Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Анита Блейк (№8) - Голубая луна

ModernLib.Net / Ужасы и мистика / Гамильтон Лорел / Голубая луна - Чтение (стр. 14)
Автор: Гамильтон Лорел
Жанр: Ужасы и мистика
Серия: Анита Блейк

 

 


Он отвалился от стены.

— Думаю, что могу. Но тебе это может не понравиться.

— Объясни, — сказала я.

— Проблема в том, что у них никогда не было Нимир-ра — по-настоящему. Габриэль был альфой, он был силен, но не был Нимир-раджем.

— Отлично, — сказала я. — Значит, этот вопрос улажен.

— Нет, — возразила Черри. — Если Габриэль нас чему-нибудь научил, то лишь одному: нельзя доверять никому, кроме тех, которым от тебя что-то надо. Можешь нас не любить, но выбери одного из нас в любовники.

Я покачала головой.

— Нет. То есть спасибо за предложение, но тем не менее — нет.

— Так как же нам тебе верить? — спросила Черри почти шепотом.

— Ей верить можно, — ответил ей Джейсон. — Это Габриэлю нельзя было верить. Это он вас убедил, что секс так чертовски важен. Анита даже не спит с нашим Ульфриком, но Зейн видел ее сегодня ночью. Он видел, что она сделала для моей защиты.

— Для защиты своего вампира, того, который ей дорог, — возразил Зейн.

— У меня нет к Дамиану тех чувств, что есть к Ашеру, но я рискнула ради него своей жизнью.

Леопарды повернулись ко мне хмурыми лицами.

— Знаю, — сказал Зейн, — и не могу понять. Почему ты не дала ему умереть?

— Я его просила рискнуть жизнью ради спасения Натэниела. Я стараюсь никогда никого не просить о том, чего не готова сделать сама. Если Дамиан решил рискнуть своей жизнью, я не могла сделать меньше.

Леопарды совсем растерялись. Это выразилось на их лицах, в нерешительности, которая скользила в их силе, пробегающей у меня по коже.

— А я твой? — спросил Натэниел тихим несчастным голосом.

Я поглядела на него. Он все еще лежал клубочком посередине пола. Длинные-длинные волосы рассыпались вокруг него, упали на лицо. Цветы глаз смотрели сквозь занавес волос, будто сквозь густой мех. Я видала, как это делают другие ликантропы — прячутся под волосами и глядят. Свернувшийся Натэниел показался мне вдруг диким и чуть-чуть нереальным. Он убрал волосы со щеки, открыв линию руки и груди. Неожиданно молодое и открытое лицо исказилось жаждой, потребностью.

— Я не дам никому тебя обидеть, Натэниел.

По его лицу скатилась одинокая слеза.

— Я устал принадлежать всем и каждому, Анита. Устал, что я игрушка для каждого, кто меня хочет. Устал всегда бояться.

— Тебе больше не надо никого бояться, Натэниел. Если в моей власти будет тебя защитить, я это сделаю.

— И я принадлежу тебе?

Формулировка меня насторожила, но я видела, как он плачет, слезинка стекает за слезинкой, и решила не цепляться к словам. Надеясь только, что не подписываюсь на что-нибудь слишком уж близкое и личное, я кивнула.

— Да, Натэниел, ты принадлежишь мне.

Но одними словами оборотней поразить трудно. У них некоторые будто не понимают слов. Я протянула руку:

— Иди сюда, Натэниел.

Он пополз ко мне, не со звериной мускулистой грацией, а опустив голову, всхлипывая из-за занавеса упавших волос. Когда он дополз до меня, он уже ревел в полный голос. Руку он протянул, не глядя на меня.

Зейн и Черри расступились, пропуская его ко мне.

Я взяла его руку и задумалась, что с ней делать. Пожать — явно недостаточно, целовать — не хотелось. Лихорадочно копаясь в мозгу в поисках любых сведений о леопардах, я ничего не нашла. Чаще всего они друг друга лижут. Ничего другого на ум не шло.

Я поднесла руку Натэниела ко рту, наклонилась, прижалась губами к тыльной стороне его ладони. Лизнула кожу быстрым движением, и узнала вкус. Я уже знала, что Райна лизала эту кожу, водила губами, зубами, языком по этому телу.

Мунин рванулся из меня наружу, и я стала давить его. Мунин хотел вцепиться в руку Натэниела зубами, пустить кровь и лизать ее, как кошка сливки.

Мне этот образ был отвратителен, и мой собственный ужас помог мне изгнать Райну, засунуть ее обратно в себя, и я поняла, что никогда больше она меня не покинет. Вот почему она явилась так быстро и так легко. Я ощущала, как она прячется во мне, подобно раковой опухоли, готовой начать бешено расти.

Нежно подняв лицо Натэниела, я взяла его в ладони, поцеловала в лоб, поцеловала щеки, соленые от слез.

Он припал ко мне, всхлипывая, обхватив мне ноги руками, прижался ко мне. Еще в один момент Райна попыталась ожить — когда Натэниел прижался пахом к моим голым ногам.

Я потянулась к Ричарду, зачерпнула силу из связывающей нас метки. Сила пришла на мой зов как прикосновение теплого меха. Она и помогла изгнать эту мерзкую, ужасную личность.

Я протянула руки остальным леопардам. Они прижались лицами, терлись, как кошки, лизали меня, как котенка. Я стояла в окружении ластящихся леопардов-оборотней, черпая силу у Ричарда, чтобы не спустить Райну с цепи. Но не только для этого — сила Ричарда наполняла меня, лилась через меня в леопардов.

Я была как дерево в середине костра. Ричард был пламенем, а леопарды грелись у огня. Они впитывали жар, купались в нем, заворачивались в него как в обещание счастья.

И стоя среди них, между силой Ричарда, жаждой леопардов и мерзким прикосновением Райны, похожим на какое-то зловоние, я молилась: «Боже мой, не дай мне снова их подвести».

Глава 24

Церемония приветствия, отложенная вчера, должна была состояться сегодня. У монстров всегда так: правила необходимо соблюдать. Раз правила говорят, что должна произойти церемония приветствия, так она, черт побери, и будет происходить. Что бы там ни было — жаждущие мести вампиры, продажные полицейские или мороз в аду, но если необходимо выполнить ритуал или провести церемонию, этим ты и займешься. Вампиры будут соблюдать этикет, даже вырывая у тебя горло. Вервольфы в этом отношении от них отстали, но не слишком.

Я бы лично на все это плюнула и сказала бы: «Черт с ним, давайте сначала разберемся в загадке». Но командовала здесь не я. Пусть я спалила прошлой ночью двадцать вампиров, но это меня не сделало главным псом в стае. Хотя приглашение от Верна прозвучало очень, очень вежливо. Не один только Колин, видно, испугался меня этой ночью.

Раз почти все вампиры Верна истреблены, значит, командует теперь стая Колина. Они выделили несколько своих, чтобы препятствовать Колину изготовлять новых вампиров. Очевидно, если в какой-то местности существует связь между вампирами и оборотнями, то правят из них те, на чьей стороне сила. До прошлой ночи Колин строил волков, теперь стрелка повернулась в другую сторону, и, судя по выражению глаз Верна, кое-кому она покажется очень колючей.

Это была августовская ночь, такая жаркая и тихая, как бывает лишь в августе. Весь мир сидит в тесной темноте, будто задержав дыхание, тщетно ожидая прохладного ветерка.

Но под деревьями какое-то движение было. Не ветер, но движение. Какие-то люди пробирались между стволами — нет, не люди. Вервольфы. Каждый был еще в виде человека, но принять их за людей было бы сложно. Они скользили тенями почти бесшумно. Если бы дул хоть малейший ветерок, чуть бы шевелил деревья, они бы двигались беззвучно. Но шелест веточки, хруст сухого листа, шорох листвы — и их все же было слышно. В такую ночь, как эта, даже самый тихий звук разносится.

Слева от меня хрустнула веточка, и я вздрогнула. Джемиль тронул меня за руку, и я опять вздрогнула.

— Черт возьми, детка, ты сегодня нервничаешь.

— Не называй меня деткой.

Улыбка сверкнула в темноте.

— Извини.

Я потерла руками плечи, руки выше локтей.

— В такую ночь не может быть холодно, — сказал он.

— А мне не холодно.

Это не был холод, это что-то бегало по моей коже, как марширующие муравьи.

— В чем дело? — спросил Джейсон, когда я остановилась в темноте леса, по колено в какой-то густой жесткой траве. Вглядевшись, я покачала головой. Да, вокруг меня крались несколько десятков вервольфов, но не оборотни меня насторожили. Это было... это было, будто слышны голоса из дальней комнаты. Что они говорят, я не понимала, но слышала их — слышала у себя в голове. И я знала, что это такое. Мунины. Мунины лупанария. Они взывали ко мне, шептали что-то, и шепот шел по моей коже. Они ждали меня, ждали с нетерпением. Вот блин!

Зейн вгляделся во тьму. Он стоял настолько близко, что я услышала, как он втягивает воздух, и поняла, что он нюхает ветер. Все они всматривались в ночь, даже Натэниел. Он выглядел поувереннее, чем всегда, будто ему стало уютнее в собственной коже. Наша сегодняшняя церемония что-то значила для всех трех леопардов. А я все еще не знала, что она в точности будет значить для меня.

Все они надели старые джинсы и футболки — одежду, в которой не жалко перекинуться. Близилось полнолуние, и возможны были случайные превращения. Да нет, не случайные. Мне придется наблюдать превращение некоторых из них, и я поняла, что на самом деле мне этого видеть не хочется.

Ашера и Дамиана не было. Они пошли шпионить за Колином и оставшимися вампирами или с ними договариваться. Я считала такое решение неудачным, но Ашер меня заверил, что этого от нас ждут. Что он, как второй в команде после Жан-Клода, доставит сообщение, что мы пощадили Колина и его заместителя Барнаби. Мы позволили его слуге-человеку спокойно уйти. Мы проявили великодушие, хотя и не были обязаны. По их законам Колин вышел за рамки дозволенного. Он — младший вампир, и мы имели право отобрать у него все.

Конечно, на самом деле Колин и Барнаби просто сумели сбежать. Единственная, кого мы отпустили сами, была слуга Колина. Но Ашер меня заверил, что сможет так соврать Колину, что Принц города даже не заподозрит ложь.

У меня скребли кошки на душе при мысли, что Ашер и Дамиан будут одни иметь дело с Колином и его компанией. У вампиров на все есть правила, но они еще и склонны эти правила сильно перегибать. Настолько, что Ашер и Дамиан могут пострадать. Но Ашер был очень в себе уверен, а мне в эту ночь предстояло играть роль лупы. Так что у меня своих проблем был полон рот.

Меня еще заставляло нервничать отсутствие у меня стволов. Ножи — пожалуйста, они заменяют когти, но без огнестрельного оружия. Точно так же вел себя Маркус. Ни один хоть сколько-нибудь уважающий себя Ульфрик не позволит принести пистолет в священное место стаи. Это я понимала, но сказать, чтобы мне это нравилось... После того что я сделала для Верна прошлой ночью, требование прийти без пистолетов казалось мне просто грубым.

Ричард мне сообщил, что совершенное мной убийство вампов Колина в лупанарии будет нашим даром — тем даром, который пришедшие в гости Ульфрик и его лупа приносят хозяевам.

Обычно даром бывает свежеубитое животное, драгоценности для лупы или что-нибудь мистическое. Смерть, драгоценности или волшебство. Прямо как на Валентинов день.

Я надела джинсы, чтобы защитить ноги от подлеска, хотя было настолько жарко, что колени стали потеть. Шорты надел только Джейсон. Если у него ноги и будут поцарапаны, ему, кажется, это все равно. Только он один был без рубашки. Я надела темно-синий топ, чтобы хотя бы сверху было прохладно. Но при этом ножи были достаточно видимы.

Большой нож за спиной не был заметен, если не смотреть прямо на него. Из-за полупрозрачного топа ножны можно было увидеть, хотя и не в темноте. На руки я надела свои обычные наручные ножны с серебряными клинками. Они-то очень были заметны у меня на коже. И еще в кармане у меня находился новый нож — четырехдюймовый пружинный нож с предохранителем. Как-то не хотелось, неловко сев, воткнуть в себя лезвие. Конструкция ножа была такая, что клинок выскакивал из рукоятки вперед. Да, это запрещенный нож. Мне его подарил друг, не очень переживающий из-за буквы закона. А почему такие четырехдюймовые ножи в большинстве штатов запрещается носить? А потому что будь у него лезвие шесть дюймов, не очень удобно было бы садиться с такой штукой в кармане. Приятно, когда твои друзья знают твой размер.

И еще я надела серебряное распятие. На встречу с недружественными вампирами я сегодня не рассчитывала, но все-таки остерегалась, что Колин что-нибудь попробует выкинуть. Раз у меня не будет пистолетов, он может попытаться этим воспользоваться.

Под деревьями лежали расплывчатые серые тени. Где-то наверху ярко светили луна и звезды. Но там, где мы стояли, между нами и небом была сплошная тьма. У меня возникло ощущение, близкое к клаустрофобии.

— Никого не чую, кроме ликои, — сказал Джейсон.

Все согласились. В эту ночь здесь только мы, оборотни. Кажется, только я слышала это шепчущее эхо. Я единственный некромант в коллективе, и потому духи мертвых больше мне симпатизируют.

— Мы должны попасть на место встречи раньше, чем церемония двинется дальше, — сообщил Джемиль.

Я посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что ее уже начали?

— Призыв был послан, — сказал Джейсон. И сказал так, будто слово «призыв» было написано прописными буквами.

— Что это значит — призыв был послан? — спросила я.

— Принесли в жертву животное и его кровью помазали дерево — вроде того, что ты сделала прошлой ночью, — пояснил Джейсон.

Я потерла руки.

— Интересно, не поэтому ли я ощущаю мунинов.

— Когда мы мажем кровью скалу трона, наш духовный символ, это не заставляет являться мунинов, — сказал Джейсон.

Я покачала головой:

— Я бывала в вашем лупанарии, Джейсон. Этот от него отличается. Здесь иная магия.

Что-то проползло среди деревьев. Клуб энергии, от которой у меня сердце пропустило удар и застучало сильнее, будто на бегу.

— Господи, это что еще?

— Она чует призыв, — сказал Джейсон.

— Не может быть, — возразил Джемиль. — Она не ликои. — Он ткнул пальцем в сторону Черри, Зейна и Натэниела. — Они не чуют. Они — оборотни, и они не чуют призыва из лупанария.

Черри поглядела на нас, потом покачала головой:

— Он прав. Я ощущаю что-то вроде непонятного жужжания в лесу, но очень слабо.

Натэниел и Зейн с ней согласились.

У меня кожа зашевелилась на теле, будто хотела уползти из-под наплыва силы. Чертовски жутко.

— Что со мной происходит?

— Она чует призыв, — повторил Джейсон.

— Не может быть, — повторил Джемиль.

— Ты все время говоришь про нее «не может быть» и все время ошибаешься, — сказал Джейсон.

Низкий раскатистый рев донесся из губ Джемиля.

— Прекратите оба! — велела я.

И оглянулась туда, где стояла лишь стена черноты, пронизанная слабым лунным светом. Джейсон был прав. Я ощущала магию. Это была магия ритуала, магия смерти. Источник силы ликантропов — жизнь. Они — самые живые из всех противоестественных созданий, с которыми я сталкивалась, иногда живее даже фей и людей. Но этот лупанарии работал на смерти не меньше, чем на жизни, он призывал меня вдвойне. И через метки Ричарда, и через мою некромантию. Жаль, что Ричарда со мной не было.

Он уехал ужинать со своей семьей. По моему настоянию с ним поехал Шанг-Да. К этому моменту шериф Уилкс уже должен был знать, что мы не покинули город, и нам не только о местных вампирах надо было беспокоиться. Ричард позвонил, сообщил, что опаздывает, и попросил начинать без него. Мать просто не понимает, почему он не может остаться подольше. Все мужчины у Зееманов просто под... извините, подкаблучники.

Я пошла вперед, и моя свита двинулась за мной. Я влезла на поваленное бревно — никогда не переступайте поваленное дерево сразу. Неизвестно, не притаилась ли с той стороны змея. Встань на бревно, потом сойди. Сегодня меня беспокоили не змеи.

Я медленно шла вперед, выбирая путь среди деревьев. Для человека я отлично вижу в темноте, и могла бы идти быстрее. И хотела идти быстрее. Хотела броситься через лес вперед, не разбирая дороги. Я не побежала, но удержалась от этого только усилием воли.

Не только смерть я учуяла. Еще была теплая нарастающая энергия, свойственная только ликантропам. Подобное я ощущала, когда Ричард держал меня за руку. Мы это делали раньше в полнолуние, но никогда я не была при этом одна. Не было так, чтобы я пробиралась сквозь темноту, пытаясь дышать в перерывах между бешеными ударами сердца и наплывами чьей-то чужой силы.

— Ричард, что ты со мной сделал? — шепнула я.

Может быть, дело было в его имени или в том, что я о нем подумала, но вдруг я почувствовала его в автомобиле. Увидела на миг Дэниела за рулем. Услышала запах его лосьона, ощутила теплую твердость груди Ричарда. Я отшатнулась и чуть не упала. Не подвернись под руку дерево, я бы рухнула на колени. Если этот момент потряс Ричарда так же, как меня, то хорошо, что он не был за рулем.

— Что с тобой, Анита? — спросил Джейсон, трогая меня за плечо.

И сила потекла между нами горячим приливом, обдирающим кожу. Я повернулась к нему, и это было как в замедленной съемке. Я не могла дышать из-за наплыва силы и ощущений, заполнивших мой разум. Образы, мелькающие кадры, будто смотришь на комнату под стробоскопическим светом. Кровать, белые простыни, запах секса, недавнего, мускусный и горячий запах. Руки мои лежали на гладкой груди. Мужской груди. Теплая рокочущая сила чистого ликантропа, чисто звериная сила, наполняла мое тело. Острая, приятная, возбуждающая. Она выливалась у меня из пальцев, выпускала из них когти, как выходят ножи из ножен. Зверь бился изнутри о гладкую кожу моего тела, желая выскользнуть, овладеть мною, но я держала его, стягивала тело вокруг него петлей, и только рукам позволила стать руками чудовища. Когти полоснули гладкую кожу, кровь, горячая и свежая, прямо языком ощущалась.

Джейсон глядел на меня снизу, с кровати, придавленный моим телом, нашим телом, и он кричал. Он хотел этого, выбрал это. И все же он кричал. Плоть его поддавалась когтям, руки полосовали снова и снова, белые простыни пропитались кровью, и он, Джейсон, затих под нами. Если он выживет, станет таким, как мы. Я помню, мне все равно было, выживет он или нет. Важны были только секс, боль, радость.

Когда я снова стала ощущать свое тело, мы с Джейсоном стояли на коленях среди листьев. Его руки все еще лежали у меня на руках ниже плеч. Кто-то кричал, и это была я, а Джейсон смотрел на меня с лицом, опустевшим от ужаса. Он сейчас вспомнил со мной, но это не была его память.

И не память Ричарда, и не моя. Память Райны. Она была мертва, но не забыта. Вот почему я боялась мунинов. Я — некромант, имеющий связь с волками. Мунины меня любят. Мунин Райны любил меня больше всех.

— Что случилось? — спросила Черри.

Она прикоснулась ко мне, и снова что-то во мне открылось. Райну будто призвали назад с такой силой, что я не сдержала крика, но на этот раз я сопротивлялась. Я не хотела видеть Черри такой, какой видела ее Райна. Джейсону все равно, и Черри все равно. Это мне не все равно.

Это был вихрь ощущений: кожа, влажная от пота, руки с длинными полированными ногтями у меня на грудях, серые глаза, уставленные на меня, полураскрытый рот, желтые волосы до плеч на подушке. Райна снова сверху.

Закричав, я отодвинулась от них обоих. Образы погасли, будто выдернули шнур из розетки. Я поползла на четвереньках по листьям, крепко зажмурившись, потом села, подобрав колени к груди, ткнувшись лицом в собственные ноги. Глаза я зажмурила так, что белые круги заплясали под веками.

Кто-то шел ко мне, хрустя опавшими листьями. Я почувствовала, что надо мной кто-то склонился.

— Не трогайте меня, — сказала я, и это был почти вопль.

Я услышала, как подошедший опускается рядом со мной на колени в сухие листья, а потом послышался голос Джемиля:

— Я не буду тебя трогать. Ты опять видишь воспоминания?

Он так и сказал — «видишь воспоминания», и выбор слов показался мне странным. Я покачала головой, не глядя вверх.

— Тогда все кончилось, Анита. Когда мунин уходит, он не возвращается, пока его снова не позовут.

— Я ее не звала.

Я подняла голову, медленно, и открыла глаза. Почему-то летняя ночь показалась мне еще чернее.

— Опять Райна? — спросил он.

— Да.

Он придвинулся ближе, стараясь лишь не касаться меня.

— У тебя были общие воспоминания с Джейсоном и Черри.

Я не поняла, это вопрос или утверждение, но ответила:

— Да.

— Полный визуальный ряд, — сказал Джейсон. Он все еще сидел, прислонившись к дереву голой спиной.

Черри прижимала руки к лицу и заговорила, не отрывая их.

— После той ночи я обрезала волосы, после того, что она со мной сделала. Одна ночь с ней — это была плата за неучастие в ее порнофильмах. — Черри резко отняла руки от лица, плача. — О Господи, я чую запах Райны!

Она стала оттирать ладони о джинсы, оттирать, оттирать не переставая, будто тронула какую-то гадость и пыталась ее стереть.

— Что это вообще за фигня? — спросила я. — Мне уже случалось каналировать Райну, и это было совсем не так. Там были проблески воспоминаний, но не полностью кино. Ничего похожего.

— Ты пыталась научиться управлять мунинами? — спросил Джемиль.

— Только избавляться от них.

Джемиль придвинулся ближе, изучая мое лицо, будто высматривая что-то.

— Если бы ты была ликои, я бы тебе сказал, что просто отключить мунина нельзя. Если у тебя есть сила их вызывать, то тебе надо научиться ими управлять, не просто отключать. Потому что отключить их нельзя. Они найдут путь в тебя и сквозь тебя.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила я.

— Знал одну вервольфицу, которая умела вызывать мунинов. Она очень этого не любила, пыталась их отсечь. Не получилось.

— То, что у твоей подруги это не вышло, еще не значит, что и я не смогу, — сказала я. Его дыхание ощущалось на моем лице. — Отодвинься, Джемиль.

Он подался назад, но все равно остался ближе, чем мне хотелось бы, и сел на листья.

— Она сошла с ума, Анита. Стае пришлось ее казнить.

Он смотрел куда-то мимо меня, в темноту. Я повернулась посмотреть, что его заинтересовало. В темноте виднелись два силуэта. Один — женщина с длинными светлыми волосами, в платье, будто взятом из фильма ужасов пятидесятых годов — для актрисы, играющей жертву. Но стояла она очень прямо и очень уверенно, будто укоренилась в земле, подобно дереву. Что-то почти пугающее было в этой уверенности.

Мужчина был высокий, худощавый и настолько загорелый, что в темноте казался коричневым. Волосы у него были короткие и светлее кожи. Насколько женщина казалась спокойной, настолько он нервничал. Он выдавал энергию клубящимися волнами, и ночь казалась жарче от ее наплывов.

— Тебе нехорошо? — спросила меня женщина.

— Она вместе с двоими из нас ощутила мунина, — сказал Джемиль.

— Насколько я понимаю, случайно. — Судя по голосу, ситуация ее несколько забавляла.

Мне она не казалась забавной. Я встала — не очень уверенно, но все же встала.

— Кто ты такая?

— Меня зовут Марианна, я варгамор этого клана.

Я вспомнила: Верн и Колин прошлой ночью говорили про варга-что-то-такое.

— Верн говорил о тебе вчера ночью. Колин сказал, что тебя оставили дома, чтобы поберечь.

— Умелую ведьму трудно сейчас найти.

Я посмотрела на нее внимательно:

— В тебе не ощущается ведьмовское.

И снова я поняла, что ее улыбка с насмешкой — в мой адрес. Эта ленивая снисходительность действовала мне на нервы.

— Тогда экстрасенса, если ты предпочитаешь это слово.

— Я никогда раньше не слышала термина «варгамор».

— Он редко теперь применяется, — сказала она. — В большинстве стай варгаморов уже нет. Считается слишком старомодным.

— Ты не ликои, — сказала я.

Она склонила голову набок и перестала улыбаться, будто я наконец-то сказала что-то по делу.

— Ты уверена?

Я попыталась нащупать, что дало мне с такой уверенностью решить, что она человек, по крайней мере не ликои. Своя энергия у нее была. Достаточно парапсихических способностей, чтобы я заметила. Мы узнали друг друга без взаимных представлений. Пусть мы не знали точно способностей друг друга, но узнали родство соперничающих духов. Нет, не знаю, какая в ней сила, но это не ликантропия.

— Да, я уверена, что ты не ликои.

— А почему?

— Вкус у тебя не тот, что у оборотня.

Тут она рассмеялась сочным музыкальным смехом, одновременно и здоровым, и веселым.

— Мне понравилось, какое ты выбрала чувство. Другие бы сказали «ощущение не то». По-моему, «ощущение» — очень неточное слово. А ты как думаешь?

— Быть может. — Я пожала плечами.

— Это Роланд. Он сегодня мой телохранитель. Мы, бедные люди, нуждаемся в охране, чтобы кто-нибудь из слишком ретивых оборотней не увлекся и нас не порвал.

— Почему-то ты не кажешься мне такой легкой добычей, Марианна.

Она снова засмеялась:

— Спасибо на добром слове, дитя.

Это обращение добавило еще лет десять к ее возрасту — по моей оценке. Она на столько не выглядела. Пусть сейчас темно, все равно она не тянула на возраст моей матери.

Я посмотрела на Джемиля. Хотелось верить, что кто-то понимает, что происходит, поскольку я абсолютно перестала понимать.

— Все нормально, Анита. Варгамор — лицо нейтральное. Она никогда не сражается и не принимает ничьей стороны при вызовах. Вот так можно быть человеком и руководить стаей.

— А нам предстоит драка или вызов, о которых я еще не знаю?

— Нет, — ответил Джемиль, но ответил неуверенно.

Марианна пояснила мне, не дожидаясь вопроса:

— Представление стае двух посторонних доминантов может привести к драке. От присутствия такого сильного волка, как Ричард, у наших молодых волков шерсть на загривках дыбом встает. А то, что он спал с обеими доминантными самками нашей стаи, дела не улучшает.

— И они могут полезть мериться... разными частями тела?

— Красочный образ, но довольно верный, — сказала она.

— Ну, а что теперь? — спросила я.

— Теперь мы с Роландом эскортируем тебя в лупанарий. Остальные могут идти вперед. Джемиль, ты дорогу знаешь.

— Не выйдет.

— Что тебя не устраивает? — спросила Марианна.

— Я что, похожа на Красную Шапочку? Я с двумя незнакомцами не пойду в лес гулять. Тем более что один из них вервольф, а другая... я еще не могу понять, кто ты, Марианна. Но оставаться одна с вами двумя я не хочу.

— Понятно. Пусть твои сопровождающие тоже останутся, кто-то или все сразу. Я думала, ты захочешь поговорить с глазу на глаз с другим человеком, тоже связанным с ликои. Очевидно, я ошиблась.

— Завтра, при свете дня, вполне можем поговорить. А сегодня не будем поднимать эту тему.

— Как хочешь, — сказала она, снова протягивая мне руку. — Непринужденно болтая, явимся в лупанарий одной большой счастливой семьей.

— Не люблю я, когда надо мной насмехаются.

— Я над всеми немножко насмехаюсь, — ответила она. — Но никого не хочу обидеть. — Она повела рукой в мою сторону. — Пойдем, дитя, луна плывет над нами. Время уходит.

Я подошла к ней в сопровождении моих пяти телохранителей. Но руку ее не взяла.

Сейчас я была достаточно близко, чтобы ясно разглядеть эту снисходительную улыбку. Анита Блейк, знаменитый охотник на вампиров, боится какой-то сельской колдуньи.

Я улыбнулась:

— Осторожность у меня врожденная, а паранойя — профессиональная. Ты мне за несколько минут дважды протягивала руку. А мне кажется, что ты из тех, кто ничего не делает без причины. Отсюда следует?

Она положила руки на бедра и укоризненно поцокала языком.

— С ней всегда так трудно?

— Еще труднее, — ответил Джейсон.

Я сердито на него глянула. Хотя в темноте он этого не видел, мне все-таки стало легче.

— Я только хочу, дитя, коснуться твоей руки и ощутить, насколько ты сильна. И сделать это до того, как мы снова впустим тебя в границы нашего лупанария. После того, что ты сделала вчера ночью, некоторые из нас боятся тебя впускать. Они, кажется, думают, что ты украдешь их силу.

— Я могу от нее зачерпнуть, но не украсть.

— Но мунины уже к тебе потянулись. Я ощутила, как ты вызывала ваших мунинов. Они прилетели на той силе, что мы вызвали сегодня в нашем лупанарии. Он от этого забеспокоился, будто тронули сигнальную нить паутины. Мы пошли посмотреть, что туда попалось, и если это слишком велико, чтобы съесть, мы его вырежем и не будем тащить к себе домой.

— Этот образ с паутиной я перестала понимать после второй фразы.

— Лупанарии — это место нашей силы, Анита. И перед тем, как ты туда сегодня войдешь, я должна почувствовать, что ты такое. — Смех пропал из ее интонаций; она стала очень серьезна. — Я не нас хочу защитить, дитя, а тебя. Подумай, дитя, что случится, если мунины нашего круга овладеют тобой один за другим? Я должна убедиться, что ты хоть как-то умеешь ими управлять.

Даже от ее слов у меня живот свело страхом.

— О'кей. — Я протянула ей руку как для рукопожатия, но левую. Если ей это не нравится, может отказаться.

— Протянуть левую руку — это оскорбление, — сказала она.

— Соглашайся или отказывайся, варгамор. У нас нет времени.

— Ты куда более права, чем сама думаешь, дитя.

Она протянула руку, будто хотела коснуться моей, но остановила ее в воздухе над моей ладонью. Раздвинула пальцы. Я повторила ее движение. Она хотела ощутить мою ауру, но в эту игру могут играть двое.

Когда я подняла руки перед собой, она сделала так же. Мы стояли лицом друг к другу, расставив руки, почти соприкасаясь. Она была высокой, пять футов семь или восемь дюймов. Вряд ли под этим длинным платьем были туфли на каблуках.

Аура ощущалась теплом на моей коже. Она и вес имела, будто ее можно было скатать в руках, как тесто. Никогда еще никого не встречала с таким весом ауры, и это подтвердило мое первое чувство при встрече с этой женщиной: твердость.

Она вдруг подалась вперед, оборачивая пальцы вокруг моей руки, отталкивая мою ауру перед собой. Я ахнула, но все же успела понять, что происходит, и оттолкнула ее назад. Почувствовала, как ее аура заколебалась и поддалась.

Она улыбнулась, но сейчас уже не снисходительно. Почти довольно.

Волосы у меня на шее попытались сползти вниз по спине.

— Сильна, — сказала Марианна. — Очень сильна.

Я ответила, проглотив застрявший в горле ком:

— Ты тоже.

— Спасибо.

Я ощутила, как ее сила, ее магия шла поверх меня, через меня, как порыв ветра. Марианна убрала свою силу так резко, что мы обе покачнулись.

И остались стоять на фут друг от друга, тяжело дыша, как после бега.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28