Ростом значительно выше шести футов, широкий в плечах и невероятно красивый, он ничуть не походил на того неопрятного объездчика лошадей, к которому я привыкла — и знал это. Аристократически шаркнув ножкой, он отвесил мне безукоризненно грациозный поклон и пробормотал, лукаво сверкнув глазами:
— Ваш покорный слуга, мадам.
— О, — слабо пискнула я.
До сих пор мне редко удавалось увидеть, чтобы Дугал полез за словом в карман. Густые брови сошлись на переносице, лицо залило краской — кажется, его, как и меня ошеломило это видение.
— Ты что, рехнулся, парень? — прошипел он наконец. — А если тебя кто-нибудь увидит?
Джейми иронично выгнул бровь.
— Что такое, дядя? — протянул он. — Оскорбления? В день моей свадьбы? Но ведь ты же не захочешь, чтобы я опозорился перед женой, правда? Кроме того, — добавил он с язвительной улыбкой, — не думаю, что женитьба будет законной, если я не воспользуюсь своим именем. А ведь ты хочешь, чтобы все было по закону, правильно?
С заметным усилием Дугал все же взял себя в руки.
— Если ты закончил, Джейми, пора приступать, — процедил он.
Но Джейми, кажется, не закончил. Не обращая внимания на пылающего гневом Дугала, он вытащил из сумки короткую нитку белых бус, шагнул вперед и застегнул ожерелье у меня на шее. Я посмотрела на него и обнаружила, что это небольшие жемчужины неправильной формы — такие вырастают в пресноводных раковинах — перемежающиеся крохотными золотыми шариками.
— Это всего лишь шотландский жемчуг, — извиняющимся тоном произнес Джейми, — но на тебе смотрится прелестно. — Его пальцы на мгновенье задержались на моей шее.
— Но это жемчуг твоей матери! — возмутился Дугал, сердито уставившись на ожерелье.
— Ага, — невозмутимо отозвался Джейми. — А теперь он принадлежит моей жене. Пойдем?
* * *
Уж не знаю, куда мы направлялись, но отъехали довольно далеко от деревни. Наша свадебная процессия производила довольно мрачное впечатление — жених с невестой, окруженные остальными, как преступники, конвоируемые в какую-нибудь отдаленную тюрьму. Все молчали, только Джейми вполголоса извинился за опоздание, сказав, что было довольно трудно подыскать чистую рубашку нужного размера.
— Думаю, эта принадлежит сыну местного лэрда, — шепнул он, подергав кружевное жабо. — Сдается мне, он записной франт.
Мы спешились, оставив пони у подножья невысокого холма.
— Ты все приготовил? — услышала я. Это тихо спросил Дугал у Руперта, пока они привязывали животных.
— О да. — В черной бороде сверкнули белоснежные зубы. Руперт похлопал по сумке, которая музыкально звякнула, дав мне представление о том, какова природа приготовлений устроенной в спешке свадьбы.
Сквозь дождик и туман я увидела церковь, поднимающуюся из зарослей вереска. Неверящим взглядом смотрела я на округлую крышу и причудливые небольшие окна, которые мне уже довелось видеть тем ярким солнечным утром, когда я венчалась с Фрэнком Рэндаллом.
— Нет! — закричала я. — Не здесь! Я не могу!
— Тихо, тихо. Не волнуйся, девушка, не волнуйся. Все будет хорошо. — Дугал положил свою лапищу мне на плечо, издавая успокаивающие шотландские восклицания, словно я была испуганным пони. — Это естественно — немного волноваться, — сказал он, обращаясь к окружающим. Решительная рука подтолкнула меня в спину, и я ступила на дорожку. Туфли с влажным чмоканьем погрузились в подстилку из промокших листьев.
Джейми и Дугал молча шли по обеим сторонам, предотвращая побег.
Их облаченные в шотландские наряды, нависшие надо мной фигуры лишали меня присутствия духа, и я почувствовала приближение истерики. Двести лет вперед я венчалась в этой самой церкви, очарованная ее древностью и живописностью. Теперь церковь шокировала своей новизной, ни о каком очаровании не могло быть и речи, а я собиралась венчаться с шотландским католиком-девственником двадцати трех лет, за голову которого назначена награда, чья…
Я в панике повернулась к Джейми.
— Я не могу выйти за тебя! Я даже не знаю твоей фамилии!
Он посмотрел на меня сверху вниз, вскинув рыжеватую бровь.
— О! Фрэзер. Джеймс Александр Малькольм Маккензи Фрэзер, — очень церемонно, медленно и отчетливо произнес он.
Окончательно одурев, я ляпнула:
— Клэр Элизабет Бичем, — и самым идиотским образом протянула ему руку.
Очевидно, приняв это за мольбу о помощи, Джейми взял мою руку и решительно просунул ее в кольцо своей. Пришпиленная к нему таким образом, я зашлепала по грязной дорожке к своему неизбежному венчанию.
В прошлый раз — в будущий раз? — я выходила замуж в белом льняном костюме и лодочках из крокодиловой кожи. Фрэнк надел поношенный серый твидовый костюм. Я поймала себя на том, что исступленно думаю о дяде Лэмбе, который был свидетелем на том венчании.
— Какая жалость портить такое окружение всей этой современной ерундой, — сказал он, небрежно похлопав Фрэнка по твидовому рукаву. — Это, знаете ли, настоящая шотландская часовня восемнадцатого века. Нужно было одеться подобающим образом — в килты, в длинное платье, взять кинжалы и все такое.
Посмотрев на своего великолепного жениха, я в смятении представила себе одобрительно кивающего дядю Лэмба.
«Намного лучше,— произнес он в моем воображении
.—
То, что надо». Руперт и Муртаг ждали нас в церкви, приглядывая за плененным клириком — веретенообразным молодым священником с красным носом и оправданно перепуганным выражением лица. Руперт лениво строгал огромным ножом ивовый прутик, а его пистолеты, которые он вытащил, входя в церковь, лежали под рукой, на краю крестильной купели.
Все остальные тоже разоружились, как и подобало в доме Божьем, и впечатляющая смертоносная гора щетинилась теперь на последнем ряду скамей. Только у Джейми остались кинжал и сабля, как ритуальная часть наряда.
Мы опустились на колени перед деревянным алтарем, Муртаг и Дугал заняли свои места свидетелей, и церемония началась.
Католическая венчальная служба не претерпела особых изменений за несколько сотен лет, и слова, соединяющие меня с этим рыжеволосым незнакомцем, были почти те же самые, что благословили мой брак с Фрэнком.
Я ощущала себя холодной, опустошенной оболочкой, а слова, которые с расстановкой произносил молодой священник, отдавались эхом где-то в пустой яме моего желудка.
Я машинально встала, когда пришло время произносить обеты, в каком-то оцепенении глядя, как мои ледяные пальцы исчезают в надежных ладонях жениха. Его пальцы были такими же холодными, как и мои, и мне в первый раз пришло в голову, что он, невзирая на свое внешне невозмутимое поведение, волнуется не меньше меня.
До сих пор я старалась на него не смотреть, но теперь подняла глаза и обнаружила, что он глядит на меня. Лицо его было совершенно белым и ничего не выражающим; точно так же он выглядел, когда я перевязывала ему раненое плечо.
Я попыталась улыбнуться, но мои губы непроизвольно задрожали.
Он сильнее сжал мне пальцы. Мне показалось, что мы с ним удерживаем друг друга; если кто-нибудь отпустит руку или отвернется, мы оба рухнем на пол. Как ни странно, это ощущение придало мне уверенности. Да, мы попали в трудное положение, но нас двое.
— Я беру тебя, Клэр, в жены…
Голос его не дрожал, а вот рука дрожала. Я усилила хватку, и наши онемевшие пальцы сжались, как доски в тисках.
—… чтобы любить, почитать и беречь… в счастье и в горе… — Слова раздавались откуда-то издалека. Кровь отлила от головы.
Лиф с косточками дьявольски жал, и хотя я замерзла, под атласом у меня по спине струился пот. Я только надеялась, что не потеряю сознание.
Высоко в стене было небольшое окно с витражом, изображавшим Иоанна Крестителя в овечьей шкуре. На моем рукаве плавали зеленые и голубые тени, и я отчаянно хотела выпить.
Моя очередь. Я начала заикаться и ужасно разозлилась.
— Я б-беру тебя, Джеймс… — Я выпрямилась. Джейми вполне достойно справился со своей частью. Я тоже могу попытаться.
— … хранить и беречь, отныне и навеки… — Голос мой сделался увереннее. — Пока смерть не разлучит нас. — Слова раскатились по тихой церкви с пугающей завершенностью. Все молчали. Наконец священник попросил кольца.
Неожиданно все засуетились, и я уловила потрясенное выражение лица Муртага. До меня с трудом дошло, что про кольца забыли, но тут Джейми на мгновенье выпустил мою руку и снял кольцо со своего пальца.
На левой руке я по-прежнему носила кольцо Фрэнка. В синеватом свете пальцы на правой руке казались замерзшими, мертвенно-бледными и негнущимися, когда на средний палец скользнул большой металлический ободок. Он был слишком большим и неизбежно соскользнул бы, но Джейми сжал мне ладонь в кулачок и снова взял его в свою руку.
Священник еще что-то пробормотал, и Джейми склонился, чтобы поцеловать меня. Было совершенно ясно, что он собирался лишь коротко и церемонно прикоснуться к моим губам, но его губы оказались мягкими и теплыми, и я инстинктивно подалась ему навстречу. Мне смутно слышались возгласы, шотландское восторженное уханье и подбадривающие крики зрителей, но я почти ничего не замечала, погрузившись в тепло и надежность. Неприкосновенность убежища.
Мы отпрянули друг от друга, чувствуя себя немного уверенней, и нервно улыбнулись. Я заметила, что Дугал вытащил из ножен кинжал Джейми, и подумала — зачем все это?
Не отводя от меня взгляда, Джейми поднял вверх правую руку ладонью вверх.
Я ахнула, когда лезвие кинжала скользнуло по запястью, оставляя за собой темную линию, набухающую кровью. И не успела я увернуться, как и мою руку схватили, и я почувствовала обжигающее прикосновение стали. Дугал мягко соединил наши запястья и связал их белой льняной полоской.
Должно быть, я покачнулась, потому что Джейми подхватил меня под локоть левой рукой.
— Держись, девочка, — ласково попросил он. — Уже недолго. Повторяй за мной.
Это было по-гаэльски, два или три предложения. Слова ничего не значили для меня, но я послушно повторяла их вслед за Джейми, запинаясь на непослушных гласных. Льняную полоску развязали, ранки начисто вытерли, и мы оказались женаты.
По дороге вниз с холма настроение изменилось. В воздухе ощущалось облегчение и оживление. Теперь мы походили на любую веселую свадебную процессию, только небольшую и состоящую из мужчин и лишь одной женщины — невесты.
Мы уже почти дошли до подножья холма, и тут голод, остатки похмелья и общее напряжение этого дня добрались до меня…
… Я лежала на мокрых листьях, а голова моя покоилась на коленях молодожена. Он отложил в сторону влажную ткань, которой обтирал мне лицо.
— Все было так плохо? — Он усмехался, но в его глазах затаилось выражение неуверенности, тронувшее меня до глубины души. Я улыбнулась дрожащими губами.
— Дело не в тебе, — заверила я. — Просто… не думаю, что я ела что-нибудь со вчерашнего утра… зато, боюсь, очень много выпила.
Его губы скривились в усмешке.
— Я слышал. Ну, это можно исправить. Я уже говорил, что мне почти нечего предложить жене, но обещаю, что ты всегда будешь сыта.
Джейми улыбнулся и робко откинул пальцем локон с моего лица.
Я попыталась сесть и поморщилась от жжения в запястье. Эту часть церемонии я успела напрочь забыть. Ранка открылась, очевидно, из-за падения.
Я взяла у Джейми ткань и неуклюже обернула ее вокруг запястья.
— Я подумал, может, ты из-за этого упала в обморок, — сказал он, наблюдая за мной. — Следовало предупредить тебя. Мне и в голову не приходило, что ты этого не ожидала, пока я не увидел твое лицо.
— А что это, собственно, было? — поинтересовалась я, пытаясь заправить концы ткани.
— Это немного языческий обряд, но у нас принято давать обеты на крови помимо обычного венчания. Некоторые священники отказываются, но не думаю, что тот стал бы возражать. Он выглядел таким же перепуганным, как и я, — добавил Джейми, улыбаясь.
— Обеты на крови? А что означают слова? Джейми взял меня за правую руку и нежно подоткнул болтающийся конец самодельной повязки.
— Когда говоришь по-английски, они даже немного рифмуются. Там говорится вот что:
Ты — кровь от моей крови и кость от моей кости. Я дарую тебе мое тело, чтобы мы двое смогли стать единым целым. Я дарую тебе мою душу, пока не завершится наша жизнь. — Он пожал плечами. — В общем, все то же самое, что и в обычных обетах, просто немного… примитивнее, что ли.
Я посмотрела на перевязанное запястье.
— Да, можно сказать и так.
И огляделась вокруг. На дорожке, под ольхой, мы были вдвоем. Круглые увядшие листья устилали землю. Они влажно блестели и походили на ржавые монеты. Стояла тишина, лишь капли воды иногда падали с деревьев.
— А где все остальные? Они что же, вернулись в гостиницу?
Джейми поморщился.
— Нет. Я заставил их отойти подальше, чтобы поухаживать за тобой, но они ждут вон там. — И он показал подбородком, как это делают сельские жители. — Они не оставят нас одних до тех пор, пока все не будет сделано официально.
— Да? — непонимающе сказала я. — Но ведь мы женаты, верно?
Джейми, кажется, смутился. Он отвернулся и начал усердно отряхивать килт.
— Ммм-гмм. Ага, женаты, верно. Да только это еще не считается законным браком, понимаешь, пока мы не вступим в брачные отношения.
Он медленно начал заливаться ярким румянцем, начиная прямо от кружевного жабо.
— Ммм-гмм, — промычала и я. — Знаешь, давай найдем что-нибудь поесть.
Глава 15
Откровения в комнате для новобрачных
В гостинице уже был накрыт стол для скромного свадебного обеда, включающего в себя вино, свежевыпеченный хлеб и ростбиф. Я направилась к лестнице, чтобы освежиться перед едой, но Дугал схватил меня за руку.
— Я хочу, чтобы этот брак был законным, и никаких неопределенностей, — вполголоса предупредил он меня. — Не должно возникнуть никаких вопросов по этому поводу и никаких лазеек для того, чтобы аннулировать его, или мы все рискуем собственными шеями.
— Сдается мне, ты ими в любом случае рискуешь, — сердито бросила я. — Особенно моей.
Дугал похлопал меня по заднице.
— Об этом ты не беспокойся. Главное — выполни свою часть сделки. — И окинул меня критическим взором, словно решая, способна ли я удовлетворительно сыграть свою роль.
— Я знавал отца Джейми. Если парень пошел в него, у тебя вообще не возникнет никаких проблем. А, Джейми, дружище! — И поспешил через комнату навстречу Джейми, который только что вернулся из конюшни, куда отвел наших пони.
Судя по выражению лица Джейми, он получил точно такие же инструкции.
* * *
Как, во имя Господа, это могло произойти?— спрашивала я себя чуть позже. Шесть недель назад я невинно собирала цветочки на шотландском холме, собираясь принести их домой, к мужу. А теперь оказалась запертой в деревенской гостинице, дожидаясь совершенно другого мужа, которого едва знала, с твердым приказом вступить в брачные отношения этого насильственного брака, в страхе за свои жизнь и свободу.
А как же мой
прежниймуж? Желудок мой сжался от тоски и страха. Что бы сейчас думал Фрэнк? Что бы он чувствовал? Я исчезла больше месяца назад. Он, должно быть, ищет меня. Когда его волнение переросло в страх, он начал звонить в полицию, он переворачивает вверх дном всю Шотландию. Но этого недостаточно, а ему никогда не придет в голову заглянуть внутрь холма фей, если бы даже он поверил в их существование.
Я сидела на кровати, ужасаясь судьбе, оцепеневшая в своем одолженном убранстве. Раздался негромкий звук; тяжелая дверь открылась и снова захлопнулась.
Джейми, облокотившись на дверь, смотрел на меня. Смущение нарастало. Молчание нарушил Джейми.
— Не нужно меня бояться, — мягко произнес он. — Я не собираюсь набрасываться на тебя.
Я не выдержала и рассмеялась.
— Вообще-то я так и думала. — Сказать по правде, я думала, что он вовсе не прикоснется ко мне, до тех пор, пока я сама его не приглашу. И я действительно собиралась пригласить его сделать значительно больше, чем просто прикоснуться, и довольно скоро.
Я с сомнением посмотрела на Джейми. Полагаю, все было бы сложнее, считай я его непривлекательным, но на самом деле он был очень хорош собой. И все же я больше восьми лет не спала ни с кем, кроме Фрэнка. Кроме того, этот молодой человек, по его собственным словам, был совершенно неопытным. А мне еще никого не приходилось лишать девственности. Даже отметая мои возражения всему происходящему и рассматривая этот вопрос исключительно с практической точки зрения, как, черт побери, к этому подступиться? Пожалуй, мы так и будем топтаться на месте, вылупившись друг на друга, еще дня три-четыре.
Я прокашлялась и похлопала рукой по кровати.
— Гм… не хочешь сесть?
— Ага.
Он пересек комнату с грацией большого кота. Но не сел рядом, а подтянул табурет и уселся напротив, разглядывая меня. Потом протянул руку и взял мою ладонь в свои. Руки у него были крупные и теплые, поросшие негустыми рыжеватыми волосками. От этого прикосновения я слегка вздрогнула и вспомнила отрывок из Ветхого Завета:
«Иаков был человек гладкий, а брат его Исав человек косматый».Кисти рук у Фрэнка были длинными и изящными, почти безволосыми, и выглядели аристократически. Я всегда любила смотреть на них, когда он читал лекции.
— Расскажи мне о своем муже, — сказал Джейми, словно читал мои мысли. Я потрясенно выдернула руку.
— Что?
— Слушай, девочка. Мы проведем здесь три или четыре дня. Я, конечно, не делаю вид, что все об этом знаю, но почти всю жизнь я провел на ферме, и если только люди не особенно сильно отличаются от животных, у нас не уйдет много времени на то, чтобы сделать то, что мы должны. Нам хватит времени, чтобы поговорить и перестать бояться друг друга.
Такая откровенная оценка нашего положения помогла мне немного расслабиться.
— А ты меня боишься?
Вообще-то непохоже. Но все-таки он, вероятно, нервничал. Пусть он не робкий шестнадцатилетний юнец, но все же это его
первыйраз. Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся.
— Ага. Думаю, больше, чем ты меня. Потому и держу тебя за руки — чтобы мои не дрожали.
Я ему не поверила, но все же слегка сжала его руки.
— Вообще мысль хорошая. Мне кажется, разговаривать легче, когда прикасаешься друг к другу. А почему ты спросил про моего мужа?
Мне в голову пришла дикая мысль, что он хочет узнать о нашей сексуальной жизни с Фрэнком, чтобы понять, чего я от него ожидаю.
— Ну, мне кажется, ты о нем думаешь. Вряд ли нет, учитывая обстоятельства. И мне не хочется, чтобы ты считала, будто тебе нельзя о нем говорить. Пусть теперь я твой муж — очень странное ощущение — но будет неправильно, если ты его забудешь или хотя бы попытаешься забыть. Раз ты его любила, он, должно быть, был хорошим человеком.
— Да… был. — Голос мой задрожал, и Джейми погладил мои ладони большими пальцами.
— Тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы почтить его душу, служа его жене.
Он поднес мои руки к губам и церемонно поцеловал каждую.
Я снова прокашлялась.
— Очень любезные слова, Джейми.
Неожиданно он ухмыльнулся.
— Ага. Я их придумал, пока Дугал произносил внизу тосты.
Я глубоко вздохнула.
— У меня есть вопросы, — произнесла я.
Джейми посмотрел на меня, пряча улыбку.
— Полагаю, что есть, — согласился он. — Думаю, при сложившихся обстоятельствах ты имеешь право на любопытство. А что ты хочешь узнать? — Он внезапно вскинул синие глаза, в которых сверкнуло озорство. — Почему я все еще девственник?
— Э-э-э… наверное, это все-таки твое дело, — пробормотала я. В комнате вдруг сделалось ужасно жарко, я выдернула у него одну руку, чтобы взять носовой платок, и нащупала при этом в кармане что-то твердое.
— Ой, я забыла! Твое кольцо! — Я вытащила кольцо и протянула его Джейми — тяжелый золотой ободок с большим рубином. Но он не надел его на палец, а положил в сумку.
— Это обручальное кольцо моего отца, — объяснил Джейми. — Обычно я его не ношу, но… ну, мне хотелось оказать тебе честь и выглядеть как можно лучше. — Сделав такое признание, он немного покраснел и начал старательно застегивать сумку.
— Ты оказал мне большую честь, — произнесла я, невольно улыбаясь. Добавлять рубиновое кольцо к блистающему великолепию его костюма — все равно, что возить уголь в Ньюкасл, но меня тронуло само его желание.
— Как только смогу, я добуду такое, чтоб было тебе как раз, — пообещал он.
— Это неважно, — сказала я, чувствуя себя неловко. В конце концов, я-то собиралась поскорее исчезнуть отсюда. — Э-э-э… у меня, собственно, только один вопрос, — добавила я, возвращаясь к «повестке дня». — Если, конечно, ты не против ответить. Почему ты согласился жениться на мне?
— А-а. — Джейми отпустил мои руки и отклонился назад. Некоторое время он молчал, разглаживая на коленях шерстяную ткань, и под тяжелой драпировкой я хорошо видела напрягшиеся мышцы. — Да, пожалуй, я мог обойтись и без этого разговора, — усмехнулся он.
— Нет, в самом деле, — настаивала я. — Почему?
Джейми вдруг успокоился.
— Прежде, чем я скажу тебе это, Клэр, я хочу попросить тебя о чем-то, — произнес он медленно.
— О чем же?
— О честности.
Должно быть, я вздрогнула, потому что Джейми, положив руки на колени, наклонился вперед.
— Я знаю, есть вещи, о которых ты не хочешь мне рассказывать, Клэр. Вероятно, просто
не можешьмне о них рассказать.
Ты даже не представляешь себе, насколько прав, подумала я.
— Я не буду давить на тебя, никогда, или настаивать на том, чтобы узнать о вещах, которые касаются только тебя, — серьезно произнес он и посмотрел на свои ладони, теперь плотно сжатые. — И есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе, во всяком случае, пока. И я никогда не попрошу тебя о том, чего ты не сможешь мне дать. Попрошу о другом — если рассказываешь мне что-нибудь, говори правду. Я обещаю тебе то же самое. Между нами ничего ничего нет, кроме… уважения, возможно. И я считаю, что при уважении есть место для секретов, но не для лжи. Ты согласна? — И протянул мне руки ладонями вверх. Я хорошо видела на его запястье темную полоску, оставшуюся от обетов на крови. Я положила свои руки на его ладони.
— Да, согласна. Обещаю честность.
Его пальцы охватили мои.
— Обещаю то же самое. А теперь… — тут он глубоко вздохнул, — ты спрашивала, почему я женился на тебе?
— Я просто немного любопытна, — ответила я.
Джейми улыбнулся. В глазах тоже сверкали смешливые искорки.
— Ну, не скажу, что я тебя за это виню. У меня было несколько причин. И по правде говоря, одну — возможно, две — я тебе сейчас не открою. Позже. Основная причина… думаю, та же, по которой ты вышла за меня. Чтобы спасти тебя от лап Черного Джека Рэндалла.
Я вздрогнула, вспомнив о капитане, и пальцы Джейми сжались чуть сильнее.
— Ты в безопасности, — твердо сказал он. — Ты носишь мою фамилию, у тебя есть мой клан, а если возникнет необходимость — я буду защищать тебя собственным телом. Пока я жив, он не наложит на тебя лапы.
— Спасибо, — ответила я. Глядя на это юное, сильное, решительное лицо, на широкие скулы и тяжелые челюсти, я в первый раз почувствовала, что нелепый план Дугала на самом деле вполне разумное предложение.
Защищать тебя собственным телом. Эта фраза особенно впечатлила меня. Стоило только посмотреть на его могучие плечи и вспомнить изящную свирепость, которую Джейми продемонстрировал, фехтуя при лунном свете. Он имел в виду именно то, что сказал, и его шрамы подтверждали это.
Джейми был не старше, чем многие летчики и пехотинцы, за которыми я ухаживала, и, так же, как и они, он знал цену обязательствам. И дал мне вовсе не романтическую клятву, а твердое обещание спасти меня ценой собственной жизни. Я могла только надеяться, что смогу предложить ему что-нибудь взамен.
— Это с твоей стороны исключительная доблесть, — совершенно искренне сказала я. -Но стоило ли оно того? В смысле — стоило ли жениться?
— Да, — кивнул Джейми. И снова улыбнулся, немного угрюмо. — Ты же знаешь, мне многое известно об этом человеке. Если бы я мог, не доверил бы ему и собаку, уж не говоря о беспомощной женщине.
— Я польщена, — сухо бросила я, и Джейми расхохотался. Потом встал и подошел к столу у окна. Кто-то — может быть, хозяйка — принес букетик полевых цветов и поставил его в стакан для виски. Рядом стояла бутылка вина и два бокала.
Джейми налил вина и вернулся обратно, протянул мне бокал и сел на место.
— Не такое хорошее, как из личных запасов Каллума, но и не самое плохое, — улыбнулся он и поднял бокал. — За мистрисс Фрэзер, — мягко произнес он, и я снова ощутила панику. Но решительно подавила ее и тоже подняла бокал.
— За честность, — объявила я, и мы выпили.
— Ну, это одна причина, — опустив бокал, сказала я. — Есть еще какие-нибудь, о которых ты можешь мне сообщить?
Он внимательно изучал свой бокал.
— Может, я просто хотел уложить тебя в постель? — И резко поднял глаза. — Об этом ты не думала?
Если Джейми собирался привести меня в замешательство, это ему отлично удалось, но я твердо вознамерилась не показывать этого.
— В самом деле? — довольно дерзко уточнила я.
— Если говорить честно? Да. — Синие глаза не отрывались от ободка бокала.
— Но для этого совсем не обязательно было жениться на мне, — возразила я.
Кажется, он был искренне потрясен.
— Ты же не думаешь, что я бы взял тебя, не женившись?
— Многие мужчины именно так и поступили бы, — ответила я, развеселившись от такой невинности.
Он забормотал что-то бессвязное, потом взял себя в руки и с церемонным достоинством заявил:
— Может, тебе покажется, что я слишком много на себя беру, но мне нравится думать, что я не «многие мужчины» и что я не обязан подгонять свое поведение под самый низкий общий знаменатель.
Меня по-настоящему тронуло такое заявление, и я заверила Джейми, что до сих пор считала его поведение исключительно галантным и джентльменским, и извинилась за любые сомнения, которыми непредумышленно принизила его побуждения.
На этой дипломатической ноте мы прервались, и Джейми снова наполнил бокалы.
* * *
Какое-то время мы молчали, попивая вино. Оба чувствовали неловкость после такого взрыва откровений. Стало быть, я все-таки
моглаему кое-что предложить. Если уж быть до конца честной, подобная мысль приходила мне в голову еще до того, как мы попали в эту абсурдную ситуацию. Джейми был весьма привлекательным юношей. И сразу после моего прибытия в замок был тот момент, когда я сидела у него на коленях и…
Я наклонила бокал и осушила его до дна. Потом снова похлопала по кровати.
— Сядь рядом со мной, — попросила я. — И… — я поискала какую-нибудь нейтральную тему для беседы, чтобы сгладить неловкость от тесного соседства, — и расскажи мне о своей семье. Где ты рос?
Кровать под его весом прогнулась, и я едва сдержалась, чтобы не скатиться на Джейми. Он сел так близко, что рукав рубашки задевал мою руку. Я положила расслабленную руку на бедро, и Джейми очень естественно взял ее в свою, прислонившись к стене. Мы не смотрели вниз, но оба четко осознавали эту связь, словно были навеки спаяны друг с другом.
— Гм. С чего же начать?
Он положил ноги на табурет и скрестил их. Невольно развеселившись, я узнала горца, усаживающегося поудобнее, чтобы неспешно начать разбираться в запутанном клубке семейных и клановых взаимоотношений. Такой разбор составляет основу практически каждого мало-мальски значительного события в шотландских горах. Мы с Фрэнком как-то провели целый вечер в деревенском пабе, зачарованные беседой двух чудаковатых старикашек, в ходе которой выяснилось, что виновата в недавнем уничтожении старинного амбара наследственная вражда, начало которой датируется, насколько я расслышала, 1790 годом.
Я потрясенно (к чему уже начала понемногу привыкать) сообразила, что та самая вражда, исток которой, по моему мнению, давно затерялся в туманах времени, еще и не началась. Подавив мысленную неразбериху, вызванную этим осознанием, я заставила себя обратить внимание на рассказ Джейми.
— Мой отец был, разумеется, Фрэзер, младший единокровный брат нынешнего лорда Ловата. А мать — из Маккензи. Ты знаешь, что Дугал и Каллум — мои дядья?
Я кивнула. Хотя цвет волос у них отличался, сходство было несомненным. Широкие скулы и длинный, прямой, острый нос Джейми унаследовал от Маккензи.
— Ага. Ну, моя мать была их сестрой, и у них было еще две сестры. Тетушка Дженет уже умерла, как и моя мать, а тетушка Джокаста замужем за кузеном Руперта и живет недалеко от озера Лох Эйлин Мор. У тетушки Дженет шестеро детей: четыре сына и две дочери, у тетушки Джокасты трое, все дочери, у Дугала — четыре дочери, у Каллума — только малыш Хеймиш, а у моих родителей — я и моя сестра, названная в честь тетушки Дженет, но мы ее всегда называем Дженни.
— Так Руперт что, тоже Маккензи? — спросила я, изо всех сил стараясь сидеть прямо.
— Ага. Он… — Джейми задумался. — Он — двоюродный брат Дугала, Каллума и Джокасты, стало быть, мой двоюродный дядя. Отец Руперта и мой дед Джейкоб были братьями…
— Погоди. Не надо забираться так далеко, а то я окончательно запутаюсь. Мы еще не добрались до Фрэзеров, а я уже заблудилась среди твоих кузенов и прочих родственников.
Джейми потер подбородок, размышляя.
— Гм-м. Ну, со стороны Фрэзеров все немного сложнее, потому что дед Саймон женился трижды, стало быть, у отца два комплекта единокровных братьев и сестер. Давай остановимся на том, что у меня шесть дядюшек Фрэзеров и три тетки — это те, кто еще жив, а про кузенов пока не будем.
