Мэтт заказал обед на двоих в одном известном ресторане с видом на океан. Хотя это был будний день в середине лета, им пришлось ждать почти пятнадцать минут, когда освободится их столик.
      Они стояли снаружи, наблюдая за тем, как лиловые лучи заката постепенно переходили в пурпурный цвет, а чайки и бакланы казались призрачными фантастическими небесными телами на фоне подсвеченных облаков. Тори заметила фикус, корневища которого, почти не уступавшие по толщине самому стволу, тянулись далеко в разные стороны. Широко разросшийся рододендрон с белыми цветами, местами окрашенными в нежно-розовый, обвивал ветви дерева.
      Тори не знала, что впечатляет ее больше – прекрасный цветок или гигантское дерево, на котором он прижился. В конце концов она сказала:
      – Мы видели подобные растения в горшках, в оранжереях, но такими – никогда. Как ты думаешь, они дикие?
      – Понятия не имею. Но именно так, мне кажется, они должны расти во влажных тропических лесах.
      – Да, – откликнулась Тори. – Представляю, что это за зрелище!
      Она закрыла глаза и представила себя и Мэтта, обнаженных как Адам и Ева, укутанных в мягкое сияние заходящего солнца, пробивающегося сквозь густую листву. Редкие птицы пели им свою песню, когда он сорвал пахнущий дурманом цветок и вдел в прядь ее волос за ухом, и они побежали к теплому озерцу, которое питал сверкающий водопад. Он взял ее в свои объятия и…
      Обняв Викторию за спину, Мэтт повел ее к ресторану:
      – Может, пока выпьем?
      – Хорошо! – Неохотно она прервала полет фантазии. – Но тогда обед безо всякого вина. Иначе меня просто развезет.
      Мэтт не стал спорить. Он хотел, чтобы Тори полностью владела собой: своими чувствами и реакцией. Несколько часов оставалось до того, как он откроет бутылку шампанского, которая охлаждается сейчас в коттедже. Хороший обед не оставит и следа от аперитива. Так что он мог спокойно отказаться от бутылки вина за обедом.
      Чуть позже, немного отяжелевшие от сытного и экзотического обеда, они брели к коттеджу рука об руку.
      – Это было очень вкусно, – сказала Тори.
      – М-м-м, – согласился Мэтт.
      Дорожка, выложенная ракушечником, хрустела под их ногами, и Тори была рада, что в этот вечер на ней сандалии без каблуков. Прохладный морской бриз обвевал ее ноги, пытаясь поднять край короткой юбки. Свободной рукой она прижимала его.
      Посмеиваясь, Мэтт наблюдал за этой борьбой в надежде, что ветер выиграет и даст ему возможность еще раз взглянуть на стройные ноги Виктории.
      Дойдя до дверей домика, они, не сговариваясь, молча прошли мимо и направились на пляж. Волны тихо плескались у берега. Серебряная луна покрывала своим сиянием спокойное море, а в удивительно чистом небе сверкали мириады звезд.
      Тори захотела почувствовать под ногами шуршание прохладного песка и сбросила сандалии. Она не успела нагнуться, как Мэтт подобрал их и запихнул в задние карманы брюк. С каждым шагом она приближалась к границе прибоя, пока ее ноги не окунулись в тепловатую воду. Мэтт, так и не снявший обуви, держался полосы сравнительно сухого песка.
      Когда порыв ветра бросил волосы ей в лицо и слишком высоко поднял юбку, Тори одной рукой придерживала ее, а другой – безуспешно пыталась отбросить волосы со лба.
      – Меня сдувает, – сказала она. – Пошли в дом.
      – Как хочешь, – отреагировал Мэтт, не отрывая глаз от ее ног.
      Виктория резко повернулась, и юбка при этом движении вновь открыла ему вид хорошо очерченных бедер. Ощущая жар желания в теле, Мэтт снова подумал: если она готова вернуться в коттедж, с какой стати он спорит с ней?
      У двери она оперлась на его руку, чтобы отряхнуть песок с ног. Мэтт почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, когда она прикоснулась к нему. Значило ли это, что Виктория, так же как и он, ждет продолжения вечера?
      Еще на пороге его охватил сладкий запах роз. Он достал из карманов ее сандалии и бросил их на выложенный плиткой пол, наблюдая за тем, как Тори прошла в комнату и наклонила лицо к букету на столе. Цветы сработали. Удовлетворенно Мэтт заключил, что первый пункт его плана был весьма удачным.
      – Чего-нибудь хочешь? – спросила Тори, направляясь на кухню. – Я лично хочу пить. Пожалуй, выпью прохладительной колы, которую ты привез.
      Когда Виктория проходила мимо него, Мэтт схватил ее за руку
      – Я сам принесу, посиди здесь. – Он взбил подушку на диване. – Ты все-таки у меня в гостях.
      Он поспешил на кухню и достал из холодильника две банки колы. Тут же удостоверился, что бутылка шампанского, спрятанная за упаковками с апельсиновым соком, хорошо охладилась и по-прежнему не обнаружена. Мэтт не хотел, чтобы его план раскрылся раньше времени.
      Он налил колу в два высоких стакана и отнес их в большую комнату.
      – Вот. – Он вручил ей один, а свой поставил на стол.
      – Спасибо, – поблагодарила она, с жадностью делая большой глоток.
      Он чувствовал на себе ее взгляд, пока ставил компакт-диск. Он нажал на пуск, и немедленно звуки скрипки наполнили комнату.
      «Посмотрим, как на нее подействует пункт номер два», – подумал Мэтт, потирая руки, и уселся за ее спиной.
      Она слегка откинулась к нему:
      – М-м. Эта музыка успокаивает и убаюкивает. Мне очень она нравится.
      «Предполагалось, – подумал он, – что эта музыка будет романтической и возбуждающей». Он был разочарован, но не обескуражен.
      Он посмотрел на ее стройные ноги, вытянутые на диване: такие маленькие ступни, ухоженные, с наманикюренными ногтями на пальцах.
      – Клади ноги мне на колени, помассирую. Предвкушая удовольствие, Виктория устроилась поудобнее и сделала так, как он сказал. Его руки двигались взад и вперед вдоль внутренней части стопы, касаясь ее самых чувствительных точек. Посмотрев на нее, Мэтт увидел, что Тори закрыла глаза, и удовлетворенная улыбка заиграла на ее соблазнительных губах.
      – Так здорово, – промурлыкала она. – Ты массируешь ноги лучше всех в мире.
      – Только ноги? – лукаво спросил Мэтт.
      Виктория засмеялась, томно потянулась, ее пятки случайно уткнулись в его пах. Он поспешил отвести их от той части тела, которая в данной ситуации была самой чувствительной.
      Его пальцы добрались до ее колен. Вскоре, когда он начал поглаживать икры, Тори почувствовала, что ее тело одновременно расслабляется и в то же время начинает наполняться энергией.
      Мэтт наклонился и скользнул губами по ее загорелой коже.
      Ее глаза широко распахнулись, и она отдернула ногу:
      – Что ты делаешь? – Целую твою ногу.
      – Это я чувствую. Я спрашиваю, что ты делаешь?
      – Начинаю соблазнение Виктории Гордон.
      – Ты это серьезно? – Во рту у нее пересохло, ладони вспотели.
      – Угу.
      На секунду Мэтт оставил ее и наклонился, чтобы снять обувь и носки.
      Какое-то время они молча сидели бок о бок. Тори боролась с противоречивыми желаниями. Разве она не этого хотела? Да, конечно. Но она надеялась, что он будет более деликатным и тонким, что его ласки будут более нежными.
      Время от времени он терся своей босой ступней о ее ступни, посылая сигнал, который устремился вверх, к ее бедрам, словно огонек по бикфордову шнуру. Каждый раз она отодвигалась.
      – Тебе не удастся меня соблазнить, – сказала она, но жар в ее теле говорил ей совсем об обратном.
      – О'кей.
      Больше он ничего не сказал. Просто сидел тихо, глядя на их босые ноги, шевеля большим пальцем на ноге.
      – Тебе не удастся меня соблазнить, – повторила Виктория в тот момент, когда, казалось, даже скрипки не могли заполнить тяжелую тишину, повисшую между ними.
      – Я это уже слышал. И снова тишина. В конце концов любопытство взяло в ней верх над другими эмоциями. Вспомнив о его организаторских способностях, о которых свидетельствовал хорошо спланированный пикник, она приложила палец к подбородку и спросила:
      – А что ты вообще запланировал на эту поездку?
      – Поскольку я собирался тебя соблазнить, ты, полагаю, об этом никогда не узнаешь.
      – Ты даже не попытаешься это делать?
      – А ты хочешь?
      – Конечно. – Тори не могла поверить, что она сказала это вслух. Но разве не чего-то в этом роде она ожидала, соглашаясь приехать сюда вместе с ним? Виктория была вовсе не так наивна и знала, что если даже воздух насыщен зарядами, которыми обмениваются мужчина и женщина, страсть вспыхнет неизбежно. Не пора ли ей быть откровенной с самой собой?
      – Если ты этого хочешь… – Мэтт опустил ноги на пол и скрылся за поворотом лестницы, ведущей на второй этаж. Она услышала звук расстегиваемой «молнии», и сердце у нее упало. Он раздевается? Что он, интересно, затеял? От него можно ожидать чего угодно… Как ей вообще пришло в голову считать его серьезным и рассудительным?
      Мгновение спустя она услышала его шаги на лестнице. Со своего места первое, что она увидела, были его ноги в брюках. Виктория была озадачена. Если он был одет, что значил звук открываемой «молнии»?
      Когда Мэтт вошел в комнату, она увидела у него в руках два серебряных подсвечника и свечи в них. Видимо, он доставал их из чемодана – вот что означал этот, так смутивший ее, звук.
      В восхищении она смотрела, как он ставит свечи на низкий столик. С двух кресел он снял подушки и бросил их на ковер перед камином.
      – Пересядь сюда, – сказал он, укладывая подушки аккуратно одна к другой.
      Виктория уселась на подушку, чувствуя себя королевой на троне.
      – Сядь не на подушку, а так, чтобы можно было на нее облокотиться.
      Не проронив ни слова, она сделала, как он сказал, и обнаружила, что почти лежит на спине. Она сомневалась в том, что поступает разумно, но разве она не согласилась сегодня послушно следовать его плану? Она попыталась придать лицу безмятежное выражение, но на самом деле ее тело в напряжении ждало следующего шага Мэтта.
      Она наблюдала, как он зажег свечи, за-тем выключил свет в комнате, что сразу придало ей атмосферу интимности и некой таинственности.
      – Я сейчас вернусь, – сказал он.
      Перевернувшись на живот, Виктория увидела, что Мэтт ушел в соседнюю комнату. Он открыл холодильник и что-то достал прежде, чем исчезнуть из поля зрения. А что он придумал сейчас? Она улыбнулась. Ей доставляла удовольствие каждая минута, проведенная с Мэттом. Приятная дрожь пробежала по спине. Виктория не сомневалась, что ей понравится все, придуманное им на этот вечер.
      Она услышала громкий хлопок. Улыбаясь, откинулась на спину и подложила скрещенные руки под голову.
      Шампанское. Свечи. Две дюжины алых роз. Завораживающая мелодия…
      Все это создавало непередаваемую волнующую атмосферу.
      Когда Мэтт хотел чего-то добиться, призналась она себе, он делал это правильно.
      Опустившись на подушку рядом с ней, он протянул ей бокал с холодным пенящимся шампанским.
      – За твое соблазнение! – серьезно провозгласил Мэтт.
      – Я не уверена, что должна пить за это.
      – Пей. Не пожалеешь.
      – Я думаю, что уже жалею.
      Но она пригубила бокал и испытала наслаждение от холодного пузырящегося напитка.
      Голос Мэтта стал хриплым, когда он спросил:
      – Не хочешь переодеться во что-нибудь более удобное?
      – Нет. Мне и так хорошо.
      – Здесь становится жарко.
      – Открой окно.
      – Тогда ветер задует свечи.
      – А тебе этого бы не хотелось?
      – Нет, конечно. Без огня мы окажемся в кромешной темноте. Мягкий свет свечи необходим для соблазнения.
      – Таков закон? – не удержалась от колкости Виктория.
      – Нет. Просто традиция. Но столь же обязывающая, как и все остальное.
      Она сделала еще глоток. Теплая умиротворяющая волна прокатилась по всему телу. Это из-за шампанского или из-за близости Мэтта? Вероятно, из-за того и другого одновременно.
      Он взял у нее бокал и поставил на пол рядом со своим. Затем приник к ней долгим поцелуем и опустил на подушки. Обхватив его руками, Виктория почувствовала, как пылает под пальцами его кожа. Когда это он успел снять рубашку? Ну и ловок же он! Ловкий и нежный. А как он к ней прикасался! Понятно, почему он так был уверен, что соблазнит ее.
      Это было ее последнее логическое суждение, после чего чувства заглушили последние подсказки разума. Томные звуки скрипки заставляли кровь быстрее бежать по жилам. Мэтт покрывал неторопливыми нежными поцелуями ее шею, щеки, пока не нашел ее рот.
      Прямо в губы он прошептал ей: «Виктория, я так давно хотел тебя».
      У нее не нашлось никаких слов в ответ. Но она ответила ему жаром своих поцелуев и объятий. Когда он отыскал ее соски и положил на них свои ладони, она выгнулась от его прикосновения. Его рука ласкала ее грудь. Желание взорвало ее тело на миллионы жаждущих ласки, пульсирующих клеток. Не прерывая поцелуя, Мэтт снял с нее юбку. Обнаженным бедром она ощутила наготу его бедра и поняла, что он тоже разделся. Когда она провела рукой вдоль его ноги, он вздрогнул. У нее перехватило дыхание. Сможет ли она дышать когда-нибудь опять?
      Ее сердце колотилось под ладонями Мэтта. Оно рвалось ему навстречу. Мэтт прижал свои губы к ее горлу и ощутил биение сердца. Для него. Оно билось только для него. Его рука скользнула по ее животу и задержалась на холмике волос. Его пальцы ощутили горячую влагу – доказательство ее желания.
      Когда Виктория прерывисто вздохнула, он заглянул ей в лицо. Ее голова была запрокинута, глаза были закрыты, и в дрожащем свете он мог видеть ее губы, припухшие от его поцелуев. Искушавшие его вновь припасть к ним.
      Виктория то чувствовала невероятную тяжесть во всем теле, ей казалось, что она не сможет пошевелить пальцем, то она ощущала себя словно в невесомости. Проведя руками по его спине, она почувствовала, как напряжены мускулы Мэтта под кожей. Хотя страсть уносила ее в пучину наслаждения, Виктории показалось, что его кожа утратила прежнюю гладкость. Она погладила его ногу своей ступней и почувствовала какие-то бугры и там тоже. Вдруг ее кольнула тревожная мысль при воспоминании о волдыре, замеченном ею сегодня на ноге Мэтта. Постепенно с небес она опускалась на землю. Что-то с Мэттом было неладно.
      – Мэтт, – сказала она, отодвигаясь от него.
      – Да? – Он крепко обхватил ее. – Что?
      – Мэтт, с тобой все в порядке?
      – В порядке? Я весь горю. Ты что? Не чувствуешь, как я хочу тебя? – Он накрыл ладонью ее грудь.
      – Нет, Мэтт. Что-то не так. Что-то с твоей кожей, она покрыта какими-то волдырями.
      Он игриво укусил ее ухо:
      – Я так хочу тебя, что у меня болит даже кожа.
      – Именно это я имею в виду! Мэтт, включи свет.
      – Нет. – Он поцеловал ее и притянул к себе.
      Вырвавшись, Виктория поднялась, чтобы зажечь лампу. Жмурясь от яркого света, она первым делом взглянула на его ноги и затем на спину. От затылка до пяток он был покрыт большими розовыми волдырями.
      Она потрогала один из них.
      – У тебя какая-то жуткая болезнь. Или аллергия на меня.
      Мэтт резко повернулся и сел, пытаясь схватить ее за руку. Сделав шаг назад, Тори заметила, как он возбудился, но ее внимание тут же переключилось на живот Мэтта. Он почесал особенно заметное припухшее пятно на груди.
      – О черт! Черт! – Мэтт с отвращением посмотрел на свое тело.
      – Что это? Я ничего подобного не видела. – Виктория прикусила губу и покачала головой. – Если не считать сегодняшнего утра на пляже. Когда ты сказал, что тебя просто укусил муравей. Мэтт, да на тебя, наверное, напали блохи!
      Теперь и она тоже ощутила покалывание мелких укусов на своей обнаженной коже.
      – Мэтт, это место просто заражено. Нам нужно поскорее убираться отсюда.
      Он вскочил на ноги, бормоча:
      – Хорош приятель, нечего сказать. Здесь у него столько блох, как муравьев во время пикника. Он обещал продезинфицировать здесь все, прежде чем мы приедем.
      – Ну он или забыл это сделать, либо это не помогло. Ты знаешь, что такое блохи. Ну и что теперь с тобой делать?
      – Как же ты догадалась, – удивился он, взбегая по лестнице и волоча за собой Тори, – у меня аллергия на укусы насекомых.
      – Надеюсь, ты не впадешь в кому, как бывает с некоторыми при пчелиных укусах?
      – Нет, но я чешусь как сумасшедший.
      Он бросился в ванную и стал рыться в аптечке.
      – Вот! – Мэтт издал такой вопль, словно наткнулся на золото. – Вот эта мазь. Будь другом, смажь меня! – Он протянул ей пузырек с розовой жидкостью.
      – Но этого не хватит, чтобы смазать все твои укусы. Я считаю, что нам стоит собрать вещи и уехать отсюда. Очень надеюсь, что насекомые не забрались в наши вещи. Давай переночуем в мотеле, а утром поедем домой… Может быть, ванна с питьевой содой тебе поможет…
      – Может быть. – Мэтт натянул брюки.
      Несмотря на ужасную чесотку, самое большое мучение доставляло ему наблюдать за тем, как она ходит по комнате в своих крохотных трусиках и полурасстегнутой блузке. При каждом ее движении блузка распахивалась, открывая его взору высокую грудь, едва прикрытую кружевным лифчиком. Он увидел не больше того, что наблюдал сегодня днем на пляже, но после того, как они подошли так близко к последней черте, ее вид в нижнем белье был еще более соблазнительным. Надо было поскорее одеть ее и увезти отсюда до того, как они окажутся здесь на полу, в ванной комнате. Черт бы побрал этих блох!
      Он начал с остервенением бросать свои вещи в чемодан.
      – Иди собирайся, – бросил он через плечо. – И оденься.
      Тори посмотрела на себя и ахнула. Тут же она торопливо стала застегивать свою блузку. Уже в своей комнате Виктория обнаружила, что перепутала пуговицы, но ей было все равно. Она поправит это в машине. А сейчас главное собрать поскорее свою одежду и увезти Мэтта отсюда. Она не знала, что еще с ним может произойти, несмотря на его заверения, что шока от укусов не будет. Может быть, стоит обратиться к врачу?
      Когда она предложила ему это через несколько минут, сидя в отъезжающей машине, Мэтт бурно запротестовал:
      – Чертовски обидно, что мое так тщательно спланированное соблазнение так бесславно завершилось. Но ты не думай, у нас все еще впереди… А за меня не беспокойся, это не опасно и не угрожает жизни. Я попробую ванну с содой, а потом ты можешь смазать меня мазью.
      Они ехали на север, и Мэтт, который отклонил ее предложение повести машину, подъехал к первому попавшемуся мотелю. Он уже вылез из машины, когда Виктория окликнула его. Мэтт остановился и вопросительно посмотрел на нее.
      – Я говорила про раздельные комнаты, – пытаясь казаться спокойной, сказала она, – но я все же предпочла бы не оставлять тебя одного сегодня ночью. Возьми номер на двоих, если ты не против.
      Он ухмыльнулся и подмигнул:
      – Все, что угодно, лишь бы ты была довольна.
      Пока Мэтт улаживал формальности, мысли Виктории вращались вокруг одного. Расположившись в гостинице и обработав укусы, начнут ли они с Мэттом с того места, где остановились? Глядя на него, она сомневалась, что он способен на что-то иное, чем чесаться всю ночь. Ее одновременно обуревали самые противоречивые чувства – огорчение по поводу испорченного отдыха, жалость к Мэтту и ирония к сложившейся нелепой ситуации.
      Дэйн никогда бы не придумал ничего подобного. Он бы добивался в открытую того, что нужно, а ее дело было бы дать ему отпор. Но Мэтт, которого она считала сдержанным и прагматичным, разыграл старомодную романтическую любовную сцену совсем как в прежних голливудских фильмах.
      Эти мысли вернули ей хорошее настроение. В мотеле, пока он отмокал в ванной с содой, Виктория перебрала чемоданы, выкладывая только то, что могло понадобиться ночью. Шорты для него, сорочку для себя. Когда ее рука наткнулась на полную коробку презервативов, она не могла сдержать смеха. Очевидно, мелкие насекомые разрушили большие планы.
      Накинув сорочку, она пожалела, что не купила еще шелковый пеньюар. Хотя она более чем догадывалась о том, что они будут заниматься любовью в эти выходные, ей и в голову не приходило, что он увидит ее в ночном белье.
      Она решила, что в его состоянии ему все равно, как она выглядит. Мэтт весь был поглощен своей злосчастной чесоткой, и чем больше он чесался, тем сильнее распухали волдыри. Она надеялась, что содовая ванна в сочетании с обработкой мазью снимет дискомфорт.
      – Ну и как ванна? – спросила она через дверь.
      – Зайди, посмотри сама.
      Может, он был не так плох, как ей показалось?
      – Знаешь, Мэтт, твоя проблема, по-моему, в твоем сверхактивном либидо.
      – Знаешь, Виктория, я с тобой соглашусь. Ну так что, ты войдешь?
      – Нет. – Она открыла дверь и кинула ему его трусы, коротко взглянув на ванну. Рослый Мэтт скрючился в маленькой ванне. Колени его торчали из воды.
      – Не знаю, мне кажется, что лучше бы тебе полностью опустить ноги в воду.
      Тут Мэтт сделал движение, словно решил подняться из воды. Виктория быстро закрыла дверь.
      Несколько минут спустя, выйдя из ванны в трусах и вытирая насухо волосы, он сказал:
      – Я уж предполагал, что ты повесишь простыню между нашими кроватями, как в каком-нибудь старом фильме.
      – Мне кажется, что наши отношения уже миновали эту стадию. Кроме того, я должна иметь возможность наблюдать за тобой, пока ты спишь. Я действительно волнуюсь, как ты отреагируешь на эти укусы.
      – Наблюдай за чем угодно, но не стоит беспокоиться. Эти волдыри к утру пройдут. Такое случается не первый раз.
      Встряхнув пузырек с лекарством, Виктория взглянула на него:
      – Надеюсь, что укусы впервые прерывают процедуру соблазнения?
      – Конечно. – Он повалился на кровать, положив руки под голову. – Ты собираешься мазать эти дурацкие волдыри, или будешь встряхивать его, пока не пойдет пена?
      Смачивая ватку мазью, она надеялась, что прохладное лекарство будет полезно не только для кожи, но и охладит его пыл. Мэтт перевернулся на живот, подставляя ей спину. Не очень нежничая, она смазала каждый укус. Он даже не шелохнулся, пока Виктория прошлась от шеи до поясницы. Когда она дошла до резинки трусов, то без колебаний приспустила их и покрыла ярко-розовыми точками его ягодицы. «Симпатичные твердые ягодицы», – подумала она. Как и весь он. Ни грамма жира там, где его не должно быть. Мускулы и мышцы, облитые тугой кожей. Ноги она обрабатывала до тех пор, пока уровень жидкости во флаконе не опустился почти до дна. Когда она дошла до ступни, Мэтт стал переворачиваться.
      – Подожди. Пусть сначала высохнет.
      – А ты подуй на них, – попросил он.
      – Сам подуй.
      – Чем ты так раздражена? Тебе не нравится быть Викторией Найтингейл? Или ты разочарована, что соблазнение было прервано?
      – Я думаю, что стоит охладить пузырек с лекарством в холодильнике.
      Да, он попал в точку. Она была разочарована. В конце концов Виктория не для того позволила своим чувствам взять верх над разумом, чтобы весь вечер заниматься пациентом, хотя и очень привлекательным. С нежностью она представила, каково ему. Не только были разрушены блестящие планы, но и сам он стал жертвой представления, разыгранного блошиным цирком. Мэтт застонал, словно от жуткой боли. Жалея его, она подошла к изголовью кровати и подула на его ногу.
      Он поежился и перевернулся на спину.
      – Ты не Виктория Найтингейл, это точно. Где твое сострадание?
      Смеясь, она ответила:
      – Не могла устоять.
      Она склонилась над ним, чтобы смазать припухлость на щеке, и потеряла равновесие. Достаточно было легкого давления его руки, которую он обвил вокруг ее талии, чтобы прижать ее к груди. Его поцелуй был таким жарким и требовательным, он пронизал ее с головы до пят. Она отстранилась прежде, чем он снова заставил ее позабыть обо всем на свете. Сейчас было действительно важнее заняться его укусами. Освободившись из его объятий, она уперлась коленями в край кровати и стала прикладывать ватку к груди и животу Мэтта. Дойдя до границы между линией загара и незагорелым телом, она сдержала движение руки и застыла в нерешительности.
      – Давай, мажь и там, – подбодрил ее Мэтт. – Там все чешется.
      – Я знаю, – прошептала она. – Но я… не могу. Лучше ты сам.
      Он смеялся, а ее и без того разгоревшиеся щеки запылали.
      – Ах, Виктория, я так же действую на тебя, как и ты на меня.
      Мэтт взял комочек ваты и стал прижимать его к волдырям под трусами. Прежде чем он отпустил резинку, Виктория успела бросить взгляд на темные волосы в паху.
      Она покраснела от кончиков пальцев до корней волос и быстро отвернулась, чтобы он не видел ее лицо.
      – Я просто не могу представить, что все это до утра пройдет. Ну вот, последний ма-зок на ноге и кончено.
      – Поверь, Виктория, у нас все будет хорошо.
      – Я верю тебе, Мэтт. Я верю всему, что ты говоришь. Я…
      – Ты – что?
      – Ничего, – спохватилась Виктория. Неужели она собиралась сказать, что любит его? Она пересела на другую кровать.
      – Ты что, собираешься спать на той кровати?
      – Так будет лучше.
      – Для кого?
      – Для тебя. Для нас обоих.
      – Не для меня – точно.
      Она натянула одеяло до подбородка.
      – Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
      – Ну да, мое почесывание не даст тебе сомкнуть глаз.
      – А ты не чешись. Это только ухудшит положение.
      – О'кей. Я постараюсь. Может, мне надеть перчатки?
      – Мэтт!
      Он повернулся на бок, лицом к ней:
      – Спокойной ночи! Увидимся утром.
      – Утро…
      Если укусы до утра пройдут, он будет чувствовать себя лучше. А если так… Волна жара вновь прокатилась по телу.
      – Я надеюсь, тебе будет лучше. – Она протянула руку и выключила свет. – Спокойной ночи.
      – Виктория?
      – Да?
      – Мне жаль, что я испортил тебе отдых.
      – Какие глупости! Это был замечательный день. Мне жаль, что с тобой произошло подобное.
      – Я справлюсь, не волнуйся. Обещаю.