На севере в Джабал-Суммаке проживали нусайриты, а на юге, вокруг горы Хермон, располагались поселения их ярых врагов, даразитов или друзов. Между ними проживало большое число христиан маронитов. Место расположения этих независимых, а зачастую враждебных групп еще более осложняло связи между побережьем и внутренней частью страны, что снижало возможность совместных действий. Более того, в последнее время значительно окрепли их военные организации, что способствовало отражению набегов сельджуков, для которых, как для мусульман и создателей империи, ересь и независимость были в равной степени неприемлемы. С появлением крестоносцев они повели себя по-разному. О нусайритах мало что известно помимо того, что большое их число было истреблено франками. В своем большинстве друзы честно присоединились к мусульманам. Марониты, естественно, встали на сторону крестоносцев, а многие из них сражались в их рядах.

К моменту Первого крестового похода в Северной Сирии, помимо нусайритов и друзов, уже находилось в процессе формирования третье шиитское движение, также революционное по своему характеру. Это было знаменитое движение батинитов, раскольническое ответвление Фатимидов, приверженцы которого были широко известны как ассасины. Их общественная деятельность началась лишь несколько лет спустя, но и на этой стадии они достойны упоминания, поскольку их движение способствовало постоянной политической активности широких слоев населения и особенно мощному противлению тюркским правителям и другим местным князьям.

И наконец, население Сирии было далеко не однородным как по этническому составу, так и по языкам. Основная его часть состояла из оседлых и кочевых народов, несомненно, из арабов и арабизированных элементов, говорящих на арабском языке. Сюда же входили многочисленные местные христиане, жившие на севере и принадлежавшие к греческой, несторианской и яковитской церквям. Марониты, которые все еще в значительной степени использовали сирийский диалект, составляли, похоже, самое крупное меньшинство. Помимо них и тюрко-говорящих туркменских иммигрантов, там были большие сообщества курдов и особенно армян, проживавших главным образом на севере. У подножий Тавр и по берегам Евфрата курдам и армянам удалось создать несколько феодальных поместий и даже более крупных княжеств, которые, однако, стали исчезать под набегами туркмен. В некоторых, если не во всех, северных городах армяне составляли большинство населения, и не похоже, что отношение к ним было хуже, чем к другим подданным.

Дальнейший анализ ситуации в Сирии проливает свет на события, предшествовавшие нашествию первых крестоносцев. Определяющим фактором создавшейся ситуации была вражда двух сыновей Тутуша, Рудвана и Дукака. Во время военных походов Тутуша в Месопотамию и Хорасан Рудван выполнял обязанности наместника своего отца в Сирии, а Дукак заполучил в качестве фьефа Диярбакыр. Когда пришла весть о битве при Рее, Рудван направлялся из Сирии на помощь Тутушу с военными подкреплениями, но тут же повернул в Алеппо, чтобы защитить свой наследный трон сирийского князя. Не успел он завершить начатое дело, как Дукак уже прибыл в Алеппо и, по тайному приглашению правителя Дамаска, вышел из повиновения своему брату и захватил Дамаск, сохранив при этом свои фьефы в Диярбакыре и Месопотамии. Рудван, естественно, вознамерился вернуть свои права силой, и оба князя, предчувствуя неминуемость предстоящей схватки, в поисках союзников обратились прежде всего к полководцам Тутуша и туркменским вождям. Самым могущественным из них был Яги-Сиян из Антиохии, который, возможно, и поддержал бы Рудвана, если бы не сильная личная антипатия, которую он испытывал к Джанах аль-Дауле, атабеку Рудвана. По этой причине он стал союзником Дукака, которого также поддержал Иль-Гази, правитель Иерусалима. Тогда Рудван обратился за помощью к брату Иль-Гази, Сукману (в это время находившемуся в Серудже), с его туркменами, и к арабскому племени килаб.

Особенно сильно вражда их разгорелась в 1096 году, когда Рудван со своими союзниками успешно атаковал восточные владения Яги-Сияна. Дукак и Иль-Гази поспешили ему на помощь, а Рудван в их отсутствие осадил Дамаск. Его нападение отразили горожане, но Рудван успел разорить большую часть провинции перед тем, как вернулся в Антиохию. Между тем временные разногласия между Дукаком и Иль-Гази, приведшие к заключению последнего под стражу, дали Сукману возможность захватить Иерусалим. В следующем (1097) году Дукак и Яги-Сиян снова отправились в поход и захватили несколько городов в Северной Сирии. Примерно в то же время Иль-Гази вернулся в Иерусалим, а Сукман присоединился к Рудвану, и с его помощью и при поддержке сына Иль-Гази, объявившего себя правителем Самосаты, им удалось изгнать захватчиков. Вскоре после этого Рудван поссорился со своим атабеком, Джанах аль-Даулой, который со всем своим войском покинул Алеппо и захватил Химс. Яги-Сиян тут же предложил свои услуги Рудвану в качестве его атабека и отдал ему в жены свою дочь. Незамедлительно началась подготовка к походу на Химс и Дамаск. В это же время в Алеппо прибыло посольство из Египта, и Рудван, ухватившись за предоставленную возможность, предложил организовать совместный поход на Дамаск, пообещав при этом признать духовный сюзеренитет халифата Фатимидов. Однако этот план не удался из-за протеста Яги-Сияна и Сукмана, и трое союзников отправились со своими силами на Шейзар. Именно в этот момент до них дошли вести о приближении франков к северным границам Сирии. Это сообщение смутило их, и поход был отменен, но вместо того, чтобы сплотиться перед лицом нового врага, армия распалась. Рудван поспешил обратно в Алеппо, а Яги-Сиян отправился в Антиохию, чтобы защитить город от франков. Даже в этот период Сукман, по-видимому, еще не задумывался над необходимостью защитить Сирию от крестоносцев. Он стремился лишь покорить Диярбакыр, правители которого объявили себя независимыми от Дукака. Он даже попытался уговорить Яги-Сияна и Рудвана отправиться туда, не принимая во внимание франкских захватчиков. На его уговоры никто не поддался, и тогда он отправился в поход вместе с Яги-Сияном, но потом присоединился к Рудвану. В результате Яги-Сиян остался один противостоять первому нашествию армий крестоносцев, имея лишь собственную армию и незначительную поддержку других князей, предоставленную ими в ответ на его просьбы.

Тому, кто изучает историю Крестовых походов, нет смысла напоминать, что мусульманское военизированное государство давно кануло в Лету. Прежняя организация народного ополчения, когда каждый занесенный в племенные списки человек получал жалованье из общественной казны и должен был всегда быть готов отправиться в военную экспедицию, постепенно изменялась, создавались регулярные армии, и в течение IX века военная основа большинства восточных исламских государств кардинально изменилась. Ядром этих сил становились отряды платной стражи, состоящие в основном из рабов, купленных, отданных в виде дани либо унаследованных правящим князем. Эти стражники и составляли регулярную армию, стоимость которой была основной статьей расходов государства. В основном это были тюрки из Центральной Азии, а также славяне из Восточной Европы, греки и другие пленные из Анатолии, Армении и Грузии. Они были организованы в полки, один из которых выполнял функции личной стражи и предоставлял воинов для церемониальных торжеств. Все они были конными воинами, умевшими хорошо стрелять из лука в седле. Для ближнего боя они были вооружены копьями и саблями.

Эта постоянная армия конных стражников называлась ‘askar «аскар», отдельный воин – ‘askari «аскари» или ghulam «гулям» («мальчик», откуда, возможно, произошло «Ангулани» из Gesta Francorum). У них действовала регулярная система продвижения по службе, основанная на ее продолжительности, и каждый чин отличался по каким-либо особенностям одежды. Командир полка назывался «эмир» (что часто и неправильно переводится как «князь»), а старшие офицеры или главнокомандующий – «хаджиб» («управляющий»). Командиры, как правило, выбирались из личной стражи правителя и зачастую, помимо военных обязанностей, занимали важные должности при дворе. Офицерам, которые сумели подняться до таких чинов, дозволялось и даже полагалось покупать и содержать личные войска из числа их собственных рабов, после смерти их хозяина присоединявшихся к основному аскару обычно в виде отдельного полка, который назывался по имени своего бывшего владельца.

На содержание таких частных войск главным эмирам требовались большие средства, и для этого каждому выделялись все или часть доходов с того или иного района, правителем которого он становился и за защиту которого отвечал в первую очередь. Это и есть фьеф в исламском понимании. Этот термин очень удобен и его не стоит игнорировать, однако при этом не следует упускать из виду значительное различие между такими поместьями и настоящей феодальной системой. Постепенное ослабление бюрократии, изначально контролировавшей финансовое управление имперскими провинциями и самих военных правителей, практически полностью развязало им руки в управлении их фьефами. В результате эта система привела к хроническим перегибам в управлении и постоянному соперничеству эмиров, стремившихся выжать все соки из наиболее богатых регионов. Помимо этого данная система, как мы уже заметили, служила неиссякаемым источником для восстаний и стимулом к созданию независимых княжеств. Вряд ли найдется хоть немного правителей, даже довольно известных, которых бы не беспокоили подобные поползновения со стороны их эмиров. В частности слабость Сельджукского султаната и его неспособность поддержать сирийских князей в их борьбе с крестоносцами, как в начале нашествия, так и в последующие годы, можно объяснить его постоянной озабоченностью и страхом перед такого рода восстаниями во всех частях доминиона.

Численность аскаров, естественно, варьировалась в зависимости от могущества и ресурсов их хозяина. В арабских источниках не приводится никаких цифр о численности армий сирийских князей во время Первого крестового похода. Можно лишь с уверенностью сказать, что армии Рудвана и Дукака, главных князей Сирии, не могли превышать нескольких тысяч каждая, и силы менее значимых правителей были значительно меньше. 2000 optimi milites, которые западный источник приписывает Яги-Сияну, вероятно, и были его аскаром. Такая низкая численность войск вызвана существованием столь мелких княжеств, как Шейзар, у правителей которых было всего по несколько сотен воинов, и, судя по высокопарным выражениям Ибн аль-Каланиси, такие войска насчитывали максимум четыре или пять тысяч человек. С другой стороны, атабеки Месопотамии обладали более сильными регулярными армиями, и этот факт объясняет ту доминирующую роль, которую они, несомненно, сыграли в последующей истории Крестовых походов.

Хотя основу аскаров составляли воины-рабы, их ряды часто пополнялись за счет подразделений наемников, в более строгом смысле слова. Полки дайламитов, уроженцев горных районов к юго-западу от Каспийского моря, можно было встретить на службе у многих князей, и армяне служили в аскарах по крайней мере Дамаска и Египта. Мы знаем, что в Сирии тоже свободные люди записывались в аскары и, как и обычные воины, получали диван или плату в виде определенной части доходов.[3] Во многих случаях регулярные аскары князей усиливались воинами туркменских племен, конными лучниками, которых также часто называли аскарами. Когда нам говорят, что регулярная армия сельджукского султана Малик-шаха составляла четыреста тысяч человек, следует понимать, что в это число, помимо довольно большой стражи, состоявшей из рабов-тюрков (примерно сорок шесть тысяч человек), которых он содержал, входили подчинявшиеся ему туркмены. Вместе с тем, несмотря на их отвагу и хорошие боевые навыки, туркмены не являлись предсказуемыми и не обладали дисциплинированностью регулярных войск, что часто делало их просто опасными союзниками. Курдские племена тоже поставляли дополнительных конных воинов, и достаточно большое их число записывалось в регулярные аскары.

Большая часть обычных стычек между сирийскими князьями, а также между ними и крестоносцами происходила при участии одних лишь аскаров и немногочисленной обозной команды. В более важных сражениях использовалась вторая линия войск.[4] Название этих войск джунд (мн. число – аджнад) аналогично именованию старого арабского ополчения. Такая система ополчения сохранялась в Сирии и Месопотамии гораздо дольше, чем где-либо еще на Востоке, благодаря существованию арабских племенных организаций и постоянным конфликтам с Византией, однако приравнивать аджнад XI века к прежнему ополчению было бы ошибочным. Сирийские источники, однако, свидетельствуют о существовании территориальных войск типа милиции параллельно с аскарами. Военные силы более мелких арабских княжеств, друзов и других местных организаций полностью состояли из таких территориальных войск. У князей Шейзара, к примеру, был лишь небольшой аскар. Из рассказа Усамы явствует, что их аджнад состоял главным образом из арабов различных местных племен, а также из выходцев из Магриба (Северно-Западная Африка) и некоторого числа курдов.[5] Отсюда можно сделать вывод, что аджнад Дамаска и других сирийских городов, хотя бы частично, состоял из тех же самых элементов. В свою очередь, система аскаров привела к формированию сил территориального резерва, также называемых аджнад и состоявших из войск, мобилизованных не на постоянной основе, а существовавших за счет выделения земельных наделов. Такие территориальные резервы имелись в Египте в XII веке,[6] но они также могли существовать и в Сирии в период начала Крестовых походов. Вопрос о том, входили ли кочевые арабские племена в состав аджнада, остается открытым. Возможно, они составляли независимый джунд, напоминающий аскар туркмен.

Воины, составлявшие аджнад, как и аскари, были всадниками, и именно это, а не различия в организации отличало их от третьей линии войск – пехотинцев. С другой стороны, аджнад не всегда состоял из лучников, воины могли сражаться с копьями и саблями. Пехота состояла из различных элементов: городские рекруты, призванные на службу крестьяне, добровольцы в поисках вещественного и духовного вознаграждения за участие в священной войне, а также приверженцы различных рас и религий. Их воинская подготовка и дисциплина, как и экипировка, зависели от случая, и, хотя храбрость этих воинов неоспорима, их военное значение, как правило, было небольшим. Участие в военных операциях сводилось в основном к таким второстепенным действиям, как строительство оборонительных сооружений, рытье подкопов во время осад, охрана лагерей и гарнизонная служба в крепостях и цитаделях.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.