Глава пятая

Сверкнув из-за темных облаков, низко над горизонтом вспыхнула молния, а после долгой паузы, вызванной расстоянием, прокатился глубокий грохот. Гроза уходила, двигаясь от моря, и уносила потоки дождя и шквальный ветер. Однако высокие волны все еще обрушивались на берег, далеко выкатываясь на песок и траву и почти доставая до вытащенной лодки. Рядом с лодкой била небольшая рощица, где охотники устроили временное жилище из шкур, привязанных к веслам.

Из-под навеса выплывал дым и стлался низко над ветвями.

Старый Огатир выглянул из убежища и зажмурился от первых лучей послеполуденного солнца, прорывавшегося сквозь уходящие облака.

Затем он понюхал воздух.

— Гроза ушла, — объяснил он. — Мы можем идти.

— Но не при таких волнах, — заметил Амахаст, помешивая угли, пока огонь вновь не вспыхнул. Кусок оленины дымился на костре, и сок из шипящего мяса капал в огонь. — Лодка может перевернуться, и ты знаешь это. Может быть, утром…

— Мы опаздываем, очень опаздываем…

— С этим ничего не поделаешь, старик, Эрмандарат посылает свои угрозы, не слишком заботясь, устраивает нас погода или нет.

Он отвернулся от огня к оставшемуся оленю. Когда он будет разделан и зажарен, лодка заполнится. Амахаст ухватил переднюю ногу оленя и резанул острым куском камня, но тот, видимо, уже успел затупиться. Амахаст отбросил его прочь и обратился к Огатиру.

— Вот, что ты можешь сделать, старик, — приготовь мне новые лезвия.

Что-то проворчав, Огатир с усилием поднялся на ноги.

От постоянной сырости у него ныли кости. Он с трудом дошел до лодки, обошел ее, а затем вернулся с камнем в каждой руке.

— Сейчас, мальчик, ты кое-чему научишься, — сказал он и протянул камни Керрику. — Смотри, что ты видишь?

— Два камня.

— Да конечно, но что это за камни? Что ты можешь сказать о них?

Он повернул камни так, чтобы мальчик мог внимательно разглядеть их.

— Я вижу просто камни.

— Это потому, что ты молод и никогда ничему не учился. Ты не мог научиться этому у женщин, потому что это искусство мужчин. Как охотник ты должен иметь копье, а копье должно иметь наконечник. Следовательно, ты должен научиться отличать один камень от другого, видеть наконечники для копий, которые скрываются в камнях, учиться вскрывать камень и находить то, что скрыто внутри. Сейчас начинается наш урок. Это ударный камень. Видишь, он гладкий? Чувствуешь его вес? Этим камнем можно ломать другие камни. Его нужно отличать от другого, который называется лезвенный камень.

Керрик повертел гальку в руках, сосредоточенно глядя на нее, отмечая обратно шероховатую поверхность и блестящие грани. Огатир терпеливо сидел, пока он делал это, затем забрал камень.

— Здесь нет скрытых наконечников, — сказал он, — это не тот размер и не та форма. А вот здесь они есть. Видишь их? Чувствуешь? Сейчас я освобожу их.

Огатир осторожно положил лезвенный камень на землю и ударил по нему, острый кусок отскочил в сторону.

— Вот это, лезвие, — сказал он, — острое, но не очень. А теперь подойди и смотри, что я сейчас буду делать.

Он достал из своей сумки кусок оленьего рога, затем положил обломок камня себе на бедро и осторожно нажал на его край кончиком рога. Каждый раз, когда он делал это, в сторону отлетал небольшой кусок. Выбрав самый длинный и острый, он протянул его Амахасту, который терпеливо ждал конца всей этой процедуры. Амахаст подбросил его на ладони, удовлетворенно кивнул. Затем проткнул отверстие в шкуре оленя и разрезал его от шеи до паха.

— Никто в нашей саммад не может делать такие лезвия, как он, — сказал Амахаст. — Учись у него, сын, ибо охотник без лезвия вовсе не охотник.

Керрик нетерпеливо схватил камни и ударил ими друг о друга. Ничего не произошло. Он попробовал еще раз и с тем же успехом. Тогда Огатир взял его руки своими руками и поставил зазубренный осколок. Однако и этого хватило, чтобы он был горд собой и работал с куском оленьего рога, пока у него не заболели пальцы.

Большой Хастила уныло следил за их усилиями, затем выполз из укрытия, понюхал воздух, как это сделал Огатир, и побрел к насыпи. Гроза ушла, порывистый ветер стих, и солнце проглядывало между облаков. Только белые барашки волн бежали кгориэоиту — последние свидетели ярости стихии. По обращенной к стуже стороне насыпи он спустился вниз к травяному болоту, осмотрел темные следы, пересекавшие его путь, затем медленно вернулся в убежище.

— Здесь миого оленей. Вообще в этих местах хорошая охота.

— Лодка уже полна, — сказал Амахаст, отрезая кусок дымящегося мяса. — Еще немного и она утонет.

— Мои кости болят от лежания здесь весь день, — проворчал Хастила, берясь за свое копье. — Следующий урок должен быть проведен на охоте с новым наконечником для копья. Пойдем, Керрик, бери свое копье и следуй за мной. Если мы не можем убить оленя, то можем, по крайней мере, подкрадываться к нему. Я покажу тебе, как двигаться под ветер и подползти близко к самой осторожной дичи.

Керрик взял копье, но прежде чем последовать за охотником, взглянул на отца. Амахаст кивнул, продолжая жевать кусок мяса.

— Хастила может показать тебе многое. Иди за ним и учись.

Керрик счастливо улыбнулся и побежал за Хастилой. Затем замедлил шаг.

— Ты слишком шумишь, — сказал Хастила, — Все звери лесов имеют чуткие уши и услышат тебя задолго до того, как увидят…

Хастила остановился, поднял руку, призывая сохранять тишину. Затем приложил руку к уху и указал на углубление в дюнах впереди. Керрик прислушался, но услышал только далекий грохот прибоя. Потом тот на мгновение ослаб, и мальчик услышал другой звук: слабое похрустывание с обратной стороны дюны. Хастила поднял копье и молча двинулся вперед. Сердце Керрика забилось учащенно, когда он последовал за охотником, двигаясь так быстро, как только мог. Похрустывание становилось громче.

Пезднявшись на верх дюны, они сразу же определваи запах гниющего мяса: здесь лежали останки разделанных ими оленей.

Хруст теперь был очень громким, таким же как жужжание многочисленных насекомых. Хастила сделал Керрику знак подождать, пока он поднимется по склону и выглянет из-за него. Потом повернулся к мальчику, кривясь от отвращения и сделал знак приблизиться. Когда оба они оказались у гребня, он поднял свое копье как для броска. И Керрик сделал то же самое. Что там было? Какое существо они выследили? Испытывая одновременно и страх и любопытство, Керрик согнулся, а затем прыгнул вперед, сразу за охотником.

Хастила громко закричал, и три существа оторвались от своего страшного занятия и уставились на него. Рука охотрика дернулась вперед, копье полетели прямо и вонзилось между передними лапами одного из животных. Оно упало и забилось, громко крича от боли, а другие бросились бежать, визжа от страха.

Керрик не двинулся с места, стоя с копьем в вытянутой руке, одеревенев от страха. Мургу… Тот, что был убит, очень походил на марага, появившегося у моря. Открытый рот… острые зубы… Прямо-таки существо из ночного кошмара.

Хастила посмотрел на мальчика и не заметил его явного страха. Он был слишком захвачен своей Ненавистью. Мургу… Как он ненавидел их! Этот пожиратель падали, еще с куском гнилого мяса и пятнами крови на голове и шее, слабо огрызнулся, когда он подошел к нему. Охотник ударил его ногой, а потом, наступив на шею, выдернул свое копье. Существо было покрыто чешуей и зелеными пятнами, а ростом с человека, хотя голова его была не больше кулака мужчины. Хастила еще раз ударил копьем, животное дернулось и умерло. Керрик опустил копье и следил за его последними содроганиями. Заметив это, Хаствла положил руку на плечо мальчика.

— Не нужно их бояться. При своих размерах они очень трусливы и питаются падалью. Ненавидь их, но не бойся, и всегда помни, что они есть. Когда Эрманпадар создал тану из речного ила, он сделал оленей и других животных, чтобы тану могли на них охотиться. Потом он отправил их вниз, на луга возле гор, где есть чистый снег и свежая вода. Однако затем он посмотрел на юг и увидел там пустоту, но был слишком утомлен и далек от реки, а потому не стал возвращаться и вместо речного ила взял болотной тины. Из нее он сделал мургу, и они остаются зелеными по сей день и годятся только для убийства, чтобы могли вернуться в тину, нз которой были рождены.

Говоря это, Хастила раз за разом втыкал копье в песок и поворачивал его там, чтобы счистить остатки крови марага.

При этом он был совершенно спокоен, и вскоре страх Керрика прошел. Мараг был мертв, остальные убежали. Скоро они покинут этот берег и вернутся к своей саммад.

— А сейчас я покажу тебе, как нужно подкрадываться к добыче, — сказал Хастила. — Эти мургу были заняты едой, иначе бы обязательно услышали тебя. Ты шумел, как мастодонты, идущие по склону.

— Я был осторожен! — защищался Керрик. — Я знаю, как нужно ходить. Однажды я подкрадывался к белке и был так близко, что мог коснуться ее копьем.

— Белка — глупое животное, а длиннозубый гораздо умнее ее. Олень не так умен, зато слышит лучше всех. Я буду стоять здесь, а ты уйдешь за насыпь и попробуешь подобраться ко мне. Только тихо — помни, что и у меня уши оленя.

Керрик радостно побежал по склону, пробираясь через мокрую траву, затем пригнулся и стал удаляться от моря. Он делал это тихо, как только мог, затем вновь повернул к океану, стараясь зайти охотнику в тыл. Он трудился очень старательно, но это ни к чему не привело, и, когда он наконец добрался до гребня горы, Хастила уже ждал его там.

— Ты должен внимательно смотреть каждый раз, как ставишь ногу на землю, — сказал охотник, — затем двигаться вперед и не топать ногами. Нужно раздвигать траву, а не прокладывать дорогу через нее силой. Но попробуем еще раз.

В этом месте берег был невысокий, и Хастила спустился вниз к реке и опустил в нее копье, чтобы окончательно очистить его. Керрик, запыхавшись, выбрался на вершину.

— На этот раз ты не услышишь меня! — крикнул он, потрясая копьем.

Хастила махнул рукой и наклонился над водой. Что-то темное мелькнуло в волнах прибоя. Керрик предостерегающе крикнул, и Хастила повернулся с копьем в руке. Раздался звук, как будто сломалась ветка, охотник выпустил копье, схватился за грудь и упал лицом прямо в воду. Мокрые руки тянули его вниз, и он исчез среди пенящихся волн.

Керрик дико закричал и бросился к насыпи, навстречу остальным, бегущим к нему. Задыхаясь, он рассказал о том, что видел, и повел их назад, вдоль берега, к месту, где все произошло.

Песок был пуст, океан тоже. Амахаст нагнулся и поднял из воды длинное копке охотника, затем снова посмотрел на море.

— Ты не заметил, на что оно было похоже?

— Это были руки, — стуча зубами, сказал мальчик. — Они протянулись из моря.

— А их цвет?

— Я не заметил. Мокрые, кажется, зеленые. Они могли быть зелеными, отец?

— Они могли быть любыми, — мрачно сказал Амахаст. — Это мургу. Теперь нам нужно держаться всем вместе, и один всегда должен бодрствовать, пока остальные спят. Нужно быстрее возвращаться к саммад. На этом южном берегу нас ждет только смерть.

Глава шестая

Гроза ушла, дождь прекратился, и почва купалась в теплых солнечных лучах. Вайнти стояла в тени мертвого дерева и смотрела, как рабочие осторожно размещают саженцы ровными рядами. Ваналпи лично размечала эти ряды на почве.

Потом она подошла к Вайнти, двигаясь медленно с широко раскрытым от жары ртом, и стала рядом с ней в тень.

— Не опасно ли трогать саженцы руками? — спросила Вайнти.

Ваналпи, еще тяжело дыша, сделала отрицательный жест.

— Только когда начнут расти колючки, а это будет через восемь дней. Для жвачных они горьки на вкус, а для тех, кто меньше их — смертельны.

— Это одно из твоих усовершенствований? — спросила Вайнти, выходя на солнце.

— Да. Оно было сделано еще в Инегбане, и мы привезли семена с собой. Мы настолько привыкли к колючим изгородям вокруг наших городов, к изгородям гораздо выше нашего роста, что совсем забыли, что их здесь прежде не было. Когда-то они были маленькими, потом подросли и распространились. Сейчас молодые ветви переплетаются со старыми, создавая непреодолимый барьер. Но новая изгородь в новом городе задает нам новые вопросы. — Теперь она говорила спокойно, нешироко открывая рот. — Новая изгородь, которую я вывела, быстро растет, живет недолго и очень ядовита. Но прежде чем она умрет, мы посадим обычную колючую изгородь и окончательно займем это место.

— А деревья? — спросила Вайнти, глядя на безжизненное мертвое дерево, стоявшее возле новой площадки.

— Они уже начали уничтожаться: взгляни, какие веточки падают с них. Они изъедены жуками-древоточцами. Когда запасы древесины кончатся, жуки превратятся в куколок, а мы соберем их и сохраним, пока они не понадобятся вновь.

Вайнти шагнула обратно в тень и заметила, что большинство рабочих сделало то же самое. Время было жаркое и приятное, но только не для работы.

— Когда саженцы будут посажены, отправь рабочих обратно в город, — сказала Вайнти.

Энги работала вместе с другими; Вайнти дождалась, когда она поднимет голову, и сделала ей знак подойти. Прежде чем она заговорила, Энги поблагодарила ее.

— Ты приказала снять кандалы с узников, и мы очень благодарны тебе.

— Не за что. На урукето я заставила одеть их только потому, что они могли попытаться захватить судно и бежать.

— Неужели ты до сих пор не поняла Дочерей Жизни? Насилие — это не наш метод.

— Рада слышать это, — сухо сказала Вайнти. — Только я не люблю полагаться на случай. После прибытия урукето сюда бежать можно только в джунгли, а это незавидная участь. Кроме того, твои товарищи будут лучше работать без оков.

— И тем не менее мы по-прежнему узники.

— Нет, — решительно сказала Вайнти, — ты — нет. Ты свободный гражданин Альпесака со всеми правами и обязанностями других граждан. Пусть тебя не смущает то, что произошло. Совет Инегбана признал тебя недостойной быть гражданином города и направил сюда. Начни новую жизнь на новом месте. Надеюсь, здесь ты не повторишь ошибок, допущенных там.

— Это что, угроза, Вайнти? Эйстаи Альпесака думает, что мы отличаемся от других граждан и будем угрожать им?

— Не угроза, а предупреждение, эфензеле. Учись на своих ошибках. Я не сомневаюсь, что ты будешь общаться с другими, но держи свои секреты при себе. Тебе запрещается говорить об этом с другими. Остальные не хотят этого знать.

— Ты уверена? — сурово спросила Энги. — Ты настолько умна?

— Я достаточно умна, чтобы понять, что от тебя исходят неприятности, — парировала Вайнти. — И я буду пристально следить за тобой. Тебе не удастся причинить нам здесь неприятности вроде тех, что ты устроила в Инегбане. Я буду такой терпеливой, как совет города.

Энги почти не двигалась, пока Вайнти говорила.

— Мы никому не причиняли неприятностей и не хотим их. Мы просто верим.

— Вот и отлично. Только занимайтесь этим в таких местах, где вас не могут услышать другие. Я не потерплю ничего подобного в МОЕМ городе.

Вайнти чувствовала, что начинает выходить из себя, как бывало всегда, когда она оказывалась лицом к лицу со странной верой Энги. И в этот момент она заметила фарги, спешащую к ней с сообщением. Хотя та говорила не очень внятно, Вайнти поняла самое главное.

— В город пришла одна… по имени Сталлан. Новости слишком важны… необходимо ваше присутствие…

Вайнти сделала ей знак уходить, затем повернулась к Энги спиной и отправилась в город. Сталлан уже была там, ожидая ее присутствия, и в позе ее ясно читалось торжество.

— Ты уже сделала то, о чем я говорила? — спросила Вайнти.

— Да, Эйстаи. Я следовала за убийцами, пока не настигла их. Затем я выстрелила, убила одного и вернулась с телом. Оно здесь, недалеко. Я оставила это ничтожество Хексей следить за ним. Есть странные вещи, относительно этих устозоу.

— Вот как? Ты должна рассказать мне.

— Лучше я покажу.

Сталлан повела ее в часть города, более низкую, к реке.

Хексей ждала там, охраняя плотно связанный узел. Кожа ее была грязной и поцарапанной, и она начала протестующе причитать, как только они появились. После первых же слов Сталлан ударила ее по голове и повалила на землю.

— Совершенно ни на что не годна, — прошипела она. — Ленивая, шумливая, всего боится… из-за нее нас обеих едва не убили. Я больше не хочу иметь с ней дела.

— И Альпесак не будет, — вынесла свой приговор Вайнти. — Оставь нас. Вообще уходи из города.

Хексей было запротестовала, но Сталлан грубо ударила ее ногой по губам. Хексей бросилась бежать, и ее вопль отразился от воздушных корней и исчез наверху. Вайнти тут же выбросила мерзкое существо из памяти и указала на сверток.

— Это убитое существо?

— Да.

Сталлан дернула за угол, и труп Хастилы покатился на влажную траву. При виде его, Вайнти онемела от ужаса и удивления. Овладев собой, она шагнула вперед н с отвращением ткнула его ногой.

— Там было четыре существа, — сказала Сталлан, — все остальные меньше этого. Я нашла их и следовала за ними. Они не шли по берегу, а плыли по океану, хотя лодки у них не было. Вместо этого они садились в ствол дерева и двигали его по воде кусками древесины. Я видела, как они убивали других животных — вероятно так же были убиты самец и его охрана на берегу. Они не пользуются зубами, когтями и рогами, потому что рогов у них нет, а зубы и когти невелики и очень слабы. Вместо этого, они пользуются предметом, похожим на острый зуб, прикрученный к длинной палке.

— Они хитры, эти меховые животные. У них есть мозг.

— У всех животных есть мозг, даже у примитивного хесотсана, вроде этого. — Сталлан постучала по оружию, висевшему у нее на плече. — Но хесотсан не опасен, если с ним правильно обращаться, а эти опасны. Сейчас, если желаешь, взгляни на него поближе. Как видишь, у него много меха здесь на вершине тела, вокруг головы. Но есть и другой мех, не принадлежащий существу, а только обернутый вокруг него.

Кроме того, оно носило сумку, а в ней я нашла вот это — небольшой кусок камня с острым краем. Смотри, эта окружающая его шкура снимается, и существо оказывается без меха.

— Это самец! — закричала Вайнти. — Самец мехового существа со слабым примитивным мозгом, который однако достаточно дерзок, чтобы угрожать нам, ийланам. Так что ты хотела сказать мне? Что эти безобразные твари опасны для нас?

— Я уверена в этом, Вайнти. Но ты — Эйстаи и одна из тех, кто решает, кто есть кто. Я просто рассказала тебе о том, что видела, и показала то, что нашла.

Вайнти зажала тонкое острие камня между пальцами и смотрела на труп. Прошло немало времени, прежде чем она заговорила снова.

— Я верю, что это возможно, что даже устозоу могут иметь малую толику интеллекта и хитрости. Например, наши лодки понимают наши приказы. У всех животных есть мозг и, скажем, энтисената можно научить искать пищу в воде. В этой дикой части мира, такой далекой от нашего дома, возможны самые странные вещи, и вот они начали происходить. И не ийланы контролируют их и руководят ими. Поэтому вполне возможно, что некоторые виды млекопитающих достигли определенной извращенной цивилизации. Достаточно найти кусок камня и научиться убивать им. Да, это возможно. Но они должны остаться в своих джунглях, убивая и поедая друг друга. Они ошиблись, уходя вперед. Эти самцы живут, как паразиты, и к тому же убили наших самцов. Отсюда ясно следует, что должны сделать мы. Мы должны найти их и уничтожить всех до одного. У нас нет выбора, если мы хотим, чтобы наш город остался на этом берегу. Можем мы сделать это?

— Должны. Но нужно идти всей силой, собрав всех свободных в городе. И вооружить всех хесотсанами.

— Но ты говорила, что их было всего четверо и только трое из них остались в живых…

Ответ пришел к Вайнти так же, как пришел к Сталлан, когда та наткнулась на небольшую группу, двигающуюся на север.

— Могут быть и другие? Более многочисленные?

— Должны быть. Эти несколько наверняка ушли от основной группы по каким-то причинам. Сейчас они возвращаются. Я в этом уверена. Мы должны собрать все силы и найти их всех.

— Найти и убить. Да, конечно. Я отдам приказ, так что мы сможем отправиться сразу же.

— По-моему, лучше не двигаться днем, потому что нас будет много. Если мы выступим на рассвете, взяв только хорошо накормленные и быстроходные лодки, то легко настигнем их, потому что они двигаются медленно. Последуем за ними и найдем остальных.

— И перережем, как они перерезали наших самцов. Это хороший план. Отнесите это существо на амбесед, пусть все посмотрят. Нам нужны продукты и свежая вода на несколько дней, чтобы не нужно было останавливаться.

Фарги были срочно отправлены во все части города, приказывая гражданам явиться в амбесед, и скоро собралась огромная толпа. Гневный ропот поднимался от масс ийланов, толкавших друг друга, чтобы увидеть тело. Когда Вайнти вошла в амбесед, ее остановила Икеменд.

— На несколько слов. Эйстаи…

— Неприятности с нашими питомцами? — с внезапным страхом спросила Вайнти. Икеменд, ее эфензеле, была назначена на важный пост в охране и присматривала за самцами. После краткого расследования были обнаружены недостатки в системе контроля прежнего опекуна, приведшего к смертям на берегу. Опекунша заболела и умерла, когда Вайнти лишила ее имени.

— Нет, все хорошо. Но самцы прослышали об убитом устозоу и хотят видеть его. Можно разрешить им это?

— Конечно, они уже не дети. Но пусть приходят, когда все кончится — нам не нужны истерики.

Икеменд была не единственной, обратившейся к ней. Энги преградила ей дорогу и не ушла, когда она приказала ей удалиться.

— Я слышала, что у тебя есть план преследования и истребления устозоу.

— Это так. Сегодня я сделаю официальное сообщение.

— Прежде чем ты сделаешь его, выслушай меня. Я не могу поддержать тебя, и никто из Дочерей Жизни не может, это противоречит тому, во что мы верим. Мы не можем участвовать в этом убийстве. Эти существа не знают понятия смерть, и нельзя уничтожать их за это. Мы убиваем, когда нам нужно есть, во всех других случаях убийство запрещено для нас. Теперь ты понимаешь, что мы не можем…

— Молчи! Ты должна делать все, что я прикажу. Все прочие действия будут изменой.

— То, что ты называешь изменой, мы называем подарками жизни, — холодно ответила Энга. — Мы не будем помогать вам.

— Я могу приказать убить всех вас.

— Да, ты можешь стать убийцей, но потом тебя замучает чувство вины.

— Никакой вины, только гнев. И ненависть, что моя эфензеле предает свою расу таким способом. Я не могу убить вас, потому что ваши тела нужны для тяжелой работы. Пока мы не вернемся, твои люди будут скованы вместе и ты будешь прикована к ним. У тебя нет больше особой привилегии. Я отрекаюсь от тебя, как от своей эфензеле. Ты будешь работать с ними и умрешь вместе с ними. Проклятие и ненависть за измену — вот твоя судьба.

Глава седьмая

Керрик сидел на своем обычном месте на носу лодки, поддерживая огонь. Правда это было занятие для мальчика, а ему хотелось грести вместе с другими. Амахаст разрешил ему попробовать, но мальчик был слишком мал, и весло оказалось велико для него. Сейчас он наклонился вперед и искоса поглядывал сквозь туман их море, ио ничего ие было видно. Морские птицы, невидимые в тумане, почитали где-то впереди. Только удары набегающих слева волн служили им указателем направления. В другое время они дождались бы, пока туман поднимется, ио не сегодня. Память о Хастиле, утащенном в воду, была слишком свежа. Сейчас они двигались так быстро, как только могли: всем захотелось закончить это путешествие. Керрик понюхал воздух, поднял голову и снова принюхался.

— Отец, — крикнул он, — я чувствую дым.

— Это дым от нашего огня и от мяса, — сказал Амахаст, но все же начал грести еще чуть-чуть быстрее. Могла ли саммад быть так близко?

— Нет, это не старый дым. Он свежий, ветер дует спереди. И прислушайся к волнам, разве они не другие?

Так оно и было. Относительно дыма могли возникнуть сомнения из-за их продымленных шкур и мяса, но с волнами все было иначе. Они стали слабее и уменьшались за ними. На берегу большой реки, в месте впадения в море, были разбиты палатки саммад.

— Правьте к берегу! — приказал Амахаст, резко наклоняясь над своим веслом.

Небо начало светлеть, туман поднимался. Сквозь пронзительные вопли чаек они услышали крики женщин и закричали в ответ.

Сквозь туман, поднимавшийся все быстрее и быстрее, проглядывало солнце. Он еще лежал близко от поверхности воды, но вдали были берег и ждущие их палатки, и жаркий огонь — вся хорошо знакомая суматоха лагеря. Лодку заметили, и люди вышли из палаток и подошли к самой воде. Кто-то радостно закричал, и с луга, где паслись мастодонты, донесся ответный рев. Они были дома.

Мужчины и женщины вбегали в воду, но приветственные крики стихли, когда они сосчитали находящихся в лодке.

Пятеро уходили в охотничью экспедицию — только трое вернулись обратно. Когда лодка заскрежетала по песчаному дну, множество рук подхватили ее и вытащили на берег. Никто не сказал ни слова, но Алет, женщина Хастила, поняв вдруг, что его нет, в ужасе закричала. Ее крик подхватила женщина Дикена и его ребенок.

— Оба мертвы, — сказал Амахаст, чтобы сразу рассеять ложные надежды, что остальные следуют позади. — Дикен и Хастила. Они уже среди звезд. Многих нет в лагере?