Глава 4

В десять тридцать пять Делла Стрит сказала:

— Ваша клиентка с ярко выраженной индивидуальностью, торгующая книгами, кажется, запаздывает на пять минут.

Мейсон нахмурился:

— Ей давно пора быть здесь, но теперь, когда опасность миновала, у нее, может быть, поубавилось прыти?

— Что ж, шеф, мы можем за это время ответить на два письма, пришедших только что.

— Хорошая мысль, — одобрил Мейсон.

В десять сорок пять адвокат закончил ответы на письма. Он посмотрел на часы, нахмурился, повернулся к Делле Стрит и спросил:

— Делла, какой у нее адрес?

— Мандала-Драйв, 367, Фелтинг Граймс.

— А у них есть телефон?

— Есть, у меня записан номер.

— Позвони им, — попросил Мейсон, — выясни, что стряслось на этот раз.

Делла Стрит набрала номер и через несколько секунд спросила:

— Можно поговорить с Гвинн Элстон? Она ведь живет у вас, правда? О!.. Спасибо, миссис Граймс… Не беспокойтесь. Это просто ее приятельница, ничего серьезного. Я перезвоню позже.

Делла Стрит повесила трубку, прежде чем миссис Граймс успела вставить слово, и сообщила Мейсону:

— Поговорила с Нелл Граймс. Она спрашивала, что передать. Голос у нее любопытствующий и довольно настойчивый. К вашему сведению, Гвинн Элстон ушла из дому утром около девяти, и миссис Граймс точно не знает, какой у нее план на предстоящий день и где ее можно найти, но думает, что, очевидно, мисс Элстон позвонит позже, и, если я оставлю номер, она попросит ее перезвонить мне.

Мейсон задумчиво нахмурился:

— Черт возьми, Делла! Если с девушкой что-нибудь случилось, я дам самому себе в морду. В конце концов, стрихнин в стакане…

— Но она была дома до девяти, — успокоила Делла, — или почти до девяти.

— Это миссис Граймс так говорит, — ответил Мейсон. — Я…

На столе у Деллы Стрит громко зазвонил внутренний телефон. Она сняла трубку.

— Да, Герти. Ах вот как? Сейчас, минутку. — Она повернулась к Перри Мейсону: — Ваша пропавшая клиентка внизу, живая и здоровая. И она, — продолжала Делла Стрит, взглянув на часы, — опоздала ровно на двадцать минут.

— Пусть войдет. Или вот что, Делла, лучше сходи за ней сама и приведи ее сюда, а по дороге объясни, что времени у меня в обрез и когда я назначаю встречу…

— И устрою ей головомойку, — пообещала Делла Стрит. — Мне-то нет дела, какие у нее ножки! — И она исчезла.

Через три минуты Делла вернулась, ведя за собой Гвинн Элстон.

Мейсон поднял голову, посмотрел на Деллу и увидел, что она подает ему знаки, отчаянно мигая, и перевел взгляд на Гвинн Элстон.

— Ну, — сказал Мейсон, — мы, кажется…

— У мисс Элстон серьезные неприятности, — сказала Делла Стрит.

Мейсон поднял брови.

— Вы бы присели, мисс Элстон, — пригласила Делла Стрит, — и рассказали мистеру Мейсону то, что рассказали мне.

Мейсон, глядя на бледное, измученное лицо Гвинн Элстон, вслух предположил:

— Наверное, мистер Граймс неожиданно вернулся домой?..

Она покачала головой, попыталась что-то сказать, осеклась, взглянула на Деллу Стрит и наконец выдавила из себя:

— Он больше никогда не вернется домой. Он умер.

— Кто умер? Граймс?

Она кивнула.

— Так… — с расстановкой произнес Мейсон. — А откуда вы знаете?

— Я видела труп.

— Когда?

— Примерно… примерно три четверти часа назад.

— Подождите минуту! Я говорил с его женой по телефону несколько минут назад, и она…

— Она еще ничего не знает, — закончила Гвинн Элстон. — Никто не знает. Его убили.

— Это вы его убили?

Она покачала головой.

— Если да, то лучше скажите сейчас и не тратьте времени на истерику, не рыдайте, не ждите от меня снисхождений. Говорите! Только голые факты. Где вы его видели?

— В усадьбе Бакстера.

— Что вы там делали?

— Поехала узнать о полицейском, который дал мне вчера вечером пистолет.

— Пистолет! — вскричал Мейсон.

Она кивнула.

— Дальше! — торопил Мейсон.

— Вам рассказать про пистолет или начать сначала и…

— Начните сначала, да побыстрее. Вы отправились к Гиллеттам. Мистера Гиллетта не оказалось дома. Миссис Гиллетт сказала, что сейчас у них нет денег на книги, потому что было много других расходов. Вы пробыли там около часа. Что потом?

— Я ушла.

— Это ясно, — нетерпеливо перебил ее Мейсон. — Дальше!

— Вы помните, что вчера весь день шел дождь, где-то до самого вечера лило как из ведра, а потом стало моросить. Я медленно подъехала к воротам усадьбы Бакстера и увидела свет фонарика: он то загорался, то гас и светил мне прямо в глаза.

— Что вы сделали?

— Начала было тормозить, потом вспомнила все… и газанула.

— Дальше?

— Этот тип вышел на дорогу у меня перед носом и направил фонарик в ветровое стекло прямо мне в глаза.

Я и остановилась.

— Что за фонарик? Ручной или…

— Ручной, но довольно мощный, из тех, которые имеют большую лампу и которая насажена прямо на батарейку…

— Ладно, вы остановились, — перебил Мейсон. — Что было дальше?

— У него там стоял автомобиль. Крышка багажника была поднята, и он мне сказал, что у него спустила шина и нет домкрата и что ему нужно немедленно попасть на ближайшую станцию автосервиса, чтобы кто-нибудь приехал и помог. Он попросил подвезти его. Красивый парень, без плаща, но, как ни странно, одежда на нем была вся сухая. К тому времени уже моросил холодный дождь…

Он явно стоял там недолго. Наверное, сидел в машине, просто ждал, пока я подъеду. Потом увидел фары моей машины, вылез и принялся за дело.

— И что вы сделали?

— Я не открывала дверцу. А только опустила стекло на пару дюймов, чтобы слышать, что он говорит. Понимаете, мне приходилось выслушивать самые разные предложения и…

— Не сомневаюсь, — перебил Мейсон. — Вы опустили стекло на пару дюймов. Что дальше?

— Он вытащил из кармана кожаный бумажник и показал мне значок, сказав, что он полицейский и приказывает мне открыть. Я отказалась, а он так нервно хихикнул и говорит: «Слушайте, я не собираюсь торчать здесь всю ночь и препираться с вами. Я полицейский. Я дам вам свой пистолет и, если вам покажется, что я к вам пристаю, можете остановить машину и высадить меня».

— И что он сделал?

— Просунул пистолет в окно рукояткой вперед, так что он упал на сиденье.

— А вы?

— Взяла пистолет, открыла дверцу и посадила его в машину.

— Рассказывайте дальше.

— Потом я подвезла его в поселок Виста-дель-Меса.

Это… это милях в двух от усадьбы Бакстера. Там был открыт автосервис, и он сказал, что попросит дежурного прислать ремонтную машину.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Дальше?

— Он остановился. Дежурный был занят другой машиной. Затем пошел к туалету, а я позвонила вам.

— Что потом? — спросил Мейсон.

— Потом я долго ждала, а он так и не появился. В конце концов мне пришлось пойти спросить дежурного, не подходил ли к нему человек с просьбой починить шину у автомобиля, на что он ответил отрицательно. Он только видел, как этот человек подъехал, вышел из машины и пошел к туалетам, а потом он занялся ремонтом автомобиля, решив, что нам ничего не нужно, и просто перестал обращать на нас внимание.

— Ну и что вы тогда сделали?

— Я попросил дежурного пойти посмотреть в мужском туалете.

— Вашего приятеля там не оказалось?

Она покачала головой.

— Что вы сделали?

— Посмотрела в женском — там тоже никого. Тогда я поехала домой.

— А пистолет?

— Пистолет лежал рядом на сиденье.

— Ясно, — сказал Мейсон. — Знаете, у нас мало времени. Давайте все побыстрее выясним. Вы приехали домой. Что же случилось там?

— Я увидела Нелл и сказала ей, что у меня жутко болит голова и я ложусь спать и… сделала так, как вы мне сказали.

— И вы уснули?

— Пыталась, но Нелл вошла и сказала мне: «Послушай, Гвинн, не знаю, что с тобой случилось, но ты сама не своя, и, к твоему сведению, врать ты не умеешь.

Сядь-ка и расскажи мне, что произошло. У тебя что, роман с моим мужем? Если и так, уж не такая это катастрофа, из-за которой нужно рвать отношения. Или просто легкий флирт, который вам обоим ничего не стоит прекратить, а я могу этого и не заметить».

— И вы ей все рассказали?

— Нет, — ответила Гвинн. — Я ей дала понять, что никакого романа нет. Сказала, что немного беспокоюсь из-за полицейского, который дал мне пистолет, а потом исчез, а пистолет остался у меня. Но я ничего не рассказала ей о своих подозрениях, о том, где я была, о вас.

— А потом?

— Нелл попыталась допросить меня с пристрастием, сказав, что вообще-то полицейские не имеют привычки швырять оружие девушкам на колени, и, по ее мнению, Фэт что-то замышляет, и это связано со мной. Она хотела узнать, продолжает ли он ко мне клеиться и не делала ли я ему авансов, и… вообще, мы немного поговорили, и она вроде бы вздохнула с облегчением и сказала: «Ну ладно, сейчас я приготовлю тосты с молоком, уложу тебя в постель и сама пойду спать».

— И что дальше? — торопил Мейсон.

— Мы поели, еще немного поговорили, и я легла спать.

Кто бы мог подумать, что мне удастся заснуть! Я была уверена, что не сомкну глаз и буду дергаться всю ночь. Но я в жизни не спала так крепко. Когда встала утром, Нелл решила продолжить допрос, сказав, что, чем дольше она думает о моем рассказе про полицейского и пистолет, тем он кажется ей все более неправдоподобным, и она решила, что я морочу ей голову. Я достала пистолет и показала ей… Затем мы открутили барабан и заглянули внутрь…

Одной пули в обойме не хватало.

— Одной пули? — переспросил Мейсон.

Она кивнула.

— Я попыталась как-то все это замять, но про себя решила, что разузнаю, кто такой, собственно, этот полицейский. А напасть на след я могла только в усадьбе Бакстера: он, наверное, там что-то расследовал.

— И что вы сделали?

— Доехала до усадьбы Бакстера, считая, что у меня достаточно времени, чтобы успеть приехать туда, навести справки, а потом вернуться и прийти к вам в назначенное время, в десять тридцать.

— И что же случилось?

— Ворота были открыты. Я подъехала к дому. Позвонила в дверь. Никто не открыл. Тогда я развернула машину…

— Почему вы не шли пешком?

— Я боялась собак. Решила, что, если там есть сторожевая собака, лучше сидеть в машине.

— Понятно. Дальше.

— Я объехала вокруг дома, но не хотела ставить машину прямо на дороге, так что стала потихоньку разворачиваться и отъезжать к обочине. Вы помните, вчера шел дождь, и трава у дороги была сырая. Задние колеса у меня оказались слишком далеко от дороги, одно из них соскользнуло, и, когда я попыталась выйти из машины, колесо крутилось. Я все же открыла дверцу, вышла и направилась к дому. И тут увидела, что из высокой травы около кустов торчит мужская нога в штанине и ботинке. Тогда я прошла пару шагов вперед и увидела другую ногу, вроде бы скрюченную. Я раздвинула кусты и тут же наткнулась на мертвое лицо Фелтинга Граймса.

— Он был мертв?

— Мертвее некуда.

— Вы до него дотрагивались?

— Да. я наклонилась и дотронулась до его лица. Оно было холодное.

— Почему вы решили, что его убили?

— Да потому что грудь у него была пробита пулей.

Так, — сказал Мейсон, — продолжайте. Давайте послушаем финал. Что вы сделали?

— Я до смерти перепугалась. Побежала обратно к машине, села в нее и попробовала завести. Колеса немного покрутились вхолостую, потом я выехала на дорогу и выбралась наконец оттуда.

— А револьвер? — спросил Мейсон.

— Из-за револьвера я совсем потеряла голову. Выезжая из ворот усадьбы, я снизила скорость. У ворот росли какие-то кусты. Я вышла из машины и забросила револьвер туда как можно дальше. Потом снова села за руль и поехала к Нелл, чтобы сказать ей… но тут вспомнила, что мне нужно к вам, и… и вот я здесь.

Мейсон бросил взгляд на свою клиентку, потом на Деллу Стрит и сказал:

— Вы знаете, Гвинн, я вспомнил, что о вас говорила ваша подруга Нелл Граймс.

— Что же?

— Что вы не умеете врать.

Гвинн покраснела. С недовольным видом она поднялась было со стула, но тут же снова уселась в напряженной позе на самый краешек.

— Меня это возмущает, мистер Мейсон!

— Эта ваша история… — начал Мейсон.

— В ней все правда, — перебила она. — А возмущает меня, когда говорят, будто я не умею врать. Я первоклассная врунья, и уж если бы я выдумала какую-нибудь историю, она звучала бы куда правдоподобнее, чем эта, и была бы гораздо интереснее. Конечно, очень странно, что полицейский подсовывает мне через окно машины револьвер, чтобы я защищалась от его же приставаний, но ведь он понимал, что иначе я его не впущу, а ему нужно было, чтобы я его впустила. Он не знал, что делать… Я говорю правду!

— Ну ладно, — мрачно заключил Мейсон. — Вы моя клиентка. Я должен действовать исходя из того, что вы говорите правду. Если вы лжете, считайте, что путевка в газовую камеру у вас в кармане. Вы это понимаете?

Самая дорогостоящая ошибка, какую только можно совершить, — это ложь своему адвокату. Это все равно как если бы пациент лгал своему врачу. Я понятно выражаюсь?

Она кивнула.

— У меня нет времени, чтобы допрашивать вас с пристрастием. Я должен действовать, предполагая, что вы мне не лжете, и держаться этого до конца. Если вы мне солжете, то все, что я сделаю, чтобы защитить вас, вернется к вам как бумеранг и обернется против вас. Понятно?

Она снова кивнула.

— Ладно, — сказал Мейсон. — У вас есть список клиентов, который вам сообщают каждый день по телефону? У вас есть клиенты?

— Конечно есть. У меня еще целый день впереди.

— Идите к своим клиентам.

— А разве я не должна… Разве нам не нужно сообщить, что я нашла труп и…

— Делайте, что я вам сказал, — перебил ее Мейсон. — Уходите из конторы и начинайте обход клиентов.