— Хорошо еще, у Камалка ранено крыло, так что он не смог полететь к лодке и увидеть, что там никого. Повезло нам.

— Повезло моим ягодицам, — фыркнула Виджи. — Когда они только-только связали меня и подвесили на дереве, он приковылял, чтобы осмотреть добычу. Так сказать, инспекция товара для определения стоимости. Он несколько забылся, и тут уж от него только перья полетели.

Темный силуэт рядом с ней негромко посвистывал — Мадж уже крепко спал.

— Понимаю. Ты укусила его, потому что он к тебе полез?

— Да нет, черт возьми! Я укусила его, потому что он оскорбил меня — этот змеев сын недооценил меня минимум на пятьдесят золотых, зеленая какашка в перьях!

— А-а.

Юноша снова прикрыл глаза, чувствуя, что быстро засыпает. На грудь ему лег листок или что-то вроде того.

Джон-Том мгновенно поднял голову. Из темноты на него таращились два желтых глаза с черными расщелинами зрачков. Мелкая тварь наподобие ящерки высунула язык — не в насмешку, а просто от любопытства, — и Джон-Том вскрикнул. В ней было не более шести дюймов, так что он тут же заглушил вырвавшийся от неожиданности вопль.

Тварь тут же взмыла в воздух. Вместо лапок у нее было четыре миниатюрных пропеллера. В шести футах от его груди она остановилась, зависнув в воздухе, как нечто среднее между колибри и игрушечным вертолетом. Среди деревьев порхало еще около дюжины ярко окрашенных насекомоядных ящериц.

Крик разбудил остальных. Моргая покрасневшими глазами, они уставились на стайку рептилий-вертолетиков, круживших над болотом. У каждой на боках виднелись светящиеся полоски.

Габаритные огни, усмехнулся Джон-Том.

Мадж и Виджи тоже видели таких ящериц впервые. Перестраховщик был потрясен невежеством спутников.

— Это вертунчики. Безобидные и очень вкусные.

Мадж хлопнул по вертунчику, спикировавшему на его морду, спутав усы выдра с червями. Джон-Том тут же с восторгом отметил, что ящерки с легкостью летают и вперед, и назад. При попытке протянуть к ним руку они резко отлетали, оставаясь чуть дальше пределов досягаемости.

Плоские хвосты служили рулями.

Он так и уснул с жужжавшим над ухом любопытным вертунчиком.

Перестраховщик пробудился первым, когда солнце стояло уже высоко.

Пиратов не было ни слышно, ни видно, так что путники задержались еще немного, чтобы быстро перекусить. Мангровые и кипарисовые заросли постепенно сменялись растительностью, предпочитающей сухую почву, — мелкими хвойными деревьями и голубыми магнолиями. Были здесь и деревья, покрытые серебристыми цветами, которые от прикосновения начинали вибрировать. Мадж заявил, что это отдаленная родня колокольных деревьев — только здешние не звенели, а гудели.

— Как мне и думалось, нашим друзьям неведомы здешние края. Они предпочитают грабеж на море. Мне сдается, с нами теперь все ладно.

Стало быть, скоро мы найдем следующую деревню и наймем лодку.

— Теперь ты, наверно, можешь вернуться, — сказал еноту Джон-Том.

— Уж лучше я пойду с вами, ежели вы не против. Большая часть наших довольна болотами и плевать хотела на остальной свет. А я завсегда хотел поглядеть другие края.

— Тада держись за этого голозадого. — Мадж кивнул в сторону своего высокого друга. — Увидишь больше, чем хочешь. Знаю наверняка, потому как таскался за ним туда да сюда и никогда не мог сам выбрать маршрут.

Они прошагали весь день, но и утром следующего не обнаружили никаких признаков близости жилья. Пока не требовалось пробираться через грязь, ил и сплетающиеся лианы, Джон-Тома пеший поход не смущал — на твердой почве его длинные ноги позволяли ему держаться наравне со своими более энергичными товарищами.

Как-то раз Мадж бросил на спину Джон-Тому длинный кусок лианы и перепугал до смерти, так как юноша решил, что это змея. Виджи тут же встала на защиту человека, заявив, что подобные детские шуточки Маджу не к лицу. Хоть она и была выдрой от макушки до пят, но выдрой куда более зрелой и здравой, чем большинство сородичей. Неудивительно, что Мадж поддался ее чарам.

Около полудня они пересекали мелкую бухту, когда Перестраховщик вдруг предостерегающе поднял лапу, глядя в лес на другом берегу и усиленно принюхиваясь.

— Родня, враги или кто? — насторожился Мадж.

— Огонь. Что-то горит. Что-то большое.

Джон-Том огляделся. Деревьев вокруг почти не было.

— Переживать нечего. Даже если огонь идет в нашу сторону, лучшего укрытия нам не найти. Тут нечему гореть.

— Может, оно и так, человек, — покачал головой Перестраховщик, — но в наших местах ходят слухи, что здешний народ вытворяет с огнем забавные штуки.

Виджи с сомнением всматривалась в лес.

— Странно, что нет никакого дыма.

Послышался отдаленный гул. Глаза Перестраховщика расширились, он повернул направо и отчаянно зашлепал вниз по течению.

— Бегом! Сюда, быстро, уж будьте покойны!

Джон-Том устремился следом, толком не понимая, в чем дело.

— В чем дело? Мы посреди воды, и здесь абсолютно безопасно. Зачем бежать?

— Крадуны жгут воду!

— Бред! Зачем жечь воду, даже если это возможно? — Джон-Том оступился и едва удержался на ногах.

— Прислушайся, человек!

Действительно, гул становился все громче. Енот свернул к ближнему берегу, но до него было еще далеко.

Вот теперь стал виден и дым — но прозрачному голубому дымку предшествовал невероятный шум и волнение воды. В надвигающемся вале можно было различить отдельные фигуры — и волосы на голове у Джон-Тома встали дыбом.

Вода действительно пылала — хотя горела ли она сама, или какая-то разлитая по ее поверхности жидкость, сказать было трудно. А впереди летело обезумевшее стадо поистине эпических масштабов, состоявшее из аллигаторов, крокодилов, гавиалов и прочих зубастых обитателей мелководья. Сотни рептилий мчались в сторону моря. Нескольким удалось выскочить на берег, но большинство продолжало отчаянную гонку вниз по течению.

— Они, крадуны то есть, ловят их ради мяса и шкур. А так они их гонят, уж будьте покойны!

Перестраховщик хотел продолжить, но не успел, взмыв вместе с тремя товарищами к небесам. Болтаясь в ловчей сети, они увидели промчавшийся внизу поток обезумевших рептилий. Вокруг были развешаны сети, в которых отчаянно извивались крокодильи клубки.

— Слезь с моей башки, милашка, — орал Мадж.

— Да я вовсе не у тебя на башке, черт побери!

— Я пытаюсь вынуть свой нож. Ежели мы сможем разрезать сеть до прихода ее клепаных владельцев…

— Слишком поздно, — перебил его Перестраховщик.

Из угасающих языков пламени вынырнула дюжина туземцев — крадунов, как назвал их енот. По большей части это были крысы и мангусты футов четырех ростом. На них не было никакой одежды, даже столь легкой, как у болотного народца, зато шерсть была разукрашена длинными мазками лазури и охры. Лбы были повязаны полосками ткани с кусочками крокодиловой кожи и перьями, короткие хвосты тоже украшали пучки перьев. Основным оружием служили копья, хотя некоторые туземцы держали небольшие мачете. Речь была совершенно невразумительна, и только Перестраховщик ее понимал.

— Язык вырожденцев. Они, это племя то есть, очень дикие.

— По облаве этого не скажешь, — проворчал Мадж.

— Они решают, что с нами делать.

Самый рослый мангуст приказал освободить пленников. Кто-то дернул за потайную веревку, и четверо путешественников кувырком полетели в мелкую воду. Джон-Том попытался выставить посох, но крадуны опередили его, пригрозив довольно впечатляющим копьем. Друзьям связали руки, обезоружили и повели в лес. Мадж и Виджи по пути состязались в том, кто придумает самое многоэтажное оскорбление в адрес туземцев.

Огромный рост Джон-Тома произвел на дикарей впечатление, но благоговения не вызвал. Со всех сторон десятки крадунов забивали выловленных крокодилов, превратив берега в натуральную бойню: они резали, спускали кровь и свежевали, работая быстро и ловко. Джон-Том мысленно возблагодарил небо, что у него кожа чересчур тонка, чтобы представлять интерес.

— Что они хотят с нами сделать?

В голосе Виджи звучала лишь озабоченность; повода паниковать пока что не было.

— Не ведаю. Мы стараемся держаться подальше от этих мест, мои дружки и я то есть. Они говорят о еде.

— Это не вдохновляет, — буркнул Мадж.

— Когда они отвернутся, надо попробовать вырваться, — предложил Джон-Том.

— Это со связанными-то руками? — Виджи одарила его такой улыбкой, будто он малолетний дебил. — Погляди, как они управляются с ножами! Я уверена, что с копьями — ничуть не хуже. Мы не пробежим и двадцати шагов.

Река осталась далеко позади, теперь они пробирались через кусты.

Попутчиков Джон-Тома это ничуть не беспокоило, а вот его то и дело царапали иглы и попадающиеся по дороге шипы.

К вечеру их привели в деревню. Здешние строения не отличались архитектурной изысканностью родины Перестраховщика, зато выглядели куда опрятнее.

На пожилом мангусте, вышедшем из самой большой хижины поприветствовать охотников, был надет чрезвычайно замысловатый головной убор. Джон-Том с удовольствием расхохотался бы над нелепым видом вождя и сопровождающих его норок, если бы морда крадуна не говорила о том, что этот тип, не раздумывая, прикажет изрубить пленников в капусту, начиная с ног и понемногу продвигаясь кверху. Это не игра, и тут уж не до шуток.

Старший охотник мангуст приблизился к вождю, старейшине, премьер-министру — или как там звали местного босса — и заговорил.

Перестраховщик насторожил уши, пытаясь разобрать слова.

— Они решают, боги мы или нет, и как нас лучше почтить, правда? — саркастически заметила Виджи.

— Боюсь, нет. Сдается мне, они решают, кто из нас вкуснее. — Он глянул на Джон-Тома. — Сдается, удача улыбнется тебе, Джон-Том, поскольку на твоих костях больше мяса.

— Они не могут так поступить, я отказываюсь быть съеденным. Не для того я целый год сражался с пертурбаторами, чародеями, демонами и пиратами, чтобы найти бесславный конец в кастрюле!

— Можешь сказать им об этом, но не думаю, что они расчувствуются. — Енот пожал плечами.

Джон-Том напрягся, когда острые наконечники копий приблизились к нему, и не выдержал:

— Да поговори же с ними, черт подери! Скажи, что я могучий волшебник. Растолкуй им, кто такой чаропевец.

— Попробую, но ты особо не обольщайся. — Перестраховщик сделал шаг вперед.

Главный охотник и вождь повернулись к нему, и енот заговорил — хоть и не без труда, запинаясь, но вполне сносно. Судя по выражению морд туземцев, Перестраховщик изъяснялся понятным для них языком.

Когда енот закончил речь, наступило недолгое молчание. Потом вождь, оттолкнув Перестраховщика, вышел вперед и оглядел Джон-Тома с новым интересом. Самый рослый из соотечественников, он едва доставал человеку до пояса. Ощутив, что вождь тычет ему пальцем в живот, Джон-Том изо всех сил постарался не отшатнуться.

Вождь повернул голову и через плечо бросил Перестраховщику несколько слов. Тот сглотнул и перевел:

— Он, вождь то есть, говорит, что ты, наверно, очень сладкий, но он не хочет есть колдуна. Он хочет знать, какое волшебство ты можешь сотворить.

— Скажи ему, что я могу выполнить сокровенную мечту всех жителей деревни, дать им то, чего они хотят больше всего на свете.

Мадж только рот разинул.

— Ты что, приятель, совсем с катушек слетел? Это офигенно трудное дело даже для дуары, не говоря уж об этой лире недоношенной, на которой ты бренчишь теперь.

— Не волнуйся, Мадж, я знаю, что говорю. Перестраховщик, переводи.

Перестраховщик перевел дух и изложил ответ. Глаза мангуста полезли на лоб. Он отступил от человека на пару шагов и что-то сказал.

— Ежели ты это сделаешь, то он будет в полном потрясении, уж будьте покойны. Для всего племени?

— Для всего племени, — эхом откликнулся Джон-Том, глядя на вождя в упор.

На этот раз Перестраховщику даже не пришлось переводить — вождь понял ответ по тону и выражению лица Джон-Тома. Главный крадун снова что-то застрекотал, а Перестраховщик напряженно прислушался.

— Вождь велит, чтоб ты попытался, и ежели это окажется правдой, он не видит повода держать тебя здесь. Говорит, хочет знать, как ты выведаешь, кто чего хочет больше всего на свете.

— Скажи, им надо только думать об этом, а я буду знать.

Это заявление вызвало среди охотников и остальных свидетелей разговора большое оживление. Все население деревни сгрудилось вокруг пленников, подняв невероятный гвалт. Вождь вскинул обе лапы, призывая всех к молчанию, потом уселся перед Джон-Томом, скрестив короткие ноги, и бросил Перестраховщику куцую фразу.

— Вождь говорит, валяй.

— Для волшебства мне нужен мой инструмент, мой суар.

Едва енот перевел это, как один из охотников вручил суар человеку, сперва проверив, не спрятан ли внутри деки нож или какое другое оружие.

Пока Джон-Том настраивал суар, Мадж подошел к нему поближе.

— Не знаю, что ты замыслил, кореш, но этот номер не пройдет. Без дуары тебе даже на хлеб на заработать, так что не гарантируй даже одному из этих очаровательных парнишек, чего он хочет больше всего на свете, не говоря уж обо всей банде.

— Разумеется, я не смогу. Неужели ты считаешь, что я такой дурак?

— Во-во, как раз собираюсь проверить.

— Я просто хочу заставить их зациклиться на какой-то одной мысли — о чем угодно. Если все поголовно сосредоточатся на своих сокровенных мечтах, я попытаюсь погрузить их в грезы. Помнишь, как мы усыпили экипаж Корробока? Вряд ли мне это удастся сейчас, особенно без дуары, — они слишком востроглазы и бдительны. Но погрузить их в гипнотический транс я смогу — ведь полдела они сделают сами, сосредоточившись на одной мысли. А пока туземцы будут покачиваться из стороны в сторону с идиотскими ухмылками на счастливых физиономиях, мы будем уже чертовски далеко отсюда.

— Нет ничего лучше, но ежели этот номер не пройдет, они будут очень раздосадованы на нас. Ваще-то они и так не приглашали нас повеселиться с ними вместе, — буркнул Мадж и отошел прочь.

— Что он собирается делать? — поинтересовалась Виджи.

— Парализовать их изысканной красой своего голоса, любашка.

— Вели им сосредоточиться на том, чего им хочется, — сказал Джон-Том Перестраховщику. — Чтобы волшебство получилось, они должны думать только об этом и больше ни о чем. Надо отключиться от других мыслей. Я хочу, чтобы они думали изо всех сил.

Енот кивнул и перевел это вождю и всем собравшимся по соседству, а те распространили весть среди жителей деревни. Некоторые закрыли глаза, чтобы сосредоточиться получше, а остальные выжидательно уставились на Джон-Тома. Ах, если бы они были настолько же доброжелательны, насколько внимательны, подумал юноша.

Выбрав песню заранее, он ударил по струнам. Почти тотчас же над головами туземцев сгустилось, слабо засветившееся зеленое облако.

Столь быстрое проявление истинной магии вызвало шепот, исполненный благоговейного удивления.

К несчастью, это впечатляющее зрелище отвлекло крадунов. Джон-Том велел Перестраховщику напомнить, что не надо обращать внимания на такие вещи, или никто ничего не получит. Зато облако убедило сомневающихся, и теперь все сосредоточились что было мочи.

Во время песни появилось несколько гничиев — намного меньше, чем привлекала дуара, но достаточно, чтобы доказать, что волшебство свершается. Однако вели они себя как-то странно. Вместо того чтобы пикировать и взмывать по знакомым траекториям, они носились в воздухе короткими рывками. Двое даже ударились о землю, отскочили от нее и полетели прочь, вихляясь, будто пьяные.

Он не представлял, что означает это хаотичное движение, но времени на размышления не было. Главное, чтобы племя продолжало думать. Они начали погружаться в грезы, понемногу утрачивая контакт с реальностью, и вдруг в ноздри ударило зловоние. Странно, но его чаропение часто приводило к неожиданным побочным эффектам. Джон-Том заметил, что его товарищи тоже ощутили запах.

— Черт, что за дерьмовый аромат?

Сидевшая рядом Виджи зажала нос обеими лапами.

— Джон-Том, запах просто ужасен!

Так оно и было, но он боялся прервать пение и игру. Жуткая вонь распространялась и усиливалась.

Перестраховщик попятился на несколько шагов, кивая на ближайших туземцев:

— По-моему, разит от них.

В самом деле, крадуны все до единого — от вождя до грудных детишек — внезапно обрели совершенно непереносимый запах, но при этом вовсе не были загипнотизированы. Один за другим они открывали глаза и начинали обсуждать жуткие миазмы, источаемые их мехом. Сосед отшатывался от соседа, и воздух наполнил возмущенный ропот отвращения.

— Все ясно, — сказал Мадж, едва удерживая рвущийся наружу завтрак.

— Ежели и были какие сомнения насчет нашей участи, то теперь все подтвердилось.

Джон-Том продолжал играть до тех пор, пока не стало ясно, что желаемого результата он не добьется.

— Не понимаю. Я сыграл безупречно, и слова были подходящие.

— Должно быть, дело в твоем прозношении, приятель, а можа, это оттого, что вместо дуары у тебя суар. Ты пел о вечной отраде, а они теперь пребудут в вечном смраде.

— Придется попробовать еще разок.

Не успел он это сказать, как пара охотников направилась к нему, гневно потрясая своими усеченными мачете.

— Перестраховщик, скажи им, что все будет в порядке, скажи, что я допустил ошибку, но все исправлю. Скажи же, и побыстрей!

Енот перевел. Охотники заколебались, угрожающе поглядели на человека, но вернулись на свои места. Джон-Том снова запел. Запах усложнял дело, но выбора у него не было. Зеленое облако засветилось снова. Ни у кого из зрителей не осталось и тени сомнения, что перед ними волшебник; вот только само волшебство их не очень устраивало.

Джон-Том старался изо всех сил, сосредоточившись на дикции, отчетливо выговаривая каждый слог. Снова песня дала результат, но снова не совсем тот, к которому стремился певец.

— Потрясно, кореш, — провозгласил Мадж, глазея на крадунов. — Теперь они наши друзья навек!

Аромат не исчез. Но теперь племя не только распространяло запах похуже, чем заброшенная станция очистки фекальных вод. Вторая песня внесла в их внешность еще один корректив: все туземцы, независимо от роду-племени и пола, приобрели шокирующую розовую окраску.

— Ты не смог погрузить их в отрадные грезы, — прокомментировала Виджи, — зато сделал смрадными и розовыми:

— Ничего не понимаю, — пробормотал Джон-Том. — Обе песни звучали правильно.

— Лично я бы не пытался объяснять им это, парень. Нет, разозлить их еще больше тебе не грозит. Говори что хочешь, тока не ляпни, что не можешь превратить их обратно, а то они нас зажарят без масла и соли.

— Усек. — Джон-Том повернулся к еноту. — Скажи вождю, что волшебство с первого раза не всегда работает как надо. Я прошу прощения за неприятные результаты, но после отдыха все поправлю. Когда происходит подобное чудо, надо немного обождать, чтобы не сделать еще хуже.

Ни вождь, ни его советники явно ни в грош не ставили такое объяснение, но выбора у них не было — и они, и Джон-Том понимали это.

Мангуст выкрикнул приказ. Отряд разъяренных ярко раскрашенных и крайне пахучих охотников тут же погнал Джон-Тома с друзьями в конец деревни — прямиком в большую крепкую деревянную клетку. Она была подвешена на тросе из лиан к ветке высокого дерева. Пока их поднимали, пленники беспомощно перекатывались из стороны в сторону. Наконец клетка зависла футах в двадцати над землей. Поглядев вниз через решетчатое дно, они увидели туземцев, тыкавших в их сторону оружием и пальцами.

— Меня это не смущает, — заявил Мадж, — но я бы предпочел, чтоб они стояли подальше. Они жутко воняют, а уж выглядят еще того чище.

Виджи тут же зажала ему рот лапой.

— Только не смейся, милый, не смейся ни в коем случае. Не забывай: чтобы поправить дело, достаточно одного Джон-Тома, а остальных можно пустить в расход. Они этого еще не сообразили, так не давай им повода подумать об этом.

Он кивнул, и она убрала лапу.

— Надо было укусить тебя за пальцы, любка, но ты права. — Он присел на решетчатый пол клетки. — Ну что, чаропевец, как будем выпутываться на этот раз?

Джон-Том вжался в угол и погрузился в раздумья.

— Я-то думал, что как раз этим и занят. — Он уставился на суар, словно пытался одной силой желания пополнить его еще одним набором струн и более чуткими регуляторами. — Эх, был бы здесь Клотагорб!

— Чего-чего? Мы теряем уверенность в своих силах, а?

— Эй, дай роздых! По крайней мере, сейчас они не могут насадить нас на вертел. Может, волшебство получилось несколько нешаблонное, зато дало нам возможность отдышаться.

— Не самое удачное определение, Джон-Том.

Виджи обмотала нос изящным кружевным платочком.

— В толк не возьму, чего вы тут ноете! Я в, свое время нюхивал и похуже.

— Ничуть не сомневаюсь, — отмахнулась она, — судя по описанию притонов, из которых Джон-Том в свое время выволакивал тебя.

— Чего-чего?! — Мадж одарил своего долговязого друга уничтожающим взглядом. — Стоило мне отвернуться на минутку, как ты тут же чтой-то набрехал?

— Только правду.

— Правду?! — всплеснул лапами выдр. — Ты что, парень, совсем, что ли, сдурел, если говоришь правду дамам?

— В каком это смысле?! — вспыхнула Виджи, и у них с Маджем завязалась бурная перепалка — не такой уж плохой способ отвлечься от мыслей о нависшей угрозе.

Перестраховщик сел и занялся чисткой когтей. Джон-Том с завистью смотрел на друзей, умеющих вовремя расслабиться.

Но что хуже всего — Джон-Том поймал себя на том, что гадает, каков он на вкус.