Глава 1

Телеграмма

Сергей Ильин четвертую перемену подряд озадаченно наблюдал за Диной. Она сегодня сама на себя не походила.

Во-первых, явилась в школу в обычнейших джинсах и простеньком свитере.

Во-вторых, не причесалась толком. Из ее длинной косы во все стороны выбивались темные кудряшки.

В-третьих, оставила дома обещанную книгу. Сергей уже неделю ждал, пока Динка ее дочитает, и вот – забыла!

А главное – она и на уроках отличилась. И ладно бы на одном!

На математике Зимина умудрилась получить замечание, да еще с записью в дневник. А на литературе – что вообще дело немыслимое! – схватила пару за пустяковое стихотворение.

Выучить, видите ли, забыла! Да еще открытым текстом об этом сказала. Причем не извинилась, причин уважительных не назвала, забыла, мол, и всех дел.

Ну кто так делает? Естественно, Ниночка Евгеньевна подобное заявление так просто оставить не смогла, вот и поставила двойку.

Самое поразительное, Дину это не очень-то расстроило. Она оставалась рассеянной, явно о чем-то думала, и понятно – не о школе!

Сергей голову сломал, пытась понять, что с ней происходит. Ведь Динка обычно устраивала истерику из-за пустяковой четверки!

А тут – пара.

И никакой реакции.

Поговорить с ней никак не удавалось. Дина на переменах упорно не выходила из класса. Сидела на месте, бездумно глядя в открытый учебник.

Ни разу страницу не перевернула!

Сергей специально наблюдал.

Только на четвертой перемене Дина выбралась, наконец, в школьный буфет. Жаль, не одна, а со стайкой смеющихся девчонок.

Сергей угрюмо вздохнул, но подойти не решился. Не расспрашивать же при всех!

И у Парамоновой, как назло, ничего не узнать. Она сегодня и в школу-то не пришла. У Ленки очередной чемпионат по карате-до.

А Светлана вторую неделю лежит дома с сильнейшим гриппом. Сама наверняка не в курсе, что с Динкой случилось.

Сергей насупился: все один к одному. Если пошла полоса невезения… Ведь и Гришки в школе нет! Он собирался с утра пораньше отвести на прививку щенка, недавно подаренного ко дню рождения.

Сергей усмехнулся: Лапшин, как себя помнил, все о собаке мечтал. Сергею иногда казалось, что Гришка до сих пор в свое счастье не верит!

Лезть при всем классе к Дине с расспросами Сергею не хотелось. И без того почти каждый считал – он к ней неровно дышит. Едва ли не с первого класса.

Сергей с досадой подумал: «Впрочем, не я один! Последнее время и Пахан вокруг нее крутится. Тоже еще, кавалер! Со своими ухаживаниями совсем Динку достал, и на насмешки плюет, зараза…»

Сергей враждебно покосился на Сушкова – никак этот качок мимо Динкиного стола спокойно пройти не может. То шоколадку подбросит на ее половину, то цветок не из дешевых, то билетиками на какой-нибудь концерт начинает размахивать.

Напористый, как танк!

И такой же непробиваемый.

Сергей прекрасно понимал: самому ему Пахана от Динки не отвадить, как бы ни хотелось. Драться по настоящему он, к сожалению, так и не научился, а кроме силы Пахан никаких резонов в жизни не признавал.

Сергей невольно сдвинул брови: ох уж этот Пахан! Весь класс в страхе держит. Скоро никто из семиклассников и имени-то его не вспомнит. Пахан и Пахан. А Игорешка Сушков, получается, умер еще в первом классе. Именно тогда, когда потребовал себя так называть. Отстоял эту кличку где кулаками, где подкупом.

Упрям как… ишак!

Вот класс и сдался. Довольно быстро, если честно. Связываться с Паханом, как поняли еще в том нежном возрасте ребята, себе дороже.

Сергей хмуро наблюдал, как Дина в который раз не доносит до рта булочку. И сок в стакане оставался нетронутым. Ее любимый, томатный.

Дина вышла из буфета, так и не съев ничего. Даже кошелек рассеянно оставила на столике.

Сергей быстро схватил его – все-таки уважительная причина! – и побежал за Диной вдогонку.

Черт с ними, со сплетниками!

С ней явно что-то происходит.

Но что?!

Сергей внимательно выслушал Дину и изумленно помотал головой. Он не верил собственным ушам – чтобы киснуть весь день из-за такого…

Он бросил быстрый взгляд на Динино грустное лицо и заставил себя сдержаться. Наскоро обдумал сказанное еще раз и недоверчиво протянул:

– И что, ты весь день так дергаешься из-за своей древней бабки?

«Ну и накрутила, – раздраженно размышлял Сергей. – Подумаешь, бабка к ней приезжает! Из вологодской глубинки. Телеграмму, видите ли, вчера вечером принесли…»

Сергей невольно хмыкнул: ладно бы, кто из сверстников, а то – старуха! Даже не бабушка, пра.

Это сколько ж ей лет?!

Дине его последняя реплика не понравилась. Она почти враждебно посмотрела на мальчика.

– Н-ну и что? С-считаешь, п-бабушки есть у каждого?

Сергей пожал плечами, ссориться ему не хотелось.

Дина немного помолчала и еле слышно сказала:

– Чтоб ты з-знал, она п-попрощаться со мной едет. И познакомиться. Я ее единственная п-правнучка. Сына уже давно нет, а из внуков только мама, и п-правнучка одна – я…

– Так знакомиться или прощаться? – насмешливо уточнил Сергей.

Он злился на себя за вызывающий тон и невольно завидовал Пахану. Уж Пахан-то и не думал скрывать от Динки свою влюбленность! Как и от всего класса. И на насмешки внимания не обращал. Наоборот, просто сиял, когда над ним по поводу Динки подтрунивали.

Сергей помрачнел: «Почему же у меня так не получается? При друзьях я с Динкой запросто общаюсь, на равных, а стоит нам остаться наедине… Нет, каков кретин!!!»

– Знакомиться, – твердо заявила Дина. – П-потому что она меня еще не видела. – Отвернулась и печально добавила: – И п-прощаться. П-потому что с-с-собралась умирать.

Сергей ошеломленно открыл рот. Он подумал, что ослышался. Но переспросить Дину не рискнул. Боялся снова все испортить. И разругаться с Диной как в последний раз – всерьез и надолго.

Они тогда почти месяц не разговаривали!

Только через ребят.

Однако Динины глаза влажно блеснули, и Сергей не выдержал. Возмущенно приподнял брови и сердито бросил:

– Что значит – собралась? Она что, смертельно больна?

Плечи Дины опустились.

– Н-нет. Она м-маме написала, что п-просто устала жить. И хочет отдохнуть. П-поэтому решила уйти.

– Решила! – раздраженно хмыкнул Ильин. – Вот старая маразматичка! Будто это так просто! Легла, глазки прикрыла, и дело в шляпе! – Он зло хохотнул. – Или она самоубийца, эта твоя бабка?

– Дурак! – оскорбленно вспыхнула Дина. – Б-болтаешь глупости!

Глаза Сергея сузились, но он заставил себя промолчать. Дина неохотно пояснила:

– Мама с-сказала – ее б-бабушка известная т-травница и свой срок знает сама, п-понял? И вообще, т-таких людей, как она, уже и н-нет!

– Ну конечно, – язвительно буркнул Сергей, мысленно проклиная себя за длинный язык, – не бабка, а уникум! Экстрасенс, елки! Или нет: ведьма из вологодских лесов, так? А свое помело прячет за бочонком с груздями!

Лицо Дины побледнело, и она негодующе уставилась на Ильина. Сергей издевательски поинтересовался:

– Поэтому ты пару по литературе и схлопотала, да? Чтоб порадовать свое ископаемое?

Он расстроенно смотрел в спину убегающей девочке. Возмущенная до предела Динка даже ответить ему не соизволила!

Сергей поймал насмешливый, понимающий взгляд Пахана, спешащего следом за Зиминой, и окончательно разозлился на себя: что только в последнее время на него находит? Что он вечно к Динке цепляется?!

Идиот, по другому не скажешь!

Глава 2

Приглашение в гости

– Кошмар!

Лена потянулась, сладко зевнула и неохотно сползла с дивана. Она второй час отлеживалась в мастерской у Карандаша – он преподавал рисование в их классе – и ждала друзей.

Конечно, Лена вполне могла бы успеть на два последних урока, но… не дурочка же она!

Сегодня только-только закончился чемпионат области по карате-до. И для Лены очень удачно. Если же учесть, что всегда невозмутимый Мастер расщедрился на улыбку, то…

«Четвертый дан в моем возрасте очень даже неплохо, – гордо подумала Лена. – Нет, я довольна собой, честное слово…»

Лена лениво осмотрелась: огромная светлая комната с окнами на всю стену была знакома до мельчайших подробностей. Друзья частенько собирались здесь после уроков, Карандаш им разрешал. Из-за Сереги, естественно. Ну, и частично из-за Гришки.

– Любимчики, – ядовито усмехнулась Лена. – Собратья художнички, чтоб их! Мазилки несчастные…

Лена прекрасно понимала – остальной класс для Ивана Петровича Карамзина существовал постольку поскольку. Хотя ребята учителя любили. По той простой причине, что Карандаш сам к каждому относился с уважением. Не притворялся, как многие взрослые, а всерьез, по-настоящему!

Старый художник никогда не делил мир на взрослых и детей. Для него все они просто люди. Интересные или не очень. Он мало походил на других преподавателей.

Лена посмотрела на настенные часы и нетерпеливо поморщилась: до конца последнего урока оставалось почти двадцать минут.

Столько ждать!

С другой стороны, идти домой сейчас Лена просто не могла. Сидеть там одной до вечера, пока подойдут родители? Да она свихнется!

Лена улыбнулась: «Если не врать себе, мне просто хочется – как бы между прочим! – похвастаться э-э… своими успехами. Иначе на кой черт нужны друзья?!»

Скучающая Лена побродила между мольбертами и невольно задержалась у двух последних, у самого окна. Карандаш опять отделил эти работы от остальных.

Девочка насмешливо фыркнула: если б не Сережкино полотно, она бы в жизни не догадалась, что там пытался изобразить Гришка Лапшин! Да и кто бы на ее месте что понял?

Вместо трех ярких круглых апельсинов на темно-коричневом керамическом блюде – они так здорово получились у Сереги – здесь лишь странная, брызжущая радостью и свежестью мешанина из невероятных оттенков солнечного оранжевого и ярко-зеленого. Местами, правда, выпукло проглядывает что-то напоминающее толстенную шкурку только что очищенного апельсина, но, может, кажется? Бессовестный Гришка головы морочит прямо-таки профессионально!

В какую-то секунду вдруг показалось, что в мастерской резко запахло апельсинами, и Лена испуганно затрясла головой.

Она торопливо отошла от Гришкиного мольберта, пробормотав:

– Да ну его! Так и свихнуться недолго.

Лена снова протяжно зевнула: ну и денек! Слишком насыщенный, пожалуй. Последний день соревнований, потом награждения. А тут еще и Динка пригласила всю компанию в гости. Сегодня вечером.

Решила показать их своей только что приехавшей бабушке. Нет, бабушке. Старушка, видите ли, очень хочет познакомиться с Динкиными друзьями.

Лена сердито пнула давно облупившийся плинтус: надо же, купиться на такое! О чем только дурочка Динка думала, когда соглашалась на бабушкину просьбу? Ведь даже с отцом Светки Лукьяненко как-то договорилась.

Якобы только что прошедший грипп – не помеха. Не бегать же Светлана у нее будет. Клятвенно заверила, что Светку из кресла весь вечер не выпустит, и дело сделано. Лукьяненко-старший спекся.

Лена нехотя признала, что у хитрюги Динки почти всегда с родителями здорово получается. Любого уболтает. Даже из самых строгих, типа Светкиного папеньки.

Лена раздраженно фыркнула – и что они все от нее тают? Подумаешь, коса – девичья краса! Ну, ресницами мастерски похлопает, глазки свои большущенькие потаращит. Что там еще? Улыбнется вовремя, чтобы ямочки на щечках продемонстрировать. Цирк!

«Итак, Зимина свое черное дело сделала, теперь нам голову ломать. – Лена озабоченно сдвинула брови. – Интересно, с чем принято ходить в гости к таким древним старухам? С цветами? Или с тортом? И о чем с ними говорить?!»

Вот скукотища-то предстоит!

Хорошо, если не на весь вечер.

Глава 3

Странная бабка

Динина бабушка нешуточно поразила семиклассников. Они почему-то совершенно по-другому представляли себе старуху из глухой вологодской деревеньки. А если учесть, что ей давно зашкалило за девяносто…

Может, Динка врет?

– Ну и бабушка у Зиминой, – не выдержав, удивленно шепнул Гришка Сергею. – Прямо отпад!

Сергей покраснел и зло покосился на друга – Лапшин в своем репертуаре. Вначале скажет, потом подумает.

«Еще бы крикнул, балда, – Сергей виновато улыбнулся Дининой бабушке. – Хорошо, если она не услышала. Вон как глаза заблестели, уши наверняка как у кошки. И смотрит насмешливо…»

Лена сердито толкнула Сергея в спину. Чтобы не таращился на старушку так откровенно. Не в зоопарк же пришел, в самом-то деле!

Но Ильина хоть и шатнуло, глаз от Дининой бабушки он так и не отвел. Впрочем, как и Гришка со Светланой.

Только Лена держалась как обычно. Весело болтала с Динкой, возбужденной, счастливо сияющей навстречу друзьям.

Динкина гостья ничуть Лену не шокировала!

Остальные почти в упор рассматривали невысокую, худенькую женщину, встретившую их у празднично накрытого стола, она чем-то неуловимо напоминала внучку.

Гостья не выглядела бабушкой!

Она и на бабушку тянула с трудом.

Немалый возраст выдавали лишь обильная седина и глаза. Очень понимающие глаза, спокойные, удивительно добрые и мудрые. Ясные-ясные. Вроде бы карие, как у Динки, но…

Не темные, а словно прозрачный янтарь. Того сорта, который Гришкина мама зовет «солнечным». Есть у нее одна нитка бус, мама над ней буквально дрожит, говорит – с ней зиму пережить легче, этот янтарь – будто лето консервированное. Пахнет сосновым лесом и солнцем.

Таких изумительных глаз Гришка еще ни у кого не встречал. Поэтому, наверное, и не мог оторвать взгляда от Динкиной бабушки.

– Интересно, сколько ей лет?

Сергей засмеялся. Светлана смущенно вспыхнула. Лена в сердцах ткнула Гришку кулаком куда-то под ребра.

Он едва не закричал от боли! И только сейчас сообразил, что нечаянно задал свой вопрос вслух.

Гришка виновато покосился на суетившуюся вокруг них Дину. Она подмигнула ему и обернулась к гостье:

– Бабушка, Гришка спрашивает, сколько тебе лет?

– Это который из них – Гриша?

Динкина бабушка неторопливо подошла к ребятам. Она так долго всматривалась в них, что друзьям стало не по себе. Даже непробиваемая обычно Лена заволновалась и нервно – это Парамонова-то! – предложила Дине свою помощь.

Дина была потрясена! Она прекрасно знала – не в Ленкиных привычках крутиться по хозяйству. Тем более добровольно.

– Ну что ж, дроля[1] моя, – гостья наконец отвела от растерянных ребят проницательный взгляд и обернулась к внучке, – на таких друзей тебя и оставить можно. Чистые ребятки и крепкие…

Она говорила совершенно серьезно. Дина так же серьезно кивнула, соглашаясь с бабушкой.

Лестная характеристика вывела друзей из ступора. Они оживились и с неловкими смешками переглянулись.

Лена тут же забыла о своем горячем желании помочь на кухне. И с нескрываемым любопытством спросила:

– А вы поняли, кто из этих двоих – Гришка?

– Как же не понять, милая, – певуче протянула женщина. И кивком указала на мгновенно покрасневшего мальчика. – Такой вопрос лишь по простоте душевной задать можно…

Динина бабушка ласково потрепала Гришку – он готов был провалиться сквозь землю! – по рыжей макушке.

– А второго мальчишечку завоспитывали. Он, может, подумать и подумает, а вот спросить не решится. Потому как в жесткие рамки забит, воли себе не даст никогда. Так, хороший мой?

Ошеломленный такой характеристикой Сергей зачем-то кивнул. И невольно покосился на Дину, девочка тут же равнодушно отвернулась. Она явно до сих пор злилась на него!

Гришка смущенно ухмыльнулся. Привычно взлохматил жесткие волосы и подумал: «Ну и бабушка! И это – вместо предполагаемого ископаемого!»

Сергей протянул этой необычной, совсем не старой женщине огромный торт, принесенный к чаю. И единственную розу на длинном стебле. Темно-вишневую, едва распустившуюся. Ее шипы даже сквозь целлофан пальцы кололи.

На Дину он старался не смотреть. После утренней ссоры в классе они не разговаривали. Вернее, Сергей-то пытался, но вот сама Дина…

Разворачивалась и убегала!

Даже приглашение в гости Дина передала не Сергею лично, а всем одновременно. В раздевалке. С Сергеем она так и не заговорила. С кем угодно болтала на переменах, даже с Паханом!

Но не с ним.

После чая Динина бабушка усадила друзей рядком на диван, а себе поставила стул напротив. Так прошло минут пятнадцать. Они почти в открытую рассматривали ее, она – их.

Игра в гляделки, не иначе!

Расскажешь кому, не поверят.

– Так сколько же все-таки вам лет? – наконец, не выдержал Гришка. – Динка сказала – вы ее бабушка.

Женщина кивнула.

– Верно сказала вам Диночка. Причем не одно «пра». А лет… – Она улыбнулась гостям. – Вот вы и скажите, сколько мне лет! И мне любопытно – насколько ваш взгляд верен, и вам полезно проверить себя. Начнем хотя бы с тебя, милая…

Она внимательно посмотрела на Лену. Парамонова нервно хихикнула и воскликнула:

– Шестьдесят! Нет, семьдесят. А может, восемьдесят? – Лена пожала плечами и извиняющимся тоном пробормотала: – Все-таки вы – бабушка!

Светлана прямого вопроса дожидаться не стала. Поймав вопросительный взгляд Динкиной бабушки, она жарко вспыхнула и еле слышно прошептала:

– Я не знаю. Внешне больше пятидесяти не дашь, но… Дина нам говорила – вы много старше.

Когда гостья перевела глаза на Сергея, он в ответ лишь отрицательно замотал головой.

– Не могу сказать. Честно, не могу.

Динина бабушка настаивать не стала. Рассмеялась и непонятно сказала:

– Воспитание – та же клетка, только ключей к той клетке не подобрать. А ведь ты, мой хороший, ведаешь правду!

Сергей вдруг побледнел. Вскочил с дивана и отошел к окну. Он смотрел на постепенно темнеющий внизу сквер так, будто впервые тут находился. Лишь бы не видеть, казалось бы, знакомые – почти Динкины! – но такие пронизывающие, всепонимающие, пугающие своей проницательностью глаза.

Необычная гостья обернулась к Гришке и с легкой усмешкой протянула:

– Ну а ты, друг сердешный, что скажешь? Ты ведь не станешь прятаться за словами, словно за огорожей[2], как твой хорошо воспитанный приятель? Тебе мишура не надобна?

Гришка хмыкнул и, с жадным любопытством всматриваясь в непостижимые глаза, проворчал: – Я-то скажу. Не знаю, правда, понравится ли вам, но скажу. Только вначале хочу попросить…

Гришка замялся, и Динина бабушка подбодрила:

– Что ж волишь прошать? Не стесняйся…

Гришка вдруг подумал, что никто из его городских знакомых не вкрапливал в свою речь давно забытые старорусские слова. Только от деда он слышал перед завтраком «чего волишь-то?» И «прошать» – просить, тоже чисто дедовское словечко, так в старину в Вологодской области говорили – надо же, где снова услышал… Деда уже нет, а слова эти… живут пока.

Гришка бросил взгляд на смуглые, совсем гладкие руки. Удивительно молодые руки.

Он жил с бабушкой и прекрасно знал ее ладони. Помнил многочисленные пигментные пятна и сухую, истончившуюся за годы морщинистую кожу.

А бабушке недавно исполнилось шестьдесят семь лет. Всего лишь! Не очень-то много, как понимал теперь Гришка.

– Ну-у… я хочу сделать рисунок. Ваш портрет. Нет, маслом лучше! Пока вы тут. И чтоб Сергею вы тоже позволили. Можно?

Девочки рассмеялись. Лена сердито воскликнула:

– Не соглашайтесь! Гришка вас так разрисует! Вы его не знаете!

Сергея, к досаде Парамоновой, тоже заинтересовала Гришкина просьба. Мысленно он уже прикидывал, в каких тонах портрет этой необычной женщины смотрелся бы выигрышнее.

Лена украдкой показала ему кулак. Только зря старалась. Ильин этого и не заметил.

Динкина бабушка прикрыла глаза, размышляя, и кивнула.

– Ладно, мои хорошие. Жаль, у меня мало времени, но один день, так и быть, вам пожертвую – завтрашний. Ну как – договорились?

Гришка с Сергеем дружно кивнули.

Лена презрительно скривилась: «Мазилки несчастные! Даже сейчас не могут о своих красках забыть! Парни, тоже мне…»

Сергей насмешливо покосился на нее, но промолчал. Гришка жарко шепнул хмурой Лене в самое ухо:

– Да ты что?! Такой типаж – зашибись! Я таких глаз в жизни не видел – рентген отдыхает!

Лена раздраженно отмахнулась. Все снова засмеялись. Динкина бабушка повернулась к Гришке и мягко сказала:

– Теперь слово за тобой. Что скажешь – сколько все-таки мне лет, на твой взгляд?

Гришка хмыкнул:

– А вы не обидитесь?

– Нет.

Лапшин задумался.

– Ну-у… если внешне… то Светка, может, и права. А вот если глаза… если вглубь… – И он вдруг решительно заключил: – То никакая вы не бабушка!

Друзья возмущенно ахнули. Покрасневшая Лена зло прошипела:

– Думай, что несешь!

– Отстань, – оттолкнул ее Гришка. – Я правду сказал!

– Кто же я, ежели не бабушка? – вкрадчиво поинтересовалась необычная гостья.

– Откуда я знаю? – огрызнулся Лапшин. – Только вы старше нашей церквушки на Соборной горке. В ваших глазах – вечность!

Девочки остолбенели. Один Сергей не слишком смутился. Лишь опустил глаза вниз, молчаливо соглашаясь с приятелем.

В комнате повисла тяжелая, давящая тишина. Дина виновато смотрела на бабушку, не зная, что сказать, чтобы смягчить Гришкины слова.

Расстроенная Светлана успокаивающе погладила ее по плечу. Лена кипела от злости.

Однако гостья не смутилась и, кажется, совсем не обиделась. Обвела всю небольшую компанию проницательным взором и усмехнулась:

– Молодец, мальчик мой, в самый корень зришь. Как и твой друг, в общем-то…

Девочки непонимающе переглянулись. Динина бабушка снова взлохматила Гришкины рыжие волосы и добродушно добавила:

– Только впредь будь осторожнее – такое не всякому сказать можно, разумеешь? Иной раз лучше смолчать…

Она протяжно вздохнула и встала. Бросила внимательный взгляд на притихших гостей и ласково улыбнулась.

– Я рада, что вы знаетесь с моей Диночкой. Рада, что вы такие разные и неплохо дополняете друг друга. Очень неплохо, нужно признать…

– Бабушка, – жалобно прошептала Дина, и ее карие глаза наполнились слезами, – кто же ты? Ты мне действительно бабушка?

– Почти, дроля моя, почти, ты можешь быть спокойна. Я действительно твоя пра, – она бережно приобняла Дину за плечи.

Гришка фыркнул: «Ну, пошли телячьи нежности! Точь-в-точь как моя бабуля. Пусть эта и выглядит много моложе, но такая же…»

Динкина бабушка мягко усмехнулась.

– Не будем считать года. Ты, Диночка, последнее семечко с моего деревца. Никого у меня не осталось – лишь мама твоя да ты. Я уйду, ты останешься – наследок[3] мой…

Глава 4

Неожиданный подарок

Лена удивленно воскликнула:

– Но зачем вам уходить? Ведь вы здоровы, так?

– Так, милая.

– И с Динкой только-только познакомились!

Динина бабушка кивнула и в затруднении сдвинула брови.

– Как же тебе объяснить?

– Прямо, – раздраженно заявила Лена.

Она терпеть не могла неясностей. И всяких философских разговоров. Искренне считала их глупостью. Просто тратой драгоценного времени. А ведь жить так интересно!

Остальные семиклассники напряженно смотрели на женщину. Даже Дина перестала всхлипывать. Вытерла покрасневшие глаза и замерла в ожидании.

Ее бабушка виновато улыбнулась.

– Устала я, деточки, время мое пришло. Всему свой срок, понимаете?

– Не понимаю, – возмущенно заявила Лена. – Как можно не хотеть жить?!

Светлана робко кивнула, соглашаясь, а Дина снова беззвучно заплакала. Гришка Лапшин опустил лохматую голову, но почему-то не сказал ни слова. Сергей, жалея Дину, смотрел сердито.

– И хорошо, что не понимаешь.

Лена гневно фыркнула. Динина бабушка отошла к двери и сказала:

– Подождите немножко, сейчас я вам кое-что принесу. Одну очень любопытную вещицу… на память! – И, уже выходя из комнаты, обернулась к ребятам. – Не хотела отдавать, да, видать, отдам. Вы справитесь с чем угодно, уверена – если будете держаться вместе.

И подумала вдруг, что совсем не представляет последствий. Легенды легендами, сказки сказками… но понять, есть ли в них хоть капля правды, невозможно. И если все-таки сказка не врет… ничего, ребятки крепкие, сдюжат. А окажется эта история пустой выдумкой, то… сказки будят фантазию, тоже неплохо…

Друзья заинтересованно переглянулись. Дина шмыгнула носом и по-детски вытерла кулаком слезы.

Ее бабушка помолчала, потом бросила на подростков пронзительный взгляд.

– Ведайте: многое есть на этой Земле: хорошее и плохое, ценное и не очень. От всего устаешь, все преходяще… Одно держит крепче всего – дружба.

Глаза ее ярко вспыхнули.

– Только не верьте, что прочнее ее нет – блазнь[4] это! Дружба – хрупкая игрушка, очень хрупкая, многих жертв стоит. Но если удастся сохранить, не пожалеете, зарок даю…

Ребята смотрели озадаченно. Динина бабушка глухо закончила:

– Она одна даст силу жить, даже если остальной мир рухнет – не забывайте об этом. И еще: принимайте товарища таким, каков есть, не ломайте друг друга, незачем…

– А любовь? – пискнула вдруг Дина и жарко вспыхнула.

– Любы[5]? – ласково улыбнулась ей бабушка. – Любовь, дроля моя, это та же дружба, тогда она на всю жизнь. А без дружбы и любовь проходит. Как сон, разумеешь?

И женщина стремительно вышла из комнаты.

– Ишь, любовь! – громко фыркнула Лена. И ехидно покосилась на покрасневшую подругу. – Какие вдруг вопросики тебя заволновали, а? Какие материи! С чего бы?

– Да ладно тебе, – Светлана обвела друзей загоревшимися глазами. – Лучше подумай, что нам собираются подарить на память? С чем мы должны справиться?

– Точно, – вскочил на ноги Гришка. – Давайте на спор! Каждый выдаст свое, а потом посмотрим, кто ближе!

– А выигравшему? – невольно заинтересовалась Лена.

Лапшин пожал плечами.

– Ну-у… Не знаю. А что ты предлагаешь?

Лена коротко хохотнула.

– Я? Предлагаю: пусть остальные по разу уступят ему. Победителю, то есть. В споре. Или когда мнения разделятся. Например… – девочка сделала многозначительную паузу и насмешливо посмотрела на мальчишек. – Например, если выиграю я, а вы как-нибудь вечером предложите вылазку на природу или на очередную идиотскую выставку какого-нибудь замшелого художничка, пойдем туда, куда приспичит именно мне! Усекли, нет? Без всякого кретинского голосования!

– К-куда это? – с тревогой поинтересовалась Дина.

– Да какая разница?! – возмутилась Лена. – Куда угодно. Хотя бы на местный чемпионат по карате-до! Или на мою тренировку.

В комнате повисла напряженная тишина. Лена Парамонова вызывающе смотрела на мальчишек. Сергей с Гришкой озадаченно переглядывались, пытаясь сообразить, где же ловушка.

Наконец, Сергей недоверчиво протянул:

– Хочешь сказать, что в случае проигрыша безропотно потащишься с нами на эскизы? Без обычного вяканья и насмешек? Без скандала?

– Честное слово! – торжественно пообещала Лена.

– Согласны, – дружно кивнули мальчики и посмотрели на Светлану с Диной. – А вы как?

– Хорошо, – кротко согласилась Светлана. Обошла вокруг слегка покрасневшей Лены и улыбнулась. – Страшно любопытно увидеть, как Парамонова пытается держать язык за зубами. Хоть раз в жизни!

– Не гони волну, – огрызнулась Лена. – Будто я вечно с вами спорю!

– А то нет? – хмыкнул Гришка.

Светлана подошла к Дине.

– А ты?

Девочка усмехнулась.

– К-кто я такая, чтобы со всеми с-спорить?

– Значит, согласна?

– Да.

Семиклассники вновь расселись по местам, и в комнате стало тихо. Все усиленно думали. И характер каждого вырисовывался сейчас особенно ясно.

Лена Парамонова, словно и мысленно продолжая со всеми спорить, воинственно выпятила вперед подбородок с забавной ямочкой. Она предвкушала победу. И уже представляла себе, как отыграется на мальчишках. Особенно на вреднючем Лапшине!

У Сергея Ильина мягко светились глаза: он смотрел на Дину. Невольно отмечал чистую, нежную, будто прозрачную кожу девочки; густые длинные ресницы, полумесяцем лежащие на разрумянившихся от волнения щеках; легкие каштановые кудряшки, как всегда выбившиеся из косы…

Светлана Лукьяненко положила голову на стол, на скрещенные кисти рук, и едва заметно улыбалась. Очень мечтательно, кстати.

Гришка Лапшин машинально ерошил и без того вечно растрепанные рыжие волосы и лукаво ухмылялся: он уже проиграл в уме с десяток вариантов и выбрал самый забавный.

Гришка ничуть не сомневался в собственной победе!

Дина Зимина незаметно для друзей рассматривала в темном стекле окна собственное отражение. И немного смущенно признавала, насколько хороша та темноволосая, чуть бледная девочка в зазеркалье.

Почти… красавица!

О пари Дина совсем не волновалась. Ей было абсолютно все равно, кто выиграет. Но ужасно интересно: что же подарит бабушка?

Она такая странная! Бывшая сельская учительница, а говорит… Дина порой с трудом ее понимала. Бабушка то и дело вставляла в свою речь давно забытые слова (мама сказала – старорусские) и забавно сердилась на Дину – мол, потому и мельчает, вырождается людское племя, что о главном – о корнях своих не помнит, порой основные понятия с ног на голову поставлены…

Дина невольно улыбнулась, вспоминая бабушкины пояснения. Почему-то больше всего удивило, что слово «нужный» в старину обозначало – плохой, принудительный. Мол, настоящий человек свободен от всего материального, главное – его руки, его мастерство, его семья и род, тогда все будет – и дом, и оружие, и еда на столе, и счастье, что важнее. Мол, «нужные» вещи как паутина, а слова-перевертыши калечат души, утеряв вложенный в них предками сакральный смысл…