!

— Но я хочу послушать, — заупрямилась та.

— Ты и так сможешь слушать, — успокоила ее Сейшелла. — Я буду говорить, пока ты купаешься.

Слегка застеснявшись того, что ей придется мыться перед незнакомкой, Изабо все же вытащила из-за очага глубокую лохань и налила в нее горячей воды из чайника. Добавив холодной воды из бочонка, она проверила температуру. Вода была чуть теплой, Изабо сосредоточилась. Она почувствовала, что вода вокруг ее пальца медленно нагревается, пока, наконец, ее поверхность не начала бурлить. Изабо скорее почувствовала, чем увидела, как две женщины обменялись взглядами, и снова вспыхнула.

— Значит, малышка сама греет себе воду, — пробормотала Сейшелла, и Изабо различила в ее голосе изумление. — Ну что ж, это всяко быстрее, чем несколько раз кипятить чайник!

Девушка медленно расплела косы, чувствуя на себе взгляд темноволосой женщины. Вьющиеся огненно-рыжие волосы Изабо доставали ей до колен. Получив свободу, они тут же одели ее пылающим нимбом.

— Так она не стрижет волосы, как многие современные девушки, — удовлетворенно заметила Сейшелла.

— Разумеется, нет, — сердито ответила Мегэн. — Я еще не настолько далеко ушла от Шабаша!

— Это верно, ты всегда была старомодной!

Не обращая на них внимания, Изабо высыпала в воду пригоршню розовых лепестков и капнула душистого масла, а потом сняла свои испачканные штаны, шерстяную куртку и пропитанную потом рубаху.

— Она знакома с адайе? — спросила Сейшелла, когда девушка шагнула в лохань, старательно игнорируя взгляд гостьи.

— С основами, — ответила Мегэн. — Она умеет только то, чему я смогла ее научить, а я уже не так проворна, как раньше. Однако же она знает все стойки, — я была строгой учительницей.

Изабо принялась тереть себе спину щеткой на длинной ручке. Ей гораздо больше нравилось плавать в озере или гулять по долине с приятелями-животными, чем заниматься адайе, — боевым искусством. Она просто представить себе не могла, что ей придется драться или применять оружие.

— Что она еще умеет? — высокомерно спросила Сейшелла.

— Она хорошо ладит с животными, — неохотно призналась Мегэн. — Она умела говорить с птицами, едва научившись ходить, и может приручить любого кролика, оленя или змею.

— Однажды я разговаривала с саблезубым леопардом, — сказала Изабо, изо всех сил стараясь, чтобы в ее голосе не звенела гордость. — Было страшно, его речь была такой жесткой, но все равно было здорово.

— И что же сказал тебе саблезубый леопард? — подняла бровь Сейшелла.

Изабо издала урчащий звук, под конец перешедший в рык.

— Ароматный ароматный ветер так пахнет дичью вкус и запах чудесной дичи кровь стучит погоня танец запах и вкус мяса звук рвущихся мышц о умри любовь моя о умри! — с улыбкой перевела Мегэн.

Сейшелла фыркнула.

Изабо намылила волосы розовым мылом и подмигнула Гите. Мыло пахло восхитительно. Они с Мегэн сами делали его каждый год — с розовыми лепестками, лавандой, целебными мурквоудом и клевером. Мурквоуд был роскошью, это был один из тех драгоценных экстрактов, которые Мегэн захватила в их лесной дом из внешнего мира.

Хотя Сейшелла и пообещала, что Изабо сможет послушать их разговор с Мегэн, до девушки доносились лишь обрывки беседы. Но та малость, которую ей удалось разобрать, лишь усилила ее подозрения в том, что приезд Сейшеллы имеет самое прямое отношение к ней.

— Так что ты собираешься делать с этой девочкой? — вполне отчетливо спросила Сейшелла, подливая себе чая.

Ответа Мегэн Изабо не расслышала, но черноволосая ведьма снова подала голос:

— Если у нее действительно есть способности, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь ей.

Изабо охватило возбуждение. Может быть, Мегэн, наконец, начнет учить ее секретам Единой Силы. Будучи лесной ведьмой, Мегэн считала, что Изабо важнее научиться целительству, искусству выращивания растений и языкам лесных обитателей. Именно этому Изабо и училась, по крайней мере, до тех пор, пока несколько лет назад у нее не начались месячные. Это вызвало такой всплеск силы, что ее рыжие волосы начали потрескивать. Наблюдая за Мегэн, Изабо научилась зажигать огонь и передвигать небольшие предметы. В ту неделю, когда она уронила первую кровь, она устроила небольшой пожар, попытавшись всего лишь зажечь свечу.

Вспомнив об этом, Изабо невольно усмехнулась и, улегшись в лохани на спину, принялась разглядывать черные пятна на деревянном потолке. «Не стоит этого делать, если живешь в дупле» — вот и все, что сказала Мегэн, когда, хромая, спустилась по лестнице и обнаружила перепуганную до слез Изабо. После этого лесная ведьма согласилась время от времени учить Изабо, она поняла, что ее подопечная не оставит своих попыток — чем раньше она научится владеть собой, тем лучше.

Вымывшись и переодевшись в мягкие штаны и рубаху, Изабо уселась на скамеечку и принялась расчесывать влажные волосы. Ей хотелось забросать гостью вопросами, но она знала, что если загадочное появление Сейшеллы действительно связано с ней, ей скоро об этом скажут. Поэтому она помогла Мегэн разложить по тарелкам овощное рагу — их обычный ужин — и молча вернулась в свой угол с тарелкой.

Во время еды ведьмы болтали о людях, о которых Изабо никогда не слышала, и о местах, которые ей доводилось видеть только на карте. Гита спустился со своей балки и свернулся у нее на коленях, поблескивая глазками. Изабо слушала, чувствуя, как ее любопытство разгорается с каждой новой историей. Многие годы она воспринимала свой дом в исполинском дереве и жизнь с Мегэн как данность. Лишь недавно она начала задумываться о том, как они попали сюда и почему Мегэн так старается сохранить их жизнь в тайне. Мегэн редко отвечала на вопросы; те скудные крупицы, которые она порой роняла, лишь больше разжигали любопытство Изабо. И только сейчас, слушая разговор двух ведьм, она вдруг осознала, что Мегэн не всегда жила в Сичианских горах, собирая травы и сидя с вязанием у очага. Они говорили о морских путешествиях, о балах в огромных замках, о наложенных и снятых заклятиях и о других ведьмах, изгнанных или скрывающихся.

— У меня есть новости об Аркенинг, — понизив голос, сообщила Сейшелла, заставив Мегэн оторвать взгляд от спиц. — Она скрывается в Сагэйльских горах, неподалеку от границы с Рурахом. Я видела ее, когда пробиралась из Шантана.

— Я ничего не слышала о ней с самого Дня Предательства, — спокойно сказала Мегэн. — Мне удалось разыскать лишь немногих сестер, только тех, кто не боится отвечать на мои послания.

— Я едва ее узнала, такая она была старая и оборванная. Побиралась на деревенской площади. Она не стала со мной разговаривать, испугалась, что ее назовут ведьмой; ты же знаешь, в последние пять лет в Рурахе охота на ведьм не прекращается.

— Да, я слышала.

— Ну разумеется, — в голосе Сейшеллы послышалась ирония. — А что еще ты слышала? Потрясающе, сидя в этих горах, ты знаешь больше, чем я!

— Да, но ты ведь никогда не пыталась смотреть через огонь и воду по-настоящему, верно? Ты сильна в другом.

Сейшелла раздраженно пожала плечами.

— В любом случае, я получаю вести из Риссмадилла, — сказала Мегэн, продолжая безмятежно вязать. — Латифа регулярно посылает мне весточки, хотя я и беспокоюсь, как бы это ей не повредило. Она говорит, что с каждым днем становится все хуже и хуже. Ри никуда не выходит, он не интересуется даже едой, не говоря уж о государственных делах. Леса кишат бандитами, торговля пришла в упадок — говорят, что морские змеи совсем обнаглели и ни один корабль не осмеливается выйти в море, хотя осенние шторма и стали слабее. Лорды тоже недовольны, в особенности клан Мак-Синнов, которых Фэйрги выгнали из Каррига четыре или пять лет назад, а Ри ничего не сделал для того, чтобы помочь им вернуть свои земли.

— И в деревнях тоже волнуются, — сказала Сейшелла. — В Шантане крестьяне прячут оружие на сеновалах, всюду рассказывают о человеке, которого называют Калекой. Говорят, он спасает ведьм от костра и защищает бедняков. Впервые за многие годы я услышала ропот против короны и, говорят, Банри с каждым днем становится все более и более беспечной. В один прекрасный день она оступится, и кто знает, чем это кончится.

— Я так не думаю, — решительно заявила Мегэн. — Более самонадеянной — да, в это я верю. Но Майя хитра, как змея; и если она кажется беспечной, то только потому, что рассчитывает, что кто-то неосторожно выступит против нее.

— В воздухе пахнет мятежом, Мегэн, я это чувствую.

— Может быть — да, а может, и нет, — отозвалась Мегэн.

— Да, попытка восстания в Рурахе провалилась. Я собрала вместе многих, наделенных Талантом, мы связались с тамошними повстанцами, как ты велела. От них я впервые услышала о Калеке — из тех историй, которые они рассказывали! Ты слышала, что он увел повозку с ведьмами из-под самого носа Банри? Повстанцы боготворят его, хотя никто не знает, кто он такой. Иногда мне кажется, что он — всего лишь миф, а все истории вымышленные хотя некоторые его приказы, которые получили повстанцы, были по меньшей мере блестящими, и они должны были от кого-то исходить. С нашей помощью повстанцы спасли от Красных Стражей множество знахарок и знахарей, мы даже ухитрились спасти некоторых ведьм из Башен от костра, правда, в конце концов, это ничего не дало. Ума не приложу, как они узнали о нас — уверена, что крестьяне не могли нас предать, — они так и не простили Ри высылку Табитас, и много раз помогали нам укрывать знахарок. Надеюсь, что не Мак-Рурах навел на нас Оул, хотя он, несомненно, преследовал нас впоследствии. Мне трудно поверить, что родной брат Табитас мог нас предать. Должно быть, Банри околдовала его.

— Есть и другие методы принуждения, — в голосе Мегэн прозвучала грусть.

— Десять лет я готовила восстание в Рурахе, а Красным Стражам понадобилась всего лишь пара часов, чтобы подавить его. Мак-Рурах выследил всех и каждого.

— Тебя он не выследил, — заметила Мегэн.

— Я единственная, кто спасся. Единственная!

— Ты же знаешь, он нашел бы тебя, если бы захотел. Клан Мак-Рурахов находит все, что ищет. Это их Талант.

— Да, мы были обречены с той минуты, как Банри пустила Энгуса Мак-Рураха по нашему следу. Не знаю, каким образом ей удалось настроить его против нас. Мак-Рурахи всегда были верны Шабашу.

— Я не уверена, что поняла правильно, — встряла Изабо, не в силах больше молчать. — Вы говорите о Банри так, как будто она сама ведьма, но разве это возможно? Мне казалось, она должна ненавидеть ведьм и магию.

— Любую магию, кроме своей собственной, — прорычала Сейшелла.

Мегэн повернулась к своей подопечной.

— Изабо, сколько раз я рассказывала тебе о Дне Предательства, но ты убегала на озеро или на луг, стоило мне отвернуться!

У Изабо хватило совести покраснеть. На самом деле, единственными уроками, которые она слушала внимательно, были уроки магии или лесных наук.

— Очень важно, чтобы ты поняла это, Изабо. Я хочу, чтобы ты сейчас выслушала и запомнила то, что я буду тебе говорить: тень Дня Предательства до сих пор висит над нами, и все мы боремся, чтобы освободиться от нее. Если мы хотим вернуть себе власть, каждая ведьма должна понимать, что сделала Майя. — Изабо кивнула, удивленная торжественным тоном опекунши. — Ты ведь помнишь историю о Третьей Фэйргийской войне, Бо?

— Ну, я знаю, что Фэйрги напали на нас — не знаю только почему, это было много лет назад, еще до моего рождения. Они пришли тайком и заполонили все озера и реки, так что стало опасно даже поить скот. Ри созвал армию впервые за многие сотни лет после Второй Фэйргийской войны. Они прогнали Фэйргов а он погиб, я думаю.

Изабо запнулась.

— Выслушай меня внимательно, Изабо, ведьма должна знать все, что может — лишь знание и понимание могут помочь ей овладеть Высшей Магией. Ты уже не дитя. Если слухи окажутся правдой, в стране может вспыхнуть гражданская война, которая затронет нас всех, даже нас с тобой в нашей тихой долине. А теперь слушай меня хорошенько, — сказала Мегэн. — Двадцать лет назад Партета Отважный погиб, предотвратив вторжение Фэйргов, которые пришли с приливом и попытались закрепиться на берегах Клахана и Равеншо. В тот же день его старшего сына, Джаспера, короновали как нового Ри, и он преклонил колена прямо на поле боя, сжимая в руке сверкающий Лодестар. Он был тогда безбородым юнцом, но смог прогнать Фэйргов от берегов Клахана, и они были вынуждены убраться.

Изабо кивнула, хотя и не видела особой разницы между тем, что сказала она сама, и тем, что рассказывала сейчас Мегэн.

— Ри Джаспер вернулся в Лукерсирей героем. Трое младших братьев: Фергюс, Доннкан и Лахлан и их мать приветствовали его с радостью и скорбью одновременно. Три года царили мир и благоденствие, — пока Лавиния не последовала за мужем. И снова замок погрузился в траур, ибо Лавиния была доброй и мудрой правительницей, и подданные горько ее оплакивали. Ри уже стоял на пороге зрелости, сильный и крепкий, точно молодое дерево, и у Эйлианана были все основания верить, что он станет таким же хорошим Ри, как его отец и отец его отца, — сильным, но милосердным, отважным, но сострадательным. Однако к восемнадцати годам Джаспера Мак-Кьюинна стали раздражать государственные дела. Его охватило сильное беспокойство. Когда в замок пришла прекрасная незнакомка, одетая в алый бархат, с соколом, сидящим у нее на руке, любовь точно молния поразила Ри. В ту же неделю они поженились, и в городе был большой праздник, и Майя Незнакомка стала Банри Эйлианана. — В мелодичном голосе Мегэн прорезался гнев, и Изабо показалось, что та произнесла имя Банри со всей ненавистью, на которую была способна.

— Теперь мы дошли до событий, которые имеют к нам прямое отношение. Женитьба Ри никого не обрадовала. Многие выступали против Майи, не доверяли ей, потому что она чужестранка, и многих беспокоило ее растущее влияние на Ри. Казалось, что его околдовали: он больше не выезжал на прогулки, не присутствовал на судах, не помогал сажать растения. Он проводил целые дни с Майей, а если и появлялся, то его глаза были стеклянными, как у человека, опоенного лунным зельем. Казалось, он почти не узнает своих братьев и верных старых слуг.

Он начал выказывать неуважение к Шабашу Ведьм, который долгие годы помогал его отцу править страной. Майя воспользовалась своей властью, чтобы внушить Ри, что волшебных существ, — ули-бистов , — необходимо уничтожить. Поэтому убийство драконов, никс и крылатых лошадей, а также всех остальных волшебных существ, которые когда-то были союзниками клана Мак-Кьюиннов, стало считаться подвигом. Она выступила против Шабаша Ведьм и наводнила его своими ставленниками, которые искажали вероучение и заставляли его служить Майе. Табитас, которая возглавляла Шабаш, потеряла расположение Ри, он не захотел больше прислушиваться к ее советам. В конце концов он поднял Лодестар против ведьм, которые всегда верно служили ему, и позволил Красным Стражам взять Башни штурмом. Это и был, собственно, День Предательства. Именно тогда Табитас — Хранительница Ключа — исчезла, а Башни были разрушены.

Изабо слушала не слишком внимательно — большая часть этой истории была ей известна.

— И все-таки я не понимаю, — сказала она. — При чем тут Банри?

— Похоже, она могущественная колдунья, раз смогла так легко завоевать сердце Ри и так быстро настроить его против Шабаша. Джаспер всегда хорошо относился к Шабашу, да у него и у самого есть Талант — не может быть, чтобы он сделал это добровольно. И потом, Майя командовала Красными Стражами, когда они штурмовали Башню Двух Лун. Табитас вышла, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, а если ты помнишь, Табитас была Хранительницей Ключа, сильнейшей ведьмой во всей стране.

— И что случилось?

— Мы не знаем. Табитас исчезла. Мы больше ее не видели, хотя я везде искала и обращалась к ней мысленным зовом. Потом Ри сказал, что она изгнана, но Табитас была не из тех, кто подчиняется чужой воле. Она была гордой, как ее волк, и так же редко прощала оскорбления. Она ни за что не смирилась бы с приговором. Майя каким-то образом победила ее, силой или хитростью, этого я не знаю.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26