Выражение лица Хестер не менялось: она тупо, отчужденно следила за руками Трэгга, проделавшего эту операцию, в то время как миссис Джентри и Ребекка, вплотную подойдя со спины к лейтенанту и сгорая от нетерпения, старались заглянуть через плечо Трэгга, пока тот наклонял кружочек жести так, чтобы свет позволил ему более тщательно осмотреть его поверхность.
      - Да, - протянул удовлетворенно Трэгг, - здесь что-то есть. Похоже, еще одно закодированное сообщение.
      - Да что вы! - воскликнула Ребекка дрожащим от волнения голосом. - Но пожалуйста, лейтенант, не говорите мне, что произойдет еще одно убийство!
      Трэгг повернулся к миссис Джентри:
      - Не могли бы вы прочитать эти буквы, чтоб я записал их в блокнот?
      Миссис Джентри прищурилась, разглядывая вблизи крышку.
      - Какая жалость, но у меня нет с собой очков, - сокрушалась она, - а буквы такие мелкие...
      - Я могу! - нетерпеливо вызвалась Ребекка.
      - У нее глаза острые как иголки, - подтвердила миссис Джентри.
      - Держите ее так, чтобы не остались отпечатки ваших пальцев! предостерег Трэгг. - Как только я запишу слова, то сразу обработаю ее порошком и проверю в отношении отпечатков пальцев.
      Ребекка стала медленно читать закодированные слова, а Трэгг записывал их в свой блокнот. Потом он встал позади Ребекки, чтобы сверить, правильно ли она продиктовала, а он записал.
      - Все так, - подтвердил он наконец. - Теперь давайте обработаем порошком. Не думаю, что на ней обнаружится что-то, но так или иначе, нам все равно надо выполнить и эту процедуру.
      Не обнаружив отпечатков пальцев, Трэгг сказал:
      - Ну, я так и думал!
      Ребекка фыркнула.
      - Хотите знать мое мнение? - сказала она, глядя на миссис Джентри. Это любовная почта, стенографисточка так и вьется вокруг Артурчика, хочет чужими руками потаскать каштаны из огня.
      - А кстати, где Артурчик? - поинтересовался Трэгг.
      - В хозяйственном магазине с отцом, - пояснила мать.
      - Думаю, было бы неплохо вызвать его по телефону и попросить как можно скорее прийти домой, - сказал Трэгг.
      Миссис Джентри послушно направилась к лестнице, но, едва сделав несколько шагов, остановилась:
      - Сказать ему, лейтенант, зачем вы его вызываете?
      - Нет. Объясните только, что я здесь и хочу его немедленно видеть.
      - Что касается той банки, - начала было миссис Джентри, - то Артурчик бы...
      - Понятно, - прервал ее Трэгг, - но не лучше ли было бы, чтобы ваш сын говорил сам за себя?
      Миссис Джентри поднялась по ступенькам и, выйдя на кухню, прикрыла за собой дверь. Трэгг повернулся к Ребекке:
      - Ну, мисс, попробуем...
      - Слушайте, - воскликнула Ребекка, и глаза ее возбужденно заблестели. - Мне только что пришла в голову мысль, как выяснить, Артурчика ли это отпечатки.
      - Да? - В голосе Трэгга нельзя было уловить ничего, кроме вежливой любезности.
      - Мы можем, - продолжала Ребекка, не замечая этого, - снова запечатать жестяную банку и водворить ее обратно на полку.
      Она кокетливо улыбнулась и явно хотела произвести впечатление на лейтенанта.
      Глаза Трэгга сузились в ироническом прищуре.
      - Конечно, можно было бы попробовать, - сказал он. - Но при условии, что мы закатали бы эту крышку обратно на банку таким образом, чтобы по ней не было видно, что банку открывали.
      Ребекка стала прокручивать в голове предложение с быстротой энтузиаста, обуреваемого навязчивой идеей.
      - А еще... мы могли бы переписать это сообщение на крышку другой банки, запечатать ее и поставить туда же, на полку. В конце концов, тот, кто получит это сообщение, не сможет отличить одну жестяную банку от другой.
      Трэгг взглянул на Ребекку с нескрываемым уважением.
      - Это было бы отлично! - одобрил он. Ребекка, гордая от впечатления, которое она произвела на полицейского, скромно потупилась. А легкое колебание юбки на ее худых бедрах красноречивее всяких слов свидетельствовало об удовлетворенном самолюбии.
      - Вам, лейтенант, как-то удается воодушевить других на блестящие идеи! - благодарная ему за испытываемые чувства, призналась она.
      Трэгг лишь на миг проявил нерешительность, но в следующее мгновение он рванулся вверх по лестнице из погреба, снова перескакивая через две ступеньки, чтобы успеть не подпустить миссис Джентри к телефону.
      - А теперь слушайте, - сказал он, глядя на трех женщин, собравшихся вокруг него. - Эту банку я забираю в качестве улики. Но я хочу переписать это сообщение слово в слово на другую жестяную банку, запечатать ее и поставить на полку. И еще я хочу, чтобы никто не знал о том, что я сделал. Никто! Вы понимаете? Ни одна живая душа! И вы, женщины, не должны проговориться никому о том, что здесь произошло. Вы понимаете, Хестер?
      Та посмотрела на миссис Джентри.
      - Если миссис Джентри скажет, тогда... - промямлила она.
      - Я говорю тебе, Хестер, - миссис Джентри не спускала с нее глаз, - ты не должна рассказывать ни единой душе.
      - А вы? На вас я могу положиться? - спросил Трэгг Ребекку.
      Старая дева сжала губы и с силой тряхнула головой. Трэгг перевел взгляд на миссис Джентри.
      - Не могу понять одного, - недоумевала она, - почему именно мой погреб используется для...
      - Но вы же согласны с тем, что все это должно остаться только между нами? - подчеркнуто вежливо спросил Трэгг.
      Миссис Джентри хотя и не сразу, но кивнула.
      - Это означает, что вы об этом не должны ничего говорить даже вашему мужу.
      - Я не держу секретов от Артура. Я...
      - Но этот секрет вам придется, миссис Джентри, держать. Каждая из вас, я повторяю, должна хранить абсолютное и полное молчание. Вы понимаете? Это очень серьезно!..
      - Ну, если вы так говорите...
      - Да, я говорю именно так, а это значит, что особенно Артурчик ничего не должен знать.
      Миссис Джентри с обидой взглянула на золовку.
      - Я, наверное, должна поблагодарить тебя... - начала она язвительно.
      - Так вы обещаете? - настойчиво повторил свой вопрос Трэгг, прервав ее на полуслове.
      - Да, - вынуждена была в конце концов согласиться миссис Джентри. - Я думаю... Да, если вы так настаиваете. Но вы убедитесь, лейтенант, что Артурчик не тот, кого вы подозреваете...
      - Теперь, - сказал Трэгг, - пойдемте-ка туда, где мы сможем раздобыть консервную банку, и я попытаюсь выцарапать буквы на крышке банки кончиком моего складного ножа.
      Ребекка одарила Трэгга такой обворожительной улыбкой, какой в состоянии одарить сорокалетняя женщина, не имеющая мужа, привлекательного, понравившегося ей мужчину.
      - Я раздобуду для вас эту банку, - прозвучало словно признание, - и покажу, как ее закрутить.
      - Благодарю, - ответил Трэгг. - Сначала, однако, позвольте мне воспользоваться телефоном. Он у вас в таком месте... Меня абсолютно никто не сможет слышать? - усомнился он.
      - Но... - извиняющимся тоном проговорила миссис Джентри, - он, конечно, не в телефонной будке, если вы это имели в виду. Он - в гостиной, но...
      - Наверное, это подойдет, - согласился Трэгг.
      - Мы не будем подслушивать, - уверила его Ребекка.
      - А чтобы подтвердить, что мы не будем, - сказала миссис Джентри, изобразив на лице подобие улыбки, тронувшей лишь уголки ее губ,- мы все перейдем в кухню.
      - Зачем же, - выразила недоумение Ребекка, - я не вижу основания, почему нам необходимо всем толпиться, как стаду...
      - Мы все перейдем в кухню, - настойчиво перебила ее миссис Джентри, как бы заверив полицейского в собственной порядочности.
      Ребекка, плотно сжав от негодования губы, демонстративно направилась вверх по ступенькам погреба, последовав за миссис Джентри на кухню. Следом за ней тащилась и Хестер. Трэгг же пошел в гостиную. Плотно прикрыв за собой дверь, он повернул в замке ключ. К его досаде, замок шумно щелкнул. Но теперь уже с этим ничего нельзя было поделать, и Трэгг, взяв телефонную трубку, набрал номер сыщика Тексмана. И когда тот ответил, сказал ему очень тихо:
      - Текс! Говорит Трэгг. Принеси-ка тот словарь, помнишь? И посмотри слова... У тебя карандаш под рукой?.. Хорошо. Седьмое слово в первой колонке на странице 569, - говорил он, заглядывая в свой блокнот. - Второе слово во второй колонке на странице 455. Шестое слово в первой колонке на странице 615. Седьмое слово в первой колонке, страница 377. Двенадцатое слово в первой колонке, страница 748. Семнадцатое слово во второй колонке на 472-й. Одиннадцатое слово во второй колонке, страница 1131. Шестое слово, вторая колонка, страница 364. Двадцать второе слово, вторая колонка, страница 1094. Четвертое слово, первая колонка, страница 832, и двадцать шестое слово во второй колонке на странице 600... Когда у тебя будет список этих слов, позвони мне в дом Артура Джентри. Я буду торчать здесь, болтать с ними, пока не дождусь твоего звонка. Долго не задерживайся! Прочтешь мне слова в том же порядке, как я диктовал тебе. И смотри не проболтайся никому об этом. Я хочу, чтобы об этом ни единого слова не просочилось в газеты... Даже никому в отделе... Храни это как самый большой секрет. Ты понял? Ладно! Пока!
      Трэгг повесил трубку, вернулся на кухню, где Хестер продолжала прерванные хлопоты по хозяйству -чистила картошку, а миссис Джентри тщательно протирала тряпкой очередную консервную банку из своих запасов, поглядывая на золовку с выражением смиренной терпимости и добродушного юмора.
      Ребекка сидела на кухонном стуле, нервно постукивая носком ступни по полу, так и кипя от негодования. Худая, жилистая - кожа да кости, она поднялась со стула и пристально взглянула в глаза полицейского.
      - Так уж было необходимо закрывать дверь, лейтенант? - выпалила она, еще не остыв от еле сдерживаемого возмущения.
      Трэгг посмотрел на нее с искренним изумлением, отразившимся в его голубых глазах.
      - Боже милостивый! - воскликнул он. - Неужели вы так разгневались на меня? Вот до чего человека, зарабатывающего на хлеб раскрытием преступлений, доводит сила привычки! Извините, мисс Джентри. Надеюсь, я не очень ранил вашу душу.
      Он протянул ей руку в знак примирения, и, когда Ребекка в нерешительности вложила свою маленькую ладошку в его, Трэгг прикрыл ее сверху рукой и некоторое время так постоял, глядя на нее с улыбкой.
      Выражение негодования мгновенно исчезло с ее лица, уступив место застенчивой улыбке.
      - Никто не в состоянии долго дуться на такого привлекательного грешника, - игриво произнесла она.
      - Забудь об этом, Ребекка, - будничным тоном призвала миссис Джентри. - Лейтенант - занятой человек. У него нет времени думать о подобных мелочах. В конце концов, он же не поклонник...
      Ребекка повернулась к невестке, хотела было что-то ответить, но быстро передумала. Выражение негодования на ее лице, вызванное словами Флоренс, вновь сменилось улыбкой, когда она перевела взгляд на Трэгга.
      - Ну, присядьте же, лейтенант.
      Он, галантно придерживая ее стул, поклонился.
      - После вас, мисс Джентри, - ответил он. Ребекка с облегчением вздохнула и опять уселась на кухонный стул с прямой спинкой с таким выражением лица, будто была звездой экрана и отпускала грехи кающемуся, но пылкому своему любовнику.
      - Вы когда-нибудь решаете кроссворды, лейтенант, ну, скажем, в свои выходные? - спросила она, приглашая его к беседе...
      Глава 12
      Мейсон вышел из лифта и по длинному коридору направился к своему кабинету. Шляпа на голове беспечно сдвинута назад, руки глубоко засунуты в карманы. Он насвистывал мотив недавно услышанной популярной песенки, и вся его манера поведения выдавала человека, довольного собой и окружающим миром.
      Дверь кабинета Пола Дрейка внезапно открылась, и из него выглянула Делла Стрит. Увидев своего шефа, проходившего мимо, она пустилась за ним вдогонку.
      Мейсон обернулся и посмотрел на нее улыбающимися глазами.
      - Привет, Делла. Куда это ты так спешишь?
      - Я давно жду вас, - ответила она, - мне надо вам кое-что сказать.
      - А чем ты так взволнована?
      Она посмотрела в оба конца коридора, схватила его под руку:
      - Пойдемте в кабинет Дрейка!
      Улыбка на лице Мейсона медленно гасла. Они повернули назад и оказались у кабинета Пола. Делла Стрит вела Мейсона мимо девушки, дежурившей на коммутаторе, мимо застекленной перегородки, в личный кабинет Дрейка.
      Пол оторвался от бумаг, увидев вошедших Мейсона и Деллу Стрит.
      - Все-таки отловила! - похвалил он. Она кивнула.
      Мейсон уселся на край письменного стола сыщика.
      - Что привело вас в такое волнение? - спросил он.
      - Они кое-что выяснили насчет того телефона,- сообщил Дрейк.
      - Какого?
      - Того, что в квартире Хоксли.
      - Ты имеешь в виду отпечатки пальцев на нем?
      - Нет, другое.
      - Что же?
      - Он был подключен к хитроумной системе сигнализации против взломщиков. Снизу в аппарате было небольшое отверстие, которое внешне выглядело как углубление для провода. В действительности же там была запрятана миниатюрная линза. Луч невидимого света проходил через нее, и когда кто-то наступал на этот луч, подавался сигнал тревоги. Поднимаешь трубку - система вырубается. Но стоило подойти к выключателю рядом с сейфом, отбросить крышку, повернуть рычажок в обратную сторону и положить на место телефонную трубку, как система снова начинала работать. Поскольку это был телефон с круглым диском набора номеров, система не мешала работе телефона.
      - Ого! - удивился Мейсон.
      Делла Стрит и Пол Дрейк с беспокойством следили за его реакцией.
      - Ты чувствуешь, куда это может завести молодого Джентри? - спросил Дрейк после некоторой паузы.
      Мейсон понимающе кивнул.
      - И при том, - добавила Делла Стрит, - что все это увязывается с тем сообщением, которое мы нашли внутри консервной банки. Трэггу и в самом деле пора уже со всем этим выходить на уровень городского управления.
      Мейсон закурил.
      - Да, - задумчиво размышлял он вслух. - Вот какое дело. Оказывается, сама банка являлась сигналом. Едва она попадала на полку, это означало, что пришло время грабить сейф. На случай каких-то непредвиденных обстоятельств, которые могли потребовать внесения пусть даже мелких корректив в план действия, существовал кодированный текст сообщения, заключенный внутри жестяной банки.
      - Об этом и было сказано в тексте, - пояснил Дрейк. - А человек, которому предназначалось сообщение, получил его, как и положено.
      - И действовал согласно ему, - добавила Делла Стрит, многозначительно взглянув на Мейсона.
      - А ведь на телефонном аппарате были отпечатки пальцев Артурчика, сказал Дрейк. - Теперь представим себе на минуту, Перри, что то сообщение имело отношение к телефону. Вот где завяз бы молодой Джентри. Конечно, продолжал он, - в полиции, возможно, и не сумеют расшифровать сообщение. Но у них сейчас полно головастых ребят - только кликни. Что бы ни значило это сообщение, держу пари, что Трэгг расколет их всех в неделю-две, а может, и гораздо раньше.
      Мейсон затянулся сигаретой, выпустил через ноздри струйки дыма.
      - Ну, а если на спор, Пол? Какой, по-твоему, процент вероятности раскрытия этого дела?
      - Процент - чего?
      - Того, что сообщение в банке имеет прямое отношение к телефону.
      - Да я бы дал все сто и, наверное, выиграл бы спор, - уверенно сказал Дрейк.
      - Так. - Адвокат почему-то упорно старался не встречаться глазами с Деллой Стрит.- Не будем торопить события, старина. Что еще нового?
      - Есть и еще, - сказала Делла. - Пришел Родней Уэнстон. А с ним какая-то женщина, которая заявила, что она - дочь партнера Карра. Сидят здесь, в агентстве, ждут. Уэнстон считает, что она самозванка, и хочет, чтобы вы ее арестовали.
      - Она виделась с Карром?
      - Нет. Карр все обставил так, чтобы племянник отвечал на телефонные звонки и занимался бы всеми, кто звонит по объявлению. Уэнстон говорит, что, если эта дама не сможет предъявить подлинных доказательств, он даже не хочет слышать о том, чтобы дать ей возможность побеседовать с Карром, говорит, что всегда был против публикации объявления в газете. Считает, что это только привлечет мошенников, что Карру, если он имеет серьезные намерения, лучше было бы связаться с частным детективом и выяснить, что же на самом деле произошло с дочерью партнера. Но Карра не удержишь, говорит, что он не может больше ждать.
      - А что же эта женщина? - спросил Мейсон.
      - Он не позволяет ей рассказывать о себе. Хочет, чтобы вы были с самого начала беседы.
      - Есть еще кое-что, Перри, - доложил Дрейк.
      - Что же?
      - Уэнстон играет роль пресыщенного повесы. Он владеет прелестным местечком где-то между Калвер-Сити и Санта-Моникой. Там у него ангар и небольшой личный аэродром. Он довольно часто мотается на самолете в Сан-Франциско и обратно. Как ты думаешь, кто у него в качестве пассажира почти каждый такой рейс?
      - Карр? - предположил Мейсон.
      - Еще вот что. Когда Карр готовится лететь, к их дому подъезжает большой лимузин. Водитель открывает запертые ворота в ограде поместья, объезжает по дорожке вокруг дома, а потом мчится к ангару Уэнстона - к дальнему концу летного поля. У племянника мотор самолета уже прогрет, он выруливает к месту, где остановился автомобиль, и делает разворот. После этого открывается дверь, сначала выходят китаец-слуга и Джонс Блэйн, который, по-видимому, является телохранителем. Затем выходит и сам Карр и...
      - Постой, - удивленно прервал его Мейсон. - Ты говоришь - выходит!
      - Что слышишь.
      - Так он что же - ходит?
      - Угу! Не очень, правда, здорово, но ходит.
      - А как ты об этом узнал, Пол? - волнуясь, спросил Мейсон.
      - Да как-то разговорился с одним бродягой, который живет в развалюхе около железной дороги, прямо рядом с тем местом, где у Уэнстона аэродром. Знаешь, наверное, таких - сидят себе на корточках на заброшенных пустырях, строят себе хибарки из утильной жести, что из-под нефтяных баков. Старые куски рифленого железа да пара досок - вот тебе и дом...
      Мейсон понимающе кивнул.
      - Так вот, этот бедолага все время видит, как Уэнстон взлетает и возвращается после полета. Иногда берет на борт пассажира, который, вернувшись, выходит всегда в конце взлетно-посадочной полосы. И всегда рядом с ним крепкий парень, вероятно, это Джонс Блэйн. И китаец. Пассажир обычно проходит несколько шагов от самолета до автомобиля, садится в машину. Ходит он довольно медленно, но ходит. По описанию это - Карр.
      - А бродяга твой надежен, можно ему верить? - спросил Мейсон.
      - Гарантии дать не могу, - с сомнением ответил Дрейк. - Малый он довольно странный. Я обратил внимание на его лачугу и подумал: может, его порасспросить хорошенько. Ты же мне говорил, чтобы я следил за Уэнстоном... Денег этот бродяга за сведения никогда с меня не брал, но я ему отдал кое-что из старой одежды да пару одеял. Добирался до него по шпалам. Остановился около его хибары, разговорились. Поставил бутылку дешевого ликера, которую прихватил с собой. Хорошо посидели, до сих пор еще голова трещит. Ну, у него язык и развязался, многое мне порассказал.
      - Может, и мне сходить, - усмехнулся Мейсон,- поболтать с ним?
      - Тебе? - удивился Дрейк. - Да он же забулдыга, Перри. Если бы ты знал, что мне пришлось испытать, ты бы Богу душу отдал. Он страшный пьяница. Говорю тебе, у меня и сейчас еще голова раскалывается.
      Мейсон спрыгнул со стола Дрейка.
      - А почему бы тебе не накачаться еще раз? - спросил он. - Чтобы вышибить головную боль, Пол? Расходы на выпивку останавливают? Только сейчас я понял, что ты сэкономишь на этом.
      - Э, - мрачно вздохнул Дрейк, - мне, поверь, не сладко было, когда я шел, спотыкаясь, по шпалам, а потом еще пришлось распивать эту бутылку, которую для натуральности я нес в свертке одеял. Шляешься в темени, разыскиваешь тут тебе всякие трупы, спишь пару часов за ночь, тащишься пешком к черту на кулички, употребляешь дешевое пойло... И за все это -такая благодарность!
      Мейсон пошел к двери.
      - У тебя не хватило воображения, Пол. Тебе надо было сказать ему, что ты - угонщик самолета или что ты налил дорогого марочного коньяка в бутылку из-под дешевого вина.
      - Посмотрим, - презрительно усмехнулся Дрейк, - как ты влезешь в эту шкуру и блеснешь перед отпетым бродягой! Давай-ка, дружище, попробуй сам!
      Выйдя от Дрейка, уже на подходе к своему кабинету, Мейсон спросил у Деллы:
      - Как ты думаешь, эти люди еще ждут?
      - Да, - уверенно ответила она, - я сказала им, что у вас совещание, а по телефону с вами связаться трудно, так как вы предупреждали, чтобы вас не беспокоить, но что я могу сходить сама, объяснить ситуацию, и вы придете. Ну, так как? Вы оставили там нашу жестяную банку?
      - Без особых затруднений, - сказал Мейсон, - я вошел с туго набитым портфелем, в перчатках, сказал, что хочу осмотреть помещение еще раз, особенно краску на гаражной двери. Они послали проводить меня Хестер, свою служанку, эту грубоватую и не блещущую умом женщину. Я дождался, когда она повернулась ко мне спиной, и поставил банку на полку.
      - И как думаете, она не заметила?
      - Да, по-моему, она даже и не обернулась до того, как я стал подниматься по ступеням. Она или в самом деле у них рабочая лошадь, или просто притворяется ею, чтобы не вмешиваться ни в какие дела. Так что приманка поставлена, и остается только ждать, какой зверь попадется в капкан.
      - Что-то мне не нравится эта приманка, - поморщилась Делла, смотрите, чтобы кто-нибудь не украл ее.
      - Хорошо, этим пустяком я займусь, - пообещал Мейсон.
      Он отпер дверь своего кабинета.
      - Пойду приглашу их, - сказала Делла Стрит. - Мистер Уэнстон хочет переговорить с вами, прежде чем вы побеседуете с этой женщиной.
      - Хорошо, пусть войдет. Посмотрим, что задумал он на этот раз.
      Очень подтянутый, словно военный с хорошей выправкой, вошел Уэнстон. Он вежливо поклонился Делле Стрит, пожал руку Мейсону.
      - Возникло некоторое затруднение, - предварил он беседу. - Эта девица - самозванка. Я дазе отказался выслусать ее. Я хосю, стобы вы снатала с ней поговорили. Не хосю вести ее к самому до того, как вы с ней побеседуете. А после этого узе не надо будет. Вы мозете взять ее как мосенницу.
      Что же заставляет вас думать, что она самозванка, если вы не разговаривали с ней? - спросил Мейсон.
      - Не знаю, - ответил Уэнстон. - Интуиция подсказывает. Она не похоза на настоясюю. Сто-то мосеннисеское во всем ее облике.
      - И вы хотите, чтобы я поговорил с ней? - спросил Мейсон.
      - Я хосю, стобы вы засыпали ее вопросами, показали бы сто посем.
      - А не лучше было бы сделать это в присутствии мистера Карра?
      - Нет. Больсинство данных мне известно самому. Интересно, будет ли она говорить правду. Если нет, то я дазе ее близко не подпусю к Карру.
      - Так вы хотите, чтобы я засыпал ее вопросами? - переспросил Мейсон.
      Уэнстон кивнул.
      - Ну, давайте посмотрим вместе, - сказал Мейсон, - что она собой представляет.
      Дорис Уикфорд прошла в кабинет следом за Деллой Стрит. На вид, как показалось Мейсону, ей можно было дать лет двадцать семь - тридцать. Темные волосы, темные тонкие брови, длинные ресницы, серые глаза, бледная кожа в сочетании с подчеркнуто бесстрастным выражением неподвижности на лице придавали ей какой-то особенно независимый вид.
      - Добрый день, - поздоровалась женщина. - Вы - мистер Мейсон, не так ли?
      Она подошла к нему, подала руку. Ее глаза изучающе остановились на Мейсоне.
      - Наверное, - высказала она предположение,- мистер Уэнстон уже успел доложить вам, что я - самозванка.
      Мейсон рассмеялся.
      - Я попросил его, - гордо заявил Уэнстон, - засыпать вас вопросами.
      - Я так и знала, - улыбнулась Дорис. - Но причина, из-за которой я не раскрывала мистеру Уэнстону подробностей, заключается в том, что мне не хотелось снова и снова вдаваться в них. Я бы даже сказала вам, мистер Мейсон, что знаю - мистер Уэнстон не тот человек, кто давал объявление в газету: он, во-первых, слишком молод, чтобы быть партнером моего отца в тысяча девятьсот двадцатом году. Мне известны люди, с которыми отец имел деловые отношения. Один из них - его зовут Карр, и полагаю, он-то и есть тот, по чьей инициативе это объявление было опубликовано. Я сразу же задала по этому поводу мистеру Уэнстону вопрос, но он отказался отвечать. Я спросила его также, не доводится ли он родственником некоему мистеру Карру, может быть, состоит у него на службе. Но и на это он ответил, что об этом разговор еще впереди, когда мы встретимся у вас в кабинете. Мне кажется, если мистеру Карру и в самом деле небезразлично все это, то почему бы нам с ним не повидаться с глазу на глаз и решить этот вопрос так или иначе? Уэнстон покачал головой:
      - Я не буду подвергать его напрязению из-за такого интервью, пока не удостоверюсь, сто оно оправдано. Вы меня, мисс, долзны в этом убедить, презде сем вообсе когда-либо увидите его.
      - Какие доказательства вам нужны? - Мисс Уикфорд смерила взглядом Уэнстона с головы до ног, что могло показаться по меньшей мере недружелюбным.
      - Мне нузно много доказательств.
      - Хорошо, пожалуйста,- с воодушевлением откликнулась мисс Уикфорд, пододвигая стул и раскрывая сумочку, которую держала под мышкой.
      - Назовите имя васего отца, - потребовал Уэнстон, многозначительно посмотрев на Мейсона. - Это мозет сэкономить нам время.
      - Его фамилия была Уикфорд, - ответила женщина с выражением брезгливости. - У него в свое время были неприятности с кредиторами, поэтому он уехал на Восток. Будучи в Шанхае, он взял себе фамилию Такер.
      - У него было довольно необысное имя, - нахмурившись и изучая ее, сказал Уэнстон. - Возмозно, вы сказете какое.
      - Скажу! - ответила мисс Уикфорд. - И даже объясню, как он его себе взял. Имя его было Доу, это - сокращение, состоящее из инициалов моего полного имени - Дорис Октавия Уикфорд. Мою мать звали Октавия, и, когда моему отцу потребовалось новое имя, он составил его из моих инициалов Д-О-У.
      Уэнстону до этого момента удавалось сохранять на лице маску бесстрастия.
      - Сто есе? - с раздражением спросил он. - У вас есть какое-нибудь веское доказательство, стобы подтвердить сказанное?
      Она вытащила из сумочки довольно потрепанный конверт с китайской маркой и почтовым штемпелем.
      - Это письмо, - сказала она, - было отправлено из Шанхая восьмого января 1921 года.
      Уэнстон и Мейсон одновременно придвинулись, чтобы рассмотреть конверт вблизи. Уэнстон же протянул было к нему руку, но Дорис тотчас оттолкнула ее ловким движением.
      - Но-но, - угрожающе предупредила она, - не шалить! Посмотрите, и все!
      - Это вас отец писал? - спросил Уэнстон.
      - Совершенно верно, а вот здесь, на конверте, видите, адресат: имя Дорис О. Уикфорд.
      - Обратный адрес, - прочитал Мейсон, - в верхнем левом углу: "от Джорджа А. Уикфорда в Шанхае".
      - Совершенно верно. Это было его настоящее имя. А вот фотокопия его брачного свидетельства, когда он женился на моей матери - в сентябре 1912 года. А вот копия моего свидетельства о рождении - ноябрь 1913 года. Обратите внимание, мою мать звали Октавия, а я была наречена при крещении Дорис Октавия Уикфорд.
      Мейсон внимательно рассматривал обе фотокопии документов, потом поднял глаза и увидел растерянного Уэнстона.
      - А теперь, - сказала Дорис Уикфорд, - я зачитаю вам выдержки из этого письма. Мне ведь, заметьте, было в то время восемь лет, и он писал его, как и всякий другой отец писал бы своему ребенку в таком возрасте.
      Она достала из конверта несколько сложенных вчетверо листов бумаги. Она была тонкая, полупрозрачная, как пергамент, типичная для китайского производства, и на ней текст простым карандашом.
      - "Дорогая доченька! - читала Дорис. - Прошло уже, кажется, много времени с тех пор, как твой папочка видел тебя. Очень по тебе скучаю и надеюсь, что ты ведешь себя хорошо. Не знаю пока, когда папочка сможет вернуться к тебе, но думаю, что это произойдет в скором времени. Здесь я занимаюсь прибыльным делом и надеюсь вернуться и рассчитаться со всеми своими долгами. Ты должна помнить, что не надо никому говорить, где твой папа, потому что некоторые дяди, доставлявшие мне немало неприятностей, попытаются не дать мне скопить достаточно денег, чтобы рассчитаться со всеми. Если они оставят меня в покое хотя бы ненадолго, то я не только смогу все отдать, но у меня еще останутся кое-какие деньги. И тогда я вернусь к тебе, и мы долго не будем расставаться. Ты сможешь иметь красивые платья, мы купим тебе пони, если ты еще этого не расхотела". - Она подняла голову и сказала: - Я написала ему, что хочу пони в подарок на Рождество.
      - А ваша мать? - спросил Мейсон.
      - Она умерла, когда мне было шесть лет, буквально перед тем, как отец отправился в Китай.
      - Продолжайте.
      Дорис вновь уткнулась в письмо:
      - "Я занимаюсь здесь теперь очень хорошим делом, но не могу тебе сказать - каким. У меня есть партнер. Его фамилия Карр. Не правда ли, смешная фамилия? Но он очень хороший партнер и очень мужественный человек. Три недели назад мы путешествовали по реке Янцзы, и лодка, в которой я находился, перевернулась. Несколько лодочников-китайцев устремились к опрокинутой лодке, но одного из них отнесло течением прочь. Течение было очень сильное. Человек этот не умел плавать. Он был всего лишь китайцем, а здесь жизнь работника почти не ценится. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из его собратьев попытался спасти его, даже если бы они были сильными пловцами. Но мой партнер Карр отправился вплавь на помощь этому парню и дотащил его на себе обратно до лодки. К тому времени моя лодка подошла как раз к тому месту, и эти кули ее снова спустили на воду. Все бы ничего, но мы потеряли много груза, который так и не удалось спасти.
      Вода в этой реке совсем желтая от песка. Даже после впадения ее в океан, во всем устье, вода имеет такой же цвет. Янцзы - очень большая река, и Шанхай стоит на ее притоке, который называется Вангпу.
      Шанхай - огромный город. Ты себе не представляешь, какой он шумный и оживленный. Такое впечатление, что каждый выкрикивает что-то во весь голос. Трудно поверить, что люди могут производить такой неимоверный шум.